Разговор с Трифоном иудеем представляет плод апологетической деятельности св. Иустина против другого врага христианской Веры, — иудейства. Вражда, в которую с самого начала стало иудейство в отношении к христианству, сделалось во время Иустина сильнее и ожесточеннее. Ежедневно возраставшее распространение новой Веры и политический гнет, под которым находились иудеи после разрушения Иерусалима, в высшей степени раздражили исконную ненависть иудеев к последователям Христовым, особенно из обрезанных. Они произносили в синагогах после молитвы торжественные проклятия против христиан (Разг. с Триф. гл. 16, 47, 96, 108, 117 и 137), и принимали самое ревностное участие в распространении нелепых слухов об их безнравственности. По словам Иустина, они послали избранных людей во все страны разглашать, что новое учение христиан есть безбожное, и разносить другие клеветы между язычниками. Смотря на христиан, как на богоотступников и изменников закону Моисееву, они при всякой возможности готовы были подвергать их смертной казни: так и было, например, во время восстания иудеев при Вар-кохеве против римлян; и только римское правительство препятствовало им в исполнении желания (Раз. с Триф. гл. 16). Такое враждебное отношение иудеев к христианству не могло не обратить на себя внимания Иустина. Не смотра на запрещение учителей вступать иудеям в сношения и религиозные собеседования с христианами, Иустин в мантии философа неоднократно во время своих путешествий встречался с иудеями, и с более рассудительными из них, каков напр. Трифон, входил в рассуждения о христианстве и сго отношении к иудейству. Письменный памятник апологетической ревности Иустина в отношении к иудейству сохранился в его «Разговоре с Трифоном иудеем».
   Подлинность этого сочинения не подлежит никакому сомнению. Евсевий в числе сочинений Иустина приписывает ему разговор против иудеев, показывает содержание его и приводит из него слова в том виде, как они находятся в дошедшем до нас разговоре с Трифоном (Ц. Ист. IV, 18). Вот свидетельство церковного историка: «Иустин также написал разговор против иудеев, который был у него в городе Ефесе с Трифоном, знаменитейшим между тогдашними евреями. В этом разговоре он рассказывает, каким образом Божественная благодать обратила его к учению Веры, с какою ревностью он прежде занимался философским предметами и с каким горячим усердием искал истины. Повествует также об иудеях, что они строили козни против учения Христова, и доказывает это Трифону в следующих словах: «Вы не только не раскаялась в своих злых дедах, но еще тогда избравши некоторых людей из Иерусалима, послали их во всю землю разглашать, что появилась безбожная ересь христиан, и распространять те клеветы против нас, которые обыкновенно повторяют все не знающие нас. Таким образом, вы виновны не только в собственной несправедливости, но и в несправедливости вообще всех людей» . Пишет Иустин и о том, что дары пророческие сияли в церкви и в его время ; упоминает и об откровении Иоанна и ясно говорит, что оно принадлежит этому апостолу . Приводит также некоторые пророческие изречения и обличает Трифона в том, что иудеи изгладили их из Писания . «Свидетельство Евсевия подтверждается указаниями, содержащимися в самом разговоре, и его теснейшим внутренним родством с апологиями, принадлежащими Иустину. Писатель разговора называет себя самарянином, говорит, что до обращения к христианской Вере он был последователем Платоновой философии, и указывает на апологетическое сочинение, прежде написанное и представленное римскому императору (Разг. гл. 2,120. ср. и апол. 26 и 2 ап. 12): черты, которые идут к лицу Иустина мученика. К этому присоединяется сходство между разговором и апологиями Иустина не только в слоге и апологетических приемах и доказательствах, но и в некоторых особенных чертах, свидетельствующих о тождестве их писателя; таковы напр. а) Евангелия и в разговоре и в апологиях называются ἀπομνημονεύματατῶνἀποστόλων (памятными записками апостолов), чего нет у других церковных писателей; b) цитаты ветхозаветных и новозаветных изречений, нередко уклоняющиеся от текста 70 толковников и канонических Евангелий, сходны в апологиях и в разговоре . Возражение против подлинности разговора Иустина с Трифоном, основанное на том, что в нем некоторые цитаты из Ветхого Завета уклоняются от текста 70 толковников и приводятся согласию с переводами Феодотиона и Симмаха, живших позже Иустина, устраняется объяснениями ученых (Креднера и Земиша), что Иустин имел в руках текст 70-ти, несколько переработанный христианскою рукою, и что экземплярами такого текста пользовались в своих трудах и Феодотион и Симмах .
   Спрашивается: в дошедшем до нас разговоре св. Иустина должно ли видеть изложение действительно происходившей беседы его с Трифоном иудеем, или разговорная форма была произвольно избранной формой изложения мыслей о христианстве и отношении его к иудейству? Многие ученые (напр. Люмпер, Люке, Мёлер) утверждали первое; другие (Клерик, Дюпень) находили вероятнейшим последнее. Но Евсевий (Ц. Ист. IV, 18) свидетельствует о действительности беседы Иустина с Трифоном. В самом разговоре автор дает знать о своем намерении изложить беседу, которую вел он с иудеем (гл. 80). Принимая во внимание ревность св. Иустина к обращению заблудших на путь истины, о которой они сам свидетельствует (2 апол. 3), нельзя допустить, чтобы он не искал и не находили случаев для собеседования с иудеями в интересах христианской Веры. Один из таких случаев побудил Иустина письменно изложить разговор. Само собою разумеется, что настоящее сочинение не есть точная копия, буквальное воспроизведение происходившей беседы. — Что касается до Трифона иудея, об нем нет определенных сведений. Евсевий называет его знаменитейшим между тогдашними иудеями; но основанное на этом предположение, что Трифон одно и тоже лицо с известным раввином Тарфо, учителем или товарищем раввина Акибы, опровергается самым разговором, где Трифон неоднократно противополагается иудейским учителям (гл. 9, 38, 62). В начале разговора сам Трифон сообщает некоторые подробности о своем лице и обстоятельствах жизни. В последнюю войну, возгоревшуюся между иудеями и римлянами, он оставил свое отечество и поселился в Греции; жил много в Коринфе, где предался изучению философии гл. 1). Может быть, для той же цели Трифон прибыл и в Ефес, где, по свидетельству Евсевия, произошла встреча и беседа между ним и Иустином.
   Во время прогулки философская мантия Иустина обратила на себя внимание Трифона, который после первых слов взаимного приветствия показал, что он также интересуется философией. Иустин не скрыл своего удивления тому, что Трифон ищет у мудрецов языческих того, что гораздо полнее и совершеннее находится в священных книгах Моисея и пророков, и рассказывает, как он, прошедши философские системы, с любовью остановился на философии Платона, но чрез беседу с одним старцем узнал ее неудовлетворительность, и нашел успокоение во Христе и Его учении. Когда последнее объявление Иустина вызвало сожаление Трифона и даже легкомысленный смех его спутников, Иустин предпринял доказать истину и Божественность христианства (гл. 1 — 9). Так начинается разговор, который, после перерыва по случаю ночи, продолжался на другой день до самого вечера.
   Сочинение посвящено какому-то Марку Помпею (гл. 8, 141.) Оно состоит из 142 глав. Несмотря на многие перерывы, отступления, побочные вопросы и повторения, в нем, кроме вступления, содержатся три части. 1. Св. Иустин на упрек Трифона, что христиане не исполняют закона Моисеева, доказывает ему, что ветхозаветный обрядовый закон, по пришествии Иисуса Христа, лишился своей обязательной силы и значения и заменен законом новым (гл. 10 — 47). Пророки (Исаия и Иеремия) предсказали об установлении Нового Завита для всех людей и на все времена, которым отменяется Ветхий, данный только иудеям по их жестоковыйности. Отпущение грехов даруется не чрез иудейские омовения, и праведность состоит не во внешних обрядовых делах, но во внутреннем очищении сердца. Обрезание иудейское не безусловно необходимо, иначе не могли бы угодить Богу патриархи необрезанные. Тоже должно быть сказано о субботах, жертвах и приношениях. Ветхий закон был образом Нового, и праведники, жившие до закона и под законом, спасаются чрез Христа. В Нем исполнились все предсказания пророков. Двоякое пришествие Христа предречено ими: одно — уничиженное, когда Он пострадал за людей, а другое, — когда придет Он во всей славе Своей. Потому нисколько не должно соблазнять то, что Иисус Христос претерпел страдание и смерть на кресте. 2. За тем Иустин на основании Священного Писания излагает и доказывает учение о Божестве Иисуса Христа, Его воплощении, страдании, воскресении и вознесении на небо (гл. 48 — 108). Здесь Иустин указывает на богоявления патриархам, где Ангел Божий отличается от Бога Творца и вместе является с свойствами Божества, объясняет тайну рождения Бога-Слова от Отца подобием огня, возжигаемого от огня, подробно излагает пророчество Исаия (VII, 14) о рождении Христа от Девы, раскрывает прообразования креста в воздетых руках Моисея, благословении Иосифа, в змие вознесенном на древо, и доказывает воскресение Христа из слов псалма 21 и из истории прор. Ионы. 3. В третьей части Иустин приводит и объясняет пророчества о призывании язычников в церковь Христову, показывает, что верующие во Христа соделались духовным Израилем, и к ним относятся все обетования Божии, и излагает и прообразы Церкви в женитьбе Иакова, коему обещано другое семя, в ковчеге Ноя и благословениях, им данных сыновьям его (гл. 109 — 141).
   По окончании этого рассуждения, Трифон благодарит Иустина за беседу, и они расстаются со взаимными благожеланиями (гл. 142).
   Время написания разговора невозможно определить с точностью, хотя из него самого видно, что он написан Иустином после апологий. Так как сочинения того же почти времени, написанные Апполлинарием, епископом иерапольским и ритором Мильтиадом (Евсевий «Церковная история» IV, 27. V, 17) против иудеев, не дошли до нас, то разговор св. Иустина с Трифоном составляет весьма значительный памятник христианской апологетики. В нем Иустин первый из церковных учителей собрал и объяснил пророчества и прообразования о Христе и Его благодатном царстве; ими он довольно занимается и в апологиях, но здесь излагает их со всею подробностью, потому что рассуждает с иудеем. Впрочем в нем, как первом опыте, естественно встретить объяснение некоторых мест из Ветхого Завета в пророчественном смысле, тогда как они собственно не имеют его; понятно так же, что апологет в борьбе с иудейством не везде выдержал взгляд ап. Павла на ветхозаветные постановления, как служившие пестуном во Христа .

Композиционная структура «Диалога с Трифоном

ИУДЕЕМ» СВ. ИУСТИНА ФИЛОСОФА (II В.)

НА ФОНЕ ПЕРЕСКАЗАННЫХ ДИАЛОГОВ ПЛАТОНА

Резюме. Для «Диалога с Трифоном иудеем» св. Иустин Философ избирает один из классических жанров античной литературы — диалог. При этом он легко и непринужденно воспроизводит отдельные приемы композиции платоновских пересказанных диалогов (указание времени и места беседы, описание персонажей, наличие философских тем, личная окраска беседы) и характерные для Платона обороты речи. Автор настоящей заметки показывает, что рассмотрение сочинения св. Иустина как пересказанного диалога, жанровым ориентиром и общекультурным фоном для которого служат диалоги Платоновского корпуса, позволяет найти объяснение многим его композиционным особенностям, а также предположить, описание каких событий могло составлять содержание утраченных частей «Диалога».

Ключевые слова: Св. Иустин Философ, «Диалог с Трифоном иудеем», раннее христианство, христианская литература, диалоги Платона, литературная рамка, пересказанный (рамочный) диалог, литературный прием, композиция; St. Justin Martyr, «The Dialogue with Trypho the Jew”, Early Christianity, Christian Literature, Plato’s dialogues, narrative frame, reported (indirect) dialogue, literary technique, composition.

«Диалог с Трифоном иудеем1» св. Иустина в силу его литературного своеобразия занимает исключительное место в раннехристианской литературе: с точки зрения жанра данное сочинение принадлежит к иной литературной традиции, нежели прочие раннехристианские апологии и полемические трактаты. Действительно, сочинение св. Иустина, написанное в одном из классических жанров античной литературы, представляет собой рамочный, или пересказанный, диалог. Литературные особенности данного сочинения, впервые в христианской литературе воспроизводящего многие черты диалогов Платона, оказываются понятными на фоне образовательной системы того времени, в частности, на фоне расцвета платоновских школ во II в. (во «Второй Апологии», 2 Apol. 12.2, и в «Диалоге», Dial. 2.6 св. Иустин свидетельствует, что был платоником). Присутствие в «Диалоге» обилия параллелей с различными диалогами Платоновского корпуса, часть из которых демонстрирует буквальные

1 Далее «Диалог».

2 ^ текстуальные совпадения , говорят в пользу историческои достоверности его свидетельства. Знакомство св. Иустина с платоновской традицией было совершенно в духе образованных людей его времени, так что нет ничего удивительного, что «Диалог» св. Иустина полностью вписывается и в традицию платоновских диалогов3. Наконец, необходимо отметить, что обращение автора «Диалога» к литературному образцу классического периода соответствовало общим тенденциям эпохи «Второй софистики» с ее культом классики.

Именно пересказанные диалоги, форма которых стала общепринятой для выражения философской мысли в начале IV в., преимущественно использовались в школе Сократа и позднее у сократиков (Ксенофонт, Эсхин, Федон из Элиды, Эвклид (Thesleff 1982: 59-60). Как известно, в трудах Платона встречаются обе формы классического диалога4 — пересказанные Сократом или его учениками, и, тем самым, имеющие рамку, и написанные в прямой драматической форме (Thesleff 1982: 53-67). В позднейшей греческой литературе традиция платоновского диалога практически не имела продолжения5, зато сами диалоги Платона были предметом постоянного изучения, причем не только в философских школах: еще александрийцы переписывали тексты Платона, прежде всего, ценя их стиль и считая Платона «Гомером философов», а в школьных пособиях по риторике его тексты привлекаются в качестве образцовых (например, у Деметрия в сочинении «О стиле»)6. Но все же

3 В «Диалоге» св. Иустин точно воспроизводит литературную рамку, характерную для пересказанных диалогов Платоновского корпуса (диалоги Платона «Федон», «Пир», «Евтидем», «Хармид», «Лисид», «Протагор», «Государство», «Парменид», а также диалоги его школы «Эриксий», «Аксиох» и «Соперники»).

4 Собственные свидетельства Платона об этом см. в диалогах «Теэтет» 143b-c и «Государство» III, 392c-396e.

5 Часть исследования, посвященную послеплатоновской традиции диалога (начиная с Аристотеля, Hirzel 1895: 272-351) Хирцель называет «Упадок» (Verfall).

6 Уже у Аристотеля диалог существенно меняется: он перестает быть сократическим, в диалогах Аристотеля участвуют его современники и он сам и т.д. Об эволюции философского диалога вообще и, в частности, платоновского диалога в эллинистический период мы практически не имеем никаких сведений (см. Hirzel 1895: 308-351). Конечно, диалоги пишет Плутарх, но по форме они отличаются от плато-

главное влияние во II в., отмеченном расцветом платонизма именно как философского учения, Платон оказывает не как образец для литературного подражания и создатель определенной литературной традиции, а как автор философских текстов, знакомство с которым было обязательным для людей, получавших хорошее образование. К их числу относился и св. Иустин. Близкое знакомство св. Иустина с философией Платона, сопровождалось у него очевидным интересом к литературной форме платоновских диалогов.

В отечественных и современных западных исследованиях и учебниках по патрологии, а также и в работах по раннехристианской литературе, посвященных «Диалогу» св. Иустина, это сочинение обычно рассматривается как полностью изученное и понятное. При этом, целый ряд важнейших вопросов, связанных как с формой «Диалога», так и с его содержанием, в силу различного, порой противоречивого, понимания их разными исследователями, так и не получил окончательного решения. Так, исследователи св. Иустина единодушно утверждают, что композиция «Диалога» достаточно проста7. Но некоторые композиционные особенности «Диалога», связанные именно со спецификой жанра, обычно объясняются литературной безыскус-ностью сочинения8 и писательскими недочетами9. Дошедший до

новских. Во всяком случае, у нас нет оснований предположить, будто св. Иустин опирался на некую неведомую нам традицию, а не на платоновские диалоги непосредственно.

7 Общее представление о ней мы встречаем у многих авторитетных патрологов: Quasten 1986: 203; Skarsaune 1987: 165; Kannengiesser 2004: 434; Marcovich 2005: 23-61.

8 В издании «Диалога» Ф. Бобишона рассматриваются подобные обвинения в адрес св. Иустина. Автор приходит к выводу, что «несмотря на собственные заявления в Dial. 29.2; 58.1, и некоторую критику, Иустин, бесспорно, владеет риторическим мастерством» (Bobichon 2003: 2; 17).

Например, Маркович, описывая всевозможные затруднения читателя «Диалога», указывает на «неорганизованность, повторы и периодическую беспорядочность мысли Иустина», на его длинные предложения, «петляющие сильнее, чем река Миссисипи» (Marcovich 2005: VII). Повторению во второй день беседы некоторых цитат из Ветхого Завета, произнесенных Иустином в первый ее день, Маркович посвящает отдельный параграф во введении к изданию текста «Диалога» (Marcovich 2005: 62-63). Согласно его мнению, подобные повторы, «граничащие у Иустина с навязчивой идеей», вызваны его «проповедническим рвением». Подобную оценку используемых св. Иустином повторов можно было бы изменить, рассмотрев жанровую традицию его сочинения.

нас текст «Диалога» содержит две значимых и обширных лакуны — в начале сочинения и в его середине. Утрата столь важных для композиции всего сочинения частей не могла не сказаться на его восприятии в целом, что также отразилось в постоянной критике литературной формы «Диалога».

В современных исследованиях вопрос о жанровой природе «Диалога» или вовсе не затрагивается, или решается в пользу гипотетического определения ее как послания10. Вместе с тем, специальное рассмотрение жанра этого сочинения св. Иустина в сопоставлении с той литературной традицией, к которой он принадлежит, позволило бы ответить на многие вопросы, касающиеся композиции.

Как мы видим, св. Иустин Философ является весьма искушенным литератором: он ориентируется в разных литературных жанрах и, в частности, хорошо знаком с текстами сочинений Платоновского корпуса. Продумывая литературную форму «Диалога», в качестве жанрового ориентира он избирает именно пересказанные диалоги Платона. Внимательное и специальное рассмотрение данного сочинения св. Иустина как пересказанного диалога, ориентированного на платоновские образцы, позволяет найти объяснение многим его композиционным особенностям и объяснить мотивы появления эпизодов, которые могут иметь значение исторического свидетельства, а также предположить, описание каких событий могло составлять содержание утраченных частей «Диалога».

Восприятие св. Иустином платоновской традиции диалога11 глубже, нежели воспроизведение отдельных образов Платона и случайные заимствования из его текстов. Поскольку сочинения Платона являются для «Диалога» литературным образцом и общекультурным фоном, параллели носят не случайный, а вполне систематический характер: «Диалог» содержит все основные элементы рамки пересказанных диалогов Платона, причем не только содержит указания на время и место, особенности начала

10 Примечательно, что точного определения жанра сочинения Иустина в большинстве исследований нет. В основном, говоря о жанре сочинения, исследователи обычно делают следующее замечание: «Диалог, … адресованный некоему Марку Помпею, о котором ничего не известно, представляет собой запись беседы Иустина с иудеем по имени Трифон и некоторыми его друзьями» (Barnard 1966: 21). Маркович, прямо не указывая жанр сочинения, ограничивается ссылкой на то, что оно адресовано Марку Помпею (Marcovich 2005: 1). Таким образом, жанр «Диалога» представляется современным исследователям как диалог в послании.

11 О традиции диалогов платоновской школы см. Hirzel 1895: 341-342.

и завершения беседы, но и дает яркое описание поведения действующих лиц, их взаимоотношений и их духовного состояния в ходе беседы, а также подчеркивает важность философского характера беседы, что придает произведению в целом характер развитого по форме и глубокого по содержанию литературного текста.

Итак, рассматриваемое сочинение св. Иустина — это диалог, пересказанный им самим некоему Марку Помпею, в котором описывается двухдневная беседа с Трифоном иудеем и его спутниками в ксисте. «Диалог» можно условно разделить на четыре части:

— введение, которое включает в себя описание знакомства действующих лиц диалога и завязку философской беседы (Dial. 1-2.2);

— преамбулу к основной беседе, в которой рассказчик рисует историю своих философских исканий и реакцию на нее Трифона и его спутников, являющиеся необходимым фоном для начала диалога (Dial. 2.3-9.3);

— собственно диалог, разделенный автором на два дня (Dial. 10-74.3 и Dial. 74.4-141.5);

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

— заключительную часть сочинения, описывающую прощание собеседников (Dial. 142).

В дошедшем до нас тексте сочинения не содержится окончания беседы в первый день и ее возобновления во второй, когда слушать диалог приходят новые собеседники. Известно, что лакуна между Dial. 74.3 и 74.4 достаточно велика — утраченный текст мог занимать один или несколько рукописных листов (Zahn 1886: 37 ff.). О том, что в нем излагалось, теперь возможно только предполагать. Очевидно, что св. Иустин, тщательно описывавший до этого момента все подробности диалога, его обстановку, поведение слушателей и даже их жесты, не мог обойти молчанием столь существенный момент, как перерыв в беседе и ее возобновление на следующий день.

В конце разговора Трифон упоминает о намерении Иустина в ближайшее время отплыть на корабле (Dial. 142.1), что предполагает предварительное замечание об этом самого Иустина, которого нет в сохранившемся тексте «Диалога». В Dial. 142.5 мы видим обращение к Марку Помпею, к которому также относится «ф1Лтате» в Dial. 8.3. На основании этих двух обращений обычно делается вывод о том, что адресат «Диалога», как и место его проведения12, указывались в утраченном вступлении

12 Евсевий Кесарийский называет местом описываемых в «Диалоге» событий Эфес (Euseb. Hist. eccl. IV, 18.6). Уверенность Евсевия относительно именно этого города вряд ли основывается на его личных

к сочинению. Представляется, что не дошедшее до нас вступление не содержало в себе посвящения адресату, поскольку в сочинении св. Иустина тогда получилось бы слишком сложное смешение жанров пересказанного диалога и послания. Вступление, таким образом, скорее всего, либо не было конституирующим элементом, но являлось частью рамки пересказанного диалога. Такая интерпретация кажется более убедительной в свете обилия параллелей сочинения св. Иустина с Платоновским корпусом13. На основании этого мы вправе предположить, что вступление и окончание первого дня беседы, а также возобновление ее на второй день лежит в русле традиции платоновских диалогов. Таким образом, рассмотрение диалогов Платона в качестве фона для «Диалога» св. Иустина позволяет предположить, как могли выглядеть его утраченные части и ответить на вопросы исследователей, связанные с некоторыми особенностями композиции «Диалога»14.

Чтобы убедиться в этом, а также показать, что все описанные нами параллели с диалогами Платона в сочинении св. Иус-тина, органично входят в общую структуру его произведения и не являются случайными деталями, рассмотрим композиционную структуру «Диалога» от начала до конца.

Общая композиционная структура «Диалога» в общем виде выглядит так:

I. Первый день беседы

1. Dial. 1-2.2 — Начало «Диалога». Знакомство собеседников, завязка разговора о философии.

догадках. Возможно, об этом говорилось в утраченном вступлении к «Диалогу».

1 Во вступлении, например, могла описываться встреча Иустина с Марком Помпеем, которому он и поведал о своей беседе с Трифоном и его друзьями. Подобное начало диалога мы видим в «Евтидеме», где Сократ пересказывает Критону свою беседу с софистами; в «Протагоре», где Сократ разговаривает с Другом; в «Федоне», где описывается встреча Эхекрата и Федона; в «Пире», где Аполлодор пересказывает другу некогда увиденное им.

1 Например, в современной науке вопрос о том, зачем автор «Диалога» описывает именно два дня беседы, причем, с повторениями цитат Св. Писания и выводов Иустина во второй день, остается дискуссионным (ср.: МагсоуюИ 2005: 62-63). Указанные параллели с «Софистом» и «Тимеем» Платона дают возможность предположить, каков был замысел св. Иустина в данном случае. Важно отметить, что, несмотря на ориентацию Иустина на композицию этих диалогов Платона, изложение двух дней беседы не является в «Диалоге» чем-то искусственным и выглядит достаточно реалистично.

2. Dial. 2.3-8.1 — Философские искания Иустина. Встреча и беседа со Старцем. Обращение Иустина.

3. Dial. 8.2-9.3 — Увещание Трифона Иустином, реакция Трифона и его спутников на слова Иустина, решение продолжить беседу.

4. Dial. 10-74.3 — Беседа в первый день: «Новый Закон и Новый Завет во Христе»15, доказательства мессианства Иисуса.

II. Второй день беседы

6. Dial. 142 — Прощание собеседников. Заключение.

Рассмотрим содержание элементов композиционной

структуры «Диалога».

I. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ БЕСЕДЫ

1) Начало «Диалога». Знакомство собеседников, завязка разговора о философии (Dial. 1-2.2)

Начало «Диалога» совершенно естественно рассматривать на фоне таких рамочных диалогов16 Платона, как «Хармид», «Евтидем», «Протагор» и «Лисид». В этих диалогах мы также видим схожую беседу персонажей, представляющих собой столь характерную пару «учитель-философ — внимательный ученик», появляющийся в сопровождении спутников. В «Пире» и «Протагоре» Платон показывает стремление героев получить пользу от философской беседы (Symp. 173c; Protag. 317d; 318a).

2) Философские искания Иустина. Встреча и беседа со старцем. Обращение Иустина (Dial. 2.3-8.1)

В Dial. 2.3-6 Иустин рассказывает о собственном странствии по философским школам. Наиболее вероятным текстом Платона, послужившим фоном для данного отрывка, представляется «Апология Сократа», в которой Платон подробно описывает «хождение» Сократа к различным прославленным мудрецам с целью опровержения оракула, провозгласившего его самым мудрым (Apol. Socr. 22а-е). Примечательно, что результатом поисков истины Сократом является доказательство правоты

15 Тематические блоки беседы озаглавлены Скарсауном (Skarsaune 1987: 165).

16 Здесь и далее приводятся только параллели с рамочными диалогами Платона.

божества, а в случае с Иустином, также жаждущим ее познать, ожидание возможности созерцания Бога.

Иустин пересказывает Трифону и его спутникам свою беседу со Старцем, образ которого сопоставим с такими персонажами рамочных диалогов Платона, как Сократ, Парменид из одноименного диалога (Parm. 130b sqq.), Диотима из «Пира», обучавшая молодого Сократа (Symp. 201d-212e); мудрый старец Кефал из «Государства» (Resp. 328b-331d). В «Тимее» этому соответствует роль египетского жреца, открывшего Солону великую славу древних Афин (Tim. 23b-25d).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

3) Увещание Трифона Иустином, реакция Трифона и его спутников на слова Иустина, решение продолжить беседу (Dial. 8.2-9.3)

В заключение своего рассказа о том, как он стал философом (Dial. 8.2), Иустин обращается к Трифону с призывом познать Христа и стать Его учеником. Слова Иустина вызывают бурную реакцию у слушателей: спутники Трифона начинают смеяться, а сам он с улыбкой выражает одобрение ревности Иустина о божественном. Подобная реакция собеседника рассказчика на его слова присутствует в «Пармениде», причем здесь мы видим не только схожую ситуацию, но и текстуальную параллель: Парменид, улыбаясь, выражает восхищение рвению Сократа (Parm. 130b). В заключении «Протагора» Протагор также одобряет некоторые рассуждения и рвение Сократа (Protag. 361d-e).

Смех и неприличный крик спутников Трифона в этой сцене приводят к попытке Иустина уйти, чему препятствует Трифон, удерживая его за одежду. Данный эпизод является ярким примером следования Платону 7, в «Протагоре» которого описывается, как при схожих обстоятельствах Каллий удерживает Сократа за плащ, не давая ему уйти (Protag. 335c-d). В «Государстве» мы также видим похожую ситуацию: Фрасимах, сказав речь, намеревается уйти, а другие участники диалога его не пускают, ожидая от него доказательств сказанного (Resp. 344d). Резкая реакция спутников собеседника на слова рассказчика также обычна для диалогов Платона. В «Евтидеме», например, мы видим смех и шум спутников братьев-софистов Евтидема и Дионисодора, описание которого иногда совпадает с рассказом Иустина текстуально (Euthyd. 276b-d; 303b). Шумят и последователи Протагора в одноименном диалоге (Protag. 334с).

17 •

Первым эту яркую параллель отметил Кезелинг. См. Keseling 1926: 223-229. См. также van Winden 1971: 124-125.

4) Беседа в первый день (Dial. 10-74.3)

Итак, Иустин, приводя обещанные Трифону доказательства того, что Христос есть Мессия, использует т.н. майевтический метод. Трифон, не соглашаясь с Иустином, иногда достаточно резко отвечает ему, порой даже оскорбляя его (например, Dial. 38.1; 39.3; 67.2). Спутники Трифона изредка выражают согласие со словами Иустина. Некоторые реплики диалога с Трифоном Иустин приводит не буквально, а в пересказе. В Dial. 56.16 Трифон впервые упоминает о том, что день подходит к концу; в Dial. 74.2 Иустин призывает собеседников обдумать слова Писания по приходе домой. В Dial. 74.3 текст беседы обрывается лакуной.

Примечательно, что все вышеизложенные элементы так же присутствуют в диалогах Платона, что свидетельствует о том фоне, на котором создавалось изложение беседы Иустина и Трифона. Так, в «Протагоре» и «Евтидеме» мы видим тот же композиционный прием, что и в Dial. 56.2-3 и 66, когда персонаж, от лица которого ведется повествование, пересказывает отдельные эпизоды беседы, передавая реплики ее участников в виде косвенной речи. Резкие замечания собеседника в адрес рассказчика присутствуют в «Евтидеме» и «Государстве». Указания в Dial. 56.16 и 74.3, как и в заключении «Федона», «Тимея» и «Софиста», готовят читателя к завершению беседы, продолжение которой последует на следующий день. Поскольку весь предыдущий текст сочинения св. Иустина полностью вписывался в традицию диалогов Платона, возможно предположить, что содержалось в утраченном фрагменте текста «Диалога». Скорее всего, беседа первого дня оканчивалась кратким подведением ее итогов, как мы видим в «Теэтете» (Theaet. 201c-d) и «Государстве» (Resp. X 621c-d), и некоторым призывом, например, к продолжению изучения Св. Писания (ср. призыв к соблюдению справедливости в заключении «Государства»). Также Иустин, вероятнее всего, назначил новую встречу на следующий день, возможно, в том же месте, т.е. в ксисте, как мы видим это в «Теэтете».

II. ВТОРОЙ ДЕНЬ БЕСЕДЫ

5) Беседа во второй день (Dial. 74.4-141.5)

Упоминание о начале второго дня беседы впервые встречается в Dial. 85.4, когда Иустин отмечает, что вкратце приводит большую часть того, что было сказано им «вчера». Иустин часто указывает на повторение уже изложенного им накануне, как на необходимое для введения вновь пришедших слушателей в курс дела. Спутники Трифона, пришедшие во второй день беседы, задают вопросы и просят продолжать речь. В Dial. 79.1 Иустин описывает гнев Трифона, вызванный христианскими толкованиями. Заметив его, Иустин начинает отвечать Трифону более

вкрадчиво, чтобы расположить его к слушанию. После того как Иустин привел свидетельства Св. Писания о Христе как о Мессии, он переходит к рассуждению о христианах как о Новом Израиле. Одно из толкований Св. Писания на эту тему приводит к несогласию пришедших в этот день слушателей, закричавших «как в театре». Иустин замечает смущение своих собеседников тем, что назвал христиан из язычников сынами Божиими и, предварив их вопрос, отвечает им. Беседа второго дня также содержит пересказ Иустином отдельных ее эпизодов. В Dial. 137.4 Иустин указывает, что «солнце уже на западе», а в Dial. 141.5, окончив свой пересказ, обращается к Марку Помпею.

Подобное описание беседы содержит ряд характерных для диалогов Платона элементов. Изображение гнева собеседника на рассказчика, который, заметив состояние своего оппонента, старается смягчить ситуацию, которое мы также видим в «Протагоре» (Protag. 333e), «Евтидеме» (Euthyd. 284e-285c) и «Государстве» (Resp. 336c-d); крик спутников Трифона, аналогии которому мы находим в «Евтидеме» (Euthyd. 276b-c) и «Протагоре» (Protag. 315a-b), где присутствует сравнение кричащих последователей Евтидема и Протагора с хором; повторение композиционного приема, присутствующего в «Протагоре» и «Евтидеме», когда рассказчик пересказывает отрывок беседы (во второй день это Dial. 78.6 и 42.3). Представляется, что описание начала второго дня беседы, отсутствующее в дошедшей до нас рукописи, так же, как и весь предыдущий текст «Диалога», должно было следовать традиции платоновского диалога. Так, в начале «Тимея» собеседники просят Сократа повторить вкратце все сказанное им накануне, в «Софисте» также постоянно вспоминается то, о чем говорилось в первый день беседы. В «Диалоге» мы также видим многократное указание рассказчиком на повторение им уже изложенного накануне, причем, во второй день беседы, подобно тому, как это происходит в «Софисте» (Soph. 216a), у Иустина появляются новые слушатели.

б) Прощание собеседников. Заключение (Dial. 142)

В завершении беседы Трифон от лица себя и своих друзей радуется, что этот разговор состоялся и говорит, что еще больше пользы принесли бы более частые встречи. Здесь он, а позднее и сам его оппонент, отмечает, что Иустин ежедневно ожидает корабля. Трифон просит вспоминать их как друзей, на что Иустин отвечает, что ежедневно беседовал бы с ними о Писании, что невозможно по причине его скорого отплытия. Призвав Трифона и его спутников продолжать изучение Св. Писания, предпочтя Христа иудейским учителям, Иустин расстается со своими собеседниками. Иустин указывает также, что при

расставании они молились о благополучии его путешествия, а он — о том, чтобы они уверовали во Христа.

Заключение «Диалога» также вобрало в себя множество мотивов, характерных для концовок диалогов Платона. Ранее уже отмечалось, что сюда входит готовность собеседника к продолжению подобных бесед, которую мы видим в словах героев таких рамочных диалогов как «Протагор» (Protag. 361c-e), «Евтидем» (Euthyd. 282d; 307b) и «Хармид» (Charm. 176c) и упоминание о предстоящем деле, задающее окончанию диалога перспективу, что можно проследить в «Протагоре» (Protag. 361e; 362a) и «Пире» (Symp. 223d). Также яркой параллелью в концовках «Протагора» и «Диалога» является доброжелательное расставание оппонентов, так и не пришедших к согласию, но готовых и дальше вести беседу (Protag. 361e-362a).

Итак, в «Диалоге» мы видим множество параллелей почти со всеми рамочными диалогами Платона, в особенности с «Протагором», «Евтидемом», «Хармидом», «Парменидом», «Лисидом» и «Государством»18. Реже встречаются параллели с «Пиром». Содержание «Диалога» показывает его принадлежность к традиции платоновского диалога. Как мы видели, св. Иустин, воспитанный в этой традиции, свободно контаминирует в своем труде различные ее композиционные приемы, идеи и образы. Параллели с диалогами Платона появляются в «Диалоге» не случайно и эпизодически, а составляют основу, фон, элементы которого христианский апологет Иустин сочетает и использует в соответствии со своими миссионерскими целями. Соотнесение «Диалога» с предыдущей жанровой традицией помимо прочего позволяет также предположить, как могли выглядеть утраченные части «Диалога», чему и посвящена настоящая заметка.

Литература

Зуева 2009 — Зуева Е. В. Влияние пересказанных (рамочных) диалогов Платона на литературную форму «Диалога с Трифоном иудеем» св. Иустина Философа (II в.) // Материалы XX ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. М., 2009. С. 203-207.

Barnard 1966 — Barnard L.W. Justin Martyr, His Life and Thought.

Cambridge: Cambridge University Press, 1966.

Примечательно, что из других диалогов Платоновского корпуса довольно часто встречаются параллели с «Горгием» и «Эриксием». В своем критическом издании «Горгия» Доддс предполагает, что этот диалог был изначально рамочным.

Hirzel 1895 — Hirzel R. Der Dialog. Ein literarhistorischer Versuch. Bd. 2. Leipzig, 1895.

Marcovich 2005 — Marcovich M. Iustini Martyris Dialogus cum Tryphone.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Berlin-New York: Walter de Gruyter. GmbH, 1997 (20052).

Quasten 1986 — Quasten J. Patrology. Vol. I. Maryland, 1986.

Zahn 1886 — Zahn T. Studien zu Justinus Martyr // Zeitschrift fur Kirchen-geschichte. Vol. 8. 1886. S. 1-84.

E. V. Zueva. The composition of Justin Martyr’s Dialogue with Trypho the Jew as compared to Plato’s reported dialogues.

Путешествия Морские приключения Боевик Вестерн Научная фантастика Космическая фантастика Юмористическая фантастика Историческая фантастика Боевая фантастика Эпическая и героическая фантастика Утопия Антиутопия Киберпанк Постъядерный мир Попаданцы Героическое фэнтези Эпическое фэнтези Историческое фэнтези Городское фэнтези Ироническое фэнтези Исторический детектив Иронический детектив Любовный детектив Фантастический детектив Детективный боевик Политический детектив Полицейский детектив Шпионский детектив Военный детектив Мистика Триллер Катастрофы Любовный роман Философский роман Исторический роман Авантюрный роман Готический роман Сага Отечественная классическая проза Классическая проза СССР Зарубежная классическая проза Авантюрная историческая проза Военно-историческая проза Альтернативная история Современная отечественная проза Современная зарубежная проза Самиздат Контркультура Античная литература Древнерусская литература Древнеевропейская литература Древневосточная литература Юмористическая проза Юмористическая поэзия Сатира Афоризмы Анекдоты Отечественная поэзия Современная отечественная поэзия Зарубежная поэзия Поэма Песенная лирика Басни Драма Комедия Трагедия Современный фольклор Народные песни Повесть Сборник Рассказ Новелла Очерк Эссе Детская проза Приключенческая проза для детей и подростков Детский детектив Детская фантастика Детское фэнтези Духовная литература для детей Детская поэзия Для самых маленьких Русские народные сказки Сказки народов мира Современные сказки Партитуры Вокал Сценарии Киносценарии Рукоделие Биология Биохимия Ботаника Зоология Астрономия Геология География Природа Животные Экология Общество Государство Право Политика Этнография Социология Политология Экономическая социология Обществоведение Педагогика Античная философия Отечественная философия Западная философия Восточная философия Политическая философия История философии Этика Эстетика Религиозная философия Метафизика Эзотерика Теория литературы Языкознание Русский язык Физика Химия Математика Информатика Христианство Буддизм Иудаизм Ислам Индуизм Религиозная публицистика Духовные движения История религий Священные тексты Религиоведение Язычество Астрология, хиромантия, гадания Организационная структура армии Военная документалистика Разведка Спецподразделения Военная аналитика Военная подготовка Военная техника Военная история Древняя Русь Российская империя СССР Современная Россия Дописьменная история Античная история Средневековая история История Нового Времени Новейшая история Металлургия Электроника Ценные бумаги Инвестиции Финансовый учёт Налогообложение Карьера История экономики Личные финансы Биржа Экономическая теория Бухгалтерский учет Банковское дело Макроэкономика Недвижимость Делопроизводство Рынок труда Ветеринария Базы данных Интернет и сети Программное обеспечение Программирование Справочники Словари Карты Энциклопедии Руководства Атласы Путеводители Самоучители Военные мемуары Политики Авантюристы Ученые Спортсмены Звезды и знаменитости Политическая публицистика Социальная публицистика Художественная публицистика Образовательная публицистика Историческая публицистика Научно-техническая публицистика Экономическая публицистика Юридическая публицистика Публицистика: этика и воспитание Спортивная публицистика Военная публицистика Медийная публицистика Учебная литература о компьютерах Учебная литература по искусству Учебная литература по социально-экономическим дисциплинам Школьные учебники Учебники и для среднего и специального образования Учебники для ВУЗов Латинский (Lingua Latina) Английский язык Славянские языки Итальянский язык Немецкий язык Французский язык Испанский язык Восточные языки Коллекционирование Рыбалка Охота Туризм Альтернативная медицина Теория и история психологии Психология восприятия и памяти Психология личности Психология управления Психология развития Психология семьи Социальная психология Клиническая психология Популярная литература по психологии