Как вернуть усыновленного ребенка в детский дом?


Моя практика показывает две особые категории возвратов (или вторичных возвратов от приемных детей):
— возвраты в течение нескольких дней или недель после принятия ребенка (для удобства назовем их «преждевременные возвраты»);
— возвраты по истечении полугода-года, вплоть до нескольких лет после принятия ребенка (назовем их «сознательные возвраты»).
У этих двух группу возвратов разные причины и разные способы профилактики.
Начнем с преждевременных возвратов.
Сначала приведу примеры из реальной жизни (из последних писем родителей), в которых отмечу ключевые фразы и моменты, необходимые для понимая специфики преждевременных возвратов. Потом проанализируем причины и возможную профилактику подобных возвратов.
История Марины Н., август 2015 (Калужская обл.)
Я получила заключение о возможности быть опекуном в отношении ребенка без ограничений по здоровью, но в итоге взяла 2х-летнего мальчика с диагнозами эпилепсия и синдром РАС. Инвалидность ему присвоена не была, а сотрудники дома ребенка заверили меня, что проблемы компенсируются с возрастом. О том, что Ване необходимо ежедневно принимать лекарства, я узнала только, когда приехала его забирать. Мне выдали лекарства только на несколько дней, пока я не поставлю Ваню на учет в поликлинику.
Из-за неправильно оформленного личного дела (по словам сотрудников ООП по моему месту жительства) и через 10 дней я не смогла поставить Ваню на учет, лекарства стали подходить к концу. Иван начал вести себя нервно, постоянно истерично плакал. Мне стало страшно, и я отвезла Ваню в органы опеки по месту нахождения его детдома и подала заявления с просьбой освободить меня от обязанностей опекуна. Ребенка я привезла сытого, хорошо одетого, утром дала последнюю дозу лекарств, которая у меня оставалась.
Но сотрудники опеки в категоричной форме сообщили, что я не имею права отказываться и после подачи заявления мне надо ждать неопределенное время, чтобы ребенка забрали. Я объяснила, что не могу ждать, т.к. ребенку нужны лекарства, которые я лично получить не могу. Обстановка в кабинете накалялась, мне стали угрожать вызовом полиции «за оставление ребенка в опасности». Через несколько часов я ушла, не выдержав морального давления и оставив ребенка в кабинете.
Органы опеки приняли решение об «отстранении» меня от обязанностей опекуна в связи с «ненадлежащим исполнением обязанностей опекуна». Теперь я никогда не смогу быть приемной мамой.
История Нины П., сентябрь 2015 года
Добрый день, 2 сентября мы усыновили ребенка, решение вступила в силу 12 сентября. 18 сентября забрали домой. К, сожалению, жить с усыновленным ребенком не сможем, приняли решение вернуть обратно в детский дом 2 октября. Подскажите, как с юридической точки зрения сделать это правильно? Как пройти процедуру разусыновления быстро и правильно, чтобы у ребенка появился шанс как можно быстрее оказаться в семье?
Считаю, что в большинстве случаев причины преждевременных возвратов лежат за пределами личных качеств или предварительной подготовки самих приемных родителей. Преждевременные возвраты – это исключительно показатель неадекватности существующих в России процедур знакомства и выбора детей, особенно младшего возраста, когда брать ребенка на гостевой режим невозможно. В частности:

  • Невозможность реальной проверки диагнозов, поскольку процедура независимого медосвидетельствования ребенка построена таким образом, что приемный родитель не имеет законного права, а также выбирать медучреждение либо конкретных специалистов, которые будут его проводить. Этот вывод подтверждается и результатами опроса среди приемных родителей.
  • Повсеместная практика посещений ребенка в неестественных для ребенка условиях, искажающих его поведение и реакции. «Дни открытых дверей», проходящие в некоторых регионах РФ в порядке эксперимента, не обеспечивают полноценного общения и знакомства кандидатов с детьми.
  • Практика «продавливания» детей младшего возраста, но с неоднозначной диагностикой – возможно, для того, чтобы «не упустить» кандидата и показать хорошую статистику семейного устройства.
  • Искусственные задержки в постановке опекунов и приемных родителей, принявших ребенка из другого региона, на учет по собственному месту жительства. Обычно они связаны с желанием сэкономить на выплатах на содержание подопечных и/или на вознаграждении приемным родителям, но фактически приводят и к задержкам в постановке на учет в местных медицинских и образовательных учреждениях.
  • Отсутствие «профилактического» сопровождения (в т.ч. психологического) в первые дни и недели после появления ребенка в семье.

Соответственно, профилактика преждевременных возвратов заключается в следующем:

  • Общефедеральное видеоанкетирование всех воспитанников детдомов, независимо от возраста и диагноза.
  • «Дни открытых дверей» по честным правилам – то есть (а) без предварительного отбора детей «на показ», (б) не реже раза в квартал и (в) для всех желающих жителей района или города, не только слушателей школ приемных родителей или обладателей заключения о возможности быть усыновителем, опекуном или приемным родителем.
  • Изменение процедуры независимого медосвидетельствования воспитанников детдомов таким образом, чтобы приемный родитель мог запросить освидетельствование ребенка (а) в любом медучреждении по выбору приемного родителя (причем этих медучреждений может быть и несколько – допустим, до трех, — если состояние ребенка требует оценки узких специалистов), (б) у специалистов (допустим, общим количеством до пяти) по выбору приемного родителя и (в) в присутствии приемного родителя.
  • Устройство комнат гостиничного типа при организациях для детей-сирот, особенно в домах ребенка для детей дошкольного возраста, чтобы кандидаты могли получить опыт ежедневного проживания и ухода за конкретным ребенком, еще раз оценили свой выбор.
  • Знакомство с ребенком только в условиях группы, с возможностью наблюдения в группе и сравнения с другими детьми, с правом «переключиться» на другого ребенка без объяснения причин или избыточных формальностей.
  • Сопровождение и помощь с оформлением документов с первого дня после появления ребенка в семье (по аналогии с сопровождением новорожденного и молодой матери).
  • И самое главное, на что всегда «забывают» выделить бюджет, утверждая нововведения — обучение и постоянное повышение квалификации сотрудников ООП, операторов БД и организаций для детей-сирот по новым процедурам знакомства и выбора ребенка.

Теперь о сознательных возвратах.
На мой взгляд, сознательные возвраты – так я называю возвраты через несколько месяцев или даже лет после принятия ребенка – отражают одну или несколько из следующих ситуаций:
(1) по сути отсроченный преждевременный возврат, когда в прошлом органы опеки либо принудили родителей забрать конкретного ребенка (обычно «в довесок» к брату или сестре или в попытке «быстренько» устроить в семью непростого ребенка), либо отговорили от возврата сразу после появления ребенка в семье; родители внешне смиряются, вроде бы принимают ситуацию, но подсознательно выискивают в поведении ребенка малейшие «неадекватности», чтобы вернуться к теме возврата (в начальной школе или в подростковом возрасте эти «неадекватности» сами «падают в руки»);
(2) профессиональное бессилие (а нередко – полное отсутствие) служб по семейному устройству, закамуфлированное под возврат ребенка по инициативе приемных родителей; обычно такие возвраты происходят с подачи органов опеки в период адаптации, т.е. в пределах полугода-года после устройства ребенка;
(3) «непролеченные» проблемы периода адаптации, когда профессиональной помощи приемный родитель не получил, кое-как справился собственными силами (а точнее, решил перетерпеть проблему, «вылечить любовью» и т.п.), но по мере взросления ребенка игнорировать особенности в поведении становится труднее, внутренние резервы приемной семьи истощаются и в какой-то момент, вроде бы очень далекий от появления ребенка в семье, «вдруг» происходит срыв;
(4) реакция на непредвиденное событие в семье, прямо не связанное с ребенком, но обнажившее хрупкость отношений, особенно в условиях отсутствия грамотного сопровождения и поддержки семьи – такие возвраты могут иметь место и через много лет после принятия ребенка.
Примеры из жизни:
История Анны, июль 2015 года (Челябинская область)
Здравствуйте. У нас приемная семья, двое детей, родные брат с сестрой. Мама этих детей лишена родительских прав по решению суда, отец прочерк. Дети в нашей семье с марта 2013 года. С мальчиком много трудностей, приняли решение вернуть его в детское учреждение. Имеем ли мы право разлучать их, оставив девочку в семье? Распоряжения выданы на каждого ребенка.
История Марии, июль 2015 года (Якутия)
У меня под опекой трое детей: две сестры и брат. Средняя сестра меня не слушается, усложняет нам всем жизнь, я с ней не справляюсь и хочу ее отдать в детдом. Но боюсь, что заберут остальных двоих детей. Так это или нет?
История Ольги, апрель 2015
Моя мама 8 лет назад оформила приемную семью над двойней — мальчик и девочка, с девочкой никаких проблем, а вот мальчик совершенно не поддается контролю и воспитанию, учиться не хочет, в школу не ходит, на домашнем обучении, никого не слушает, сбегает, ворует, каждые полгода лежит в психбольнице, но диагнозов, кроме нарушения поведения нет. Хотим отказаться от мальчика, но управление по вопросам семьи и детства утверждают, что по закону не имеют права разделять брата и сестру, действительно ли это так и что можно сделать?
История Марины С., апрель 2015
Возникли проблемы со старшим мальчиком Андреем 14 лет. Он попал ко мне в семью 5 лет назад после расформирования детдома, этакий «кот в мешке». В личном деле мелькали диагнозы 84.8, 91.8, 92.9, ММД, Андрей лежал в детской психиатрической больнице в 2009 году в течение 2-х месяцев «за сексуальные пристрастия» (так написано в личном деле). В декабре 2014 года выяснилась неприятная информация: Андрей неоднократно сексуально домогался до младшего ребенка 9 лет. Сейчас Андрей лежит в детской психиатрической больнице, предварительный диагноз: психопатия. Мною принято решение о возврате Андрея после его выписки.
История Ирины, апрель 2015 года
Девочка 9 лет была в семье полгода, адаптация была тяжелая, кражи, начала уходить из дома, в очередной раз три дня искали с полицией, где она заявила, что в приемной семье жить не желает, т.к. ее обижают, бьют и т.д., желает жить у «бабушки» — это знакомая биоматери, тоже лишенная родительских прав с асоциальным образом жизни. Правда, когда девочке сказали, что она поедет обратно в детский дом, она сразу пошла на попятную и сказала, что согласна жить у приемной мамы, если ей разрешат ходить к «бабушке». Что реально указано в её объяснении, неизвестно (все со слов опеки).
Опека настояла на возврате ребенка в детский дом, мотивируя тем, что почти 10-летний ребенок имеет право выбирать, где и с кем жить. Приемная мама написала заявление о прекращении опеки в связи с нежеланием ребенка жить в семье.
История Елены Г., февраль 2015 года
Полгода назад московская семья забрала из питерского детдома девочку 14 лет. Отношения не сложились. Как говорит мама: «Сама не могу принять, а старшие кровные дети не разговаривают с приемной дочерью, дома невыносимая обстановка». В конце ноября мама пошла в опеку писать возврат от ребенка. Именно в этот момент меня и нашли сотрудники негосударственного фонда, которые курируют этот питерский детдом. В приемную семью приезжала специалист и психолог фонда для разговора о передаче ребенка в нашу семью, я была на этой встрече. Девочка мне понравилась.
Психолог дал приемной маме рекомендации, как поговорить с девочкой, но мама передумала. Мы порадовались, что ребенок все-таки останется в семье, но через некоторое время снова начались разговоры об возврате, «ничего не получается». Потом опять передумали, решили оставить ребенка. И так было уже четыре раза.
В данный момент со мной на связь снова вышла приемная мама с разговором, что все-таки они не смогут жить вместе. Но при этом она предлагает мне взять девочку в гости, чтобы ребенок сам выразил согласие уйти: «Она побудет у вас в гостях, ей понравится, и тогда это уже будет не мой возврат, а наше обоюдное решение». Для меня это неприемлемый вариант, т.к. решение перекладывается на плечи приемного ребенка.
Сама девочка пока из семьи не хочет никуда, у нее сложился очень хороший контакт с приемной папой, но в то же время приемная мама ведет работу с Дашей на тему «сходи к этим хорошим людям в гости, они тебе понравятся». Опека заняла выжидательную позицию, ничего не предпринимает.
История Таисии, август 2015 года (Московская область)
На Вашем сайте я нашла книгу Нэнси Томас «Когда любви не достаточно». В ней на 100 % процентов описан наш ребенок. Женя уже шесть лет с нами (ему скоро исполнится 9 лет). За эти годы, несмотря на некоторые положительные сдвиги, мы не смогли решить главную проблему — оппозиционно-вызывающее поведение (на фоне которого наши ЗПР и СДВГ просто «цветочки»). Понимаю, что многое мы делали не так как надо. Несмотря на то, что в книге подробно описан метод воспитания (излечения) детей с синдромом нарушения привязанности, у меня возникает отчаяние из-за того, что многое мы упустили и страха не справиться (верней, я уже теряю контроль над ситуацией). Моя жизнь превратилась в настоящую битву с Женей (что, как я понимаю, совершенно неправильно, но иначе у меня не получается). Я на грани своих возможностей. Очень нуждаюсь в помощи опытного психотерапевта, находящегося в нашей теме. Пожалуйста, посоветуйте специалиста в Москве, к которому можно обратиться по этой проблеме.
История Олеси, март 2013 года
Девочка с рождения возвратная, в четыре года передана под опеку одинокой женщине примерно 50 лет. Сейчас девочке уже 8 лет.
Недавно умер отец мамы-опекуна. Она это очень переживает. Остальные родственники не поддерживают ее решение быть опекуном, а скорее наоборот. Все это обострилось после смерти отца. Мама не смогла разрешить ситуацию, опека отправила ее в районную поликлинику к психологу, там помощь, по всей видимости, не смогли оказать. В итоге мама отвезла девочку в больницу под видом лечения и тем временем написала возврат от опеки, ребенок пока не знает об этом, мама девочку навещает.
Информация к нам поступила из больницы, т.к. с опекой у нас отношения, прямо скажем, сложные (пишет представитель некоммерческой региональной организации содействия приемным семьям). Мы подключили нашего психолога для работы с мамой. После работы с психологом мама забрала заявление о возврате.
Обобщая, я вижу следующие причины большинства сознательных возвратов:

  • Практика «продавливания» братьев и/или сестер «в довесок» к понравившемуся ребенку (детям). Практика «продавливания» непростых детей ради положительной статистики. Иногда это приводит к тому, что приемные родители подсознательно ищут особенности в поведении ребенка, которые могли бы объяснить возврат подсознательный поиск приемными родителями причин для возврата «навязанного» ребенка. Возврат сдерживает только страх потерять остальных приемных детей-родственников или получить «волчий билет» в виде формулировки «отстраняется от исполнения обязанностей опекуна по причине ненадлежащего исполнения обязанностей».
  • Неадекватное сопровождения в период адаптации, а в большинстве случаев – полное отсутствие такового. В результате проблемы в поведении ребенка искусственно подавляются, пока возраст позволяет. Внутри семьи возникает «мина замедленного действия» до поступления в школу, до начала подросткового периода или до истощения родительских сил. Кстати, как видно из примеров выше, даже если находятся негосударственные организации, готовые сопровождать семью, они вынуждены работать «подпольно», «на птичьих правах», хотя российский закон предусматривает процедуру сотрудничества и/или делегирования полномочий органов опеки другим организациям.
  • Отсутствие адекватной помощи в переломные или кризисные моменты (поступление в школу, подростковый возраст, внезапные трагедии внутри приемной семьи).
  • Возможность отмены усыновления в любое время вплоть до совершеннолетия ребенка. Например, в большинстве штатов США отменить усыновление возможно только в течение нескольких месяцев после утверждения усыновления судом. По истечении этого срока усыновленный ребенок приравнивается к своерожденному и отказаться от его воспитания только тем же способом, как от кровного. Воссоединение с кровной семьей возможно только через усыновление ребенка кровными родителями. В России тоже действует принцип «усыновленный = своерожденному», но при этом усыновители могут ходатайствовать об отмене усыновления в любой момент и практически по любой причине.

Соответственно, профилактика сознательных возвратов заключается в следующем:

  • Законодательно установить приоритет права ребенка на семейное воспитание (в т.ч. в замещающей семье) над правом на совместное воспитание с братьями и сестрами и одновременно уточнить правила разделения братьев и сестер. К примеру: нахождение в системе детдомов не является «совместным проживанием», если дети воспитываются в разных группах или в разных учреждениях, а значит не должно мешать передаче в семью одного из детей отдельно от остальных; если дети знают друг друга, когда-то воспитывались вместе, то возможно помещение в разные семьи, но в пределах одного города или района, и с конкретным графиком личных встреч и общения по телефону; если дети помещены в семьи в разных субъектах РФ, то органы опеки отвечают за организацию общения по телефону и по переписке, и т.п.
  • Создание центров сопровождения замещающих семей (по образцу центров патронатного воспитания и сопровождения), которые способны оказать реальную и действенную помощь и поддержку.
  • Внедрение специальных программ по психологии сиротства и реабилитации неблагополучных семей в российских ВУЗах, изучение зарубежного опыта и практик, включая теории нарушения привязанности у детей-сирот и терапевтического воспитания.
  • Обучение сотрудников ООП, операторов банков данных и организаций для детей-сирот новым процедурам и практикам, регулярное повышение квалификации.
  • Только после и в сочетании с вышеперечисленными нововведениями – установить предельный срок после утверждения усыновления, когда возможна отмена усыновления. По истечении этого срока «разусыновление» должно быть невозможно, и отказ от воспитания усыновленного ребенка должен проходить по тем же правилам, что и отказ от воспитания кровного – через помещение в учреждение по заявлению и/или лишение родительских прав.

– Родственная опека падает на людей, условно говоря, без их свободного выбора, без их вдумчивых рассуждений и раздумий. В семье что-то случилось, и приходится брать ребенка-родственника. Часто сама принимающая семья очень травмирована: вдруг что-то случилось с родителями этого ребенка, и нужно с этим справляться. Получается, что ресурса на самого ребёнка не хватает.

Очень часто под родственную опеку внуков берут бабушки, которые, получается, сами потеряли своего ребенка (отца или мать их внука): из-за болезни, из-за аварии, из-за алкоголизма, из-за психического заболевания.

Когда ребенок достигает подросткового возраста, они просто перестают справляться. Накапливаются неразрешённые конфликты. Помощи родственникам-опекунам практически нет никакой, сопровождения никакого.

Такая форма семейного устройства, как опека, вообще традиционно не попадает в поле внимания тех, кто отвечает за сопровождение семьи. Считается, хорошо, что ребенок остался в семье, а раз так, то родственники уже точно справятся сами. Но не все всегда получается так. Поскольку, повторяю, сами семьи травмированы, потому что ведь не от хорошей жизни они оформили родственную опеку.

Иногда получается, что все службы сконцентрированы на том, чтобы устроить к ним ребенка, а каково их психологическое состояние – никого не волнует, никто даже не спросит этих бабушек, дедушек: «Как пережили трагедию, что произошло с вашим сыном или с вашей дочерью?»

– Что касается других форм семейного устройства?

– Здесь возвратов меньше. Особенно минимальны они при усыновлении.

Почему все-таки происходят возвраты? Причины здесь бывают разные. В целом – люди не справляются с ситуацией. На самом деле, никто же не берет ребёнка из учреждения, чтобы однажды вернуть его обратно. Уже потом люди понимают, что не справляются, не хватает ресурсов.

Случается, в семье происходят какие-то непростые, трудно переживаемые события, от которых никто не застрахован. Например, брали ребёнка в полную семью с нормальным уровнем дохода. Потом кто-то из близких заболел, умер, супруги развелись, или произошло еще что-то – и всё, не хватает ресурсов.

– Почему именно среди усыновителей минимальный процент возвратов?

– Все-таки когда люди выбирают такую форму семейного устройства, как усыновление, это значит, что у них уже в самом начале высокий процент решимости. Поскольку в каком-то смысле идет предварительный отбор. Ведь можно не усыновлять через суд, а поступить проще – лишь взять ребёнка под опеку, например. Поэтому те, кто настойчиво усыновляет, – настроены решительно.

Еще такой момент, что усыновляют обычно маленьких детей. И, соответственно, когда дети в семье с самого раннего возраста, потом реже возникают какие-то непреодолимые сложности.

В приёмную же семью берут и подростков, с ними могут начаться проблемы, которые непросто преодолеть.

– Можно ли как-то заранее обезопасить себя и ребенка от возврата?

– Гарантировано на сто процентов никогда нельзя ни от чего никого обезопасить. Можно максимально подготовиться. Пройти хорошую школу приемных родителей. Максимально оценить, просчитать ресурсы своей семьи, свои возможности.

При этом, как бы ни были подготовлены приёмные родители, мысли о возврате возникают у многих. Это нормально и обычно происходит в первые месяцы пребывания ребёнка в семье, когда родители не привыкли к новой ситуации, им тяжело, вдруг кажется непонятным, зачем они в ввязались в эту историю. При этом единицы переходят от мыслей к действию.

Так что говорить нужно скорее не о том, как предотвратить отказы в принципе, а о том, что делать, если такие мысли у родителей возникают. В этом случае приёмным родителям нужно не ругать себя и терпеть, а искать помощи, обращаться за ней к специалистам.

– Как понять, что родители всё-таки не справляются, что ситуация действительно критическая, что уже бессмысленно бороться?

– К сожалению, со стороны это никогда не скажешь. Сама семья решает, оценивает запас собственных сил. Бывает, что семья сдается слишком рано, хотя там можно было еще постараться. А бывает, что ничего уже сделать нельзя, и самой семье нужна какая-то помощь, поддержка, реабилитация, чтобы восстановиться после случившегося. Может же быть такое, что ребенок не прижился и сам захотел уйти. Случается, помощь специалистов нужна ребенку.

То есть это тяжелая ситуация для всех участников процесса. И неправильно с ней оставаться один на один.

– То есть отказы – не обязательно инициатива приёмных родителей?

– Конечно. Ситуации складываются по-разному. Бывает, что ребенок настолько травмирован по линии привязанности, что ему сложно создать новую.

А бывает, что дети (я знаю много примеров), которые в такой ситуации ушли, потом поддерживали отношения с теми людьми, которые пытались стать им приёмными родителями. Общаться с этими людьми как с хорошими знакомыми им оказалось проще, чем воспринимать их в качестве родителей.

То есть, нужно смотреть на особенности внутри каждой ситуации, которая по-своему сложна.

Поэтому так необходимо, чтобы были службы сопровождения, чтобы люди обращались за помощью в любом случае.

– Грамотное сопровождение семей, которые взяли ребёнка – необходимо. Но специалистов не хватает, особенно если речь не о больших городах. Как быть людям, которые живут в маленьких городках, посёлках, где непросто найти профессионала в области поддержки семейного устройства?

– Все равно следует изыскивать какой-то ресурс поддержки. Это могут быть пусть даже знакомые, которые способны выслушать, эмоционально поддержать. Нужно искать интернет-ресурсы, где можно спросить совета, пожаловаться, попросить поддержки. То есть все равно нужно ее искать, любыми способами. Ведь иногда становится легче, если ты просто выговоришься, если кто-то тебя выслушает и скажет: «Да, тяжело тебе». И порой уже этого хватает, чтобы справляться дальше.

– Как рассчитать свои силы тому, кто берёт в свою семью ребенка-инвалида? Ведь бывает, что болезнь развивается так, что приёмные родители, уже не один год воспитывавшие ребёнка в семье, дома справиться не в состоянии и отдают его вновь в учреждение.

– Рассчитать на сто процентов ничего нельзя, это я уже говорила. Всё будет развиваться непредсказуемо. Понятно, что нужно всё узнать о конкретном заболевании, расспросить, как оно может развиваться, какие существуют перспективы, взвесить ресурсы своей семьи. Но соломку-то гарантировано никто не подстелет.

– А что делать, если уже позднее всплыл диагноз, о котором в учреждении не сказали?

– То, что делают с любым диагнозом: идти к врачам, искать помощи, разбираться. А дальше – по ситуации. И снова я скажу о том, что необходима индивидуальная поддержка, в том числе семьям с детьми-инвалидами. Потому что общего универсального ответа нет, есть индивидуальные случаи конкретной семьи, которые нужно решать.

– Существуют ли возвраты в других странах?

– Возвраты есть везде и везде их число невелико – и в мире, и в России. Конечно, правильно, воспринимается как норма, что если человек взял ребенка, взял на себя за него ответственность, то не должен его возвращать из-за того, что стало трудно, что ребёнок не понравился, что он разочарован тем, что родительство оказалось не таким счастливым, как представлялось. Это все правильно, конечно. Но при этом надо понимать, что невозможно довести число возвратов до нуля. Это все равно когда-то будет происходить.

– Если люди вернули ребёнка в учреждение, у них больше нет шанса вновь стать приёмными родителями?

– Бывает по-разному. Многое тут зависит от того, как происходил процесс возвращения ребёнка в учреждение, как они расстались с ним. Это очень важно – правильно расстаться ребенком, чтобы не вешать на него вину за случившееся, не сваливать ответственность, принять решение, готовы ли они дальше общаться, даже если ребёнок не будет с ними жить, или не готовы? Важно по-человечески объяснить ему всё происходящее, не обманывая и не обвиняя.

Теоретически, по закону, если люди не справились и вернули ребёнка сами, они вновь не могут стать приёмными родителями. Но в реальности бывает по-разному.

Я знаю немало семей, которые, так сказать, справились со второго захода. Но, надо сказать, что у них у всех случаи возврата были очень непростыми для них, они очень старались избежать их. Делали для ребенка все, что можно, чтобы как-то облегчить ситуацию, чтобы он не чувствовал себя виноватым после возврата.

Для меня принципиально важен именно этот вопрос. Даже не сам факт, вернули или нет, а как вели себя в этой ситуации. Потому что бывает, что сами дети не приживаются в семье по разным причинам. Не удержишь же ребёнка насильно?

– К вам за консультациями часто приходят люди, которые боятся, что могут отказаться от ребенка?

– Конечно, я работаю на кризисном консультировании. В некоторых случаях людям потом удаётся справиться с ситуацией, в некоторых – уже нет. Тут важно, на какой стадии пришёл человек. Если тогда, когда есть силы что-то делать, то ребёнок чаще остаётся в семье, сложности преодолеваются. А кто-то приходит уже тогда, когда полностью выгорел и уже не способен ни на что.

– Как вы думаете, почему в СМИ часто появляется информация, что у нас в России большое число возвратов, что возвращают усыновленных детей? Ведь реальности это не соответствует?

– Потому что журналисты не вникают в тему, не могут разобраться, что, например, если ребёнка из-под опеки усыновили, то документально фиксируется отмена опеки. То есть по бумагам – «отказ». Таких «мелочей» множество.

Журналисты, чиновники говорят странные вещи. Валентина Петренко, представитель комитета Совета Федерации по социальной политике сообщила, что две трети усыновлённых детей у нас возвращают. Где она взяла эти данные – загадка.

Вот от общей некомпетентности, нежелания разобраться и получается картина, не соответствующая реальности.

Интервью Оксаны Головко

Здравствуйте, Наталия!

У вас сложилась очень непростая семейная ситуация, разбираться в которой лучше вместе с семейным психологом. На нашем сайте есть адреса бесплатных психологических служб в вашем городе.

Неразделенная любовь в подростковом и юношеском возрасте действительно может стать причиной провала на экзаменах. Ничего катастрофического в этом нет – ЕГЭ всегда можно пересдать, в вуз – перепоступить. На нашем сайте есть статья, посвященная первой любви и ошибкам родителей, возможно, она будет вам интересна. Первая любовь: три главные ошибки родителей.

Гораздо важнее сохранить теплые и доверительные отношения внутри семьи, ведь именно семья – базис, который помогает человеку не опустить руки и двигаться дальше, зная, что его родные всегда его поддержат и помогут ему выбраться из сложной ситуации. Очень важно много разговаривать о планах и целях на будущее, ведь возможно, цели вашего сына не совпадают с теми, которыми вы бы хотели для него. И это тоже нормальная ситуация. Вашему сыну уже 18 лет, а это значит, что он ‒ взрослая, состоявшаяся личность, а не ребенок, поэтому и относиться к нему нужно как к взрослому человеку.

Ваши слова о том, что сын может уходить из дома, я думаю, были сказаны в эмоциональном порыве. Но, конечно, любому ребенку услышать такое от мамы не хотелось бы, как следствие – взрослый сын воплотил ваши слова в жизнь. Конечно, если вы хотите наладить отношения с сыном, вам нужно каким-либо образом выйти с ним на связь. Как именно – решать только вам, но сделать это нужно самостоятельно, а не через кого-либо – то есть не нужно просить, например, отца ребенка стать вашим связующим звеном, в этом случае случится перекладывание ответственности, и ситуация станет еще более запутанной.

Налаживать отношения с сыном можно только через диалог двух равноправных взрослых людей. Продумайте заранее, что вы хотите обсудить, ответы на какие вопросы хотите найти. Не умаляйте значимости чувств вашего сына, уважайте его решения. Если он принял решение не пересдавать экзамены и не поступать в вуз, то определитесь, какие вопросы вам нужно решить совместно, чтобы урегулировать дальнейшую жизнь. Возможно, вы решите ограничить материальную поддержку сына или, наоборот, предложить оплатить его обучения по какой-либо специальности, которую он выберет сам, чтобы мотивировать его на получение высшего или среднего специального образования.

Так как ваша ситуация достаточно сложная, помочь вам в полной мере в заочной форме невозможно. Вы всегда можете позвонить по телефону доверия 8-800-2000-122, а также обратиться к специалисту на очную консультацию.

Екатерина Сафонова,
психолог сайта «Я — родитель»Лариса Малахова

Когда органы опеки забрали детей у Кати, она буквально оказалась в тупике. У нее не было денег, чтобы в одиночку отремонтировать дом и купить новую мебель для детей. Везде — и в приюте, и в органах опеки ей только говорили — «ты плохая мать!». Помочь вернуть детей домой никто не предлагал. Катя написала в ИМЕНА, и мы помогли — дети вернулись к маме. Чтобы мы могли помочь другим таким же мамам: запустить проект, искать финансирование и помогать ему работать, сегодня самим ИМЕНАМ нужна ваша поддержка.

В Беларуси, по данным Министерства образования, 13 226 детей из 6 620 семей находятся в социально опасном положении (СОП). Когда семью ставят на СОП, цель благородная — защитить детей. Но на практике система порой превращается в карательный механизм для родителей. Даже несмотря на то, что в 2019 году законодательство смягчили. Родителям не помогают исправить ситуацию, и становится только хуже: детей забирают из семьи в приют, родители впадают в отчаяние, дети страдают.

Катя на грани

Кто-то из соседей пожаловался на меня в органы опеки. Мол, детей не смотрю, пью. Я до сих пор не понимаю, откуда у людей возникли такие мысли. Я воспитываю одна двоих детей. Да, жили всегда скромно, но дети всегда были накормленные, одетые. А к алкоголю я вообще не притрагиваюсь.

К нам пришла проверка. Моей младшей дочке Вике тогда еще не было трех лет, я была с ней дома. Потому старшего четырехлетнего Витю тоже не водила в сад. Меня отругали за это, мол, дети у меня не социализированы. А еще у нас был долг по коммуналке, я тогда нигде не работала — переехали недавно из Минска. Потом еще обнаружили, что в доме нет пожарного извещателя. В общем, нас «поставили на СОП».

Фото: Александр Васюкович для ИМЕН

Я старалась замечания исправить. Детей оформила в сад, сама стала на биржу труда. Я по образованию — аппаратчик химчистки и прачечной, но по специальности устроиться было нереально, искала хоть что-то рядом с детским садом или домом. Но ничего не нашла. А дети стали болеть, сад мы часто пропускали.

Проверки приходили на протяжении года, каждый раз их что-то не устраивало, детей в итоге забрали. Мне сказали, что, пока я не устраню все замечания, детей не отдадут. Нужно было сделать ремонт, поменять проводку, купить детям другие кровати, а Вите — письменный стол к школе (хотя до школы было еще полгода). Повесить шторы и спилить старое дерево на участке. Много чего еще: требования росли с каждой проверкой.

Я устроилась уборщицей в школу. Зарплата была 300 рублей, а оплата содержания детей в приюте стоила около 500. У меня вычитали 70% зарплаты на содержание детей, и я еще должна оставалась. Так что денег, чтобы устранить все замечания, у меня не было. Но ремонт потихоньку начала.

Я нашла бесплатного юриста, мы написали жалобу в исполком: я была не согласна с тем, что у меня забрали детей, а теперь требуют денег на их содержание в приюте. В ответ на эту жалобу органы опеки создали очередную комиссию, на которой были те же люди, на которых я жаловалась. Потом мы с юристом писали еще одну жалобу, на этот раз в суд. Но я побоялась отправлять — не хотела еще больше злить проверяющих.

Все вокруг мне рассказывали, что я плохая мать: и в приюте, и на комиссиях. В конце концов я поняла, что нахожусь в каком-то страшном тупике.

У меня опустились руки. Я уже стала думать, что, может, и правда, я плохая мама. Стала размышлять, а зачем я вообще живу, если я такая ужасная?

В отчаянии я написала в ИМЕНА, там мне дали телефон Юли, ее проект «Мама на грани» помогает женщинам вот в таких тяжелых ситуациях. Я ей позвонила, уже не веря ни во что. Но Юля меня не ругала, а выслушала. Она стала мне единственным другом, который был всегда на связи. Без всяких комиссий, заседаний, просто помогала.

Юля помогла мне оплатить замену проводки. Потом — погасить долг по коммунальным, сделать ремонт. И дети вернулись домой — через 5 месяцев после того, как их забрали. Если бы не помощь Юли, вряд ли это вообще когда-то случилось бы. Больше месяца после возвращения детей приют вычитал у меня 65% зарплаты — погашался долг. На руки я получала меньше 100 рублей. Я не знаю, на что бы мы жили без помощи — нас продолжала поддерживать организация, в которой работала Юля. Потом долг аннулировали.

С тех пор прошел почти год. Сейчас у нас все хорошо. С трудом, конечно, сводим концы с концами. Но главное — мы вместе. Младшая Вика про приют не помнит. Первый месяц после возвращения плакала каждую ночь, а потом прошло. Витя теперь иногда спрашивает: «Мама, нас больше не заберут?». Я отвечаю: «Не заберут, сынок». Очень надеюсь, что сдержу слово.

Сложно сказать, что было бы со мной и детьми, если бы мне тогда не помогли. ИМЕНА были первыми, кто выслушал мою проблему. Хорошо, что есть в нашей стране такая организация. Поддержите их, если у вас есть такая возможность! Чтобы детей не забирали у мам. Потому что нет ничего хуже этого.

Друзья, ИМЕНАМ нужна ваша помощь!

В этом году ИМЕНА запустят проект, который будет помогать таким мамам, как Катя, кто оказался в тяжелой ситуации. Мы будем помогать сотням детей остаться с родителями и не стать сиротами.

Но сейчас работа ИМЕН может остановиться. Ежемесячных поступлений хватает только на полмесяца работы. Мы не хотим подвести тех, кому мы уже помогаем, и тех, кто ждет нашей помощи!

Сегодня благодаря поддержке ИМЕН работают 18 проектов, которые помогают 9 000 людей: детям и взрослым с тяжелыми заболеваниями, женщинам, пострадавшим от насилия, детям-сиротам, людям с психическими расстройствами, бездомным.

ИМЕНА не просто собирают деньги на работу проектов. Мы рассказываем истории людей, которым помогают эти проекты, каждую неделю делимся новостями в социальных сетях и на нашем сайте. Мы координируем работу проектов, помогаем составлять им план работы и проверяем отчеты о том, как расходуются деньги на проект.

Все это — результат вашей поддержки и вашего доверия нам! И только благодаря вашей поддержке мы сможем продолжать работать дальше. Помогите ИМЕНАМ!

1 июля мы запустили большую кампанию поддержки ИМЕН. Всего за несколько дней вы перечислили более 30 000 рублей на работу ИМЕН. Полтысячи человек оформили ежемесячную подписку — это значит, что они будут помогать ИМЕНАМ каждый месяц. Если еще 2 900 человек оформят такую подписку, например, на 5 рублей, ИМЕНА смогут продолжить свою работу, поддерживать уже существующие проекты и запускать новые.

Вместе с вами мы сможем помочь еще большему числу людей и решать новые социальные проблемы!

Нажимайте кнопку Помочь и выбирайте любой удобный для вас способ помочь ИМЕНАМ:

  • оформить ежемесячную подписку — один раз в месяц с вашей карты будет списываться выбранная вами сумма в поддержку ИМЕН
  • сделать разовый перевод через нашу платформу или систему ЕРИП
  • сделать пожертвование с мобильного телефона с помощью USSD-запроса.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *