Фото: Jonathan Singer/Unsplash

Научная работа шведских социологов, о которой пойдет речь, посвящена фундаментальному разделению людей на «либералов» и «консерваторов».

Насколько фундаментальному? Были ли среди австралопитеков либералы и консерваторы, неизвестно, однако во всех человеческих обществах, от которых остались хоть какие-то письменные следы, они, видимо, были. Вот, к примеру, VI век до нашей эры. В Иудее пророк Иеремия публично выступает в том духе, что народ его страны совершенно оскотинился и погряз в паскудстве, и теперь в наказание за это израильское государство будет уничтожено. Потому что, говорит пророк, справедливость и милосердие неизмеримо важнее, чем вот это ваше бла-бла-бла про богоизбранность народа и его великие победы. Это, как мы сейчас понимаем, чистейшей воды демшиза и либерастия. В свою очередь, царь Иоаким счел, что пророк шакалит у иностранных посольств (в частности, вавилонского), а «оскотинился» и «погряз в паскудстве» — вообще не те слова, которые разрешается говорить про свой народ. В итоге царь заковал пророка в колодки как национал-предателя. В общем, конфигурация до боли знакомая, и конечный результат предсказуемый: иудейская государственность, разумеется, была демонтирована, а больше всех плакал об этом сам же Иеремия.

Интересно в этом, во-первых, то, насколько устойчивы в истории типы «либералов» и «консерваторов», несмотря на то что тогдашний геополитический ландшафт — Вавилон, Ассирия, Египет — уже давно не вызывает ни у кого никаких эмоций, и непонятно, кто там был хороший, а кто плохой.

Во-вторых, интересно в этой истории то, что Бог, если верить Библии, выступал на стороне национал-предателей, почище Бабченки. Вот что он сказал пророку: «Ты же не проси за этот народ, и не возноси за них молитвы и прошения, и не ходатайствуй предо Мною, ибо Я не услышу тебя» (Иер. 7:16). «Это как же надо ненавидеть собственный народ», как выражаются у нас в подобных случаях.

В-третьих, интересно историческое развитие этой коллизии. Сотни тысяч баптистских пасторов на просторах США голосуют за республиканцев, но при этом с одобрением цитируют Иеремию, несмотря на то что «справедливость важнее патриотизма» — не самая модная среди республиканцев идея. За двадцать пять веков Иеремии как-то удалось убедить широкие консервативные массы в собственной правоте.

Таковы вводные к научной работе, о которой пойдет речь. Суммируем их еще раз. Первое: идеологическая повестка дня, по которой люди расходятся во мнениях, стремительно меняется, однако каким-то образом разделение на либералов и консерваторов все время остается в силе. Второе: идеи либералов почему-то всегда рано или поздно побеждают, хотя сами либералы, кажется, никогда по-настоящему не удовлетворены. Новые консерваторы утверждают ровно то, что отстаивали либералы вековой давности. «Чернокожим можно ездить в том же автобусе, где едут белые», «Женщин не следует наказывать за секс до брака», «Ленинское учение следует очистить от искажений сталинизма» — это все когда-то были ужасно либеральные идеи. Как вообще получается, что в какую-то эпоху какая-то идея вдруг оказывается вызывающе либеральной, другая — дремуче-консервативной, а потом вдруг хлоп! — и все поменялось?

Какие ваши доказательства?

Примерно этой проблематике и посвящена статья в Nature Human Behaviour, которую написал доктор Понтус Стримлинг из Стокгольма вместе со своими соавторами. Сам Понтус выглядит так.

Понтус Стримлинг Фото: Sara Moritz

По внешности Понтуса Стримлинга невозможно заподозрить наличие у него каких-либо консервативный симпатий, однако в своей статье он тщательно избегает предвзятости и остается на почве фактов. Эти факты — результаты опросов общественного мнения за последние полвека. Респондентов спрашивали об их мнении по разным животрепещущим вопросам вроде абортов или гей-браков. Кроме того, их просили аргументировать свою позицию: «Почему двум мужчинам нельзя сочетаться браком? Почему вам кажется, что только женщина может решать, вынашивать ли ей ребенка?» Люди отвечали на вопросы так-то и так-то, а через пять или десять лет — уже немного по-другому, да и число приверженцев самих мнений менялось с годами. С этим материалом и работали социологи.

Чтобы найти в данных закономерность, исследователи решили внимательно взглянуть на те аргументы, которыми участники опросов подкрепляли свои мнения. Все эти аргументы имели отношение к этике: мол, аборты — это против этики, а кто с кем живет — с точки зрения этики неважно, ну или наоборот. Однако «этика» бывает разного сорта. Мы, кстати, в одной из недавних заметок обсуждали наличие у людей нескольких видов совести, и тут речь примерно о том же. Ответы на вопрос «Почему вы так думаете?» могут апеллировать к общему понятию справедливости, к нежеланию причинять кому-то страдания или неудобства, к соображениям традиций, религии, национальной идентичности, блага государства и т. п. Рассмотрим пару примеров.

«Следует ли вводить в России заместительную терапию для наркозависимых?» — «Да, потому что если есть возможность облегчить человеку страдания, следует это сделать». — «Нет, потому что нельзя потакать привычке торчков одурманивать себя: одурманенный человек — это отвратительно».

«Следует ли разрешить гей-парам усыновлять детей?» — «Да, потому что любая семья для ребенка лучше, чем детский дом». — «Нет, потому что это ставит под угрозу институт семьи и мешает гендерной самоидентификации ребенка».

И вот в этой-то аргументации Понтус Стримлинг и его коллеги нашли закономерность. А именно: либеральными обычно считаются точки зрения, где среди аргументов преобладают указания на «справедливость» (fairness) и «причинение вреда» (harm). Очень похоже, кстати, на «милость и правду», за которые так ратовали библейские пророки (Иер. 9:24). Что касается мнений, считающихся консервативными, — их гораздо чаще обосновывают аргументами другого рода: религией, нравственностью (под которой в этом контексте часто понимают что-то вроде ритуальной чистоты), национальной традицией, эстетикой, незыблемостью устоев или общественной пользой.

А вторая закономерность вот какая: аргументы, основанные на «милости» и «правде», гораздо долговечнее всех прочих. Другими словами, если не разделять опрашиваемых на либералов и консерваторов, а следить только за их аргументацией, то аргументы традиций, устоев и скреп уходят на свалку истории гораздо динамичнее, чем старые добрые доводы справедливости и непричинения вреда ближнему.

Благоприятный прогноз

По словам авторов статьи, их модель прекрасно описывает эволюцию общественного консенсуса за последние 44 года. К примеру, точка зрения на однополые браки за это время достаточно быстро менялась в сторону их принятия: там вся аргументация против почти не опиралась на критерии справедливости и нежелания причинять кому-то вред. С другой стороны, общественное мнение по вопросу абортов изменилось лишь незначительно. Там справедливость и непричинение вреда — важнейшая часть аргументации. «А если бы вас самих в свое время абортировали?» — звучит, конечно, глупо и грубо, но работает.

Авторы полагают, что их модель обладает предсказательной силой. Насколько быстро восторжествует либеральная точка зрения по тем или иным вопросам? Надо просто посмотреть, какую долю в аргументации за и против составляют соображения милости и правды. Вот, скажем, смертная казнь: милость вопиет против узаконенного убивания людей, однако главный аргумент сторонников электрического стула — именно справедливость. Значит, не надо ждать слишком уж быстрых подвижек в этом вопросе. А вот сажать в тюрьму за косяк марихуаны перестанут уже совсем скоро: там легитимных (то есть долгоиграющих) аргументов милости и правды нет буквально ни одного.

А почему мы думаем, что именно либеральная точка зрения восторжествует со временем по всем вопросам? Ну так вот же вывод авторов статьи, дословно: «Мнения, сильнее обоснованные соображениями вреда и справедливости, более популярны среди либералов и в долгосрочной перспективе становятся более популярными среди либералов и консерваторов». Это, собственно, ровно то и значит, что абсолютно по всем вопросам точка зрения либералов будет рано или поздно принята человечеством. Рано ли, или поздно — другой вопрос. Может, мы уже и не доживем, и припрятанное шампанское так и останется непочатым.

А возможно, что мы и сами до тех пор утратим интерес к этой проблематике. Сердце автора этой заметки, к примеру, не бьется чаще от того, что теперь можно ходить на танцы в расклешенных книзу штанах, слушать «Дип Перпл» или читать Солженицына. Правда, автору немного не по себе от того, что самые омерзительные мракобесы XXII века будут, видимо, разделять его точку зрения по основным вопросам общественной жизни, а тогдашние люди с хорошими лицами совсем уж потеряют берега в своем оголтелом либерализме. Пророку Иеремии в наши дни тоже жилось бы нелегко. Но дело же не в том, что нам нравится, а что нет. Таковы законы истории. Вернее, один маленький закончик, открытый недавно лохматым шведом Понтусом Стримлингом.

Вопрос: Что такое либеральное христианское богословие?
Ответ: В учении «либерального христианства”, которое вообще не является христианством, разуму человека отводится ключевое место и он считается наивысшим авторитетом. Либеральные богословы стремятся согласовать христианство со светской наукой и «современным мышлением”. Делая это, они рассматривают науку как единственный источник знаний, а Библию – как книгу, наполненную легендами и вымыслом. Суть начальных глав книги Бытие сводится к поэзии или фантазии, их весть не воспринимается буквально (несмотря на тот факт, что Иисус говорил об этих первых главах именно в таком смысле). Человечество не считается полностью порочным, и, таким образом, либеральные богословы с оптимизмом смотрят на будущее человечества. Также делается ударение на социальном евангелии и отрицается неспособность падшего человека выполнить его. Будет ли спасен человек от греха и своего наказания в аду – уже не проблема; главное, как он относится к своему ближнему. Определяющим вопросом становится «любовь” к своим ближним. Таким образом, либеральные квазихристианские богословы учат следующим доктринам:
1. Библия не является боговдохновенной и содержит ошибки. В связи с этим, человек (либеральные богословы) должен определить, какие учения являются правильными, а какие – нет. Вера в то, что Библия вдохновенна Богом (в исходном значении этого слова) является уделом простаков. Это прямо противоречит 2 Тимофею 3:16-17: «Всякое Писание боговдохновенно и полезно: оно помогает учить, обличать, исправлять, наставлять, как жить честной жизнью, так что слуга Божий всем снабжен и подготовлен к любому доброму делу” (перевод Российского Библейского общества).
2. Рождение Христа от девы считается мифологическим учением. Это прямо противоречит текстам в Исаии 7:14 и Луки 2.
3. Иисус не воскрес из могилы в телесной форме. Это противоречит сообщениям о воскресении во всех четырех Евангелиях и всем Новом Завете.
4. Иисус был хорошим учителем нравственности, но Его последователи и их ученики внесли искажения в историю Его жизни, описываемую в Писании (не было «сверхъестественных” чудес). Евангелия были написаны много лет спустя и их авторство было просто приписано апостолам, чтобы придать больший вес их учению. Это противоречит тексту во 2 Тимофею и доктрине о сверхъестественном сохранении Писания Богом.
5. Ад не является реальным. Человек не потерян во грехе и не обречен на будущее осуждение без отношений со Христом через веру. Человек может помочь себе; в жертвенной смерти Христа нет необходимости, так как любящий Бог не стал бы посылать людей в такое место, как ад, и так как человек не рождается во грехе. Это противоречит словам Самого Иисуса, Который назвал Себя путем к Богу через Его искупительную смерть (Иоанна 14:6).
6. Большинство человеческих авторов Библии – не те люди, которые традиционно считаются авторами. Например, Моисей не писал первых пять книг Библии. Книга Даниила была написана двумя авторами, потому что нет никакого объяснения, как детальные «пророчества” последних глав могли быть известны заранее; они должны были быть написаны после этого. Такое же отношение переносится и на книги Нового Завета. Эти идеи противоречат не только Писанию, но и историческим документам, подтверждающим существование всех людей, чье авторство отрицают либералы.
7. Самое главное для человека – это «любить” своего ближнего. Любовь во всякой ситуации – это не то, чему учит Библия, но то, что определяют важным либеральные богословы. Это противоречит учению о полной греховности, гласящему, что человек неспособен делать добро и проявлять любовь (Иеремии 17:9), пока не был выкуплен Христом и не получил новую природу (2 Коринфянам 5:17).
Священное Писание множество раз осуждает тех, кто отвергает божественность Христа, как либеральное христианство (2 Петра 2:1); кто будет проповедовать иное евангелие, чем то, что было проповедано апостолами (Галатам 1:8) – что и делают либеральные богословы, отрицая необходимость искупительной смерти Христа и, вместо этого, проповедуя социальное евангелие. Библия осуждает тех, кто называет добро злом и зло добром (Исаии 5:20) – некоторые либеральные церкви принимают гомосексуализм как альтернативный образ жизни, хотя Библия неоднократно порицает эту практику.

Писание осуждает тех, кто кричит «мир, мир”, когда нет никакого мира (Иеремии 6:14) – либеральные богословы говорят, что человек может достигнуть мира с Богом без жертвы Христа на кресте и что человеку не нужно беспокоиться о будущем суде перед Богом. Слово Божье говорит о времени, когда люди будут иметь вид набожности, но откажутся от ее смысла (2 Тимофею 3:5) – либеральная теология говорит, что в человеке есть некая внутренняя доброта, в связи с чем второе рождение от Святого Духа через веру во Христа не требуется. А также Библия выступает против тех, кто служит идолам вместо единого истинного Бога (1 Паралипоменон 16:26) – либеральное христианство создает ложного бога по своему собственному вкусу, отказавшись поклоняться Богу, открытому в Библии.

Кирилл Мартынов

кандидат философских наук, доцент Школы философии НИУ ВШЭ

Консерваторы выступают за сохранение текущего положения вещей, ссылаясь на «наши ценности» и то, что резкие перемены вредны для общества. Ценности, подлежащие «консервированию», соответственно, могут быть разные. В конце эпохи СССР это были ленинские идеалы, в нынешней российской ситуации это «стабильность и православие», в США ультраконсерваторы во главе с Трампом предлагают «Снова сделать Америку великой» — сохранить американскую мечту.

Либералы формально определяются через то, что считают высшей ценностью человеческую свободу и, шире, вообще верят в лозунг Французской революции «свобода, равенство и братство». На практике либералы обычно выступают сторонниками прогрессивных изменений, а содержание их либерализма зависит от того, что собираются «консервировать» их оппоненты, и наоборот. Так, в США либералы — это сторонники социальных гарантий (получается, противники американской мечты), и при этом они выступают за расширение личных свобод (против консервативных ценностей, связанных с ограничением на аборты, например). В России либералы могут быть сторонниками рыночных ценностей и при этом все равно личных свобод — их оппоненты выступали бы за сильное государство и формально за социальные гарантии с его стороны.

Консерваторы в политике всегда правые (так повелось со времен Национальной ассамблеи времен Французской революции, когда они сидели в зале собрания с правой стороны, а их враги якобинцы — слева). Либералы в США, соответственно, в рамках двухпартийной системы считаются левыми.

В мире в целом к левым относят (в порядке уменьшения радикализма) анархистов, коммунистов, социалистов, социал-демократов и левых либералов — всех тех, кто выступает под лозунгами социальной справедливости и прогресса. Как ни странно, при этом существуют авторитарные левые, очень близко подходящие в своей приверженности собственным идеям к консерватизму (в России типичный пример — неосталинистская КПРФ).

К правым относят (в том же порядке) национал-социалистов, фашистов, традиционалистов и умеренных консерваторов, правых либералов.

Правые либералы отличаются от левых тем, что первые требуют защитить свободу предпринимательства и собственность, а вторые больше волнуются о социальной справедливости и готовы ради этого смириться с «большим государством», наделенным множеством полномочий.

Социалисты и либералы, если они умеренно настроены, могут быть довольно похожи по взглядам друг на друга и вяло спорить о том, что важнее: справедливость или свобода. Но вот радикальные социалисты и правые либералы никогда не договорятся о роли частной собственности в обеспечении и того и другого: социалисты требуют ее ограничения; правые либералы в целом уверены, что собственность — единственное условие свободы.

Центристами могут считаться те, кто находится в центре этого спектра, то есть слева направо умеренные либералы (не требующие ни ограничения государственной власти, ни слишком сильных реформ) и умеренные консерваторы.

Другие вопросы и ответы на сайте The Question.

Фото: Александр Авилов/Агентство «Москва»

Амбиции Московской патриархии основаны на мифе о единстве веры. Церковные спикеры твердят, что православие сплачивает российский народ. Все православные якобы исповедуют одно вероучение и следуют общим нравственным нормам. В действительности же в РПЦ нет согласия по важнейшим этическим вопросам. Верующие, в том числе священники, имеют разные представления о добре и зле.

В сентябре 2019 года ряд священнослужителей РПЦ подписали письмо в защиту политических арестантов. 182 подписанта считают, что нравственный долг Церкви — защищать безвинно осужденных. Церковные консерваторы сразу осудили поступок «либералов», обнажив идейное противостояние внутри Церкви. Противоречия не сводятся к разным политическим убеждениям. Взгляды наиболее заметных подписантов и критиков письма сталкиваются почти по всем вопросам.

В Церкви есть два противоположных мировосприятия — Эрих Фромм назвал их авторитарным и гуманистическим. По мнению Фромма, гуманистическая религия сосредоточена на человеке и его способностях, авторитарная — на высшей силе, которая требует от человека подчинения. Это не просто разные типы религиозности. Их носители по-разному смотрят на взаимоотношения в семье, права граждан и обязанности государства. Священники, подписавшие обращение, выступают против страха как политического инструмента и ссылаются на Священное Писание. Их оппоненты прославляют сильную руку правителя — и тоже обращаются к Библии.

Для всех верующих Библия — богодухновенная книга, но либералы и авторитаристы по-разному трактуют Писание. Это сложный по составу и происхождению памятник, им можно обосновать и милосердие, и жестокость. Церковная традиция не разрешила противоречия, сохранив в себе и гуманистическую, и авторитарную стороны. В Библии есть разные образы Бога: с одной стороны, милосердный Иисус, с другой — жестокий Бог, карающий за грехи. Верующие делают акцент на одном из этих образов, некоторым ближе идея всепрощающей любви, другим — принцип справедливого воздаяния. И те, и другие будут причащаться в одном храме и поминать Святейшего Патриарха Кирилла.

Главное для христиан-гуманистов — любовь Бога к людям и признание свободы человека. Если смотреть на Библию с высоты этой любви, можно отделить вечные истины от грубой архаики. В Ветхом Завете много жестокостей — таковы нравы древнего мира, и их нельзя оправдывать волей Бога. Фундаменталистам важна идея божьего могущества: Бог вправе устанавливать нормы и требовать их соблюдения. Подобно восточному деспоту, Он может прибегать к любым средствам, чтобы навязать свою волю. Весть о любящем Боге представляет проблему для авторитаристов, в лучшем случае, он для них патриархальный отец, требующий повиновения.

Фундаменталисты и либералы полностью расходятся в понимании греха. Для первых это преступление перед Богом, которое вызывает Его гнев. Согласно этой трактовке, Иисус платит за грехи людей и восстанавливает справедливость. Гуманисты видят в грехе общую болезнь человеческой природы, в их понимании Бог — милосердный целитель. Он не отвечает на поступки людей гневом, не карает их, но ждет искреннего и свободного обращения. В притче о блудном сыне Бог бежит навстречу отступнику, не дожидаясь от него раскаяния.

Либералы и авторитаристы группируются вокруг разных приходов, известных пастырей и православных медиа. Их волнуют слишком разные вопросы и темы, чтобы можно было найти общий язык. В глазах фундаменталистов либералы подрывают основы церковной жизни, привнося в нее веяния из светского общества. По их мнению, отношение к власти, семье и сексу определено традицией и не может меняться. Никакие уступки «секулярному миру» невозможны. Авторитаристы поклоняются Христу как Богу, при этом их не смущает, что Иисус критиковал традиции и ставил любовь к ближнему выше правил.

Гуманисты видят главную ценность в свободе и достоинстве человека. Для них важна не традиция, а личный пример Иисуса. Он восставал против бедности и эксплуатации, обличал храмовый культ, обогащающий жреческую верхушку. Проповедь Иисуса имела социальное звучание, он шел на конфликт с властью, чтобы защитить достоинство слабых и отверженных. Поэтому либералы так чувствительны к темам семейного насилия, несправедливого суда и подавления бедных богатыми.

Среди православных медиа есть ярко выраженные авторитарные и либеральные. «Православие.ру» и «Царьград» выражают консервативную идеологию и обличают пороки Запада. В их картине мира РПЦ и Кремль находятся на стороне добра, Запад и либералы — на стороне зла. Мерилом истинности выступают традиционные ценности, по сути средневековые нормы полового поведения. Предлагается нехитрый рецепт праведности: нужно уважать государство, слушаться патриарха, строить патриархальную семью и ненавидеть гомосексуалистов. Верным чадам церкви не обойтись без знания геополитики: за каждым веянием с Запада стоят интересы НАТО.

В июле 2019 года эти ресурсы устроили травлю портала «Правмир», известного своей социальной активностью. «Правмир» давно критикуют за «неправославие», т. е. за открытость к сложным темам, таким как гомосекусальность и эвтаназия. Там публикуются известные либеральные священники и рассуждают о проблемах церковной жизни, которые не принято поднимать в консервативной среде. «Правмир» дистанцируется от политики и не позволяет себе критику власти и РПЦ. Однако этот сайт уклоняется от борьбы с «врагами», что вызывает раздражение консерваторов и Московской патриархии.

Самые яркие либеральные проповедники в Церкви — это главы московских общин Георгий Кочетков, Александр Борисов, Алексей Уминский, профессор Санкт-Петербургской духовной академии Георгий Митрофанов, игумен Пётр Мещеринов. Влиятельнейшая фигура в лагере авторитаристов — митрополит Тихон Шевкунов, основатель «Православия.ру» и Сретенской семинарии. Тихон лоббирует державно-консервативную пропаганду и знаменит благодаря выставкам «Россия: моя история», где преданность власти подается как народный идеал. Сретенская семинария собрала преподавателей охранительного склада, противников перемен в Церкви. Противоположный вектор в образовании представляет Свято-Филаретовский институт Георгия Кочеткова. СФИ стремится к обновлению церковной жизни и занимается переводом богослужения на современный язык. Это чуть ли не единственный в России центр, где развивается гуманистическое богословие, вдохновленное русской философией.

Различия между авторитарным и либеральным христианством ярко проявляются по отношению к государству. Для фундаменталистов важно, чтобы власть была формально православной. Если президент и депутаты стоят на службе со свечкой, принимают угодные РПЦ законы, значит, они выполняют свой христианский долг. В таком случае нет причин критиковать власть, ведь это власть православная, поставленная самим Богом. Политические оппозиционеры — это не кто иные, как богоборцы, а в условиях «тяжелой геополитической ситуации» — агенты внешних сил, враждебных России и православию. Нарушения прав человека, коррупция, махинации на выборах — не поводы противиться режиму. Ведь одному Богу известно, с какими трудностями сталкиваются власти, стремясь к всеобщему благу.

Фото: Агентство «Москва»

Отношение консерваторов к протестам оппозиции хорошо выразил протоиерей Андрей Ткачев. По его словам, «за спинами мерзавцев стоит дьявол». «И когда он на ваших спинах, на ваших горбах дурных, придет к власти… вам первым будет плохо», — предостерег проповедник. Архимандрит Илий (Ноздрин), называемый духовником патриарха, также выступал с осуждением протестов: «Эти вопли, которые раздавались на Болотной площади… являются проявлением страсти ненависти к нашему Отечеству, которое становится на путь мирной жизни». Илий подается православными СМИ как старец и человек святой жизни, через него озвучиваются важные для РПЦ идеи. Разными словами выражается мысль, что недовольные властью — предатели и слуги дьявола.

Либералы оценивают деятельность власти с рациональных позиций, без мистики. Государство должно обеспечивать равенство всех граждан перед законом, быть открытым и ответственным перед обществом. Жизнь каждого человека самоценна, никакие высшие государственные мотивы не могут оправдать страдания невинных людей. Нельзя спокойно смотреть, как людей арестовывают за их несогласие с политикой, пытают, сажают в тюрьму.

Либералы относятся к государству, следуя примеру Христа: для него были важны отдельные люди, а государственные интересы не имели никакого значения. Ранние христиане, всецело преданные идее Царства Божьего, не стремились быть патриотами. Только в эпоху поздней Римской империи и Византии Церковь прониклась духом верноподданничества по отношению к царям, с тех пор интересы государства и Церкви слились воедино. Фундаменталисты — идейные преемники византийской церкви, оторванной от истоков христианства.

Консерваторы и либералы по-разному оценивают достижения науки. Все христиане считают, что наука не может познать духовную реальность и ограничивается только материальным миром. Однако фундаменталисты принимают только те открытия ученых, которые не противоречат библейской картине мира. Научный взгляд на происхождение человека полностью отвергается, так как разрушает жесткую систему богословских взглядов, свойственную консерваторам. Все материалы по тегу «эволюция» на сайте «Православие.ру» враждебны современной биологии. Радикалы не могут отвергнуть научный метод познания, поэтому они пытаются противопоставить ученым-эволюционистам выдуманное сообщество научных креационистов. Последние якобы и являются настоящими честными учеными.

Либеральные христиане стараются сочетать научные теории с богословием. Теорию эволюции открыто поддерживают такие священнослужители, как Константин Пархоменко, Георгий Митрофанов, Андрей Кураев, Филипп Парфенов, Александр Борисов. Согласно их взглядам, человек телесно эволюционировал из других видов животных, но душу в него вдохнул Бог. Бог же направлял эволюцию, используя её как инструмент творения.

Фундаменталисты враждебны к науке из-за склонности к тоталитарной картине мира, в которой нет никаких сложностей и противоречий. Либералы не боятся трудных вопросов, полагая, что Бог доверяет человеку. Бог верит, что человек распорядится своим разумом лучшим образом и не утратит веру перед лицом сомнений. Как и в отношении других вопросов, церковные либералы уважают разум и свободу, считая их главными дарами Бога человеку. Для консерваторов важнее другое — завершенная система знаний, содержащая ответы на все вопросы.

Церковные консерваторы особо зациклены на теме традиционных семейных отношений. Согласно взглядам фундаменталистов, настоящий христианин может вырасти только в патриархальной многодетной семье, где роли мужа и жены жестко определены самим Богом. Спикеры РПЦ постоянно повторяют, что семье грозит опасность. Враги Церкви якобы хотят уничтожить семью, освободив женщину от её обязанности — всю жизнь посвящать рождению и воспитанию детей. Священник Александр Ильяшенко считает, что девушка в 17 лет «спокойно может стать прекрасной мамочкой», поэтому ей не нужно получать высшее образование.

С точки зрения фундаменталистов, планирование семьи — страшный грех. Нужно рожать столько детей, сколько пошлет Бог, при этом приводятся не богословские обоснования, а соображения государственной пользы. В России демографический кризис, и каждая православная женщина должна рожать по максимуму. Для христиан это сравнительно новые взгляды: святые отцы совсем не интересовались демографическими проблемами, ведь истинное отечество христианина — Царствие Божие. В вопросах семьи православные фундаменталисты следуют за консервативным трендом. Консерваторы во многих странах призывают рожать «природных» граждан, чтобы не дать мигрантам стать существенной частью населения. Таким образом, за призывами к многодетности сквозят ксенофобские настроения.

Для либеральных христиан многодетность не является целью. Согласно их взглядам, брак — это единство двух личностей в любви, а сколько они решат завести детей — вопрос личного выбора и ответственности. Протоиерей Алексей Уминский полагает, что нельзя считать многодетную семью идеалом брака. Не все женщины имеют достаточно здоровья, чтобы быть матерями-героинями, и не у всех семей есть деньги, чтобы вырастить нескольких детей. По словам священника Георгия Митрофанова, «многодетная семья — это семья архаичного, малоцивилизованного общества». Количество детей зависит не от исполнения воли Бога, а от уровня жизни людей. Если многодетность — цель, тогда придется мириться с её спутниками — бедностью и необразованностью. Впрочем, фундаменталистов это не смущает; например, отец Дмитрий Смирнов гордится, что у него на приходе «многодетность, как в Бангладеше».

Фото: Сергей Киселев / Агентство городских новостей «Москва»

Церковные консерваторы отстаивают право родителей бить детей. На сайте «Православие.ру» есть множество статей о том, как важны «шлепки» для правильного воспитания. Ревнители традиции беспокоятся, что всякое семейное насилие могут запретить. Фундаменталисты внушают, что под предлогом защиты детей некие силы хотят разрушить традиционные семьи. При этом консерваторы совершенно нечувствительны к проблеме побоев и унижений в семье. Патриаршая комиссия по делам семьи, которая представляет взгляды правых церковных кругов, допускает «возможность разумного и любовного использования физических наказаний в качестве неотъемлемой части установленных Самим Богом прав родителей».

Руководство РПЦ не пытается сохранять нейтралитет, оно целиком на стороне фундаменталистов. Тренд на консервативное православие задает сам патриарх Кирилл. Во всех его выступлениях звучит риторика осажденной крепости: кругом враги, только РПЦ и власти России — на стороне истинной веры. По словам патриарха, призвание России — быть оплотом православного христианства, хранить православную веру «в неповрежденной форме». Поэтому «сильные мира сего» ополчились на Русскую православную церковь. О врагах говорится туманно, будто все и без слов понимают, о ком речь.

Фото: Сергей Киселев/Агентство «Москва»

Патриарх и его ставленники, такие как митрополит Иларион, Владимир Легойда, Александр Щипков, задают тон для аморфной массы духовенства. Все понимают, что поддерживать консервативный тренд полезно для карьеры. Лишь немногие клирики осмеливаются противостоять официозу. В то же время письмо священников в защиту политзаключенных показало, что церковные либералы осознают свою миссию внутри Церкви.

Не все священники — явные либералы или консерваторы. У многих в голове противоречивая смесь из суждений святых отцов и установок начальства. Представители гуманистического и авторитарного христианства выделяются своей активностью. Размежевание между ними растет по мере того, как церковная верхушка склоняется в сторону фундаментализма.

Консерваторы и либералы находятся в одной Церкви, потому что другой нет. Христиане нуждаются в большой общности, а РПЦ — самая массовая церковная организация в России. Патриархия стремится заглушить голос несогласных в Церкви, однако под давлением консерваторов либералы сплачиваются и учатся коллективному действию. Либеральное христианство может стать самым сознательным и общественно активным религиозным движением в России. Письмо священников против репрессий — важный шаг на этом пути.