Аггел

classic_art_ru

Встретились как-то англичанин, француз и испанец.
Правда, англичанин умер за два века до того, как два других пересеклись во времени, так что встреча, разумеется, условная.
В 1667 году Джон Мильтон написал поэму «Потерянный рай».
Главным героем стал Люцифер – ангел прекрасный и гордый, сотворённый со свободной волей.
Не захотел он тоталитарного контроля Бога за всеми и всем на Небе и… восстал.
К нему примкнули ещё ангелы, получилось целое мятежное войско (против них бросили Архангела Михаила).
Вот они-то и подняли бунт на Небесах, основной идеей которого было –
все должны иметь такие же права, что и (страшное дело!) Бог.
За грех гордыни был сброшен в Ад.
Так появилось понятие падшие ангелы – которые Богу перестали служить,
а стали служить Люциферу (Вельзевулу, Мефистофелю, Воланду…)
Гюстав Доре в 1866 году проиллюстрировал «Потерянный рай» Мильтона:





А в 1877 году испанский скульптор Рикардо Бельвер (Ricardo Bellver, 1845-1924),
заканчивая трёхлетнее обучение в Риме, вдохновлённый и Мильтоном, и Доре,
сделал гипсового «Падшего ангела», это гравюра с него:

Через год скульптура получила первую премию на испанской Национальной выставке изящных искусств.
И в том же году (уже в бронзе) отправилась представлять Испанию в Париж на Всемирную выставку 1878 года.
Испанское правительство выкупило у автора скульптуру и «Падший ангел» стал частью коллекции музея Прадо.
В 1879 году тогдашний директор Прадо Бенито Сориано Мурильо обратился с предложением к мэрии –
поставить скульптуру в самом большом парке Мадрида Ретиро:
скульптуре нужно открытое пространство и небо над головой!
Памятник в парке открыли в 1885 году.
С тех пор «Падший ангел» стоит в столице Испании.
Нельзя сказать, что, когда устанавливали такой памятник (как ни крути, всё же Люцифер, дьявольское отродье) не было протестов.
Были. Были петиции с требованиями убрать хотя бы с самого видного места:
в парке это перекрёсток трёх парковых дорог, а площадь так и называется «Площадь падшего ангела».
Противники памятника даже высчитали, что стоит скульптура на высоте 666 метров над уровнем моря,
правда, документально никто так и не доказал, но если учесть, что весь парк на высоте в среднем 650 метров,
то – как знать, как знать…
Но разум восторжествовал. Памятник стоит вот уже 135 лет в этом году будет.
Постамент высотой 7 метров спроектировал архитектор Франциско Хареньо;
сама статуя 2, 65 метра. По диаметру постамента добавили бесовщины:


Фото скульптуры в парке Ретиро – В. Златомрежев
Иллюстрации — из свободного доступа Сети.

В Викиданных есть лексема аггел (L84132).

Морфологические и синтаксические свойстваПравить

падеж ед. ч. мн. ч.
Им. а́ггел а́ггелы
Р. а́ггела а́ггелов
Д. а́ггелу а́ггелам
В. а́ггела а́ггелов
Тв. а́ггелом а́ггелами
Пр. а́ггеле а́ггелах

а́г-гел

Существительное, одушевлённое, мужской род, 2-е склонение (тип склонения 1a по классификации А. А. Зализняка).

Корень: -аггел-.

ПроизношениеПравить

  • МФА:

Семантические свойстваПравить

ЗначениеПравить

  1. устар. церк. злой дух, слуга Сатаны ◆ И не будет с тобою кромешников твоих заградить уста вопиющих, и услышит их судия, и будешь ты ввергнут в пламень вечный, уготованный диаволу и аггелам его! А. К. Толстой, «Князь Серебряный», 1842—1862 г. (цитата из Национального корпуса русского языка, см. Список литературы)

СинонимыПравить

  1. демон

АнтонимыПравить

  1. ангел

ГиперонимыПравить

  1. дух

ГипонимыПравить

Родственные словаПравить

Ближайшее родство

  • прилагательные: аггельский

ЭтимологияПравить

Фразеологизмы и устойчивые сочетанияПравить

    ПереводПравить

    Список переводов

    БиблиографияПравить

      Для улучшения этой статьи желательно:

      • Добавить все семантические связи (отсутствие можно указать прочерком, а неизвестность — символом вопроса)
      • Добавить хотя бы один перевод в секцию «Перевод»

      Агела

      Пока афинский школьник преодолевал буквосложение, царапал палочкой диптих и передвигал псифосы с одной полосы абака на другую, его спартанский сверстник делал, в сущности, то же самое, но только в иных объемах и в совершенно иных условиях. В Афинах мальчик после занятий отправлялся к маме и папе и мог беззаботно, если не считать домашних дел, распоряжаться своим свободным временем. В Спарте, согласно милитаризованному стилю, установившемуся к 600 году до н.э., семилетние дети изымались из семьи и помещались в своего рода интернат, устроенный по образцу военного лагеря, которым руководил специальный человек, назначенный герусией, — педоном. «Этот общественный опекун выбирается из граждан, занимавших уже официальные должности в государстве, — сообщает Ксенофонт. — Он имеет право проводить смотр мальчикам и, в случае проступков, подвергать их суровым телесным наказаниям. Больше того, законодатель придал этому опекуну группу молодых людей во цвете жизни, вооруженных кнутами, дабы наказывать, когда необходимо»{61}. Таких помощников с кнутами — назывались они мастигофорами — у педонома было пятеро.

      Илоты, даже самые грамотные и лояльные к государству, к формированию мировоззрения будущих гомеев не допускались. Исключалось и присутствие среди наставников гипомейонов, периэков и всех прочих жителей Спарты, которые не обладали полным гражданством, ибо считалось, что по-настоящему свободную личность может взрастить только тот, кто свободен сам. Педономами назначались самые уважаемые граждане — иногда даже из членов герусии. Это были, как правило, пожилые воины, прославившие свои имена в сражениях. Причем отвечали они за порученное дело в буквальном смысле головой.

      Жизнь обитателей спартанского интерната подчинялась строгому распорядку. По сути, это были маленькие солдаты. Главное внимание воспитатели уделяли не изучению наук, а физической культуре, приемам борьбы и начальной военной подготовке: мальчики бегали, прыгали, учились владеть мечом и луком, метали копья. «Спартанцы изучали грамоту только ради потребностей жизни. Все же остальные виды образования изгнали из страны; не только сами науки, но и людей, ими занимающихся. Воспитание было направлено к тому, чтобы юноши умели подчиняться и мужественно переносить страдания, а в битвах умирать или добиваться победы»{62}. Кроме того, дети глубоко приобщались к религиозным таинствам и обучались различать хорошее и дурное — конечно же, в соответствии со своеобразными спартанскими представлениями о морали. Педономы равным образом закаливали тело и дух своих подопечных, применяя весьма суровые методы и создавая условия, в которых выявлялись сильнейшие — они назначались руководить однокашниками.

      Поощрялось физическое воздействие детей друг на друга, и тот, кто оказывался слабее, не только не вызывал никакого сочувствия, но и подвергался осуждению и каре: например, побежденного в борцовской схватке (равно как и того, кто высказал глупое суждение) кусали что есть силы за большой палец руки — тот, кому это наказание покажется символическим, пусть попробует его на себе. Мальчиков приучали переносить голод и холод, стойко терпеть боль. Жаловаться не полагалось. «Если кто-нибудь наказывал мальчика и он рассказывал об этом своему отцу, то, услышав жалобу, отец счел бы для себя позором не наказать мальчика вторично»{63}, — замечает Плутарх.

      Он же пишет в «Сравнительных жизнеописаниях»: «Едва мальчики достигали семилетнего возраста, Ликург отбирал их у родителей и разбивал по отрядам, чтобы они вместе жили и ели, приучаясь играть и трудиться друг подле друга. Во главе отряда он ставил того, кто превосходил прочих сообразительностью и был храбрее всех в драках. Остальные равнялись на него, исполняли его приказы и молча терпели наказания, так что главным следствием такого образа жизни была привычка повиноваться. За играми детей часто присматривали старики и постоянно ссорили их, стараясь вызвать драку, а потом внимательно наблюдали, какие у каждого от природы качества — отважен ли мальчик и упорен ли в схватках. Грамоте они учились лишь в той мере, в какой без этого нельзя было обойтись… С возрастом требования делались все жестче: ребятишек коротко стригли, они бегали босиком, приучались играть нагими. В двенадцать лет они уже расхаживали без хитона, получая раз в год по гиматию, грязные, запущенные; бани и умащения были им незнакомы — за весь год лишь несколько дней они пользовались этим благом. Спали они вместе, по илам и отрядам, на подстилках, которые сами себе приготовляли, ломая голыми руками метелки тростника на берегу Эврота. Зимой к тростнику подбрасывали и примешивали так называемый ликофон: считалось, что это растение обладает какою-то согревающей силой»{64}.

      Отряды, о которых пишет историк, назывались агелами (греч. ?????), что буквально означает «стадо». Агелы не были изобретением сугубо спартанским. Страбон утверждает, что их идея сформировалась на Крите и лишь затем была перенесена на спартанскую почву. «Кое-кто утверждает… что большинство обычаев, считаемых критскими, лаконского происхождения. В действительности же первыми их ввели критяне, а усовершенствовали спартанцы»{65}, — пишет он, имея в виду агелы. На Крите, «чтобы юноши стали мужественными, а не трусами, их с детства приучали к обращению с оружием и к тяжелым трудам, чтобы они научились презирать жару и холод, каменистые и крутые дороги, удары в гимнасиях и в сраженьях в строю. У них были введены упражнения не только в стрельбе из лука, но также в военной пляске… так что даже игры у них не были свободны от полезных для войны упражнений. Равным образом в песнях нужно было пользоваться мужественными критскими ритмами… Они обязаны были носить военное платье и обувь, а самым ценным даром у них считалось оружие»{66}.

      Илами командовали эйрены (в русскоязычной литературе их часто называют иренами) — зарекомендовавшие себя с наилучшей стороны двадцатилетние юноши, чье пребывание в агеле уже подходило к концу.

      Раз в год среди воспитанников агелы проводились особые соревнования — агоны (греч. ????? — борьба, состязание), посмотреть на которые стекалась масса народу. Герусия присутствовала в полном составе. Это было одно из важнейших событий в полисе — по сути, отчет руководителей агелы в готовности их подопечных наследовать дело отцов. В программу состязаний, проходивших вблизи могил славных предков, включались борьба, кулачный бой и дисциплины, которые ныне принято называть легкоатлетическими. Проводились агоны, как правило, в самое жаркое время года и дня — на солнцепеке, чтобы усложнить задачу их участникам. Не все дети выдерживали физическую нагрузку в таких условиях, некоторые прекращали борьбу, а то и теряли сознание, но это не служило поводом к остановке агона. Слабые телом и духом в агеле не выживали, и это не вызывало у спартанцев чрезмерного огорчения. Некоторая «усушка» человеческого материала заранее закладывалась в их воспитательные планы.

      О своеобразии спартанской морали применительно к агеле выше сказано не случайно. «Спартанцы полагали, что скудная пища делает юношей более здоровыми, они не будут склонны к тучности, а станут рослыми и даже красивыми»{67}. Детей сознательно кормили плохо провоцируя на примитивное воровство еды. Удавшаяся кража считалась похвальным деянием, поскольку невозможно было украсть, не продемонстрировав при этом хитрость и удаль. И наоборот, неудача каралась. «Все добывается кражей: одни идут на огороды, другие с величайшей осторожностью, пуская в ход всю свою хитрость, пробираются на общие трапезы мужей. Если мальчишка попадался, его жестоко избивали плетью за нерадивое и неловкое воровство»{68}, — пишет Плутарх. Ксенофонт, склонный к оправданию спартанских обычаев, добавляет: «Может быть, кто-то возразит: «Но если законодатель полагал кражу столь хорошим деянием, почему же тогда он обрек на наказание тех неудачливых, кто был пойман?” Мой ответ таков: по тем же самым причинам, по которым в любом другом обучении наказывается плохое исполнение урока. Так и лакедемоняне налагают наказание на мальчика, пойманного на краже, попросту как на несчастного растяпу в этом искусстве. Так, украсть как можно больше сыров из храма Орфии является деянием, достойным поощрения; но в то же время остальным приказывают сечь вора, и это дает ясное наставление в том, что, перенося боль в течение краткого срока, муж может получить приносящую радость награду вечной славы. Здесь также ясно показывается, что там, где необходима быстрота, медлительный человек получит больше злоключений и меньше благ»{69}.

      Таким образом, не само воровство, а быть пойманным на воровстве считалось позорным. И неудивительно, что, «воруя, дети соблюдали величайшую осторожность; один из них, как рассказывают, украв лисенка, спрятал его у себя под плащом, и хотя зверек разорвал ему когтями и зубами живот, мальчик, чтобы скрыть свой поступок, крепился до тех пор, пока не умер»{70}. Историю с лисенком довольно часто преподносят как свидетельство особого мужества, которое вскармливалось спартанским воспитанием.

      И в самом деле, к годам четырнадцати, пройдя через многие испытания и лишения, юный спартанец обретал необходимую твердость характера, которая внешне проявлялась в хладнокровии и немногословности. Еще раз послушаем Плутарха: «Детей учили говорить так, чтобы в их словах едкая острота смешивалась с изяществом, чтобы краткие речи вызывали пространные размышления… Ведь подобно тому, как семя людей, безмерно жадных до соитий, большею частью бесплодно, так и несдержанность языка порождает речи пустые и глупые»{71}. Неспроста слово «лаконизм», означающее краткость выражения мысли, происходит от топонима «Лакония» — умение сдерживать чувства и скупость на слова были возведены спартанцами в принцип.

      К культуре и искусству воспитанников агелы приобщали ровно настолько, насколько это, по мнению их наставников, далеких от духовных устремлений и эстетических тонкостей, могло потребоваться в практической жизни. Юные гомеи не интересовались поэзией, философией, изобразительным искусством, не были знакомы с театром — «спартанцы не смотрят ни комедий, ни трагедий, чтобы не услышать чего-либо, сказанного в шутку или всерьез, идущего вразрез с их законами»{72}. Зато они неустанно маршировали под музыку и разучивали воинственные песни, в которых, по Плутарху, «заключено своего рода жало, возбуждавшее мужество и понуждавшее душу к восторженным порывам к действию»{73}.

      Педономы, старые вояки, весьма уважали орхестрику — ритмические движения в музыкальном сопровождении, тесно связанные с религиозными обрядами и ритуальными плясками. Едва ли не главной составной частью орхестрики был воинственный танец пирриха, исполнявшийся в сопровождении флейты. «…Молодежь спартанская обучается пляске не меньше, чем искусству владеть оружием, — пишет Лукиан. — В самом деле: закончив рукопашную, побив других и сами, в свой черед, побитые другими, юноши всякий раз завершают состязанье пляской. Флейтист усаживается в середине и начинает наигрывать, отбивая размер ногою, а юноши, друг за другом, по порядку, показывают свое искусство, выступая под музыку и принимая всевозможные положения… позднее они пригодятся… на войне»{74}. А вот и война: «Зрелище было величественное и грозное: воины наступали, шагая сообразно ритму флейты, твердо держа строй, не испытывая ни малейшего смятения — спокойные и радостные…»{75}; «Лакедемоняне… двигались медленно под звуки воинственной мелодии, исполняемой множеством флейтистов, стоявших в их рядах. Это заведено у них не по религиозному обычаю, а для того, чтобы в такт музыке маршировать в ногу и чтобы не ломался боевой строй…»{76} Что характерно, любимая спартанцами флейта была не в самом большом почете в Афинах (об этом см. ниже).

      Орхестрика служила дополнением к гимнастическим упражнениям и включала не только танцы, но и бег, прыжки, шагистику — порой вся агела, завороженная однообразной мелодией, выделывала одинаковые коленца, имитируя поединок с невидимым врагом, или шествовала, как слаженный механизм. «Темы их маршевых песен побуждали к мужеству, неустрашимости и презрению к смерти»{77}, — пишет Плутарх. Из музыкальных инструментов использовались ударные, тимпаны или кимвалы, и духовой — авлос, представляющий собой две трубки с отверстиями для пальцев и звуком отдаленно напоминающий гобой. Без этих инструментов не обходились не только военные церемонии, но и жертвоприношения и спортивные состязания — в том числе за пределами Спарты: под авлосы, к примеру, награждали повара Корибаса, первого оставшегося в истории победителя Олимпийских игр древности.

      Кстати сказать, полулегендарный Ликург, кроме прочего, вместе с царем Элиды Ифитом и правителем Писы Клеосфеном считается основателем античных Олимпиад, а первые победители игр чуть ли не сплошь имели лаконское происхождение. Правда, позже, когда победы начали одерживать и представители других полисов, спартанцы стали выставлять атлетов избирательно — чтобы не терпеть чувствительных поражений и не терять престиж. Ликург, в изложении Плутарха, говорит следующее: «Я разрешил согражданам лишь те виды состязаний, в которых не приходится поднимать вверх руки»{78}.

      Но собственно, на идее олимпийских соревнований достижения спартанцев в гуманитарной сфере и заканчиваются. Общеизвестна установленная тремя отцами основателями традиция прекращать на время Олимпиад межгреческие распри. Менее известно, что позже потомки Ликурга столь жестоко обошлись с потомками Клеосфена и их городом, сровняв его с землей, что еще в древности сами греки стали сомневаться в существовании Писы…

      Следующая глава >>

      Нашла данный приворот в интернете.
      «Этот приворот очень хорошо подходит для проведения в домашних условиях. Делать по большому счету практически ничего не надо, вам необходимо всего лишь начитать особую молитву на фото своего любимого.
      Этот приворот можно делать как на растущую, так и на убывающую луну. Приворот абсолютно белый, поэтому луна и другие важные при других любовных обрядах вещи на него совсем не влияют.
      Вам нужно дочиста помыться, лучше в бане, но ванна тоже пойдет. Потом берете фото мужчины и наговариваете молитву:
      «Чистыми помыслами и светлыми мыслями, добрыми словами, чистыми руками, любящими глазами, прошу тебя, ангел Гополойя, ты все знаешь, ты все видишь, посмотри что на душе у моего любимого, загляни в глаза его ясные, почитай мысли его. Помоги мне, Гополойя, как всем влюбленным помогаешь, пусть полюбит меня любимый, пусть тревожиться за меня, пусть ревнует меня, пусть любит одну меня и желает одну меня. Помоги мне Гополойя, ибо ты один знаешь, как мне тяжело без него».
      Приворот начинает работать мгновенно.
      Также могу порекомендовать еще один достаточно эффективный приворот, у которого тоже нет отката.»
      Уважаемые практики подскажите, как на Ваш взгляд приворот или нет? Может ли что-то получиться? И очень интересно узнать кто такой Ангел Гополойя. Приворот полностью скопирован.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *