Стать священнослужителем и помогать ближним — это значит, полностью посвятить себя вере и религии. Но чтобы получить сан и работать в приходе, нужна соответствующая подготовка. Не только изучение наук, грамматики и письма позволят стать служителем церкви, но и духовная готовность к принятию сана.

Что нужно, чтобы стать священником?

Обучение в семинарии является первоначальной задачей для достижения сана. Но поступающий должен подходит по следующим требованиям:

• мужской пол, возраст от 18 до 35 лет;
• семейное положение: холост или состоящий в первом браке;
• наличие законченного среднего образования;
• рекомендация от служителя церкви.

Помимо стандартных для набора условий имеются требования по начальным знаниям семинариста. Это должно быть умение хорошо излагать свои мысли, уметь передавать библейские рассказы в точности с вложенным смыслом.

При поступлении комиссией также будут проверяться умение читать Псалтырь и вокальные данные для выступления в хоре.

Общая длительность обучения составляет 5 лет. При этом студенты получают стипендию. Иногородним семинаристам предоставляется не только место для проживания, но и питание. Проживание в общежитие предполагает соответствие многим правилам. Например, в ночное время каждый семинарист должен находиться в своей комнате. Кроме того посещения студентов посторонними запрещено. Исключение составляет лишь общение с родными, приехавшими встретиться с будущим священнослужителем.

Сдача экзаменов для поступления в семинарию начинаются с середины августа. Полноценное обучение поступивших осуществляется с 1-го сентября, как и в любом обычном ВУЗе.

После окончания обучения семинаристы отправляются к своему приходу, к которому они будут прикреплены. По мере длительности и исправности службы возможно получение нового сана. Согласно нынешнему званию священнослужитель может или просто присутствовать на таинствах, или проводить их.

Наиболее важным вопросом является семейное положение на момент окончания семинарии. Будущий священнослужитель должен стать монахом, жениться или же отложить принятие сана.

Как стать священником РПЦ

Стать священнослужителем Русской Православной Церкви можно только после обучения в специализированном учебном заведении. К ним относятся университеты, семинарии, институты и академии. Обучение в них сложное и требует полной отдачи и точного соблюдения правил.

После завершения обучения новоиспеченный священнослужитель поступает в один из приходов, закрепленных за отдельным учебным заведением. Затем по мере получения новых санов возможен переход в один из приходов, относящихся к РПЦ.

Расположенные по всему миру церкви и соборы РПЦ принимают только тех священнослужителей, которые имеют высокий сан и за все время своего служения приходу помогли в развитии церкви и наставлении прихожан.

Как стать священником без семинарии (без образования)

Человеку, не имеющему семинарского образования, стать священнослужителем можно только в том случае, если глава его прихода произведет рукоположение. Но данное получение сана практикуется исключительно в немногих церквях, поэтому семинаристское образование является обязательным условием для становления священнослужителем.

Как стать православным священником

Теоретически стать православным священником может любой человек мужского пола, крещенный в православии и получивший соответствующее образование. Практически же к служению надо готовиться с раннего детства. Эта профессия нередко переходит от отца к сыну. Получить первоначальное православное образование можно не только в семье, но и в воскресных школах, которые сейчас открыты при многих храмах.

Получить специальное образование будущий священник может в семинарии или духовном училище, а также – в духовной академии или духовном университете. Однако диплома для того, чтобы стать священником, недостаточно. Им становятся только после совершения особого обряда – таинства рукоположения в священный сан.

Таинство рукоположения

До того, как его принять мужчине приходится сделать еще один жизненно важный выбор: решить будет ли он обзаводиться семьей. Если не мыслит себя без семьи, то жениться, причем по церковному канону, он должен до рукоположения. В этом случае он будет принадлежать к так называемому «белому духовенству». «Черное духовенство» – те, кто принял монашество и отказался от плотских утех, жениться уже не смогут. Однако именно для них открываются все карьерные перспективы. Епископом, архиепископом, митрополитом и патриархом могут стать исключительно представители «черного духовенства».

Как стать католическим священником

Путь в католические священники еще более суров. В католицизме нет «белого духовенства», поэтому, только собираясь вступить на этот путь, надо быть готовым к обету безбрачия. Духовное образование католические священники получают в семинарии, куда могут поступить либо после гимназии, либо после вуза. В первом случае учиться придется 8 лет, во втором – 4 года. После окончания обучения будущему священнику дается полгода испытательного срока на службе в церкви для того, чтобы он окончательно решил, верный ли путь избрал. После окончания этого срока состоится обряд рукоположения в сан.

Как можно убедиться, священничество – это не только выбор профессии, но и выбор всей дальнейшей жизни. Поэтому он требует особой ответственности и зрелости.

Возможно Вас заинтересуют:

• Профессия психолог
• Как стать психологом
• Профессия психолог: призвание помогать другим
• Профессии, связанные с психологией
• Тренинги по психологии общения

Православный священник — в общеупотребительном (нетерминологическом) значении — служитель религиозного культа. Профессия подходит тем, кого интересует религия (см. выбор профессии по интересу к школьным предметам). В 2020 году центр профориентации ПрофГид разработал точный тест на профориентацию. Он сам расскажет вам, какие профессии вам подходят, даст заключение о вашем типе личности и интеллекте.

Особенности профессии

По учению Церкви, священство – одно из семи Таинств. Это значит, что для того, чтобы стать священником, недостаточно получить диплом, и тем более, невозможно объявить себя самому священником.

Человек становится священником после того, как его рукополагает, то есть посвящает, епископ, имеющий, по церковному учению, особую власть. Эту власть епископ, в свою очередь, получил от предыдущих епископов. Цепочка рукоположений тянется вглубь веков и начинается от Христа и апостолов, поэтому называется Апостольским преемством. Оно даёт возможность получать духовные дары для совершения таинств.

Священник совершает шесть из семи церковных таинств: крещение, миропомазание, причащение, покаяние (исповедь), брак (венчание) и елеосвящение (соборование). Таинство священства (рукоположение в священный сан) может совершать только епископ. Во время богослужений священник возносит молитву за весь мир. Поскольку одной из важнейших обязанностей является совершение исповеди, священнику необходимо уметь глубоко чувствовать человека, его проблемы и особенности. Кроме того, приходской священник призван быть организатором приходской жизни, должен быть не только наставником, но и другом своих прихожан, готовым быть рядом с ними в горе и радости.

Священство имеет три степени: епископ (патриарх и митрополит – разновидности епископского служения), священник, диакон (в просторечии дьякон). Духовенство подразделяется на чёрное (монахи) и белое. Епископом может стать только монах, священники и диаконы могут и быть монахами (иеромонахи и иеродиаконы) и не быть. Обычно белое духовенство – семейное, но жениться можно только до рукоположения и только один раз. Женщин в Православной Церкви не рукополагают, но женщины занимают в церковной жизни важное и заметное место.

Важные качества

Профессия священника не обычная, её надо бы назвать служением, она требует особого призвания. Как и врач, священник должен быть связан с людьми не только профессиональными знаниями, но и личными качествами: доброжелательностью, открытостью к нуждам и проблемам. Конечно, в первую очередь необходимо, чтобы сам священник имел веру: пытаться выполнять священнические функции механически, «не ради Иисуса, а ради хлеба куса» не только нечестно, но и бессмысленно и несостоятельно даже с чисто профессиональной точки зрения. Поэтому брак в работе и врача, и священника особенно недопустим: профанация в этих служениях более опасна, чем в других профессиях.

Обучение на священника

Обычно священниками становятся после учёбы в духовных семинариях. Правда, одно время из-за нехватки священников приходилось рукополагать людей, не имевших специального образования, но теперь в этом нет необходимости: количество семинарий и духовных училищ за последние годы увеличилось.

Самые известные из них – Московские Духовные семинария и академия в Троице-Сергиевой Лавре и Санкт-Петербургские. Кандидат на поступление обязан, помимо сдачи экзаменов, иметь характеристику от приходского священника.

Вузы

Свято-Филаретовский православно-христианский институт Теология (Свято-Филаретовский православно-христианский институт) Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова Религиоведение (Философский факультет МГУ им. М.В. Ломоносова) Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина Религиоведение (Уральский гуманитарный институт УрФУ) Челябинский государственный университет Религиоведение (Историко-филологический факультет) Пятигорский государственный университет Теология (Высшая школа политического управления и инновационного менеджмента)

Закончились торжества по случаю 1025-летия Крещения Руси. К будничной работе вернулись представители динамично растущей профессии — священнослужители. Сегодня в России уже 30 430 священников РПЦ, на 1106 больше, чем пару лет назад. Как им служится, выяснял «Огонек»

Отец Игорь (Подопригорин), 36 лет

1. Где вы служите, велика ли ваша семья?

Служу в храме Святого Князя Александра Невского, в городе Калач Воронежской области. Есть жена Екатерина и трое детей. Младшая, Варя, родилась 6 дней назад. Средней, Машеньке, год и девять месяцев, а старшему, Илье, недавно исполнилось 4 года.

2. В какой семье вы росли и почему решили стать священником?

Родился и вырос, как говорили в советские времена, в «семье служащих». Папа работал адвокатом, а мама — бухгалтером. Мама была крещеной, и меня крестили достаточно рано, лет в пять. После школы отслужил в армии, работал в милиции на разных должностях: сотрудником ППС, был оперуполномоченным, работал участковым. Получил высшее юридическое образование на заочном отделении вуза. Когда приезжал на сессии в Воронеж, то ходил в храм. В Воронеже у меня почти не было знакомых, поэтому я знал, что никого не встречу. Постепенно проникался церковной жизнью. Со временем решил оставить службу в милиции, поступил на заочное отделение в семинарию и одновременно работал в разных местах, искал спутника жизни.

Священником служу два года. Решение связать свою жизнь со служением Богу пришло постепенно, но легко.

3. Что нравится в профессии и что в ней самое тяжелое, наводящее на грустные мысли?

Все нравится: общение с Богом, общение с людьми, нравится рассказывать людям о том, как стать счастливым.

А самое тяжелое — это видеть, как люди грехом причиняют боль себе и близким, но не видят причину этой боли в себе. Грех — это всегда боль, разрушение, болезнь. Когда человек грешит, он наносит ущерб самому себе.

4. Много ли по-настоящему верующих людей среди вашей паствы?

Я не могу говорить о степени духовности: нет какого-то «духометра», а я не прозорливец. «Хожу в храм, потому что модно»,— в селах, в маленьких городах такого нет. Калач как раз такой: чуть больше 20 тысяч жителей. Суеверия — это, конечно, нередко беда.

5. Россия — светская страна. Какова роль Церкви в ней?

Такова, какова роль души в теле человека. Кто-то говорит, что она есть, кто-то, что ее нет. Но любой человек понимает, что в нем есть какая-то суть, которая делает его человеком, а не животным. Для верующих людей Церковь — это корабль спасения. Но роль Церкви шире: она обращается и к атеистам, и к людям, исповедующим иные религии. У нас, например, в Калаче есть «Свидетели Иеговы». Мы постоянно им говорим: «Ребята, не надо всех проклинать. Вы считаете, что вы правы, но это не значит, что все другие не заслуживают внимания и любви. В конце концов, если вы верующие, то должны осознавать, что суд не в ваших руках, а в руках Господа».

«Ребята, не надо всех проклинать. Вы должны осознавать, что суд не в ваших руках»

6. Как вы относитесь к имущественному расслоению среди священнослужителей?

У нас нет строгого расслоения. Каждый священник может создать свою, неограниченную по размеру, паству. И, конечно, люди благодарные не оставят без помощи. В деревнях, например, помогают чаще натуральными продуктами. Но дары — не самое главное для священника. Нужно с верой и любовью исполнять свои обязанности. Такого человека Господь никогда не оставит в нужде.

7. На какие средства существует ваша семья? Какая вещь была бы нужна вашей семье, но вы не можете ее себе позволить (или копите на нее деньги)?

Я получаю зарплату, моя жена — детские пособия. Вообще, каждый священник питается от прихода, от пожертвований. У нас трое детей, и нам хотелось бы иметь свой дом. Но не только мы не можем позволить себе его купить. Наверное, 70 процентов нашего населения не имеют такой возможности, так что тут мы не уникальны.

Фото: Денис Синяков, Коммерсантъ

Отец Максим (Шевцов), 36 лет

1. Где вы служите, велика ли ваша семья?

Настоятель храма Илии Пророка в Обыденском переулке в Москве. В августе будет год, как я настоятельствую в этом храме. Я женат. Есть двое деток, старшему 12, младшей 7 лет.

2. В какой семье вы росли и почему решили стать священником?

Я родился в Ставрополе в семье педагогов. Мама — учительница алгебры и геометрии. Родители никогда не были тесно связаны с Церковью, в советское время это не особо поощрялось. Мой покойный дедушка — краевед, хороший знаток Ставрополя и Ставропольского края. Мне, еще мальчишке, показывал старые, дореволюционные церкви. Однажды, когда мне еще было лет 7-8, мы посетили Андреевский собор в Ставрополе, и это так запало мне в душу, что я решил посвятить себя служению Богу. В 1988 году отмечали 1000-летие Крещения Руси, это, наверное, была поворотная дата в истории отношений Церкви и советского государства: после нее в храмах стало появляться значительно больше людей, а особенно молодежи. Я не стал исключением. 10 лет служил в храме Христа Спасителя и вот почти год являюсь настоятелем храма Илии Пророка.

3. Что нравится в профессии и что в ней самое тяжелое?

Довольно тяжело всегда соответствовать высоким моральным нормам, наложенным на тебя саном. Важно ведь понимать, что священник не только в церкви священник, он остается им круглосуточно. То есть я не обязан носить рясу, но даже в повседневной одежде, за рулем, в школе у детей, в гостях — я везде остаюсь священнослужителем. И в каждую минуту олицетворяю собой всю Церковь, поэтому и поступать должен только по справедливости.

4. Много ли по-настоящему верующих людей среди вашей паствы?

Несмотря на то что наш храм находится в самом центре Москвы, у нас не так много прихожан. Да я и не скажу, что сейчас ходить в церковь — модно. Скорее, так было в конце 80-х — начале 90-х, когда пойти в церковь означало бросить вызов.

Да и потом, представьте себе: воскресная служба у нас начинается в 7 утра, а многие прихожане приезжают к нам из разных районов Москвы и Подмосковья, то есть это как минимум надо вставать в 5 утра каждые выходные. Для мирского человека даже это — подвиг.

5. Россия — светская страна. Какова роль Церкви в ней?

Россия всегда была тесно связана с Церковью, с самого начала ее существования. И Россия может держаться только на сильном моральном стержне — Церкви. В этом ее отличие от Штатов, например, которые почти не имеют собственной истории, у которых не было национальных традиций.

«Не скажу, что сейчас ходить в церковь — модно. Скорее, так было в конце 80-х — начале 90-х»

6. Как вы относитесь к имущественному расслоению среди священнослужителей?

Церковь — то же государство: есть богатые, есть бедные, есть нищие священники. К демонстрации богатства отношусь плохо, неважно, как оно было получено. В Москве, например, не так много богатых священников, которые бы это демонстрировали. Прецедент со священником Илией (год назад иеромонах Илия на иномарке спровоцировал ДТП, повлекшее гибель двух людей.— «О») — это исключение, и в среде священнослужителей еще до того, как он получил огласку, понимали, что добром это дело не кончится. Есть духовные законы, и, если священник начинает принимать больше, чем он отдает, это всегда большой грех.

7. На какие средства существует ваша семья? Какая вещь была бы нужна вашей семье, но вы не можете ее себе позволить (или копите на нее деньги)?

Мы живем на мою зарплату, так как жена не работает, а ведет домашнее хозяйство. Мой заработок складывается из зарплаты и части пожертвований, которые получает наш храм. Не могу вам точно назвать сумму, но зарплата священнослужителя чуть меньше средней зарплаты по Москве. Мы и живем примерно как средняя семья — у нас недостроенный дом в Подмосковье, недавно взял в кредит хороший, но подержанный автомобиль.

Фото: Илья Петров

Отец Олег (Цветков), 33 года

1. Где вы служите, велика ли ваша семья?

Служу настоятелем Крестовоздвиженского собора в Омске, до этого 12 лет служил в храме Всех Святых в Земле Российской Просиявших в городе Учкудук. У меня есть семья — супруга и пятеро детей. Старшая дочь, 13 лет, и четыре сына — Алексей, Георгий, Богдан и Петр. Петр родился совсем недавно, 8 июля, в день Петра и Февронии.

2. В какой семье вы росли и почему решили стать священником?

Родился я на Средней Волге, в республике Марий Эл, в городе Волжск. Отец был милиционером, а мама главным зоотехником на большой ферме. В 1986 году мы переехали в Узбекистан, город Самарканд, где жили на стыке двух этнических районов — между таджиками и бухарскими евреями. Для мусульман и иудеев ответ на вопрос, есть ли Бог, был всегда утвердительным. Одноклассники приносили мне свои духовные книги, но я понимал, что это не мое. Потом я узнал, что в городе есть православный храм, и уговорил маму меня туда повести. Это произвело на меня неизгладимое впечатление. Шла служба, были последние дни Великого поста. У меня возникло ощущение, что я долго где-то ходил и, наконец, пришел домой. Тогда мне было 10 лет. На следующий день я был крещен. В 12 лет я уже участвовал в церковных службах. В 18 поступил в Ташкентскую духовную семинарию.

3. Что нравится в профессии и что в ней самое тяжелое?

Больше всего нравится совершение богослужений, когда я предстаю в алтаре пред святым престолом и возношу молитвы. Молюсь за себя, молюсь за прихожан, за тех людей, которые просили меня за них помолиться. Особенно бывает радостно, когда я вижу плоды этих молитв. А огорчает… Знаете, когда народ отходит от веры, от Бога, он слабеет. Хочется, чтобы наш народ опять стал сильным, крепким.

4. Много ли по-настоящему верующих людей среди вашей паствы?

У нас в храме есть прихожане — люди, которые регулярно ходят в храм, исповедуются и причащаются, участвуют в жизни прихода. Есть и люди, которые приходят время от времени, мы их в шутку называем захожанами. Сталкиваемся и с суевериями, которые в советское время расцвели во всей красе. Тут и само слово говорящее — вера всуе — напрасная вера.

5. Россия — светская страна. Какова роль Церкви в ней?

Светское государство не должно вмешиваться во внутренние дела традиционных религий. И религиозные организации не должны лезть в политику. Но Церковь может и должна отстаивать нравственные, моральные, духовные ценности, традиционные для нашего народа, она должна иметь право печалования, ходатайства за свой народ. В этом ее роль в светском государстве.

«Моя семья всегда жила скромнее наших прихожан. Наша мечта — выплатить кредит за квартиру»

6. Как вы относитесь к имущественному расслоению среди священнослужителей?

Я не знаю богатых священников. Быть может, лишь один раз я встречал богатого священника, он живет за границей, но не Церковь сделала его богатым, просто его семья владеет нефтеперерабатывающими предприятиями. Сколько я служил в Учкудуке, моя семья жила намного скромнее большинства наших прихожан. Два года я живу в Омске, и ничего не изменилось.

7. На какие средства существует ваша семья? Какая вещь была бы нужна вашей семье, но вы не можете ее себе позволить (или копите на нее деньги)?

Я получаю зарплату. Моя супруга тоже работает, она музыкант, регент церковного хора, правда, сейчас она в декрете. Переехав в Омск, мы купили квартиру в кредит, и нам выплачивать его еще 8 лет. В этом, наверное, мечта наша — выплатить кредит. А так мы привыкли жить скромно, вроде бы всего хватает.

Фото: Елена Воробьева, Коммерсантъ

Отец Михаил (Макухин), 40 лет

1. Где вы служите, велика ли ваша семья?

Служу в Петро-Павловском женском монастыре Брянска. Женат, пятеро детей.

2. В какой семье вы росли и почему решили стать священником?

Родился в обычной советской семье, в городе Орле. Родители трудились на заводе. Мать ходила в храм по большим праздникам, отец не возражал. Как я пришел к Богу? Как-то вот жизнь подвела меня к тому. Когда я еще был студентом Орловского технического университета, произошло знакомство с одним священником, отцом Владимиром Гусевым, мои друзья помогали ему строить храм. Я увидел совершенно иное понимание окружающей действительности. Увидел, что это не только философия, а что люди так живут. А в 2004 году я стал священником Брянского Петро-Павловского монастыря. Уже 9 лет служу.

3. Что нравится в профессии и что в ней самое тяжелое, наводящее на грустные мысли?

Что нравится? Можешь наблюдать, как Господь меняет судьбу людей, к себе приводит. Этому нельзя не удивляться — настоящее чудо. А самое тяжелое в служении — нести ответственность. Ведь люди приходят не с радостью, а с проблемами. Надо каждому дать какое-то утешение, войти в его положение, а ты же ведь человек-то тоже немощный. Знаете, и настроение разное бывает. А человек пришел, у него боль. И твое настроение, собственно, тут при чем? И за каждое слово, которое ты говоришь, ты несешь ответственность. И за вид свой, и за жест, за поступок.

4. Много ли по-настоящему верующих людей среди вашей паствы?

На самом деле мы находимся в таком пограничном состоянии, что можно сказать, что все верующие, а можно сказать, что никто не верующий. Это от него зависит, от человека. Просто люди вкуса молитвы не знают. Не знают правильного назначения православия. Критерий может быть только один — верность Богу, но оценивается он самим Богом. Разбойник первый вошел в рай. Вот и все. И поэтому судить человека мы не можем.

5. Россия — светская страна. Какова роль Церкви в ней?

А что значит «светская страна»? Если «советская» — то понятно. А светская? Роль Церкви у нас стержневая. Наше государство строилось как православное. Мотиватором всего была православная вера. Как только мы от этого отошли, отказались от основы своей, все стало распадаться.

Мы уже давно играемся. В 1917 году играли во власть народа, а получили концлагеря. Потом игрались в демократию. И дальнейшие попытки устройства какого-то без Бога ни к чему хорошему не приведут.

«Роль Церкви у нас стержневая. Наше государство строилось как православное. Мотиватором всего была православная вера»

6. Как вы относитесь к имущественному расслоению среди священнослужителей?

Все дает Господь. Ведь мы-то думаем, что зарабатываем, а мы получаем.

Что наша жизнь? Это 70-80 лет. Что такое 70-80 лет даже в истории человечества? Это бесконечно малая величина. Мы здесь временные. Вчера повысили этим, завтра повысят нам. Мы же с голоду не умираем. Просто проявляется наша вот эта вот жадность, зависть и все прочее. Надо на себя смотреть, иду я к Богу или не иду? Вот это важно…

7. На какие средства существует ваша семья? Какая вещь была бы нужна вашей семье, но вы не можете ее себе позволить (или копите на нее деньги)?

На средства, которые дает Господь. Эти средства разные месяц от месяца. Бывает так, что не хватает, бывает, что немножечко излишек. Мы ни на что не копим. Стараемся обходиться тем, что есть. Да и с чего копить в многодетной семье?

Про «черный день» я не задумывался, но из опыта своей жизни и вообще знаю, что Господь не оставит никогда.

Фото: Руслан Хисамутдинов, Коммерсантъ

Отец Сергий (Шкляев), 37 лет

1. Где вы служите, велика ли ваша семья?

Служу в храме Святителя Николая Чудотворца, село Завьялово (Удмуртия). Женат, двое детей.

2. В какой семье вы росли и почему решили стать священником?

Я рос в простой нерелигиозной семье. Мать — медсестра, отец — монтажник-высотник. Душу мне перевернула встреча с одной монахиней. В ее словах я почувствовал любовь, которую никогда доселе не испытывал. Со временем я увидел в православии красоту, ради которой можно жить и умереть. Еще на ранних порах, когда приходил к вере, я нередко встречал равнодушие священников. В сердце своем я положил, что не буду таким.

3. Что нравится в профессии и что в ней самое тяжелое, наводящее на грустные мысли?

Нравится предстоять пред Богом, ходатайствовать за народ. И очень радостно, когда видишь, что люди внутренне преобразуются.

Как у каждого христианина, самое тяжелое — это борьба со своими грехами, тем более когда ты на виду у всех. Бывает больно видеть равнодушие народа к Богу и истине, ведущее к глубинному несчастью. У души есть генетическая память о потерянном рае и задание — стать счастливой. Удаляясь от Бога — народ умирает, приближаясь — может ожить. Но воли народа к приближению почти не видно.

4. Много ли по-настоящему верующих людей среди вашей паствы?

Паства — это те, кто окормляется у священника. Там посторонних нет. Паства вся верующая, только глубина веры и религиозный опыт у всех разный. Помимо прихожан храма есть захожане, вот их бы я не назвал ни паствой, ни по-настоящему верующими.

5. Россия — светская страна. Какова роль Церкви в ней?

Роль Церкви ровно такая, какую ей отводят сами люди. В том, что сейчас начали праздновать Крещение Руси, отмечать день Петра и Февронии, мне видится крик государственных мужей о помощи. Других институтов по возрождению души народа, его нравственности и душевной красоты просто не находится.

«У души есть генетическая память о потерянном рае и задание — стать счастливой. Удаляясь от Бога — народ умирает, приближаясь — может ожить»

6. Как вы относитесь к имущественному расслоению среди священнослужителей?

Неравенство людей на земле устроено по промыслу Божию, пусть все мы и награждены талантами. Для меня важны не внешние, а внутренние причины материального достатка. Если священник трудится ревностно, то за праведность Господь может дать ему материальные блага. Если же священник богат за счет присваивания и вымогательства, что, к сожалению, сегодня распространено, к этому нельзя относиться спокойно. К таким священникам мое отношение болезненно горькое. Но это грех не Церкви, а грех против Церкви.

7. На какие средства существует ваша семья? Какая вещь была бы нужна вашей семье, но вы не можете ее себе позволить (или копите на нее деньги)?

Семья существует на мою зарплату в храме и добровольные пожертвования прихожан. Ну и жена моя работает в детской библиотеке.

Мне больше понравилось отвечать на вопросы о вертикальной жизни человека, но если уж речь зашла о горизонтальной, в которой мы подобно мышкам воспитываем детенышей, обустраиваем норки и запасаем зернышки, то я надеюсь, что когда-нибудь куплю кусочек земли в селе и построю дом. Пока в храм приходится ездить из города.

Фото: Солмаз Гусейнова, Коммерсантъ

Отец Глеб (Грозовский), 34 года

1. Где вы служите, велика ли ваша семья?

Настоятель храма Святого Мученика Иоанна Воина в деревне Малое Верево (Ленинградская область), советник генерального директора ФК «Зенит», ведущий телевизионной программы «От Земли до Неба» на телеканале 100ТВ. У нас с супругой четверо детей — сын Серафим и дочери Анастасия, Елена и София. Две старшие девочки, Настя и Лена,— приемные, они родные сестры, и для нас давно стали родными.

2. В какой семье вы росли и почему решили стать священником?

Я родился в Ленинграде в семье актера и режиссера Виктора Грозовского, которого за религиозные убеждения уволили с телевидения. Отец стал священником, они с мамой воспитали девятерых детей, у нас была большая, дружная семья. После школы я поступил в Университет физкультуры и спорта имени Лесгафта — хотел стать тренером, работать с детьми. Я же с 8 лет играл в футбол, 10 лет отзанимался в «Зените». Но ко времени окончания университета уже понимал: если стану служителем Божиим, то у меня будет больше возможности помогать людям. Поэтому сразу после вуза поступил в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. Вот уже 12-й год я работаю с детьми и молодежью. Духовно окормляю футболистов «Зенита», наркоманов, ребятишек из Детской деревни SOS в Пушкине, приемные семьи, занимаюсь организацией детских лагерей.

3. Что нравится в профессии и что в ней самое тяжелое?

В моем служении мне нравится, когда люди меняются в лучшую сторону, преображаются после общения, соприкосновения с Богом. А огорчает то, что бывают перегибы, начиная от нас, священников, до церковных бабушек. Знаю — это многих оттолкнуло и разочаровало. Люди говорят, дескать, «Богу верю, а священникам нет». Это-то и печалит.

4. Много ли по-настоящему верующих людей среди вашей паствы?

Верующих по-настоящему все же становится больше, поскольку идет постоянный процесс воцерковления.

5. Россия — светская страна. Какова роль Церкви в ней?

Светская страна или советская, без православия ей не быть! Церковь сдерживает волны безнравственности, терпит любые гонения и всегда будет стоять на позиции традиционных ценностей. Церковь несет на себе государственную ношу: помогает инвалидам, пенсионерам, обездоленным людям, не забывая и о спортсменах, музыкантах, артистах, политиках. Об этом почти не пишут и это почти невозможно увидеть на ТВ, но в этом можно убедиться, если «пошерстить» интернет на предмет того, что делала и делает хорошего Церковь для людей.

«Огорчает то, что бывают перегибы, начиная от нас, священников, до церковных бабушек. Знаю — это многих разочаровало»

6. Как вы относитесь к имущественному расслоению среди священнослужителей?

Спокойно. У каждого свои испытания и путь к Богу.

7. На какие средства существует ваша семья? Какая вещь была бы нужна вашей семье, но вы не можете ее себе позволить (или копите на нее деньги)?

Моя семья — это пока еще маленькие дети и работающая жена. Иногда мне доводилось работать сразу на трех работах. Сейчас я служу и работаю по двум специальностям. Плюс жена инженер-эколог не забывает о своем дипломе. Но скоро, возможно, у нас будет пятый ребенок, и тогда забот появится еще больше. А что касается материального, то мы не можем позволить себе купить новую машину, и копить на нее бесполезно, слишком много у нас долгов.

В это статье Вы узнаете как стать священником. Об этом Правмиру рассказал киевский священник Григорий Крыжановский. Читайте!

Как стать священником?

Петя прыгал с парашютом, а Вася не прыгал, и Петя рассказывает Васе, как это здорово. Но Вася смотрит на Петю и думает: так можно все кости переломать, и такое ведь бывает!

Зачем бросать отличную работу? Для чего с высшим образованием работать на стройке?

Кстати, работу менять необязательно. Мой посуду, как и прежде, но можешь ее мыть и ощущать счастье. Я обнаружил в 30 с чем-то лет, что я не люблю мыть посуду, а люблю плескаться в теплой воде. Я-то всю жизнь думал, что люблю мыть посуду, но жена обличила.

Нужно немало мужества, чтобы признаться себе в этом. Ты вроде выглядишь хорошим, а на деле любишь удовольствие. Делаешь добрые дела – а сам любишь похвалу и внимание.

В многодетной семье нужно конкурировать за родительское внимание. Надо поставить обувь на полочку, заправить постель, и за это тебе говорят, что ты хороший – а ты такой же, как все, хотя осознаешь это в 30.

Каким бы ты ни был хорошим, сколько бы лет ни находился в Церкви, со временем узнаешь, что ты такой же, как остальные, как верующие и неверующие люди, по степени своей удаленности от бога. А Бог – он повсюду и всегда, и вопрос в том, впускаешь ли ты Его в себя.

То чувство, которое пережил Петя, прыгая с парашютом, – как его передать? Слово скудеет, перестает быть весомым. Богослужение, песнопения, храмовое строительство, росписи, все это благолепие – попытка, попыточка.

Безумство, поступки – вот что поражает людей на самом деле. Чей-то пример убеждает их, что надо перемениться. И меняет человека Бог. Как, когда это происходит – тайна. Для кого-то при жизни, для кого-то прямо перед смертью, в момент смерти или после нее – но всякому просящему Господь даст.

Чтобы быть верующим, нужно мужество. Это не просто обряд: туда зайти, сюда зайти, свечку поставить, благословение взять. Если человек действительно сверх силы ищет Бога, милующего, прощающего, дающего благодать и энергию – это смелый человек, он решается жить вечно. Это серьезное решение и ответственность.

Я рос в замкнутой многодетной семье, мало общающейся с миром. Например, я долго не знал, что есть такая вещь, как развод. У меня было много дядь и теть по всему Союзу, мы с ними регулярно виделись, и у всех были полноценные семьи. А уже в школе я узнал, что бывает так: мальчик без папы, но не потому, что папа умер.

Мои отец и мать не исповедовали Иисуса Христа, они были материалистами, хорошими людьми советских взглядов. Они не говорили, что надо быть добрыми, – просто были добрыми с нами. А доброта – даже важнее порядочности.

Я закончил физико-математический класс с золотой медалью, в 1995-м поступил в КПИ. Решил учиться на программиста. Думал о юрфаке, но не пошел, потому что судебные дела меня отталкивали.

Когда на втором курсе один завкафедрой ангажировал меня на работу в организации, связанной с Министерством юстиции, я проработал там полтора года инженером компьютерных систем и понял, что юристом быть не хочу по морально-этическим соображениям. К тому же работа программиста была более творческой.

Потом я пять лет проработал в Golden Telecom, занимаясь в финотделе системами баз данных и бухучета. Здесь меня со временем стал интересовать не прикладной аспект программирования, а аспект разработки архитектуры баз данных, анализ систем.

Когда я перешел в «Фокстрот», полностью украинскую компанию, заметил разницу в менталитете. Golden Telecom была наполовину американской компанией, а это означает другие подходы и принципы. Самое важное здесь – навыки специалиста. В иностранной компании понимаешь, что Министр экономики не может стать министром здравоохранения. Здесь царит корпоративный дух, сам ты выше всего ценишь возможность заработать.

В украинской же компании ты должен быть, прежде всего, человеком – классным парнем, друганом, земляком, в общем, своим. Узкая специализация здесь не так важна: поработав в отечественном бизнесе, ты уже вполне допускаешь, что министр экономики может стать и министром внутренних дел, и здравоохранения. Здесь набирают скорее команду, чем спецов.

Одновременно с работой я учился на стационаре. Мой начальник был трудоголиком, от него я научился терпению, умению превзойти себя – когда уже не можешь, но ещё работаешь.

После «Фокстрота» проработал год в МТС. В тот период я много времени тратил на увлечение: психология, самоанализ, мировоззренческие концепции. Это, видимо, врожденные склонности: мой старший брат стал психиатром.

Тогда же я начал интересоваться христианством – после того, как мне в руки попала книжка Александра Меня «Сын Человеческий». Меня уже не интересовал заработок. Пока я помогал родителям содержать семью, это было важно, а теперь дети выросли, старшие устраивали свою жизнь, младшие закончили школу, я уже не был необходим как кормилец и мог уделять больше времени себе.

Я планировал семейную жизнь. У меня был печальный опыт отношений с девочкой – она мне нравилась, но я на ней не женился. Я был в поиске, постоянно думал, как стать счастливым. Человек часто связывает счастье с чем-то внешним. Ему недостаточно настоящего, ему нужны гарантии будущего, и этим он чрезвычайно мучается.

В какой-то момент я понял, что не люблю разочарований, боюсь их. Если я доживу до 70 и только тогда познаю истину – это будет означать, что вся моя жизнь была ошибкой. И я подумал с юношеским максимализмом: лучше уже завтра узнать эту истину.

Я почему-то помню этот момент – это произошло ночью, около 2 часов. Я любил засиживаться допоздна, смотреть на горящие окна многоэтажек вокруг: это же тысячи и тысячи разных судеб, о которых я не думаю, пока не сяду у окна. Счастье, несчастье, все бурлит, или уже спит, или уже пропало.

И говорю себе – а зачем это все? И в этот момент я принимаю решение, что за истину я смог бы расплатиться самым дорогим – жизнью. Я это решение принял и забыл о нем, но жизнь моя с этого момента начала круто меняться.

Я начал читать книжки, посвященные душе, Богу – и в очередной раз сменил работу, перейдя в Philip Morris. Это производитель табачных изделий. Теперь я менял работу не в связи с заработком – меня больше интересует коллектив, отношения с людьми.

А брат начинает ходить в храм. Я был провокатором, любил напугать, посмеяться над человеком, да и сейчас я, наверное, такой же, просто появилась привычка делать это мягче, чтобы это было в пользу, смеяться скорее над собой. Так вот, брат мне говорит об Иисусе Христе, а я ему отвечаю: «А был ли мальчик?» Он сильно на меня был тогда обижен.

В общем, когда на работу в Philip Morris вернулась из декретного отпуска моя начальница, я сказал, что сыт этим курением, что увольняюсь. Я ушел в никуда, уехал жить на дачу.

Это был период, когда все само собой давалось. Трудно мне было скорее до этого. К этому времени я уже пощусь, полгода живу на балконе, на коврике сплю – такие у меня были аскетические практики, – и хожу в храм, в Кирилловскую церковь.

Окружающих моё поведение пугало. Маме говорили: «твой сын рехнулся, но ничего страшного, у тебя еще пятеро нормальных детей». Одноклассники – все способные математики, материалисты – качали головой, мол, пропал человек.

Я перечитывал тьму литературы. Особенно поразила книжка Антония Сурожского «Человек перед Богом». Я входил в состояние беседы с автором, когда я задаю вопрос – и нахожу ответ на следующей странице. Я понимаю, что этот человек проповедует для меня. К этому времени я уже на втором году вечерней катехизационной школы на приходе святой Екатерины на ул. Полупанова.

Один и ноль – что может быть меньше? Мы знаем, что к нулю можно приблизиться справа и слева. А что можно видеть, когда ничего не видно? Ничего, но можно чувствовать. Когда сидишь над хитрой математической задачей, нужно озарение. Когда ты ищешь Бога, можешь тысячу раз прочитать самого мудрого наставника, сенсея, гуру – и ничего не поймешь.

Момент озарения у меня случился, когда я стал активным прихожанином. Борясь за свои идеалы, я терплю неудачу. Если раньше я стремился к житейскому успеху, то теперь эта неудача была моим успехом. В каком смысле? Меня утешала мама, и я ей сказал: на все воля Божья. А она: ты действительно так веришь?

И тут я понимаю, что это просто привычная фраза. Волю Божью я не знаю, не знаю Бога, и Его воля интересует меня только тогда, когда она сочетается с моей. Это был момент ужаса: не приведи Господи, чтобы была воля Божья на все!

Это было мое озарение, новый перелом в жизни. Начинают сбываться все мои мечты. Я начинаю чувствовать Бога, искать его, бегать за Ним. Прочитав книги и жития святых, я начинаю искать Божьих людей в Церкви и вне ее – встречи, общения, разочарования… Переживать и видеть чудеса – по-своему ужасно, ведь они в какой-то момент закончатся, и за них нужно будет заплатить, как и за всякое счастье.

В церкви я примелькался людям как старательный прихожанин благодаря каким-то своим с детства привитым качествам. Моя тетка однажды сказала: так, может, станешь попом? А затем кто-то еще: давай рукополагайся, будешь служить литургию для детей.

Впервые, когда я услышал это, меня трухонуло: я ведь человек далекий, недостойный. А потом круг все сужался, и наступило время, когда я молился: «Господи, мне этого хочется. А Ты, Господи, этого хочешь? Дай мне знать». Появилась благодарственная молитва не только за то, что у меня есть, но за то, что есть Ты, Господи. Я ничтожен, а милость Божия безмерна. Именно это чувство благодарности дает смелость спросить: «А чего хочешь Ты, Господи?» В телефонном звонке мне сказали «Аксиос!»

Хотя у меня не было работы, я постоянно находил ее для себя. Я трудоголик – просто люблю трудиться. Это модель поведения: в многодетной семье не трудиться не получится, родители никогда не были праздными.

В тот момент я перестраиваю дом, превращая дачу в основательное жилище. Зарабатываю перевозками и строительством. Я мечтал о частном доме, о семье – и вот это все появилось: и дом, и женщина, которая приняла мое предложение. В этом же году я поступаю в семинарию, на что беру благословение у жены – она была именно тем человеком, благодаря которому я, малодушный, решился.

К моменту, когда меня рукоположили, родственники и их родители уже стали церковными людьми, все они нашли в Церкви решение тех своих проблем, которые в мире в принципе нерешаемы.

В этом году мы праздновали 9-летие общины глухих при Ионинском монастыре. Глухие – это, по сути, иностранцы, которые не способны выучить наш язык. И только мы можем выучить их язык и помочь им.

Кто в детстве не хочет изучить язык глухих? Я жил на Виноградаре, недалеко от школы-интерната №6. Думаешь: вот бы здорово, – и забываешь об этом. А когда я поступил в третий класс семинарии и нас стали учить языку жестов, оказалось, я к нему способен.

Меня как диакона попросили приходить в Ионинский, где богослужения проводились с помощью переводчицы. Глухие присмотрелись ко мне и решили: «Это же будущий батюшка! Надо, чтобы он выучился – он нам нужен». Ведь есть вещи, которые человек хочет обсудить со священником напрямую, без переводчика.

В общем, я понял, что это возможность послужить людям. Причем не обычным, а обделенным и в то же время людям Божьим, исполнившим заповедь Божью «будьте как дети». Они активны, доверчивы, открыты – но в своей среде.

Язык является культурообразующим фактором, так что это отдельный народ. Жестовый язык образует на территории национальное меньшинство. В Европе это уже прописано формально. В обычной семье рождается иностранец! Если родители не выучат язык своего ребенка, ребенок найдет людей своей «нации» и в семью полноценно не вернется.

До революции в Церкви был перевод литургических текстов на жестовый язык. Были богадельни и церковно-приходские школы для глухих в Питере. В Киеве обучать глухих тоже начал священник. У него было две глухих дочери, и ему хватило денег отправить учиться одну из них. Та, возвратившись, обучила сестру и отца, а тот стал учить детей.

Революция прервала это начинание, как и многие другие. Еще хуже стало, когда Сталин высказался в том роде, что глухие – это неполноценные, и язык их – тоже проявление неполноценности. Тогда глухим запретили общаться на их языке, заставляли держать руки в карманах. Традиция литургии для глухих была утеряна полностью, и только в 90-е годы Православная Церковь в Киеве начала заниматься переводами.

Трудности возникли с переводом некоторых богословских терминов и текстов, тех, в которых сосредоточено учение о Христе, – пришлось во многом начинать с нуля, создавая жесты, обозначающие эти понятия.

Сейчас практически все богослужебные тексты переведены. Ведь когда разработан язык и есть словарь, остальное – дело техники. Создан видеословарь жестового языка для богослужебных терминов. Мы собрали все наработанное и распространяем информацию.

Сейчас век стремительного информационного развития. Бог дает откровение людям, а они используют его на добро или во зло. Мобильные телефоны – их будто специально для глухих придумали, чтобы они могли набирать смски. Интернет – тоже для них.

Нас много – по 20 человек на богослужении, а всего около 60. Сейчас у нас шесть-восемь переводчиков – больше, чем в минской и питерской общинах, которые старше нас. В последнее время мы были в Луцке, Кишиневе, Подмосковье, Житомире, едем в Херсон.

Что мы проповедуем? Там ведь уже верующие люди. Только то, что можно и нужно переводить богослужение. Надо объять и этих людей. Их Бог избрал, а мы можем содействовать тому, чтобы их вера имела реализацию в широком и полном участии в литургии.

В моем священническом служении в этой общине нет чего-то особенного, специального. Только знание жестового языка. Чувства, эмоции, житейские вопросы у этих людей такие же, как у нас. У самого же богослужения есть, конечно, специфика. Во-первых, переводчик должен быть верующим. Знать богослужение, понимать содержание и смысл молитв, драматургию. У него должны быть чувства!

Если бы я был глухим, чисто технический, безэмоциональный перевод меня бы не устроил. Мне бы хотелось, чтобы переводил мой брат или сестра, например. Богослужение течет, есть видимая и слышимая его части. И слышимую нужно перевести в визуальную. Таким образом «видеоряд» в богослужении для глухих – более интенсивный. А поскольку этот «канал» перегружен, в него нельзя «бросать» лишнего.

Батюшка должен изъясняться просто, не заумно. Переводчику нужна неброская, не отвлекающая одежда, батюшке – подстриженные усы. Мне повезло с усами.

Фото: Никита Кузьменко

Журнал «Направо», №1, 2014

Словарь Правмира — Священники, священство

№1 (99) / 3 •февраля• ‘11

Беседовал Олег Васюнин Семинария

•В этой теме:•

Семинария

О сочетании науки и религии, духовном образовании и священническом служении

Беседовал Олег Васюнин Семинария

Хранилище духовных знаний

Записала Наталия Евстюгина

Протоиерей Александр Дубасов

Родился в 1968 г. в г. Свердловске. В 1993 г. окончил Уральский электромеханический институт инженеров железнодорожного транспорта, в 2003 – Екатеринбургскую православную духовную семинарию (ЕПДС).

В 2000 г. рукоположен в сан пресвитера. Нес служение в храме в честь Рождества Христова на Уралмаше, исполнял послушание старшего священника, ключаря храма. С 2006 г. – настоятель прихода во имя свв. мчч. Флора и Лавра села Косулино Белоярского городского округа Свердловской области.

В декабре 2007 г. назначен проректором по воспитательной работе ЕПДС с сохранением должности настоятеля прихода. В октябре 2010 г. возведен в сан протоиерея.

Отец пятерых детей.

– Отец Александр, в этом номере «Православного вестника» мы решили поближе познакомить наших читателей с Екатеринбургской духовной семинарией.

И хочется начать с общего представления семинарии. Расскажите, пожалуйста, какие отделения действуют в ЕПДС, сколько учащихся?

– В семинарии на дневном отделении учится порядка 100 человек, около 200 обучается заочно. В настоящее время у нас работает два отделения – пастырско-богословское и регентское. Формируется иконописный класс, для него требуется довольно много помещений, которые мы сейчас и подыскиваем.

Собственно, и регентское отделение семинарии пока располагается территориально не здесь, а в Духовно-просветительском центре епархии.

– А как люди вообще попадают в семинарию? Кто они?

– Большинство семинаристов-очников поступают по направлениям с приходов. Молодой человек учится в воскресной школе, пономарит, а когда встает вопрос выбора дальнейшего пути, приходит по направлению священника в семинарию. А бывают случаи, что человек поступает в светское учебное заведение, где проходит курс религиоведения, и вдруг осознает, что религия – это то, что ему близко. Конечно, есть и такие, кто из любопытства, из желания приобретения новых познаний приходят сюда.

Что касается заочников, это прихожане нашей и других епархий, где нет своей семинарии, а также действующие священнослужители. Бывает и такая ситуация, что человек хочет учиться, но учиться на очном отделении нет возможности – семья, работа, возраст.

– То есть, не у всех поступающих на учебу молодых людей есть желание стать батюшкой, кто-то просто хочет глубже разобраться в православной вере?

– Возраст поступающих к нам ребят – начиная с 17-18 лет. В этом возрасте еще нет определенности, человек только формируется. И если у него даже есть желание служить в Церкви, то оно, возможно, еще будет меняться. В его сознании и мировоззрении еще будут происходить изменения. Но семинария, зная об этом, встречает поступающего человека таким условием: «Ваша дальнейшая жизнь должна быть связана с Церковью. Вы должны себя на это настраивать, к дальнейшей жизни это служение примерять». Ведь на содержание семинарии Церковь тратит значительные средства, поэтому заниматься просто образованием человека, просто удовлетворять его любопытство нет возможности.

– Конкурс при поступлении большой?

– Владыка Викентий старается при поступлении взять всех. Сейчас у нас даже создан нулевой курс для ребят, которые хотели бы учиться, но пока не готовы по уровню знаний, не потянут. Потому что подготовка здесь очень серьезная, объем знаний большой, интенсивность обучения высокая. Если приемная комиссия видит, что на текущий момент студенту «не потянуть», то предлагает ему начать обучение с нулевого класса. Кроме того, у нас есть духовные училища – это хорошая подготовка к семинарии. Есть теологический факультет (в Российском государственном профессионально-педагогическом университете – прим. автора). Бывают случаи, когда приемная комиссия предлагает выбрать теологический факультет, т.к. видит, что с семинарским режимом обучения человек не справится.

Таким образом, всем, кто проявил желание начать духовное обучение, мы идем навстречу, и, руководствуясь опытом, стараемся определить, каким путем в этом направлении лучше двигаться.

– Наверное, у многих наших читателей есть вопрос: в чем отличие между учебой в семинарии и в светском вузе?

– Светское учебное заведение ориентировано в основном на передачу знаний, а остальным запросам личности в настоящее время оно не отвечает. В семинарии же другая установка: знания – это очень важная позиция, но не главная, не ведущая. Главное – что человек становится служителем Церкви, выходит на путь служения. Этому должны сопутствовать знания, но служение – это основное. Думаю, что в светском заведении о служении догадываются, понимают, но вряд ли там об этом будут говорить как о первоочередной задаче, цели.

С другой стороны, светское заведение предоставляет несколько большую самостоятельность. Семинария обеспечивает полный пансион учащемуся. Здесь его одевают – выдают китель, брюки; здесь его кормят – в семинарии четырехразовое питание; кроме того, обеспечивают жильем. За все это студент ничего не платит. При этом он получает стипендию, хотя и невысокую, но сравнимую со стипендией светского вуза. В результате семинарист погружен в достаточно комфортную среду, обеспечивающую получение знаний, несение послушаний. Кому-то такой порядок, возможно, не дает необходимого уровня самостоятельности, не нужно проявлять дополнительную энергию, чтобы выжить. Но есть большие плюсы в том, что человек не заботится об обеспечении быта, а все свои силы полагает на подготовку к своему служению.

– Даже те ребята, которые родом из Екатеринбурга, все равно здесь находятся круглые сутки?

– Да, предполагается, что семинарист живет здесь от начала до конца – от первого до последнего курса. Но на каком-то этапе, временно, у них появляется возможность уезжать домой – это 4-5 курс обучения. В это время идет усиленная подготовка, необходимо сдавать множество контрольных работ и порой удобнее к этому готовиться в домашних условиях.

– Наверное, и требования к дисциплине выше, чем в светском вузе?

– Да, здесь совсем другой уровень требований. Здесь не просто контролируют, чтобы семинарист не нарушал каких-то общепринятых правил. Важно, что он говорит, как себя ведет, как исполняет послушания, как учится, какие у него взаимоотношения с товарищами. Происходит отбор будущих пастырей, священников, служителей Церкви. И если человек ошибся, не желает жить так, как живет Церковь, то это нужно увидеть. Необходимо либо постепенно перевоспитать человека, изменить его мировоззрение, либо на каком-то этапе с ним расстаться, чтобы он искал себя в другом месте.

Ведь именно в семинарии закладывается определенный фундамент той жизни, которой он будет жить на приходе, там, где он будет служить. И если здесь допустить, что человек будет жить неправильно, то это потом отразится на приходе. А ведь даже самый небольшой сельский приход – это 30-40 семей. С учетом членов семьи, детей – это 120-150-200 человек. А если приход городской – это уже тысячи прихожан. От священника очень многое зависит, поэтому мы хотим свести риск до минимума. Чтобы люди выходили отсюда не просто образованными, но и нравственно готовыми к своему будущему служению

– Большинство семинаристов – молодые ребята, у них, наверное, и энергия еще через край плещет?

– Бывает, что выплескивается, да. Относимся к этому с пониманием, воздействуем не раз и не два, длительный период. Но когда какая-то грань нарушена, и человек не желает меняться, то… Пока он стремится к этому изменению и сам участвует в нем, пока говорит, что хочет, но не получается – с ним можно заниматься. А когда не желает, когда идет явно вразрез, то приходится какие-то более суровые меры применять. Но отчисление у нас – это крайняя мера. Бывает, что для вразумления отправляем семинариста на послушание в монастырь, чтобы он там какое-то время пожил. Но никого не отталкиваем, не выгоняем ни в коем случае. Если уж сам сказал, что все, не могу, отдайте мне мои документы – другое дело: свободу, которую даровал каждому Господь, мы не можем нарушать. Так что, можно сказать, нянчимся до последнего.

– В светском вузе обычно есть множество внеучебных занятий – кружки по интересам, секции. А в семинарии?

– В семинарии с этим несколько сложнее, так как времени свободного практически нет. Уроки, послушания, домашнее задание. Контрольные точки – обед, ужин, утренняя молитва, вечерняя молитва, отбой. Если даже человек хочет где-то заниматься, ему сложно вписаться в эти рамки. Но если желание действительно есть, то это не возбраняется. Главное требование – чтобы он не под что-то подстраивал режим семинарии, а чтобы в рамки режима семинарии постарался вместить то, чем хочет заниматься. Если это удается сделать – пожалуйста.

Поэтому есть ребята, которые проучились несколько лет, поняли систему обучения в семинарии, и теперь получают еще одно образование, светское. Мы поддерживаем такое начинание. Это необходимо не только человеку, но и Церкви. Порой бывает, что у священника на приходе завязываются хорошие контакты с садиком, школой, другими учреждениями, и там возникает возможность какого-то взаимодействия не только на уровне встреч и поздравлений, а даже для ведения каких-то уроков. И встает вопрос: «Какое у вас образование?» Семинарское для светской школы не подходит. А когда человек имеет вдобавок к семинарскому еще и светское педагогическое образование, это упрощает ситуацию. Возможность священнику вести урок – это контакт с детьми, а через них и с родителями. Это уже и взаимодействие для формирования паствы. Поэтому хочется, чтобы ребята направляли свои усилия именно в эту сторону.

– Второе образование семинаристы получают уже в другом режиме обучения?

– Да, как правило, в заочной форме. На сессию обычно берется благословение, разрешение для специального режима. Это удается немногим, и мы рекомендуем до определенного времени не торопиться. 2-3 курс – желательно сосредоточиться на учебе в семинарии. А на 4-м – уже больше возможностей для этого. Конечно, семинарист тогда и загружен больше, но, вместе с тем, он уже адаптировался, научился планировать свое время.

– Какие послушания несут семинаристы?

– Главное послушание – в алтаре, пономарство. Это послушание семинарист несет один-два раза в месяц, не считая праздничных и воскресных богослужений. Алтарь – это место, где ему когда-то придется служить постоянно, сейчас он к нему привыкает. При наличии сноровки это не очень сложное послушание, но очень важное.

Следующее послушание – это клиросное, певческое послушание. Семинарист должен уметь делать все, в том числе, и читать, и петь – должен уметь полностью обеспечить службу.

Дальше – послушание по трапезной. Поскольку все средства – церковные, то семинария старается максимально обеспечивать себя своими силами. И семинаристы в этом процессе участвуют. Осенью мы ездим в колхоз – заготавливаем овощи. Один-два раза в месяц семинарист несет послушание по трапезной: накрывает на столы, убирает посуду, убирает столы. Не готовит, конечно – для этого у нас есть повара. Еще одно – экскурсионное послушание на Ганиной яме. Семинарист должен уметь заниматься миссионерством. Должен уметь людям, порой абсолютно светским, абсолютно далеким от религии, от какой-то церковной действительности, дать минимальное знание о Православии. Ганина яма, к тому же, имеет свою определенную тематику – Царственные Страстотерпцы и все, что с ними связано – этой темой семинарист также должен владеть.

Это основные послушания. Бывают послушания внеочередные, разовые – помочь что-то загрузить-разгрузить, поучаствовать в каких-то епархиальных делах, оказать помощь епархиальным отделам. Вот, наверное, и все – но на самом деле, это очень много. Чтобы составить график послушаний, порой приходится потратить несколько дней – чтобы как-то гармонично получилось, на учебе не сильно отражалось, и все были бы в равных условиях.

– Получается, что раз в неделю каждый какое-нибудь послушание да исполняет?

– Обязательно раз в неделю семинарист поет на клиросе – утром и вечером. Кроме того, раз в неделю либо пономарит, либо по трапезной дежурит, либо водит экскурсии. Иногда получается даже два раза в неделю. Сегодня, например, у ребят нулевого курса день свободный, но выпал снег, и их отправили на уборку снега.

– Бывает так, что исполнял послушание и пропустил лекцию – потом приходится переписывать?

– Да, приходится восполнять. Семинарист должен уметь выживать не только в благоприятных условиях, но и преодолевать какие-то трудности, скорби. Если этой науки человек не познает, то ему и в жизни будет достаточно сложно. Мы это понимаем и стараемся, чтобы ребята тоже понимали.

– Батюшка, Вы сказали, что при поступлении основное внимание уделяется не знанию, а стремлению. А в процессе учебы?

– Мы стараемся всячески содействовать тому, чтобы человек программу выполнял. Если он старается, это уже хорошо. Если не старается, не ходит на лекции – это сразу становится заметным. Хотя на самом деле пропуски лекций без уважительных причин бывают очень редко.

Дежурный помощник сразу отмечает, что кого-то нет, выясняется причина отсутствия – человек, может, заболел. Если человек просто не учится, то сразу возникают различные меры дисциплинарного характера. Поэтому учеба – это момент очень важный. Опять же, помним о том, что у каждого свои способности. Кому-то все дается легко и быстро, у кого-то возникают большие трудности, но он старается, прилежен. Подходим к этому с пониманием.

– А какие бывают наказания?

– Самое понятное – объявить порицание, выговор. Скажем так, предупредить семинариста о том, что он попал на заметку, и к нему будет более пристальное внимание. Еще одна мера воздействия – назначить на внеочередное послушание. Например, вместо того, чтобы идти в общежитие и заниматься своими учебными, хозяйственными делами, придется взять лопату в руки в качестве наказания.

– Наряд вне очереди?

– Да, наряд вне очереди, совершенно верно. Возможен наряд по общежитию или здесь, по территории. Возможны и такие варианты, как беседа и вразумление.

– Как стало понятно из разговора, общежитие удалено от учебного корпуса. Наверное, было бы удобнее, если бы они были рядом?

– Конечно, семинарский режим обучения предполагает, что расстояние между местами учебы и проживания желательно сократить до минимума. Все должны быть на виду, все рядом. Но наши современные условия таковы, что мы рады и тому, что есть.

Начиналась семинария вообще в помещении епархиального управления, все было в одном месте, было крайне тесно. С одной стороны стенки – комната для проживания, с другой – учебный класс. Хотя в этом были свои преимущества, у семинаристов возникала какая-то особенная сплоченность.

Первые выпуски до сих пор вспоминают об этом времени, как о самом лучшем. Но есть к условиям образования определенные требования – нормы по площади, определенные условия по учебному корпусу, пищеблоку, спальному корпусу. Никуда от этого не денешься.

Мы благодарим Господа, что у нас есть такие условия. А перемещение между корпусами укладывается минут в 15. В этом есть некоторое испытание: соприкасаясь с миром, мы должны его преображать, а не уподобляться ему.

– Есть статистика, какая часть семинаристов «доживает» до диплома?

– Точной статистики у меня пока нет, т.к. в декабре 2010 исполнилось только три года, как Владыка Викентий назначил меня проректором по воспитательной работе. Поэтому еще не было семинаристов, которые при мне поступили и выпустились. Но определенный отсев, конечно, есть. И это не 2-3 процента, а процентов до 30-ти. В различные годы по-разному.

– Пусть лучше за время учебы человек поймет, что сделал неправильный выбор, чем потом всю жизнь с этим мучается?

– Вы знаете, если человек вдруг понял, что избранная стезя – не совсем его, но все-таки будет преодолевать возникшие на этой стезе трудности, прилагать к этому определенные усилия, то конечно это будет спасительно. Об этом надо помнить.

И еще, стоит задуматься, на какой срок человек выбирает профессию. Обычно при выборе профессии лет в 20-25, человек работает до пенсии, это 35-40 лет. А если он выбрал поприще священнослужителя, то может служить до самой смерти. И если он будет при этом приносить Церкви пользу, даже самую малую, это будет ему идти во благо.

– После получения диплома какая перспектива у семинариста стать батюшкой?

– Если семинарист поступил к нам сразу после школы, то, учась в семинарии, он сходит в армию, год отслужит – кто-то в процессе обучения, кто-то уже после окончания. После этого ему будет года 23-24. Он поступает на приход или возвращается в тот храм, откуда был направлен для обучения. Если он не женился, то у него есть время создать семью, либо определиться с принятием монашества. Т.е. до рукоположения во диаконы он еще имеет какое-то время. Потом определяется статус его служения и, соответственно, дальше он становится диаконом, священником.

Несколько другой вариант, если человек в семинарию поступил в более зрелом возрасте, в 20-25 лет (у нас есть и 30-летние учащиеся). Если в процессе обучения он женился или принял монашеский сан, то уже в семинарии может принять сан диакона, священника. При этом возможно либо перейти на заочную форму обучения, либо продолжить очное обучение и нести служение непосредственно.

– А те, кто по-прежнему хочет приносить пользу Церкви, но не видит себя батюшкой, для них есть еще какие-то варианты?

– Конечно. Церковь ведь не из одних батюшек состоит, церковное поприще очень широкое. Может быть, лет 30-40 назад церковное служение было сведено до минимума: священник – диакон – псаломщик. А сейчас в Екатеринбургской епархии есть множество отделов, телевидение, радиовещание и т.д. Поэтому грамотный специалист в духовной области нужен везде. В частности, на телевидении, которое сейчас вещает на весь мир, обязательно нужна духовная, церковная, религиозная грамотность. Таким образом, есть очень много мест, где можно себя применить. Священническое служение – это тяжелый крест, за какими-то привилегиями сюда не идут. У священника прав не много, а обязанностей – очень много. Поэтому человек в процессе учебы, находясь в церковной среде, определяется, что ему по силам, где его мера.

– Если молодой человек думает о поступлении в семинарию, но сомневается, что он должен сделать для разрешения этих сомнений?

– Он обязательно должен обращаться к Богу с молитвой. Просить, чтобы Господь дал вразумление, помог определиться. Чтобы человек не просто сам принял какое-то решение, но чтобы в этом было участие Божие. И еще важно понимать, что он идет на служение, а не на работу. Элемент работы при этом присутствует, но главное – отдать себя полностью. Должен понимать, что нужно быть готовым пожертвовать своими желаниями, своей самостью. Я бы выделил именно эти два момента – молитва и настрой на служение. Если эти моменты складываются, то выбор будет осознанным и правильным.

– Батюшка, я задал Вам все подготовленные вопросы, какую тему мы не затронули в беседе, а на нее нужно также обратить внимание?

– Пожалуй, это вопрос семейного воспитания. Ведь семья, которая сподобится воспитать в своей среде священнослужителя, церковнослужителя – это особая привилегия, особый дар Божий.

Хочется, чтобы в семьях это понимали, и если такая возможность появляется, ее обязательно использовали. Можно вспомнить мечту каждой иудейской семьи. Это центральная линия их жизни – иметь большую семью, вдруг кто-то из детей станет Мессией. Вот если бы в наших православных семьях так же жила мечта о том, чтобы кто-нибудь из детей стал священником!

Да и решение молодого человека стать семинаристом, пойти учиться – не личное его дело, это дело общее. Мы уже говорили о служении – так вот, члены семьи в этом служении должны посильно участвовать, помогать. И даже если какая-нибудь тетушка священника мало что может сделать, пусть она возносит за него свои молитвы. Господь их услышит и поможет.