В последнее время больше опытным путем прихожу к тому, что ношение броды лучше, чем ее неношение (для христианина, разумеется). Дело в том, что с бородой жизнь в браке выходит более благочестивой, не такой страстной, более целомудренной. Как монашество лучше женитьбы. До ношения бороды нужно в буквальном смысле ДУХОВНО ДОРАСТИ. И чем раньше, тем лучше. Хотя возраст тоже очень важен. Думаю, что 30-летний рубеж — это уже какой-то показатель для христианина. Это возраст, в котором Господь вышел к людям, на общественное служение. Если православный мужчина в возрасте Христа не носит бороды, это уже странно.
Но что говорит об этом Бог?
В интернете поискал ответы, но ничего достойного не нашел. В основном всё сваливают в одну кучу, не разбираясь с источниками. Например, часто цитируют «Постановления апостольские» (не путать с «Правилами апостолов») по этому вопросу, но ничего не пишут, что Православное предание не принимает их безусловную подлинность (см.Правило 6 Вселенского Собора). Та же ситуация со Стоглавым Собором. Большой Московский собор 17 века по крайней мере ряд его постановлений отрицает. Т.е. для православного христианина Апостолькой Церкви «Стоглав» и «Постановления апостолов» — не авторитетные источники. Почему это важно? В «Стоглаве» и в «Поставновлении апостолов» за неношение и бритье бороды полагаются слишком строгие наказания, как будто человек спасется бородой, а не благодатью.
(см. Стоглав: аще кто браду бреет и преставиться тако, не достоит над ним служити, ни сорокоустия по нем пети, ни просвиры, ни свещи по нем в церковь принести, с неверными бо да причтется, от еретик бо се навыкоша»).
Итак, что я нашел.
1) Брадобритие запрещалось в Ветхом Завете (Левит, 19: 27; 1-я Паралипоменон, 19: 4). Обритая борода считалась позором, бесчестием. Но не нашел, чтобы за бритье бороды было какое-то наказание.
«Не ешьте с кровью; не ворожите и не гадайте. Не стригите головы вашей кругом, и не порти края бороды твоей. Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмен. Я Господь» (Лев.19:26-28). «И взял Аннон слуг Давидовых и обрил их, и обрезал одежды их наполовину до чресл и отпустил их. И пошли они. И донесено было Давиду о людях сих, и он послал им навстречу, так как они были очень обесчещены; и сказал царь: останьтесь в Иерихоне, пока отрастут бороды ваши, и тогда возвратитесь» (1Пар.19:4,5).
Естественно, заповеди Ветхого Завета имеют значение для христиан. Ведь мы не едим с кровью, не гадаем, не делаем наколок на теле. Почему же мы тогда можем брить бороду?
2) В Новом Завете. Волосы на голове учеников Христовых все сочтены у Бога (Мат.10:30; Лук. 12:7).
Сам Господь был назореем, судя по всему, т.е. не стриг волосы на бороде. Однако из Предания (иконы, плащиница) мы знаем, что борода по крайней мере Господом подстригалась до определенной длины. Слишком уж длинной она не была. Впрочем, на вид некторые ему давали «не больше 50». Т.е. по виду ему могли дать и лет 45. Очевидно, что это благодаря бороде, которую Он носил и не брил.
В тоже время новобращенным христианам из язычников апостолы не запрещали брить бороду и не заповедавали ее отращивать (см.Собор Апостолов в Деяниях).
3) 96 правило 6 Вселенского собора. Часто цитируют по этому вопросу. Но при внимательном прочтении можно увидеть, что в нем прямо ничего об этом не говорится. Смотрим сначала Толкование: «Трулльский Собор в этом правиле обращает внимание на внешнюю жизнь христиан, и в виду того, что чрез крещение они стали последователями Христа и этим обещались, по плоти, уподобляться Ему». Прервем цитату.
Действительно, христиане должны во всем подражать Христу, в том числе и внешне, по плоти. В этом смысле не брить бороду более благочестиво, чем брить ее. Хотя прямо о ношении бороды в этом правиле НИЧЕГО не сказано. Но, конечно, подразумевается.
Продолжим: «правило предписывает, под угрозой отлучения, чтобы все христиане избегали всякой суеты и внешних украшений и старались, чрез смиренную жизнь и примерное поведение, елико возможно, приблизиться к Богу». Отлучением Правило грозит тем, кто «искусственными плетениями располагающих и убирающих, и таким образом неутвержденные души прельщающих». Причем таких людей сначала «отечески врачуем приличною епитимиею, руководствуя их аки детей, и научая целомудренно жити, да, оставив прелесть и суету плоти, к негиблющей и блаженной жизни ум непрестанно направляют, и чистое со страхом пребывание имеют, и очищением жития, елико можно, к Богу приближаются».
Желающие могут познакомиться с самим правилом:
«Во Христа крещением облекшиеся, дали обет подражати во плоти житию его. Того ради власы на главе, ко вреду зрящих, искусственными плетениями располагающих и убирающих, и таким образом неутвержденные души прельщающих, отечески врачуем приличною епитимиею, руководствуя их аки детей, и научая целомудренно жити, да, оставив прелесть и суету плоти, к негиблющей и блаженной жизни ум непрестанно направляют, и чистое со страхом пребывание имеют, и очищением жития, елико можно, к Богу приближаются, и внутренняго паче, нежели внешняго человека украшают добродетелями и благими и непорочными нравами: и да не носят в себе никакого останка порочности, происшедшия от сопротивника. Аще же кто вопреки сему правилу поступит: да будет отлучен».
4) Писаниями по крайней мере некоторых святых отцов запрещается бритье бороды (творения святого Епифания Кипрского, святого Кирила Александрийского, блаженного Феодорита, святого Исидора Пилусиота).
Святой Епифаний Кипрский пишет: «Что хуже и противнее этого? Бороду — образ мужа остригают, а волосы на голове отращивают. О бороде в постановлениях апостольских Слово Божие и учение предписывают, чтобы не портить её, то есть, не стричь волос на бороде» (Творен. его, часть 5, стр. 302. Изд. Москва, 1863 г.).
Напомню, что «Постановления апостольские» 6 Вселенским собором признаны документом, в который вкрались исправления еретиков.
По крайней мере некторые святые, н-р, преподобный отец Феодосий Печерский в «Слове о вере христианской и латинской», обвиняли латинян между другими ересями и в том, что они «остризают браду».
Преп. Максим Грек писал (Слово 137): «Аще же прокляти уклоняющиеся от заповедей Божиих яко не слышим во священном песнопении, той же клятве подлежат истребляющие бритвою брады своя».
5) Жития святых. В городе Вильно (ныне Вильнюс) языческими воинами в 1347 году были замучены три православных христианина Антоний, Иоанн и Евстафий за отказ подвергнуться брадобритию. Мучевший их князь Ольгерд после многих истязаний предложил им лишь одно, чтобы они сбрили свои бороды и если они это сделают, то он отпустит их. Но мученики не согласились и были повешены на дубе. Церковь причислила виленских (или литовских) мучеников к лику святых Божиих угодников, считая, что они пострадали за Самого Христа и за веру Православную. Память их совершается 27 апреля н.с.
В то же время на иконах мы видим Лики некоторых святых вовсе без бороды, н-р, великомученик Георгий Победоносец. Скорее всего, ему по долгу службы приходилось брить бороду, но когда пришло время действительного испытания веры, он остался христианином. Еще примеры святых, не носивших бороды на древних иконах: http://www.allmercifulsavior.com/icons/Western.html
- Сказки
- Авторские сказки
- Сказки Перро
Сказка Синяя борода читать:
Жил когда-то человек, у которого были прекрасные дома и в городе и в деревне, золотая и серебряная посуда, кресла, украшенные шитьем, и золоченые кареты. Но, к несчастью, у этого человека была синяя борода, и она придавала ему такой уродливый и страшный вид, что не было ни женщины, ни девушки, которая не убегала бы, завидев его.
У одной из его соседок, дамы знатной, были две дочери, дивной красоты. Он попросил выдать замуж за него одну из них и предоставил матери выбрать ту, которую она согласится за него отдать. Обе не хотели идти за него и отказывались от него одна в пользу другой, не в силах избрать мужем человека, у которого борода — синяя. Внушало им отвращение и то, что этот человек уже несколько раз был женат, а никто не знал, что стало с его женами.
Чтобы завязать более близкое знакомство, Синяя Борода пригласил их вместе с матерью и тремя или четырьмя лучшими подругами, а также несколькими молодыми людьми, их соседями, в один из своих загородных домов, где гости пробыли целую неделю. Все время было занято прогулками, поездками на охоту и на рыбную ловлю, танцами, пиршествами, завтраками и ужинами; никто не думал спать, и каждую ночь напролет гости изощрялись во всевозможных шутках, — словом, все устроилось так хорошо, что младшей дочери стало казаться, что будто у хозяина дома борода уже совсем не такая синяя и сам он — человек весьма порядочный. Как только вернулись в город, свадьба была решена.
Через месяц Синяя Борода сказал своей жене, что ему надо уехать в деревню, по крайней мере недель на шесть, ради важного дела; он просил ее развлекаться во время его отсутствия; говорил ей, чтоб она позвала своих подружек, чтоб она, если ей захочется, свезла их за город; чтобы всюду она ела все самое вкусное. «Вот, — сказал он, — ключи от обеих больших кладовых; вот ключи от посуды золотой и серебряной, которую подают не каждый день; вот ключи от сундуков, где хранится мое золото и серебро; вот ключи от ларцов, где лежат мои драгоценные камни; вот ключ, что отпирает все комнаты в моем доме. А этот маленький ключ — ключ от комнаты, что в конце нижней большой галереи. Открывайте все двери, всюду ходите, но входить в эту маленькую комнату я вам запрещаю, и запрещаю так строго, что, если вам случиться открыть туда дверь, вы можете всего ждать от моего гнева».
Она обещала в точности соблюсти все то, что было ей приказано, а он, обнял жену, сел в свою карету и уехал.
Соседки и подружки не стали ждать, чтоб за ними посылали гонцов, а сами поспешили к новобрачной — так не терпелось им увидеть все богатства ее дома, а пока там был ее муж, они не решались посетить ее — из-за его синей бороды, которой они боялись. Вот они сразу же и начали осматривать комнаты, комнатки, гардеробные, превосходившие одна другую красотою и богатством. Затем они перешли в кладовые, где не могли налюбоваться красотою бесчисленных ковров, постелей, диванов, шкапчиков, столов и зеркал, в которых можно было увидеть себя с головы до ног и края которых — у одних стеклянные, у других из позолоченного серебра — были красивее и великолепнее всего, что только случалось им когда-либо видеть. Не переставая завидовать, они все время превозносили счастье своей подруги, которую, однако, вовсе не занимало зрелище всех этих богатств, ибо ей не терпелось пойти открыть внизу маленькую комнатку.
Ее до того одолело любопытство, что, не приняв в соображение, сколь невежливо покидать своих гостей, она спустилась по потаенной лесенке, и притом с такой поспешностью, что раза два или три, как ей показалось, чуть было не сломала себе шею. У двери в маленькую комнатку она постояла несколько минут, вспоминая о запрете, который наложил ее муж, и размышляя о том, что за это непослушание ее может постигнуть несчастье; но соблазн был так силен, что она не могла победить его: она взяла ключик и с трепетом отворила дверь.
Сперва она ничего не увидела, потому что ставни были закрыты. Через несколько мгновений она стала замечать, что пол весь покрыт запекшейся кровью и что в этой крови отражаются тела нескольких мертвых женщин, висевших на стенах: все это были жены Синей Бороды, который вступал с ними в брак, а потом убивал. Она подумала, что умрет со страху, и выронила ключ, который вынула из замка.
Немного придя в себя, она подняла ключ, заперла дверь и поднялась к себе в комнату, чтобы хоть несколько оправиться; но это ей не удалось, в таком она была волнении.
Заметив, что ключ от маленькой комнаты запачкан кровью, она два или три раза вытерла его, но кровь не сходила; сколько она ни мыла его, сколько ни терла его песком и песчаным камнем, все-таки кровь оставалась, потому что ключ был волшебный, и не было никакой возможности совсем отчистить его: когда кровь счищали с одной стороны, она появлялась на другой.
Синяя Борода вернулся из своего путешествия в тот же вечер и сказал, что получил дорогой письма, сообщавшие ему, что дело, ради которого он ехал, разрешилось в его пользу. Жена его сделала все возможное — только бы доказать ему, что она в восторге от его скорого возвращения.
На другой день он потребовал у нее ключи, и она отдала их ему, но у нее так дрожали руки, что он без труда догадался обо всем случившемся. «Отчего это, — спросил он ее, — ключа от маленькой комнатки нет вместе с другими ключами?» — «Наверно, — сказало она, — я оставила его наверху, у себя на столе». — «Не забудьте, — сказал Синяя Борода, — отдать мне его поскорее».
Наконец, после разных отговорок, пришлось принести ключ. Синяя Борода, посмотрев на него, сказал жене: «Отчего на этом ключе кровь?» — «Не знаю», — ответила несчастная жена, бледная как смерть. «Не знаете? — переспросил Синяя Борода. — А я знаю. Вам захотелось войти в маленькую комнатку. Ну, что ж, сударыня, вы и войдете в нее и займете там ваше место возле дам, которых вы там видели».
Она бросилась к ногам мужа, плача, прося у него прощения и по всем признакам искренно раскаиваясь в своем непослушании. Прекрасная и печальная, она тронула бы даже скалу, но у Синей Бороды сердце было более суровое, чем скала. «Вы должны умереть, сударыня, — сказал он ей, — и немедля». — «Если я должна умереть, — ответила она, глядя на него глазами, полными слез, — дайте мне хоть несколько минут — помолиться богу». — «Даю тебе семь минут, — ответил Синяя Борода, — но ни мгновения больше».
Оставшись одна, она позвала сестру и сказала ей: «Сестрица моя Анна (ибо так звалась ее сестра), прошу тебя, подымись на башню и посмотри, не едут ли мои братья: они обещали навестить меня сегодня; а если ты увидишь их, дай им знак, чтоб торопились». Сестра Анна поднялась на башню, а бедняжка в тоске время от времени окликала ее: «Анна, сестрица Анна, ничего не видать?» А сестрица Анна отвечала ей: «Ничего не видать, только солнце палит да трава на солнце блестит».
Между тем Синяя Борода держал уже большой нож в руке и кричал что было мочи: «Скорее иди сюда, а не то я сам к тебе приду». — «Еще минуточку, пожалуйста», — ответила жена и тихо окликнула сестру: «Анна, сестрица Анна, ничего не видать?» А сестрица Анна отвечала: «Ничего не видать, только солнце палит да трава на солнце блестит».
«Да иди же скорее, — крикнул Синяя Борода, — а не то я сам поднимусь». — «Иду», — ответила жена, а потом окликнула сестру: «Анна, сестрица Анна, ничего не видать?» — «Вижу, — ответила сестрица, — большое облако пыли, оно несется к нам…» — «Это мои братья?» — «Увы, нет, сестрица, я вижу стадо баранов…» — «Да когда же ты придешь?» — закричал Синяя Борода. «Еще минуточку», — ответила жена, а потом окликнула сестру: «Анна, сестрица Анна, ничего не видать?» — «Вижу, — ответила она, — двух всадников, они скачут сюда, но они еще далеко!» — «Слава богу! — воскликнула она через несколько мгновений. — Это мои братья. Я подаю им знак, чтоб они торопились».
Тут Синяя Борода закричал так громко, что задрожал весь дом. Бедняжка спустилась с башни и бросилась к его ногам, вся в слезах, с растрепавшимися волосами. «Это ни к чему не послужит, — сказал Синяя Борода, — придется умереть». И, схватил ее за волосы, он занес нож и уже готов был отрезать ей голову. Бедная женщина, обернувшись к нему и глядя на него помертвевшими глазами, просила дать ей еще минуточку, чтоб приготовиться к смерти. «Нет, нет, поручи свою душу богу», — сказал он, подняв руку… В эту минуту раздался такой страшный стук в дверь, что Синяя Борода остановился. Дверь отворилась, и тотчас же вошли двое мужчин, которые выхватив шпаги, бросились прямо на Синюю Бороду…
Он узнал братьев своей жены, драгуна и мушкетера, и, спасаясь от них, пустился бежать, но они так быстро за ним погнались, что поймали его прежде, чем он успел выскочить на крыльцо. Они насквозь пронзили его шпагами, и он упал мертвый. Бедная женщина сама была чуть жива, и у нее даже не хватило сил подняться и обнять своих братьев.
Оказалось, что у Синей Бороды нет наследников и что жене его, таким образом, должны достаться все его богатства. Часть из них она употребила на то, чтобы выдать сестрицу свою Анну за молодого дворянина, давно уже любившего ее; другую часть — на то, чтобы доставить своим братьям капитанский чин, а остальные — на то, чтобы самой выйти замуж за одного хорошего человека, который помог ей забыть то тяжелое время, когда она была женою Синей Бороды.