Отношение к религиозным течениям экстремистского направления

Молодежь как демографическая группа общества находится в числе наиболее уязвимых для распространения экстремизма. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года указывает на то, что среди основных источников угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности является экстремистская деятельность националистических, религиозных, этнических и иных организаций и структур, направленная на нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране.

С экстремисткой деятельностью необходимо бороться. Для этого необходимо изучать сущность и формы этого явления. В Стратегии отмечается, что «для предотвращения угроз национальной безопасности необходимо обеспечить социальную стабильность, этническое и конфессиональное согласие, повысить мобилизационный потенциал и рост национальной экономики, поднять качество работы органов государственной власти и сформировать действенные механизмы их взаимодействия с гражданским обществом в целях реализации гражданами Российской Федерации права на жизнь, безопасность, труд, жилье, здоровье и здоровый образ жизни, на доступное образование и культурное развитие».

Наибольшую опасность как национальной безопасности Российской Федерации, ее культурно-цивилизационному и социально-политическому устройству несут организации, принадлежащие к направлениям исламского радикального фундаментализма(претендующего на установление своего влияния не только в традиционно мусульманских регионах, но и на всей территории страны) и новым религиозным движениям деструктивного характера.Основные мировые религии, такие как христианство, буддизм, ислам, основаны на терпимости и человеколюбии, не являются агрессивными по своей сути, не призывают напрямую к вражде к инаковерующим. Однако есть религиозные течения, которые прямо оправдывают насилие и жестокость.

Экстремизм, как известно, в самом общем виде характеризуется как приверженность крайним взглядам и действиям, радикально отрицающим существующие в обществе нормы и правила. Экстремизм, проявляющийся в политической сфере общества, называется политическим экстремизмом, экстремизм же, проявляющийся в религиозной сфере, получил название религиозного экстремизма.

В последнее десятилетие понятие «религиозный экстремизм» употребляется все шире, и под ним понимается антигуманная деятельность, исходящая от такой религии, которая пропагандирует насилие. Однако этот термин концептуально противоречив: религия, сама по себе, как социокультурное явление, по своей сути не может нести агрессию, а если несет, то это уже не религия, а некое экстремистское течение и религией называться не может.Данный вид экстремизма активно эксплуатирует отдельные доктринальные положения религии (в настоящее время идет особенно активное использование исламской риторики), – отсюда и складывается впечатление, что экстремизм такого рода является религиозным.

Не существует однозначного определения религиозного экстремизма.Эффективность политических и правоприменительных практик зависит от четкой определенности самого понятия «религиозный экстремизм».Можно лишь дать общую характеристику религиозного экстремизма. Религиозный экстремизм это:

тип религиозной идеологии и деятельности, который отличается крайним радикализмом, ориентированным на бескомпромиссную конфронтацию со сложившимися традициями, резкий рост напряженности внутри религиозной группы и в социальном окружении (агрессия, деструктивный характер целей и деятельности);
идеология и практика некоторых течений, групп, отдельных деятелей в конфессиях и религиозных организациях, характеризующаяся приверженностью крайним толкованиям вероучения и методам действия по реализации поставленных целей, распространением своих взглядов и влияния;
реализация идей, отношений и деятельности организованных социальных субъектов на основе определенного фундаментального религиозного опыта, формирующего негативное восприятие социального сущего, как воплощения недолжного, и требующего радикального изменения общества к идеально — должному (с точки зрения содержания указанного религиозного опыта и соответствующей религиозной картине мира и идеологии) при помощи всех форм социального насилия и во всех сферах и на всех уровнях общества.

В современных условиях религиозный экстремизм формируется как экспансия религиозных и псевдорелигиозных организаций и систем. С его помощью формируются соответствующие модели социального устройства и поведения индивидов, а в ряде случаев и моделей глобализации.Религиозный экстремизм – это сложное комплексное социальное явление, существующее в трех взаимосвязанных формах:

как состояние сознания (общественного и индивидуального), которому свойственны признаки: гиперболизации религиозной идее, придание свойств целого части социального явления, нигилизм и фанатизм;
как идеология (религиозная доктрина, характеризующаяся однозначным объяснением проблем существующего мира и предложением простых способов их решений, разделением мира на «добро» и «зло»), приданием доминирующего положения одному из аспектов бытия не соответствующего принятой в обществе иерархии ценностей, игнорированием, нивелированием других норм;
как совокупность действий по реализации религиозных доктрин.

Формы религиозного экстремизма:

внутриконфессиональный (направлен на глубокую деформацию конфессии);
иноконфессиональный (направлен на устранение других конфессий);
личностно-ориентированный (направлен на деструктивную трансформацию личности);
этнорелигиозный (направлен на преобразование этноса);
религиозно-политический (направлен на изменение политической системы);
социальный (направлен на изменение социально-экономической системы).

Данные виды религиозного экстремизма зачастую носят смешанный характер и не проявляются в чистом виде.Цель религиозного экстремизма: коренное реформирование существующей религиозной системы в целом или какого-либо значения ее компонента. Реализация этой цели связана с задачами глубокой трансформации сопряженных с религиозной системой социальных, правовых, политических, нравственных и других устоев общества.

Критерии религиозного экстремизма как социальной угрозы:

наличие особой миссии, сформированной на основе религиозного опыта или на основе оценки религиозных текстов;
культ собственной исключительности и превосходства, радикальное самоотличие религиозной группы по отношению к другим религиозным группам и секулярному обществу в целом,наличие аристократичного кодекса поведения (сопоставление себя с «аристократией духа»);
собственная субкультура наполненная духом экспансии;
высокая групповая сплоченность и корпоративность;
наличие религиозной доктрины преобразования мира, пусть даже путем его отрицания и категориальная сознательность;
активность отличительного противостояния по отношению к «чужим»;
агрессивность к обществу и другим религиозным группам.

Сущность религиозного экстремизма — отрицание системы традиционных для

общества морально-этических ценностей и догматических устоев и агрессивная пропаганда мировоззренческих аспектов, противоречащих традиционным общечеловеческим ценностям.Это проявляется, в частности, в желании и стремлении приверженцев определенной конфессии распространить свои религиозные представления и нормы на все общество.

Характерные черты религиозного экстремизма: крайняя нетерпимость к инакомыслию, ко всем инаковерующим и особенно к неверующим, проповедь своей исключительности и превосходства над окружающими, ксенофобия.

Религиозный экстремизм проявляется не только в религиозной среде. Он часто бывает направлен против светского государства, существующего общественного строя, действующих в нем законов и норм, в частности, регулирующих государственно-конфессиональные отношения, в наиболее крайних формах ориентируясь на теократическое правление. Религиозный экстремизм имеет проявления в сфере политики, культуры, межнациональных отношений. В этих случаях он выступает в качестве религиозной мотивации или религиозного идеологического оформления экстремизма политического, националистического и т.д. Лозунги, призывы, идеологические акции экстремистских религиозных организаций обращены, как правило, не к разуму, а к чувствам и предрассудкам людей, рассчитаны на некритическое, эмоциональное восприятие, слепую приверженность к обычаям и традициям, на эффект толпы. А действия, порой крайне жестокие,

направлены на то, чтобы сеять страх, подавить противника психологически, вызвать шок в обществе.

Социальную среду религиозного экстремизма составляют в основном маргинальные и обездоленные слои и группы общества, испытывающие чувство неудовлетворенности своим положением и неуверенности в будущем, опасения подрыва или утраты своей национальной или конфессиональной идентичности.

Религиозный экстремизм, как и другие формы экстремизма в обществе, могут порождаться социально-экономическими кризисами и их последствиями, такими как безработица и падение жизненного уровня людей, социально-политические деформации и потрясения, национальнаядискриминация, исторические обиды и религиозная рознь, стремление социальных, политических и этнократических элит и их лидеров использовать религиозный фактор для достижения своих целей и удовлетворения личных политических амбиций.Источниками религиозного экстремизма могут выступать и различные компоненты общественного бытия народов.

Среди основных причин, способствующих росту религиозного экстремизма в Российской Федерации, следует выделить внутренние и внешние: социально-экономические, политические, культурно-образовательные, противоправная деятельность иностранных специальных служб и различных экстремистских центров.

Характерной чертой современного экстремизма и, как следствие, терроризма, с которым столкнулась Россия, является слияние этнического экстремизма и криминального терроризма. При этом религиозный фактор зачастую используется в качестве идеологической и организационной основы при реализации практических интересов политических субъектов.

Несмотря на акцентированность в общественно-политическом дискурсе связи исламских радикальных организаций и экстремистских политических стратегий, на первое место по степени общественной опасности следует поставить деструктивные религиозные организации.В политико-правовой сфере они являются лидерами по количеству совершенных преступлений, финансовых махинаций и коррупционности. В культурно-цивилизационной плоскости именно подобные религиозные организации представляют наибольшую опасность традиционным духовно-ценностным основаниям российского общества.

Фундаментализм – это религиозный экстремизм (миссиологическая, экстравертная составляющая религиозной активности) – терроризм на религиозном основании.Фундаментализм и экстремизм взаимосвязаны. Второе есть следствие и развитие первого. В своих крайних формах религиозный фундаментализм вырождается в экстремизм. В этом смысле, религиозный экстремизм– это как раз приверженность к крайним взглядам и мерам в стремлении переустройства мира в соответствии с религиозными фундаменталистскими взглядами. Экстремизм – это жесткое отношение к «чужим». Но в этой интернациональности (направленности)религиозный экстремизм еще не переходит в форму открытого насилия. Однако именно экстремизм становится последней ступенью к возникновению терроризма.

Религиозно-политический экстремизм – это вид экстремистской деятельности, направленный на возбуждение религиозной или национальной вражды и ненависти, насильственное изменение государственного строя или насильственный захват власти, нарушение территориальной целостности страны. Соединение религиозной нетерпимости с политической деятельностью и порождает религиозно-политический экстремизм.

Религиозно-политический экстремизм обладает своими характерными чертами. Основной целью религиозно-политического экстремизма является насильственное изменение государственного строя, стремление заменить светское правление теократией(политическая система, при которой религиозные деятели имеют решающее влияние на политику государства). Религиозно-политический экстремизм это такой вид деятельности, который мотивируется религиозными постулатами или лозунгами, что отличает его от экономического, националистического, экологического и других видов экстремизма, у которых существует иная мотивация. Религиозно-политический экстремизм отличает стремление субъектов экстремистской деятельности апеллировать к традиционным конфессиям (православие, ислам и т. д.) с целью вероятного получения помощи и поддержки в борьбе с «неверными», представителями других «враждебных» конфессий. Для этого вида деятельности характерно доминирование насильственных, силовых методов борьбы для достижения своих целей в политике. Религиозно-политический экстремизм может проявляться в виде сепаратизма, мотивированного или камуфлированного религиозными соображениями.

Использование террористических, насильственных способов борьбы сторонниками религиозно-политического экстремизма, как правило, лишают его поддержки широких народных масс, в том числе и представителей тех религиозных учений, последователями которых объявляют себя участники экстремистских организаций и групп. Поэтому религиозно-политический экстремизм относится к одной из форм нелегитимной политической борьбы, т. е. не соответствующей нормам законности и этики, разделяемым большинством населения.

Общественно-опасная деятельность экстремистских религиозных организаций, политический экстремизм, должны встретить активное противодействие институтов государства и гражданского общества. Должна вестись постоянная разъяснительная, профилактическая работа по предупреждению экстремистских проявлений во всех сферах политической и религиозной жизни общества. Только при целенаправленной, постоянной работе по профилактике и противодействию религиозному экстремизму и фундаментализму возможна безопасность и населения и государства от экстремистских и террористических преступлений.

УДК 297.18 ББК 86.38

Ханжан Курбанов КОРАН, ДЖИХАД И «ИСЛАМСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ»

Аннотация: Автор пытается по-новому взглянуть на проблему религиозного (исламского) экстремизма в свете существования двух реалий: коранического мира и мира, в котором переплетены историко-культурные особенности ислама, политическая культура мусульманской уммы и традиционный консерватизм радикальных сообществ.

Ключевые слова: Коран, джихад, ислам, экстремизм

В связи с инцидентом и скандалом вокруг французского сатирического журнала «Шарли Эбдо» и карикатур на пророков, актуализируются вопросы вероисповедания, свободы самовыражения, демократии и ценностных столкновений. Вновь возникают и будируются фобии вокруг ислама. Так ли страшен ислам как его малюют? Чем может быть вызван экстремизм и терроризм, какую роль играет в этом про-вокативная сущность западной либеральной демократии с его вседозволенностью и полным стиранием нравственно-этических норм?

ДЛЯ ТОГО, чтобы понять, есть ли экстремизм в исламе или нет, необходимо понять, что есть ислам, каковы его границы, чем он очерчен, как он проявляется и кто есть мусульмане? Если ислам — это историко-культурное явление, система ритуально-канонических форм веры, духовная этика и культура, государственная политика и политическая доктрина, сложившаяся в определенных исторических и геополитических условиях, теория и практика народов его исповедующих, акции и деятельность авторитетных международных исламских лидеров,

то безусловно, в исламе есть экстремизм. И доля экстремизма в исламе серьезно конкурирует с иудаизмом (Талмуд), христианством (католицизм, Ватикан), в которых экстремизм и терроризм, ксенофобия и мизантропия прописаны на уровне общепризнанных теоретических разработок и катехизисов.

Думаю, что высказывание главы РД АбдулатиповаР.Г. о том, что «в исламе нет экстремизма» было продиктовано исключительно политическими соображениями и сделано в угоду религиозной общественности, духовенству, с которой чуть ранее глава РД заключил «пакт о ненападении», о дружбе и сотрудничестве.

На самом деле экстремизм существует и в исламе, равно как и в иудаизме, христианстве и даже буддизме. Однако существует он в лоне специфических групп, идеологий, сект, которые решают определенные политические и криминальные задачи.

Любой идеолог, так или иначе признанный мусульманским; исламский деятель, легитимизированный поддержкой и одобрением больших масс религиозного демоса

и высказывающий радикальные взгляды, экстремистские идеи, таким образом порождает и закрепляет такое расхожее масс-медийное понятие как исламский экстремизм.

Если принять за экстремизм признание исключительности какой-либо идеи, идеологии, системы, то любую религию можно принять за экстремистскую. Следовательно, и коранический аят в русском переводе «Поистине религия перед Аллахом — Ислам» («иннаддийна инда-аллахи ислям»); (сура «Али Имран», аят 19; 3:19), теоретически являет нам пример экстремизма. Следовательно, выходит, что Коран — книга экстремистская, а всякий проповедующий Коран — есть экстремист и его нужно всячески законодательно и административно подавлять, удерживать, осуждать?!

Однако, необходимо определить юридические, правовые границы экстремизма вообще и религиозного экстремизма как специфического явления, в частности. В Законе РФ «О противодействии экстремистской деятельности» от 25 июля 2002 г. ФЗ №114 (статья 1) экстремистской деятельностью считается: «возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию», а также «пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности».

Если определить религиозный экстремизм как форму пропо-

ведования, навязывания и осуждения человека, которая приводит (или может привести) к нанесению ему увечий, угрозе и вреду его жизни и здоровью, в том числе нравственному, по принципу исповедания или не исповедания веры, отправления культа, следования шариату, то на наш взгляд, будет упрощена возможность отсортировки и маркировки самого явления исламского экстремизма. Постольку в исламе, равно как и в других религиозных системах, существуют вышеупомянутые образцы, которые можно отнести к экстремизму. Главным маркером, определителем экстремизма в таком случае является проповедование, агитация идей, навязывание их и публичный призыв к ним.

А исламский радикализм -это явление сведения добра и позитивных сторон человеческой натуры, организации сфер жизнедеятельности исключительно к исламу. Такие формулировки как «только мусульмане могут быть хорошими», «только они попадут в рай», «только с мусульманами можно иметь дела» и подобные, могут считаться проявлением исламского радикализма.

В данном случае, пытаясь разрешить эту дилемму (отсутствия или присутствия экстремизма в исламе) уместно было бы применить следующий примирительный и политический лозунг: «В исламе нет места экстремизму, радикализму!» при том, что мы бесстрастно признаем, что экстремизм и радикализм, конечно же, присутствуют в исламе, как историко-культурном явлении,

как сложившейся и разработанной теории и практике, однако ему не должно быть места в цивилизацион-ном явлении, практическом воплощении в светском государстве, в котором действует Конституция, дистанцированная от религии.

Если мы предположим, что примером ислама являются идеальные действия пророка и его сподвижников — сахабов и ансаров, а все остальное не ислам, то и в таком случае нам придется признать, что ислам далек от толерантности и гуманизма. Но мы (мусульмане, этнические мусульмане, дагестанцы) не признаем их за экстремистов и радикалов, постольку уважаем и любим их, либо проявляем социальную и политическую корректность, не желая оскорблять чувства глубоко верующих мусульман.

Вооруженные сподвижники пророка Мухаммеда, прибывшие в 642 году в Дербент требовали подчиниться им и принять новую веру, выдвигали ультимативные требования, а в противном случае грозили массовыми чистками, то есть грозили организовать, говоря современным языком гуманитарную катастрофу, что привело бы к геноциду. То, что насилие было одной из главных форм взаимодействия мусульман-арабов и дагестанских народов на начальном этапе, подтверждает и видный российский востоковед, знаток ислама в Дагестане, д.и.н., профессор Амри Шихсаидов. Следовательно, они были экстремистами?

То есть в исламе есть экстремизм, как и в любой политической системе, которая на своем этапе пас-

сионарности проявляет свою империалистскую (имперскую), завоевательную сущность. А ислам практически сразу же был политизирован. Как и любой воин — мусульманский воин может являться экстремистом. Но такое определение не является корректным. Обычно воинов экстремистами не называют. Бывает справедливая или несправедливая война.

Но их экстремизм был политическим, а если быть более точным — религиозно-политическим. Либо следует признать, что сподвижники пророка и первые воины ислама -муджахиды воевали не по Корану, не по исламу и их дела к исламу имеют лишь опосредованное отношение. Теоретически сподвижники пророка у стен Дербента в VII веке выполняли очень серьезную миссию: они намеревались возвысить слово Аллаха, то есть, проще говоря, хотели добра дагестанцам, вывести их (нас) на новый уровень идеологического, этического развития, привить нам новые навыки, подвигнуть нас к совершению добра; планировали научить нас быть справедливыми, щедрыми, милосердными, сострадательными и пр. Но главным все же было желание заставить (убедить, привлечь, завлечь и т.д.) дагестанцев уверовать, принять новую веру в Единого Бога — Аллаха. Но в случае отказа принять новую религию они намерены были бороться (сражаться), вплоть до того, что готовы были лишить жизни и устроить резню, продать в рабство и произвести в отношении нас насилие, что, в принципе, и происходило. В этом они были подобны американским и

европейским «ястребам», которые экспортируют демократию на крыльях самолетов, как случилось это в Ливии в 2011 году (арабская весна). Но потом, на смену арабским «ястребам» пришли миссионеры, проповедники, ученые. И распространение ислама затянулось на 8 столетий.

Как и в случае с арабами, возможно, американцы «желали добра» афганцам, южным славянам, сирийцам, ливийцам, египтянам, когда бомбили их, развязывали конфликты, вовлекали народы этих стран в противостояние и гражданские войны…

Но в это мало кто верит. Как писал известный социальный философ, диссидент и правозащитник Ва-зиф Мейланов (ум.2015 г.) «с идеями должно бороться идеями, а не милицией», то есть силой. Добавлю, что идеи также нужно распространять не на штыках и самолетах, а убеждением. В крайнем случае — миссионерством, экономическими методами и политикой.

В случае если первоосновой ислама считать Коран и попытаться понять его не в историческом контексте, а в философском, теософском, то процедура вычленения из ислама экстремизма упрощается. Дело в том, что ненасилие и аят Корана о том, что «нет принуждения в вере»(Сура «аль-Бакара», аят 256) являются главными постулатами мусульман — представителей традиционного ислама, суфиев.

А аят о том «что религия перед Аллахом только ислам», о котором шла речь выше, может переводиться в следующей смысловой ва-

риации: «Система взаимоотношений с Богом зиждется на покорности и смирении». Если к этому прибавить аят, о том, что «Эта книга для размышляющих» (сура «Бака-ра»), то получится что ислам — высоко-интеллектуальная теория, которую неучи унизили до дикой практики и набора ритуальных движений.

Тогда как Коран — Книга, как источник действий (араб. амал) — не просто для людей с нормативной способностью думать, а для интеллектуальной элиты, для людей философского ума, которые умеют анализировать, сопоставлять, использовать логику и разум в полной мере. Всем иным категориям людей Коран закрыт, либо должен быть применен исключительно как певческое чтиво. В этом смысле проводимые конкурсы чтецов Корана (в том числе и в Дагестане) — лишнее тому подтверждение. Скажем, что в исламских вузах преподается около 7-8 методов чтения Корана нараспев (таджвийд). А потом Коран массам нужно давать дозировано, как лекарство при соответствующем недуге. И ни в коем случае не страдать буквализмом и фарисейством. Коран — это столбовой путь, а не тропинка для радикальных элементов.

Как юридический, этический, нравственный документ он должен быть исследован (и применен) только интеллектуально-духовной элитой, людьми с природными и наработанными интеллектуальными навыками, далекими от агрессивных, силовых, экстремистских теорий, практик и идей. Ими же должен быть расшифрован, переработан и

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

«разжеван» обществу. Коран должен преподаваться не в современных медресе (синоним средней школы), а скрупулезно изучаться в Научно-исследовательских институтах

(НИИ).

Тогда мы выведем Коран из лобовой атаки тех, кто обвиняет ислам и его Св. Писание в экстремизме и потворству радикализму и терроризму. Перевод отдельно взятого ая-та Корана, который легко попадает под квалификацию радикального и даже экстремистского («Религия перед Аллахом только ислам») в нашей версии звучит так: «Система Бога — есть покорность и смирение». То есть перед Всевышним Разумом, Создателем как надматери-альной высшей и сознательной субстанцией, главным системным форматом которой взаимодействия является покорность, смирение, подчинение. Думаю, никто не узрит в подчинении и смирении явление экстремизма. Добавим, что кроме того, это смирение выдавливает из человеческой психологии (души) гордыню и спесь, мешающую любому осмысленному исследованию, пониманию, поиску, в том числе научному. Такая расшифровка Корана никого не оскорбляет и не является проявлением радикализма или исключительности ислама. Другие же аяты Корана, которые изобилуют призывами отрубать, отсекать и еще что-то в этом роде; аяты о джихаде и пр., являются буквально понятыми или переведенными в милитаристском, силовом, негуманном ключе, в русле политической культуры и понятийного аппарата человека раннего Средневековья.

Джихад — это путь рвения, усилия на пути Бога. Путь Бога -это путь добра, ненасилия, всеобщей справедливости. Тезисы, которые никого не оскорбляют, являются по своей сути толерантными и мульти-культурными, приемлемыми как для либеральной Европы, так и для России со своим особым путем развития и суверенной демократией.

Рвение — исключительно мирное, не кровопролитное, смиренное, рвение без насилия и принуждения, что подтверждается в Коране аятами: «В религии нет принуждения» (Сура «аль-Бакара», аят 256); «Вам ваша вера, нам — наша вера» (109:6). Эти аяты расчерчивают некую демаркационную линию между миром разных идеологий, конфессий, направлений.

Везде, где интерпретаторы предлагают нам усвоить джихад как сражение в его исключительно военно-политическом, диверсионном и террористическом аспекте, унижают Коран и оскорбляют веру. В которой нет и не может быть насилия и принуждения. Это квинтэссенция любого вероучения, искаженная поздними поколениями ангажированного жречества, политиков, использующих религию в своих экспансионистских и империалистских целях.

Для определения войны и сражения в арабском языке есть слово къатль — убийство, резня; а джихад — это усилие, работа над своим сознанием, интеллектуальное самосовершенствование и затем уже и просветительство.

Таким образом, аяты, в которых интерпретаторы и большинство мусульман увидело насилие, убий-

ство, пленение, отрубание голов и прочее, либо относятся к периоду ниспослания Корана и являются тактическими аятами для мусульман периода становления ислама; неким планом действий, тех, кто возжелал путь Бога, как путь добра, истины, бесстрастности, чистоты, просвещения. В подтверждение приведем следующий аят Корана: «А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то бейте их мечом по шее; а когда произведете великое избиение их, то захватывайте в плен. Потом либо милость, либо выкуп, пока война не сложит своих нош» (47:4).

Известно, из истории ислама, что насилие применялось в мединский период пророчества Мухаммеда, а спусковым крючком для него явилось то, что мекканцы объявили блокаду, эмбарго первым мусульманам, захватывали их имущество. В следующем аяте Корана раскрывается следующий аспект войны: «И сражайтесь все с многобожниками, как они все сражаются с вами. И знайте, что Аллах — с богобоязненными!» (9:36). То есть сражаться (совершать джихад, воевать, в данном случае) нужно так, как и они (многобожники) воюют (сражаются, усердствуют). Вернее будет сказать: после того как они начали сражаться и вы сражайтесь. В этом случае сражение является обороной, защитой своих морально-нравственных ценностей, имущества, семей, Родины.

Как видим, главным здесь является оборонительный характер войны, как защиты, собственно, самого джихада — усилия и рвения, как пути достижения полной гармонии души и тела, интеллекта и

интуиции; для наступления состояния мира во всем мире, братства, равенства, социальной ответственности, всеобщего комфорта. То есть война ради защиты джихада — усилия в случае возникновения препятствий на пути распространения истины. На современном этапе, учитывая, что понятие войны трансформировалось, имеется ввиду война информационная, экономическая, культурная.

В подтверждении тому, что джихад — это не исключительно война, а усердие, действие, приводим здесь аят из Корана (сура 9:41):

Здесь говорится о «джихаде своим имуществом и своими душами»

(ваджахиду би-

амваликумваанфасикум), то есть если война — имеет вполне ясное значение в форме определенного вооруженного противостояния (харб -араб. «война»), то о джихаде нельзя сказать как об исключительно военном явлении, здесь нет прямого и исключительно военного контекста.

СЛЕДОВАТЕЛЬНО, в кора-ническом исламе, или, если угодно, академическом исламе не может (не должно) быть экстремизма. Кажущийся исламский экстремизм, который явлен в Коране — есть либо ответ на военно-политические действия оппонентов мусульман, язычников Мекки VII в., которые боролись со своими политическими противниками, в том числе силовыми и репрессивными методами; либо является политико-идеологическим

концептом Халифата как новообразованного государства с имперскими амбициями (притязаниями) и монархическим типом государственного управления. То есть «милитаристские» аяты Корана — это исключительный призыв к конкретному мек-канскому, аравийскому средневековому обществу первых мусульман, для которых Коран был пошаговой инструкцией и он-лайн курсом, ответом на любой житейский вопрос, возникавший в умме. В целом реформаторский, нравственно-этический дух Корана обращен также ко всему человечеству!

С другой стороны — «исламский экстремизм» в Коране — это слова самого бога — Аллаха, который угрожает силовым давлением, карой, унижением (моральное давление) всем, кто переступает божественные границы, сеет несправедливость (зульм). И адресуются эти аяты тиранам и несправедливым людям и пр. То есть этот вид «экстремизма» можно вывести за скобки и определить как прерогативу самого Аллаха и его угрозы исполнить сей акт как вероятно-ожидаемую, прогнозируемую данность трансцендентного, постсудного мира.

Джихад в сознании дагестанцев

Для рассмотрения темы исламского экстремизма важно понять концепцию джихада и то, как ассоциируется джихад в общественном сознании дагестанцев на современном этапе. Нами проведен соответствующий социологический опрос, который выявил следующие данные:

Подавляющее большинство дагестанских респондентов (77,4%) считает, что джихад — это борьба за веру. Этот вариант ответа не имеет четко выраженного милитаристского оттенка, является в этом смысле нейтральным определением. Постольку борьбу можно вести не обязательно силовыми, милитаристскими методами. Борьба может выражаться в деятельности по распространению истины, нравственно-этических норм, декламации, пропаганде, работе в социальных сетях, в стойкой идейной позиции.

Лишь 4,4% опрошенных считает, что «джихад — это война за установление шариата». 3.0% считают джихад — «распространением ислама военным путем». 4,6% опрошенных полагает, что «джихад -это война с неверными», а 3,9 % выбрали ответ, что это «борьба за нравственное обновление общества». 4,2 % — имеют свое отличное от предложенных вариантов мнение, а 1,6% респондентов затруднились ответить. 2,8% из общего числа ответивших джихад воспринимают как экстремизм и терроризм. Это лица от 50 лет и выше, то есть зрелое, старшее поколение, которых, возможно, так или иначе коснулась деятельность НВФ, представляющих себя в качестве муджахидов — организаторов и проводников джихада.

Суммируя удельный вес увидевших в джихаде так или иначе силовое, милитаристское составляющее, можно сказать, что таковых около 12% опрошенных. Здесь необходимо оговориться и отметить, что в этих 12% респондентов сложно вычленить тех, кто отвечал, будучи

убежденным в том, что джихад — это силовая акция, либо выражал оценочное суждение, при этом не поддерживая джихад, как политическую или военно-политическую (силовую) акцию, явление. Точно также, в ответах 77,4% опрошенных также могут быть те, кто, выбирая вариант ответа «джихад — это борьба за веру», исходил не из убеждений в то, что джихад можно и нужно когда-либо применять в светском обществе, а отвечал подобным образом сообразуясь со своими познаниями, востоковедческими знаниями этого арабо-мусульманского термина.

В любом случае, исходя из полученных данных можно более или менее убедительно отметить то, что дагестанское общество умеренно и в нем ультра-экстремистские идеи и положения не могут превалировать или получить широкое распространение. Если сделать обзор полученных данных (2014) по возрастным категориям, то в этом смысле популярный ответ «джихад — это борьба за веру» выбирают лица от 30 до 40 лет (89,0%). Этот вариант ответа, популярного по всем возрастным категориям, выбирают (79,0%) также лица от 40 до 50 лет. Что касается категории лиц от 50 и выше, то здесь на наш взгляд, наблюдается разброс мнений, разночтения, которые отражаются в определенных числовых значениях ответов (5,3% — война за установление шариата; 10,5% — распространение ислама военным путем; 15,8% — терроризм и экстремизм; 10,5% — война с неверными; 21,1% — борьба за нравственное обновление; 15,8% — другое). Однако

возраст и наступающая с годами мудрость, степенность позволила респондентам этой категории выбрать ответ, где популярными были варианты: «джихад — борьба за ве-ру»и «джихад — борьба за нравственное обновление». Отсюда следует, что джихад отражается в определенной устойчивой части дагестанского общества не как военно-силовая, диверсионно-

террористическая акция. Хотя справедливости ради, надо сказать, что тех, кто считает, что «джихад -экстремизм и терроризм» в возрастной категории от 50 лет и старше составляет 15,8%, что тоже немало на фоне ответов и низких числовых значений подобного варианта ответа в других (более молодых) возрастных категориях. Так, в других возрастных категориях эти значения (тех, кто считает, что «джихад — это терроризм и экстремизм») не превышают 3% и приближаются к 5%. Объясняется это тем, что лица, которым сейчас 50 лет и выше, в 90-х гг. были (могли быть, наблюдали) на острие общественно-политических событий, в которых термин «джихад» серьезно отпечатался в сознании, как синоним войны, хаоса, правового беспредела, нападения бандитов, которые прикрывались исламским вероучением. Можно предположить, что социологический анализ этих данных говорит о следствии определенного социального раскола, когда люди одного поколения (в данном случае лица от 50 лет и выше) одно и то же явление, термин, факт, событие, понятие определяют совершенно взаимоисключающими вариантами отве-

тов. То есть «джихад — экстремизм и терроризм» — в одном случае и «джихад — борьба за нравственное обновление общества» — в другом. Но этот раскол не глубокий, и он, безусловно, сбалансирован ответами в других возрастных категориях, которые являются ответами срединными, нейтральными, общеупотребительными в публицистической и научной литературе. То есть «джихад как борьба за веру».

Вывод

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Как в дагестанском обществе, так и в современной публицистике нет пока единодушия и стройного ответа в вопросе может ли быть джихад — явлением экстремистским, а отсюда является ли ислам — религией экстремистской изначально. Мы взяли за основу понятие джихада, потому что это центральное и в некоторых случаях даже возводимое в шестой стол ислама, понятие. Уместно ли в связи с этим применять в широких масс-медийных ресурсах понятие исламский экстремизм, если не доказано, что ислам, джихад и Коран одобряют радикализм и экстремизм. Здесь возникает вопрос, не является ли раскрученный в глобальном социальном, медийном, политическом пространстве термин исламский экстремизм, исламский терроризм терминами-страшилками, призванными внедрить фобии в цивилизованный мир с тем, чтобы не мешать архитекторам нового мирового порядка строить свой мир?!

В ИТОГЕ, мы пришли к выводу, что в политических и миротворческих целях, а также в СМИ следу-

ет воздержаться от использования термина «исламский экстремизм».

Термин не историчен, потому что с такой же легкостью в экстремизме и терроризме можно обвинить иудейский, христианский мир и даже буддистов. Так как и в теории, и в практике этих мировых религий также присутствуют факты и материалы, которые можно признать как экстремистские.

Исключительно для научных целей, предлагаем использовать термин мусульманский экстремизм, мусульманский радикализм, мусульманский терроризм с тем, чтобы обозначить, маркировать причины и факторы совершения тех или иных преступлений; обозначать самих акторов таких деяний, их местожительство и этническую привязку; понять и отсортировать мотивировку действий жителей территорий по их религиозным и прочим факторам. А также показать, что через политизацию религии (в данном случае — ислама), в основе которой лежит человеческий фактор, происходит неверное истолкование и интерпретация коранических и пр. священных текстов. Либо применять понятие «экстремизм (терроризм) под прикрыти-

ем ислама» .

Экстремизм не может быть исламским, христианским, буддийским, а он продиктован определенными социально-политическими событиями, ситуацией, явлениями, определенным пониманием и интерпретацией Священных текстов, ко-

торые толкают на крайности определенных этнических представителей условно христианского, мусульманского, буддийского, иудейского мира; либо экстремизм (терроризм) является целенаправленной политикой

религиозно-политических групп, транснациональных корпораций, синдикатов, мафиозных и государственных структур. А религия (в том числе ислам) в этом случае играют лишь инструментальную роль.

Источники и литература Источники:

1. Коран. — М. : Наука, 1990 . — 726 с.

Литература:

1. Курбанов Х.Т. Религиозно-политический экстремизм на Северо-Восточном Кавказе: идеология и практика (на материалах Рес-

публики Дагестан) / Под ред. И.П. Добае-ва. — Ростов н/Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2006. — 160 с.

Khanjan Kurbanov QURAN, JIHAD AND «ISLAMIC EXTREMISM»

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Назиров, Давлятходжа, 2009 год

3. Аванесов Г.А. Криминология и социальная профилактика. М., 1980.- С.394-400.

4. Авксентьев А.В. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь: кн. изд-во, 1973.-С.34.

5. Акаев А. Ситуация в регионе: О проблеме религиозного экстремизма в Центральной Азии. // Независимая газета. 1999. — 7 июля.

7. Актан X. Теракты и действия смертников в свете Корана и Сунны // Ислам о терроре. Алматы: «Кокжиек-Б», 2006. — С.77-94.

8. Аллисон Г.Т. Ядерный терроризм: самая страшная, но предотвратимая катастрофа: Пер. с анг. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. — 296 с.

11. Аляутдинов Ш. Путь к вере и совершенству. 2-е изд., расшир. и перераб. / При участии и под ред. М.Загиршиева. М., 2001. — С.43-44.

12. Антонян Ю.М. Убийство ради убийства. М., 1998. — С.40.

13. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование.-М., 1998.-С.9, 187-191.

14. Аристотель. Этика. СПб., 1908. — С.119-120.

16. Арыстанбекова А.Х. Глобализация. — Алматы: Дайк Пресс, 2007. — С.10-18.

17. Ахмедов С. Идеи «чистоты» в Исламе // Первый форум таджикской общественности (Душанбе). Душанбе: «Универсал 3», 1996. — С.29-31.

18. Ашимбаев М.С. Безопасность Казахстана на современном этапе. -Алматы: КИСИ, 2002. С.37.

19. Аш-Шахристани. Книга о религиях и сектах. М., 1984. — С.21.

24. Белая книга полиции Японии / Перевод с японс. А.В.Пономаренко 1999 г. http/crime vi.ru/docs/boolcs/w book.htm. — 2002. — 15 января.

25. Беляев Е.А. Мусульманское сектантство // Шииты, сунниты, дервиши: вечные тайны ислама. М.:Изд. ЭКСМО, Алгоритм, 2005. — 416 с.

26. Бжезинский 3. План политической борьбы США // Время ПО. -2001.-28 сентября.

27. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. — М.: «Междунар. отношения», 2005. — 256 с.

28. Бибикова О. Баткен: наступление мусульманского экстремизма // Центральная Азия и Кавказ. 2000. — №1 (7). — С.45.

29. Бобровников В. Исламофобия и религиозное законодательство в Дагестане // Центральная Азия и Кавказ. — 2000. №2(10). — С. 151.

31. Будницкий О.В. История терроризма в России в документах, библиографиях, исследованиях. — Ростов-н/Д, 1996. С. 13.

32. Булач А. Джихад // Ислам о терроре. Алматы: «Кокжиек-Б», 2006. — С.115-131.

33. Бхутто Б. О бен Ладене. О Талибане и терроризме // Аргументы и факты, 2001. №41. — октябрь.

34. Василенко В.И. Терроризм как социально-политический феномен: Монография / Под ред. А.А.Прохожева. М.: РАГС, 2002. — 230 с.

35. Васильев A.M. История Саудовской Аравии. М., 1982. — С.75-76,173.

36. Васильев A.M. «Пуритане ислама?» М., 1967.

38. Васильев Л.С. История Востока.-М.: Высшая школа, 1998.-Т.2.

39. Великие преступления XX века. М., 2000. — С.224-225.

40. Волков Ю.Г. Идеология. СПб. — Ростов-н/Д, 1996.

42. Выборное В.Я. Терроризм и глобализация // Терроризм угроза человечеству в XXI веке. — М.: «Крафт+», 2003. — 272 с.

43. Гайнутдин Р. Ислам против терроризма // Терроризм и религия / Науч. ред. В.Н.Кудрявцев; Сост. Л.В.Брятова. — М.: Наука, 2005. — С.73-108.

44. Гафуров Б.Г. Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история. М.: Наука, 1972. — 425 с.

46. Горбунов Ю.С. Терроризм и правое регулирование противодействия ему: Монография. М., Молодая гвардия, 2008. — 460 с.

48. Гундарь Е.С. Терроризм как форма политического экстремизма // Антитеррор. -2003. №1. — С. 104.

49. Гуров А.И. О некоторых аспектах борьбы с терроризмом // Защита и безопасность. 2003. — №2.

51. Гюлен М.Ф. Ислам и терроризм несовместимы // Ислам о терроре. — Алматы: «Кокжиек-Б», 2006. С. 17-29.

53. Давлатов М.И. Деидеологизация светского и религиозного начал в политических противоречиях Таджикистана // Построение доверия между исламистами и секуляристами — таджикский эксперимент. — Душанбе: Деваштич, 2004. 360 с.

55. Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Сост., послесл. и комм. С.А.Вайгачаева. М.: Книга, 1991. — С.89.

56. Двивенди Р. Нетрадиционные угрозы безопасности в Центральной Азии // Перспективы укрепления казахстано-индийского партнерства. — Алматы: КИСИ, 2006.

59. Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Насилие: социо-политический анализ. М.: РОССПЭН, 2000. — С. 125.

61. Добаев И.П. Исламский радикализм: генезис, эволюция, практика / Отв. ред. Ю.Г.Волков. Ростов-н/Д, 2003. — 345 с.

64. Добаев И.П. Исламский радикализм в международной политике. -Ростов-н/Д, 2000. С.52-60.

65. Добаев И.П., Немчина В.И. Новый терроризм в мире и на Юге России / Под ред. А.В.Малашенко. Ростов-н/Д: Ростиздат, 2005. — 304 с.

69. Добаев И.П. Исламский радикализм: сущность, идеология, политическая практика. Дисс. . д-ра философ, наук. Ростов-н/Д, 2003. -436 с.

71. Доклад Пятого конгресса ООН по предупреждению и обращению с правонарушителями. Нью-Йорк, 1976. — С.35-36.

73. Дремин В.Н. Террористическая деятельность организованных преступных групп // Весы фемиды. 1998. — №2. — С. 11-12.

74. Дугин А. Субъект без границ. М., 2000.

76. Еврейская энциклопедия. СПб., б/г. -Т.15.-С.1891.

77. Егоров В.С.Философия открытого мира. — М.-Воронеж, 2001. — С.110.

79. Емельянов В.П. Террористический акт и акт терроризма: понятие, соотношение и разграничение // Законность. — 2007. №7.

80. Ермаков С.М. Понятийные аспекты терроризма // Терроризм -угроза человечеству в XXI веке. М.: «Крафт+», 2003. — С.49-61.

81. Жаринов В.М. Терроризм и террористы: Ист. справочник / Под общ. ред. А.Е.Тараса. Минск: Харвест, 1999. — 606 с.

82. Жданов Н.В. Исламская концепция миропорядка. М.: Междунар. отношения, 2003. — 568 с.

83. ЖухрайВ.М. Террор. -М., 2002.-С. 141.

84. Загладин Н.В., Путилин Б.Г. Международный терроризм: истоки, проблемы, противодействия. — М.: «ТИД Русское слово», 2006. 152 с.

86. Закон Республики Казахстан «О борьбе с терроризмом». — Алматы: Жетыжоргы, 1999. -С. 15-16.

88. Закон Республики Дагестан «О запрете ваххабитской, иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан // Собрание Законодательства Республики Дагестан. 1999. — 30 сентября.

89. Замковой В.И., Ильчиков М.З. Терроризм — глобальная проблема современности. М., 1999.

91. Змеевский А.В. Международное право и борьба с терроризмом // Международная жизнь. -М., 2005. №7-8. — С.161-167.

94. Иванич Ю. Наркотики и терроризм: Паутина зла. — М.: Вече, 2005. -464 с.

95. Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе // Центральная Азия и Кавказ. 2000. — №2 (8). — С.112-128.

96. Игнатенко А.А. Эпистемология исламского радикализма // Ислам и политика: Сб.статей. М.: Ин-т религии и политики, 2004. — 256 с.

97. Игнатенко А.А. Арабский язык без метафор. Ибн-Таймийя о принципах экспликации Богоданного текста // Восток. 1999. — №2.

98. Игнатенко А.А. Обыкновенный ваххабизм. 4.1: Еретическое течение в исламе // www.russ.ru- 2001. — 14 сентября.

100. Игнатенко А.А. Самоопределение исламского мира // Ислам и политика / Отв. ред. В.Я.Белокриницкий, А.З.Егорин. М., 2001. — 256 с.

101. Игнатенко А.А. Ислам и политика: Сб.статей. — М.: Ин-т религии и политики, 2004. 256 с.

102. Идрис Абдаллах. Ваххабизм: история, проблемы // Мусульмане. — 2000.-№14.-С.36.

103. Ильинский И. Политический экстремизм // Народный депутат. — 1992.-№6.

105. Ш.Камю Б. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство: Пер. с франц. -М.: Политиздат, 1990. -С.290.

106. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. -С.154-155.

107. Карин Е. Политика антитеррора: плюсы-минусы: Материалы встречи рабочей группы «Управление кризисами в Центральной Азии» (Стамбул, 7-8 февраля 2002 года) // Проблемы борьбы с терроризмом и экстремизмом в Центральной Азии. — Стамбул, 2002. — 93 с.

108. Карлыга Б. Религия, террор, война и потребность в глобальной этике // Ислам о терроре. Алматы: «Кокжиек-Б», 2006. — С. 95-114.

109. Кибальник А.Г. Понятие терроризма в международном уголовном праве // Антитеррор. — 2002. №1. — С.72.

110. Кирабаев Н.С. Социальная философия мусульманского Востока. -М., 1987. С.100-101.

111. Книга правителя области Шан. М., 1993. — С.219.

112. Кожушко Е.П. Современный терроризм: Анализ основных направлений / Под общ. ред А.Е.Тараса. Минск: Харвест, 2000. — 448 с.

113. Колпакиди А., Прохоров Д. КГБ: приказано ликвидировать. — М.: Яуза, Эксмо, 2004. 512 с.

114. Коровников А.В. Исламский экстремизм в арабских странах. -М.: Наука, 1990.-170 с.

115. Кореняко В. Ваххабизм без посредников // (www.gazetto.ru/karamaxi.shtm0. 2000. — 25 апр.

116. Кошель П.А. История российского терроризма. — М., 1995. С.214.

117. Кудинов В.П. Глобализация международного терроризма: откуда исходят угрозы миру // Антитеррор. 2002. — №1.

119. Курбанов Г. Кому же объявлена война? // Дагестанская правда. -2001. — 1 марта.

121. Кутб С. Будущее принадлежит исламу. М.: Сантлада, 1993. —1. С.19.

122. Кутб С. Вехи на пути Аллаха. Махачкала: Бадр, 1997. — С.236, 261-270.

123. Кутб С. Эта религия. Махачкала: Бадр, 1997. — С.174.

126. Ланцов С.А. Террор и террористы: словарь. — СПб.: Изд-во СПб. унта, 2004.- 127 с.

128. Лебон Г. Психология толпы. М., 1999. — С.215-216.

129. Левин З.И. Предисловие // Фундаментализм. М.: «Крафт+», 2003. —- С.3-12.

130. Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. — М.:Полит. лит-ра, 1964. -Т.5.-С.7.

131. Ленин В.И. Указ. соч. Т. 16. — С.452.

132. Ленин В.И. Указ. соч. Т.34. — С. 174, 190-191.

133. Лозинский С.Г. История панства. М., 1986. — С. 127.

135. Луцкий В. Новая история арабских стран. Изд.2-е. М., 1996. -С.328-341.

136. Ляхов Е.Г. Политика терроризма — политика насилия и агрессии. -М., 1987.-С.20.

137. Ляхов Е.Г. Терроризм: психологические корни и правовые оценки // Государство и право, 1995. №4. — С.20-47.

139. Магомедов М. Истоки современного мусульманского экстремизма в России // Россия и современный мир. М., 2006. — №4. — С. 119-126.

140. Маджорян Л.А. Терроризм: правда и вымысел. Изд.2-е. — М.: Юрид. лит-ра,1986. — С. 183.

141. Маджорян Л.А. Терроризм на море. Борьба государств за безопасность морского судоходства. — М.: Между нар. отношения, 1991.

142. Макиавелли Н. Государь. М., 1990. — С.88-89.

143. Максименко В.И. Фундаментализм и экстремизм в исламе // Ислам и исламизм. -М., 1999.

144. Малашенко А.В. Неприятие фундаментализма как его зеркальное отражение // Независимая газета. 1997. — 25 декабря.

145. Малашенко А.В. Исламский мир тревожит перспектива подчинения Запада // Независимая газета. 2006. — 5 апреля.

146. Малашенко А.В. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001.-С.65.

147. Малашенко А.В. Исламизм на все времена// Свободная мысль.-2004.-№12.

148. Малый энциклопедический словарь: В 4 т. / Репринт, воспроизв. издания Брокгауза-Ефрона. М.: Терра, 1907. — Т.4. — С.1891.

149. Мамаев Ш. Современная концепция джихада // Эксперт. 2001. №34(294). — 17 сентября.

150. Марков Б. Социально-культурные предпосылки терроризма // Философские науки. М., 2005. — №8. — С.29-34.

151. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.4. М.: Политиздат, 1936. — С.299.

152. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.ЗЗ. М.: Политиздат, 1936. — С. 142.

153. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. T.l. -М.: Политиздат, 1936. С.422.

154. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.6. -М.: Политиздат, 1936. С.114.

155. Маркс К., Энгельс Ф. 2-е изд. Т.23. — М.: Политиздат, 1936. — С. 760-762.

156. Медведк’о Л.И. Россия. Запад. Ислам: Столкновения цивилизаций? М.: Кучково поле, 2003. — 512 с.

157. Медведко Л.И. Международный терроризм // Терроризм угроза человечеству в XXI веке. — М.: «Крафт+», 2003. — С.76-104.

159. Мец А. Мусульманский ренессанс. М., 1996. — С.203.

160. Милованов Е.Ю. Лидерство в малых группах, управлении и политике. Росто н/Д, 1996. — С.86.

162. Милославский Г.В. Иноверцы в религиях писания // Ислам и исламизм / Под общ. ред. Е.М.Кожокина, В.И.Максименко. — М., 1999. — С.39.

163. Миненс С. По итогам Бишкекской конференции по борьбе с терроризмом. 2001. — Весна. — 20 декабря.

164. Миркасымов Б. Фактор салафизма в Центральной Азии и на Северном Кавказе // Центральная Азия и Кавказ. 2003. — №3(27). — С.39-48.

165. Миркасымов Б. Влияние радикальных исламистских организаций на развитие ситуации в регионах Ближнего и Среднего Востока // Терроризм — угроза человечеству в XXI веке. М.: «Крафт+», 2003. — С.119-147.

166. Мирсайитов И. Особенности политического ислама в Центральной Азии // Аналитик. 2006. — №3.

167. Мирский Г.И. Ислам и нация: Ближний Восток и Центральная Азия // Полис, 1998. №3. — С.77.

169. Мирский Г.И. Ислам, исламизм и терроризм // Зов предков. — Махачкала, 2004. №14-17. — С.20.

170. Мирский Г.И. Исламский фундаментализм и международный терроризм//Центральная Азия и Кавказ. 2001. — №6 (18). — С.34. •

173. Митрохин JI.H. Религия и терроризм // Терроризм и религия / Науч. ред. В.Н.Кудрявцев; Сост. Л.В.Брйтова. — М.: Наука, 2005. — С.4-24.

174. Мулло Абдулло Рахимов сдал оружие. Совинформ // Бизнес и политика. — Душанбе, 2000. 15 сентября.

177. Мухаммад ибн Сулайман ат-Тамими (ибн Абд аль-Ваххаб). Книга единобожия. -М., 1999. С.69-70, 119.

178. Мухаммадходжаев А. Идеология накшбандизма. — Душанбе: Дониш, 1991.-232 с.

179. Мюнклер X. Терроризм сегодня. Война становится ассиметричной // Иностранная литература. — 2004. №9.

180. Назиров Д.Н. Религиозно-политический экстремизм и терроризм в Центральной Азии: Монография. Душанбе: Ирфон, 2007. — 160 с.

183. Наумкин В.В. Исламский радикализм в зеркале новых концепций и подходов // «Восток2. — М., 2006. — С.5-24.

184. Нечволодов А. Сказания о русской земле . Репр. изд. — М., 1992. -Кн.4. — С.128-141.

185. Ницше Ф. Воля к власти.-М., 1998. С.45-48, 318-320.

186. Ниязи А.Ф. Возрождение ислама в Таджикистане: традиция и политика// Центральная Азия и Кавказ. 1999. — №5 (6). — С. 162.s

187. Нурмухамедов Б.Ж. Подходы к изучению сущности современного терроризма // Аналитик. — 2002. №3. — С.14-16.

189. Ожегов С.И. Словарь русского языка. -М.: «Русский язык», 1982. 848 с.

190. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. СПб.: Питер, 2002. -288 с.

192. Панарин А. Искушение глобализмом. М., 2002. — С.8.

193. Петрищев В.Е. Заметки о терроризме. -М.: Эдиториал УРСС, 2001. -288 с.

194. Петрищев В.Е. Проблема создания общегосударственной системы мер профилактики терроризма // Борьба с терроризмом / Науч. ред.

195. B.Н.Кудрявцев; Сост. Л.В.Брятова. -М.: Наука, 2004. С. 143-163.

198. Пластун В.Н. Деятельность экстремистских сил и организаций в странах Востока. Новосибирск: ИД «Сова», 2005. — 476 с.

199. Плутарх. Избранные жизнеописания. Т.2. -М., 1990. — С.71.

200. Плутарх. Ликург, XXVIII // Сравнительные жизнеописания. — М., 1961.-Т.1.

201. Поздняков Э.А. Философия политики. М., 1994. — С.244.

202. Политическая психология / Под общ. ред. А.А.Деркача, В.И.Жукова, Л.Г.Лаптева. М.: Академический проспект, 2001. — С.387 -389.

204. Полонская Л.Р. Мусульманские идейные течения и концепции// Наука и религия. 1983. — №6. — С.57-59.

205. Порохова В. На службе Корана / Интервью журналисту И.Рябову // Независимая газета. — 2006. — 4 марта.

206. Порохова В. Коран. Перевод смыслов и комментарий. Изд. 8-ое, доп. М., 2006. — 800 с.

207. Постановление Президиума Народного Собрания КЧР №49 о ходе выполнения республиканского закона «О противодействии политическому и религиозному экстремизму на территории КЧР». Черкесск, 2000. — 5 сентября.

209. Пригожин И. Переоткрытие времени // Вопросы философии. -1989.-№8.-С.4.

210. Примаков Е.И. Мир после 11 сентября. М., 2002. — С.45.

211. Примаков Е.М. История одного сговора. М, 1981. — С.248-250.

213. Программы по изучению шариатских наук.-М., 1999. С.89.

214. Прозоров С.М. «Правоверие» и «заблуждение» в раннем исламе // Ислам как идеологическая система.-М.: Вост. лит-ра, 2004. С.7-22.

216. Протестантские секты и дух капитализма // Избранные произведения / Вебер М. — М.: Прогресс, 1990.

217. Пфаль-Траутзер А. Правый терроризм в ФРГ // Актуальные проблемы Европы. 1997. — №4. — С.130-135.

218. Раджбадинов М.З. Радикальный исламизм в Египте. М., 2003. -С.84-89.

219. Рахман Х.У. Краткая история ислама / Пер. с англ. Д.З.Хайретдинов. М.: Изд. дом «Умма», 2002. — 408 с.

220. Рачинский Г. Предисловие // Воля к власти / Ницше. М., 1998. -С.10-11, 45.

222. Рерих Н. О вечном. -М., 1994. -С.331-333.

223. Рыбаков Р.Б. Предисловие //Терроризм угроза человечеству в XXI веке. — М.: «Крафт+», 2003. — 272 с.

225. Сажин В.И. К вопросу о цивилизациях, исламе и войнах // Ближний Восток и современность. — М., 1998. С.207.

226. Сальников В.П. Терроризм: социальная и уголовно-правовая характеристика // Международный терроризм: истоки и противодействие.

227. Материалы Междунар. научно-практ. конф. (Санкт-Петербург, 18-19 апреля 2001). СПб., 2001. — С.146-153.

229. Сатаров Г. Его борьба//Зов предков.-Махачкала, 2004. №14-17. — С.16-17.

230. Сборник международных актов по борьбе с терроризмом. -Душанбе: «Офис-Крауз», 2003. 196 с.

231. Серафим А. Является ли терроризм культурным явлением? // Консорциум. «Партнерство ради мира». 2005. — Весна. — Т.4. — №1. — С.77-89.

232. Сиван Э. Радикальный ислам: причины и последствия террористического насилия // Internationale politik. — 1997. №8. — С. 14.

233. Синергетика: человек, общество / Под ред. В.С.Егорова. -М., 2000.

234. Ситянинский Г. Независимость обретена . Что дальше? // Азия и Африка сегодня. 1995. — №7. — С.26-30.

235. Словарь иностранных слов. 17-е изд., испр. — М.: РХС.яз., 1998. -С.577.

236. Славутинская И. Без Усамы — с усами // Профиль. 2001. — №38. -15 октября. — С. 16.

237. Советский энциклопедический словарь. — М.: Изд. Сов.энциклопедия, 1980. — 1600 с.

238. Современный терроризм: взгляд из Центральной Азии / А.Г.Косиченко, М.С.Ашимбаев и др. Алматы: Дайк-Пресс, 2002. — 213 с.

239. Солодовников С.А. Терроризм и организованная преступность: Монография М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2007. — С.5.

240. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество: пер. с англ. / Общ. ред., сост. и предисл. А.Ю.Согомонов. — М., 1992. С.276.

241. Строева JI.B. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М., 1978.-С.61.

243. Сюкияйнен Л.Р. Саудовское общество и терроризм // Чашмандоз. Душанбе, 2001. — №23. — С.2.

245. Сюкияйнен Л.Р. Ислам и перспективы развития мусульманского мира: Лекция, прочитанная 14.09.2006 г., в клубе — литературном кафе Bilnqua в рамках проекта «Публичные лекции». Полит.ру., 2006.

247. Тахери А. Священный террор // Ближний и Средний Восток: зарево исламского фундаментализма.-М., 1988.

250. Терроризму — надежный заслон // Независимость Таджикистана и возрождение нации / Э.Рахмон. Душанбе: Ирфон, 2006.-Т.4. — С.336.

251. Трайнин А.Н. Терроризм как метод подготовки и провокации войн // Советское государство и право. — 1952. №3. — с.33-34.

252. Требин М.П. Терроризм в XXI веке. Минск: Харвест, 2004. -816 с.

254. Умнов А.Ю. Религия возвращения // Ближний Восток и современность. -М., 1996. С.246.

255. Уоот У.М. Влияние ислама на Средневековую Европу : Пер. с анг. -М., 1976.-С. 23.

256. Усмонов И.К. Опасности для внутренней стабильности Таджикистана // О совместимости политического ислама и безопасности в пространстве ОБСЕ. Душанбе: Шарки Озод, 2003. — С. 187-200.

257. Устинов В.В. Обвиняется терроризм. М.: Олма-Пресс,, 2002. -С.48-50.

259. Фаузан аль-Фаузан С. Книга единобожия. Махачкала, 1997. -С.58, 64.

260. Фаузан аль-Фаузан. Дружба и непричастность в исламе. Баку, 1997. — С.95-96.

261. Федеральный Закон Российской Федерации «О противодействии терроризму». Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2007. — 32 с.

263. Фельдман Д.М. Политология конфликта: Учеб. пособие. -М., 1998. — С.85.

264. Федоров Е.В. Люди императорского Рима. М.: Изд-во МГУ, 1990. — С.67-70.

265. Федоров А.В. Супертерроризм: новый вызов нового века. — М.,2002.-С.15.

266. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. — М.: Правда, 1990.-Т.1 (11). С.818.

267. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. — М., 1994. -С.18.

268. Фромм Э. Иметь или быть?: Пер. с англ. / Общ. ред. и поел. В.И.Добреньков. 2-е изд., доп. — М.: Прогресс, 1990. — С.93.

269. Фромм Э. Психоанализ и религия // Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А.А.Яковлева. М.: Политиздат, 1990. -С.144, 199-200.

270. Фундаментализм / Отв. ред. З.И.Левин. — М.: Изд-во «Крафт +».2003. -264 с.

271. Химматзода М. Факторы, способствующие предотвращению внешнего влияния религиозного экстремизма // О совместимости политического ислама и безопасности в пространстве ОБСЕ. — Душанбе: Шарки Озод, 2003. С.201-210.

272. Хомский Н. Прибыл на людях: Пер. с англ. М., 2002. — С.27-59.

273. Хоффман Б. Терроризм взгляд изнутри / Пер. с англ. Е.Сажина. -М.: Культура, 2003. — 264 с.

274. Цели наиболее известных радикальных террористических групп мира // Саясат. 2001. — №9. — С.6.

276. Чапан Э. Теракты смертников и ислам // Ислам о терроре. — Алматы: «Кокжиек-Б», 2006. С.61-76.

277. Черняк Е.Б. Вековые конфликты.- М., 1988. С.69.

279. Шакирла М. Экстремистские течения в исламе // Нурул Ислам. — 1998. апрель.

280. Шамолов А.А. Философия теологии Мухаммада Газали. -Душанбе: Пайванд, 2008. 469 с.

284. Шрагин В.О. Глобальный терроризм США. М., 1991. — С.86-90.

285. Экстремизм в Центральной Азии / Под общ. ред. К.Н.Бурханова. Алматы: Инст. России и Китая, 2002. — 108 с.

286. Экономическое развитие и внутренняя политика стран Европы и Америки. 1870-1914. Сб. документов по истории нового времени. — М., 1989.

287. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1988. — С. 158-174.

288. Энциклопедия «Религии мира». М.:Аванта, 1996. — Т.6, ч.2. -С.538.

289. Этнорелигиозный терроризм / Под ред. Ю.М.Антоняна. — М.: Аспект-Пресс, 2006. 318 с.

290. Яковенко А.В. Могут ли СМИ помочь в борьбе с терроризмом // Международная жизнь. 2005. — №7-8. — С. 146-147.

292. Abdal-Qahir al Baghdadi, Kitab Ucul al Din. -Istambul, 1928. Vol.1. -P.490.

294. Ansari H.N. Islamic Militants in Eqyptian Politics // International Journal of Middle East studies. 1984. — Vol.16. — №1. — P.490.

295. Ayman Yassini. Religion and state in the Kingdom of Saudi Arabia. -L., 1985. — P.26-29.

296. Berngard A. Strategia terrorismu. Warszawa, 1978. — P.22.

297. Becker J. Hitler’s Children. -L.: Michael Joseph, 1978.

298. Burgat F. L’islamisme au Maghreb: la voix du sud (Tunise, Algeria, Lubue, Maros). Paris, 1988.

299. Burke J. Qaeda Today and the Real Roots of Terrorism//Terrorism Monitor. 2004. — 12 February.

300. Bush W. Address to a joins session of Congress. — 2001. 20 September.

301. Choneiri Youssef. Islamic Fundomentalism. Boston, 1990. — P. 11.

303. Dokser Amy Border Disputes Continue to Roil Middle East // The Wall Street Journal. 1996. — 31 Jan. — P.84.

304. Enayat H. Modern Islamic Political Thought. Austin, 1982. —1. P.84.

305. Esposito J.L. The Islamic Threat.-N.Y., 1992.-P.7-8.

307. Ferguson G. War and peace in the word’s religions. London: Sheldon Press, 1977.-Oct.-P. 124-126.

308. Fuller G. The Future of political Islam. New York: Palgrave Macmillan, 2003.-P. 15.

309. Fukuyama Francus. The end of History and the Last Man. New York: Free Press, 1992.

312. Hawwa S. The Muslim Brotherhood. New Delhi, 1983.- P.52, 104, 126, 135-150.

313. Heikal M.H. Autumn of Fury: the Assassination of President Sadat. -L., 1984. P.235, 258-259.

314. Hewitt C. The Effectiveness of Anti-Terrorist policies Landham, MD: University of America press, 1984.

315. Hoffman B. Rethinking terrorism and Counterterrorism / studies and conflict and terrorism. 2002. — may. — P.303-315.

317. Ibn Taymiya. Publicy in Islamic Jurisprudence. — Beirut, 1966. — P. 145.

318. Ibn Taymiya. Father of the Islamic Revolution. Encounter, 1983, vol.60. — №5.-P.43.

319. Ibn Taymiya. Texte, troduction et commtntaire de la wasityya. -Geuthner, 1986.-Р.27Д45.

321. International Terrorism and World Security. L., P. 14.

322. Jansen J.J.G. The dual nature of Islamic fundamentalism. L., 1997. -Vol. 27.-P.198.

323. Kagan R. Democrats sound like Bush on Foreign policy//Wall street Journal Europa. 2003. — 18 november.

325. Khadduri M. War and peace in the Law of Islam. USA, Baltimore: Johns Horkins Press, 1955.-P.55-56.

326. Kleinberg O. Tension Affection: International Understanding. N.Y: The Viking Press, 1950.-P.188.

327. Laqueur W. Terrorism. — L.: Weidenfeld and Nicolson, 1977. P. 146148.

328. Landau-Tasseron Ella. The «cyclical reform»: a study of the mujaddid tradition// Studia Islamica. Paris, 1989. — Vol. 70. -P.81.

329. Lasswell H. Psychopathology and Politics. — N.Y.: The Viking Press, 1960.

330. Levitt T. The Globalization of Markets. Harvard Business Review. -Harvard, 1983. may-june. — P.92-93.

331. Levitt T. The Marketing imagination. Fress Press, A Division of Macmilan Inc.-New York.-P.29-30.

332. Maududi A. The Islamic Law and Constitution. Karachi, 1955.-P.l.

333. Maududi A. Islamic law and constitution. Lahore, 1960. — P.47-60.

335. Morabia A. La notion de qihad dans I’lslam mudiuval: Dus orqines a al-Gazali.-Lille, 1975.

336. Peters R. Islam and Colonialism. The Doctrine of Jihad in Modern History. The Hague: Mouton, 1979. — P. 10.

337. Pipes Daniel. Aim the War on Terror at Militant Islam // Los Angeles Times. 2002. — 5 January.

338. Qutb S. Milestones on the Road. New Delhi, 1981. — P.63,114-136, 193,286.

339. Rou O. L’echecde I’islam politigue. P., 1992.-P. 17-18, 222-223.

340. Segeler S. Unvisible armies: Terrorism into the 1990. Joseph, 1986. Vol. 7. -P.ll-15.

341. ShafiT, Kitab al-Umm. Cairo, A.H. — Vol. 1321.- P.84-85.

342. Sivan E. Ibn Taymiya: Father of the Islamic Revolution // Encounter. 1983. — Vol.60. — №5. — P.43-48.

343. Sullivan T.J. Introduction to social problems. 4-th edition. — Boston: Allyn and Bacon, 1997. — P.517-527.

344. Toch H. Violent Men: An Inquiry into the Psychology of Violence. — Harmondsworth: Pelican Books, 1972. -P.238.

345. Voll J.O. Islam: Continuity and Change in the Modern World. -Boulder, 1982. -P.354-355.

23.04.2019

Одна из целей теракта — церковь в Негомбо

Целью взрывов в Шри-Ланке являлись члены возглавляемой США коалиции по борьбе с ИГ в Сирии и Ираке, а также христиане, говорится в заявлении, распространенном по информканалам террористов.

Террористическая организация «Исламское государство» (ИГ) взяла на себя ответственность за серию взрывов, устроенных в пасхальное воскресенье в Шри-Ланке. «Нападение, целью которого являлись члены возглавляемой США коалиции и христиане», совершили члены ИГ, говорится в заявлении, распространенном во вторник, 23 апреля, по каналам пропагандистского агентства ИГ Amaq.

В сообщении упоминается международная коалиция, созданная в 2014 году для борьбы с ИГ в Сирии и Ираке. При этом никаких доказательств причастности организации к взрывам в Шри-Ланке в заявлении не предоставляется. Его подлинность также пока не проверена.

Власти Шри-Ланки возлагают ответственность на местных исламистов

Накануне власти в Коломбо возложили ответственность за теракты на местную исламистскую группировку «Джамаат ат-Таухид аль-Ватания» («Национальное единение», NTJ), до сих пор считавшуюся малоизвестной. Правительство также заявило о проверке возможной поддержки исламистов из-за границы. «Мы не считаем, что маленькая организация в этой стране могла совершить это в одиночку», — заявил представитель правительства Шри-Ланки Райита Сенаратне добавил он.

Между тем минобороны Шри-Ланки заявило, что прогремевшие 21 апреля взрывы в трех пятизвездочных отелях в Коломбо и трех католических храмах были ответом на нападения на мечети в новозеландском городе Крайстчёрч.

В результате терактов погиб как минимум 321 человек, около 500 получили ранения и травмы различной степени тяжести. Среди жертв — 37 иностранцев, это граждане США, Великобритании, Германии, Португалии, Китая, Нидерландов, Бельгии, Турции, Японии, Индии, Бангладеш и Пакистана.