Гносеология (от греч. знание и учение) — философская дисциплина, изучающая самые общие аспекты процесса познания, теория познания. Основные проблемы гносеологии: природа познания и его возможности, отношение знания к реальности (проблема истины), всеобщие предпосылки познания, условия его достоверности. Специальная теория научного познания — эпистемология.

Познание — высшая форма отражения объективной действительности. Познание не существует вне познавательной деятельности отдельных индивидов, однако последние могут познавать, лишь овладевая коллективно выработанной, объективированной системой знаний, передаваемых от одного поколения другому.

Уровни познания: чувственное познание, мышление, эмпирическое и теоретическое познание.

Формы познания: познание, направленное на получение знания, неотделимого от индивидуального субъекта (восприятие, представление), и познание, направленное на получение объективированного знания, существующего вне отдельного индивида (например, в виде научных текстов или в форме созданных человеком вещей, несущих в себе социально-культурный смысл). Объективированное познание осуществляется субъектом по законам, несводимым к индивидуальному процессу познания, и выступает как часть духовного производства. Различают также обыденное, художественное и научное познание, а внутри науки — естественнонаучное и общественно-научное познание.

Различные стороны процесса познания исследуются рядом специальных наук (когнитивная психология, науковедение, история науки, социология науки и др.). Функционирование и историческое развитие эталонов и норм познания изучает теория познания.

Основные понятия теории познания: Истина Абсолютная истина Относительная истина. Чувственное познание: Рациональное познание. Умозаключение. Представление. Восприятие. Суждение. Ощущение. Понятие.

Практика – цель, основа, движущая сила познания, критерий истины.

33.Структура познавательного процесса, его уровни и формы. Истина как познавательная ценность.

Выше, вопрос № 32.

Истина — категория философии и культуры, обозначающая идеал знания и способ его достижения (обоснования). Классической считается так называемая «корреспондентская» концепция истины, согласно которой истина — это соответствие мысли о предмете предмету мысли. Для установления этого соответствия решающую роль играет проблема критерия истины, в качестве которого могут выступать логическая непротиворечивость и очевидность (рационализм), опытная или только чувственная данность (эмпиризм, сенсуализм), мироизменяющая практика (марксизм), соответствие определённым априорным категориям (кантианство), эффективность в описании и применении знания (прагматизм, эмпириокритицизм).

В идеалистических системах истина понимается или как вечно неизменное и абсолютное свойство идеальных объектов (Платон, Августин), или как согласие мышления с самим собой (теория когеренции), с его априорными формами (Кант). Немецкий классический идеализм начиная с Фихте внес в трактовку истины диалектический подход. По Гегелю, истина есть диалектический процесс развития знания, в котором достигается соответствие понятия предмету мысли.

X
ХРИСТИАНСТВО КАК ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ
Самоопределение христианства как философии

У истоков своих христианство, каким оно предстает в учении Христа, возвещает неминуемый конец света и наступление Царствия Божия, — идея, совершенно чуждая греческому менталитету и установкам философии, так как она принадлежит к духовному миру иудаизма и, безусловно ниспровергая догматы этой религии, все же основывается на ряде ее фундаментальных понятий. Ничто, казалось бы, не предвещало того, что спустя столетие после смерти Христа некоторые христиане представят христианство не только как определенную философию — феномен греческой культуры, — но и как философию в подлинном смысле слова, философию на вечные времена. Однако не надо забывать, что в действительности связи между иудаизмом и греческой философией существовали уже давно; яркий пример тому — Филон Александрийский, еврейский философ начала христианской эры. Центральную роль в этой традиции играло понятие посредствующего звена между Богом и миром, называемого Софией или Логосом. Логос был тут и созидательным Словом Божиим (Бог сказал: «Да будет свет»), и Словом божественного откровения. Именно в таком смысле следует понимать знаменательный пролог Евангелия от Иоанна:

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.

Двойственность значения слова «Логос» обусловила возможность христианской философии. Со времен Гераклита понятие Логоса стало центральным понятием греческой философии, именно потому, что оно могло означать и «слово», «речь», и «разум». В особенности следует отметить стоиков, которые мыслили Логос как разумную силу, имманентную миру, человеческой природе и каждому индивидууму. Отождествляя Иисуса, вечный Логос и Сына Божия, пролог Евангелия от Иоанна позволял представить христианство как некую философию. Субстанциальное Слово Божие могло мыслиться как Разум, созидающий мир и направляющий человеческое мышление. Неоплатоник Амелий, ученик Плотина, впрочем, и рассматривал этот пролог как философский текст, комментируя его так:

Это и был тот самый Логос, вечно сущий, согласно которому происходило все происходящее, как признал бы Гераклит , и о котором Варвар говорит, что он постановлен у Бога в чине и достоинстве начала и что он есть Бог, что все чрез него начало быть, что в нем все сотворенное обрело природу живого, жизни и бытия, что он ниспадает в тела и, облекаясь плотию, принимает человеческий облик, но так, что являет при том величие своей природы и, освободившись, возвращает божество свое и опять оказывается Богом, каким он был, прежде чем низошел в тело, в плоть, в человека .

По Амелию , евангелист Иоанн, которого он именует Варваром, описал в начале своего благовествования Мировую Душу, имеющую божественную природу, но определенным образом соединенную с телесным началом. Впрочем, для нас в данном случае важна не интерпретация, предложенная Амелием, а признаваемая философом-неоплатоником родственность словаря евангелиста и лексикона философии.

Во II в. н. э. христианские писатели, которых называют апологетами, так как они старались представить христианство в форме, приемлемой для греко-римского мира, использовали понятие логоса для того, чтобы охарактеризовать христианство как собственно философию. Греческие философы, утверждали они, обладали только частицами Логоса , т. е. лишь отдельными элементами истинной Речи и совершенного Разума, христиане же владеют Логосом — истинной Речью и совершенным Разумом, воплощенным в Иисусе Христе. Если философствовать — значит жить согласно Разуму, то христиане философы, ибо они живут согласно с божественным Логосом . Это превращение христианства в философию станет еще более явственным в Александрии в III в., у Климента Александрийского, для которого христианство, как полное откровение Логоса, есть подлинная философия, та, что «учит нас вести себя так, чтобы уподобляться Богу и принимать божественный промысл как руководящее начало всего нашего воспитания» .

Аналогично греческой философии, христианская философия предстанет одновременно и как дискурс, и как образ жизни. В эпоху возникновения христианства, в I-II вв., философский дискурс во всех школах принял, как мы видели, преимущественно форму толкования текстов их основателей. Естественно, что и дискурс христианской философии будет экзегетическим, и в школах экзегезы Ветхого и Нового Завета — таких, как, например, школа учителя Климента Александрийского1* или же самого Оригена, открытые в Александрии, — установится тот же тип преподавания, что и в тогдашних философских школах. Если платоники проводили курсы чтения диалогов Платона соответственно этапам духовного прогресса, то христиане, как, например, Ориген, будут читать со своими учениками по порядку библейскую книгу Притч, затем Екклесиаст и далее Песнь Песней; по Оригену, книги эти соответствуют этике, которая необходима для предварительного очищения, физике, которая учит видеть дальше чувственных вещей, и эпоптике, или теологии, ведущей к соединению с Богом . Чтение текстов в христианских школах, как и у философов того времени, — это чтение «духовное», призванное возвысить душу. Философское понятие духовного прогресса составляет основу воспитания и обучения христиан. Так же как античный философский дискурс был подчинен философскому образу жизни, христианский философский дискурс имеет своей целью христианский образ жизни.

Наверное, читатель скажет (и справедливо), что здесь все же есть различие, поскольку христианская экзегеза — это экзегеза священных текстов и христианская философия основывается на откровении: Логос есть именно откровение и проявление Бога. Христианская теология постепенно формировалась в догматических контроверзах, всегда основанных на толковании Ветхого и Нового Завета. Но и в греческой философии уже существовала традиция систематической теологии, ведущая свое начало от «Тимея» и Х книги «Законов» Платона и получившая развитие в XII книге «Метафизики» Аристотеля. В рамках этой традиции были определены различные источники откровения, различные типы деятельности и разные уровни божественной реальности; позднее, в эпоху неоплатонизма, все виды откровения будут объединены. Греческая философия даже с этой точки зрения могла служить для христианской философии образцом .

Но если часть христиан представляет христианство как философию, и даже как философию в собственном смысле слова, то это стало возможным не потому, что практикуемая христианством экзегеза и созданная им теология аналогичны языческим экзегезе и теологии, а потому, что, как и античная философия, оно есть определенный стиль жизни и образ бытия. Отец Жан Леклерк справедливо заметил: «В монашеские Средние века, так же как и в античности, philosophia означает не теорию или способ познания, а живую мудрость, жизнь согласно разуму» , т. е. согласно Логосу. Христианская философия состоит именно в том, чтобы жить согласно Логосу, или согласно разуму, так что, по Юстину, «те, которые еще до Христа вели жизнь, послушную разуму (logos), — христиане, хотя бы они и слыли безбожниками: таковы Сократ, Гераклит и им подобные» .

С уподоблением христианства философии в него проникает практика духовных упражнений, характерных для светской философии. Вот что пишет, например, Климент Александрийский:

Надо, чтобы божественный закон внушал страх, дабы философ обрел и умел сохранять спокойствие духа (amerimnia) благодаря осмотрительности (eulabeia) и вниманию (prosochē) к самому себе .

В этой фразе обозначен весь духовный универсум античной философии. Божественный закон — это и Логос философов, и одновременно христианский Логос; он внушает осмотрительность в поступках, благоразумие, внимание к самому себе (незыблемые принципы стоика), что обеспечивает человеку спокойствие духа — то внутреннее состояние, к которому стремятся все философские школы. Приведем еще один пример. Философское упражнение исследования совести мы обнаруживаем также у Оригена , когда, комментируя слова из Песни Песней: «Если ты себя не знаешь, прекраснейшая из женщин»2*, он толкует их как призыв к душе внимательно вглядеться в себя. Душа должна исследовать свои чувствования и устремления. Полагает ли она целью своей благо? Взыскует ли добродетелей? Избавляется ли от пороков? Вполне ли удалось ей одолеть страсти гнева, уныния, страха, славолюбия? Как она приносит и принимает дары, как судит об истине?

Те из отцов церкви IV в., что были приверженны традиции Климента Александрийского и Оригена, например Василий Кесарийский, Григорий Назианзин, Григорий Нисский, Евагрий Понтийский, в определенном смысле Афанасий Александрийский, и более поздние монахи, такие, как Дорофей из Газы (VI в.), не преминули истолковать в духе «христианской философии» явление монашества, распространяющееся с начала IV в. в Египте и Сирии. Именно тогда некоторые христиане решили достичь христианского совершенства подвижническим исполнением евангельских заповедей и подражанием жизни Христа, удалившись в пустыни, чтобы вести там жизнь, всецело посвященную суровой аскезе и медитации. Это не были высокообразованные люди, они и не помышляли о какой-либо связи с философией. Образцы для себя они находили в Ветхом и Новом Завете, а возможно — такое предположение нельзя априорно отвергать — в примерах буддийского либо манихейского аскетизма . Кроме того, следует помнить, что уже во времена Филона и Иисуса существовали общины аскетов-созерцателей, как, например, терапевты, описанные у Филона Александрийского в трактате «О созерцательной жизни» , где они, впрочем, именуются «философами», или же еврейская община Кумрана. Но для адептов «христианской философии», которые и сами будут практиковать монашество — Л. Буйе называет это движение «ученым монашеством» , — «философия» будет означать теперь именно монашеский образ жизни как совершенную христианскую жизнь; однако «философия» эта сохранит тесную связь с мирскими понятиями душевного покоя, бесстрастия , «жизни, согласной с природой и разумом» . Как и светская философия, монашеская жизнь в этом случае будет представлять собой практику духовных упражнений — отчасти специфически христианских, но в значительной степени унаследованных от светской философии.

Мы обнаружим здесь внимание к самому себе, которое было главным принципом стоиков, а позднее неоплатоников. Для Афанасия Александрийского в этом самая суть монашеского умонастроения. Рассказывая в «Жизни Антония», каким образом Антоний пришел к монашеству, он просто говорит, что тот обратил свое внимание на себя самого. Афанасий Александрийский передает слова Антония, сказанные им в день смерти ученикам:

Живите так, как если бы каждый день вам предстояло умереть, — обращая взор свой на себя самих и памятуя о моих наставлениях.

Григорий Назианзин чаще говорит о «внутренней сосредоточенности» . Внимание к себе, сосредоточенность на настоящем, мысль о смерти в монашеской традиции будут неизменно связаны между собой, как и в светской философии. Антоний, например, советует ученикам, пробуждаясь, думать о том, что они, быть может, не доживут до вечера, и засыпать с мыслью, что они не проснутся, а Дорофей из Газы напутствует своих приверженцев так:

Обратим взоры наши, братия, на себя самих, будем бодрствовать, покуда есть у нас еще время От начала нашей с вами беседы прошло два или три часа и мы приблизились к. смерти, однако ж нас не страшит мысль, что время утекает .

Несомненно, что такое внимание к самому себе есть забота о высшей части своего существа. Это ясно видно в одной из проповедей Василия Кесарийского, темой которой послужили слова из Библии: «Берегись, чтобы не вошла в сердце твое беззаконная мысль» . В толковании Василия Кесарийского нам встретятся все темы стоицизма и платонизма. Обращать внимание на самого себя — это значит пробуждать в себе разумные начала мышления и действия, которые Бог вложил нам в душу; это значит заботиться о себе самих, т. е. о своем разуме и душе, а не о том, что нам принадлежит, — не о теле и не об имуществе; это значит блюсти душевную красоту, исследуя свою совесть и познавая самих себя. Таким образом мы исправим суждения, которые мы выносим о себе самих, признав и убожество наше, и подлинное наше богатство — все те роскошные дары, какие являют собой мир, наше тело, земля, небо, звезды, а главное, назначенный душе удел .

Внимание к самому себе предполагает практику исследования совести. Знаменитый монах Антоний советовал ученикам делать это письменно: «Пусть каждый записывает свои поступки и душевные побуждения, как если бы он должен был рассказать о них другим» . Весьма ценное психологическое замечание: терапевтический эффект исследования совести будет большим, если оно получит внешнее выражение благодаря письму. Мы постыдились бы совершать предосудительные поступки на глазах у всех — письмо создаст впечатление, будто мы не одни: «Так пусть же запись заменяет нам чужие глаза». Как бы то ни было, такое упражнение — исследование совести — должно быть частым и регулярным. Дорофей из Газы рекомендовал отчитываться перед собой каждые шесть часов, а кроме того, подводить более общий итог состояния души каждую неделю, месяц, год .

Внимание к самому себе и бдительность предполагают, как мы видели, также и умственные упражнения: они состоят в том, чтобы обдумывать, воспроизводить в памяти и всегда «иметь под рукой» принципы действия, по возможности сформулированные в виде кратких сентенций. В монашеской литературе этой потребности отвечают «Апофтегмы» и то, что называется «Kephalaia». «Апофтегмы» — это, как, впрочем, и апофтегмы мирских философов, яркие памятные изречения, произнесенные духовными учителями в конкретных обстоятельствах. «Kephalaia» («главное», «основное») — собрания сравнительно коротких сентенций, обычно подбираемых по сотне. Размышление о примерах и сентенциях, как и в мирской философии, должно быть постоянным. Эпикур и Эпиктет рекомендовали предаваться такому размышлению днем и ночью. Дорофей из Газы тоже советует непрестанно размышлять, чтобы в нужный момент иметь наготове принципы действия; тогда человек сможет «использовать во благо всякое событие», т. е. всегда будет знать, что надлежит делать .

Внимание к самому себе претворяется в господство над собой, в строгий самоконтроль, что может быть достигнуто только благодаря навыку и постоянной аскетической практике, призванной обеспечить победу разума над страстями, вплоть до полного их искоренения. Тут надо пустить в ход весь арсенал средств, излечивающих от страстей. Путь к полному освобождению от них (apatheia) проходит через отрешение (aprospatheia) от внешних объектов, т. е. через последовательное устранение желаний, направленных на безразличные вещи. Вслед за стоиком Эпиктетом и платоником Плутархом, написавшим трактаты, где рекомендуется упражняться, чтобы побороть в себе любопытство и болтливость, Дорофей из Газы советует сперва приучаться преодолевать мелкие пороки — пустое любопытство, празднословие — и так постепенно готовить себя к бóльшим жертвам . Благодаря подобным упражнениям индивидуальная, эгоистическая воля, которая ищет удовлетворения во внешних объектах, будет мало-помалу преодолена:

Таким образом он в конце концов достигнет состояния, когда у него не будет больше собственной воли, и, что бы с ним ни случилось, это его удовольствует, как если бы исходило это от него самого.

Не имеющий собственной воли всегда делает то, чего он хочет; все происходящее его удовлетворяет, и он постоянно вершит над собой свою волю, ибо он не желает того, чтобы вещи были такими, как он желает, но желает, чтобы они были такими, каковы они суть

Здесь мы слышим отголосок знаменитой восьмой сентенции из «Руководства» Эпиктета:

Не стремись к тому, чтобы происходящее происходило так, как ты того желаешь, но желай, чтобы происходящее происходило так, как оно происходит, и ты будешь счастлив.

Итак, монах, подобно стоику, принимает каждое мгновение таким, каково оно есть.

Следуя другому совету традиционной философии , начинающие должны стараться одолеть ту или иную страсть, например сластолюбие, с помощью противоположной страсти, к примеру беспокойства о добром имени, прежде чем они будут способны победить эту страсть непосредственно, проявив противоположную ей добродетель .

На Евагрия Понтийского, ученика Григория Назианзина, оказали влияние скорее платонические и неоплатонические понятия. Так, чтобы определить состояние добродетели, он прибегает к платоновскому делению души на три части:

Разумная душа действует согласно природе, когда ее вожделеющее (epithymētikon) начало желает добродетели, яростное (thymikon) начало воюет за добродетель, а разумное (logistikon) достигает созерцания сущего .

Аскеза тоже нередко мыслится в платоническом духе, как разделение тела и души, составляющее предварительное условие вúдения Бога. Эта тема появляется уже у Климента Александрийского, для которого «истинное благочестие пред Богом — в том, чтобы бесповоротно отрешиться от тела и его страстей; наверное, поэтому Сократ справедливо называет философию «приуготовлением себя к смерти»» . Ибо для того, чтобы быть в состоянии познать подлинную реальность, надо отвлечься от чувственных восприятии. Григорий Назианзин укоряет захворавшего друга, который ропщет на свое страдание, как будто оно непреодолимо, и так его увещевает:

Напротив, в страдании ты должен философствовать ; это самое подходящее время очистить свой разум, уяснить, что ты выше связующих тебя уз , усмотреть в недуге своем как бы «научение», побуждающее делать то, что для тебя благотворно, — презирать тело и все телесное, преходящее, обреченное на гибель, все, что приводит в смятение, дабы ты мог всецело принадлежать высшему началу превращая эту дольнюю жизнь, как говорит Платон, в приуготовление себя к смерти и тем самым освобождая свою душу, насколько возможно, то ли от тела (sōma), то ли от гробницы (sēma), если опять воспользоваться словами Платона. Когда ты будешь философствовать таким образом ты и многих других научишь философствовать в страдании.

Что касается ученика Григория, Евагрия Понтийского, то он вновь затрагивает эту тему и тоже явно опирается на неоплатонические понятия:

Отделять тело от души подвластно лишь Тому, кто их соединил; но отделять душу от тела подвластно тому, кто стремится к добродетели. Ибо Отцы наши называют анахорезой приуготовление себя к смерти и бегство от тела .

Порфирий писал:

То, что связала природа, она же и разъединяет. Но что связала душа, разлучает сама душа. Природа связала тело с душою, душа сама связала себя с телом; поэтому природа отрешает тело от души, но душа сама отрешается от тела .

Таким образом, Порфирий противопоставлял естественную связь тела с душой, оживотворяющей его, той аффективной связи, которая соединяет душу с телом и может быть столь тесной, что душа отождествляет себя с телом и печется лишь об удовлетворении тела. По Евагрию, смерть, в которой упражняется монах-философ, есть полное искоренение страстей, связывающих душу с телом; цель такого упражнения — достичь совершенного отчуждения от тела, что и обеспечивается бесстрастием (apatheia).

Христианство и античная философия

Если христиане стали использовать греческое слово philosophia для обозначения совершенной христианской жизни — монашества, то произошло это потому, что слово philosophia обозначало именно образ жизни, так что, заимствуя слово, «христианские философы» неизбежно вводили в христианство формы практики и понятия, унаследованные от мирской философии. И это неудивительно: мирская философская жизнь и жизнь монашеская, в сущности, имели между собой много общего. Конечно, античный философ не удаляется ни в пустыню, ни в тихую обитель; наоборот, он живет среди людей и порой даже занимается государственной деятельностью. Но если это истинный философ, то он непременно должен был переродиться и тем оправдать звание философа, он сделал жизненный выбор, который обязывает его полностью изменить свое существование в мире и который в известном смысле отделяет его от мира. Он вступает в некое сообщество, подчиняется руководству духовного учителя, в чьем лице он станет чтить основателя школы; возможно, ему предстоит участвовать в общих трапезах с другими членами школы; он будет исследовать свою совесть, может быть, даже исповедоваться в своих провинностях, как это, по-видимому, было заведено в эпикурейской школе; вести аскетическую жизнь, отказавшись от всякого комфорта и всякой роскоши, если он киник; соблюдать вегетарианский режим питания, если он принадлежит к пифагорейской школе; а если он неоплатоник, он посвятит себя созерцанию и будет стремиться к мистическому слиянию с Богом.

Христианство — это, бесспорно, определенный образ жизни. Поэтому тот факт, что оно было представлено как философия, не заключает в себе никакой проблемы. Однако при этом христианство усвоило некоторые ценности и формы практики, характерные для античной философии. Законно ли такое заимствование? Отвечала ли такая эволюция изначальному духу христианства? На этот сложный вопрос мы едва ли можем дать решительный и исчерпывающий ответ, потому что прежде мы должны были бы строго определить, что такое первоначальное христианство, а это не входит в нашу компетенцию и не соответствует теме настоящей книги. Мы только хотели бы сделать несколько замечаний, которые представляются нам существенными.

Прежде всего, и это самое важное, не надо забывать, что если христианство заимствовало из античной философии известные духовные упражнения, то оно включило их в более широкий комплекс специфически христианских форм практики. Монашеская жизнь всегда предполагает содействие божественной благодати и требует обязательного самоуничижения, которое часто выражается положениями тела, символизирующими покорность и вину, как, например, повержение ниц перед другими монахами. Отказ от собственной воли реализуется в беспрекословном исполнении распоряжений настоятеля. Приуготовление себя к смерти связывается с памятью о смерти Христа, аскеза понимается как сопричастность Страстям Господним. В каждом человеке монах видит Христа: «Ты не стыдишься злобиться и раздраженно говорить с братом твоим! Так, значит, неведомо тебе, что он — Христос и что ты причиняешь боль самому Христу?»

Далее, «христианские философы» стремились дать мирским философским темам христианскую интерпретацию, пытаясь создать впечатление, что рекомендованные ими упражнения поощрялись уже в Ветхом и Новом Завете. Если, например, во «Второзаконии» употреблено выражение «обращайте внимание», то Василий Кесарийский заключает отсюда, что эта библейская книга советует философское упражнение «внимания к самому себе». Внимание к самому себе будет названо также «охранением сердца», поскольку в книге Притч сказано: «Больше всего хранимого храни сердце твое» . Если во Втором Послании к Коринфянам содержится призыв «Испытывайте самих себя», то в этом усмотрят побуждение к исследованию совести , а слова из Первого Послания к Коринфянам «Я каждый день умираю» будут истолкованы как пример приуготовления себя к смерти . Однако совершенно очевидно, что эти ссылки на Священное Писание сути дела не меняют: «христианские философы» описывают, как мы убедились, духовные упражнения, о которых они говорят, используя термины и понятия мирской философии. Ссылки на библейские тексты часто основаны лишь на аллегорическом толковании, состоящем в конечном итоге в том, чтобы придавать текстам желаемый смысл, не считаясь с намерениями автора. Впрочем, подобный способ интерпретации античных текстов применяют и многие современные философы. Как бы то ни было, именно такой прием позволил отцам церкви, к примеру, истолковать евангельские выражения «Царствие Небесное» и «Царствие Божие» как обозначение частей философии. Это можно видеть в первых строках «Практического трактата» Евагрия Понтийского, который начинается словами:

Христианство есть учение Спасителя нашего Христа; оно включает практику, физику и теологию .

Мы узнаем здесь три части философии, развиваемой в платоновской школе по крайней мере со времен Плутарха; изучаемые в таком порядке, они соответствовали трем этапам духовного прогресса. Поэтому нельзя не удивляться, когда читаешь, что Христос предложил практику, физику, теологию. Мы могли бы согласиться разве лишь с тем, что в моральных заповедях и учениях о конце света и о Боге можно распознать эти три части философии.

Но еще больше удивляешься, когда Евагрий определяет три части философии точнее. Оказывается, физика для него — это Царствие Небесное, а теология — Царствие Божие . Как ни странно, мы находим здесь евангельское понятие царствования Божия, обозначенное двумя синонимическими выражениями: «Царствие Небесное» и «Царствие Божие». Понятие это существовало еще в иудаизме, где оно означало будущее царствование Бога и Закона над всеми народами земли. По учению Христа, Царствие является не только грядущим — оно внутри нас, ибо утверждается согласно духу, а не букве, через обращение, покаяние, любовь к ближнему, исполнение воли Божией. Поэтому отождествлять понятия Царствия Божия и Царствия Небесного с частями философии — физикой и теологией — значит вкладывать в них совершенно неожиданный смысл. Впрочем, Евагрий разделяет евангельские понятия Царствия Небесного и Царствия Божия под влиянием Оригена. Царствие Небесное и Царствие Божие становятся двумя состояниями души, или двумя ступенями духовного прогресса. После практики, предварительного очищения, без которого нельзя добиться бесстрастия (apatheia), подвизающийся может приступить к физике, созерцанию «природ» (physeis), т. е. сотворенных Богом сущих, видимых или незримых. Он созерцает их именно в качестве «сотворенных» — в их отношении к Богу. Созерцание это укрепляет в бесстрастии. Это то, что Евагрий именует «Царствием Небесным». Продвигаясь дальше, достигают «Царствия Божия», т. е. созерцания Бога и тайны Троицы. Это ступень теологии. Такое истолкование слов «Царствие Небесное» и «Царствие Божие» принадлежит не одному Евагрию. Обозначившееся уже у Климента Александрийского и Оригена, оно встречается и у многих позднейших авторов .

В первые годы после своего обращения Августин Гиппонский сопоставил, в книге «Об истинной религии», платонизм и христианство. На его взгляд, сущность платонических учений и сущность учений христианских частично совпадают. Платоническая логика учит нас, что чувственные образы заполонили нашу душу заблуждениями и ложными мнениями, так что надо исцелить ее от этого недуга, затем чтобы ей могла открыться божественная реальность. Физика показывает, что все рождается, гибнет и преходит, обретая существование только благодаря подлинному бытию — Богу, создателю мира. Значит, отвратившись от чувственных вещей, душа сможет остановить свой взор на неизменной Форме, дающей форму всему, и на Красоте, «всегда одинаковой и тождественной себе самой, не разделяемой пространством и неподвластной времени». Этика открывает нам, что только разумная и мыслящая душа способна наслаждаться созерцанием вечности Бога, получая через это созерцание жизнь вечную . Такова, по Августину, сущность платонизма, такова же, полагает он, и сущность христианства; в подтверждение Августин приводит некоторые места из Нового Завета, где противопоставляются зримый и незримый мир, плоть и дух. Но в чем же тогда различие между христианством и философией платонизма? Для Августина различие в том, что платонизм не смог обратить народ, не смог отвратить его от земных благ и нацелить на блага духовные, тогда как с пришествием Христа люди разных слоев общества избрали такой образ жизни, и свершилось подлинное преображение человечества. Если бы ожил Платон, он сказал бы: «Вот что я не отважился проповедовать толпе». Если души, «ослепленные телесной нечистотою», смогли «без помощи философских рассуждений» «вернуться к самим себе и устремить взор на свою отчизну», то лишь потому, что Бог, воплотившись, принизил до человеческого тела могущество божественного Разума . С этой точки зрения, христианство имеет то же содержание, что и платонизм: речь идет о том, чтобы отвратиться от чувственного мира и созерцать Бога и духовную реальность, но только христианство сумело убедить народные массы принять такой образ жизни. Ницше вполне мог бы опереться на Августина, чтобы обосновать свою формулировку: «Христианство — это платонизм для «народа»» .

Итак, надо признать, что определенные ценности, которые для христианства были второстепенными, если только они вообще для него существовали, под влиянием античной философии выдвинулись на первый план. Евангельскую идею наступления Царствия Божия оттеснил философский идеал соединения с Богом, уподобления Богу, достигаемого аскезой и созерцанием. Христианская жизнь оказывается порой не столько жизнью человека, сколько жизнью души; она становится жизнью, подчиненной разуму, как и у мирских философов, а точнее — жизнью, подчиненной Духу, как у платоников: такая жизнь требует отрешиться от тела, чтобы обратиться к умопостигаемой, трансцендентной реальности и, насколько это возможно, достигнуть ее в мистическом переживании. Во всяком случае, внимание к себе, стремление к бесстрастию, к душевному миру, к отсутствию забот и в особенности отчуждение от тела стали основными целями духовной жизни. Дорофей из Газы решительно утверждает, что ради сохранения мира в душе надо, если потребуется, отказаться от любого задуманного дела . Эта духовность, преломившая в себе образ жизни античных философских школ, определила христианский образ жизни средневековья и Нового времени.

ПРИМЕЧАНИЯ

Цель лекции: ознакомить студента со спецификой философской мысли средневековья

Средневековая философия охватывает следующие века: от III — начала V вв. н.э. до XIV-XV вв. н.э.

Выделяют три периода средневековой философии:

• Гностицизм 1- 3 в. н.э. Ранняя эпоха патристики. На этом этапе еще не установился христианский монизм.
• Патристика к. 4 — 9 вв. н.э. На этом этапе создаются догматы христианской веры, последовательно отстаивается и защищается христианство. Происходит постепенное подчинение философии теологии, в отдельных случаях философия в принципе отрицается
• Схоластика 9-15 вв. н.э. Философия подчинена теологии. Философия используется в целях теологии и христианского учения.

Главная характеристика христианской философии — это теоцентризм (перевод. тео — бог, божественный). Предметом философского знания является Бог. Бог является центральной категорией во всех разделах философии — онтологии, гносеологии, этики, и даже социальной философии, как мы с вами убедимся. Основная онтологическая идея средневековой философии — идея о сотворении мира богом, основная идея христианской гносеологии — идея божественного откровения как непререкаемого источника знания.

Христианство зародилось в I в. н.э.. Однако серьезное формирование христианской философии как главного идеологического и философского учения происходит с начала периода патристики. В самом начале зарождения христианского учения происходила серьезная борьба между христианством и конкурирующими идеологическими, философскими и религиозными учениями античного Рима, многие из которых были политеистичны.

Одним из предшествовавших христианской философии течений был гностицизм. Сторонники гностицизма были нацелены на то, чтобы познать свою веру. Расцвет гностицизма приходится примерно на 2 в. н.э. Основная характеристика данного течения — это религиозно-философский синкретизм. Гностицизм исходил из религиозных воззрений востока. Гностицизм объединяет учения неоплатонистов, неопифагорейцев, Платона. Вместо материально-чувственного космоса возник опыт личностного абсолюта, т.е. персонализм. В основе гностицизма лежит мистическое учение о знании, которое открывается путем божественного откровения и открывает человеку путь к спасению. Похожую идею потом заимствовали в христианстве.

Онтология. Основой бытия является непознаваемая сущность -первоначало. Эта сущность проявляет себя в эманациях — эона х (это идеальное начало мира). Эонам противопоставляется материя, основой которой является демиург. Демиург лишен божественного начала, а следовательно материя грешна и отягощена злом. Отсюда выходит и главный этический принцип гностицизма — подавить все телесное, искупление греха и стремление вырваться из материального греховного мира. Как, мы видим, это совпадает с этической установкой неоплатонизма, которая предполагала аскетизм как средство постижения божественного принципа.

Основным идеологом гностицизма был Валентин. Валентин разработал учение о Софии, которое можно рассматривать как попытку объединения христианства и язычества. Валентин рассматривал бытие как Плерому. Плерома есть эманация Софии, которая излучает различные мифологические существа, в том числе христианского Бога. Плерома состоит из 28 эонов, божественных сущностей. София — также является одним из эонов. София была низвергнута с пантеона богов, так как захотела встречи с Творцом мира, и изгнана из Плеромы. Слезы Софии сотворили наш материальный мир.

Гностицизм исходит из дуализма, источник которого является персидское философское течение — зороостризм. Мир — это есть поле борьбы добра и зла, материи и бога. Зороостризм выделяет таким образом два онтологических начала, которые находятся в состоянии диалектического противоречия между собой.

Одной из центральных проблем гностицизма была проблема теодеции — это проблема познаваемости и оправдания существования Бога (другими словами предполагалось ответить на вопрос «Зачем есть Бог?»). Гностицизм выделял Бога -творца и Бога-искусителя (Демиург).

Гносеология.Познание Бога невозможно рациональным способом. И это было основной гносеологической характеристикой гностицизма, которая потом перешла в христианскую философию. Бог познается за счет религиозной интуиции или мысленного экстаза. Такой метод познания также перекликается с идеями неоплатонистов.

Основной гносеологической характеристикой гностицизма является дуализм. Однако это положение противоречит монотеистической установке христианства и, следовательно, с гностицизмом стали вести борьбу.

Во 2 в н.э. появилось учение апологетов христианства. Апологеты были защитниками христианства. С апологетами связаны первые именно философские идеи христианства.

Основные представители: Юстиан Мартин, Квинт Секстилий, Ориген, Арий, Афанасий. Философы христианства боролись с язычеством и призывали защищать христианство. Они выступали и против философии и рационального способа познания. Разум ведет к ереси, как они считали. Так как между разумом и верой нет никаких точек соприкосновения, то разум противостоит божественному откровению. Бог только может открыть истину. Таким образом, философия подчинилась теологии.

Ориген, Арий и Афанасий разрабатывали вопрос сущности Христа и Бога. Ориген считал, что Христос — это соединение божественной сущности и человеческой. Вопрос сущности божественной троицы являлся центральным местом для христианской полемики. Вся проблема заключалась в том, что при систематизации христианское учение наткнулось на противоречие, которое необходимо было разрешить. Христианство — это монотеистическая религия, но в ней признается наличие трех божественных сущностей — Бога отца, Бога Сына и Святого Духа. Соответственно необходимо было установить такие взаимоотношения между этими сущностями, чтобы не перейти к политеизму и остаться на позициях монотеизма. Другим камнем преткновения является вопрос о сущности Христа. Христос Бог, но в то же время сошел на землю, был распят и умер. А как Бог может умереть? Эти и многие другие вопросы пытались разрешить первые христианские теологи.

Арий писал, что Христос не имеет божественной сущности, но создан по образу и подобию Бога, но он не Бог. Афанасий, считал, что бог отец и бог сын имеют одну божественную сущность.

В 325г. был создан Никейский Собор, где победил Афанасий и его взгляды.

В более поздний период (конец IV — начало V н.э.) появляется литература отцов церкви. Она называется патристикой.

Патристика

Патристика — это первый этап формирования христианского учения. Период патристики характеризуется отвержением и свержением основных постулатов античной философии. Период патристики можно разделить на два этапа:

• (до 325 г н.э.) Формирование основных христианских догматов и сильной единой церкви как социального института. Это период заканчивается Никейским Собором.
• Начинается с творчества Августина

Основные характеристики патристики

• Сближение философии с религией
• Отрицание античной философии. Все истинное исходит только от божественного откровения
• Философия воспринимается как инструмент познания Бога
• Герменевтика как способ познания истины

Августин Аврелий (конец IV — начало V н.э.).

Его основное произведение — «О граде божьем». Это сочетание христианской идеологии и древних доктрин, в первую очередь платонизма и неоплатонизма.

Онтология. Учение о бытии связано с идеей креационизма, в соответствии с которой наш мир был сотворен Богом. Бог центр философского мышления. Философия Августина теоцентрична. Бог — это единое начало мира. Главной характеристикой христианской философии является признание персонифицированного Бога и персонофицированного начала мира. Бог рассматривается как первичная субстанция и причина всего сущего. Все, что существует, существует благодаря Богу. Актом божественной воли Бог сотворил мир и может изменить этот мир. При этом Бог не на долю секунды не оставляет свой контроль и надзор над миром. Все, что происходит в мире, происходит по Воли Бога. Следовательно, Августин исходит из божественного детерминизма в онтологической проблематике. Августин постулирует концепцию экземпляризма. (лат., перевод. экземпляр — образец, модель). Экземпляризм Августина предполагал, что Бог обладал некими идеями, как эйдосы Платона. В соответствии с этими идеями Бог создал мир. Некоторые вещи, которые создал Бог, полностью совпадают со своим эйдосом, а некоторые незакончены и их становление должно произойти на земле. Мир не имеет значения, если не было бы Бога. Мир рассматривается как творение и как отблеск божественной сущности, воплощенной в материальной субстанции. Философия Августина противостоит натурофилософии. Августин выделял Бога как истинное бытие и реальный мир как божественную идею, воплощенную в материи.

Учение о душе. Душа в философии Августина понимается спиритуалистически, как идеи Платона. Душа не содержит никакой материальной субстанции. Душа бессмертна и совершенна. Причина совершенства души — это Бог, так как душа человека дарована ему Богом. Душа является первообразом Бога и поэтому человеку надо подавлять телесное, чтобы душа и ее стремления превосходили все в человеке.

Основной способностью души является — воля, не разум. Волюнтаризм является специфической чертой философии Августина. Воля — это активная этическая категория, присущая душе. Сущность души — это воля. Другие способности души — это мышление и память. Человек обладает свободой поступков, однако, все, в конечном итоге в поступках человека также воплощается воля в Бога, что фактически подтверждает детерминизм учения Августина.

Таким образом Августин провозгласил первенство веры над разумом. Августин считал, что человеческий разум слаб. Истоком этого является грехопадение Евы и Адама.

Учение о времени. В онтологии Августин наткнулся на дуалистическое противоречие. Бог в учении Августина вечен и неизменен, Бог есть причина себя самого. Однако единичные вещи погибают и исчезают. Для разрешения этого противоречия Августин взялся за изучение времени. Время, по мнению Августина, — это мера движения и изменения всех вещей. Время появилось с сотворением мира. До сотворения мира времени не было. Эту меру движения ввел Бог. Августин соотносит время со способностью нашей памяти и человеческим мышлением. Настоящее Августин соотносил со способностью мышления к созерцанию, прошлое с памятью, а будущее Августин увязывал с надеждой. И прошлое, и настоящее, и будущее находятся в нашей памяти. Единство прошлого, настоящего и будущего находятся в Боге. Бог абсолютная персонофицированная субстанция, которая сводит воедино настоящее, прошлое, будущее.

Таким образом, Августин критикует идею Аристотеля, который увязывает время с движением небесных тел.

Гносеология.Главной гносеологической категорией также является Бог. Бог — есть предмет познания. Бог есть и причина познания. Бог вносит свет в человеческий дух. Августин отрицал чувственное познание — сенсуализм. Познание и истина кроется в человеческой душе. Душа и сознание человека они неизменны в окружающем мире. Истина заложена Богом в человека. Творцом всех идей является Бог. Человек может понять божественную идею, но не создать ее. Истину о Боге можно познать только верой. Вера соотносится с волей, но не с разумом. Августин отрицает научное познание, где разум — критерий истины. Таким образом, имеем первенство веры над разумом. Истину человек может познать только верой, а церковь есть единственный источник веры.

Социально-политическое учение. Августин говорит, что неравенство есть на Земле. Но перед Богом все равны. Августин указывает на единство исторического развития и божественной истории. На земле идет бой двух царств — божественного и земного. В историческом процессе воплощается война этих двух миров. История — это божественное проведение. Божий град — это те, кто своим смирением, покаянием достигли и заслужили спасение. Следовательно, человек должен жить в смирении и покаянии. Земной град — это град остальных смертных грешных людей. Церковь на земле есть единственный источник истины. Она объединяет праведных людей. Церковь — воплощение Града Божьего на Земле. Вне церкви — нет спасения. Государство также должно служить церкви, т.е. идея теократического государства.

При всей своей фантастичности (нелепо было бы ждать от мыслителя V в. научного, рационального анализа развития общества) философия истории Августина была огромным творческим достижением своего времени. Он понимал развитие цивилизации не как бессмысленное топтание на месте, а как закономерный направленный процесс. Этот процесс имеет свое начало (сотворение богом человека), смысл (победа христианства во всемирном масштабе) и завершение (Страшный суд и отделение грешников от праведников). Тем самым учение Августина начинает готовить почву для научной теории общественного прогресса, которая была всесторонне обоснована в XVIII-XIX вв. Несмотря на внутреннюю противоречивость и даже фантастичность, теория Августина внесла большой вклад в развитие социальной философии и философии истории. Августин был первый, кто внес принцип диалектики в исторический процесс. История стала восприниматься через принцип развития, которая когда-то началась и к чему-то идет. Принцип диалектического понимания истории будет основным при построении социальной философии нового времени и философии марксизма.

Схоластика (9-15 вв.)

Во времена средневековья философия преподавалась только в церковных школах. Само слово «схоластика» означает «школа». С схоластикой связан зрелый этап средневековой философии. Энгельс следующим образом охарактеризовал этап схоластики в истории философии1Большая советская энциклопедия, т.5 : » Средневековая философия развивается на совершенно примитивной основе… Она разрушила всю античную культуру, чтобы начать заново. Догматы церкви понимались аксиоматически..».

В период схоластики происходит подчинение философии богословию. Задача философии сводится к тому, чтобы обосновать догматы христианской веры. Единственным предметом изучения философии стала божественная сущность. В схоластике вводится принцип абсолютной истины, который предполагал исключение всякого различия между наукой и философией. Если же научные открытия противостояли христианскому учению, то они не подлежали распространению или обсуждению, решением церкви могло быть низвергнуто любое научное открытие.

Представители схоластики были последователями патристики. Но схоластика ставила перед собой другие задачи. Если последователи патристики занимались разработкой христианского учения, формированием христианских догм, то схоласты занимались разъяснением этих догм и систематизацией христианского учения.

Из этого вытекают три цели, которые преследовали схоласты:

• с помощью разума глубже проникнуть в истины веры и сделать их более понятными для человека;
• придать религиозным идеям более упорядоченную форму при помощи философских методов рассуждения;
• на основе философских аргументов опровергать критику догматов христианского вероучения.

В рассуждениях схоластов сформировался своеобразный религиозно-мистический вариант диалектики: из сопоставления различных мнений («за» и «против») делались выводы, подтверждавшие правоту христианства. Религиозные мыслители эпохи схоластики считали, что искать истину не надо- она уже дана в божественном откровении. Ее надо только систематизировать, изложить посредством разума, т. е. философии.

В схоластике стал складываться следующий тип научного знания, противопоставленный античной науке. В античности мыслители занимались созерцанием окружающего мира и осмыслением и систематизацией полученных знаний. Главным методом познания было наблюдение. В эпоху средневековья вообще не ставился вопрос о необходимости ставить эксперимент. Считалось, что задачей познания является не познание окружающего мира, но познание священного писания как божественного откровения. Основной способ познания — это герменевтика. В Эпоху Возрождения научная мысль вернется к необходимости познать окружающий мир, но основным способом познания станет эксперимент.

Схоластическое учение исходило из того, что выводились определенные доводы за и против, из которых выводились суждения для подтверждения христианской идеологии. Такие суждения носили силлогический характер, из них исчезла глубина мысли и высокая культура мышления, которая была у античных философов.

Основными проблемами, разрешаемыми в схоластике, были

• Спор об универсалиях
• Существование и доказательство Бога
• Истина веры или истина разума

Основным идеологом схоластики является теолог Фома Аквинский.