Сергей Дмитриевич Марнов много лет работает учителем истории в средней школе. Он многодетный (очень многодетный!) отец. В молодости (до 35 лет) сменил около десятка профессий, от профессионального охотника на Дальнем Востоке до водителя троллейбуса в Москве. В журналах «Русский дом», «Нескучный сад», на сайте «Православие и мир» и в других околоцерковных изданиях опубликованы его статьи о Древнем Риме, православных праздниках, Иване Грозном и т. д.

Сергей Марнов пишет повести для подростков, историческую фантастику, политическую фантастику, пьесы для школьного театра (и сам их ставит), сказки для самых маленьких. Недавно вышла в свет его книга «Дети – дар Божий, или Опыт православного усыновления», посвящённая проблемам социального сиротства.

Главный редактор издательства «Добрые книжки» Ирина Андреева попросила его ответить на несколько вопросов о православной литературе и проблемах современной Церкви.

Ирина Андреева: Сергей, как вы думаете, нужно ли сейчас, в наше время, православное литературное творчество? Многие верующие убеждены, что вполне достаточно Священного Писания и творений Святых Отцов, зачем же нужна ещё какая-то православная литература?

Сергей Марнов: Творчество всё равно необходимо. Я знаю людей, пришедших к чтению святоотческой литературы через знакомство с современными авторами. Ведь для того, чтобы появилось желание получить ответ, сначала должен родиться вопрос. Современная жизнь меняется стремительно; вопросы, причём самые жгучие, появляются постоянно. Задача литературы – сформулировать эти вопросы, найти для них, по возможности, верную форму и попробовать – в первом приближении – дать ответ. Задача православной литературы – найти одну-единственную, предельно точную формулировку вопроса и попытаться услышать ответ из первоисточника – от Бога.

Ирина Андреева: Задача не из лёгких. Неужели были писатели, которые справились с ней?

Сергей Марнов: Были. Лучший из христианских писателей всех времён – Апостол Павел. Любой вопрос, который ставила жизнь перед общинами первых христиан, абсолютно всё, о чём бы ни шла речь: питание, отношения в семье, рабство и рабовладение, вызовы внешнего, языческого мира – облекалось в чеканную, максимально ясную форму. А уж ответы… прочитайте его рассуждения об идоложертвенных продуктах – это актуально и в наши дни. Также и семейные отношения. Священников часто спрашивают, что делать, если один из супругов неверующий? Апостол Павел дал исчерпывающий ответ, исходя из главной цели жизни любого христианина – взрастить в себе любовь и попасть в Царствие Небесное.

Ирина Андреева: Можно ли назвать это литературой?

Сергей Марнов: Конечно, это больше чем просто литература, но и литература тоже. Каждый год я, прощаясь со старшеклассниками-выпускниками, читаю на последнем уроке тринадцатую главу первого послания к Коринфянам – о любви. Читаю просто, без голосовой игры и нажима, но эффект потрясающий – достаёт, еще как достает! И церковнославянский язык не помеха!

Ирина Андреева: Вы считаете, что у православного писателя всё его творчество должно вести к Богу? Не развлекать, не смешить, не успокаивать?

Сергей Марнов: А что такое развлекать? Отвлекать от жизни? Сбивать с пути? Смех, игра воображения, острый сюжет, интрига – это всего лишь инструменты, средства привлечения, а не развлечения. Инструменты могут быть разными – цель одна. Апостол Павел был простым рабочим, палатки шил. Представляете, какие у него были руки? Исколотые, заскорузлые… Он и писал просто, без изысков. Называл вещи своими именами, не стесняясь в выражениях. Очень советую тем, кто считает, что православная литература должна быть благостной и щадить чувства читателя, перечитать внимательно послания Апостола Павла. Испытаете шок, гарантирую. А ведь писал он людям гораздо лучшим, чем мы; людям, готовым за веру в любую минуту пойти на корм львам. А вот Апостол и Евангелист Лука. Человек хорошего воспитания, интеллектуал – и пишет соответственно. Какой стиль, какая форма выражения мыслей более правильные? Это как раз тот случай, когда наше мнение не имеет ни малейшего значения, потому что Господь Сам дал ответ – правы оба.

Ирина Андреева: Есть, по вашему мнению, вещи недопустимые, запретные, и не только в православной литературе?

Сергей Марнов: Соблазн. Эротика и богохульства, которыми щедро пересыпана вся современная литература. Часто бывает так: читаешь неплохую книгу, и вдруг, как удар лицом об стену – эротическая сцена! Зачем она понадобилась автору – непонятно; ткань повествования разорвана, на театральном языке это называется «вставной номер». Вызвать у читающего подростка гормональный взрыв? Потешить полузабытые комплексы своей юности? Непонятно! С богохульствами ещё непонятней – вроде и неглупый писатель, а вдруг такую богоборческую чушь сморозит, что становится жалко его, бедного… отвечать ведь придётся. Заказ такой, что ли? Тогда – страшно.

Ирина Андреева: Какие проблемы современной Церкви вас, человека воцерковленного, беспокоят сильнее всего?

Сергей Марнов: Младостарчество и теплохладность – две стороны одной медали. Я видел жертв младостарцев, разговаривал с ними. Некоторые давно отошли от своих «гуру», но духовные раны, ими нанесённые, заживают годами. Страшное это явление – харизматический священник-неофит, возомнивший себя чем-то большим, чем просто посредником между Богом и людьми. Он начинает перетолковывать Писание на свой вкус, назначать пастве немыслимые, неподъёмные молитвенные правила и епитимии, и в итоге неосознанно ставит себя на место Бога. Если такой священник ещё и талантлив – секта готова. Причём секта скрытая, находящаяся как бы внутри Церкви.

Ирина Андреева: А теплохладность?

Сергей Марнов: Человек ходит в храм, посильно соблюдает посты, иногда причащается. К Церкви относится как к ограде, в которой можно спрятаться от жизни, от людей с их проблемами. Такой человек живёт двойной жизнью – в миру делает большие или мелкие пакости, позволяет себе даже стерпеть богохульства, а то и посмеяться над ними. А потом идёт в храм – и «отдыхает душой».

Ирина Андреева: Разве Церковь – не ограда?

Сергей Марнов: Ограда, конечно. От потусторнней нечисти и её земных адептов; от собственной милой привычки юркнуть в норку и спрятаться; от зла, готового поселиться внутри нас. В церкви надо выворачивать себя наизнанку и чистить, а почистив – измениться. В Церкви надо «ходить перед Богом», как праотцы. Недавно один очень мудрый священник сказал: «Мы обязаны быть святыми!» Представляете?! Героизм – как обязанность христианина! Другой священник, совсем ещё молодой, произнёс в проповеди: «Мы должны шевелить беду вокруг себя, а не давать ей успокаиваться». Иными словами, христианин должен жить в состоянии непрерывной войны со злом.

Ирина Андреева: А если у человека сил нет для боя?

Сергей Марнов: Бабушка, которая в одиночку воспитывает детей спившейся дочери, совершает подвиг. Учительница, восставшая против преподавания в своей школе сектантской отравы, которую насаждает хорошо проплаченный директор, совершает подвиг. Силы есть всегда, они даются свыше – надо только чётко задекларировать, на чьей ты стороне. Господь никогда не пошлёт непосильной ноши – если уж послал, значит, даст и силы её нести. А уставшему даст передышку и успокоение.

Ирина Андреева: Да, неутешительный у вас взгляд на Церковь!

Сергей Марнов: Думаю, гораздо более утешительный, чем у некоторых околоцерковных дамочек, стремящихся превратить нашу Церковь в клуб «подружек по интересам». Пришли, посудачили, утешили друг друга – и разбежались приспосабливаться к лежащему во зле миру.

Ирина Андреева: Но многим так хочется иметь место, «норку», по вашему выражению, где можно спрятаться от зла, отдохнуть…

Сергей Марнов: Мне тоже. Однажды я попытался спрятать от реальной жизни одного очень слабого человека – в монастыре. В хорошем, настоящем монастыре, каких сейчас мало. Да что там мало – их и нет почти! Иеромонах, ведавший приёмом трудников, очень внимательно выслушал нашу историю и печально сказал: «Вы ошиблись. Здесь не тыл, здесь фронт!»

Ирина Андреева: Ну и последний, традиционный, вопрос – каковы ваши творческие планы?

Сергей Марнов: Заканчиваю рукопись, которая задумана как продолжение книги «Дети – дар Божий», одновременно пишу очень длинную сказку для взрослых, где главным героем будет Рим времён самых первых христиан, одновременно сами собой сочиняются сказки для самых маленьких – такие, чтобы на ночь рассказывать. Вместо имён героев там будут пропуски, в которые родители смогут вставлять имена своих детей – малыши очень любят слушать сказки «про себя».

Ирина Андреева: Что бы вы хотели сказать посетителям нашего сайта и вашим читателям?

Сергей Марнов: Пожалуйста, если вы читали мою книжку «Дети – дар Божий, или Опыт православного усыновления», пришлите свои отзывы и вопросы. Если вы усыновляете ребенка и столкнулись с трудностями – напишите, у нас с женой есть кое-какой опыт, что-то присоветуем. В некоторых случаях, если сможем, окажем реальную помощь. Если вы усыновили ребёнка и впали в отчаяние от детдомовского «наследия» – тем более напишите, отвечу обязательно!

Лучший заголовок этих дней — в Foreign Policy: «Самый ненавидимый человек в России», и подзаголовок — «Протесты доказали одно: от Владивостока до Калининграда все ненавидят Дмитрия Медведева».

Это действительно лучший заголовок, и он хорош не своей нелепостью (тем более что он совсем не нелеп), а прямотой; здесь то, чему неприятно смотреть в глаза, то, от чего хочется отвернуться, — кажется, это называется «неприятная правда». И вот неприятная правда такова, что да, теперь именно Медведев самый ненавидимый человек в России. Не Кадыров, не Сечин, не Чайка, тем более не Путин — Медведев. Россия выбрала его на эту роль сама в это воскресенье, и России теперь с этим жить.

Распределение ролей в российской власти — игра сугубо медийная, виртуальная. Мы не знаем, какие они настоящие, мы знаем их только такими, какими их нам показывают. Если бы им было надо, Медведева бы нагрузили повинностью, например, с радостным видом сообщать нам обо всяких будущих неприятностях — повышениях тарифов, пенсионных гадостях, урезаниях социальных трат и прочем, но кажется, что его, наоборот, берегли. Если не брать случайного (они ведь не умеют импровизировать, а тогда, в Севастополе — пришлось) «денег нет», то весь Медведев премьерского периода — это стоп-кадры из телевизионных трансляций, когда камера ловила его закрытые глаза, и фотографии спящего Медведева разлетались по социальным сетям, имея максимальный для такого политического контента успех — ну да, есть у нас премьер-министр, бессмысленный увалень, который постоянно спит, а если не спит, то катается на лыжах. Он хотел быть президентом, у него не вышло, и в премьерском кресле он пересиживает образовавшееся в его жизни безвременье — если повезет и если досидит, то, может быть, снова станет президентом, наверное. Еще раз стоит уточнить, что этот образ, как и все образы всей путинской верхушки, — искусственный, выдуманный, но в любом случае другого образа нет. И если вообразить, что он действительно проспал эти пять лет, то сейчас картина вообще сюрреалистическая — он спал, спал и, пока спал, сам собой превратился в нашего Януковича с его Межигорьем и золотым батоном. Виктор Федорович, доброе утро, тут к вам майдан.

В достоверности того, что нам про него показал Навальный, сомневаться трудно — наверняка есть и Тоскана, и Плес, и что там было еще, но это вообще никак не влияет на ощущение обмана, остающееся на выходе. Он кто угодно, но он не Янукович. Он какой угодно, но точно не самый ненавидимый. При этом против неприятной правды не пойдешь — против Сечина или Кадырова не митинговали тысячи в центре Москвы, и виноградников Путина, даже если они есть, тоже никто не видел. Все сходится, шарик именно под этим наперстком. Да?

Нет. Шарик ускользает из-под наперстка в тот момент, когда мы подходим к нашему феодализму с какими-то воображаемыми демократическими мерками, как будто система сама по себе нормальная, просто в ней есть кто-то конкретный, кто нарушает правила. Это заведомая неправда — тех правил, которые здесь подразумеваются, просто нет, и правила в этой системе совсем другие. Такой трюк в последние годы нам несколько раз демонстрировали силовики, выдергивавшие из системы по одному каких-то губернаторов — смотрите, у него золотая ручка с бриллиантами, смотрите, у него купюры светятся, смотрите, он вор. Если в воровской малине кто-то начнет показывать пальцем — «смотрите, он вор», — вся малина вызовет психиатрическую помощь, потому что в ней все воры, это ее основное свойство. За воровство из малины не выгоняют.

Когда система вся состоит из нарушителей закона, нарушение закона само становится законом. В этом зазоре между формальностью и реальностью существует класс силовиков — все войны погонных ведомств, о которых мы читаем в газетах, устроены одинаково: кто-то с кем-то что-то не поделил, они сражаются между собой совсем не по закону, и уголовная статья в финале оказывается только нагрузкой к реальному поражению — это даже не избирательное правоприменение, это просто другой закон, которого никто не принимал и не подписывал, но который работает железно и всегда. Игра в «Димона» затаскивает в этот зазор самые широкие круги недовольных граждан — возмущаясь одним свойством этой системы, когда все чиновники по умолчанию олигархи и помещики, недовольные граждане принимают другое ее свойство — когда коррупционное разоблачение становится следствием политического поражения, формальным дополнением к нему. Борцы с «Димоном» добровольно оказываются в той же роли, которую когда-то играл в Следственном комитете Владимир Маркин, делавший вид, что Гайзер или Хорошавин — аномальные явления в исправно работающей системе, а вовсе не типичные ее представители, от которых по какой-то причине кому-то понадобилось избавиться.

Шарик ускользает из-под наперстка, когда люди, пусть и понарошку, не всерьез, но соглашаются с тем, что персона премьер-министра в России имеет какое-то самостоятельное значение, которым можно интересоваться, не ставя под сомнение саму систему. Робкая (и, кажется, стихийная — «родных», официальных защитников у него почему-то нет вообще) линия защиты Медведева строится в том числе на такой аргументации, что вот сейчас его заменят тем же Сечиным, и будет ли это победой гражданского общества? Вопрос избитый, но все равно хороший — очевидно, что никакая замена не изменит свойств системы, и, игнорируя это обстоятельство, критики Медведева соглашаются лгать, пусть и самим себе, лишая себя этой ложью даже символического морального преимущества над системой, с которой можно соревноваться в чем угодно, но точно не в лжи и не в умолчаниях — у системы в любом случае получится лучше.

Шарик ускользает из-под наперстка, когда вся усталость от семнадцатилетнего путинского царствования, вся ненависть к нему, вся ярость концентрируется в случайной точке, в которую помещен один чиновник с его виноградниками и кроссовками, как будто эти кроссовки и домик для уточки и есть самое отвратительное, что принесла в Россию путинская власть. Не войны и не политические убийства, не олигархия госкорпораций и не Чечня, не уничтоженные государственные институты и не массовое наследование должностей и денежных потоков — все оказывается в тени уточки, и пока все носятся с этой уточкой, Путин пройдет через свои очередные перевыборы и продолжит царствовать так же, как царствовал до сих пор. Звание «самого ненавидимого человека» останется за Медведевым. Это сознательный выбор недовольных граждан, и с этим выбором ничего не поделаешь.

Публикации рубрики «Мнение» выражают точку зрения их авторов.

Сейчас нет особого смысла устраивать гонку перед границей, потому что нынешние очереди – пустяк по сравнению с теми, что были в 90-е, – на четверо суток. К тому же сейчас в кабине можно посмотреть кино, полазить по интернету. А тогда можно было только в шахматы играть, и то если партнера найду.
На чужих дорогах
Вообще машины, которые висят на хвосте, раздражают не меньше, чем те, у которых ты висишь на хвосте. Еду как-то по Финляндии – опаздываю на паром, на погрузку, тороплюсь. Сзади меня болтается легковушка, километров десять. Моргаю правым поворотником – типа обгоняй – нет, не хочет. Обогнал на въезде в населенный пункт, встроился передо мной и поехал дальше на 40 километрах в час. И после выезда из деревни ехал так же медленно. В общем, повисел я у него на заднем бампере, пока этот деятель не оторвался. А оторвался он лишь затем, чтобы нажаловаться на меня патрулю. Про провокации свои – ни слова. Наши водители себя так не ведут. Мне за несоблюдение дистанции вкатили штраф 50 евро, и пришлось его платить, потому что, чтоб его оспорить, пришлось бы платить уже 500 евро на услуги адвоката.
Наши водители, наоборот, друг друга защищают. Помню, как я спасал целую группу таких же, как я, дальнобоев от экологической полиции. Это было несколько лет назад, когда Лужков придумал замерять у всех въезжающих в столицу грузовиков то ли содержание СО, то ли еще какой-то показатель дымности двигателя. Сотрудники экологического надзора не знали ровным счетом ничего ни о приборе, который держали в руках, ни о методах исследования. Им было сказано, что критичная цифра – 20, но чего – промилле, миллиграмм, процентов – не объяснили. А я-то знал, что для полноценного замера нужно взять анализ выхлопных газов в десяти разных режимах: на холодном и горячем двигателе, при разгоне и так далее. Средняя цифра и будет итоговой. Получалось, что все остановленные машины должны были простоять на трассе минимум часа два – пока движок не остынет. Я отбился от этой проверки сам и отбил других – просто надо возить с собой кипу распечаток с последними постановлениями правительства – по поводу новых штрафов, новых правил и т.д. Мои коллеги этим пренебрегают, а зря. Уважающий себя дальнобойщик заучивает и зарубежные правила. И полиции не боится.
Хотя полицейские и там могут вымотать нервы, если задались целью что-нибудь обязательно найти. Однажды в Германии я разбирался с таким патрулем. Сначала они заподозрили, что я разжигал в кабине газовую горелку, что было правдой. Я как раз остановился на 45-минутный перерыв и кипятил себе чай. В машине это делать не разрешается, хотя кабина моя – территория РФ, и я там волен делать что хочу. Баллон я спрятал. Привязались к ручке на ободе руля – якобы запрещена, хоть и продается на каждой автозаправке. Спрятал ручку, сказал, вам показалось, что вы ее видели. Потом спросили, где у меня светоотражающий жилет – его не было. Тут прятать было нечего, поэтому я перешел в атаку. Сказал, что из-за них у меня пропал мой законный перерыв (по правилам можно ехать без остановки 4,5 часа, потом 45 минут отдыха, потом еще 4,5 часа, и соблюдать его надо строго, за этим следят). Сказал, что пожалуюсь их Потсдамскому начальству. Заявил, что свое персональное нарушение я отказываюсь обсуждать без переводчика. Кончилось все тем, что старший полицейский привез мне из ближайшего кафе стакан кофе с бутербродом и просил отказаться от жалобы. Жаль, жилетку не купили.
Сейчас молодые дальнобойщики считают, что им эти премудрости не нужны. Зря они так думают. А еще я замечал, что финны на российских дорогах стали вести себя не лучше русских. Что им штраф в 10 евро? А визу за легкое нарушение не отнимут.
Знаки
Говорят, что именно дальнобойщикам мы обязаны появлению на дороге световой межводительской коммуникации. Горит левый поворотник – не обгоняй, правый – обгоняй, краткая аварийка – спасибо, моргание дальним – ГИБДД.

Имя писателя, протоиерея Александра Торика хорошо известно православному читателю. Каждое его произведение пронимает душу, умягчает сердце и трезвит рассудок. Но, пожалуй, наиболее емкой по своему содержанию, является повесть «Димон». Автор назвал ее «сказкой для детей от 14 до 104 лет». Это – новое направление христианской литературы, православное фэнтези, написанное на языке подростков. По мнению Афонских монахов, повесть – лучшее современное изложение учения церкви о мытарствах.
Герой произведения, семнадцатилетний Димка, «в народе именуемый Димон», живет жизнью многих современных подростков – лишь бы не трогали, и только бы хватило средств на сникерсно-компьютерные запросы. Родители уехали за границу и связь с ними ограничивалась банальным Оk в ответ на вялый вопрос, все ли у сына хорошо. Учился Димка так себе, да, собственно, дальнейшая судьба мало интересовала предоставленного самому себе одиннадцатиклассника. Но вот что точно не давало ему покоя, так это вполне естественное в его возрасте чувство – любовь. А была она безответной.
По однокласснице Марине, первой красавице школы, вздыхали более приглядные, чем Димка, «мэны». Жизнь Димона рухнула в одночасье, когда одним утром, ничем не отличающимся от других в череде дней, он узнал, что накануне ночью девушка его мечты разбилась в автокатастрофе и теперь она в коме. Как поведал Димке врач-реаниматолог, состояние Маринки крайне интересно с точки зрения медицинской науки. Тело ее почти не пострадало, а душа из него куда-то исчезла. «Впору стать верующим», – заключил эскулап.
Судьба сводит главного героя со стариком Афанасием. Это был единственный человек за последние годы, которому Димка со своими проблемами стал интересен. Дед слушал мальчика, перебирая пальцами бусинки на веревочке. Когда подросток выдохся от слов и слез, мощным потоком изливающихся из израненного детского сердца, старик Афанасий, пообещал помочь, но для этого ему необходимо с Кем-то посоветоваться. Схимник Афанасий, которому дана особая возможность общения с миром Вечности, предлагает Димке покинуть на время свое земное тело, уйти Туда и, может быть, даже не вернуться обратно. Но все это для того, чтобы помочь Маринке.
Вместе со своим Ангелом-хранителем мальчик отправляется в потусторонний мир и проходит воздушные мытарства. Как и полагается, неотступно следует за ними бес-искуситель. Сначала Димон воспринимает все, что с ним происходит, как увлекательную компьютерную игру. Уровень за уровнем он должен преодолевать преграды и препятствия, чтобы выйти из нее победителем. Но постепенно герою открывается другой, глубинный смысл происходящего.
Автор книги в доступной форме объясняет читателю всю мерзость земных похотей и страстей, и как претит это человеческой душе, которая в книге воплощена в образе мальчика-подростка. Проходя мытарства за мытарством, как уровни игры, Димон постепенно постигает вечные истины – силу молитвы, особенно молитвы Иисусовой, которую схимник Афанасий дал ему как заклинание, силу крестного знамения, которое как волшебный меч истребляет человеческую вражду и коварства врагов невидимых. Он понимает, как легко жить с Господней помощью, которая предоставлена всем, но не каждый спешит принять в себя Божью любовь.
Там, в мире Вечности, главный герой встречает своего родного отца, который познав Истину, впоследствии пренебрег этим знакомством. Отец на многие вещи открыл сыну глаза. О том, что освободиться от страстей можно только живя на земле. О том, как важно молиться за себя и за тех, кто уже ушел. О том, какую силу имеют наши добрые дела. О том, что самый надежный друг – наш Ангел-хранитель.
Книга «Димон», безусловно, событие в православной литературе. Она написана понятным для подростков языком. Не прочитать ее нельзя. Тем более, что она читается на одном дыхании и юными читателями, и теми, кто стоит на пороге Вечности. Увлекательный сюжет, интересный стиль изложения и глубина описываемых событий – вот то, что сделало книгу одной из наиболее часто покупаемых.