Глава 12

Смерть Дария

Город Афины и Марафонское поле расположены на полуострове. Основной порт, ведущий в город, находится на южном побережье полуострова, однако персы высадились на его северной стороне. Естественно, они бежали с поля боя на север. Когда персы оказались вне пределов досягаемости греков, в море, они пребывали в растерянности, не зная, что предпринять. Датис отнюдь не желал возвращаться к Дарию с вестью о таком поражении. Однако он полагал, что повторная высадка на греческое побережье вряд ли дала бы иной результат.

Греческий проводник Гиппий погиб в сражении. Он предчувствовал гибель, поскольку наутро перед битвой находился в чрезвычайно удрученном состоянии, хотя до этого утра был полон оптимизма и уверен в победе персов, но неожиданно его настроение изменилось. Уверенность Гиппию придавал сон, уныние же его проистекало из пустячного повода. Знамением, обещавшим успех предприятию персов, к которому грек присоединился в качестве проводника, он посчитал сон, в котором увидел себя разговаривающим с матерью. Утром, пытаясь истолковать сон, Гиппий посчитал, что мать представляла его родной город – Афины, в котором восстановится его власть. Подтверждение небесными силами реальности надежд Гиппия вернуть власть крайне воодушевило грека. Он пошел бы в бой с полной уверенностью в победе, если бы другое происшествие, случившееся во время высадки персов на берег, не повергло его чаяния в прах. Вся ответственность за высадку лежала на греке. Он расположил корабли вдоль побережья в нужных местах, обеспечил успешную высадку войск и следил за тем, чтобы они построились на берегу в боевом порядке. И вдруг стоя на берегу, он внезапно расчихался. Гиппий был уже стариком, а его оставшиеся зубы сильно расшатаны. Один из них выпал и оказался в песке. Это обстоятельство крайне расстроило Гиппия, он счел его дурным предзнаменованием. Грек долго смотрел на свой бесполезный теперь зуб и затем изрек в отчаянии, что все кончено. Падение зуба в родную землю вынудило Гиппия по-новому истолковать вещий сон, теперь у него не было надежды на благополучный исход экспедиции. После этого он продолжал готовить персов к сражению, но в его душе роились дурные предчувствия. Гиппий действовал вяло и нерешительно. Когда наутро после битвы греки осматривали поле брани, труп Гиппия нашли среди изуродованных останков персов, покрывавших землю.

Теперь персидский флот двигался вдоль побережья Аттики без греческого проводника, однако персам все еще не хотелось покидать страну. Они шли вдоль побережья вплоть до мыса Суниум, расположенного на юго-восточной оконечности полуострова. Корабли обогнули мыс и следовали вдоль южного побережья полуострова до тех пор, пока не вышли на траверз Афин. В это время к Афинам подошли спартанцы, посланные на помощь афинянам, но они опоздали, Марафонская битва уже закончилась. Персы, увидев с палуб галер, что страна приготовилась их встретить во всеоружии, больше не осмелились высадиться на берег. Персидский флот взял курс к берегам Азии.

Естественно, Датис нервничал. Он опасался гнева Дария, ибо восточные деспоты считали военные поражения худшими из преступлений. Однако поход нельзя было рассматривать как полный провал. Датису удалось захватить много греческих островов, на борту галер везли много пленных и значительные трофеи. И все же самое главное поручение Дария выполнено не было, и персидский военачальник не испытывал ни малейших иллюзий относительно приема, который ему окажут в Сузах.

Ночью Датис увидел сон, крайне обеспокоивший его. Он проснулся утром под впечатлением увиденного во сне эпизода, из которого военачальник узнал, что его воины во время похода разграбили греческий храм, а трофеи спрятали на одной из галер. Датис немедленно приказал обыскать каждый корабль. Наконец на одной из них обнаружили золотую статую Аполлона. Датис поинтересовался, как называется город, из которого вывезена статуя. Делий, ответили ему. Делий располагался на побережье Аттики около места высадки персов, откуда они двинулись на Марафонское поле. У персидского военачальника не было возможности тайком пробраться к храму и установить статую Аполлона на прежнем месте. Поэтому он решил поместить статую на время в Делосе, пока не представится случай перевезти ее в Делийский храм.

Делос – небольшой, но весьма знаменитый остров почти в центре Эгейского моря, находящийся недалеко от того места, где Датис обнаружил на галере статую греческого бога. Остров считался священным, на нем совершались религиозные церемонии и ритуалы, на нем не допускались, насколько возможно, ссоры, насилие, страдания и смерть. С острова эвакуировали всех больных, там не производилось захоронение покойников. Военные корабли и воины при приближении к острову прекращали войну. Враждебные флоты становились на якорь возле острова, их экипажи наблюдали чарующие картины мира, спокойствия и счастья на берегу. В центре острова бил из-под земли большой естественный фонтан, точнее, источник диаметром тридцать футов, огороженный частично скалами, частично выстроенной людьми стеной. Эта чудная родниковая вода орошала богатую растительностью плодородную долину, по которой водный поток несколько миль причудливо извивался, пробиваясь к морю. Порт примыкал к большому населенному городу, а весь остров украшали храмы, дворцы, колоннады и другие прекрасные архитектурные сооружения, вызывавшие восхищение у всех его гостей. Эта красота и великолепие, однако, уже давно исчезли с лица земли. Сейчас остров выглядит безмолвным, пустынным и заброшенным, он превратился в унылое пастбище, на котором среди древних развалин пасется домашний скот. На острове ничего не осталось от былого великолепия, разве что фонтан. Он все еще выносит из-под земли чистую прозрачную воду, которая не прекращает беспрерывного вечного течения.

Именно на острове Делос и решил поместить Датис золотую статую. Он привез ее на своей флагманской галере и сам доставил статую на священный остров. Персидский военачальник поместил святыню в большой храм Аполлона, поручив жрецам передать ее при случае в прежний Делийский храм.

После этого персидский флот снова вышел в море и направился к берегам Азии, где войска наконец благополучно сошли на берег.

Различные подразделения армии отправили в провинции, к которым они принадлежали, а Датис с войсками, состоявшими из персов, двинулся в Сузы. Он вез трофеи и пленных, но был весьма не уверен в приеме, который ему окажет Дарий. К счастью для Датиса, во время прибытия персидской армии в Сузы царь находился в благодушном настроении. Он принял военачальника без проявления гнева и даже к пленным отнесся гуманно.

Перед тем как закрыть тему знаменитого похода, который завершился великой битвой на Марафонском поле, стоит рассказать о неординарных обстоятельствах, которые сопутствовали в дальнейшем жизни выдающегося полководца греческих войск в этой битве – Мильтиада. До сражения он не выделялся среди других греческих военачальников, но после победы его верховенство в греческом командовании стало неоспоримым. Другие военачальники приняли ведущую роль Мильтиада и не претендовали на равенство с ним. Ему было позволено вести боевые действия по своему усмотрению. Если бы битва была проиграна, Мильтиад, пусть даже и не погибший на поле брани, потерял бы все. Но поскольку греки победили, он поднялся на вершину славы и известности.

В этом, как и во всех подобных случаях, успех или неудача зависели от обстоятельств, не поддающихся человеческому предвидению или контролю. Военачальник, оказавшийся в таких обстоятельствах, вынужден ставить на кон все, и это столь же опасно, как метание жребия, определяющего жизнь или смерть.

После бегства персидских войск авторитет Мильтиада в Афинах никто не подвергал сомнению. Располагая верховной военной властью, он стал готовиться к новым военным предприятиям. Но лучше бы он удовлетворился достигнутой славой.

Он посчитал некоторые островные государства Эгейского моря соучастниками персидского вторжения и объявил им войну. И первым привлек его внимание остров Парос. Этот большой и стратегически важный остров располагается в центре южной части Эгейского моря. Он овальной формы и вытянут в длину на 12 миль. Остров имел разнообразную растительность и был весьма живописен, его почва отличалась плодородием, на его западном берегу у моря располагался большой город, тоже называвшийся Парос.

Во время возвышения Мильтиада остров и город Парос представляли собой богатое и могущественное государственное образование. Мильтиад придумал, как наказать население. Он решил потребовать огромную контрибуцию в виде штрафов за то, что греческий военачальник рассматривал как измену, то есть соучастие в агрессии против соотечественников. Чтобы не дать паросцам подготовиться к защите острова, греческий военачальник держал в секрете цель экспедиции на остров афинян. Он предложил афинянам построить флот из 70 кораблей и передать их под его командование. Мильтиад сказал, что не хотел бы раскрывать свои планы, но в случае успеха обещал вернуться в ближайшее время в Афины с богатыми грузами, которые обогатят город и возместят расходы горожан на оснащение флота.

Популярность и влияние Мильтиада после победы в Марафонской битве были столь велики, что все согласились с его несколько странным предложением. Афиняне построили и оснастили флот, сформировали экипажи кораблей и контингент войск вторжения. Все это передали под командование Мильтиада. Воины и экипажи на галерах не знали целей и пункта назначения похода. Мильтиад обещал им щедрое вознаграждение, в остальном, по его словам, они должны во всем положиться на своего полководца. Участники похода удовлетворились этими условиями, и флот отбыл в море.

Жители Пароса были, разумеется, удивлены прибытием флота афинян, но они приготовились, насколько позволяло время, к энергичному сопротивлению непрошеным гостям. Мильтиад осадил город и послал туда гонца с требованием выплатить в качестве выкупа огромную сумму денег. Одновременно он предупредил, что, если паросцы не выплатят этой суммы или, как минимум, не дадут гарантий ее выплаты, он не покинет остров, пока не возьмет город штурмом и не разрушит его до основания. Островитяне отвергли ультиматум и стали активно готовиться к обороне. Вскоре обнаружилось, что паросцы преуспели в строительстве оборонительных укреплений гораздо больше, чем Мильтиад в осаде города. Афинский военачальник понял, что штурм укрепленного острова в Эгейском море – дело гораздо более трудное, чем бой с недисциплинированными ордами персов на Марафонском поле. Мильтиад обнаружил, что храбрость и дисциплина его войск уравновешивались теми же качествами со стороны противника, имевшего вооружение и сноровку не хуже, чем у афинян. Короче говоря, здесь греки сражались против греков, и в конце концов афинский военачальник убедился, что перспективы на победу его войск становятся все более сомнительными и туманными.

Такое состояние дел, конечно, беспокоило и удручало Мильтиада. Ведь после обещаний, данных афинянам, военачальник не мог вернуться ни с чем в Афины. Пока он пребывал в смятенном состоянии, его воины захватили в плен группу островитян, и среди них была женщина. Оказалось, что это жрица одного из паросских храмов, ее звали Тимо. Афинскому военачальнику подумалось: вдруг плененная жрица поможет ему. Поскольку жрица служила в паросском храме, она могла влиять на богов этого храма или, по крайней мере, знала способы добиться их благоволения.

Мильтиад встретился с Тимо и спросил жрицу, что она могла бы сделать для получения от божеств Пароса содействия его планам захвата города. Та ответила, что легко могла бы это сделать, если бы Мильтиад строго следовал ее рекомендациям. Ободренный военачальник с готовностью обещал ей это. Тогда жрица тайком снабдила его наставлениями. Существо этих наставлений неизвестно, разве что они раскрываются в ходе последующих событий.

Близ города имелся храм, посвященный богине Керес, покровительнице Пароса. Храм был огорожен забором, однако в него можно было пройти через ворота, когда они не запирались изнутри. Следуя указаниям Тимо, Мильтиад пошел ночью в этот храм с несколькими слугами. Он попытался войти в храм через ворота, однако они оказались запертыми. Тогда он перелез через забор и в соответствии с наставлениями Тимо направился в храм. Как явствует из предания, какие бы действия ни предпринимал Мильтиад по указаниям Тимо, они на самом деле были не средством получения благоволения божества, а, наоборот, провоцировали его гнев. Когда Мильтиад приблизился к храму, его охватил суеверный ужас. Обезумев от страха, афинский военачальник пустился наутек. Он добежал до забора и, пытаясь в спешке перебраться через него, соскальзывал вниз. Слуги попытались его подсадить. Однако у Мильтиада ничего не получалось, он стонал от боли. Слуги обнаружили у него вывих. Военачальнику оказали помощь, но вместо выздоровления его недуг становился все более серьезным. Словом, великий победитель персов был низвергнут с пьедестала. Он лежал в постели и стонал как ребенок.

Вскоре Мильтиад решил снять осаду Пароса и вернуться в Афины. Он вернулся домой без богатой добычи. Разочарование афинян вскоре сменилось неприязнью, о славе победителя в Марафонской битве все забыли. Враги и соперники, умолкшие после его успехов, воспрянули духом. Они связывали неудачу с неумелым командованием экспедицией.

Один из ораторов даже предложил лишить Мильтиада статуса, обвинив его в том, что его подкупили персы и потому осада Пароса превратилась в фарс. Военачальник не мог опровергнуть эти обвинения, поскольку лежал в это время в постели, корчась от боли. Вывих перешел в открытую рану. Усилия лекарей не принесли выздоровления. Больной быстро терял силы. Его сын Кимон делал все возможное, чтобы спасти отца от обеих опасностей. Он защищал отца в ходе судебных разбирательств и оказывал ему врачебную помощь в тюремной камере. Однако хлопоты сына не дали результатов. Трибунал признал Мильтиада виновным, военачальник умер от раны.

Его приговорили к выплате огромного штрафа. Он составлял сумму расходов города на экспедицию в Парос, и, поскольку сборы на экспедицию проходили через ведомство Мильтиада, того обязали возместить их потерю. Этот приговор, так же как и отношение соотечественников с Мильтиадом, рассматриваются человечеством как несправедливые и жестокие. Когда Мильтиад умер, Кимон узнал, что не сможет получить тело отца для почетного захоронения, пока не выплатит штраф. У него не было собственных средств для этого. В конце концов Кимону удалось собрать необходимую сумму благодаря пожертвованиям родственников своего отца. Он внес сумму штрафа в городскую казну, тело героя было предано наконец земле.

Жители Пароса сначала крайне возмутились поведением жрицы Тимо. Им казалось, что она предала город. Паросцы даже хотели убить ее, но не посмели, поскольку лишение жизни жрицы выглядело кощунством. Тогда паросцы попросили оракула Дельфийского храма высказать свое суждение об обстоятельствах дела, узнать у него, может ли казнь жрицы считаться законной. По их словам, вина жрицы в том, что она указала врагу способ захватить город, более того, она осмелилась допустить врага на торжественные мистерии в храме, наблюдать которые запрещалось любому человеку нежреческого сословия. Оракул вынес суждение, что жрицу не следует наказывать, поскольку она не совершила ничего дурного. Крах Мильтиада был предопределен богами, а Тимо невольно служила инструментом осуществления его судьбы.

Но вернемся к Дарию. Его стремление подчинить греков и присоединить их страну к своим владениям, его решимость осуществить свою цель не только не уменьшились, а усилились после того, как первое вторжение персидской армии на греческую территорию было отбито. Афиняне разгневали царя. Казалось, он рассматривал их мужество и энергию в защите родины как личное оскорбление и преступление. Дарий решил организовать новый поход в Грецию, мобилизовав еще больше сил и средств. На этот раз он решил сам командовать армией и приготовиться к походу так, как подобает великому властителю половины мира. Царь разослал повеления во все провинции и подвластные территории выделить свои квоты войск, лошадей, кораблей и военного снаряжения и сосредоточить их в пунктах сбора, которые он назовет перед выступлением в поход.

Подготовка к походу длилась несколько лет. Но прежде чем реализовать свои завоевательные планы, царь решил урегулировать вопрос о наследовании престола. У него было несколько сыновей, каждый из них мог претендовать на трон, если царь не вернется из похода, а также вовлечь империю в разрушительные гражданские войны для подкрепления своих претензий. Историки утверждают, что в Персии даже существовал закон, не позволяющий монарху покидать страну без назначения наследника. Трудно себе представить, на основе какой власти или авторитета этот закон мог претворяться в жизнь, или поверить в то, что монархи, подобные Дарию, могли считаться в своих действиях с каким-либо законом. Во всех сообществах, диких или цивилизованных, существуют законы, регулирующие отношения между людьми. Они опираются на обычаи или юридические постановления судов. Большинство деспотических правителей и абсолютных монархов считают себя обязанными следовать этим законам в тех случаях, когда они определяют судьбы их подданных. В тех же случаях, когда речь идет об их поступках или решениях, они редко признают какую-либо иную власть, кроме импульсов собственной самодержавной воли.

У Дария было несколько сыновей, включая двух, которые претендовали на наследование трона отца. Старший из них родился еще до того, как Дарий стал царем. Его звали Артобазан. Другой сын родился от Атоссы, дочери Кира, которую Дарий взял в жены после восшествия на престол. Его звали Ксеркс. Артобазан считал, что имеет неоспоримое право быть наследником отца как старший сын. Между тем Ксеркс указывал, что Артобазан родился в то время, когда Дарий еще не был царем. Тогда он был частным лицом, а сыновья могут при рождении наследовать то, чем реально владеют их отцы. Сам же Ксеркс считал себя старшим сыном среди царевичей, рожденных в период, когда отец правил в качестве царя, и потому именно он является подлинным наследником престола. Как сын Атоссы он являлся также внуком Кира и, следовательно, обладателем наследственных прав великого основателя империи.

Дарий решил вопрос о престолонаследии в пользу Ксеркса и затем занялся подготовкой к военному походу. Этим планам, однако, не суждено было осуществиться. Неожиданно царь заболел и умер как раз перед выступлением в поход. Его сын Ксеркс взял в свои руки бразды правления империей.

Новый царь сразу же занялся делом отца и выступил в поход против греков во главе своих войск. Однако этот поход и по численности войск, принимавших в нем участие, и по расстоянию, которое преодолели эти войска, и по огромному значению его результатов заслуживает права считаться одним из величайших военных предприятий, на которое посягнули человеческие амбиции и власть. Тем не менее, рассказ об этом грандиозном предприятии и его конечной судьбе относится уже к истории правления Ксеркса.

Величие Дария, несомненно, в величии его властных полномочий, но не личности. Он был абсолютным властителем почти половины известного тогда мира и в качестве такового привлекает внимание человечества, которое глядит с восхищением и страхом на эти необъятные прерогативы власти, как на горные вершины, просто потому, что они высоки. За время своего правления Дарий не совершил каких-либо великих дел и не достиг великих целей. Он даже не совершил каких-либо ярких поступков эмоционального характера. В памяти людей он остается как иллюстрация величия без достоинства, успеха без заслуг, обширной и долговременной власти без внушительных результатов, целей без их достижения, всемирной известности без уважения и восхищения. Человечество восхищается Цезарем, Ганнибалом, Александром Македонским, королем Альфредом и Наполеоном благодаря их свершениям. Его интересует Дарий лишь благодаря его высокому положению. Его удивляет это высокое положение, так же как и ржущий конь, вознесший Дария на вершину власти.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком на Litres.ru

Мидяне и персы занимали восточные территории, ныне принадлежащиегосударству Иран. И мидяне, и персы, будучи народами индоевропейскогопроисхождения, переселились на упомянутые земли около 1500 года до н. э.Вероятно, их миграция была частью процесса великого переселения арийских народов (или ариев), направлявшихся с юга России в Индию. Некоторые из них двинулись через Хайберский проход (который находится натерритории Афганистана между горами хребта Сафедкоф, через него можно попасть в Пакистан или Индию, длина прохода 53 км, а ширина колеблется от 15 до 130 метров), вытесняя дравидов, коренное население Индостана, на юг, а другие повернули на запад, лишь на время задержавшись вдолине Евфрата. Вследствие того, что они были арийцами (или ариями), занятая ими страна стала называться Ариана (восточная часть иранскогоплато). Отсюда же происходит и современное название страны Иран.

Мидийцы заняли северо-восточные предгорья, и их столицей стал городЭкбатаны, современный Хамадан в Иране. Персы осели главным образомна юго-западе. А между ними на западной окраине расположились эламиты, народ семитского происхождения. Столицей эламитов были Сузы, нынешний Шуш. Когда Элам влился в состав Мидо-Персидской империи,Сузы превратились в главный столичный город.

О первоначальном периоде захвата тех земель арийцами сохранилась довольно скудная информация, так как они не имели своей собственной письменности. Первые упоминания о них находятся лишь в анналах ассирийского правителя Салманасара III, вторгшегося в Мидию в 836 году до н. э.Завоевания новых территорий продолжались и при жизни последующихассирийских царей до 715 года, когда Саргон II отправил в ссылку вождяя прошлое Урок 7мидян Дейоция вместе со всем его семейством. Все это заставило мидяносознать необходимость национального объединения, и столетие спустя,уже сплоченные, они взяли победный реванш.

Фраорт, сын Дейоция, первым выступил против персов и затем напал наНиневию. Это был очень смелый и дерзкий шаг, но мидяне оказались ещеслишком слабы для подобных военных действий. Фраорт погиб, и войскамидян были вынуждены отступить.

Киаксар, сын Фраорта, возобновил войну с персами и достиг гораздобольших успехов, развитию которых на некоторое время помешали своимвоенным вторжением в Мидию скифы. Но, согласно Геродоту, мидяне нашли оригинальный путь освобождения от завоевателей. Они пригласили»большое число скифов на пир, напоили их, а затем убили и, таким образом, восстановили свою власть и силу».

Пока мидяне разбирались со скифами, персы укрепляли и расширялисвои владения. В начале седьмого века Ахемен укрепил свою власть над эламитами, а его сын, Тэсп, отвоевал у них город Аншан. Тэсп разделил своивладения между двумя сыновьями, Ариарамом и Киром I. Мидяне, расправившись со скифами, двинулись на юг и низложили обоих сыновей Тэспа.После этого некоторое время в мидо-персидском правлении господствовали мидяне.

Наконец Киаксар почувствовал, что у него достаточно сил, чтобы подчинить своей власти Ассирийскую империю. В 614 году мидяне захватилиАшшур (или Ассур) и вступили в союз с Набопаласаром, царем Вавилона.В 612 году союзные армии нанесли мощный удар по Ниневии, приведшийэтот город к полному разрушению.

О завоевании Ассирии почти ничего не было известно до 1923 года, когда один из ученых, работавших в Британском музее, наткнулся на табличку,хранившую хронику той самой войны и даже точную дату падения Ниневии.

Мидийские рельефы в ХамаданеТем временем Вавилон подчинил себе Месопотамию, Сирию и Палестину. Мидяне контролировали северную Ассирию и Армению. Киаксар началнападать на лидийские территории, которые относятся сегодня к западнойТурции. Во время одного из таких столкновений произошло необычное явление. Только мидяне и лидийцы сошлись в битве, как поле брани погрузилось в кромешную тьму. Противоборствующие стороны настолько испугались этого сверхъестественного проявления каких-то непонятных сил, что тут же прекратили сражение и заключили мир. Лидийцы оставили за собойтерриторию к западу от реки Галис, протекающей через центральнуюТурцию, а мидянам отошли земли квостоку от этой реки.

Со временем стало известно, чтонеожиданно возникшая тьма была нечем иным, как солнечным затмением, которое предсказал древний астроном Таль, а современные астрономы определили его точную дату -28 мая 585 год до н. э. Позже, в томже году, Киаксар умер, и его местозанял сын Астиаг.

Подлинным основателем могущественной Мидо-Персидской империистал Кир II Великий. Более чем за 100 лет до рождения Кира библейскийпророк Исаия назвал его имя и предсказал, что Кир поможет возвращениюиудеев на свою родину. «Так говорит Господь помазаннику Своему Киру…Я назвал тебя по имени, почтил тебя, хотя ты не знал Меня… Он построит город Мой и отпустит пленных Моих» (Ис. 45:1, 4, 13). Согласно рассказу Геродота о происхождении царя Кира, последний едва не погиб при рождении.

Мидийский царь Астиаг увидел сон, который его маги истолковалиочень печально. Они объявили, что сын его дочери отнимет у него трон.Когда дочь Астиага достигла брачного возраста, отец, вместо того чтобыобручить ее с высокопоставленным мидянином, устроил брак с Камбизом,персом невысокого социального положения. А когда она родила сына, назвав его Киром, Астиаг поручил своему доверенному слуге Харпагу убитьребенка. Харпаг, в свою очередь, перепоручил это «щекотливое» дело своему слуге, некоему бедному пастуху. Тот похитил царского ребенка и, придяк себе домой, обнаружил, что его собственная жена родила мертвого младенца. Посоветовавшись с супругой, пастух одел своего умершего ребенкав погребальную одежду и отнес мертвого младенца Харпагу, который приказал слуге похоронить его. Царского сына пастух оставил у себя и растил,как собственного.

Киру исполнилось десять лет, когда случай открыл Астиагу истинноепроисхождение мальчика. Однако теперь Астиаг не решился убить его иотправил ребенка в Персию к настоящим родителям. Прошло время, Кирвырос, собрал армию и разгромил Астиага. Теперь и мидяне, и персы подпали под власть нового царя, а произошло это в 553 году до н. э.

Автор данных уроков с точной копией цилиндра Кира в рукахКир пошел по стопам своего великого прадеда Киаксара и выступил свойсками против Лидии. В 547 году произошла битва с армией сказочнобогатого царя Лидии Креза, после которой Крез отступил и укрылся в своей столице, городе Сарды. Он намеревался возобновить войну следующей весной, но Кир оказался неожиданно у стен Сард и после короткой осады ворвался в город. Теперь Кирстал властелином огромной территории. Лишь Вавилон все еще стоял напути к осуществлению его мечты посозданию самой великой и могущественной империи на всем Ближнем и Среднем Востоке.

В 540 году до н. э. Кир приступил к военным операциям против вавилонян. Набонид вернулся из Аравии, чтобы противостоять очередной угрозесвоему царству, но тут же потерпел поражение при Описе. И вот уже самВавилон подвергся осаде войсками Кира. Однако горожане чувствовали себя в полной безопасности за массивными крепостными стенами, а их царь,Валтасар, не прекращал пьяной оргии, отмечая очередной праздник. Незаметно для жителей города Кир отвел в сторону русло реки Евфрат, протекавшей через центр Вавилона, и его солдаты ворвались в беззаботную столицу, пройдя по высохшему руслу реки. Но даже этот хитроумный маневрмог бы не сработать, окажись огромные бронзовые ворота, стоявшие нарусле реки, как и положено, закрытыми. Предавшийся веселой пирушкегород позабыл о том, что надо запирать все ворота. Персидские солдаты вошли в Вавилон практически без сопротивления и, кроме убийства Валтасара, персы не учинили там никакого иного кровопролития.

Иудеи с нетерпением и трепетом наблюдали за развитием событий,ведь они признали в лице Кира исполнителя пророчеств Исаии. Как только появилась возможность, иудейские старейшины сообщили Киру о пророчестве, сделанном 160 лет назад: «Так говорит Господь помазанникуСвоему Киру: Я держу тебя за правую руку, чтобы покорить тебе народы,и сниму поясы с чресл царей, чтобы отворялись для тебя двери, и воротане затворялись» (Ис. 45:1). Кир был потрясен особой сверхъестественнойточностью исполнения пророчества, упомянувшего даже незапертые ворота. Но пророк сказал еще и об ответственности, возлагаемой на Кира.Господь Бог «говорит о Кире: пастырь Мой, и он исполнит всю волю Моюи скажет Иерусалиму: «ты будешь построен!» — и храму: «ты будешь основан!»» (Ис. 44:28).

Услышав такое, великий победитель принял решение исполнить своепредназначение. Историк Иосиф Флавий писал: «Когда Кир прочитал это,он пришел в восхищение от Божественной силы, и им овладело искреннеежелание и стремление исполнить предначертанное. Он созвал самых именитых иудеев, бывших тогда в Вавилоне, и объявил им, что предоставляетих народу возможность вернуться на родину и вновь отстроить город Иерусалим».

Библейское повествование гласит: «В первый год Кира, царя Персидского … возбудил Господь дух Кира, царя Персидского, и он повелел объявить по всему царству своему, словеснои письменно: «так говорит Кир, царь Персидский: все царства земли далмне Господь, Бог небесный, и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас, из всего народа Его, — да будет Бог его сним, — и пусть он идет в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа,Бога Израилева, Того Бога, Который в Иерусалиме»» (Езд. 1:1-3).

Вдохновленный Божественным словом, Кир Великий решил помочь идругим народам, подвергшимся насильственному переселению со сторонывавилонян. Об этом можно прочитать на глиняном цилиндре (высотой 23сантиметра, найденном в Вавилоне и хранящимся в Британском музее):»Без какого бы то ни было сражения Он дал ему войти в город Вавилон, избавляя Вавилон от бедствия. Он предал в его руки Набонида, царя, не поклонившегося ему… Я Кир, царь мира, великий царь, законный царь, царьВавилона… Все цари всего мира… приносили большую дань и целовалимои ноги в Вавилоне… Я вернул им их священные города по другую сторону Тигра, а также их святилища, пребывавшие в руинах долгое время…Я собрал всех их жителей и возвратил их в места прежнего жительства».

Колонны дворца в ПасаргадахПодчинив себе многие западные территории, Кир II вознамерился расширить империю и на восток, но его планы оказались не осуществлены доконца. Их прервала внезапная смерть императора, которая произошла придостаточно необычных обстоятельствах. Это случилось, как рассказываетГеродот, во время войны Кира против массагетов (собирательное название кочевых и других племен Закаспия и Приаралья), которыми правила и сама же водила в бой царица Томирь. В одном из столкновений с персамибыл разбит отряд массагетов, и в плен попал сам сын царицы. Когда этановость дошла до Томири, она направила Киру вызывающе оскорбительное послание.

«Верни мне сына, — потребовала она, — и убирайся вон из моей страны, пока цел… Если не послушаешься, клянусь солнцем — нашим господином, я дам тебе крови больше, чем тысможешь выпить». Кир проигнорировал ультиматум. Началась жестокаябитва, в которой персы потерпелипоражение, а Кир был убит.

Далее Геродот пишет: «После сражения Томирь приказала искать среди убитых персов тело Кира и, когданашла, бросила голову Кира в кожаный мех, наполненный человеческойкровью, и выкрикнула: «Вот видишь, я исполнила свою клятву: я залила тебякровью»». Следует отметить, что даже сам Геродот выражает некоторое сомнение по поводу подлинности данной истории. Тем не менее совершенноточно известно, что Кир погиб в сражении на востоке в 530 году до н. э., аего трон занял сын Камбиз.

Кир Великий был похоронен в городе Пасаргады, в своей главной резиденции. Сегодня от этого города осталось совсем немного, но гробница Кира все еще стоит на том же месте, хотя и без праха монарха.

В 525 году до н. э. Камбиз вторгся в Египет и, по сообщениям Геродота,учинил много зверств по отношению к египтянам и их религии. Он предалсмерти многих известных людей Египта, зарезал священного быка Аписа иподверг осквернению несколько мумий. Однако некоторые историки отрицают факты подобных злодеяний, указывая на то, что персы относились кпобежденным народам и их религиям с достаточной терпимостью и уважением.

Гробница Кира в ПасаргадахПокидая Персию и направляясь в Египет, где Камбиз провел три года, он решил предотвратить возможный дворцовый переворот. Камбиз умертвилсвоего «слишком популярного» среди персов брата Бардия, которого Геродот называл Смердисом. Большинствоперсов осталось пребывать в неведении по поводу гибели Смердиса. Тогда один из дворцовых магов, которогозвали Гаумата, судя по всему, внешнепохожий на Смердиса, решил воспользоваться случаем, захватил трон иобъявил себя подлинным Смердисом.

Фотографирование клинописи на отвесной Бехистунской скале — довольно опасное делоЕго поддержали некоторые высокопоставленные персы, включая Дария,сына Гистаспа, принадлежавшего к династии Ахеменидов. Оказавшим поддержку вельможам было известно, чтоони встали на сторону лже-Смердиса,но в сокрытии истины они усматривали свой интерес. Камбиз находился вСирии, когда до него дошли вести озахвате трона, но он вскоре загадочноумер. Причина его смерти до сих поростается тайной и темой для споровученых и историков.

Лже-Смердис пробыл у власти лишьшесть месяцев. В период его правления противники иудеев, восстанавливавших храм, часто жаловались персидскому царю на то, что, дескать, ведутсяопасные для империи строительные работы. Тогда лже-Смердис, названныйв Библии Артаксерксом, приказал прекратить восстановительные работы вИерусалиме (см. Езд. 4:17-22).

Дарий построил новую столицу — ПерсепольВ сентябре 522 года до н. э. Дарий, при поддержке других заговорщиков,решил занять персидский трон. Его сторонники неожиданно ворвались вцарский гарем и, умертвив лже-Смердиса, провозгласили Дария законным царем.Надо сказать, что и для Дария тоже не все складывалось благополучно. Дворцовый переворот послужил сигналом к началу мятежей среди техплемен, которые ранее безоговорочно подчинялись персам. В течение последующих двух лет Дарию пришлось вести войны против непокорныхвождей. Вместе с тем именно в этих сражениях он заработал себе титулДария Великого. К тому времени, когда он наконец усмирил всех бунтовщиков, уже были готовы описания его подвигов, выполненные на скальнойповерхности в горах Загроса, близ деревни Биситун. Это место известноеще как скала Бехистун, и именно этинадписи послужили для ученых своегорода ключом для чтения ассирийскогоклинописного шрифта.

Кадет Генри Роулинсон отправилсяв Индию в 1827 году в период ист-индийской кампании. Шестью годамипозже его вместе с другими офицерами командировали в Персию для проведения реорганизации войск шаха.

Колонны ПерсеполяВо время своего пребывания там онзаинтересовался надписями близ Биситуна и за два года скопировал большую их часть. Надо сказать, что этобыло совсем не легким делом. Послетого, как писцы Дария отшлифовалиповерхность скалы и сделали надписи, они оставили под ними лишь узкий выступ. Всю поверхность скалыниже, до самого подножия горы, срубили вертикально. Поэтому Роулинсону для копирования надписей приходилось спускаться к ним на длинныхверевках, закрепленных на самой вершине горы.

В 1840 году Генри Роулинсона направили на дипломатическую работу вКандагар, в Афганистане, а затем и в Багдад. Пребывание там позволилоему завершить копирование оставшихся надписей Биситуна и посвятитьзначительную часть свободного времени переводу текста копий. Преждевсего Роулинсон идентифицировал имя «Дарий» и некоторые другие именацарского семейства, опираясь на свое прекрасное знание персидского языка. Начав с имен, он перешел к переводу уже самого персидского текста.Затем, сравнивая персидское описание с таким же описанием на ассирийском и эламитском языках, он сумел к 1846 году завершить работу и представить перед Королевским азиатским обществом точную копию самихнадписей и их перевод на английском языке.

Этот грифон некогда украшал верхушку одной из колоннОднако тут же появились и скептики, выразившие сомнения в правильности перевода текстов с таким необычным и сложным по их мнениюшрифтом. Критика оказалась столь шумной, что Королевское азиатское общество пошло на беспрецедентный шаг. Его представители сделаликопии недавно обнаруженной клинописи и разослали экземпляры текста каждому из четырех ученых, которые считались корифеями в прочтении клинописей, с просьбой выполнить перевод, запечатать его в пакет и отослать обратно в общество.Все четверо, Роулинсон, Тэлбот,Хинкс и Опперт, выполнили просьбу,и спустя время все четыре пакетавернулись в общество, а затем присвидетелях состоялось прочтение переводов. Выяснилось, что данная клинопись являлась некой записью ассирийского царя Тиглатпаласара, а все четыре перевода практически не имели расхождений. Так была поставленаточка в споре, и с тех пор клинописные тексты остаются для ученых открытой книгой.

На улицах ПерсеполяДарий приступил к расширению мидо-персидских владений, стремясьпревзойти все предыдущие империи. На востоке его рубежи дошли до долины реки Инд в Индии. На западе его войска заняли Македонию в северной Греции. Следующим шагом должен был стать захват всей Греции.Дарий попытался это сделать дважды в 492 и 490 годах, но оба его походапотерпели неудачу. При подготовке к третьей экспедиции в Грецию в486 году до н. э. он неожиданно умер.

«Башня молчания» в КалькуттеБольшинство персов приняли и следовали учению Зороастра, жившегоза 200 лет до Дария. Зороастр поклонялся таким стихиям, как огонь, вода иземля, и поэтому приверженцы зороастризма должны были избегать осквернения этих трех стихий телами умерших. Иными словами, они отказались от практики погребения или кремации. Единственно возможный видпохорон заключался в том, чтобы просто оставлять лишенный одежды труп хищным животным и птицам. Когда в VII веке н. э. нашествие арабов привело персов к вынужденному принятию религии Мухаммеда, одни покорилисьей, а другие бежали в Индию, где могли и дальше исповедовать учение Зороастра. В Индии и поныне проживают большие диаспоры персов. В Пуне,Бомбее, Калькутте существуют «Башни молчания», в которых умерших оставляют на съедение плотоядным животным.

Вход во дворец охраняли могучие крылатые быки, выполненные в ассирийском стиле Зороастр основал философскуюшколу. Его последователей называлииногда «мудрецами» («магами» или»волхвами»). Любопытно, что «мудрецы с востока», пришедшие поздравитьМарию и Иосифа с рождением Иисуса,были, как сказано в Библии, волхвами. В последующие годы зороастризмвключил в себя поклонение богу Митре, что нашло своеобразное продолжение и в христианстве. Деньрождения Митры праздновался 25 декабря, когда начиналось первое заметное увеличение продолжительности дня. Эту же дату позднее принялаи западная христианская Церковь какдень рождения Христа.

Дарий сделал зороастризм государственной религией, но вместе с тем продолжал традиционную персидскуюполитику терпимости по отношению к религиям завоеванных народов.В Египте в оазисе Харга он построил храм Амону и поддерживал средствами храм в Эдфу. Он сохранил данные еще Киром в 519 году до н. э. привилегии святилищам греков, а также отменил запрет лже-Смердиса на строительство иудеями храма в Иерусалиме. В его указе говорилось:

Современные иранские школьницы на экскурсии в Персеполе»И от меня дается повеление о том, чем вы должны содействовать старейшинам тем Иудейским в построении того дома Божия, и именно: изимущества царского — из заречной подати — немедленно берите и давайте тем людям, чтобы работа не останавливалась … Мною же дается повеление, что если какой человек изменит это определение, то будет вынутобревно из дома его, и будет поднят он и пригвожден к нему, а дом его за то будет обращен в развалины… Я, Дарий, дал это повеление; да будет оно вточности исполняемо» (Езд. 6:8-12).

Дарий давно мечтал о созданииважного представительского персидского центра, и он построил величественный город, который известен сегодня как Персеполь или Город Персов. Сам Дарий редко бывал в этомгороде, считая более удобным своепребывание в мидийских Экбатанахили эламитских Сузах. И все же Персеполь оставался гордостью персов, идаже сегодня он почитается жемчужиной среди руин Древнего Востока.

В 4 км от Персеполя сохранился священный огненный жертвенникПосле смерти Дария в 486 году до н. э. на трон взошел его сын Хашьярш.В библейские времена он был еще известен как Ахашверош, а греки называлиего Ксерксом. Ему пришлось иметь дело с целым рядом мятежей. Ксеркс подавил бунт в Египте, а после волнений вВавилоне в 480 году до н. э. стер с лицаземли его городские стены, дворцы ихрамы.

Однако главной целью Ксеркса, несомненно, было завоевание Греции, которое так и не удалось осуществить его отцу. В 483 году он начал готовитьсяк очередной военной кампании и, очевидно, с целью получения наибольшейподдержки со стороны многочисленных князей и полководцев Ксеркс устроил роскошный пир в своем дворце в Сузах, длившийся 180 дней. На этомпире произошло необычайное событие. Библия повествует:

«В седьмой день, когда развеселилось сердце царя от вина, он сказал …чтобы они привели царицу Астинь пред лицо царя в венце царском для того, чтобы показать народам и князьям красоту ее; потому что она былаочень красива» (Есф. 1:10, 11).

Сын Дария Ксеркс, именуемый в русской Библии Артаксерксом, стоит за спиной отцаПодобное требование выходило за все рамки приличий, являясь грубымнарушением правил поведения восточной женщины. Желание такого родавряд ли пришло в голову царю, не будь он крайне пьян. Прекрасная царица была шокирована нелепым приказом. «Царица Астинь не захотела прийтипо приказанию царя, объявленному чрез евнухов» (Есф. 1:12).

Неожиданно для себя царь оказался перед затруднительным выбором.Окружавшая его знать сочла отказцарицы за вызов, брошенный такжеи их авторитету. Царю сразу же посоветовали лишить Астинь царскогодостоинства и короновать другуюцарицу. Ксеркс последовал их совету.Вскоре повсюду был организован поиск красивых девушек, которых доставляли в Сузы, чтобы из их числаКсеркс мог выбрать себе новую царицу.

Древние Сузы. Здесь находился царский дворецТем временем полным ходом ужешла подготовка к военной кампании в Греции. По сообщениям Геродота персидская армия насчитывала 5 283 320воинов, без учета женщин-поваров исолдатских женщин. Все они выступили из города Сарды весной 480 года до н. э.

Пролив Геллеспонт (нынешниеДарданеллы) был пересечен по возведенному инженерами Ксеркса понтонному мосту. Первый построенный ими мост снес шторм. Это привелоКсеркса в такую ярость, что он приказал дать водам Геллеспонта тристаплетей. Второй мост выдержал все нагрузки, и громадная армия спокойнопреодолела пролив.

Библия упоминает «мраморные колонны» царского дворца в Сузах (Есф. 1:6). Одна из них стоит там до сих порВ Фермопилах, узком горном проходе, захватчиков встретил отряд храбрецов-защитников во главе с царем Спарты Леонидом, армия которого насчитывала всего 7 000 человек. Они героически оборонялись, и если бы не предатель, проведший отряд персов по горной тропинке в тыл царя Леонида, то спартанцы могли бы удерживать силы захватчиков в районе этой бухты в течение долгого времени. Для отражения удара Леонид разделил своевойско, оставив для обороны горного проходалишь 1 400 человек. Спартанцы бились допоследнего воина. Сам Леонид пал в гуще сражения. По приказу Ксеркса тело Леонида былообезглавлено и насажено на кол.

Затем Ксеркс двинулся к Афинам и обнаружил, что греки ушли на Пелопонесский полуостров. Город оказался совершенно пуст, за исключением горстки отчаянных храбрецов, оставшихся защищать Акрополь.

Персы взяли Акрополь штурмом, убили егозащитников, вынесли из храма все сокровищаи сожгли все, что только могло гореть.

И все же персидские войска, непобедимыена суше, тут же потерпели поражение на море.Греческие корабли одержали неожиданную победу в битве близ острова Саламина, и Ксерксупришлось отступить. Армия, оставленная им в Греции, была разбита наследующий год в сражении при Платеях. Так окончательно развеялась мечта персов о завоевании Греции.

Вернувшись домой, Ксеркс занялся домашними делами, важнейшим изкоторых стал поиск новой царицы. Его выбор пал на красавицу Есфирь,при этом царь не знал, что она еврейка. Царица была коронована в январе479 года до н. э., а пятью годами позже она оказалась вовлечена в драматическую историю.

Ксеркс назначил Амана, Вугеянина, советником с весьма широкими полномочиями. Всем жителям империи вменялось в обязанность падать ницперед проходящим мимо Аманом. Надо сказать, что сами персы не виделив таких почестях ничего предосудительного. Однако один из именитыхграждан Суз, которого звали Мардохей (он был иудеем) отказался простираться ниц перед Аманом, считая подобное оказание чести человеку своегорода идолопоклонством. Аман, узнав об этом, разумеется, пришел в негодование и, считая ниже своего достоинства наказывать лишь одного Мардохея, убедил царя издать указ об уничтожении всех иудеев в империи.

Мардохей же оказался родственником Есфири, и он объяснил царице,что несущий смерть указ царя распространяется прежде всего на них. Мардохей посоветовал Есфири походатайствовать перед царем за иудеев. Царица прекрасно понимала, что подобная попытка также смертельно опасна,ведь к царю запрещалось приходить без приглашения. Всякий незваныйгость мог быть тут же предан смерти, если только правитель не простиралнавстречу пришедшему свой скипетр, показывая тем самым свое благоволение и согласие принять посетителя. Невзирая на опасность, Есфирь решилась идти к царю, сказав: «Если погибнуть — погибну» (Есф. 4:16).

Через три дня Есфирь, надев пышный царский наряд, вошла во внутренний двор дома Ксеркса. Наступил критический момент. Но «когда царьувидел царицу Есфирь, стоящую на дворе, она нашла милость в глазах его.И простер царь к Есфири золотой скипетр, который был в руке его…И сказал ей царь: что тебе, царица Есфирь, и какая просьба твоя? Даже дополуцарства будет дано тебе», — великодушно молвил грозный властелин(Есф. 5:1, 2, 3).

Есфирь любезно пригласила царя и Амана на пир, который она приготовила для них. Царь с удовольствием согласился и во время застолья вновьподтвердил свое предложение отдать царице «до полуцарства». Но Есфирьвсего лишь попросила Ксеркса и Амана снова прийти на пир на следующийдень.

Веселье в царском гареме, конечно, льстило Аману. Но по пути домой онснова натолкнулся на Мардохея, который опять не пал ниц перед ним.Ярость Амана нарастала, и он приказал воздвигнуть виселицу, на которойнамеревался повесить Мардохея. Рано утром следующего дня он отправился во дворец просить царя дать разрешение повесить Мардохея.

В эту ночь царю не спалось, и, чтобы скоротать бессонные часы, он приказал придворному летописцу читать ему книгу дворцовых хроник. Средипрочих записей слуга прочитал о том, как однажды двое придворных задумали убить его, Ксеркса. Но случилось так, что некто Мардохей услышалоб их намерениях и доложил Есфири о готовящемся покушении, после чего обоих заговорщиков казнили. «Какая дана почесть и отличие Мардохеюза это?» — спросил царь своего слугу. «Ничего не сделано ему», — ответилчтец (Есф. 6:3).

Александр Великий разгромил Дария III в битве при Гавгамелах в 331 году до н. э.В это же время во внутренний дом царского дворца явился Аман. Послепозволения войти монарх спросил его: «Что сделать бы тому человеку, которого царь хочет отличить почестью?» Аман, полагая, что царь желаетпочтить его, тут же предложил: «Тому человеку, которого царь хочет отличить почестью, пусть принесут одеяние царское, в которое одевается царь, и приведут коня, на котором ездит царь, возложат царский венец на голову его … и выведут его на коне на городскую площадь, и провозгласят предним: «так делается тому человеку, которого царь хочет отличить почестью!»» (Есф. 6:7-9).

Гробница Есфири и Мардохея в ХамаданеНесчастный Аман совершенно не догадывался, что его ожидает впереди. Во время пира у Есфири царь снова спросил ее о том, чего же она большевсего желает. Тогда Есфирь сказала: «Если я нашла благоволение в очах твоих, царь, и если царю благоугодно, то да будут дарованы мне жизнь моя, пожеланию моему, и народ мой, попросьбе моей! Ибо проданы мы, я инарод мой, на истребление, убиение ипогибель».

Потрясенный тем, что, сам того не ведая, Ксеркс подписал указ о смерти царицы, он встал со своего ложа и вышел в сад при дворце. Аман же, сознавая, что его план провалился, припал к ложу царицы и, ухватившись за края ее одежд, стал умолять о милости. В этот момент, немного успокоившись, в зал вернулся царь. Увидев Амана близ царицы, он снова вышел из себя: «Даже и насиловать царицу хочет в доме у меня!» В то же мгновение один из слуг царя решил, что настал подходящий момент, и напомнил своему господину о возведенной для кого-то виселице во дворе дома Амана.

«Повесьте его на ней», — приказал Ксеркс (см. Есф. 7:3-9).

Иудейский смотритель саркофагов Есфири и МардохеяТак Есфирь и иудеи всей империи были спасены от гибели. Современные евреи во всем мире еще и сегодня отмечают праздник Пурим, в память о том самом избавлении от смерти. А вот Ксеркс оказался не так удачлив. В 465 году он был убит своим новым визирем Артабаном, а его сын Артаксеркс принял корону. Через несколько месяцев Артаксеркс отомстил за смерть отца, убив Артабана в рукопашной схватке, происшедшей прямо во дворце.

Артаксеркс стал последним великим персидским царем. После него было еще несколько, но уже более слабых правителей. В 333 году Александр Македонский переправился через Геллеспонт и нанес поражение Дарию III.

Двумя годами позже Дарий был снова побежден Александром и вскоре после этого убит своим военачальником. А Мидо-Персия вошла в состав империи Александра Македонского.

7. Мидо-Персидская империя

Дарий I Гистасп и персидский поход в Скифию

Следующий пласт информации о прошлом Скифии связан с драматическими событиями конца VI в. до н. э., когда персидский царь Дарий I решил во главе огромной армии вторгнуться в Северное Причерноморье с запада, через Дунай, и «наказать» воинственных кочевников-скифов за прошлые (почти двухвековой давности) «грехи», то есть за бесчинства в Мидии и Передней Азии в конце VII в. до н. э. Во всяком случае, именно такой повод для начала войны выбрал, согласно сообщению Геродота, владыка Персии:

После завоевания Вавилона сам Дарий выступил в поход на скифов. Так как Азия была тогда богата воинами и огромные средства стекались в страну, то царь пожелал теперь наказать скифов за вторжение в Мидию и за то, что скифы, победив своих противников-мидян, первыми нарушили мир. Ведь, как я уже сказал раньше, скифы 28 лет владычествовали в Верхней Азии. Следуя за киммерийцами, они проникли в Азию и сокрушили державу мидян.

Большинство современных ученых считают, однако, что у персидского монарха были более реальные причины для развязывания столь широкомасштабной войны: ведь европейская Скифия раскинулась по Северному Причерноморью от Дуная до Дона.

Но обо всем по порядку. В 521 г. до н. э. царский престол в Персии занял один из представителей династии Ахеменидов – Дарий I Гистасп, человек честолюбивый и властный. Для укрепления своей огромной империи он осуществил важные административные реформы, обеспечившие целостность его владений, реорганизовал и усилил армию (основу ее, привилегированное ядро, составлял 10-тысячный отряд «бессмертных» – гвардия Дария, сформированная из отпрысков знатных персидских семей). Все эти меры предпринимались только для одной цели – для достижения Персией мирового господства (конечно, господства в пределах известного тогда древнего мира – ойкумены).

Одним из этапов этой напряженной борьбы и стал широкомасштабный поход на скифские земли в 512 (514) г. до н. э. Попытка Дария покорить Скифию – это подготовка к тотальной войне с материковой (европейской) Грецией. К тому времени персы уже овладели эллинскими городами в Малой Азии и частью островов Эгейского моря и планировали вторжение на Балканский полуостров. Накануне решающего поединка с Элладой персидский царь, будучи опытным политиком и полководцем, решил отрезать греков от их сырьевого «тыла» – Северного Причерноморья, откуда широким потоком в эллинские владения шли хлеб, соленая и вяленая рыба, кожи, мед и многое другое, столь необходимое и дефицитное на каменистых холмах Эллады.

«К тому же, – подчеркивает В.Ю. Мурзин, – удачная военная экспедиция на какое-то время могла бы усмирить кочевников и обеспечить тылы Персии – ведь память о тяжелой власти скифов в Передней Азии была еще слишком свежа, чтобы оставить на произвол судьбы свои северные границы в предвидении нелегкой войны на западе».

Сам ход скифо-персидской войны довольно подробно описан в IV книге Геродотовой «Истории». Дарий готовился к войне со скифами весьма тщательно. Было собрано огромное войско в 700 тыс. человек – пестрое и многоязыкое, состоявшее из 80 народов. Персы начали свое движение из Суз (недалеко от Персидского залива), прошли Малую Азию, переправились на европейскую сторону через Босфор, пересекли Фракию. Перебравшись через Дунай по мосту из кораблей, построенному для него наемниками – ионийскими (малоазийскими) греками, Дарий вступил в пределы Скифии.

Между прочим, здесь имел место очень любопытный эпизод, непосредственно связанный с дунайским мостом. Вот что пишет по этому поводу Геродот:

После перехода всех воинов на другой берег Дарий повелел ионянам вместе с экипажами кораблей уничтожить мост и следовать за ним по суше. Выполняя повеление царя, ионяне уже собирались разрушить мост. Тут Кой, сын Эрксандра, осведомившись сперва у царя, угодно ли ему выслушать совет человека, желающего его дать, сказал следующее: «Царь! Ты ведь собираешься в поход на страну, где нет ни вспаханного поля, ни населенного города. Так прикажи оставить этот мост на месте и охрану его поручи самим строителям. Если все будет хорошо и мы найдем скифов, то у нас есть возможность отступления. Если же мы их не найдем, то, по крайней мере, хоть обратный путь нам обеспечен. Меня вовсе не страшит, что скифы одолеют нас в бою, но я боюсь только, что мы их не найдем и погибнем во время блужданий. Скажут, пожалуй, что я говорю это ради себя, именно оттого, что желаю остаться здесь. Напротив, я сам, конечно, пойду с тобой и не желал бы оставаться». Дарий весьма милостиво принял этот совет и ответил Кою так: «Друг мой, лесбосец, когда я благополучно возвращусь на родину, пожалуйста, явись ко мне, чтобы я мог вознаградить тебя за добрый совет…» После этих слов Дарий завязал на ремне 60 узлов. Затем он вызвал ионийских греков на совещание и сказал им следующее: «Ионяне, прежнее мое приказание о мосте я отменяю. Возьмите этот ремень и поступайте так – как только увидите, что я выступил против скифов, начиная с этого времени развязывайте каждый день по одному узлу. Если я за это время не возвращусь, а дни, указанные узлами, истекут, то плывите на родину. Пока же <…> стерегите мост и всячески старайтесь его сохранить и уберечь.

Надо сказать, что данное решение персидского монарха практически спасло ему и остаткам его армии жизнь и позволило благополучно вернуться на родину.

Маршрут Дария по скифским землям, изложенный Геродотом, у многих исследователей вызывает большие сомнения. Однако других источников по этому поводу у нас нет, и поэтому я буду излагать поход персов в Скифию в соответствии с рассказом «отца истории».

Илл. 64. Бронзовый шлем «кубанского типа». Келермес, курган № 2, VII–VI вв. до н. э.

Скифы были хорошо осведомлены о действиях противника. Знали они и о его колоссальной численности. Опасность, нависшая над Скифией, намного превосходила все то, что происходило прежде. Отдавая себе отчет в том, что им трудно будет одолеть персов в открытом бою, скифы пригласили на совещание властителей соседних народов – тавров, агафирсов, невров, антрофагов, меланхленов, гелонов, будинов и савроматов. Скифы без прикрас обрисовали сложившуюся обстановку: вся Азия покорена Дарием; кроме того, он подчинил себе Фракию, страну гетов, а теперь пересек границу скифских владений.

Но, увы, всеобщей поддержки скифы не получили. Цари гелонов, будинов и савроматов обещали помочь, а все остальные отказались выступить против Дария, мотивируя свое решение тем, что скифы первыми начали войну, и теперь персы «по внушению божества платят вам тем же».

Скифы, осознав всю глубину нависшей над ними опасности, решили бороться до конца и выработали для этого общий стратегический план кампании. Они избегали больших сражений, заманивая врага в глубь своей территории, нападая на его пути снабжения и уничтожая атаками своих подвижных конных отрядов небольшие группы персов. Все свои силы скифы разделили на три части. Первая часть их армии во главе с царем Скопасисом совместно с савроматами пошла вдоль берега Черного моря, отступая к Дону-Танаису. По дороге они засыпали колодцы и питьевые источники и сжигали растительность (степные травы – корм для скота). Две другие части скифов под началом царей Иданфирса и Таксакиса (в союзе с гелонами и будинами) отступали на север, находясь на расстоянии одного дня пути от противника. Эти войска скифов должны были пройти через территорию племен, отказавшихся воевать с персами, с тем, чтобы насильно втянуть их в войну.

Согласно Геродоту, армия Дария с ее громадным обозом сумела за короткий срок, преследуя скифов, достигнуть Танаиса и Меотиды (Азовского моря), после чего повернула назад. При этом от голода, лишений, болезней и непрерывных атак скифской конницы персы понесли огромные потери, не выиграв ни одного сражения и не захватив никакой добычи. Надо было искать какой-то выход из этой искусно расставленной скифами ловушки. И Дарий посылает к владыке Скифии вестника с письмом, в котором говорилось: «Чудак, зачем ты все убегаешь, если ты считаешь себя в силах противостоять моему могуществу, то остановись, прекрати свое блуждание и сразись со мной; если же признаешь себя слабее, то также остановись в своем бегстве и приди для переговоров к своему владыке с землею и водою».

Ответ главного царя скифов Иданфирса не заставил себя долго ждать. Вот его текст в изложении Геродота:

Мое положение таково, царь! Я и прежде никогда не бежал из страха перед кем-либо и теперь убегаю не от тебя. И сейчас я поступаю так же, как обычно в мирное время. А почему я тотчас же не вступил в сражение с тобой – это я тоже объясню. У нас ведь нет ни городов, ни обработанной земли. Мы не боимся их разорения и опустошения и поэтому не вступили в бой с вами немедленно. Если же вы желаете во что бы то ни стало сражаться с нами, то вот у нас есть отеческие могилы. Найдите их и попробуйте разрушить и тогда узнаете, станем ли мы сражаться за эти могилы или нет <…> Тебе же вместо даров – земли и воды – я пошлю другие дары, которые ты заслуживаешь…

После этого натиск скифов на персидское воинство усилился. Когда отряды персов в поисках пищи выходили за пределы укрепленного лагеря, на них немедленно нападали скифские всадники. Осыпав неприятеля тучей метких стрел, они бросались в рукопашную схватку. Обычно персидская конница проигрывала все столкновения, и остатки ее спешили укрыться за щитами и копьями своей пехоты. Скифские атаки продолжались и днем и ночью. Огромная армия Дария таяла на глазах. А вскоре в персидский лагерь прибыли послы от имени Иданфирса с какими-то странными дарами – птицей, мышью, лягушкой и пятью стрелами. Персы были в полном недоумении – что же означали все эти предметы, соединенные вместе? Сам Дарий склонен был толковать скифское «послание» таким образом: скифы покорялись ему с землей (мышь), небом (птица) и водой (лягушка), а под видом стрел кочевники отдавали ахеменидскому царю свою военную храбрость. Но один из приближенных Дария, некто Гобрий, предложил совершенно другое объяснение смысла загадочных даров Иданфирса: «Если вы, персы, не улетите, как птицы в небеса, или, подобно мышам, не скроетесь в землю, или, подобно лягушкам, не поскачете в болото, то все не вернетесь назад, пораженные этими стрелами».

Рассказывает Геродот и о таком случае. В один прекрасный день скифы задумали дать персам решающее сражение. Нашли удобное место. И скифская кавалерия (а основную часть скифского войска составляли именно всадники) построилась для битвы. Персы тоже выровняли свой строй и взяли копья наперевес. И вдруг между двумя враждебными армиями, уже полностью готовыми к битве, пробежал испуганный заяц. Увидев зверька, скифы забыли обо всем и бросились его догонять. Сражения так и не состоялось.

Данные события, а главное, невозвратные громадные потери в рядах его войска и притом без достижения каких-либо осязаемых результатов, заставили Дария признать свое поражение и отступить. Под покровом ночи, оставив в лагере ослабевших и раненых солдат и привязав к телегам ослов, которые своими пронзительными криками должны были показывать скифам, что Дарий стоит на месте, персы ускоренным маршем устремились на запад – к Дунаю. Им удалось каким-то чудом оторваться от погони. Казалось, спасение уже близко. И тут выяснилось, что 60 назначенных для возвращения дней давно прошли, и, значит, дунайский мост должен уже быть разрушен. Но случилось непредвиденное. Вопреки договоренности с Дарием, ионийские греки сохранили мост. Некий Гистией из Милета напомнил им, что все они живут и благоденствуют благодаря милости персидского монарха и если тот погибнет, то наступит и конец правлению тиранов в ионийских городах.

Приняв совет Гистиея, ионяне решили, кроме того, дополнить его следующими действиями и словами: разрушить мост со стороны скифов, и притом только на расстояние полета стрелы, чтобы скифам казалось, несмотря на бездеятельность ионян, что те что-то делают, и для того, чтобы скифы не пытались силой перейти по мосту через Истр (Дунай). Разрушая мост со скифской стороны, ионяне хотели показать скифам, что выполняют все их желания…

Отряд скифской конницы действительно появился вскоре в районе переправы. Увидев, что мост вроде бы разрушен, а никаких следов армии Дария здесь нет, скифы бросились назад в степь на поиски внезапно исчезнувшего врага. Однако противники разминулись.

В поисках неприятеля скифы шли по таким частям своей страны, где был корм для коней и вода, думая, что и враги отступают теми же путями. Но персы шли, держась ранее проложенных ими троп, и только таким образом (да и то с трудом) нашли переправу. До места они добрались ночью и обнаружили, что мост разрушен. Тогда персов объял страх, что они покинуты ионянами.

В свите Дария был один египтянин с весьма зычным голосом. Этому человеку Дарий велел стать на берегу Истра и кликнуть милетянина Гистиея. Египтянин так и сделал. Гистией же по первому зову его доставил все корабли для переправы войска и снова навел мост <…> Персы были спасены.

Правда, покинули скифские пределы лишь жалкие остатки некогда грозной армии. Так бесславно завершилась попытка мощной Персидской империи покорить Северное Причерноморье. Эта война не только принесла скифам славу непобедимого народа, но и небывало повысила военно-политический приоритет скифов и в этом и в соседних регионах. Победа над Дарием оказала большое влияние и на укрепление центральной власти в самой Скифии.

Сам факт персидского похода на скифов не подлежит сомнению – это было событие, потрясшее весь известный тогда мир. Однако есть ли у нас, помимо рассказа Геродота, хоть какие-то материальные доказательства пребывания армии Дария в Северном Причерноморье? Оказывается, есть.

Украинский археолог Е.В. Черненко считает, например, что найденный в кургане Чертомлык уникальный меч ахеменидского типа с золотой рукояткой (напомню, что курган датируется временем 340–320 гг. до н. э., а скорее всего, 339 г. до н. э.) – это трофей, добытый еще в конце VI в. до н. э. на полях сражений с персами и хранившийся долгие годы в сокровищнице скифских царей.

Илл. 65. Бронзовое навершие с колокольцами в виде головы хищной птицы.

Ульский аул, курган № 2, VI в. до н. э.

У г. Лубны Полтавской обл. найдены железные ахеменидские удила, имеющие аналогии с найденными в Персеполе (столице Персидской империи). Еще пара удил такого же типа происходит из лесостепного Приднепровья, но точное место их находки неизвестно. Украинские археологи Е.В. Черненко и

А.В. Бандуровский упоминают о персидском, ахеменидском, бронзовом шлеме, обнаруженном случайно в Алешкинских песках на Херсонщине. Он очень близок по форме шлему из Олимпии, попавшему в Грецию в качестве трофея после победы над персами в битве при Марафоне.

Возможно, к материальным следам вторжения Дария в Скифию и Боспорское царство следует отнести и разгром некоторых лесостепных городищ (например, Вельского) и боспорских городов (Мирмекия, Кеп) в конце VI в. до н. э.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком на Litres.ru

Дарий Мидянин (и Валтасар). Daârâveš ham Mâdi – евр., Δαριει/ος ὀ Μῆδος – LXX-ти, библейское имя последнего халдейская царя. Единственным источником наших сведений о нем служить кн. пр. Даниила, откуда мы узнаем, что Д. М. был сыном Ассупра и происходил из племени Мидян (Дан.9:1), что он управлял царством халдейским (Дан.5и Дан.9:1), вступив на престол его уже 62-х лет от роду (Дан.5:31), и что дальнейшим» преемником своим он имел Кира, царя персидского (Дан.6:28), разрушившего прежнюю ассиро-вавилонскую монархию и на ее развалинах основавшего новое мировое царство.

Личность Д. М., так ясно и определенно выступающая в кн. пр. Даниила, к сожалению, не только не находит своего подтверждения в других исторических памятниках, относящихся к этому времени, но и встречает здесь себе явное противоречие в указаниях на совершенно иных личностей и других деятелей данной эпохи47 . Последним обстоятельством, разумеется, не замедлили воспользоваться представители отрицательной критики, которые выдвинули его на первый план, в качестве главного исторического возражения против подлинности кн. пр. Даниила (Гитциг, Кюпен и др.). «И это отрицание подлинности кн. Даниила получило столь широкое распространение, что теперь, но заявлению одного немецкого профессора (Kamphausen), в протестантской богословской науке принадлежность пр. Даниилу его книги не находись себе защитников» (Рождеств.). Ввиду такой важности поставленного вопроса, необходимо его исследовать подробнее.

История Д. М. теснейшим образом связана в кн.пр. Даниила с личностью его предшественника – Валтасара. О последнем в ней говорится, что он был сыном известного вавилонского царя – Навуходоносора (Дан.5:2, 11, 13, 18, 22) и управлял царством халдейским (Дан.5, 1, 30, 7:1), причем раздельно отмечаются первое (Дан.7:1) и третье лето (Дан.8:1) его правления. Далее из того же источника нам известно, что В. в ночь после одного из своих шумных и кощунственных пиров был убит, а царство его перешло в руки мидян и персов (Дан.5:22–31). Вот все, что мы узнаем отсюда о царе В. Но это нисколько не помогает делу, так как личность самого В. не менее загадочна, чем и личность его преемника – Д. М. «Ординарная история Вавилонии не знает даже имен царей В. и Д. Мало того, преемство четырех царей, владычествовавших в Вавилоне между Навуходоносором и Киром, в течение 23-х лет, засвидетельствовано непрерывной сериею документов так твердо, что решительно нет места для интервала в 3 или 4 года, которые обнимают собой царствование В. и Д… Ясно, что история Вавилона в ее обычном изложении представляет одно непрерывное препятствие для толкования кн. пр. Даниила» (Болотов).

Для устранения этого препятствия библейскими гармонистами, еще со времен глубокой древности (Ио. Фл.), был предпринят целый ряд примирительных попыток, сводившихся, главным образом, к отождествлению проблематичных библейских царей – В. и Д. М. с кем-либо из несомненных исторических личностей последнего периода вавилонской монархии.

В частности В. одни, напр., отождествляли с последним вавилонск. царем – Набунаидом (Ио. Фл. – Ant. Jud. 10, 2, 2 и Иероним – Минь 25, соl. 518), другие – с Евил-Меродахом или Лабусоардахом (Keil, Unger, Ab. Fabre), наконец, почти все новейшие – с В., сыном Набунаида, недавно открытым в памятниках клинообразной литературы. Не говоря уже о полной произвольности двух первых гипотез, нельзя без существенных натяжек признать удовлетворительной и последнюю, по-видимому, подкупающую в свою пользу, – нельзя этого сделать потому, что В. клинообразных надписей не удовлетворяет двум главным условиям В. кн. пр. Даниила: во-первых, он не царь, а во-вторых, не сын Навуходоносора.

Что касается личности Д. М., то его многие отождествляли с Киаксаром II, предполагаемым сыном и наследником Астиага мидийского (Ио. Фл. – Ant. Jud. 10, 11, 4); другие – с самим Астиагом, иные – с Дарием Гистаспом, некоторые – с Губаром, полководцем!» Кира и т. п. Уже одно обилие этих гипотез говорит об их неудовлетворительности и об отсутствии под ними солидной исторической почвы. На самом же деле положение этого вопроса далеко уже не так безнадежно и оно допускает!» возможность серьезного и вполне научного его разрешения. Для этого необходимо лишь встать на твердую почву истории, вскрыть отличительный характер отдельных исторических фактов и осветить их внутреннее взаимоотношение.

От взора внимательного историка второй вавилонской монархии не может укрыться факт наличности и борьбы в ней двух противоположных партий: пришлых халдеев и коренных вавилонян. Понятно, что первые, на правах избавителей от ассирийского ига, стремились занять здесь главную роль: халдей Набополоссар и его сын – Навуходоносор были первыми и самыми видными царями новой монархии. Но и коренные жители Вавилона не прочь были заявить о своих хозяйских правах, тем более, что в этом им значительно содействовали и сами халдеи теми междоусобными распрями, который не замедлили обнаружиться у них еще очень рано. Начало их, если верить Ио. Флавию, относится, к концу царствования Навуходоносора, когда (вероятно, во время известной его болезни, – Дан.4:30) некто Беллабаришкун захватил было в свои руки власть; но, по выздоровлении Навуходоносора, он принужден был снова уступить ему. Однако то, что не удалось при сильном и властном Навуходоносоре, было осуществлено при слабом и бесхарактерном его преемнике – Авиль-Мардуке; последний был убит сыном первого узурпатора – Нериглиссором, который и начал собой новую династию. Но и эта династия продержалась очень недолго: при преемнике же Нериглиссора, несовершеннолетнем сыне его Лабосардахе, вавилоняне составляют заговор, убивают царя и возводят на его место одного из своей среды – вавилонина Набунаида, который и царствует до конца монархии. Таким образом, в лице Набунаида вавилонская партия, уже давно ведшая интригу против халдейской, достигла полного торжества над ней.

Естественно, что гордые и свободолюбивые халдеи не могли мириться с таким положением вещей: посему нисколько не удивительно, что многие из среды его еще заблаговременно предпочли отделиться и выбрать своего особого царя. Первым толчком к этому было, как думает проф. Болотов, убийство законного, с халдейской точки зрения, царя Авиль-Мардука и вступление незаконного с той же точки зрения – Нериглиссора. Отложившиеся халдеи вступились за попранные права своей династии и присягнули другому сыну Навуходоносора – Валтасару, тому самому Валтасару, который еще при жизни самого Навуходоносора трактовался в качестве его наследника, как это можно видеть из следующих слов пленных иудеев к своим иерусалимским соотечественникам: «И молитесь о жизни Навуходоносора, царя вавилонского, и о жизни Валтасара, сына его, чтобы дни их были, как дни неба на земле. И мы будем жить под покровом Навуходоносора, царя вавилонского, и под покровом Валтасара, сына его, и будем служить им много дней, и найдем и милость у них» (Варух I, 11–12). Вот этот-то самый Валтасар, некогда бывший наследник халдейско-вавилонского царства, но почему-то обойденный в пользу его брата – Авиль-Мардука, и занимает теперь у халдеев тот самый престол, который принадлежал ему по праву. К халдейской партии примкнула обширная провинция Елама, и «в Сузах, престольном городе в области Еламской» (Дан.8:2), вновь избранный халдейский царь – Валтасар, сын Навуходоносора, утверждает свою резиденцию. Сюда к нему стекаются все недовольные вавилонскими узурпаторами и все оставшиеся верными законно царствующей династии, во главе с пр. Даниилом, который, следуя обычной практике др. Востока, и самое свое счисление ведет по годам этого царствования (Дан.7:1; 8:1).

Мы, к сожалению, не знаем, как долго царствовал Валтасар; знаем только то, что он не оправдал надежд своих избирателей, так как больше занимался удовольствиями и пирами, чем делами государства. И вот, после одного из таких особенно разгульных пиров, соединенных с кощунственным поруганием иудейской святыни, таинственная рука огненным перстом начертала на стене будущую судьбу его царства, которая, по истолкованию пр. Даниила, предвещала рабство мидянам и персам. В ту же ночь был убит и сам Валтасар48 .

С убийством Валтасара, хотя и недостойного, но все же законного царя, халдейская партия очутилась в критическом положении: ей грозило двоякая опасность – или быть порабощенной соседними мидянами, или подпасть влиянию Набунаида, царя враждебной для них вавилонской партии. В качестве выхода из него, халдеи предпочитают добровольно отдаться в руки мидян и признать своим царем шестидесятидвухлетнего мидийского царя Астиага, вероятно, не без тайной надежды на скорую его смерть и на возможность наступления лучших дней. Астиаг, охотно принимает предложение и под именем Дария Мидянина становится царем халдейским49 . Вместе со всем своим народом присягает ему и пр. Даниил, начиная свое летосчисление теперь уже по годам его царствования (Дан.9:1).

Царствование Астиага-Дария было кратковременным, так как вскоре же в одной из незначительных областей обширной халдейско-мидийской монархии восстал грозный призрак в лице талантливого полководца – Кира (из провинции Аншан, в области Елам). Попытка Астиага усмирить отложившегося вождя закончилась полной победой последнего и он стал во главе нового мидо-персо-халдейского царства, по годам которого ведет уже теперь свои хронологические записи и пр. Даниил (Дан.11и Дан.10.

Завоевав значительную часть вавилонской монархии, Кир, однако, не сразу наносит ей решительный удар, а подготовляется к нему постепенно. Зато, когда он после него идет войной на Набунаида, то легко овладевает Вавилоном, о чем довольно подробно мы знаем из клинообразных памятников (цилиндр Кира). С падением вавилонской монархии, монархия Кира становится на ее место и вступает в новый, самый славный, период своего исторического существования. Отсюда, время завоевания Вавилона Киром и было тем первым годом его нового царствования, о котором говорится в начале кн. пр. Даниила (Дан.1:21), как о пределе его жизни и деятельности.

Таким образом, одна из труднейших библейско-исторических проблем – о личности В. и Д. М. и тех хронологических затруднениях, которые имеются в кн. пр. Даниила (Дан.11:1, 10и 1:21), – довольно удачно разрешается на фоне общей истории халдейско-вавилонского и мидо-персидского царства. Что же касается молчания клинообразных надписей о судьбах халдейской партии, а кн. пр. Даниила – об истории вавилонской, то разгадка этого лежит в их партийной односторонности; так что только путем взаимного восполнения двух этих источников может быть восстановлена полная картина последнего, «смутного периода» халдейско-вавилонской истории.

А. Покровский.