Биография

Андрей Платонович Платонов — советский прозаик, поэт, публицист, драматург. Большая часть лучших произведений автора была опубликована после его смерти.

Родился Андрей Платонович в августе 1899 года в Ямской слободе (Воронеж). Мальчик был первенцем в семье железнодорожного мастерового. Отец будущего писателя, Платон Фирсович Климентов, был машинистом паровоза и слесарем, он дважды удостоен звания Героя труда. Мать Мария Васильевна Лобочихина была дочерью часового мастера. После замужества женщина занималась домашним хозяйством.

Андрей Платонов в детстве

Семья Климентовых была большой. За свою жизнь Мария Васильевна родила одиннадцать детей. Платон Фирсович проводил в мастерских почти все свое время. Старшие дети с юных лет помогали отцу зарабатывать деньги, чтобы прокормить семью.

В возрасте семи лет Андрей был зачислен в церковно-приходскую школу. В 1909 году мальчик поступил на обучение в городскую четырехклассную школу. С 13 лет будущий писатель начал работать по найму. Юноша пробовал разные профессии, до восемнадцати лет он успел поработать во многих мастерских Воронежа.

Творчество

Андрей Климентов поступил в железнодорожный техникум в 1918 году. Окончить обучение молодому человеку помешала Гражданская война. Для Андрея настал новый период жизни. Гражданскую войну он прошел в рядах Красной Армии. Октябрьская революция стала для молодого человека толчком к творчеству.

В начале двадцатых годов Климентов изменил фамилию и стал сотрудничать с редакциями разных журналов и газет Воронежа. Он попробовал себя как поэт, публицист, критик, обозреватель. В 1921 году из печати вышла первая книга Андрея Платонова под названием «Электрификация». Его рассказы более раннего времени отличаются агрессивностью. Смена тона в творчестве писателя произошла в 1921 году после встречи с будущей женой.

Андрей Платонов в молодости

В год рождения своего первенца Платонов выпустил сборник стихов «Голубая глубина». В 1926 году писатель окончил работу над рукописью повести «Епифанские шлюзы». Переезд в Москву и некоторая доля известности вдохновили автора. Следующий год был для Платонова очень плодотворным. Из-под пера писателя вышли повести «Сокровенный человек», «Город Градов», «Эфирный тракт», а также рассказы «Песчаная учительница», «Как зажглась лампа Ильича», «Ямская слобода».

Свои главные произведения Платонов создал на рубеже тридцатых годов прошлого века. В 1929 году он закончил работу над романом «Чевенгур», а в 1930 году – над социальной притчей «Котлован». При жизни писателя эти произведения не были изданы. Его отношения с властью и цензурой были очень натянутыми. Писатель неоднократно попадал в опалу. Повесть «Впрок», опубликованная в 1931 году, вызвала сильное недовольство Сталина. Политический деятель потребовал лишить писателя возможности печататься.

Иллюстрация к повести Андрея Платонова «Котлован”

В 1934 году давление власти немного ослабло. Платонов отправился с коллегами в поездку по Средней Азии. Вдохновение пришло к писателю после посещения Туркмении, и он написал рассказ «Такыр», чем вызвал новую волну неодобрения и критики. Когда Сталин читал некоторые из произведений Платонова, он оставлял на полях пометки в виде бранных слов, характеризующих автора.

Писатель Андрей Платонов

Несмотря на недовольство власти, писатель смог опубликовать в 1936 году несколько своих рассказов. После начала Второй мировой войны в его творчестве появилось место для фронтовой темы. В пятидесятых годах Платонов сосредоточил свое внимание на литературной обработке народных сказок.

Личная жизнь

Андрей Платонов женился в возрасте 22 лет. Его избранницей стала Мария Кашинцева. Девушка была первым серьезным увлечением писателя. Через 6 лет после начала семейной жизни Платонов написал рассказ «Песчаная учительница», который посвятил супруге. В основу сюжета легли факты из биографии Марии Александровны.

Андрей Платонов с женой Марией Кашинцевой

Будущая жена писателя в 1921 году уехала в захолустье, чтобы избежать отношений с Платоновым. Этот «побег от любви» и лег в основу рассказа об учительнице. Мария жила в шестидесяти километрах от города. Писатель навещал невесту два-три раза в месяц. Беременность Марии окончательно решила вопрос ее отношений с Платоновым. Писатель своей настойчивостью склонил девушку к замужеству в 1921 году. В 1922 году в семье родился сын, мальчика назвали Платоном в честь отца писателя.

Родители Андрея Платонова

В том же году от отравления ядовитыми грибами умерли брат и сестра прозаика. Он испытывал сильные душевные муки, разрываясь между счастьем супружеской жизни и семейным горем. Мать писателя не нашла общего языка с невесткой, Андрей Платонович оказался в сложной ситуации. Ему так и не удалось примирить двух главных женщин в своей жизни.

В 1929 году в возрасте 54 лет мать прозаика умерла. Через семь лет после ее кончины Платонов написал рассказ «Третий сын», посвященный Марии Васильевне.

Андрей Платонов с женой и сыном

Жизнь внука Климентовых оказалась короткой и трагичной. Платон много болел в детстве, вырос капризным и бесконтрольным юношей. В возрасте пятнадцати лет он попал в тюрьму. В заключении Платон заболел туберкулезом. Молодой человек скончался от чахотки в возрасте двадцати лет. Незадолго до своей смерти Платон Андреевич стал отцом.

Личная жизнь писателя имела отражение в творчестве Платонова. Его герои страдали вместе с ним, любили вместе с ним, сходили с ума и умирали. Платонов стал дедом, но потеря сына сломила его внутренний стержень.

Андрей Платонов с женой и дочкой Машей

В 1944 году Мария Александровна решилась на вторые роды. На свет появилась дочь писателя Маша. Платонов в то время уже был болен чахоткой. Фото последних лет жизни писателя дает ясное представление о состоянии его души и тела.

Смерть

Во время Второй мировой войны Андрей Платонович в чине капитана служил фронтовым корреспондентом газеты «Красная звезда». Писатель участвовал в боевых действиях, не отсиживался в тылу, был скромен в солдатском быту. По одной из версий, чахоткой Платонов заразился именно на войне. Солдатский быт помог писателю собрать материал для фронтовых рассказов и очерков, которые были напечатаны в журнале «Красная звезда».

В 1943 году умер единственный сын писателя. Платонов ухаживал за ним долгое время, но юноша так и не смог оправиться после тюремного заключения. По одной из версий, писатель заразился туберкулезом от сына.

Андрей Платонов

В 1946 году Платонов был демобилизован из-за болезни. В этом же году он закончил работу над рассказом «Семья Иванова», который появился в печати под названием «Возвращение». Волна критики снова накрыла Платонова с головой. Он был обвинен в клевете на воинов-победителей и отлучен от печати.

Последние годы жизни Платонову пришлось ради заработка заниматься черновым литературным трудом. Творчество писателя сосредоточилось вокруг переработки народных сказок. Интерес к детской литературе появился у Платонова из-за его маленькой дочки Машеньки. В 1950 году писатель закончил работу над сказками «Неизвестный цветок» и «Волшебное кольцо». По мотивам этих произведений советские мультипликаторы создали в конце семидесятых годов мультипликационные фильмы.

Памятник Андрею Платонову в Воронеже

Умер писатель зимой 1951 года в Москве от чахотки, похоронили его на Армянском кладбище. В 1952 году окончился жизненный путь отца писателя. Жена Платонова скончалась в 1983 году, она пережила мужа на три десятка лет. Их дочь Мария Андреевна посвятила свою жизнь работе по публикации произведений отца. Она также создала одну из версий его биографии.

Книги Платонова стали активно издаваться в восьмидесятые годы прошлого века. Произведения автора вызвали волну интереса у нового поколения читателей. В 2005 году Мария Андреевна умерла и была похоронена на Армянском кладбище.

Библиография:

• 1920 — рассказ «Чульдик и Епишка»
• 1921 — рассказ «Маркун», брошюра «Электрификация»
• 1922 — книга стихов «Голубая глубина»
• 1927 — повести «Город Градов», «Сокровенный человек», «Эфирный тракт», рассказы «Ямская слобода», «Песчаная учительница», «Как зажглась лампа Ильича»
• 1929 — роман «Чевенгур»
• 1929 — рассказы «Государственный житель», «Усомнившийся Макар»
• 1930 — «Котлован», «Шарманка» (пьеса)
• 1931 — «Бедняцкая хроника» «Впрок», пьесы «Высокое напряжение» и «14 красных избушек»
• 1934 — повести «Мусорный ветер», «Ювенильное море» и «Джан», рассказ «Такыр»
• 1936 — рассказы «Третий сын» и «Бессмертие»
• 1937 — рассказы «Река Потудань», «В прекрасном и яростном мире», «Фро»
• 1939 — рассказ «Родина электричества»
• 1942 — «Одухотворённые люди» (сборник рассказов)
• 1943 — «Рассказы о Родине» (сборник рассказов)
• 1943 — «Броня» (сборник рассказов)
• 1945 — сборник рассказов «В сторону заката солнца», рассказ «Никита»
• 1946 — рассказ «Семья Иванова» («Возвращение»)
• 1947 — книги «Финист — Ясный Сокол», «Башкирские народные сказки»
• 1948 — пьеса «Ученик лицея»
• 1950 — сказка «Неизвестный цветок»

«В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчёт с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Вощев идёт в другой город. На пустыре в тёплой яме он устраивается на ночлег. В полночь его будит человек, косящий на пустыре траву. Косарь говорит, что скоро здесь начнётся строительство, и отправляет Вощева в барак: «Ступай туда и спи до утра, а утром ты выяснишься».

Вощев просыпается вместе с артелью мастеровых, которые кормят его и объясняют, что сегодня начинается постройка единого здания, куда войдёт на поселение весь местный класс пролетариата. Вощеву дают лопату, он сжимает её руками, точно желая добыть истину из земного праха. Инженер уже разметил котлован и говорит рабочим, что биржа должна прислать ещё пятьдесят человек, а пока надо начинать работы ведущей бригадой. Вощев копает вместе со всеми, он «поглядел на людей и решил кое-как жить, раз они терпят и живут: он вместе с ними произошёл и умрёт в своё время неразлучно с людьми».

Продолжение после рекламы:

Землекопы постепенно обживаются и привыкают работать. На котлован часто приезжает товарищ Пашкин, председатель окрпрофсовета, который следит за темпом работ. «Темп тих, — говорит он рабочим. — Зачем вы жалеете подымать производительность? Социализм обойдётся и без вас, а вы без него проживёте зря и помрёте».

Вечерами Вощев лежит с открытыми глазами и тоскует о будущем, когда все станет общеизвестным и помещённым в скупое чувство счастья. Наиболее сознательный рабочий Сафронов предлагает поставить в бараке радио, чтоб слушать о достижениях и директивах, инвалид, безногий Жачев, возражает: «Лучше девочку-сиротку привести за ручку, чем твоё радио».

Землекоп Чиклин находит в заброшенном здании кафельного завода, где когда-то его поцеловала хозяйская дочь, умирающую женщину с маленькой дочкой. Чиклин целует женщину и узнает по остатку нежности в губах, что это та самая девушка, которая целовала его в юности. Перед смертью мать говорит девочке, чтобы она никому не признавалась, чья она дочь. Девочка спрашивает, отчего умирает её мать: оттого, что буржуйка, или от смерти? Чиклин забирает её с собой.

Товарищ Пашкин устанавливает в бараке радиорупор, из которого раздаются ежеминутные требования в виде лозунгов — о необходимости сбора крапивы, обрезания хвостов и грив у лошадей. Сафронов слушает и жалеет, что он не может говорить обратно в трубу, чтобы там узнали о его чувстве активности. Вощеву и Жачеву становится беспричинно стыдно от долгих речей по радио, и Жачев кричит: «Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!» Наслушавшись радио, Сафронов без сна смотрит на спящих людей и с горестью высказывается: «Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя скелет коммунизма! И что тебе надо? Стерве такой? Ты весь авангард, гадина, замучила!»

Брифли существует благодаря рекламе:

Девочка, пришедшая с Чиклиным, спрашивает у него про черты меридианов на карте, и Чиклин отвечает, что это загородки от буржуев. Вечером землекопы не включают радио, а, наевшись, садятся смотреть на девочку и спрашивают её, кто она такая. Девочка помнит, что ей говорила мать, и рассказывает о том, что родителей не помнит и при буржуях она не хотела рождаться, а как стал Ленин — и она стала. Сафронов заключает: «И глубока наша советская власть, раз даже дети, не помня матери, уже чуют товарища Ленина!»

На собрании рабочие решают направить в деревню Сафронова и Козлова с целью организации колхозной жизни. В деревне их убивают — и на помощь деревенским активистам приходят другие землекопы во главе с Вощевым и Чиклиным. Пока на Организационном Дворе проходит собрание организованных членов и неорганизованных единоличников, Чиклин и Вощев сколачивают неподалёку плот. Активисты обозначают по списку людей: бедняков для колхоза, кулаков — для раскулачивания. Чтобы вернее выявить всех кулаков, Чиклин берет в помощь медведя, работающего в кузнице молотобойцем. Медведь хорошо помнит дома, где он раньше работал, — по этим домам и определяют кулаков, которых загоняют на плот и отправляют по речному течению в море. Оставшиеся на Оргдворе бедняки маршируют на месте под звуки радио, потом пляшут, приветствуя приход колхозной жизни. Утром народ идёт к кузне, где слышна работа медведя-молотобойца. Члены колхоза сжигают весь уголь, чинят весь мёртвый инвентарь и с тоской, что кончился труд, садятся у плетня и смотрят на деревню в недоумении о своей дальнейшей жизни. Рабочие ведут деревенских жителей в город. К вечеру путники приходят к котловану и видят, что он занесён снегом, а в бараке пусто и темно. Чиклин разжигает костёр, чтобы согреть заболевшую девочку Настю. Мимо барака проходят люди, но никто не приходит проведать Настю, потому что каждый, нагнув голову, беспрерывно думает о сплошной коллективизации. К утру Настя умирает. Вощев, стоя над утихшим ребёнком, думает о том, зачем ему теперь нужен смысл жизни, если нет этого маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением.

Продолжение после рекламы:

Жачев спрашивает у Вощева: «Зачем колхоз привёл?» «Мужики в пролетариат хотят зачисляться», — отвечает Вощев. Чиклин берет лом и лопату и идёт копать на дальний конец котлована. Оглянувшись, он видит, что весь колхоз не переставая роет землю. Все бедные и средние мужики работают с таким усердием, будто хотят спастись навеки в пропасти котлована. Лошади тоже не стоят: на них колхозники возят камень. Один Жачев не работает, скорбя по умершей Насте. «Я урод империализма, а коммунизм — это детское дело, за то я и Настю любил… Пойду сейчас на прощанье товарища Пашкина убью», — говорит Жачев и уползает на своей тележке в город, чтобы никогда не возвратиться на котлован.

Чиклин выкапывает для Насти глубокую могилу, чтобы ребёнка никогда не побеспокоил шум жизни с поверхности земли.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Колосс, Леонид Владимирович

В последнее время в трудах отечественных и зарубежных платонововедов наблюдается тенденция к реконструкции и интерпретации художественного мира Андрея Платоновича Платонова (1899- 1951) . Научными коллективами, такими как ИМЛИ РАН им. А.М.Горького, ИРЛИ РАН (Пушкинский дом) ведётся работа по подготовке к изданию первого академического собрания сочинений Андрея Платонова. Обозначилось движение от анализа отдельных фактов творческой биографии, философии, эстетики, поэтики писателя, поэта, драматурга, публициста к осмыслению и систематизации разнородного, порой весьма противоречивого накопленного материала, к созданию целостных историко-биографических и интерпретаторских концепций художественного мира А.Платонова.

Осуществлению этой задачи в значительной мере способствуют труды Н.Корниенко1, в которых художественные произведения А. Платонова рассматривается в единстве текстологии и поэтики, предложена периодизация творчества Платонова, освещены и мотивированы основные тенденции и особенности творческой эволюции художника. Исследователь пишет: «Отчётливо вырисовываются три периода творчества: воронежский (1917- 1926), вторая половина 1920-х гг. и 19301940-е годы.» Однако сам А.Платонов не раз писал о том, что стихи начал сочинять с двенадцати — тринадцати лет. В связи с этим требуется уточнить периодизацию творчества воронежского периода, поскольку первые произведения были созданы художником задолго до первых публикаций.

В статье «Эволюция Платонова в свете текстологических проблем его наследия» Н.Корниенко пишет: » Пытаясь воссоздать этапы творческого пути писателя, текстолог описывает пространство эволюции художника в рамках одного текста: дотекстовый период, черновики, источники материала, редакции и т.д. Реконструируя это, условно говоря, микропространство эволюции автора, текстолог Платонова открывает и буквально упирается в целый материк вопросов, касающихся логики развития того или иного периода творчества»3.

Платонововедам, обращавшимся к «Голубой глубине», приходилось сталкиваться с задачами не только интерпретаторского, но и историко-биографического, и текстологического характера, поскольку ни один из периодов творческой биографии писателя нельзя назвать совершенно лишённым белых пятен. Не введены в литературоведческий оборот или не обнаружены пока многие произведения А.Платонова разных периодов (например, в материалах, опубликованных С.Субботиным, идёт речь о сборнике рассказов, который Платонов отправил в Государственное издательство РСФСР, где названы десять рассказов, из которых на сегодняшний день известно лишь четыре4). Связь между текстологией, творческой биографией и интерпретацией творчества Платонова мотивирована в работах Н.Корниенко нелинейным характером эволюции творчества А.Платонова, о чём сам автор сказал: «Мои идеалы постоянны и однообразны»5, а также тем, что, рассматривая поэтику писателя, филологу предпочтительнее имеет дело с текстами, в которых выражена воля самого автора, о постоянстве которой автор писал жене: «Я негармоничен и уродлив — но так и дойду до гроба, без всякой измены себе»6

Н.Корниенко пишет об иллюзии принять за эволюцию различное осмысление, сумму взглядов автора на принятые однажды, костантные «идеалы» : «Платоновский текст, откликаясь на любой возможный сегодня эстетический алгоритм, терминологический ряд, питая его своей плотью, остаётся одновременно принципиально закрытым»7. о

В исследованиях Л.Шубина , посвященных творческой биографии А.Платонова, определены первые методологические подходы к реконструкции творческого пути писателя. Исследователь рассматривает формирование художественного мира писателя исходя из сопряжения фактов биографии и текстов произведений, что составляет, по его мнению, основу для адекватной интерпретации. Это первая работа, в которой элементы художественной системы Платонова представлены в свете эволюции эстетических идеалов писателя. Несмотря на то, что книга Л.Шубина «Поиски смысла отдельного и общего существования.» была опубликована ещё до издания в России большинства произведений писателя, материалы, связанные с биографией Платонова, до сих пор ценны. Л. Шубин представляет эволюцию А.Платонова как противоречие между созерцательным» типом отношения к миру в раннем периоде поздним произведениям. Такая позиция объяснима: в руках исследователя находился ограниченный круг материалов. Противопоставление раннего творчества Платонова позднему на уровне поэтики и философии характерно для работ и других исследователей 70-80-х годов, таких как В. Чалмаев9 и В. Васильев10. В современном платонововедении опозиции, например, типов геров («созерцателя» и странника — инженера) или философских категорий («веры» и «дребезжащего сомнения») исследуются как худжественный приём, структурный принцип в организации повествования.

Н.Корниенко пишет об особом характере эволюции писателя : «Вопрос эволюции Платонова, можно сказать, вопрос вечный для платонововедения. Прижизненная критика в своём основном массиве отказывала Платонову в качественных изменениях его художественной методологии. В 1960 — 1970-е годы, окрашенные пафосом «возвращения» Платонова в советскую литературу, идея развития и становления Платонова-художника становится центральной.» 11

Решение вопросов об эволюции писателя, периодизация творчества невозможны без анализа книги стихов Андрея Платонова «Голубая глубина» — первого значительного произведения, опубликованного не в периодике, а вышедшего как самостоятельное издание.

Целостного анализа «Голубой глубины» не предпринималось, лишь некоторые произведения из книги стихов привлекли внимание исследователей. Они использовались исследователями, воссоздающими творческую биографию Платонова, применяя метод иллюстративный. Образы и мотивы стихов комментировались и приводились в доказательство пути А.Платонова от ранних произведений к поздним. Так возникли термины «ученический» и «незрелый», которые прозвучали в

1 0 работах В.Чалмаева, В.Васильева, О.Ласунского , что соответствовало стратегии учёных представить раннего Платонова как «талантливого самородка», а его путь в литературе — как качественные изменения в его художественном мире и эстетике.

В.Келлер, знакомый с Андреем Платоновым по совместной литературно-публицистической деятельности в Воронеже, был первым, кто откликнулся на поэзию Платонова, хотя статья его была посвящена не «Голубой глубине», а стихотворениям, опубликованным до появления книги13. Этим объясняется стремление представить Платонова не только как талантливого поэта, но и оценить поэтику его произведений с двух точек зрения: актуальности тем, выбранных автором, и поэтической техники. В.Келлер указывает на то, что стихотворения Платонова, посвященные миру аграрному, представляющие космос русской природы и мифологической культуры, менее значительны, нежели произведения, посвященные реалиям сегодняшнего дня. Оценка же художественной ткани сборника не менее неадекватна, поскольку поэтическая манера Платонова противопоставляется футуристической (Б.Пастернака, Н.Асеева), а также поэтам «серебряного века» (например, В.Брюсову). Стремление оценить поэтику А.Платонова в контексте лирики модернистов продуктивно, однако резкость противопоставления авангардистской, импрессионистической, символистской и платоновской систем не представляется возможной, поскольку неадекватна самому художественному миру Платонова. В.Келлер не имеет в руках книги стихов, в которой каждая из указанных им поэтических систем воспринимается с позиций диалога поэта с традиционными поэтическими школами и направлениями, что при анализе рецензентом отдельных стихотворений воспринимается как эклектика. Ошибочно также, как нам кажется, стремление первого рецензента платоновской поэзии противопоставить эстетику аграрной культуры и пролетарской, поскольку А.Платонов собрал под обложкой одной книги и соединил далёкие тематически стихотворения, настаивая в «Предисловии» на их единстве.

Автором первой рецензии на книгу стихов «Голубая глубина» был В. Брюсов14. Общая оценка была положительной: «А.Платонов хоть и неопытный, а уже поэт». В.Брюсов в рамках рецензии не рассматривал мотивов и образов «Голубой глубины», особенностей поэтического мира, определяя, скорее, впечатление от книги. «Предисловие» к «Голубой глубине», написанное «М.Ю.» (Г.З. Литвиным-Молотовым15), также не содержит анализа поэтики.

В современном платонововедении «Голубой глубине» посвящена только статья В.Пронина и Л. Таганова16. Ценность её обусловлена тем, что это исследователи касаются поэтики книги. Центральная проблема, к которой обращаются авторы статьи, — хронологический принцип построения книги (от третьей — к первой части), на основании датировки делается вывод об опозиции дореволюционной платоновской поэзии А.Платонова произведениям 1919 — 1920 годов. При этом игнорируется, как нам кажется, внутреннее единство и преемственность мотивов, образов, метафор, фигур, на чём настаивал сам автор. Детальный анализ поэтики, необходимый для такой интерпретации, отсутствует. Положительным является то, что исследователи обращаются к контексту поэзии А.Платонова, но, на наш взгляд, часто безосновательно , говорят о подражании в третьей части книги поэтам «серебряного века» (К.Бальмонту, С.Надсону), а в первой — А.Гастеву и поэтам «Кузницы». По нашему мнению, речь следует вести идёт не о подражательности, а о творческом диалоге. Сталкивая в своих стихах образы, например, машины и невесты, странника и инженера, Вселенной и маленького грибка -«лесной говорушки», поэт настаивает на их внутренней общности и единстве. В этом случае исследователи игнорируют вторую, синтезирующую часть книги, и не принимают во внимание динамику сквозного лирического сюжета книги, совокупность её лейтмотивов. Объясняется это восприятием книги как сборника стихов, ранее опубликованных в воронежской печати. Не учитывается (по объективной причине — отсутствие у исследователей рукописи) составление автором книги стихов как единого художественного целого.

В дальнейшем исследователи в разное время обращались к анализу отдельных аспектов эстетики и поэтики «Голубой

1 П глубины» . В статье Е.Шубиной «Созерцатель и делатель» период работы над «Голубой глубиной» представлен «котлом»18, в котором сталкиваются и порой взаимоисключают друг друга идеи и стилистические потоки. Справедливо суждение о том, что противоречивые мотивы и образы представлены часто в одном стихотворении.

В статье сделана попытка нейтрализовать мысль об оппозиции между созерцательным и преобразующим отношением героя А.Платонова к миру, сложившуюся в платонововедении под влиянием В.Чалмаева, В.Васильева, отчасти Л.Шубина. Однако Е.Шубина говорит обо всех текстах воронежского периода, посвящая «Голубой глубине» одну страницу, что не предполагает анализа поэтики.

Е.Шубина считает исключительно важным вопрос о датировке текстов «Голубой глубины», однако решает его только в связи с необходимостью уточнить, когда Платонов познакомился с сочинениями Н.Фёдорова. По нашему мнению, вопрос о датировке является одним из основных и для текстологии, и для исследования поэтики раннего А.Платонова в целом, а не только для расшифровки фёдоровского кода.

В главе об А.Платонове из книги «Преодоление трагедии» С.Семёнова19 также рассматривает несколько стихотворений из книги «Голубая глубина» с точки зрения контекстуальных связей с

О П

Философией общего дела» Н.Фёдорова . Целью книги в целом является философский анализ проблем смерти и бессмертия в русской литературе, что и объясняет выбор произведений из книги стихов и аспект их анализа. Фёдоровские аллюзии и реминисценции, рассмотрены весьма полно. Книга О.Ласунского «Житель родного города»21 вводит в оборот платонововедения обширный и разносторонний историко-биографический материал, поскольку является итогом многолетней работы с воронежскими архивами и переписки, бесед с теми, кто знал писателя при жизни. Новые факты и документы, обнаруженные О.Ласунским, позволяют иначе взглянуть на многие до сей поры спорные вопросы, связанные с воронежским периодом творчества Платонова (1899-1926), к числу которых относятся вопросы об образовании писателя, о круге чтения, трудовой деятельности, отношениях с РКП (б), воронежской писательской и журналистской средой, об участии в гражданской войне. Однако построение книги потребовало рассмотреть разные сферы деятельности писателя изолированно, а отсутствие чёткой концепции помешало биографу представить не просто факты, но увидеть их связь, что заметно снижает ценность работы. В «Жителе родного города» связи между биографией писателя и поэтикой его произведений представлены линейно, что не позволяет реконструировать и саму творческую биографию.

В книге Н.Малыгиной22 «Эстетика Андрея Платонова» представлен анализ эстетической и философской системы писателя. Однако и Н.Малыгина не обратилась к анализу «Голубой глубины» как эстетического явления, упоминая о ней в контексте взглядов писателя воронежского периода. Если учесть эстетические воззрения А.Платонова, изложенные в «Предисловии» к книге стихов и статье «Пролетарская поэзия», а также во введённых в оборот в 1990-х годах текстах писателя, таких, например, как «Поэма мысли», это позволило бы скорректировать и представить более объёмно эстетические воззрения Платонова начала 20-х годов не только в рамках опозиции Н.Фёдоров — А.Богданов.

Достаточно полно в литературоведении разработана и мифопоэтическая традиция в творчестве А.Платонова, что характерно для статей Н. Полтавцевой23 и В.Агеносова24, однако к анализу «Голубой глубины» они не обращались. Следует заметить, что обнаруженные ими в зрелом творчестве писателя мифопоэтические модели были реализованы в поэзии, как, например, знак Материнского начала земли, семиотика гриба.

О с

А.Газизова обращается к ряду важнейших эстетических категорий раннего Платонова, центральной из которых становится представление писателя о Красоте. В её статье дан подробный анализ этой важнейшей категории и способов её воплощения в прозе писателя 1920-х годов, однако и в этой работе «Голубая глубина» осталась вне поля зрения.

Из зарубежных исследователей (США, Германия, Франция,

Великобритания, Япония, Словакия, Израиль ) особого внимания

26 заслуживает Т.Лангерак , в статьях и книгах которого рассматриваются вопросы творческой биографии писателя воронежского периода, а также автор первой зарубежной книги о Платонове М.Геллер27, который прослеживает творческую эволюцию писателя в свете эстетического идеала Счастья. Работы зарубежных исследователей отличаются скрупулёзностью в реконструкции материала, связанного с биографией автора, однако они имеют дело с фактами и событиями, уже описанными в отечественном платонововедении.

В работах исследователей, представляющих интерпретаторское направление в зарубежном литературоведении, следует выделить статьи Е.Толстой-Сегал28, которая рассматривает творчество Платонова в единстве с художественными принципами орнаментальной школы.

Таким образом, за исключением В.Брюсова, Г.З. Литвина-Молотова, В.Келлера, а также Л.Пронина и В. Таганова, никто не обращался непосредственно к анализу «Голубой глубины» как самостоятельного художественного произведения. Это и позволяет заявить об актуальности диссертации, которая определяется необходимостью описать историю текста и проанализировать поэтику книги стихов «Голубая глубина» как самостоятельного художественного явления.

Предметом исследования в нашей диссертации является текст книги стихов «Голубая глубина» (1922 г.). Поэтический мир А.Платонова — мир устойчивых мотивов, образов, идей, опредмеченных, реализованных, органических тропов, ритмических и жанровых форм, которые встречаются в позднем творчестве писателя, что мотивирует наше представление о художественном тексте «Голубой глубины» как о явлении состоявшемся, достойном стать самостоятельным предметом исследования.

Новизна исследования обусловлена тем, что текст «Голубой глубины» впервые анализируется как художественное целое с учётом его контекстуального окружения и истории создания.

Цель диссертации — рассмотреть поэтику книги стихов «Голубая глубина» в единстве с историей текста, творческой биографией писателя и системой контекстуальных связей, как внутренних ( орнаментальные, эпические и эстетические опыты А.Платонова начала конца 1910 — начала 1920-х годов), так и внешних (эстетика, философия, поэзия классическая и модернистская).

Целью исследования определены ряд конкретные задачи: реконструкция истории текста: история создания произведения, внутренней периодизация творчества 20-х годов; биографических реалий, связанных с датировкой и публикациями стихов в воронежской периодике; анализ вариантов текстов, вошедших в состав книги, авторской правки первоначальных вариантов, хранящихся в личном архиве М.Платоновой, анализ последующих публикаций произведений, входивших в «Голубую глубину» ( не переиздавалась ни разу с 1922 года); системный анализ поэтики «Голубой глубины» как самостоятельного эстетического целого; -целостное исследование текста как прояления художественного мира писателя, реконструкция его модели на основании исследования как собственно поэтики, так и истории текста, фактов творческой биографии писателя.

Под «историей текста» мы понимаем всю совокупность фактов творческой биографии поэта, связанных с работой над «Голубой глубиной», и историю создания книги стихов в целом, а также произведений, написанных в 1914-1921 годах, которые в неё включены. Для восстановления истории текста рассмотрены рукописные варианты стихотворений и произведений, опубликованных в воронежской и железнодорожной периодике прежде, чем они были включены в книгу стихов, учтён характер авторской правки при составлении книги, учтены издания произведений из корпуса текстов «Голубой глубины» и неизданные рукописи, часть из которых была опубликована в наши дни, а книга стихов «Поющие думы» — дополненный и переработанный автором в середине 20-х вариант «Голубой глубины» — не опубликована до сих пор и хранится в архиве дочери писателя. В описании истории текста книги лежит методология и текстологические принципы Б.Томашевского29, оА О 1

Б.Эйхенбаума , Д.Лихачёва , Н.Корниенко , которые не отделяют историю текста от собственно поэтики.

В определении термина «поэтика» мы опираемся на трактовку В. Виноградова, который понимал под ней формы, виды, средства и способы организации произведений словесно-художественного творчества, структурные типы и жанры литературных произведений . и самые разнообразные стороны

-1 л строя произведений литературы» . Объектами исследования становятся, по Виноградову, «мотивы и сюжет, приёмы и принципы сюжетосложения, художественное время, композиция как система сочетания и движения речевого, функционально-стилистического, идейно — тематического планов, сюжетно-динамическая и речевая характеристика персонажей, жанровая специфика»34.

По определению С.Аверинцева, поэтика — это, «во-первых, научная теория словесного художественного творчества, во-вторых, это система рабочих принципов какого-либо автора, или художественной школы, или целой литературной эпохи: то, что сознательно или бессознательно создаёт для себя любой

•7 с писатель» . Исследователь объединяет поэтику писателя и поэтику литературной эпохи понятием «рабочие принципы». С.Аверинцев обращает внимание и на механизмы возникновения такого рода константных единиц («рабочих принципов»), говоря о том, что они могут возникать как сознательно, так и бессознательно (в том числе и исторически, на основании целого ряда контекстуальных и интертекстуальных связей). То, что принципы творчества могут формироваться как зависимо, так и независимо от сознания художника, будучи восприняты, например, как часть культурного языка эпохи, позволяет при помощи анализа литературных фактов вскрыть и описать всю совокупность постоянных художественного мира писателя, что необходимо для комплексной, адекватной художественному миру автора интерпретации и установления полноты семантики фактов конкретного художественного текста.

Исследование поэтики позволяет полностью осмыслить совокупность элементов художественного мира писателя как некую динамическую и статическую, вместе с тем, систему, сцепление уровней единого целого. Об этом единстве писал в «Поэтике Гоголя» Ю.Манн: «Наряду с различными аспектами поэтики рассматриваются и такие, которые как бы осуществляют объединение и координацию различных уровней художественного

36 целого» .

В раннем творчестве писателя следует учитывать не столько «систему», сколько «координацию уровней» художественного целого, так как кристаллизация элементов, неразрывность их связей может отсутствовать вовсе, существовать как подвижное, динамическое единство.

При решении поставленных задач мы опираемся на целый ряд неизменных, как называл их сам Платонов, «постоянных и однообразных» эстетических явлений, мотивов, образов, жанров, ритмических форм и других элементов структуры текста. Наличие константных единиц и представляет собой содержание художественного мира писателя. Иерархия и семантика мотивов, образов, единиц сюжета, жанровых форм, тропов, ритмико-интонационной и стилистической ткани произведения, такие их характеристики, как постоянство, повторяемость, устойчивость, частотность употребления, имеют в своей основе некую объективную доминанту — художественное сознание автора. Оно проявляется как в структуре каждого конкретного, отдельного художественного текста, так и в художественном мире писателя в целом. В этой связи весьма продуктивна методология анализа поэтического текста как единой знаковой системы, отражающей художественное сознание автора, эпохи и культуры в целом. Она разработана в недрах структурной поэтики и семиотики и нашла отражение в трудах Ю.Лотмана и его школы37.

При реконструкции художественного сознания писателя на том или ином историческом срезе, исследовании поэтики отдельного текста мы учитываем не только «горизонтальные», динамические связи её элементов, которые обычно и определяется термином «эволюция» (т.е. изменение смещение, деформация ряда конструктивных элементов эстетики и поэтики), что мотивировано разностильностью книги стихов. Образы, мотивы, содержательные и стилистические, метафорические и ритмические элементы едины в каждой из частей и собираются в единое целое благодаря

Литература:

2 Корниенко Н. О некоторых уроках текстологии // Творчество А.Платонова.- С.-Пб., 1995.- С.5

3 Корниенко Н. О некоторых уроках текстологии // Творчество А.Платонова.- С.-Пб., 1995.- С.6

4 «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Выпуск 3.- М., 1999.- С. 439-463

5 «.Живя главной жизнью» // Волга.1975. №9.- С.166

6 Там же.- С.173

7 Корниенко Н. О некоторых уроках текстологии // Творчество А.Платонова.- С.-Пб., 1995.- С.4 о

Шубин Л. Поиски смысла отдельного и общего Существования. Об А.Платонове.- М., 1987

9 Чалмаев В. Андрей Платонов,- М., 1978

10 Васильев В. Андрей Платонов.- М., 1982

Корниенко Н. О некоторых уроках текстологии // Творчество А.Платонова.- С.-Пб., 1995.- С.5

12 См. указанные издания.

Келлер В. Андрей Платонов.// «Зори». Альманах.- Воронеж, 1922, №1

14 Брюсов В. Среди стихов// «Печать и революция». 1923. №6

16 Пронин В., Таганов Л. А.Платонов — поэт (сборник «Голубая глубина») // Творчество А.Платонова. Статьи и сообщения. -Воронеж, 1970

1 7

См. например : Лосев В. Становление творческой индивидуальности Андрея Платонова (Воронежский период).

Автореф. Дис. . канд. филол. наук.- М., 1991

1 й

19 Семёнова С. Преодоление трагедии.- М., 1989

20 Фёдоров Н. Сочинения.- М., 1992

21 Ласунский О. Житель родного города.- Воронеж, 1999 Малыгина Н. Эстетика Андрея Платонова.- Иркутск, 1985

23 Полтавцева Н. Философская проза А.Платонова.- Ростов н/ Д, 1981

24 Агеносов В. Идейно-художественное своеобразие романа-мифа А.Платонова «Чевенгур»// Агеносов В. Советский философский роман.-М., 1990

2 5

Газизова А. Красота в ранней прозе А.Платонова // Творчество

А.Платонова.- С.-Пб., 1995

Лангерак Т. Андрей Платонов в переломном периоде творчества //Russian Literature, 1981; Андрей Платонов: Материалы для биографии. 1899-1929гг.-Амстердам, 1995.

27 Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья.- Paris, 1982

2 8

29 Томашевский Б. Писатель и книга.- М., 1928 л л

Эйхенбаум Б. О литературе.- М., 1987 31 Лихачёв Д. Текстология.- М., 1986

3 2