Говорить об истории научных взглядов на религию применительно к древним эпохам можно только метафорически, во всяком случае с современной точки зрения. Это, скорее, факт культуры, чем науки в строгом смысле слова. Мы можем лишь определить некоторые векторы развития взглядов на религию, однако система аргументов мыслителей древности современными глазами «научной» не является.

Все мировые религии имеют общий корень – мифологическое сознание древности. Соответственно, осмысление религии начиналось изнутри все того же мифологического мышления, ведь человек, даже самый гениальный, не может выйти за пределы знаний и представлений своего времени. Должны были пройти века, чтобы люди смогли оценивать религию относительно объективно – как особый общественный феномен. Если же говорить о временах Античности и Средневековья, то мы можем фиксировать парадоксальное состояние науки. С одной стороны, человечество накопило уже достаточно большой опыт осмысления действительности, человек осознал себя самостоятельным участником мироздания, с другой – этот опыт еще увязывался с мифологизированной картиной мира. В реальности это привело к двум тенденциям в науке: в первом случае вся интеллектуальная мощь ученого была направлена на подтверждение бытия Бога и религиозной картины мира (так развилась наука теология), во втором – религиозная картина мира ставилась под сомнение. Сегодняшняя наука называет эту тенденцию историей свободомыслия, что не совсем корректно, поскольку свободомыслие не обязательно предполагает свободу от Бога. Можно быть человеком религиозным и в то же время свободолюбивым и независимым. Сочетание «история свободомыслия» было идеологически закреплено в советское время, когда всякая религиозность объявлялась враждебной и нетерпимой, сегодня это анахронизм, но в религиоведении, особенно русскоязычном, термин используется постоянно.

Научной заслугой ученых теологического направления является то, что, в отличие от иррационалистов и мистиков, они пытались доказать существование Бога средствами науки и изучением психики человека. В результате сложилась система так называемых «доказательств бытия Бога». В наиболее ортодоксальном виде система доказательств была сформулирована Фомой Аквинским, который, как известно, выделял пять позиций (в его терминологии – «путей»): движение, причина, необходимость, совершенство, цель. Остановимся на этом чуть подробнее:

– Движение. Суть доказательства в том, что движение и становление может быть создано только кем-то, не подлежащим этому движению. Поскольку мир подвижен, он мог быть создан только кем-то неизменным, то есть Богом.

– Причина. Остроумное логическое доказательство. Нет вещи, которая была бы причиной самой себя. Логика любого процесса: «начало-середина-конец». Поэтому мы не можем предположить причину, уходящую в бесконечность, тем самым мы уничтожаем начало, а значит, уничтожаем все, ибо без начала нет середины. Значит, есть первопричина мира, которая не есть сам мир. Это Бог.

– Необходимость. Сущность этого доказательства в логической игре вокруг понятий «возможное» и «необходимое». Существование вещей и людей возможно, но лишь благодаря другому сущему (например, для рождения ребенка нужны реально сущие родители). Однако мы не можем сводить весь мир лишь к возможностям, так как любая «возможность» для реализации по необходимости требует реального сущего. Поскольку в тварном мире нет ничего необходимо существующего (все может быть, а может и не быть), то необходимое сущее как таковое находится за его пределами. Это Бог.

– Совершенство. Самое спорное и самое «платоническое» доказательство Фомы. Все качества в мире имеют некий абсолют, который и является их причиной. Например, огонь есть воплощенное тепло, и все становится теплым благодаря огню. Значит, в мире есть некое абсолютное начало для всех качеств. Это Бог.

– Цель. Все вещи, в том числе и лишенные разума предметы природы, подчиняются законам и целесообразности, которые нельзя объяснить из них самих. Значит, присутствует направляющая сила, то есть Бог.

На русском языке эти пять доказательств подробным образом рассмотрены в статье В. Синицина* (орфография автора – А. Н.), которую заинтересованный читатель прочтет с большой пользой. Контраргументы с позиций новейшей науки представлены, например, в известной книге Р. Докинза*.

Вокруг этих пяти путей в мировой философии ведется много споров. Помните, у М. Булгакова в «Мастере и Маргарите» Воланд спорит с Берлиозом:

«– Но, позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья заговорил заграничный гость, – как же быть с доказательствами бытия Божия, коих, как известно, существует ровно пять?

– Увы! – с сожалением ответил Берлиоз. – Ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования Бога быть не может.

– Браво! – вскричал иностранец. – Браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!»

Здесь как раз имеется в виду кантианский разбор пяти доказательств Фомы и введенное Кантом нравственное (шестое) доказательство.

Сегодня классическая «пятерка» дополняется многочисленными «поправками», другими доказательствами, сформулированными и до, и после Фомы. Строгого перечня этих доказательств нет, однако принято говорить о некоторых наиболее важных.

Нравственное доказательство. Оно было сформулировано еще в Античности и сохраняет свою актуальность до сегодняшнего дня. Отчетливее всего его сформулировал только что упомянутый Иммануил Кант. Сущность этого доказательства в том, что все мы понимаем, что такое хорошо и что такое плохо. Однако и хорошие люди могут поступать плохо, и плохие – хорошо. Значит, исходя из человека нельзя точно определить границы хорошего и плохого. В то же время эти границы почти всем людям ясны. Можно сделать вывод, считают теологи, что эти границы даны нам свыше. Великий русский писатель Ф. М. Достоевский в романе «Братья Карамазовы» повторил это доказательство методом «от противного»: «Если Бога нет, то все дозволено». Ведь если все моральные нормы созданы исключительно людьми, то почему человек не может ими пренебрегать? Чем другие люди лучше его?

Космологическое доказательство. Его мы можем встретить уже у Аристотеля, однако наиболее полно оно представлено в трудах Фомы Аквинского. Сущность этого доказательства в том, что в мире царят одни и те же законы, вся вселенная подчиняется некоторым правилам. Таким образом, эти правила предшествуют миру. Св. Фома, правда, оговаривал, что из этого мы можем сделать вывод лишь о том, что Бог существует, но ничего не узнаем о самом Боге.

Онтологическое доказательство. Онтологическое доказательство встречается почти у всех религиозно настроенных философов и имеет очень древнее происхождение. Сущность его сводится к тому, что Бог признан (в том или ином виде) любой человеческой культурой. Нельзя представить, чтобы все верили в то, чего вообще нет. В наиболее законченном виде это доказательство было сформулировано Ансельмом Кентерберийским в XI веке. Однако это доказательство сразу вызвало возражение, в том числе у Фомы, не случайно Фома не включил его в свой список.

Телеологическое доказательство. Его мы встречаем уже у Цицерона, в несколько измененном виде оно есть у Фомы, а позднее им активно пользовались философы эпохи Просвещения (Декарт, Вольтер и т.д.). Это доказательство сводится к тому, что у всякого осмысленного создания должен быть создатель. Невозможен дом без архитектора, часы без часовщика, картина без художника. Поскольку мир, несомненно, продуман и разумно устроен, логично предположить, что у него был создатель, обладающий сверхразумом.

Психологическое доказательство. В человеческой психике заложена вера в сверхчеловеческий разум и способность поклоняться кому-то, кто гораздо сильнее человека. Это должно означать реальность некоей сверхчеловеческой силы.

Лингвистическое доказательство. Человеку даны языковые способности, не имеющие аналогов в животном мире. Эти языковые способности не объясняются, как считают теологи, теорией эволюции, ведь живые существа, находящиеся на разных стадиях эволюции (скажем, пчела и кошка) имеют примерно равные возможности общения внутри рода. Человеческий язык представляет собой невиданный качественный прорыв, появление которого возможно только извне.

Историческое доказательство. Все известные цивилизации (во всяком случае если говорить о мировых религиях) имеют общие тенденции, связанные в движением от смутной религиозности древних мифов через языческое многобожие к пониманию единого Бога. Этот исторический процесс трактуется теологами как доказательство того, что люди приходят к все более верному пониманию Божественного мироустройства.

Биологическое доказательство. Зачатки этой теории мы находим уже в Античности, однако в полной мере биологическое доказательство проявило себя в современную эпоху, в последние два столетия. Оно сводится к тому, что при всех успехах естественных наук никому не удается разгадать секрет происхождения жизни. Живая материя качественно отличается от неживой, и теоретически объяснить этот переход современная наука не может. Многочисленные естественнонаучные теории одна за другой показывают свою несостоятельность. Из этого следует вывод, что превратить неживое в живое эволюция не могла, нужна была третья сила. Вероятность случайного сочетания элементов ничтожно мала. В частности, известный британский ученый Ф. Хойл утверждал, что вероятность зарождения жизни на Земле не превышает вероятности случайной сборки «Боинга 747» вихрем, пролетающим над свалкой. Хойл, правда, не говорил о Божественном происхождении жизни (он как раз настаивал на естественнонаучной трактовке), он был сторонником метафоры «спор жизни», которыми пронизана Вселенная. Сегодняшнее естествознание, правда, весьма скептично относится к идее спор жизни, хотя еще в середине XX века многие выдающиеся ученые ее поддерживали. В частности, ее сторонником был знаменитый В.И. Вернадский. Но в любом случае пример Хойла активно используется теологами.

Таковы в самых общих чертах аргументы сторонников «научного» обоснования Бога. Мы уже говорили, что о научности этих доводов нужно говорить с большой степенью осторожности, поскольку всякий раз вывод (бытие Бога) не следует как единственно возможный из предлагаемого тезиса. Каждый из представленных аргументов неоднократно оспаривался, современная наука знает массу контраргументов. Сама задача доказать или опровергнуть Бога не может быть признана строго научной. В то же время современное религиоведение, естественно, учитывает весь этот опыт.

Космологическое доказательство

Космологическое доказательство является, вероятно, старейшим доказательством существования Бога. Оно исходит из реальности космоса, его красоты и упорядоченности, но также и его подвижности, бренности и контингентности. Исходя из такого опыта, это доказательство задает вопрос о последнем основании всего, которое оно в конце концов называет словом «Бог», взятым из религиозного языка.

Космологическое доказательство, по существу, встречается с самого начала западной философии. Уже ранние греческие натурфилософы, созерцая космос и его порядок, задавались вопросом об их основании. Отцы церкви уже очень рано восприняли эту точку зрения. Классическая формулировка этого аргумента встречается на Востоке в трех «путях» Иоанна Дамаскина, на Западе — в пяти «путях» Фомы Аквинского. Исходя из различных аспектов опытного мира (движение, взаимосвязь причин и следствий, контингентность, ступени бытия, целесообразность), Фома задает вопрос о причине этих явлений. Задавая вопрос о причине, невозможно до бесконечности переходить от причины к причине, поскольку сам ряд причин контингентен и требует обоснования как целое. Должна существовать первопричина, которая не является первым звеном причинной цепи, а обосновывает эту цепь как целое и сама не может обосновываться другой, высшей, причины. Ее необходимо понимать как существующее из себя самого, всеобъемлющее бытие, как саму полноту бытия, которую мы называем Богом. Сам Кант, подвергший это доказательство строгой критике, полагал, что оно сохраняет свою значимость. Согласно Канту, это доказательство, хотя и не является окончательным, все же неопровержимо, так что оно будет убедительным и впредь. По Канту, в особенности заслуживает внимания так называемое телеологическое доказательство, исходящее из целесообразности. «Это самый старый, самый ясный и наиболее соответствующий обыденному человеческому разуму аргумент».

Действительно, и у современных естествоиспытателей встречаются аргументы, очень похожие на старое космологическое доказательство, особенно в телеологической форме. Повсюду в природе естествознание констатирует чудесный порядок. Хотя сегодня известно, что законы природы сформулированы людьми и имеют лишь высокую степень вероятности, однако, известно также, что на эти законы можно положиться, иначе не была бы возможной техника. Таким образом, нечто в самой природе должно соответствовать естественнонаучным проекта человеческого духа; в природе должен господствовать духовный порядок, происходящий не от людей, а от духа, объемлющего всю действительность. Это приводит сегодня знаменитых ученых к чему–то вроде нового платонизма. Они признают в действительности осуществление духовных идей, которые мы творчески воссоздаем в наших законах природы. Таким образом, именно познанная естествознанием природа делает возможным предположение Бога. Правда, это рассуждение можно привести многими разными способами. Названный ход мыслей еще открыт и для пантеизма или панентеизма (А.Эйнштейн), и для допущения личностного Бога (В.Гейзенберг), и для неоплатонической theologia negativa (К.?.фон Вайцзекер). Однако, как бы ни определялось отношение Бога и мира в подробностях, все эти позиции объединяет сознание того, что только Бог в состоянии обосновать научную умопостигаемость действительности.

Сегодня доказательства бытия Бога подвергаются сомнению не столько со стороны естествознания, сколько философии. Первый, до сих пор не совсем заживший удар по ним был нанесен Кантом. Еще серьезнее, чем Кант, их поставил под вопрос современный нигилизм. Поэтому сегодня исходным пунктом доказательств бытия Бога больше не может быть только вопрос об основании порядка в мире. Не только качества, но само существование мира нуждается в основании. Основной вопрос философии звучит так: «Почему вообще есть сущее, а не, наоборот, Ничто?» Это измерение вопроса вплотную затронуто Фомой Аквинским в третьем «пути», в доказательстве, исходящем из контингентности. Ведь контингентность действительности означает ее радикальную проблематичность. Все, что есть, когда–то не было и когда–то перестанет быть, и даже то, что есть, могло и не быть. Все, что есть, находится над бездной небытия, ничто определяет все, что есть, и господствует над ним. Это ничто — не какая–то слабая и тенеподобная действительность; ничто есть ничто. Это чистое рассудочное понятие, которое мы используем для выражения проблематичности бытия. С этой радикальной проблематичности мы и должны начать.

Установив проблематичность, мы приходим к утверждению, заслуживающему внимания: как раз в перспективе возможности небытия мы осознаем позитивность бытия. В своей ничтожности бытие не превращается в ничто; напротив, ввиду небытия нам открывается чудо бытия. Мы познаем надежность, добротность, красоту именно ввиду действительности того, что они не являются сами собой разумеющимися. Таким образом, в бытии совершается откровение могущества, противостоящего небытию. Говоря формально, в смысле классического принципа противоречия: все, что есть, поскольку оно есть, не может не быть. То же самое несколько более содержательно сказал Фома Аквинский: ничто не является настолько контингентным, что оно совершенно не содержало бы в себе необходимости. Это безусловное в условном демонстрируется не только в сложном процессе доказательства; оно присутствует в любом познании условного, поскольку мы познаем контин–гентность контингентного лишь в свете необходимого. В таком понимании космологическое доказательство бытия Бога только рефлектирует это первоначальное познание; это доказательство — выражение удивления чуду бытия.

Космологическое доказательство в радикальной форме доказательства, исходящего из контингентности, приводит нас к чуду бытия, которое, как ни парадоксально, могло бы быть небытием. Мы сталкиваемся с чистым «Тем», «Что» которого мы постичь не в состоянии. Здесь мы имеем дело с предельным понятием разума, поскольку постигаем нечто, о чем мы только в состоянии сказать, что его не постигаем. Мы знаем, что оно не есть, но не знаем, что оно есть. В этой мысли стремящийся к пониманию и обоснованию разум превосходит сам себя. Мы сталкиваемся с необоснованным основанием, наше стремящееся к обоснованию мышление подходит к концу. Именно когда речь идет о последнем основании, мы должны отказаться от нашего стремящегося к обоснованию мышления и приготовиться к восприятию абсолютно необоснованного. Это — бездна не только для нашего мышления, но и для нашего поведения и стремления к безопасности. Когда человек оказывается лицом к лицу с необоснованностью, его охватывает страх. В беспочвенности бытия ему не за что ухватиться. Ему остается только воспринять необоснованное основание. В ситуации крушения конечных величин и идолов только Бог как абсолют способен оказаться поддержкой и содержанием жизни. Таким образом, необходимо изменение мышления и поведения, и только посредством такого изменения возможно познание Бога. Оно не раскрывает нам саму сущность Бога, а позволяет нам по–новому видеть и понимать мир как образ и притчу Божественной тайны. Познание Бога оправдывает себя в своей непостижимости тем, что оно позволяет понимать мир и его порядок. Это происходит не в последнюю очередь благодаря тому, что признание Бога означает демифологизацию и деидеологизацию всех абсолютизированных конечных величин. Благодаря этому человек обретает свободу от мира; он не должен порабощаться ничем и никем; он открыт для большего. Признание исключительной божественности Бога позволяет человеку вести достойное человека существование. Здесь космологическое доказательство переходит в антропологическое.

Следующая глава >>