История женского монастыря

Крестьяне деревни Коряковской «близ реки Немды преподобнаго отца Макария монастырь возградиша, в немже церковь и келии устроиша и игумена и братию собраша и довольство по возможному определиша». В сёлах Решме и Пурехе «монастыри тамошни жители богоносному Макарию соградиша» (8, с. 64). Пример основания крестьянами этих трёх малых обителей весьма характерен для начала XVII века, как и то, что они построены в честь побед местных жителей над отрядами полковника Лисовского, подступившего в 1609 году к Юрьевцу Поволскому.

В Ярославле Казанский монастырь был основан в 1610 году как благодарение горожан Богу за избавление города от нашествия поляков (4, с. 158–159). Он был поставлен на месте сгоревшего во время осады поляков в 1609 году старого монастыря. Курский Знаменский Богородицкий Рождественский монастырь был сооружён по обещанию жителей города, которые в 1612 году четыре месяца выдерживали осаду войск гетмана Жолкевского. В 1620 году в Воронеже жители сумели отстоять город и отразить набег литовцев и черкасов, а в память об избавлении от опасности был построен Алексеевский Акатов монастырь (1, с. 104).

Эти обители являлись прибежищем для раненых и увечных ветеранов сопротивления польско-литовским интервентам. Например, в Макарьевском Преображенском монастыре в селе Пурех, расположенном на вотчинных землях князя Дмитрия Михайловича Пожарского, было семь братских келий, а в слободке, устроенной под монастырём, – тринадцать бобыльских дворов.

Подобная форма благотворительности была вполне в духе русского средневекового монашества и достаточно широко практиковалась в первой половине XVII века. Она демонстрировала единение людей.

Победить Смуту только силой оружия или избранием новой правящей династии было невозможно. Требовалась огромная духовная, культурная работа по нравственному преображению общественных отношений. Все слои русского общества в первой половине XVII века искали такие формы социальной и политической жизни, которые были бы максимально совместимы с нравственными христианскими идеалами и предохранили народ и государство от повторения ужасов Смутного времени.

Новая династия Романовых сделала своим политическим знаменем идею приведения страны к порядку и благоденствию. Но обновление могло принимать различные формы и по-разному видеться из царского дворца и боярского терема, из приказной палаты и монастырской кельи, из посадской или крестьянской избы.

В начале XVII столетия Российское государство было сохранено не старинной родовой аристократией и не приказной бюрократией. Страна, народ и вера были спасены местными «мирами», важнейшим принципом которых являлось соборное начало. Однако правительство Романовых сделало ставку на административно-бюрократические структуры – приказные и воеводские. Именно под контроль воеводского правления в XVII веке были постепенно поставлены посадские и уездные «миры». Зародившись в XVI столетии как форма чрезвычайной власти на окраинах страны – в Поволжье и Сибири, – воеводское управление с 70–80-х годов XVI века периодически применялось и на основной территории государства из-за глубокого социально-политического кризиса, вызванного неудачной Ливонской войной. А в первые два десятилетия XVII века в условиях непрерывной вооружённой борьбы с иностранными интервентами, своими собственными «ворами», воеводы, как сильная военная власть, из окраинного политического института превратились в повсеместный, из чрезвычайного – в обыкновенный.

К середине XVII века Московское государство стало самодержавно-бюрократическим. Однако старинные традиции земского самоуправления не сразу подчинились новому социально-политическому порядку. На протяжении всего XVII столетия исследователи отмечают многочисленные факты борьбы между местными земскими «мирами» и воеводско-приказным правлением. Такая борьба велась и в культурно-идеологической сфере.

Кружок «боголюбцев» стремился к оцерковлению всех сторон жизни и быта мирян. Большинство его участников были нижегородцами по своему происхождению – это и протопоп Аввакум, и будущий Патриарх Никон, и Илларион, будущий епископ Рязанский, и Павел, будущий епископ Коломенский, и, наконец, Илларион, устроитель Флорищевой пустыни и будущий епископ Суздальский.

Таким образом, родина второго ополчения стала и родиной движения «ревнителей благочестия», которые на духовном поприще продолжили борьбу по преодолению Смуты.

«Боголюбцы» как представители низшего белого духовенства выступали против епископата, состоявшего из чёрного духовенства, и движение «ревнителей благочестия» получает в этой трактовке явственно атимонашескую окраску (5, с. 74–75, 87–88, 124–126). Но на практике было иначе. Среди сторонников «боголюбцев» за пределами Нижегородской земли было много настоятелей монастырей: Герасим из Богоявленского монастыря в Костроме, архимандриты Адриан, Иосиф и Тихон из крупных монастырей – Троицкого, Суздальского, Печерского, игуменья Марфа из Вязниковского монастыря.

Жизнь одного из зачинателей «боголюбческого» движения – Ивана Неронова была также связана с монастырём. Ведь он был уроженцем скита Святого Спаса на Лому в вологодских пределах, где крестьянская община мирян находилась под монашеским окормлением старца Игнатия. Затем он «немалое время» провёл в Троице-Сергиевой лавре в келье архимандрита Дионисия. А когда Иван Неронов по благословению Дионисия пришёл в Нижний Новгород, то он не расставался с книгой святителя Иоанна Златоуста «Маргарит» и постоянно читал нижегородцам проповеди, опираясь на поучения Златоуста. Характерной же чертой богословия святителя Иоанна Златоуста было как раз стремление распространить на все сферы общественной жизни – государство, городскую общину, семью – принципы монашеской этики. «Он был готов, – писал о Златоусте протоиерей Георгий Флоровский, – навязать всему миру суровую монашескую дисциплину нестяжания и послушания – ради блага и спасения всех людей. По его мнению, отдельные монастыри должны существовать лишь до времени, чтобы однажды весь мир стал подобен монастырю» (9, с. 278).

«Боголюбцы» не зазывали весь мир в монастырские стены, но и не были против монашества. По сути, Аввакум и остальные «ревнители благочестия» предлагали мирянам монашеский этический идеал, считая его достижимым и без принятия монашеского пострига. Но при таком подходе монастырь, выступавший в качестве наилучшей формы организации человеческого общежития, настолько властно притягивал к себе умы и души русских людей XVII столетия, что они основывали новые монастырские обители, и постригались в них сами, и своим детям заповедовали со временем вступать в монашество. Вот они – истоки «монашеского возрождения» России XVII века.

«Боголюбцы» вступали в конфликты с бюрократией как государственной, так и церковной. Идеальной альтернативой епархиальной бюрократии для лидеров «боголюбческого» движения могли выступать западнорусские церковные братства, построенные на началах соборности. Но гораздо ближе «боголюбцам» был пример малой монастырской общины, живущей по соборным принципам.

Когда в 40-е годы XVII века «боголюбцы» из нижегородских пределов устремились в Москву, к царскому двору, их взгляды оказались не по нутру представителям тогдашней «вертикали власти», поскольку под огонь критики «боголюбцев» попадали взяточничество, жестокость и безнравственный образ жизни воевод и их окружения. «Боголюбцы» надеялись с помощью верховной власти обуздать «неправды» стремительно развивавшегося в послесмутную эпоху государственно-бюрократического аппарата. Вместо опоры на бюрократию «боголюбцы» предлагали государству опираться на «мир», то есть на те структуры, которые в условиях развала и паралича государственного аппарата в начале XVII века и спасли Россию от Смуты.

Этой альтернативе так и не суждено было воплотиться в жизнь. С началом никоновских реформ в 50-е годы XVII века раскололся сам кружок «ревнителей благочестия», а затем, после поражения Никона в противостоянии с царём Алексеем Михайловичем, Российское государство повернуло на путь абсолютистской бюрократической монархии, воплотившейся через полвека в реформах Петра I.

Однако духовный подъём «монашеского возрождения», охвативший русское общество в XVII столетии, не прошёл бесследно. Этот дух хранился в Свято-Успенском Флорищевом монастыре, и полстолетия спустя, в середине XVIII века, вместе с монастырским чином был взят за образец в Саровской пустыни: «в Темниковском уезде имеется пустыня, в великих непроходимых лесах, именуемая Саровская… пребывающие в той обители монахи бельцы житие имеют воздержанное и крепкое, пищу и одежду общую, и более упражняются в трудах, между ими и сам строитель первенство во всяком имеет деле; чин весь монастырский взят из Форищевой пустыни, сущия в Гроховецком уезде» (2, с. 113).

Литература и источники

1. Акиньшин А. Н. Храмы Воронежа. Воронеж, 1994.

2. Анания Фёдоров. Историческое собрание о богоспасаемом граде Суждале // Временник Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете. Кн. 22. М., 1855. Отд. 2.

3. Георгиевский В. Т. Флорищева пустынь. Вязники, 1896.

5. Зеньковский С. А. Русское старообрядчество: духовные движения семнадцатого века. М., 1995.

6. Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. 6. М., 1996.

7. Орлов С. А. Флорищева пустынь. Н. Новгород, 2002.

8. Понырко Н. В. Обновление Макариева Желтоводского монастыря и новые люди XVII в. – ревнители благочестия // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. XLIII. Л., 1990.

9. Флоровский Г., протоиерей. Империя и пустыня. Антиномии христианской истории // Он же. Догмат и история. М., 1998.

Монастырь похож на таинственный город-крепость, за прочными стенами которого идет особая, непонятная мирянам жизнь. Здесь свои ценности, свой устав и распорядок дня; и в богато урашенных храмах, и в маленьких аскетических кельях непрестанно звучат молитвы ко Господу, Богородице и святым за очищение подвигнувшейся на особенный духовный труд души монаха и за весь мир. Уединенная обитель свидетельствует нам, что кроме скоротечной мирской жизни с ее обыденными интересами есть жизнь высокая, духовная, состоящая в приближении к Божеству. О содержании внутренней жизни современных православных женских монастырей, о проблемах и перспективах их развития читателям журнала «Ступени» рассказывает настоятельница Гродненского Рождества-Богородичного монастыря игумения Гавриила (Глухова), которая с девического возраста посвятила себя монашескому служению и уже много лет возглавляет одну из самых известных белорусских женских обителей.

Каждый монастырь—живая часть Тела Христова, основа нашей Православной Церкви. В каждом монастыре совершаются ежедневные молитвы о мире всего мира. Восстанавливать разрушенное, поднимать из руин и пепла святыни наших предков—эту миссию на нас возложил сегодня Господь. Он дает нам возможность проявить лучшие наши качества—доброту и милосердие.

Только при поверхностном взгляде можно не понять и не оценить всех трудностей возрождения современных обителей. Такой взгляд большей частью имеют миряне, которые с большой легкостью берутся судить и толковать о таких высоких предметах, как монашество и монастыри. Еще святитель Игнатий Брянчанинов писал: «Ныне некоторые разгоряченные верхогляды из светских берутся за поддержание монашества, не понимая, что оно—великая Божия тайна. Попытки таких людей лишь смешны и жалки. Они обличают их глубокое неведение и судеб Божиих, и дела Божия. Такие умницы и ревнители, что ни сделают, все ко вреду». Монастыри, конечно же, должны возрождать сами монашествующие. Только они могут полностью понять и оценить проблемы этого возрождения и что-то сделать реально.

Нисколько не умаляя значения благочестивых мирян в посильной помощи и поддержке восстановления монастырей, хочется все же отметить, а быть может, и упредить некоторых из них в присвоении монашествующим некоего «ореола эгоизма». Мол, монашествующие уходят в монастыри, при этом как бы прячутся от проблем и, спасая свои души, забывают, что в мире существует много нищих, голодных, нуждающихся. Об этом очень доступно и мудро говорит игумения Варвара (Трофимова), более 33 лет настоятельствующая в Пюхтицком Свято-Успенском женском ставропигиальном монастыре, которая сумела сохранить в своей обители монастырские традиции и монашеский устав монастырей дореволюционного периода. «Мы не отделяемся от мира, мы любим этот мир,—говорит матушка Варвара,—мы посвящаем себя каждому нуждающемуся в нас; сострадаем, помогаем. Мы молитвенники за весь мир, за его благополучие. Вышедшие из народа, мы остаемся его, пусть и малой, частью. Не было в истории нашего Отечества ни горестного, ни радостного события, которое иночество не разделило бы с ним». В подтверждение этого скажем, что монастырская ограда отделяет иночествующих лишь от мира греха, соблазнов и разврата. Проблемы мира, его горести и страдания—это горести и страдания монашествующих. Мы стараемся внести в решение этих проблем свою посильную лепту. Известно множество примеров того, как в Великую Отечественную войну монастыри жертвенно разделяли горести и беды народа. Так же радости и истинные достижения нашего общества—наша взаимная радости.

Необходимо сказать и о том, каким образом и в каком состоянии возвращались и по сей день возвращаются святые обители и храмы. Безболезненно возвращаются полуразрушенные монастыри или их руины. Получив полуразрушенный комплекс зданий монастыря, обитель при этом не имеет никаких дотаций и помощи от государства или епархий, которые сами находятся в стадии своего возрождения. Единственный и самый главный источник дохода—это добровольные пожертвования организаций или частных лиц. Да и пожертвования эти, как правило, бывают весьма незначительными. Поэтому, не имея возможности нанимать рабочих, насельницам часто приходится, помимо «единого на потребу», самим принимать самое непосредственное участие в возрождении и восстановлении обители. Большинство к этому относится вполне нормально, понимая, что исполняют послушание во славу Божию и во спасение своей души. Некоторые же покидают эту обитель и ищут другую, где, на их взгляд, существует более высокая духовная жизнь и где не надо, к примеру, носить кирпичи или месить раствор для стройки. Однако, не найдя и в новой обители искомого, они переходят с этого монастыря уже в другой, третий и т. д. О таких монашествующих, если их можно таковыми считать, обычно говорят как об иноках «шаталовой пустыни». Они, к сожалению, забывают, что в уставе любого монастыря РПЦ говорится о послушании как о первенствующем и необходимейшем требовании для желающего подвизаться в обители.

Женские монастыри Беларуси сегодня принимают самое активное участие в жизни Церкви, занимаясь духовным окормлением народа, образовательно-просветительской деятельностью и социальной работой. Монастыри оказывают посильную помощь людям, страдающим алкоголизмом, наркоманией, СПИДом. Очень часто приходится спасать людей, особенно молодежь, которую вовлекают к себе тоталитарные секты. Все это накладывает весомую ответственность на тех, кому Бог благословил не только жить и возрождать обители, но и своим скромным трудом приносить пользу и благо нашим ближним. Сестричества, образованные на базе женских монастырей, возрождают некогда утраченные плоды Любви, Милосердия и Сострадания. Они сохраняют древние традиции Православия Белой Руси. Многие современные монастыри пока еще не имеют своего храма и достаточного числа насельниц, но все же они возрождаются и с каждым годом, невзирая на внешние материальные и экономические трудности, все более самоотверженно служат Церкви Христовой и своему народу.

Святые отцы сравнивают монастыри с термометром. Если обитель начинает свое существование или возрождение, руководствуясь иноческими уставами, если иноки и инокини несут добросовестно свой монашеский крест, значит в этой обители нормальная духовная жизнь, монастырь способен передать духовный опыт и молитвенную энергию своих насельниц окружающим.

Игумения Гавриила (Глухова),
настоятельница Гродненского Ставропигиального
Свято-Рождества-Богородичного монастыря

Просмотрено: 0 раз.

В ря­де ре­ли­гий (хри­сти­ан­ст­во, буд­дизм и др.) ком­плекс бо­го­слу­жеб­ных, жи­лых и хо­зяйств. по­стро­ек, ис­поль­зуе­мый об­щи­ной мо­на­хов или мо­на­хинь.

Ис­то­рия и ус­трой­ст­во мо­на­сты­рей. Буд­дий­ские М., воз­ник­шие в Ин­дии в сер. 1-го тыс. до н. э., пер­во­на­чаль­но пред­став­ля­ли со­бой убе­жи­ща (час­то пеще­ры) стран­ст­вую­щих от­шель­ни­ков (см. в ст. Аш­ра­ма). Позд­нее буд­дий­ские М. по­яви­лись в Мьян­ме, Таи­лан­де (2–3 вв. н. э.), Вьет­на­ме, Ки­тае (4 в.), Ко­рее, Япо­нии (6–8 вв.), Ин­до­не­зии (7 в.). Буд­дий­ские М. бы­ли круп­ны­ми зем­ле­вла­дель­ца­ми, ак­тив­но уча­ст­во­вав­ши­ми в по­ли­тич. жиз­ни. В даль­ней­шем в свя­зи с уси­ле­ни­ем ин­ду­из­ма в Ин­дии, син­то­из­ма в Япо­нии, кон­фу­ци­ан­ст­ва в Ки­тае влия­ние и чис­ло буд­дий­ских М. в этих стра­нах силь­но со­кра­ти­лось (в Ин­дии с 6–7 вв., в Ки­тае с 9 в., в Япо­нии с 16 в., в Юго-Вост. Азии с 12–14 вв.). Вплоть до 20 в. буд­дий­ские М. (да­ца­ны) иг­ра­ли боль­шую роль в Ти­бе­те, Мон­го­лии, Бу­ря­тии и др. рай­онах Центр. Азии.

Хри­сти­ан­ские М. воз­ник­ли в 3 в. как по­се­ле­ния от­шель­ни­ков; вско­ре поя­ви­лись и со­вме­ст­ные по­се­ле­ния мо­на­хов (см. так­же Мо­на­ше­ст­во). М. Егип­та и Па­ле­сти­ны 4–6 вв. ста­ли об­раз­ца­ми для по­сле­дую­щей мо­на­ше­ской тра­ди­ции. В сред­ние ве­ка М. бы­ли не толь­ко ре­лиг. цен­тра­ми, но и важ­ней­ши­ми оча­га­ми книж­но­сти, об­ра­зо­ва­ния (см. Мо­на­стыр­ские шко­лы) и куль­ту­ры, а так­же бла­го­тво­ри­тель­но­сти. Мн. М. бы­ли круп­ны­ми зе­мель­ны­ми соб­ст­вен­ни­ка­ми, не­ко­то­рые из них поль­зо­ва­лись по­ли­тич. пра­ва­ми (им­пер­ские аб­бат­ст­ва в Свя­щен­ной Рим. им­пе­рии). В 16–19 вв. в ре­зуль­та­те рас­про­стра­не­ния про­тес­тан­тиз­ма и по­ли­ти­ки се­ку­ля­ри­за­ции со­ци­аль­ное и эко­но­мич. зна­че­ние М. рез­ко упа­ло, в боль­шин­ст­ве ев­роп. стран зна­чи­тель­но умень­ши­лось их чис­ло.

На пра­во­слав­ном Вос­то­ке сло­жи­лось неск. ти­пов М.: ки­но­вии (об­ще­жи­тель­ные М.), лав­ры, ски­ты, пу́стыни (в рус. цер­ков­ной прак­ти­ке мо­на­ше­ские по­се­ле­ния, уда­лён­ные от ос­нов­но­го М. или но­ся­щие та­кое на­зва­ние по тра­ди­ции), под­во­рья. Сре­ди ка­то­лич. М. раз­ли­ча­ют аб­бат­ст­ва и при­ора­ты (не­боль­шие М., воз­глав­ляе­мые при­ора­ми, как пра­ви­ло, под­чи­нён­ные круп­ным аб­бат­ст­вам). В про­тес­тан­тиз­ме (кро­ме Анг­ли­кан­ской церк­ви и лю­те­ран­ст­ва) М. от­сут­ст­ву­ют. В 20 в. воз­ник фе­но­мен эку­ме­нич. М., где со­вме­ст­но жи­вут мо­на­хи, при­дер­жи­ваю­щие­ся разл. на­прав­ле­ний хри­сти­ан­ст­ва (об­щи­на Те­зе во Фран­ции). Хри­сти­ан­ские М. де­лят­ся на муж­ские и жен­ские. В древ­но­сти и в сред­ние ве­ка су­ще­ст­во­ва­ли так­же сме­шан­ные (двой­ные) мо­на­сты­ри.

На Ру­си М. поя­ви­лись в 11 в., вско­ре по­сле при­ня­тия хри­сти­ан­ст­ва. Они ос­но­вы­ва­лись в го­ро­дах или бли­жай­шей ок­ру­ге князь­я­ми и боя­ра­ми, ко­то­рые жа­ло­ва­ли им зем­ли, ссу­жа­ли день­га­ми, пре­дос­тав­ля­ли су­деб­ные и по­дат­ные при­ви­ле­гии. М. яв­ля­лись цен­тра­ми рас­про­стра­не­ния пись­мен­но­сти, в них ве­лось ле­то­пи­са­ние, со­би­ра­лись биб­лио­те­ки. В 11–12 вв. наи­боль­шее зна­че­ние при­об­рёл Кие­во-Пе­чер­ский мон. (бу­ду­щая Кие­во-Пе­чер­ская лав­ра). На­ря­ду с круп­ны­ми М. (Кие­во-Пе­чер­ским, нов­го­род­ским Юрь­е­вым и др.) в 12–13 вв. рас­про­стра­не­ние по­лу­чи­ли мел­кие М., имев­шие по 3–5 мо­на­хов-от­шель­ни­ков. Во 2-й пол. 14 в. митр. Алек­сий, прп. Сер­гий Ра­до­неж­ский и их уче­ни­ки про­ве­ли ре­фор­му: в М. вво­дил­ся об­ще­жи­тель­ный ус­тав. Роль М. в эко­но­мич., по­ли­тич. и цер­ков­ной жиз­ни за­мет­но воз­рос­ла (см. Мо­на­стыр­ские зем­ли, Мо­на­стыр­ское хо­зяй­ст­во). В 14–17 вв. М. иг­ра­ли важ­ную роль в ос­вое­нии и хри­стиа­ни­за­ции Се­ве­ра Рос­сии, По­вол­жья, Си­би­ри. При имп. Пет­ре I ко­ли­че­ст­во М. со­кра­ти­лось. В 1764 бы­ла про­из­ве­де­на се­ку­ля­ри­за­ция мо­на­стыр­ских зе­мель (см. Се­ку­ля­ри­за­ция 1764), для 226 М. вве­де­ны шта­ты, 161 М. не был вклю­чён в шта­ты. В 19 в. ко­ли­че­ст­во М., осо­бен­но жен­ских, зна­чи­тель­но уве­ли­чи­лось. На 1914 в Рус. церк­ви бы­ло 550 муж­ских и 475 жен­ских М. По­сле Окт. ре­во­лю­ции 1917 мн. М. бы­ли пре­об­ра­зо­ва­ны в с.-х. ар­те­ли и ком­му­ны, с 1929 на­чал­ся про­цесс их мас­со­во­го за­кры­тия и раз­ру­ше­ния. К 1939 на тер­ри­то­рии СССР не бы­ло ни од­но­го офи­ци­аль­но дей­ст­вую­ще­го М. Ряд М. был вновь от­крыт во вре­мя Вел. Отеч. вой­ны. Ак­тив­ное воз­ро­ж­де­ние М. в РПЦ на­ча­лось с кон. 1980-х гг. На 2011 в РПЦ на­счи­ты­ва­лось 404 муж. (в т. ч. 246 в РФ) и 413 жен. (в т. ч. 249 в РФ) М. В совр. прак­ти­ке РПЦ М. раз­де­ля­ют­ся на епар­хи­аль­ные (под­чи­ня­ют­ся епар­хи­аль­но­му ар­хи­е­рею) и став­ро­пи­ги­аль­ные (под­чи­ня­ют­ся пат­ри­ар­ху). Со­дей­ст­вие в уст­рое­нии мо­на­ше­ской жиз­ни в РПЦ осу­щест­в­ля­ет Си­но­даль­ный отдел по М. и монашеству.

Мо­на­стыр­ская ар­хи­тек­ту­ра свя­за­на с нац. ре­гио­наль­ны­ми осо­бен­но­стя­ми зод­че­ст­ва раз­ных стран и на­ро­дов, от­ра­жа­ет их функ­ции и ме­няв­шую­ся роль в об­ществ. жиз­ни. Пе­щер­ные М. в Ин­дии (Ад­жан­та, 2 в. до н. э. – 7 в. н. э.) и Ки­тае (Цянь­фо­дун близ Дуньхуа­на, 2-я пол. 4 в.) вклю­ча­ли вы­ре­зан­ные в ска­ле мо­лит­вен­ные за­лы (чай­тья) со сту­па­ми, ке­льи, мо­на­ше­ские об­ще­жи­тия (ви­ха­ра), тра­пез­ные, биб­лио­те­ки. М. с на­зем­ны­ми по­строй­ка­ми в Ки­тае, Япо­нии, Юго-Вост. Азии (Лин­гу­сы в Нан­ки­не, Ки­тай, 14–17 вв.; Са­лин в Ман­да­лае, Бир­ма, 2-я пол. 19 в., и др.) име­ли ха­рак­тер жи­во­пис­ных ком­плек­сов, со­стоя­щих из мо­лит­вен­ных и жи­лых со­ору­же­ний, ме­мо­ри­аль­ных хра­мов и па­год, или ре­гу­ляр­ных осе­вых ан­самб­лей смеж­ных дво­ров, ок­ру­жён­ных де­рев. хра­ма­ми-па­виль­о­на­ми. Ла­маи­ст­ские М. Ти­бе­та, обыч­но рас­по­ла­гав­шие­ся по скло­нам гор, строи­лись по стро­гим ка­но­нам и ок­ру­жа­лись сте­на­ми (Са­мье в вер­хо­вье р. Цан­гпо, кон. 8 в.; глав­ные зда­ния раз­ме­ще­ны на оси вос­ток – за­пад). В Мон­го­лии строи­лись М. ти­пов ху­рэ (с коль­це­вым пла­ном и юр­то­об­раз­ны­ми де­рев. хра­ма­ми), су­мэ (кит.), хийд (хит; ти­бет­ский) и сме­шан­ных ти­пов (Да-Ху­рэ в Улан-Ба­то­ре, 17–18 вв.). В 18 в. ла­маи­ст­ские М. рас­про­стра­ни­лись в Бу­ря­тии (да­ца­ны; ре­гу­ляр­ные ком­плек­сы из ярус­ных хра­мов и до­мов лам) и Кал­мы­кии (ху­ру­лы).

Су­ро­вый кре­по­ст­ной ха­рак­тер но­сит ар­хи­тек­ту­ра не­ко­то­рых хри­сти­ан­ских М., поя­вив­ших­ся в 5–6 вв. в Сев. Аф­ри­ке (Те­бес­са в Ал­жи­ре) и на Ближ­нем Вос­то­ке (Си­най­ский мо­на­стырь Св. Ека­те­ри­ны в Егип­те, Калъ­ат-Симъ­ан в Си­рии). Они ок­ру­же­ны мощ­ны­ми сте­на­ми и вклю­ча­ют хра­мы (3-не­фные ба­зи­ли­ки), по­ме­ще­ния для жи­лья, тра­пе­зы, чте­ния.

В 6–9 вв. сфор­ми­ро­вал­ся ар­хит. тип зап.-ев­роп. ка­то­лич. мо­на­стыр­ско­го ком­плек­са (со­хра­нил­ся план мон. Санкт-Гал­лен в Швей­ца­рии, ок. 820), имев­ше­го ре­гу­ляр­ную пла­ни­ров­ку, где до­ми­ниро­ва­ла цер­ковь, к ко­то­рой при­мы­кал дво­рик-клу­атр с га­ле­рея­ми, ок­ру­жён­ный др. мо­на­стыр­ски­ми по­ме­ще­ния­ми и по­строй­ка­ми (см. Аб­бат­ст­во). Мо­на­стыр­ские хра­мы 11–12 вв. (Сент-Ол­банс в Анг­лии, 1077–88; ба­зи­ли­ка Клю­ни-III в Бур­гун­дии, ок. 1088–1130; ц. Ма­рии-Лах в Гер­ма­нии, 1093–1177) при­над­ле­жат к наи­бо­лее зна­чи­тель­ным ар­хит. па­мят­ни­кам ро­ман­ско­го сти­ля. Ком­по­зи­ция М. варь­и­ро­ва­лась разл. мо­на­ше­ски­ми ор­де­на­ми. С экс­пан­си­ей Тев­тон­ско­го ор­де­на свя­за­ны М.-зам­ки, где клу­атр и за­лы вклю­че­ны в еди­ный объ­ём (Верх­ний за­мок в Маль­бор­ке, Поль­ша, по­след­няя четв. 13–14 вв.). В эпо­ху го­ти­ки ти­пы мо­на­стыр­ских со­ору­же­ний по­влия­ли на свет­ское зод­че­ст­во (при­юты, гос­пи­та­ли, рын­ки).

Пра­во­слав­ные М. Ви­зан­тии, бал­кан­ских стран, Ру­си, Гру­зии и Ар­ме­нии име­ли бо­лее сво­бод­ную и раз­но­об­раз­ную пла­ни­ров­ку, скла­ды­вав­шую­ся ино­гда в те­че­ние ве­ков (мон. Хо­ра в Кон­стан­ти­но­по­ле, 5–15 вв.; мо­на­стыр­ские ком­плек­сы на Афо­не и в Ме­тео­ре, оба в Гре­ции; Са­на­ин в Ар­ме­нии, Ге­лат­ский мо­на­стырь в Гру­зии, Кие­во-Пе­чер­ская лав­ра в Кие­ве, и др.). Ком­плекс ок­ру­жа­ли сте­ны с баш­ня­ми; вдоль стен рас­по­ла­га­лись ке­льи, в цен­тре – со­бор, тра­пез­ная, ко­ло­коль­ня, ко­ло­дец. В Кап­па­до­кии, Па­ле­сти­не, на Бал­ка­нах, в За­кав­ка­зье, Мол­да­вии, на Крым­ском п-ове из­вест­ны пе­щер­ные М., вы­ре­зан­ные в ска­лах (Да­вид-Га­ред­жа, Ге­гард и др.).

Жи­во­пис­ные ар­хит. ан­самб­ли пред­став­ля­ют со­бой рус. мо­на­сты­ри. При их ос­но­ва­нии и рас­ши­ре­нии учи­ты­ва­лись рас­по­ло­же­ние (при слия­нии рек, у озе­ра, на ост­ро­ве и т. д.), при­род­ное ок­ру­же­ние, ха­рак­тер рель­е­фа, что ор­га­нич­но свя­зы­ва­ло ком­плекс с ланд­шаф­том. Обо­ро­нит. функ­ции М. оп­ре­де­ли­ли мощь кре­по­ст­ных стен с баш­ня­ми (Трои­це- Сер­гие­ва лав­ра, Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ский мо­на­стырь). По­стро­ен­ные во­круг го­ро­дов или в их чер­те рус. М. об­ра­зо­вы­ва­ли обо­ро­нит. ли­нию и яв­ля­лись до­ми­нан­та­ми гор. пла­ни­ров­ки (Дон­ской мо­на­стырь, Но­во­де­ви­чий мо­на­стырь в Мо­ск­ве и др.). Ар­хит. фор­мы рус. М. до сер. 16 в. бы­ли стро­ги­ми, ла­ко­нич­ны­ми, а к кон. 17 в. обо­га­ти­лись кра­соч­ным узо­рочь­ем. В об­ще­жи­тель­ных М. обя­за­тель­ным эле­мен­том бы­ла тра­пез­ная (пер­вая ка­мен­ная из­вест­на в Кие­во-Пе­чер­ском мон., 12 в.), в ком­плекс ко­то­рой с 16 в. ста­ли вклю­чать храм. В го­род­ских М. 17 в. над во­ро­та­ми ино­гда ста­ви­ли ко­ло­коль­ню. Про­ём глав­ных (Свя­тых) во­рот ори­ен­ти­ро­вал­ся на один из вхо­дов в со­бор.

В пе­рио­ды Воз­ро­ж­де­ния и ба­рок­ко М. по­те­ря­ли кре­по­ст­ное зна­че­ние. По­яви­лись па­рад­ные ан­самб­ли М.-двор­цов, по­стро­ен­ные ком­пакт­но, по еди­но­му пла­ну (Эс­ко­ри­ал, Мельк, Смоль­ный мо­на­стырь в С.-Пе­тер­бур­ге и др.). В 19–20 вв. но­вые М. стро­ят­ся ред­ко (мон. Сент-Мари-де-ла-Ту­рет в Эвё, Фран­ция, 1956–60, арх. Ле Кор­бю­зье) и не иг­ра­ют зна­чит. ро­ли в за­строй­ке го­ро­дов.

Дополнительная литература:

Иль­ин М.А. К ис­то­рии ар­хи­тек­тур­ной ком­по­зи­ции рус­ских мо­на­сты­рей 17 в. // Еже­год­ник Ин­сти­ту­та ис­то­рии ис­кусств. 1954. М., 1954;

Бу­се­ва-Да­вы­до­ва И.Л. Не­ко­то­рые осо­бен­но­сти про­стран­ст­вен­ной ор­га­ни­за­ции древ­не­рус­ских мо­на­сты­рей // Ар­хи­тек­тур­ное на­след­ст­во. М., 1986. Т. 34;

Ря­бу­ши­на И.А. К во­про­су о ком­по­зи­ции рус­ских мо­на­сты­рей XV–XVII вв. // Там же;

Пет­ро­ва Т. Пе­щер­ные мо­на­сты­ри как яв­ле­ние рус­ской ду­хов­ной куль­ту­ры // К све­ту. 1995. № 17;

Иль­виц­кая С.В. Ос­нов­ные ком­по­зи­ции мол­дав­ских мо­на­сты­рей // Ар­хи­тек­тур­ное на­след­ст­во. М., 1996. Т. 41;

Чи­ня­ко­ва Г. Афон и Рос­сия. Мо­на­сты­ри – об­ра­зы Свя­той Го­ры на Рус­ской зем­ле // Жур­нал Мо­с­ков­ской пат­ри­ар­хии. 1996. № 11.

Автор(ы) статьи: М. И. Ан­д­ре­ев (ар­хи­тек­ту­ра);Е. В. Бе­ля­ко­ва.

Россия славится не только разнообразием своих природных зон, но и культурными, национальными и этническими особенностями их жителей. И одна из главных объединяющих сил – это православная вера. Ведь от Калининграда до Владивостока люди живут по одним и тем же заповедям, а многие из них даже целиком посвящают свою жизнь служению Богу.
Сегодня мы рассмотрим несколько самых древних и интересных женских обителей России.

1. Алексеевский монастырь в Угличе

Православная женская обитель на старинной Огневой горе у Каменного ручья, основанная еще в 1371 году иноком Адрианом, с согласия самого Дмитрия Донского.

Первые каменные строения начали возводить здесь в 1534 году, а после нашествия польско-литовских войск, перебивших всех монахов в 1609 году, была возведена неведомой красоты Успенская Дивная церковь. Здесь же в 1698 году держали бунтовавших против Петра Великого опальных стрельцов.

Также на территории прихода располагается Алексеевская церковь XVI века, полностью переложенная в XIX-ом, и собор Иоанна Предтечи, известный своими потрясающими изразцами.

Собор Иоанна Предтечи

2. Благовещенский Киржачский монастырь

История его основания началась в 1358 году, в котором Сергий Радонежский подвизался со своей братией на киржачской земле. Иноки поставили здесь деревянную церквушку Благовещения Богородицы и несколько скромных келий.

Преемником Радонежского стал Роман Киржачский, приумноживший богатства храма и впоследствии причисленный к лику святых.

К середине XVI века здесь подвизалось уже около сотни монахов, а владения обители вышли далеко за пределы Переславского уезда. В 1764 году она была упразднена указом Екатерины II, однако уже в 1823 году ее восстановление было инициировано императором России Александром I.

Сегодня это действующая обитель, в которой хранится множество православных реликвий, в том числе иконы Благовещение, Спас и Никола.

3. Феодоровский женский монастырь в Переславле-Залесском

Феодоровский монастырь заложен в память и на месте битвы 1304 года между войсками московского князя Юрия Даниловича и тверского князя Михаила Ярославича. Победа москвичей случилась 8 июня в день Феодора Стратилата. В этой битве был убит боярин Акинф, родоначальник знаменитого рода бояр Челядниных.

По рождению сына Феодора в 1557 году царь Иоанн Грозный повелел построить каменную церковь в Феодоровском монастыре Переславля-Залесского. Этот храм в честь Феодора Стратилата стал главным собором монастыря и сохранился до настоящего времени.

До 1667 года монастырь был мужским. Известны имена 31 игумена и 27 игумений монастыря.

В 2004 году, в день празднования 700-летия основания Феодоровского женского монастыря впервые со дня закрытия монастыря в 1923 году было проведено Праздничное Богослужение. Божественную Литургию совершали архиепископ Ярославский и Ростовский Кирилл, архиепископ Курский и другие при стечении огромного количества православных верующих. Был совершен большой Крестный Ход по улицам города Переславля.

В 2006 году исполнять обязанности настоятельницы монастыря стала монахиня Варвара (Чекоткова). С ее назначением в обители отмечаются большие изменения. Сейчас в монастыре живет 20 сестер.

В Введенском храме совершаются ежедневные богослужения, написан новый иконостас, отреставрирован храм Казанской иконы Матери Божией, восстановлена часовня с колодцем.

Сестры несут послушания в церкви, поют на клиросе, читают неусыпаемую Псалтирь, пекут просфоры, трудятся по благоустройству территории, шьют, занимаются рукоделием. Имеется подсобное хозяйство и огороды, где все делается руками сестер.

Богоявленский Авраамиев монастырь

Старинная православная женская обитель, основание которой датируется еще концом далекого XI века.

На месте, где до того находилось языческое капище Велеса, Авраамий Ростовский поставил деревянную церковь и основал мужской приход, и лишь к концу XVII века все постройки были переложены в камне и окружены стеной.

Долгое время здесь хранился святой жезл Авраамия, пока его не забрал в поход Иван Грозный.

Когда-то в чуд­ном ви­де­нии пред­стал пе­ред Ав­ра­ами­ем свя­той апо­стол Иоанн Бо­го­слов и дал ему жезл, увен­чан­ный кре­стом, ко­то­рым пре­по­доб­ный со­кру­шил идо­ла. На ме­сте идоль­ско­го ка­пи­ща свя­той Ав­ра­мий ос­но­вал оби­тель в честь Бо­го­яв­ле­ния и стал ее на­сто­я­те­лем. В па­мять яв­ле­ния пре­по­доб­ный воз­двиг храм во имя апо­сто­ла Иоан­на Бо­го­сло­ва.

В период советской власти обитель передали под жилые помещения, а каменную крепостную стену попросту разобрали. С 2004 года эта обитель России возрождена как женская.

Николаевский Арзамасский женский монастырь

В конце XVI века на центральной площади основанного Иваном Грозным города Арзамаса поставили храм имени Николая, Мерликийского чудотворца.

Весьма скоро при нем было решено образовать женскую общину, ради чего игумен Сергий даже пожертвовал в этот храм большую резную икону Святителя, которая была знаменита своими целебными свойствами. Храм дважды выгорал, и лишь в 1738 году был перестроен в камне.

До прихода советской власти обитель была знаменита своими рукодельницами, заказы к которым на вязаную обувь приходили со всей России. С 1928 по 1994 год кельи с храмы стояли в запустении, после чего вернулись к Церкви и были восстановлены.

6. Николаевский Клобуков женский монастырь

Эта православная обитель изначально закладывалась как мужская, и свой женский статус обрела лишь после возрождения в конце XX века.

Сведения о ее существовании были найдены в источниках еще XIV века, а с 1420 года там подвизался Макарий Калязинский, над собственноручно выстроенной кельей которого в начале ХХ века была выстроена кирпичная часовня.

Сегодня в этой женской обители России хранятся такие святыни как мощи и рамка святой Анны Кашинской, копия иконы Андрея Рублева Одигитрия, мощи Макария Калязинского и более 200 других святых, а также старинные иконы разных лет.

Петропавловский женский монастырь

Основание этой женской обители России приписывают Олегу Брянскому в 1275 году, тем более что в храме до сих пор бережно хранятся частички мощей этого богобоязненного князя.

Как и многие другие, был упразднен указом Екатерины Великой, однако восстановлен как община по просьбам меценатов. На их же деньги в приходе были построены соборный и надвратный храмы, организована богадельня и довольно богатое хозяйство, с садом и скотным двором. Там же работали чеканная и иконописная мастерские, рукодельня, больница и церковная школа.

В советские годы здания обители пустовали, и возродился приход лишь в 2002 году.

В 2004 году был закончен храм во имя святых апостолов Петра и Павла, построенный по образцу одной из новгородских церквей XII века и имеющий высоту 28 метров.

Ныне в монастыре живут монахини. Огород и домашний скот при монастыре обеспечивает их практически всем необходимым. Дважды в день, утром и вечером, монахини совершают крестный ход вокруг монастырского храма.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *