В средневековом Стокгольме монахи и монахини были обычным зрелищем. Доминиканский монастырь или Монастырь Черных Монахов был вторым по величине зданием после замка Трех Корон. Он был основан в 1343, а аббатство открылось через год. Доминиканские братья носили длинные черные рясы поверх белых одеяний, потому их и прозвали Черными Монахами. В их честь названа улица, по которой мы только что шли. А улица, на которой был расположен монастырь, называется Svartmansgatan, что означает «улица черных людей».
Мужские и женские монастыри были частью Католической церкви, и реформа 1527 года означала их конец. Последние Черные Монахи покинули монастырь в 1533, а их церковь была снесена в 1547 году. Левую часть этого некогда огромного здания занимают подвалы с раздельным входом в Benickebrinken номер 4. Когда монастырь существовал, в подвалах были убежища.
Когда король Густав Васа закрыл монастырь, он переплавил тарелку, которая принадлежала Черным Монахам. Она была сделана из 11 килограмм серебра, и на ней было изображено снятие Иисуса с креста. Была вера, что эта тарелка лечит болезни и даже возвращает людей с того света. Король использовал это серебро, чтобы выплатить военный долг.
Во время реформации, в Стокгольме так же находились Францисканские монахи, или Серые монахи. В женском монастыре Святой Клары было около тридцати монахинь.

Отличие иеромонаха от «обычного» монаха в одном: иеромонах может вести богослужение, а монах нет. Или иными словами: иеромонах это священник, который является еще и монахом.

Иеромонах может служить литургию, причащать, исповедовать, отпевать, соборовать, служить молебен и т.д. Иных отличий от монаха у него нет — ни в обетах, ни в одежде-облачении.

Подобные «составные» названия санов — как иеромонах или иеродиакон — происходят от того, что монашество и право служить никак друг с другом не связаны. То есть:

• монах это не всегда человек, который может вести службу,
• а священник, который ведет службы, совершенно не обязательно является монахом и может быть мирским, женатым (или, как принято говорить, «белым» священником).

Черный и белый священник — в чем отличие?

Название черного и белого священства происходит от того же: является священник монахом или нет.

Черный священник это иеромонах (у монахов — черное облачение, от этого — черный).

Белый священник — это священник не монах. То есть, священник, который имеет семью и не имеет монашеских обетов.

Это абсолютно не значит, что священник-монах в чем-то лучше белого священника. Наоборот, в некоторых случаях, — например, в вопросах семейной жизни и некоторых ее сторон — лучше сможет дать совет именно священник, имеющий опыт жизни в семье и в мире — то есть не монах. Просто хотя бы потому, что он с ней сталкивался воочию — с практической стороны.

И те, и те становились в истории Церкви великими подвижниками и канонизировались как святые.

Не поленитесь: найдите и почитайте о них или их творения — это удивительные примеры духовной жизни:

Известные «белые» священники в XX веке:

• святой праведный Иоанн Кронштадтский
• святой праведный Алексий Мечев
• святой протоиерей Сергей Мечев

Известные иеромонахи в XX веке

• архимандрит Иоанн (Крестьянкин)
• архимандрит Кирилл (Павлов)
• игумен Никон (Воробьев)
• схиигумен Иоанн (Алексеев)

Святой Праведный Иоанн Кронштадтский (1829-1909) — один из самых известных пастырей в истории Русской Церкви. Пример, как можно жить святой жизнью, не уходя в монастырь.

Кто может стать иеромонахом?

Решение о том, что вот именно этот монах может служить и исповедовать, принимает только настоятель монастыря, руководствуясь своим духовным опытом и рассуждением.

Это не значит, что монах, которого рукоположили в иеромонахи, лучше «простого» монаха — это значит, всего-лишь, что по тем или иным качествам или обстоятельствам этот монах может или должен служить таинства в монастыре. Например, потому что больше некому. Или потому что — хоть кто-то должен.

Для монастыря все в братии равны, и монах, который внимательно следит, допустим, за кухней или за состоянием огорода/зданий, так же важен, как монах, который служит Литургию.

Как «в миру» — ученый, доктор, пожарный: это разные профессии, каждая из которых важна и кто-то должен быть врачом, а кто-то — пожарным.

Иеромонах — где он служит?

Иеромонах, как и любой монах, живет (или как принято говорить: является насельником) монастыря — является частью его братии. Там же он и служит.

Однако настоятель монастыря может отправить любого монаха (и иеромонаха) жить или служить в другое место: если это будет полезно или для духовной жизни самого монаха.

Например иеромонаха могут отправить служить и восстанавливать храм в какое-нибудь дальнее село страны.

Один из самых замечательных пастырей-монахов в XX веке — архимандрит Иоанн (Крестьянкин).

Как обращаться к иеромонаху?

Так же, как и к обычному священнику: «отец» (Отец Михаил, отец Александр и т. д.), «батюшка».

Иеродиакон — кто это?

По аналогии с иеромонахом, иеродиакон — это диакон-монах. То есть, он помогает иеромонаху вести богослужения (ведет некоторые части служб), но не может совершать таинства — например, причащать или исповедовать.

К нему тоже нужно обращаться — «отец». Но — не «батюшка».

см. также: Как брать благословение у священника и другие простые вопросы о Церковной жизни

Этот и другие посты читайте в нашей группе во ВКонтакте

И еще в Фейсбуке!

Мирянин. Я задумывался, но мне трудно до конца понять иночество. Есть в этом явлении церковном что-то таинственное… Это какая-то книга, если не за семью, то во всяком случае за несколькими печатями… Я рад поговорить на эту тему именно с вами, иноком, прошедшим грань отделения от мира и даже, собственно, от общества христианского. Не правда ли, вы же себя отделили и от общества христианского?

Священноинок. Что вы считаете христианским обществом?

Мирянин. Всех верующих в Богочеловечество Господа Иисуса Христа.

Священноинок. Но ведь таких же очень мало!

Мирянин. Не думаю, что «очень» мало… Все же десятки и даже сотни тысяч церквей стоят во всех концах мира и наполняются народом, признающим Иисуса Христа – Богочеловеком. Миллионы людей поклоняются Ему, читают Евангелие, творят добро по заповедям, освящаются Таинствами… Сколько книг, журналов, ученых трудов посвящается во всех концах мира и на всех языках Царству Божию, Царству Творца над человечеством!..

Священноинок. А я думаю, что все же христиан мало. Меньше, чем мы даже можем думать.

Мирянин. Вы хотите сказать, что вообще никто не христианин, что все мы предаем Господа в сердце своем и что вы сами не знаете, можете ли называться христианином…

Священноинок. Нет, я имею в виду нечто другое. Конечно, и это правильно, что все мы недостойны называться христианами и не можем сказать определенно, кто окажется христианином на Последнем Суде, но я думаю сейчас о другом. Поверьте, что христиан мало. Давайте кратко разберемся, что означает это определение: «христианин». Означает ли оно, как вы сказали то, что человек «признает» Иисуса Христа – Богочеловеком, или нечто большее? Разницы между «признающими» – вообще – и не признающими может и не быть, ибо, страшно сказать, и бесы не могут уклониться теперь от «признания» Сына Божия. «Веруют и трепещут», как говорит о них апостол Иаков. Прочтите в Евангелии 2-й стих 3-й главы от Марка, как нечистые духи исповедали Господа Иисуса Христа сыном Божиим, а в Деяниях рассказано, как злые духи исповедали имя апостолов Христовых, набросившись на сыновей первосвященника Скевы… А что сатана знает Священное Писание, это мы видим на примере искушения им Господа, да и люди, распявшие Господа, знали очень хорошо Священное Писание… Есть множество верующих, которые веруют такой же верой, лишенной любви к Богу, и не трепещут ни ангельским святым трепетом радости, ни даже демонским трепетом мучения. О, это страшное и грозное явление в человечестве! Исчезла трепетность христианства. Если хотите знать, что такое монашество, то я его определяю новым для меня самого сейчас термином; трепет. Трепет по Богу. Трепет перед Богом. Ангельский, святой трепет сердца, духа.

Мирянин. Но это всякий христианин может иметь – «трепет!».

Священноинок. Конечно всякий может быть монахом – в своем сердце. Это мы видим совершенно ясно в житиях святых, в церковной истории и вокруг себя в мире. Пророк и царь Давид не одну жену имел, а был монахом: имел трепет, да еще такой, что стал самым излюбленным учителем пустынников, великим старцем всего монашества. «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое!» (Пс. 56, 8) – вот монашество. «Не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь» (Ис. 62, 1) – вот оно иночество Небесного Единого Монастыря – Иерусалима, только образом которого являются все земные монастыри. Апостол Петр имел жену, а был иноком: «Господи, Ты все знаешь. Ты знаешь, что я люблю Тебя!» (Ин. 21, 17) Апостол Павел – столп иночества, давший завет иночеству, читаемый всегда на постриге, слова из главы 6-й Послания к Ефесянам, как клич борьбы за святую трепетность отданного Богу сердца. Какое чудное это дело – иночество! Какое прекрасное, светлое: ответ, пред лицом всего видимого и невидимого мира, на зов Бога: «Будьте совершенны, как… Отец ваш небесный… совершен есть» (Мф. 5:48) . Ответ, да еще – на всю жизнь… Какой это вызов миру, и прежде всего так называемому «христианскому», но в жизни твердящему, что заповеди Евангелия «нежизненны», «слишком высоки» или «неприложимы» «вполне» к жизни. Какой стыд христианам, так говорящим и так думающим! Они этим зачеркивают все Евангелие и кощунственно делают «нежизненным» Того, Кто есть сама Воплощенная Жизнь и источник всякой жизни. Такие христиане, именно, не имеют в себе трепета. Они не трепещут, когда раскрывают Евангелие или лобызают Св. Крест Господень, или Икону Носителя жизни Иерусалима Небесного. Они не трепещут на молитве, не трепещут, видя около себя соблазн и возможность загрязниться навеки. Загрязняясь, грязнясь, они не трепещут в зрении оком сердца, окрест себя, великой святости Святого Святых, коему открыт каждый изворот нашей мысли, каждое движение нашего сердца. Трепетность перед Богом – красная нить Духа Святого, проходящая по морям, пустыням, городам, селам и лесам, связывающая сердца Подлинной Христовой Православной Церкви на земле в один невидимый, но согласный хор любви к Творцу. В этом хоре меж голосом истинного «инока» и истинного «христианина» лишь то различие, что инок пред всею земною Церковью свидетельствует свое послушание Евангелию, а христианин лишь в тайном покаянии своем. Внешне же, в делах своих, оба должны свидетельствовать одинаково. Да и понятно это, конечно: разве у нас два Евангелия, два христианства? Подлинное христианство – Святая Православная Церковь – Едина. Много имеет форм, уставов и одежд для людей своих, но слово ЕЕ – к единому сердцу человеческому. Обителей много у Церкви, но Одно Царство. Все души разнятся друг от друга лицами (ибо лицо – неповторимый образ души!), но все изошли от Бога они и к Нему на Суд идут… Один Закон, одна Любовь, одно Царство, Един Царь… И один трепет в сердце: трепет веры видящей, надежды кроткой, разума, ясности, ведения и силы… Один Закон, одна Любовь.

Мирянин. Но как определить, кто имеет «трепет» и кто не имеет его?

Священноинок . Этого определить нельзя. Это определит Суд Божий. Суд будет идти точно по Евангелию. По ясным словам Евангелия мы вперед можем увидеть, за что мы можем быть осуждены и как можем быть помилованы любовью милующей.

Мирянин. Но как же – помилованы?..

Священноинок. Думаю, что помилование наше, наша жизнь вечная – в этом трепете благоговеинства пред Творцом. Страх согрешить, оскорбить высочайшую Любовь. Даже самый малый трепет – зернышко духа, если не плод, то зернышко второго рождения, о котором Спаситель говорил с Никодимом и без которого никто не войдет в Царство Божие. Трепет любви к Божьему свету есть признак одежды брачной, без которой никто не войдет в Царство.

Мирянин. Мне что-то все же странно, что вы говорите… Ведь монашество есть нечто «выделенное» из христианства.

Священноинок. Простите, не согласен. Не выделенное, но подчеркнутое. Монашество есть, собственно, «православное христианство». Почему мы именуемся «православными» христианами? Да потому же, почему монахи именуются монахами. Христианство расплылось по миру, явилась потребность, необходимость его выявить, как бы вновь проблаговествовать, уже не язычникам, но уснувшим христианам. Если бы все православили Бога, не надо бы нам называться православными; если бы все христиане благоговеинствовали пред Богом, не нужно было бы выходить из их среды и подчеркивать этот уход. Что такое, действительно, «православие»? Это – точное соответствие устроения жизни и веры новому Завету человека с Творцом – Евангельскому Откровению. Общение с Церковью святых, молитва за Церковь не очистившихся на земле людей – это все откровение, точно и явно соответствующее нашему общему родству душ человеческой семьи, нашей органической связанности единством творения. Эту связанность мы должны предельно ощутить и узнать. Она открыта нам в Евангелии и задана как урок временной жизни. Обеты монашества есть общий знаменатель всех христиан. Выделяя себя из «христианства», монахи связывают это «христианство» с Небесной Церковью.

Мирянин. Действительно, можно понять монашество как ощущение этого единства Церкви… но все же немного смущает это подчеркивание «особого» пути, «иного» – «иноческого».

Священноинок. Вы сейчас высказали очень глубокую мысль, что монашество есть как бы «иной путь» и, вместе с тем, истинное ощущение единства Церкви. Вот это и есть широта узкого евангельского пути. Конечно, иночество есть ощущение единства во Христе, и, конечно, оно есть особый путь. Но особый, конечно, не от христианства, но от обмирщенного, обессолившегося, так называемого «христианства». С первых же веков земной истории Церкви истинные христиане, не мирящиеся с неправдой и лицемерием, стали уклоняться от средней церковной среды верующих: одни в настоящее иночество, другие в ложное иночество, в ложное ревнование о правде, в раскол, в сектантство. Так и продолжается доселе. Конечно, сейчас обстановка еще более усложнилась: в само иночество проник тот самый «мир сей», от которого оно бежало. Монашество в истории не избегло участи христианства. Оно по стопам «христианства» стало обладать миром и даже служить ему гораздо более утонченно, дружа с богатством мира, с его «сильными» и знатными, ходя в звездах и орденах, при пустоте молитвы и отсутствии любви и милосердия. Широкие рукава рясы сделались фарисейским воскрыльем. И чистые души стали с таким же омерзением отшатываться от такого монашества, как отшатываться от мира сего, стремясь к евангельской чистоте и простоте.

Мирянин. Это очень справедливо, что вы говорите. Сам я, окаянный мирянин, но не мог без горечи и негодования смотреть на прейскурант (иначе не могу сказать) молитв одной современной нам иноческой обители, которая упростила обращение к жертвователям, дав денежную расценку разным срокам молитв, которые, конечно, в силу одного этого, не только ничего не стоили, но являлись мерзостью в очах Божьих. Простите, что я говорю так прямо.

Священноинок. Вы говорите соответственно Духу Евангелия, и потому эти слова ваши гораздо более иноческие, чем молитвы тех иноков. Надо всем ревновать о правде Христовой. не защищая ее в мире, мы не защитим ее в себе. Истинно, таксировать молитву – это хулить Духа Божия. А этот грех не прощается… И это параллельно упадку монашеской жизни начало восстанавливаться «белое монашество» (вот из таких порывов, каким вы в душе своей обличили монахов-сребролюбцев!) – белое, первовековое, мученическое в мире христианство, подлинное ученичество Христово. Перед всяким горящим сердцем, тоскующим по жизни небесной, теперь открываются три пути: путь черного иночества, облечения себя в одежду внешнего отделения от мира сего; путь белого иночества – облечения своего лишь сердца в одежду этого отделения, при формах жизни всех людей, и, наконец, третий путь – откол, отделение от единства церкви под тем или иным предлогом, – путь меньшей духовной любви к братьям, а значит, и к Богу. Это я говорю о «сектантах». И для чего отделяться? Хочешь гореть любовью к Богу, выбирай любой путь: белого или черного иночества… Сам Господь, Владыка наш, в Собственном Образе Своем Святейшем, оставил верным Своим эти пути. Он Сам совместил их в Себе, будучи Назореем-Странником в мире сем, принимавшим вино и евшим все, что едят все, – все дела рук своих. Апостолы уже были чистые белые иноки: и апостол Петр с женой, и апостол Павел – без жены.

Мирянин. Я понимаю теперь вашу мысль! Она очень близка мне, и, в сущности, она проста. Только, думаю, согласиться с нею нам, светским христианам, будет очень трудно, ибо – надо же сказать то, что есть, – мы действительно привыкли смотреть на свое светское христианство, как на позволение жить по своим собственным заповедям, выбирая из Евангелия себе наиболее «общие» правила благоповедения; и если каждый из нас составил бы табличку, что он искренно считает для себя обязательным, то в этой табличке не было бы записано как раз то, что составляет существенную особенность истинной Христовой веры. И, конечно, там не была бы записана основа Евангелия: любовь к Богу от всего сердца, не была бы записана любовь к Богу от всего разума, от всей воли, от всего существа и пристрастия… И оказались бы эти таблички просто правилами честного языческого поведения… Удивительно, как Господь, провидя все, прямо указывает христианам: «Если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Матф. 5, 46–47).

Священноинок. Все это верно. В веках истории Церкви Христовой «черное иночество» было лишь внешним свидетельством любви к Богу, и только внешним свидетельством отрицания мира (не природы его, конечно, но греха, заразившего природу). Об этом ясно говорит Евангелие Пострига, в то время как апостол Пострига разъясняет дело этой любви и этого отрицания зла… Самое удивительное и умилительное то, что это внешнее свидетельство должно было изъявляться веками истории в далеких пустынях и ущельях земли, куда уходили люди, «которых… не был достоин… весь мир» (Евр. 11, 38). Дано же Евангелие Христово людям, чтобы всех уверовавших сделать иноками – «иными», чем те, которые могут называться «своими» в этом мире.

Духовенство

Православное духовенство — особое сословие, которое на Руси появилось в 988 году, после Крещения Руси. История умалчивает о том, как ситуация с духовенством обстояла до этого периода, но известно, что с княгиней Ольгой в Царьград ездил священник Григорий. Во времена, когда на духовенство возлагалась особая и очень важная миссия — христианизация населения, священники считали особенным и привилегированным сословием. Многие приезжали из Греции и Болгарии, для воспитания в качестве будущего состава духовенства отбирали даже детей из разных сословий. Особым почетом и уважением пользовались монахи, аскетическая культура оказалась особенно близка народу. В монастырь уходили богатые и знатные люди того времени. Кроме того, монастыри всегда вели благотворительную работу. Князья благоволили монастырям и освобождали их от податей. Не сохранилось точных сведений о том, кто стал первым Киевским митрополитом. С XVI века считали, что им был Михаил I Сириянин, которого когда-то прислали для совершения Таинства Крещения над князем Владимиром. В Киеве он крестил местных жителей. Мощи митрополита Михаила хранились в Десятинной Церкви, но потом их перенесли в Великую Церковь Лавры.

Белое и черное духовенство

В Русской Православной Церкви всегда существовало белое и черное духовенство. К белому духовенству относятся священники, которые могут вступать в брак, а к черному — насельники монастырей, давшие обет безбрачия.

Белое духовенство многочисленно. Священники до начала служения могут завести семью, а могут избрать путь безбрачия. Черное духовенство — «уходит от мира» и отказывается от брака.

Иерархия белого духовенства

Стоит отметить, что иерархия духовенства появилась не с момента появления Церкви. На заре христианства все были равны. Постепенно стала очевидной необходимость разграничить церковные звания и чины. В Русской Православной Церкви нельзя сразу «придти на должность» Митрополита или Епископа. Такие звания надо заслужить. Подробнее о том, какую роль каждый чин духовенства играет в жизни Церкви мы расскажем в этой статье.

Во главе Русской Православной Церкви стоит Предстоятель — Патриарх Московский и всея Руси. Вместе со Священным Синодом он управляет церковными делами.

За несколько епархий сразу отвечает Митрополит. Епископы не принимают важные решения без ведома Митрополита.

У каждой епархии есть свой Архиерей, отвечающий за введенную ему область. Абсолютно все архиереи относятся к черному духовенству. Епископы отвечают за крупные епархии.

Далее по старшинству идут иереи и протоиереи. Протоиерей — иерей, получивший особую награду. Через таинство хиротесии иереи получают новый статус.

Существуют также диаконы и протодиаконы, помогающие иерею и протоиерею во время богослужения. Самостоятельно проводить богослужение диакон не может.

Таким образом, иерархия в белом духовенстве выглядит так:

1. Патриарх
2. Митрополит
3. Архиерей/Епископ
4. Иерей/протоиерей
5. Диакон/протодиакон

Иерархия черного духовенства

В черном духовенстве свои правила:

Главой Церкви по-прежнему считается Патриарх. А главой нескольких епархий — Митрополит. Епархию может возглавлять епископ или архиепископ (для наиболее крупных епархий). Настоятелем крупного монастыря и высшим монашеским чином является Архимандрит. Этот статус дается за особые заслуги перед Церковью. Избранный иеромонахами настоятель монастыря — это игумен. Интересно, что священник-вдовец тоже может стать архимандритом после монашеского пострига. Насельники монастрей — Иеродиаконы и иеромонахи.