В первые годы после прихода большевиков к власти в 1917 году их религиозная политика несколько раз меняла своё направление. Устойчивым оставалось желание покончить в первую очередь с Русской православной церковью, как главенствующей на момент революции религиозной организации в стране. Для достижения этой цели большевики пытались, в числе прочего, использовать и другие религиозные конфессии.

Однако в целом религиозная политика была последовательно направлена на искоренение религии, как несовместимой с марксистской идеологией. Как отметила историк Татьяна Никольская, «в СССР фактически отсутствовало равноправие вероисповеданий, поскольку атеизм стал подобием государственной религии, наделенной множеством привилегий, тогда как остальные вероисповедания подвергались преследованиям и дискриминации. По сути, Советский Союз никогда не был светским государством, хотя и декларировал это в своих правовых документах».

1917—1920 годы

Принятые сразу после революции законодательные акты имели двойственный характер. С одной стороны, ряд законодательных актов соответствовал модели светского европейского государства. Так, «Декларация прав народов России»предусматривала отмену «всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений». Позднее эта норма была закреплена в первой советской Конституции 1918 года. Также был узаконен институт гражданского (нецерковного) брака, РПЦ отделена от школы.

С другой стороны, большевики с самого начала не скрывали своего враждебного отношения к религии вообще и к РПЦ, — в частности. Так, в ст. 65 той же Конституции 1918 года, исходя из принципа разделения общества на «близкие» и «чуждые» классы, «монахи и духовные служители церквей и культов» лишались избирательных прав.

Русская Православная Церковь

По мнению историка Дмитрия Поспеловского, первоначально Ленин «находясь в плену марксистских представлений, согласно которым религия есть не более чем надстройка над неким материальным базисом», надеялся покончить с РПЦ, просто отняв у неё собственность. Так, Декретом «О земле» 1917 года были национализированы монастырские и церковные земли.

Большевики не приняли определения Поместного Собора РПЦ от 2 декабря 1917 года, устанавливающего привилегии РПЦ перед другими конфессиями (первенствующее публично-правовое положение, сохранение ряда государственных постов только за православными, освобождение от повинностей священников и монахов и т. д.), что ещё более усилило взаимный антагонизм. Однако не все православные поддерживали идею продолжения привилегированного положения РПЦ в новом государстве — были те, кто надеялся на духовное обновление церкви в условиях равноправия.

Вскоре после выхода определения Поместного собора РПЦ (от 2 декабря 1917 года) большевики приняли Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви (23 января (5 февраля) 1918 года), закреплявший светский характер государства. В то же время этот Декрет лишал религиозные организации права юридического лица и права собственности. Все здания, ранее принадлежавшие религиозным организациям, перешли в собственность государства, а сами организации с этого времени стали пользоваться ими на правах бесплатной аренды. Таким образом, религиозные организации лишились юридической и экономической самостоятельности, а государство получило мощный рычаг для давления на них. Такая модель экономических взаимоотношений церкви и государства существовала до самогопадения Советского строя.

Однако в самые первые годы своей власти, принимая во внимание Гражданскую войну и религиозность населения, большевики не вели активной кампании по отъему зданий у религиозных организаций.

Кампания по вскрытию мощей

Кампания по вскрытию мощей имела пропагандистский характер и началась осенью 1918 г. со вскрытия в Олонецкой губернии мощей св. Александра Свирского. Пик кампании пришёлся на 1919—1920 годы, хотя отдельные эпизоды имели место и в 1930-е годы.

16 февраля 1919 года коллегия Наркомата юстиции приняла постановление об организации вскрытия мощей святых на территории России, был определён «порядок их инспекции и конфискации государственными органами». Вскрытие мощей (снятие с них покровов и облачений) должны были осуществлять священнослужители в присутствии представителей местных органов советской власти, ВЧК и медицинских экспертов. По итогам вскрытия предписывалось составлять акт.

Вскрытие мощей сопровождалось фото и киносъёмкой, в ряде случаев имело место грубое кощунство со стороны членов комиссий (при вскрытии мощей преподобного Саввы Звенигородского один из членов комиссии несколько раз плюнул на череп святого). Некоторые ковчежцы и раки после освидетельствования с участием представителей церкви попали в государственные музеи, о судьбе многих, изготовленных из драгоценных металлов, больше ничего не было известно (например, 29 марта 1922 года из Донского монастыря была разобрана и изъята многопудовая серебряная рака святителя Алексия Московского). Мощи, как артефакты, затем помещались под стеклянные витрины различных музеев, как правило, музеев атеизма или местных краеведческих музеев.

Протестанты

Что касается российских протестантов, то их уравнивание в правах с РПЦ полностью устраивало, тем более, что принцип отделения церкви от государства является одним из ключевых для баптистов и родственных им евангельских христиан. Собственности, пригодной для большевистских экспроприаций, у них было немного. А опыт выживания и развития в атмосфере гонений и дискриминации, приобретённый до свержения монархии, в новых условиях давал им определённые преимущества перед РПЦ.

К тому же часть большевистских руководителей во главе с В. И. Лениным и главным большевистским «экспертом по сектантам» В. Д. Бонч-Бруевичем по выражению советско-российского религиоведа Л. Н. Митрохина «заигрывала» с протестантами, стараясь использовать их в своих целях.

«В первые годы главной была задача удержания власти, достижения победы в разгоревшейся гражданской войне. — отмечал Митрохин. — Поэтому мишенью номер один оставалась Русская православная церковь, открыто осудившая Октябрьскую революцию и жестокость Советской власти.<…> Соответственно, официальные публикации о православии были пронизаны непримиримой враждой и классовой ненавистью. В них особый упор делался на «контрреволюционной» деятельности церкви — часто весьма тенденциозно. Такой тон сохранился и после того, как церковь объявила о своей лояльности. По иному выглядели статьи о сектантах. Хотя попытки привлечь «возмущённых сектантов» на сторону социал-демократии серьезных результатов не дали, в обстановке жесточайшей борьбы за выживание большевистское руководство не могло пренебречь «элементами демократического протеста» и старалось их использовать, особенно в кооперативном строительстве».

На этой волне даже был принят Декрет «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям» от 4 января 1919 года, согласно которому верующий-пацифист по решению суда имел право военную службу заменить альтернативной «санитарной службой, преимущественно в заразных госпиталях, или иной общеполезной работой по выбору самого призываемого» (п. 1) Правда, на практике реализовать эту возможность удавалось далеко не всем, — на местах органы власти часто не знали об этом Декрете или не признавали его, наказывая «дезертиров» вплоть до расстрела.

В то же время, как отмечал историк Андрей Савин, «лояльное отношение к евангельским церквям никогда не было единственной доминирующей линией в большевистской политике. Значительная часть членов партии и органы политической полиции априори бескомпромиссно выступали против «сект». Они рассматривали деятельность «сектантства» как «попытку приспособления религии к новым условиям», «очередную форму антисоветского движения кулаческих элементов в деревне»».

Мусульмане

По мнению Дмитрия Поспеловского, в своей борьбе с РПЦ большевики искали поддержку (или хотя бы нейтралитет) также у мусульман и евреев. С этой целью в 1918 году был создан Комиссариат по делам мусульманских народностей, который возглавил мулла Hyp Вахитов.

Евреи

Для евреев был создана «еврейская секция» в ВКП(б). Правда, эта секция представляла не иудаизм, как религию, а евреев, как национальность. Более того, эта секция должна была бороться с иудаизмом и поспособствовать секуляризации евреев. Однако если вопросы закрытия храмов, мечетей и молитвенных домов власти могли решать на местах самостоятельно, то закрыть синагогу можно было только с одобрения еврейской секции ВКП(б).

1921—1928 годы

В октябре 1922 года состоялось первое заседание Комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП(б), более известной как Антирелигиозная комиссия при ЦК РКП(б). Возглавил комиссию чекист Евгений Тучков. На протяжении 1920-х годов эта комиссия фактически несла единоличную ответственность перед Политбюро ЦК за выработку и осуществление «церковной» политики, за эффективную борьбу с религиозными организациями и их «вредной» идеологией, за координацию деятельности в этой сфере различных партийных и советских органов.

Кампания по изъятию церковных ценностей

В 1921—1922 годах вследствие неурожая, урона, понесенного в результате Гражданской войны, а также продовольственной политики большевиков в годы военного коммунизма в стране разразился голод. Русская православная церковь с самого начала пыталась организовать благотворительную помощь голодающим. В июле 1921 года патриарх Тихон совместно с писателем Максимом Горьким обратились с воззванием к американскому народу с просьбой помочь нуждающимся. Воззвание было опубликовано в «Нью-Йорк таймс» и других иностранных газетах, а также распространялось советскими дипломатами по дипломатическим каналам. Церковью был предпринят ещё ряд шагов по смягчению последствий голода.

Несмотря на позицию Церкви, под предлогом борьбы с голодом большевики развернули широкомасштабную кампанию по изъятию церковных ценностей. Позднее Иосиф Сталин откровенно восхищался умелым сталкиванием Церкви и голодающих:

«Нам удалось противопоставить религиозным стремлениям попов нужды рабочего населения. Вот имеются драгоценности в церкви, нужно их изъять, продать и купить хлеба. Чувства голода, интересы голода противопоставили религиозным стремлениям попов. Это была ловкая постановка вопроса. Это не против по теоретическим соображениям на попов пошли, а на основе голода, недорода, неурожая в стране. Драгоценности в церкви, дайте их, накормим людей, и против этого крыть нечем, возражать нечего, даже самому верующему человеку, — голод».

Материал создан: 22.09.2015

Решил продолжить тему репрессий против духовенства.
I. Начну с хорошего топика на Кураеве.

Несколько цитат:
1) Вот цитата из В. Русака: (взял с сайта Якова Кротова)
«В результате декрета об изъятии церковных ценностей вызвавшего кровавые столкновения и массовые «уголовные» процессы расстрелянных по суду только духовных лиц — священников монахов и монахинь в одном 1922 ом году было более 8 тысяч.
Если принять это за треть всех осужденных и расстрелянных, то получим, что при изъятии церковных ценностей было расстреляно около 25 тысяч (!) человек.»
Вот ссылка на источник: Польский М., протопресв. «Новые мученики российские» Сведения о мучениках и исповедниках Русской Церкви, биографические данные о епископах и документы о внутрицерковной борьбе после 1927 года. т. 1 Собрание материалов. Джорданвилль, 1949, с. 214.
2) Изучая историю этого периода я нашел данные о расстреле 2-х архиереев, менее 20 священников и около 20 же мирян по делам о сопротивлении изъятию ценностей. Работавший в архивах Лубянки и Политбюро в 1990-е годы Джонотан Дейли насчитал всего 54 смертных приговора (а они все утверждались Политбюро) по таким делам — это по всей России. Ни у него, ни в воспоминаниях родственников новомучеников ни в справочниках (напр на ortho-rus) мне не удалось найти имен даже этих 54 человек.
3) Джонотан Дейли работал параллельно с несколькими нашими историками, но они дали возможность обнародовать данные ему. Там делался сборник и ему досталась тема репрессий. (Сборник «Ученые записки РПУ», 6 выпуск, 2000 год.)
4) По 1922 году прославлены к настоящему времени пострадавшие по Московскому, Петроградскому и Шуйскому делу. 18 человек, включая мирян.
Еще 21 пока не прославлены или умерли в заключении от тифа или туберкулеза. Несколько священнослужителей расстреляны или убиты вне связи с изъятием ценностей. По 23-28 годам единичные смертные случаи в заключении или ссылке, не превышающие естественную смертность. Даже с учетом неполноты данных ситуация понятна.
II. Соглашаясь с представленными цитатами, несколько дополню информацию. Чем объясняются астрономические цифры М. А. Польского? О нём:

Михаил Афанасьевич Польский (6 ноября 1891 года станица Новотроицкая Кубанской области — 21 мая 1960) — священнослужитель Православной Российской Церкви, впоследствии Русской Зарубежной; протопресвитер; богослов и публицист.
На «Лос-Анжелосском процессе» (1948—1949) — судебном споре о имуществе Преображенской церкви в Лос-Анжелосе (Спасо-Преображенский собор в Лос-Анджелесе) — успешно выступал как эксперт-канонист, отстаивая позиции РПЦЗ от посягательств «митрополии»
Т. е., автор тенденциозный.
Приведу цитату из работы, защищённой в питерской Православной Духовной Академии:
Изъятие церковных ценностей во время голода 1921-1922 гг. Идеологическая борьба против Церкви. // О. Губкин. Русская Православная Церковь под игом богоборческой власти в период 1917-1941 гг. / Санкт-Петербургская Православная Духовная Академия, Кафедра церковной истории. – СПб., 2006

По данным прот. М. Польского, в 1923 году погибло 2691 человек белого духовенства, 1962 монахов, 3447 монахинь и послушниц, всего 8100 жертв. Эту цифру приводят Регельсон Л., Алексеев В., Поспеловский Д., Васильева О.Ю., прот. Митрофанов Г.
Однако мы считаем эти цифры завышенными. По имеющимся источникам, официальные смертные приговоры были вынесены по всей стране не более чем нескольким сотням человек. Конечно, многие защитники веры были убиты в столкновениях, часть мучеников скончалась в заключении, некоторых могли расстрелять без суда и следствия. Наконец, еще не все документы по истории гонений рассекречены. И все же вряд ли общая цифра умерщвленных за веру православных христиан превышает две тысячи человек. На наш взгляд, более верными являются данные Свято – Тихоновского Богословского Института, по которым в 1922-1923 гг. было репрессировано 10 000 человек, из них около 2 000 расстреляно.
Понятно, что данные М. Польского — легендарны. Высокое число пострадавших монахинь и послушниц, видимо, должно было растрогать американского читателя, а «точность» цифр до 1 человека — внушить доверие к протопресвитеру. По имени М. Польский перечислил лишь несколько десятков «пострадавших» (в т. ч., ни одной женщины). Но даже эти сведения преувеличены.
М. Польский. Новые мученики российские

Священники г. Москвы: Заозерский, Добролюбов, Надеждин, Вишняков, Орлов,
Фрязинов, Соколов и архимандрит Анемподист Телегин расстреляны в Москве в мае
1922 г.
В действительности, в мае 1922 были расстреляны священники А. Н. Заозерский, Х. А. Надеждин, В. И. Соколов и иеромонах М.Телегин и мирянин С. Ф. Тихомиров.
(Архивы Кремля. Политбюро и церковь: 1922-1925. Кн. 1. — Новосибирск, 1998. — C. 223-224)

М. Польский здесь преувеличил число расстрелянных духовных лиц в 2 раза.
Ещё менее подтверждается книга М. Польского данными на местах.
В частности, М. Польский пишет:

В связи с изъятием церковных ценностей в 1922 г. расстреляно и замучено духовных лиц разного звания.
Минская – 49
Бобруйская – 29
Имена убиенных (без подробных данных):
Протоиерей Порфирий Амфитеатров (Белоруссия).
Священник Феодор Кривонос комментирует (Кривонос Феодор, свящ. Синодик за веру и Церковь Христову пострадавших в Минской епархии (1918-1951гг.). -Киевец, 1996):

Протопресвитер Михаил Польский в своей книге «Новые мученики Российские» писал о том, что «в связи с изъятием церковных ценностей в 1922 году» в Минской губернии было «расстреляно и замучено духовных лиц разного звания» 49 человек. Эту цифру он не подтвердил ни единым фактом, упомянув среди убиенных только имя некоего протоиерея Порфирия Амфитеатрова, без указания того, где конкретно служил и пострадал последний. Там же отец Михаил отмечал, что в Бобруйской губернии было убито 29 человек, хотя такой губернии не существовало: одноименный уезд входил в состав Минской губернии. Неподтверждённые конкретными данными «голые» цифры протопресвитера Михаила Польского вошли в ряд позднейших изданий. Они не вписываются в общий контекст развития событий в Минской епархии, связанных с изъятием церковных ценностей весной 1922 года и поэтому не могут быть приняты.
Сопротивление изъятию ценностей в основном носило пассивный характер. В период проведения кампании по ограблению Церкви отдельные представители духовенства, на словах соглашаясь отдать властям требуемое, втайне старались сберечь наиболее ценные предметы.
Суровый приговор власти вынесли остающемуся неизвестным по имени настоятелю церкви Рождества Пресвятой Богородицы села Буйновичи Мозырского уезда. Организовав прихожан, он пытался недопустить местных активистов к ограблению церкви, в которой служил, за что был арестован. В меморандуме № 1 Госполитуправления Белоруссии, составленном 5 сентября 1922 года и направленном в СО ОГПУ товарищу Тучкову, события, происшедшие в Буйновичах, отражены в следующих словах: «В селе Буйновичи сопротивление оказали верующие, настроенные к тому действиями попа и церковно-приходского совета. В отношении женщин, рьяно препятствовавших изъятию и подвергавших красноармейцев побоям камнями, пришлось применить нагайки». Настоятеля же местного храма расстреляли… Но это был исключительный случай, не типичный для Восточной Белоруссии 1922 года.
Итак, М. Польского разоблачили представители самой РПЦ. О. Губкин призывает верить данным Свято – Тихоновского Богословского Института.
III. Увы, мифична и цифра в 2 000 расстрелянных, представленная от лица Свято – Тихоновского Богословского Института в 1998 году М. В. Емельяновым.

Автор исходит из голословного предположения о том, что репрессиям подверглось почти всё духовенство, бывшее в России в 1917 году, а также все члены их семей. По его расчётам, около 500 000 человек. Между тем, Православному Свято-Тихоновскому богословскому институту, ко времени написания Емельяновым статьи, удалось найти данные только на 10 000 репрессированных. Априори предполагая, что репрессировано было в 50 раз больше, Н. Емельянов умножил имеющиеся у института данные на 50. «Если общее число репрессированных за веру людей 500000 (как мы полагаем, это нижняя оценка), то этот коэффициент равен (500000:10000) = 50».
Реальные данные Свято – Тихоновского Богословского Института по той же ссылке (1998): в 1922 году в базе данных есть сведения о 215 пострадавших (аресты, ссылки или расстрелы) и 35 казненных
В 2004 году Н. Емельянов вынужден был поправить свои расчёты.

Институт, к тому времени, нашёл данные на 22118 репрессированных. По-прежнему, считая, что всего пострадало от 500 000 до 1 000 000, Е. Н. Емельянов теперь умножает число имён в базе Данных на коэффицент 22.6. Его новый результат: «расстреляно около 1000 человек».
Реальные данные Свято – Тихоновского Богословского Института по той же ссылке (2004): «в базе данных есть сведения о 869 пострадавших (аресты, ссылки или расстрелы) и 46 казненных.»
То, как легко результаты Е. Н. Емельянова уменьшились в два раза (с 2000 до 1000), показывает произвольность применяемой им метода «умножения на коэффицент».
IV. В 1997 году был опубликован список мучеников Русской православной Церкви, составленный игум. Андроником (Трубачёвым) и иером. Дамаскиным (Орловским). Иеромонах Дамаскин (Орловский) – специалист по данной тематике, автор многотомного издания «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской православной Церкви XX столетия». Источниками для списка послужили отчёты епархиальных архиереев, епархиальные издания, газеты и «наиважнейший источник – церковное предание в воспоминаниях и записях о мучениках». В таких источниках неизбежны преувеличения и неточности. За 1922-23 годы список включает 27 мучеников, из них 16 служителей церкви.
Хронологический список канонизированных святых, почитаемых подвижников благочестия и мучеников Русской Православной Церкви // прот. В. Цыпин. История русской церкви. – М., 1997. – С. 687-688

Итак, были расстреляны десятки людей. Это — трагедия. Но почему большинство церковных сайтов и процерковных авторов отстаивают цифру в тысячи расстрелянных?.
V. Помимо перечисленных историков, укажем среди распространителей цифры в 8100 человек ещё и авторитетного историка Церкви М. В. Шкаровского (М. В. Шкаровский. Русская православная церковь и государственная религиозная политика в 1917-1918 годах // Митрохин Н., Тимофеева С. Епископы и епархии Русской Православной Церкви. М.: ООО «Панорама», 1997. – С. 415).
Очевидно, связано представление о неких массовых расстрелах с известной телефонограммой В. И. Ленина В. Молотову 1922 года:

«На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь, и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».
У историков Церкви принято рассматривать телефонограмму, как указание Ленина органам власти, в соответствии с которым осуществлялись репрессии. Тогда, естественно, предполагать, что по указанию главы государства были расстреляны тысячи. Но, на самом деле, ничто не свидетельствует, что телефонограмма пошла дальше В. Молотова.
«25 марта 1922 г. Пленум ЦК РКП(б) утвердил повестку дня XI съезда партии, предложенный В.И. Лениным вопрос в нее не был включен. В документальных материалах съезда сведений о совещании не обнаружено». (В. И. Ленин: Неизвестные документы: 1891-1922. — М., 1999. — C. 523)
«В конце телефонограммы автор поручил В. Молотову разослать эти соображения «членам Политбюро вкруговую сегодня же (не снимая копий) и просить их вернуть секретарю тотчас же по прочтении с краткой пометкой относительно того, согласен ли с основою каждый член Политбюро или письмо возбуждает какие-нибудь разногласия». Молотов не передал телефонограмму в тот же день членам Политбюро. Ничего не говорилось об этом и на заседании Политбюро 20 марта. Такое могло случиться только в том случае, если Ленин сам распорядился не давать ходу своим предложениям. Само собой разумеется, что их содержание тем более не дошло до провинциальных руководителей» (Ж. Трофимов. Волкогоновский Ленин. — М., 1997. — С. 82-83).

Что может только порадовать.
Приложение.Ставшие мучениками в 1922-23 годах священнослужители (без мирян). Сверено с

Шуйский процесс:
1. Павел (Светозаров).
2. Иоанн (Рождественский).
Петроградский процесс:
3. митрополит Вениамин.
4. архимандрит Сергий.
Московский процесс:
5. Василий (Соколов).
6. Христофор (Надеждин).
7. Александр (Заозёрский).
8. Макарий (Телегин).
В разных городах:
9. Сергий (Штенько) — расстрелян
10. Николай (Вридьев) — расстрелян
11. Владимир (Владимиров) — расстрелян
12. Леонид (Куклин) — умер в тюрьме согласно данным протопр. М. Польского
13. Димитрий (Кузмин) — умер в тюрьме согласно данным протопр. М. Польского
14. Владимир (Карпинский) — убит неким коммунистом «Голопуповым по прозвищу Васька-татарин» согласно данным иеромонаха Дамаскина (Орловского).
15. Серафим (Военский) — подробности выяснить не удалось.
16. Иннокентий (Пляскин) — умер в тюрьме согласно данным протопр. М. Польского
17. Михаил (Кравцев) — расстрелян.
18. Евдоким (Фирсов) — расстрелян
19. диакон Виссарион (Иванов) — расстрелян
20. протоиерей Александр (Мануилов) — расстрелян
21. протоиерей Александр Соловьёв — расстрелян
ПС.
Монография Н.А. Кривовой «Власть и церковь»
Революционный Трибунал Чувашской Автономной области в мае 1922 г. провел судебное разбирательство в отношении благочинного протоиерея А.А.Соловьева и группы верующих. Благочинный А.А. Соловьев и активный участник сопротивления изъятию Н.Я.Галахов приговорены к расстрелу31. Процессы прошли в Костроме, Гомеле, Астрахани, Ярославле, Екатеринбурге и других городах32. Верховный Трибунал был завален телеграммами о расстрельных приговорах, принятых губернскими ревтрибуналами в Новочеркасске (священники Е.Г.Фирсов и М.Н.Кравцев, диакон В.В.Иванков, протоиерей А.С.Мануильский, церковные старосты С.К.Копытин и А.И.Головков), Вятке (священник И.А.Поляков, церковный староста С.М.Широков) и других городах России33.
При проверке по

выяснилось, что из перечисленных: Н. Я. Галахову — приговор был заменён 10 годами заключения (освобождён через 3 года и 8 месяцев), а И. А. Полякову — 5 годами заключения (освобождён в декабре того же года по болезни). Случай не исключительный. Одна из телеграмм Верховному Трибуналу сообщала о расстрельном приговоре священникам г. Старая Русса Владимиру (Орлову) и Владимиру (Пылаеву) (Архивы Кремля. Политбюро и церковь: 1922-1925. Кн. 2. — Новосибирск, 1998. — С. 238). Пылаеву расстрел был заменён 5 годами. Сведений о замене приговора Орлову — нет, но и он (согласно базе данных Свято-Тихоновского института) благополучно пережил 20-е годы.
Любопытно, как Н. А. Кривова попыталась совместить документы со церковной статистикой:
Судебные процессы над духовенством прошли в 1922-1923 гг. по всей России. В литературе указывается цифра 250 судебных дел, сфабрикованных в связи в сопротивлением изъятию церковных ценностей35. Только к середине 1922 г. уже состоялся 231 судебный процесс, 732 человека оказалось на скамье подсудимых, многие из них были расстреляны36. В 1923 г. смертным казням подверглось меньшее число духовенства и мирян, чем в «расстрельном» 1922 г., но репрессии не ослабевали. В VI отделением СО ГПУ в 1923 г. находилось в производстве 301 следственное дело, арестовано было 375 человек и выслано в административном порядке, в том числе заграницу, 146 человек37. К концу 1924 г. в тюрьмах и лагерях побывало около половины всего российского епископата — 66 архиереев38.
По новейшей статистике Православного Свято-Тихоновского Богословского Института общее количество репрессированных в 1921-1923 гг. составило 10 тысяч человек, расстрелян каждый пятый — всего около 2 тысяч39.
В первом абзаце речь идёт об осуждении сотен людей (от 1000 до 2000, учитывая второе полугодие 1922 года), из которых неизвестное число было расстреляно. Во втором абзаце, автор приняла на веру статистику о 10 000 осуждённых и 2000 расстрелянных.
ППС
Спасибо realizator71 за ссылку на скан современного церковного издания

В. А. Гончаров. Предисловие // Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 г. Сборник документов из фонда Реввоенсовета Республики. — М.: ПСТГУ, 2006. — С. 21.
В 2006 году Свято-Тихоновский богословский институт признал, что наиболее близка к действительности цифра около 250 дел, заведённых по поводу сопротивления при изъятии ценностей. Духовенства среди обвиняемых было около трети.

Tags: История РПЦ

Как показывает исторический опыт, любое государство для поддержания своей власти использует откровенное насилие, нередко удачно маскируя его под защиту социальной справедливости (см. Террор). Что же касается тоталитарных режимов (см. Тоталитарный режим в СССР), то правящий режим во имя своего упрочения и сохранения прибегал наряду с изощренными фальсификациями к грубому произволу, к массовым жестоким репрессиям (от лат. repressio — «подавление»; карательная мера, наказание, применяемое государственными органами).

1937 год. Картина художника Д. Д. Жилинского. 1986 г. Развернувшаяся еще при жизни В. И. Ленина борьба с «врагами народа» приняла впоследствии поистине грандиозный размах, унося жизни миллионов людей. Никто не был застрахован от ночного вторжения представителей власти в свой дом, обысков, допросов, пыток. 1937 год был одним из самых страшных в этой борьбе большевиков против собственного народа. На картине художник изобразил арест собственного отца (в центре картины). Москва. 1930 год. Колонный зал Дома Союзов. Специальное присутствие Верховного суда СССР, рассматривающее «дело промпартии». Председатель Специального присутствия А. Я. Вышинский (в центре).

Чтобы понять сущность, глубину и трагические последствия истребления (геноцида) собственного народа, необходимо обратиться к истокам становления большевистского строя, которое происходило в условиях ожесточенной классовой борьбы, тягот и лишений Первой мировой и Гражданской войн. С политической арены постепенно насильственным образом удалялись различные политические силы как монархической, так и социалистической ориентации (левые эсеры, меньшевики и т. д.). Упрочение советской власти связано с устранением и «перековкой» целых классов и сословий. Например, «расказачиванию» подверглось военно-служивое сословие — казаки (см. Казачество). Притеснение крестьянства породило «махновщину», «антоновщину», выступления «зеленых» — так называемую «малую гражданскую войну» в начале 20-х гг. В состоянии противостояния большевики находились со старой интеллигенцией, как в то время говорили, «спецами». Многие философы, историки, экономисты были высланы за пределы Советской России.

Первым из «громких» политических процессов 30-х — начала 50-х гг. явилось «шахтинское дело» — крупный процесс над «вредителями в промышленности» (1928). На скамье подсудимых оказались 50 советских инженеров и три немецких специалиста, работавших консультантами в угольной промышленности Донбасса. Суд вынес 5 смертных приговоров. Сразу после процесса арестовали еще не менее 2 тыс. специалистов. В 1930 г. разбиралось «дело промпартии», когда врагами народа были объявлены представители старой технической интеллигенции. В 1930 г. были осуждены крупные ученые-экономисты А. В. Чаянов, Н. Д. Кондратьев и другие. Им предъявлялось ложное обвинение в создании несуществовавшей «контрреволюционной трудовой крестьянской партии». По делу академиков проходили известные историки — Е. В. Тарле, С. Ф. Платонов и другие. В ходе насильственной коллективизации проводилось массовое по масштабам и трагическое по последствиям раскулачивание. Многие раскулаченные попадали в исправительно-трудовые лагеря или отправлялись на поселения в отдаленные районы страны. К осени 1931 г. было выслано свыше 265 тыс. семей.

Поводом для начала массовых политических репрессий явилось убийство члена Политбюро ЦК ВКП(б), руководителя ленинградских коммунистов С. М. Кирова 1 декабря 1934 г. И. В. Сталин воспользовался этим случаем, чтобы «добить» оппозиционеров — последователей Л. Д. Троцкого, Л. Б. Каменева, Г. Е. Зиновьева, Н. И. Бухарина, провести «перетряхивание» кадров, упрочить собственную власть, насадить атмосферу страха и доносительства. Сталин привнес в строительство тоталитарного строя жестокость и изощренность в борьбе с инакомыслием. Он оказался наиболее последовательным из большевистских лидеров, умело использовал настроения народных масс и рядовых членов партии в борьбе за укрепление личной власти. Достаточно вспомнить сценарии «московских процессов» над «врагами народа». Ведь многие кричали «Ура!» и требовали уничтожить врагов народа, как «поганых псов». Миллионы людей, вовлеченных в историческое действие («стахановцы», «ударники», «выдвиженцы» и т. д.), были искренними сталинистами, сторонниками сталинского режима не за страх, а за совесть. Генеральный секретарь партии служил для них символом революционного народного волеизъявления.

Умонастроения большинства населения того времени выразил поэт Осип Мандельштам в стихотворении:

Мы живем, под собою не чуя страны, Наши речи за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, Там припомнят кремлёвского горца. Его толстые пальцы, как черви, жирны, А слова, как пудовые гири, верны, Тараканьи смеются усища, И сияют его голенища.

Массовый террор, который карательные органы применяли к «виновным», «преступникам», «врагам народа», «шпионам и диверсантам», «дезорганизаторам производства», потребовал создания внесудебных чрезвычайных органов — «троек», «особых совещаний», упрощенного (без участия сторон и обжалования приговора) и ускоренного (до 10 дней) порядка ведения дел о терроре. В марте 1935 г. был принят закон о наказании членов семей изменников Родины, по которому близкие родственники подвергались тюремному заключению и высылке, малолетние (до 15 лет) направлялись в детские дома. В 1935 г. указом ЦИК разрешалось привлекать к уголовной ответственности детей начиная с 12 лет.

В 1936—1938 гг. были сфабрикованы «открытые» процессы над лидерами оппозиции. В августе 1936 г. слушалось дело «троцкистско-зиновьевского объединенного центра». Все представшие перед судом 16 человек были приговорены к расстрелу. В январе 1937 г. состоялся процесс над Ю. Л. Пятаковым, К. Б. Радеком, Г. Я. Сокольниковым, Л. П. Серебряковым, Н. И. Мураловым и другими («параллельный антисоветский троцкистский центр»). На судебном заседании 2—13 марта 1938 г. слушалось дело «антисоветского правотроцкистского блока» (21 человек). Его руководителями были признаны Н. И. Бухарин, А. И. Рыков и М. П. Томский — старейшие члены большевистской партии, соратники В. И. Ленина. Блок, как говорилось в приговоре, «объединял подпольные антисоветские группы… стремившиеся к свержению существующего строя». Среди фальсифицированных процессов — дела «антисоветской троцкистской военной организации в Красной Армии», «союза марксистов-ленинцев», «московского центра», «ленинградской контрреволюционной группы Сафарова, Залуцкого и других». Как установила комиссия Политбюро ЦК КПСС, созданная 28 сентября 1987 г., все эти и другие крупные процессы — результат произвола и вопиющего нарушения законности, когда следственные материалы грубо фальсифицировались. Ни «блоков», «ни центров» в действительности не существовало, они были изобретены в недрах НКВД—МГБ—МВД по указанию Сталина и его ближайшего окружения.

Разгул государственного террора («большого террора») пришелся на 1937—1938 гг. Он привел к дезорганизации государственного управления, к уничтожению значительной части хозяйственных и партийных кадров, интеллигенции, нанес серьезный ущерб экономике и безопасности страны (накануне Великой Отечественной войны были репрессированы 3 маршала, тысячи командиров и политработников). В СССР окончательно оформился тоталитарный режим. В чем смысл и цели массовых репрессий и террора («большой чистки»)? Во-первых, опираясь на сталинский тезис об обострении классовой борьбы по мере успехов социалистического строительства, власть стремилась ликвидировать реальную и возможную ей оппозицию; во-вторых, желание освободиться от «ленинской гвардии», от некоторых демократических традиций, существовавших в коммунистической партии при жизни вождя революции («Революция пожирает своих детей»); в-третьих, борьба с продажным и разложившимся чиновничеством, массовое выдвижение и подготовка новых кадров пролетарского происхождения; в-четвертых, нейтрализация или физическое уничтожение тех, кто мог стать потенциальным противником с точки зрения властей (например, бывшими белыми офицерами, «толстовцами», эсерами и т. д.), в преддверии войны с фашистской Германией; в-пятых, создание системы принудительного, фактически рабского труда. Важнейшим звеном ее явилось Главное управление лагерей (ГУЛАГ). ГУЛАГ давал 1/3 промышленной продукции СССР. В 1930 г. в лагерях находилось 190 тыс. заключенных, 1934 г. — 510 тыс., в 1940 г. — 1 млн. 668 тыс. В 1940 г. ГУЛАГ состоял из 53 лагерей, 425 исправительно-трудовых колоний, 50 колоний для несовершеннолетних.

Репрессиям в 40-е гг. подвергались и целые народы — чеченцы, ингуши, турки-месхетинцы, калмыки, крымские татары, немцы Поволжья. В ГУЛАГе оказались многие тысячи советских военнопленных, депортированных (выселенных) в восточные районы страны жителей Прибалтики, западных частей Украины, Белоруссии и Молдавии.

Политика «жесткой руки», борьбы с тем, что противоречило официальным установкам, с теми, кто выражал и мог выразить иные взгляды, продолжалась в послевоенное время, вплоть до смерти Сталина. Репрессиям подвергались и те работники, которые, по мнению окружения Сталина, придерживались местнических, националистических и космополитических взглядов. В 1949 г. было сфабриковано «ленинградское дело». Были расстреляны партийные и хозяйственные руководители, в основном связанные с Ленинградом (А. А. Кузнецов, М. И. Родионов, П. С. Попков и другие), освобождены от работы свыше 2 тыс. человек. Под видом борьбы с космополитами был нанесен удар по интеллигенции: писателям, музыкантам, врачам, экономистам, языковедам. Так, шельмованию подверглось творчество поэтессы А. А. Ахматовой и прозаика М. М. Зощенко. Деятели музыкальной культуры С. С. Прокофьев, Д. Д. Шостакович, Д. Б. Кабалевский и другие объявлялись создателями «антинародного формалистического направления». В репрессивных мерах против интеллигенции просматривалась антисемитская (антиеврейская) направленность («дело врачей», «дело Еврейского антифашистского комитета» и т. д.).

Трагические последствия массовых репрессий 30—50-х гг. велики. Их жертвами стали как члены Политбюро ЦК партии, так и рядовые труженики, представители всех социальных слоев и профессиональных групп, возрастов, национальностей и вероисповеданий. По официальным данным, в 1930—1953 гг. было репрессировано 3,8 млн. человек, из них 786 тыс. было расстреляно.

Реабилитация (восстановление в правах) невинных жертв в судебном порядке началась в середине 50-х гг. За 1954—1961 гг. было реабилитировано более 300 тыс. человек. Затем во время политического застоя, в середине 60-х — начале 80-х гг., этот процесс был приостановлен. В период перестройки дан был толчок к восстановлению доброго имени подвергшихся беззаконию и произволу. Их сейчас более 2 млн. человек. Восстановление чести необоснованно обвиненных в политических преступлениях продолжается. Так, 16 марта 1996 г. принят Указ президента РФ «О мерах по реабилитации священнослужителей и верующих, ставших жертвами необоснованных репрессий».