Автобиографические записи шамординской монахини Амвросии (в миру Александры Дмитриевны Оберучевой).
Монахиня Амвросия родилась в 1870 году, отошла ко Господу в 1944 году. Книга составлена по ее дневникам, которые она вела всю жизнь и отобрала, привела в порядок, дополнила по просьбе близких незадолго до кончины.
Ее память живо сохранила подробности семейного, усадебного уклада, студенческого времени в столице, службы земского доктора в глубинке, монашества в обители и (вынужденно) в миру. Здесь же — страницы, посвященные работе врача в полевых лазаретах Первой мировой войны или в холерных и тифозных бараках ГПУ: страшные по сути — и спокойные в своей правдивости.
Пережив Первую мировую войну, революцию, войну гражданскую, арест и ссылки, мать Амвросия сохранила и преумножила крепкую веру, любовь к Богу и людям, мужество и верность своим идеалам. Будучи достойной ученицей последних оптинских старцев, она воплотила в жизни их заветы и наставления, являя собой светлый пример для своих современников и христиан последующих поколений.
Материалы 1 — 20 из 43
Начало | Пред. | 1 2 3 | След. | Конец
Я шел по широкому полю, один.
И вдруг мне почудились легкие, осторожные шаги за моей спиною… Кто-то шел по моему следу.
Я оглянулся — и увидал маленькую, сгорбленную старушку, всю закутанную в серые лохмотья. Лицо старушки одно виднелось из-под них: желтое, морщинистое, востроносое, беззубое лицо.
Я подошел к ней… Она остановилась.
— Кто ты? Чего тебе нужно? Ты нищая? Ждешь милостыни?
Старушка не отвечала. Я наклонился к ней и заметил, что оба глаза у ней были застланы полупрозрачной, беловатой перепонкой, или плевой, какая бывает у иных птиц: они защищают ею свои глаза от слишком яркого света.
Но у старушки та плева не двигалась и не открывала зениц… из чего я заключил, что она слепая.
— Хочешь милостыни? — повторил я свой вопрос. — Зачем ты идешь за мною? — Но старушка по-прежнему не отвечала, а только съежилась чуть-чуть.
Я отвернулся от нее и пошел своей дорогой.
И вот опять слышу я за собою те же легкие, мерные, словно крадущиеся шаги.
«Опять эта женщина! — подумалось мне. — Что она ко мне пристала? — Но я тут же мысленно прибавил: — Вероятно, она сослепу сбилась с дороги, идет теперь по слуху за моими шагами, чтобы вместе со мною выйти в жилое место. Да, да; это так».
Но странное беспокойство понемногу овладело моими мыслями: мне начало казаться, что старушка не идет только за мною, но что она направляет меня, что она меня толкает то направо, то налево, и что я невольно повинуюсь ей.
128
«Ах! — думаю я… — эта старуха — моя судьба. Та судьба, от которой не уйти человеку!»
«Не уйти! не уйти! Что за сумасшествие?.. Надо попытаться». И я бросаюсь в сторону, по другому направлению.
Я иду проворно… Но легкие шаги по-прежнему шелестят за мною, близко, близко… И впереди опять темнеет яма.
Я опять поворачиваю в другую сторону… И опять тот же шелест сзади и то же грозное пятно впереди.
И куда я ни мечусь, как заяц на угонках… всё то же, то же!
«Стой! — думаю я. — Обману ж я ее! Не пойду я никуда!» — и я мгновенно сажусь на землю.
Старуха стоит позади, в двух шагах от меня. Я ее не слышу, но я чувствую, что она тут.
И вдруг я вижу: то пятно, что чернело вдали, плывет, ползет само ко мне!
Боже! Я оглядываюсь назад… Старуха смотрит прямо на меня — и беззубый рот скривлен усмешкой…
— Не уйдешь!
Рассказ о жизненном пути истинной невесты Христовой, подвижницы и исповедницы, монахини Шамординского монастыря матушки Амвросии (Оберучевой).
Искренность, духовная светлость и чистота души матушки пронизывает повествование, начинающееся в годы благоденствия Российской империи, проходящее через годы бунтов, революций, страшных гонений на православие и завершающееся предвоенным временем.
Преданная дочь, врач, монахиня, старица — вот путь матушки Амвросии, который она прошла под руководством оптинских старцев Анатолия и Никона. Особенно ценны подробные записи матушки духовных наставлений и бесед, которые проводили оптинские старцы с монашествующими во время гонений.
По своему жанру это книга воспоминаний. Но ее нельзя было бы охарактеризовать коротко, обращая внимание лишь на какую-то одну, главную, сторону жизни мемуариста, например: «Воспоминания земского врача» или «Записки монахини». Это — «Очерки из многолетней жизни одной старушки, которую не по заслугам Господь не оставлял Своею милостью и которая считала себя счастливой всегда, даже среди самых тяжелых страданий».
Читая эту книгу, мы постепенно знакомимся даже не с событиями чьей-то жизни, а с основополагающими, глубинными понятиями христианства, или — с простыми, ясными, чистыми, естественными человеческими чувствами, давно потерянными или никогда не испытанными нами, людьми ХХ века, времени разрушительной силы.
Матушка всей своей жизнью доказала, что если всецело посвятить себя Богу и ближнему, то воистину возможно человеку исполнить первую и вторую заповеди, достигнуть еще в этой жизни совершенной любви Христовой и стяжать милость Божию.
Последнее письмо монахини Амвросии (Оберучевой): «Странная моя жизнь! К чему все это ведется? Видно, воля Божия. Да будет воля Божия во всем. Только с благоговейным трепетом ожидаю, что будет дальше. Все так удивительно сотворяется… Как бы исполнить волю Божию, чтобы не нарушить своим вмешательством».
Исполнитель: Е. Г. Харитонова
Издательство: Издание Новоспасского ставропигиального мужского монастыря
Год выпуска: 2008
Время звучания: 22:52:01
Монахиня Амвросия (Оберучева). «История одной старушки»
Есть такое распространенное в современной духовной литературе выражение: кончилась жизнь — началось житие. Между тем граница, как будто неизбежно возникающая от столкновения двух похожих слов: жизнь, житие, — прочерчивается совсем не всегда, совсем не во всех святых судьбах. В судьбе матушки Амвросии (Оберучевой, 1870–1944) не сто’ит, кажется, отделять путь в миру от пути иноческого, существование на свободе от скитаний в ссылках, так как судьба ее обладает исключительной внутренней цельностью. Монашество ее было выстрадано всей предыдущей жизнью в миру, опыт страдания и сострадания, обретенный на свободе, помог выстоять в заключении. Матушка Амвросия, Александра Дмитриевна Оберучева, монахиня и врач, написала историю своей «многолетней жизни», для нее самой, конечно, только жизни, и, быть может, именно поэтому так велика надежда, что перед нами — самое настоящее житие. Книга составлена по ее дневникам, которые она вела всю жизнь и отобрала, привела в порядок, дополнила по просьбе близких незадолго до кончины.