Еврейская секта

Патриарх Кирилл. Фото: Ekaterina Shtukina / Reuters

Влияние религии на политику в России очевидно, но при этом никак не регламентируется законами. Политики и чиновники ничуть не скрываясь выступают проводниками конфессиональных общественно-политических доктрин, при этом по конституции России остается светским государством, а создание религиозных партий и вовсе запрещено законом. С этим что-то надо делать, а для начала – начать открытую дискуссию по вопросам отношения религии и политики в современном российском обществе.

Странные запреты

Третья статья действующего закона «О политических партиях» гласит: «Не допускается создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности». Далее законодательная мысль поясняется следующим образом: «Под признаками профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности в настоящем Федеральном законе понимается указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отражение указанных целей в наименовании политической партии».

Возникает вопрос: а почему, собственно? Предположим, с защитой профессиональных целей все понятно – для этого есть профсоюзы, хотя почему не могут существовать условная Крестьянская или Офисно-менеджерская партии, ставящие своей целью защиту политических интересов представителей одной конкретной профессии – все равно непонятно.

Про защиту расовых и национальных интересов – вопрос более скользкий, и тут, очевидно, законодателями двигал страх, что в итоге национальные (например, «Башкирская партия») или расовые партии («Всероссийская Партия Монголоидов»?) займутся не столько защитой интересов титульной нации или расы, сколько распространением ненависти к другим нациям и расам. Можно, конечно, сказать, что вообще-то этот вопрос регулируется другими кодексами и органами, и если вместо защиты прав и интересов татар условная «Татарская партия» займется насаждением чего-то иного, всегда есть способ найти управу, но лучше мы эту тему оставим.

Поговорим подробно о законодательном запрете религиозных партий, потому что он самый странный.

Теоретическое оправдание запрета можно найти: дескать, если появится Православная партия, и руководство РПЦ призовет голосовать за нее, то верующие будут фактически лишены выбора, что неправильно. Опять же, как можно обеспечить демократию внутри партии, если существует конфессиональная иерархия? С другой стороны, нынешняя власть боится политического ислама, который воспринимается как угроза – а ведь разреши православную партию, придется разрешать и мусульманскую!

Тем не менее, остается непонятным, почему действующие политики и партии могут включать в свои программы конфессиональный компонент, а создавать политические партии по конфессиональному принципу законодательно запрещено. В конце концов, если православный человек хочет проголосовать за свою партию, то почему его лишают такого права?

Плохая норма

Законодательная норма о запрете религиозных партий плоха со всех сторон. С одной стороны, она не дает религиозной части общества защищать свои политические интересы непосредственно, а не с помощью ситуативных союзников из числа избранных по спискам светских партий депутатов и политиков. Впрочем, для того все и сделано, чтоб воцерковленные граждане голосовали за «партию власти», которая за все хорошее, за православие, за ислам, за нефть, за газ, за Северный Кавказ и за родной спецназ.

СИКА́РИИ (по-латински sicarii — буквально `разбойники`, `убийцы`, от sica — `кинжал`), название, которым пользуется Иосиф Флавий для обозначения наиболее радикального крыла антиримской оппозиции в Иудее в 6–73 гг. н. э.

Иосиф сообщает, что сикарии были вооружены короткими кинжалами, которые они скрывали в складках одежды и убивали ими своих жертв — римлян и сотрудничавших с ними евреев (Война 2:254,255, 425; Древ. 20:186,187). Иосиф Флавий пользуется термином сикарии, видимо, потому, что этим словом пользовались сами римляне. Изредка он распространяет этот термин и на зелотов.

Иосиф Флавий сообщает, что движение сикариев возникло в период прокураторства Феликса (52–60 гг.), когда сикарии убили первосвященника Ионатана (Война 2:254–257), однако в других местах он говорит о сикариях как о группе, возникшей в 6 в. и боровшейся против переписи населения страны, которая тогда проводилась римлянами (Война 7:254–256). Название «сикарии» встречается также в Мишне применительно к иерусалимским повстанцам, действовавшим во время осады города римлянами, но иногда и просто к разбойникам.

В новое время сикариев идеализировала организация «Брит ха-бирионим» (см. А. Ахимеир).

Секрет израильской политики заключается в том, что она является маленькой моделью всего Израиля, бурного, цветущего, все более и более усложняющегося общества. Если во время создания государства здесь не было и миллиона человек, то сегодня нас уже более девяти миллионов. Израильские партии рождаются, борются за место под солнцем, постоянно меняются, грызутся и сотрудничают друг с другом, объединяются, распадаются на разные части, снова перемешиваются. Жизнь бьет ключом, но так ли важны сами партии, как раньше, в первые годы существования государства Израиль?

Израиль – это парламентская республика. Раз в четыре года, но обычно чаще, мы ходим на выборы, выбираем один список из множества, опускаем конверт в урну, в надежде, что выбранная нами партия попадет в Кнессет (израильский парламент) и будет представлять там наши интересы, идеи и стремления. Партий, которые пытаются попасть в Кнессет всегда больше, чем тех, которым это реально удается. Виной всему избирательный порог, и если в 1949 году он был равен всего лишь 1% от голосов, то сегодня – аж 3.25%.

На графике красным обоначено количество партий, которые попали в Кнессет, преодолев избирательный порог, зеленым – партии, которым это не удалось. Как вы видите, обычно в израильском парламенте оказываются от 10 до 15 партий. Что в 1949, что сегодня. А вот партий, пытающихся взойти на парламентский олимп, с годами все больше и больше.

Почему так происходит? Разве недостаточно, например, двух крупных партий, и пусть все выбирают между ними? Оказывается, нет. Израильское общество – сложное, живое и разнообразное. Разные социо-экономические группы людей хотят сильно разного, и выражают свои желания путем создания разнообразных партий, уже не говоря о том, что и внутри самих партий есть множество различных групп, фракций, направлений и объединений, которые не всегда живут в мире и согласии друг с другом.

Израиль считается довольно политизированной страной, если сравнивать с другими развитыми демократиями в мире. Почти все годы существования государства на выборы ходило много людей, до 2001 года – около 80% от всех избирателей, а сегодня – около 67%, и этот процент – один из самых высоких в современных демократических странах.

Вместе с тем, раньше партия как институт очень сильно влияла на жизнь рядового израильского гражданина, на его карьерный рост, на то, как к нему будут относиться его друзья и знакомые, какие у него будут перспективы в жизни, на его продвижение в академии, культуре и спорте. Принадлежность к партии, во многом, определяла за человека многие аспекты его жизни. Страницы истории полны рассказов о том, как притесняли ревизионистов, членов партии Херут, как их отказывались брать на работу, и о том, как любили продвигать по карьерной лестнице людей с заветной членской книжкой партии Мапай. Сегодня же лишь единицы из моих друзей и знакомых состоят в какой-либо партии, платят членские взносы, участвуют её в жизни. Большинству оказывается достаточно раз в несколько лет ходить на выборы, читать блоги политиков в фейсбуке и потреблять новости о политике в различных СМИ.

Да и сами партии уже не те, что раньше. Они стали меньше, их влияние уменьшилось, партийные институты и уставы уже гораздо слабее влияют на реальные дела политиков, которые эти партии составляют. Но всё же каждая партия – это свой собственный отдельный мир, непохожий на все остальные.

Взглянем же на партии, которые представлены в Кнессете на сегодняшний день. Кнессет состоит из 120 депутатов, и, чтобы сформировать правительство, партиями приходится объединяться в коалицию, в которой был бы хотя бы 61 депутат. Ни разу за всю историю израильского парламентаризма ни одна партия не могла набрать столько мандатов, и всегда, всегда – израильское правительство было коалиционным.

Партии в Израиле делятся условно на три группы: условно-левые, условно-правые и партии среднего пути.

Начнем с условно-левых.

Мерец – это самая левая сионистская партия, которая есть у нас сегодня в Кнессете. Прошли годы, а в ней не заметили общественных изменений. Партия до сих пор рекламирует себя именно как список, персоналии задвигаются на второй план, Мерец перед каждыми выборами публикует очень подробную предвыборную платформу – на 300-400 страниц. В ней содержатся обстоятельные ответы практически по всем политическим, общественным и экономическим вопросам, которые только могут волновать израильского избирателя. Мерец – это партия левой идеологии, они выступают за государство всеобщего благоденствия, за перераспределение доходов от богатых к бедным (высокие налоги), за сильную регуляцию экономики государством и за права гражданина в его частной жизни: разрешение на однополые браки, равноправие, прекращение дискриминаций разного толка и т.д. В отношении арабо-израильского конфликта Мерец стоит на так называемых «голубиных позициях» – нужен мир, нужно уйти с оккупированных территорий, нужно прекратить притеснять палестинцев и дать им жить так, как они хотят, и т.д. В Мерец называют себя домом для всех израильских левых, но, с годами, популярность партии падает, они уже балансируют на грани избирательного барьера, с трудом попав в Кнессет на последних выборах в 2015 году, и никто не знает, что с ними будет в будущем.

Авода – это партия, которая раньше называлась «Сионистский Лагерь”, а еще раньше «Единый Израиль”, а еще раньше Маарах, а еще раньше, Мапай (партия рабочих Израиля). Легендарный Бен-Гурион, первый премьер-министр Израиля, был главой этой партии, с тех пор она сменила несколько названий и полтора десятка лидеров. Эта партия когда-то была большой, набирала по 45-49 мандатов, но с тех пор она заметно уменьшилась, и сегодня набирает всего лишь по 15-19. Партия когда-то была социалистической, теперь же стоит на социал-демократических позициях. Опять же, речь про государство всеобщего благоденствия, про высокие налоги, про сильную регуляцию. А вот в отношении арабо-израильского конфликта в последние годы в партии высказываются гораздо и гораздо меньше. Возможно, потому что не могут прийти к внутрипартийному консенсусу на этот счет.

Партия являет собой зонтик, под которым объединяются между собой довольно разные группы людей, обладающие довольно разными политическими взглядами. В 2011 году в Израиле проходили широкие протесты против дороговизны жизни, собиравшие сотни тысяч людей, которые выходили на улицы и требовали от правительства и реальности ряда различных вещей. С тех пор некоторые из лидеров тех протестов, а именно Став Шапир и Ицик Шмули, стали депутатами парламента от партии Авода. Они представляют собой самое левое крыло партии. Вместе с тем, свое место в партии Авода нашел и профессор экономики Трахтенберг, которого правое правительство в 2011 году назначило главой комиссии по снижению дороговизны жизни. Выводы и рекомендации той комиссии наше правительство до сих пор потихоньку реализует в своей работе. Между Трахтенбергом и Став Шапир, как говорится, идеологическая пропасть, что не мешает им сидеть в одной партии.

Поправка: пока писалась эта статья, Трахтенберг подал в отставку с поста депутата Кнессета, и это, видимо, говорит о том, что партия Авода в целом стала слишком идеологически левой, чтобы в ней на сегодняшний момент находились люди со взглядами Трахтенберга.

Объединенный арабский список. Еще несколько лет назад мне пришлось бы вам тут рассказывать про каждую арабскую партию в отдельности. Была партия коммунистов, была партия националистов, была партия исламистов, была партия пан-арабистов. Перед последними выборами, из-за очередного повышения избирательного порога, все эти партии сформировали один общий достаточно аморфный избирательный список, набрали 13 мандатов, и на сегодняшний момент являются третьей по величине партией в Кнессете. И все бы хорошо, но депутаты от этого списка настолько разные, что им сложно быть вместе. И далеко не ясно, что они могут предложить своему избирателю, кроме призыва голосовать за арабский список только потому что ты… араб? Возможно, в будущем, им удастся прийти к общему знаменателю и показать народу проработанную общую партийную идеологию, а возможно, этот список снова распадется на составляющие.

Условно-правые партии.

Ликуд – это еще одна партия-зонтик, объединяющая в себе несколько разных идеологических и политических групп. Да и образовалась она как союз партий Херут, партии либералов Израиля и еще нескольких списков поменьше, в далеком 1973 году. С тех пор от Ликуда не раз откалывались определенные группы людей, которые организовывали свои собственные партии (Наш Дом Израиль, Куляну и др.), и в Ликуд не раз вливались партии, типа Исраель-ба-Алия и др. Уже несколько каденций подряд Ликуд не публикует предвыборной платформы, предпочитая, чтобы избиратели судили о партии по её делам, недаром же Ликуд во главе с Нетаньягу уже 8 лет формирует и возглавляет правительство Израиля, раз за разом получая на это мандат от избирателей на очередных выборах. А достижений у правых правительств и у Ликуда в частности _ немало, но это уже тема для отдельного разговора.

Несмотря на то, что Ликуд является на данный момент партией власти, а, может, именно из-за этого, в партии есть достаточно разные группы людей, каждая из которых тянет партию в свою сторону, правее или левее. Последние месяцы одной из главных тем, которая связана напрямую с партией, это появившаяся фракция «Новые ликудники”, которые на прошлых выборах массово голосовали за Мерец, а теперь решили, что из Ликуда можно эффективнее влиять на политику государства. Пока что функционеры Ликуда думают, как реагировать на все это дело, потому что такое размытие базы партии представляется сильной проблемой.

Но, если вам не нравится Ликуд, у нас всегда есть партии поменьше, например, партия Авигдора Либермана Наш Дом Израиль. Либерман когда-то был ликудником, вышел из партии, сделал свою партию, которая с тех пор и выглядит как партия одного человека, который, похоже на то, все единолично в ней и решает, начиная от списка депутатов, и кто знает, на чем заканчивается его личное влияние. Партия достаточно правая по всем меркам, даром, что предвыборные платформы на русском, иврите и английском – немного разные. Если на иврите НДИ представляется партией голубей (обмен территориями и населением с палестинцами), то на русском – это сплошные ястребы (смертная казнь террористам, уничтожить власть Хамаса в Газе и всё в таком духе). В экономическом плане НДИ – это очень капиталистическая партия: больше бизнесов, меньше налогов и регуляций, и пусть рука рынка делает свое.

Если же и НДИ вам не по нраву, то есть партия Еврейский Дом. На самом деле, это достаточно старая партия, одна из самых старых, которые только существуют в Израиле, её основали еще в Восточной Европе в начале XX века, потом её представители репатриировались в Израиль, это была партия Мизрахи, потом она стала партией Мафдаль, а потом в нее пришел Беннет. Который, удивительно, правда, незадолго до этого покинул Ликуд. Свою собственную партию Израильтяне у него сделать не очень получилось, но ничего страшного, ведь есть же старый добрый Мафдаль. С лозунгом «Что-то новое начинается”, Беннет и Аелет Шакед приступили к обновлению партии, и с тех пор вместе с Ликудом сидят в правительстве и разделяют все радости и неудачи управления государством. Несмотря на все обновление, в Еврейском Доме до сих пор ходят разговоры о разделении, и о том, что нельзя забыть всю предысторию. Фракция Ткума уже не раз стояла на грани отделения, и, удастся ли людям в Еврейском Доме преодолеть свои внутренние противоречия, покажет будущее.

А если вам и Еврейский Дом показался не очень подходящим, то на выбор есть и партия господина Кахлона Куляну («Мы все»). Историю ее образования несложно предугадать. Да, и Кахлон тоже был ликудником, благодаря нему мы все платим по 50-70 шекелей за сотовую связь, а не 400-600, которые я платил в середине двухтысячных. Но ликудником после этого он перестал быть, и сделал свою собственную партию. А почему бы и нет?

Все партии правого толка, что Ликуд, что все выходцы из него, имеют под собой довольно широкую, но все-таки определенную идеологическую основу, и неудивительно, что все вместе они формируют коалицию и правительство, несмотря на мелкие противоречия, громкие споры и личные обиды. Маленькие налоги, уменьшение правительственной регуляции, прагматичная и жесткая политика в плане безопасности и арабо-израильского конфликта. Нравится вам или нет, но на сегодняшний момент правительство в Израиле является консервативным: это союз националистов, раввината, капитала и добровольных гражданских объединений на горизонтальной основе.

Кроме Ликуда и партий, которые как Ликуд, только поменьше, в правительственной коалиции есть еще две партии. Яадут А-Тора (Еврейство Торы), секторальная партия ортодоксальных ашкеназских евреев и ШАС –секторальная партия евреев, выходцев из восточных стран. Обе партии, в первую очередь, заботятся о своем секторе, и это понятно – для этого их избиратели за них и голосовали. Вместе с тем, например, глава партии Еврейство Торы, Лицман, занимает пост министра здравоохранения, и в последние пару лет вышел с инициативой легализации курения марихуаны, на радость не только отдельным ортодоксам, но и значимой части прогрессивной молодежи Тель-Авива, которой голосовать на выборах, и уж тем более, за Еврейство Торы, могло присниться только в страшном сне.

Партия Еш Атид (Есть будущее) во главе с Яиром Лапидом – еще одна партия, которая возникла и обрела популярность после социальных протестов 2011 года. Партия не является ни левой, ни правой, у них нет какой-то определенной идеологии и системы взглядов, которая бы руководила их решениями и действиями в широком спектре вопросов и деятельности. Представители партии, тем не менее, предпочитают подходить к каждому вопросу отдельно, и решать, а что с этим делать, каждый раз заново. Поэтому в рамках нашего краткого обзора мне мало что есть сказать про идеологию этой партии. Тут нужно обсуждать каждые их инициативы в отдельности. Какие-то из них я считаю вредными и провальными, некоторые – достаточно разумными. Видимо, если избиратели не требуют от своей партии определенности, то оно и не надо. Правда ведь?

Партий, которые пытаются попасть в Кнессет, но им этого еще не удавалось, достаточно много. Почти все из них появляются, как бабочки – на одни выборы, и тут же исчезают. С партией Але Ярок (Зеленый Лист) это не так. Раз за разом они пытаются, пока что у них не получилось, но ребята не теряют надежды. Все дело начиналось как партия одного лозунга «а давайте легализуем траву!”, но проголосовавших за это по приколу для попадания в Кнессет не хватило. А потом не хватило еще раз. И еще раз. Поэтому, я полагаю, партия Але Ярок стала меняться, обрастая идеологией. Теперь они добавили в свое название «либеральный список”, и их предвыборная платформа достаточно подробно освещает ряд проблем израильского бытия, а не только вопрос курения травки, который и так уже легализует Лицман. Остается пожелать партии удачи, она идет против мейнстрима – не отказываясь от определенности, идей и широкой платформы, а наоборот, постепенно выстраивая её.

Подытоживая сказанное.

Партий в Израиле много, они разные и одновременно похожие. Они борются за место под солнцем, за места в Кнессете и за внимание избирателей, которые постепенно теряют к ним интерес. Мы все чаще говорим о персонах, а не о партиях, нас все чаще не устраивает система как таковая. В 2011 году, впервые в истории, количество выходов в интернет с мобильных телефонов стало большим, чем количество выходов со стационарных компьютеров. Мы стали более мобильными, более включенным в общую сеть, мы хотим принимать решения о нашей жизни самостоятельно, и идея делегации полномочий партиям в парламенте все чаще и чаще ставится под серьезный вопрос. Возникают идеи электронного правительства. Нам проще общаться с политиками через Фейсбук или по Whats App, им – проще достучаться до своего избирателя. Если раньше, лет 30-40 назад, политик раз в несколько месяцев выходил на трибуну и выступал перед людьми на площади, то сегодня он может без остановки постить в социальные сети, записывать видео и не сходить с экранов телефонов и телевизоров. Общество меняется, вслед за ним, меняются и политика, и политики. Надеюсь, что они будут поспевать за изменениями.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *