Может !!! И нарушать свое слово — тоже может!!!
ЕСТЬ БЕСПЛАТНОЕ СРЕДСТВО — МОЛИТВА ДЛЯ НАРУШЕНИЯ КЛЯТВ!!!
Нужно всего лишь произнести еврейскую молитву «Коль нидре» на Судный День (Йом Кипур), который является для них священным днем (в 2011 году вечер 7 октября — вечер 8 октября, в 2012 году вечер 25 сентября — вечер 26 сентября, в 2013 году вечер 13 сентября — вечер 14 сентября ).
Когда евреи на Судный день идут в синагогу, они читают там определенную молитву, причем, стоя.
Это единственная молитва, во время которой еврею положено стоять.
Еврей трижды повторяет короткую молитву, которая называется «Коль нидре».
В ней еврей заключает со своим богом соглашение, согласно которому любая клятва, любой обет, любое обещание, которое еврей сделает в течение следующего года, будут недействительными:
«Все обеты, обязательства, присяги и отлучения, называемые «конам, конас» или каким бы то ни было другим именем, что мы обещали или поклялись, или поручились, или которыми мы обязались от сего Дня Всепрощения до будущего счастливого прихода Дня Всепрощения — мы во всех их раскаиваемся. Да будут они считаться разрешенными, прощенными, уничтоженными, недействительными и лишенными силы. Они не будут связывать нас и не иметь никакой силы над нами. Обеты не будут признаны обетами, обязательства не будут обязательными, а присяга — присягой»
Клятва не будет клятвой, обет не будет обетом, обещание не будет обещанием.
У них не будет никакой силы. Более того, Талмуд учит следующему: какое бы обещание, обет или клятву ни давал еврей, он обязан помнить молитву «Коль нидре», которую он читал на Судный день.
И поэтому он освобождается от их выполнения.
PS: именно поэтому во многих странах в 18-19 веках евреи не могли быть на судах свидетелями !
PS2: бытует мнение, что присяга президента для евреев не обязательна, а потому ей нельзя и верить…
Так можно ли верить присяге президента России?
UPD: Святитель Иоанн Златоуст. «Против иудеев»
«Еще я спрошу каждого из иудеев: Разве не часто произносили вы хулу на Бога? Разве не совершали всякого рода нечестия и грехи? Отчего, скажи мне, Бог совершенно отвратился от вас? Если вы стыдитесь сказать причину, скажу прямо я, или вернее – не я, но сама действительная Истина. За то, что вы убили Христа, за то, что подняли руки на Владыку, за то, что пролили драгоценную кровь – вот за что нет вам прощения, нет извинения… Раньше вы оскорбляли пророков – Моисея, Исаию и Иеремию, раньше еще не было сделано главное зло. А теперь вы затмили все свои прежние беззакония, и после злодейства против Христа для вас не остается уже преступления большего…
А вы, братья мои христиане, не пресытились ли еще борьбою с иудеями? Знайте же: кто не пресыщается любовью ко Христу, тот никогда не пресытится и войной с врагами Его…»

Г.С. Зеленина

«ЕВРЕЙСКОЕ КРЕЩЕНИЕ» В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД: ПРАКТИКА И ОЦЕНКИ*

На материале обширного корпуса интервью с советскими (преимущественно — украинскими) евреями, родившимися до войны, исследуется соблюдение традиции и отношение к ней до и после войны на примере чрезвычайно важного в иудаизме обряда — обрезания.

Ключевые слова: устная история, Холокост, немецкая оккупация, иудаизм, обрезание.

Религиозная жизнь советских евреев в последние годы становится объектом пристального академического внимания1; предметом исследования при этом оказываются как документальные и литературные источники, так и, в большей степени, источники личного происхождения (дневники, мемуары), а главное, источники «устной истории» — интервью с информантами, родившимися до Второй мировой войны.

На материале интервью, взятых у пожилых евреев (преимущественно украинских) в 1990-2000-х годах2, то есть воспоминаний, отделенных от событий временным отрезком в 50-60 лет, складывается следующая картина советской еврейской религиозности перед войной и в годы войны3. Степень сохранения традиции варьировалась в зависимости, прежде всего, от места жительства и возраста. В больших городах евреи быстрее удалялись от религии и традиции, в местечках традиционный уклад сохранялся дольше. Старшее поколение (бабушки и дедушки

© Зеленина Г.С., 2012

* Исследование осуществлено в рамках программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2011 г.

информантов), как правило, полностью хранили традиции: ходили в синагогу, отмечали праздники, чтили субботу, соблюдали предписания касательно еды и внешнего вида. У поколения родителей информантов, 30-40-летних, степень привязанности к иудаизму также зависела от места жительства, от профессиональной среды и от пола. По многим интервью прослеживается такое характерное для криптогрупп явление, как преобладающее женское участие в сохранении религиозных практик. Дети, хоть и жили со своими старшими родственниками, не всегда перенимали соблюдение обычаев на том же уровне — по ряду причин. Влияние бабушек и дедушек, самых правоверных членов семьи, могло ограничиваться более секулярными родителями. Родители, не будучи декларативными атеистами, зачастую практиковали «полусоблюдение», манкируя теми или иными заповедями по экономическим причинам. Еврейские школы, так или иначе знакомившие учеников с традицией, закрылись на протяжении 1930-х годов, и дети продолжили свое обучение в русских или украинских атеистических школах. И, наконец, истинный уровень религиозности информантов на момент начала войны трудно определить, так как их рассказ опосредован дальнейшей жизнью в атеистическом советском обществе. Как правило, довоенный опыт забывается и искажается, а язык традиционной культуры перекодируется на советский лад.

В годы войны и Холокоста, в гетто, лагерях и в бегах, в тяжелых и опасных условиях, под угрозой смерти, тогдашние подростки и молодые евреи, — по крайней мере те, кто выжил и смог рассказать о своем опыте много лет спустя, — не заботились о выполнении заповедей. Они не создавали каких-либо новых, «авторских» религиозных (или, скорее, магических) практик. Спасения они ждали не от «раскаяния, молитвы, благотворительности», согласно талмудическому рецепту, а от практических действий, нацеленных на добывание пищи, маскировку под неевреев и т. п. Точнее говоря, именно так они репрезентируют свой военный опыт; возможно, религиозное восприятие и практика имели место, но впоследствии были амнезированы и замещены реалистической схемой действий и концепцией спасения своими руками. Но это невозможно верифицировать, поэтому, говоря об опыте военных лет, мы будем подразумевать только их репрезентацию нашими информантами.

Динамика советской еврейской религиозности выразительно проявляется на примере одного обряда — обрезания. Обрезание —

ключевая мужская заповедь в иудаизме, условие вхождения в завет Авраамов (Быт. 17: 9-14), то есть превращения новорожденного младенца в еврея и включение его в сообщество еврейских мужчин. Это довольно сложная церемония и важное социальное событие.

В период антирелигиозной кампании, в 1920-1930-е годы, в украинских местечках обрезание, как правило, делали всем мальчикам:

— Берта Шулимовна, а Вашему брату было сделано обрезание?

— Ну, такой вопрос задавать в то время даже не надо было. Конечно.

(Каган БШ, 1924 г.р.)

— Кто-нибудь из мужчин вашего рода не был обрезан?

— Все обрезаны.

(Стельмах Г.И., 1939 г.р.)

Отсутствие обрезания считается исключением, требующим особого объяснения:

— Родители мои были атеисты, и у меня обрезание не было сделано.

(Чимирецкий Р., 1922 г.р.)

Обрезание, как и полагается, сопровождалось наречением имени, чаще всего — в честь старших родственников:

— Мой отец просил подождать с обрезанием , потому что он чувствовал, что он умирает, и дать его имя. Но ему сказали, ты не умрешь, поддержали его. Но он умер через две недели, и мне дали имя Юдель — старшего его брата.

(Рондер Ю, 1923 г.р.)

С обрезанием связывают практику приглашения в дом и угощения детей («кришмалайнен»). Вероятно, это гибрид поздне-средневекового ашкеназского обычая устраивать угощение в доме новорожденного в первую субботу после рождения и традиции чтения молитвы «Шма Исраэль» мальчиками над колыбелью новорожденного накануне обрезания4. Информанты расходятся в отношении разных аспектов этого праздничного угощения: относилось ли оно к рождению (и обрезанию) мальчика или к рождению ребенка любого пола; угощали ли всех детей или только мальчиков;

чем именно их угощали — конфетами, специальной выпечкой или плодами Земли Израиля:

— Он дал богатый подарок. На любые кришмелене — это когда рождается мальчик, когда делают обрезание, он всегда приходил и давал роженицам большие подарки. Когда моя мама родила моего брата,… и скрипача пригласили, и стол был с детскими подарками. Наверно, на 300 детей были разложены кулечки с фруктами, которые растут в Израиле. Был большой двор, и делали обрезание моему брату. В комнате были старики с бородами. Делали по всем правилам, была большая радость, что родился сын.

(Узвалова С.Б., 1927 г.р.)

Информанты упоминают всех традиционных участников церемонии: моэль (врач, делающий обрезание вместо отца, которому предписано обрезать сына), сандак («восприемник», держащий младенца у себя на коленях во время церемонии), кватер (от нем. Gevatter, «крестный отец» — человек, вносящий младенца в помещение, где будет происходить обрезание). То ли информанты сами путаются в деталях, то ли уже в период их детства церемониал был несколько упрощен и распределение ролей нарушено, так что два разных участника ритуала — кватер и сандак — слились в одного. Сохраняется последующая роль «восприемников», аналогичная роли крестных: с ними — и их потомками — поддерживается связь, они помогают ребенку, в том числе финансово. С социологической точки зрения, выбор «восприемников» и иных участников — самый важный элемент переходных обрядов, к каковым относится обрезание; он демонстрирует иерархию в общине, систему налаживания социальных связей, материальную и символическую аксиологию5:

— На седьмой день, когда рождался ребенок, был такой <…> сват. Он делал «обриз»6. У отца на коленях лежал ребенок. Этот сват приходил в дом к родителям. Ребенок лежал не у отца на коленях. Он лежал на «сун-дак»7, так называлось. Сват делал обрезание. Обрабатывал ранку. И потом начиналась трапеза. Молились богу, и ребенок уже считался евреем.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

(Стельмах Г.И.)

— Даже когда я родился, у меня был кватер, тот, который сейчас в Америке. У внучки его дочери сейчас была свадьба в Израиле. Он был мой кватер. <…> Отец говорит молитву, кватер держит ребенка на руках, а мулли8 делает обрезание.

(Рингел В., 1920 г.р)

(Садлик К.К., 1928 г.р.)

Характерно, что обрезание и связанные с ним термины определяются через христианские аналоги: «крестный отец», «еврейское крещение», «грандиозные именины».

В соблюдении заповеди обрезания — равно как и в сохранении традиции в целом — прослеживается доминантное участие старшего поколения и всех женщин: дедушек и бабушек, матерей и теток. Обрезание делали зачастую по настоянию деда:

— Когда я родился в 30 году, дед заставил, чтобы мне сделали обрезание.

(Дусман Л.М., 1930 г.р.)

(Блумберг Р.Я., 1937 г.р.)

Отцы — вопреки возложенной на них заповеди обрезывать сына — нередко отсутствовали: одни, будучи искренними коммунистами, искренне же были против соблюдения обряда, другие уезжали «напоказ», чтобы в случае утечки информации об обрезании избежать неприятностей на службе:

— Я помню, что в 32 году брату Лёне сделали обрезание. У нас жила бабушка, так когда отец куда-то поехал, тайком его отвезли. <…>

— А почему тайком от папы?

— Отец был член партии, он был против.

(Хуторянская Р.Г., 1923 г.р.)

— Мы не делали никаких обрядов, он боялся даже обрезание сыну сделать. <…> Его мама была в ужасе, она говорила сыну, как он может не сделать ребенку обрезание. А он говорил: «Мама, ты хочешь, чтобы я сидел в тюрьме, ты хочешь, чтобы меня из партии выгнали?». Страх был, жили в страхе все время.

(Узвалова С.Б)

Оказаться замешанными в такую порочащую историю, как обрезание собственного сына, особенно опасались члены партии и люди, занимавшее высокое служебное положение:

— Обрезание, которое роковым стало во время немецкой оккупации, делали почти всем детям. <…> Так, как некоторые украинцы крестили своих детей, но это делали не они. Это делали бабушка и дедушка. Они даже об этом не знали.

(Каган Б.Ш.)

В ситуации абсентеизма отцов их функции переходили дедам или женщинам:

— Когда у моей старшей сестры родился первый внук, ему делали обрезание.

— Это было уже после войны? В советское время?

— Да. Мой отец и отец этого мальчика ушли из дому. Они не могли присутствовать. Я была. И, как водится у евреев, я его подносила. Я не знаю, как это называется. Короче говоря, это тот обряд, который я помню, в котором я участвовала.

(Галант М, 1915 г.р.)

Информантка, очевидно, взяла ребенка из рук матери, внесла его в помещение, где проводилась церемония, и вручила сандаку, то есть выполнила мужскую роль кватера. Традиционный ашкена-зский обряд предполагает еще и наличие кватерин (аналога «крестной матери»), но наши информанты ее не упоминают. Доминантное женское участие объяснялось, вероятно, не только опасениями мужчин за свою карьеру, но и общей закономерностью, которая проявляется и в совсем других хронотопах (например, у испанских маранов): при аннулировании публичной сферы (закрытии синагог), традиция уходит в приватную (домашнюю) сферу, где традиционно заправляют женщины. Еще одна возможная причина -большая склонность к конформизму женщин, не готовых открыто бунтовать против воли родителей.

Начиная с 1940-х годов, по совокупности причин — из-за устрожения атеистического режима, распада местечкового сообщества, вхождения в старший возраст родителей более секулярного поколения — обрезание теряло свою обязательность. При этом сама церемония редуцировалась, лишаясь дополнительных компонентов и участников (зазывания детей с улицы, угощения, приглашения

социально значимых персон). Необходимого участника — моэля -теперь надо было вызывать из Черновцов, Ленинграда, Москвы (очевидно, моэлей стало меньше, чем в 1920-1930 гг.). Обряд из-за своей запретности становился подпольным и более скромным:

— Когда делали обрезание, пришлось все окна занавесить. Пришли папины старые друзья. Я никого не звал, потому что боялся, что неприятности могут быть.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

(Гарцман С., 1922 г.р.)

Обряд мог также мимикрировать под медицинскую операцию, вследствие чего терялась его ритуальная составляющая:

— Обрезание делали в больнице. <…> Тут был один дядька, который этим ведал, и не хотел делать, он боялся, знаете, советская власть. Мы поехали в областную больницу, и там договорились с врачом, был такой врач, у них есть такая болезнь — фимоз, и как будто оперировали фимоз.

(Рингел В., 1920 г.р.)

В послевоенные годы запретность была не единственным фактором, способным отвратить родителей от обрезания сына. Другим важным контраргументом мог служить травматический опыт войны, пережитый — или не пережитый — евреями на оккупированных территориях. когда отсутствие крайней плоти было бесспорным доказательством еврейства и, соответственно, причиной гибели человека. Информанты вспоминают о критических моментах — мытье в бане, медицинских проверках и спонтанных проверках полицаями («а ну, снимай штаны!»), -которых они старались избегать. Иногда их спасали те или иные обстоятельства:

— Самые тяжелые дни для меня были банные дни. Это крестьянские бани. Если топится у одного сегодня баня, вся деревня идет туда. На другую неделю у другого крестьянина, идут все туда. По очереди. И каждый старался подсмотреть. Я это чувствовал. Я так вертелся, крутился, так обливался водой, чтобы было незаметно о том, что оставили ритуальные изменения на моем организме. Вот это было очень тяжело и опасно, потому что один подсмотрит, по деревне пойдет слух, кто я и что я.

(Сигал Я.И., 1921 г.р.)

— А ты не жид? Я говорю, нет. И он (полицай. — Г. З.) стоит, он стоит ко мне лицом и возле самой ямы, а я рядом с ним. — А ну сними штаны! Сними штаны, я посмотрю. Тут у меня материнское молоко застыло. Боже, все, конец. И я как стоял, я его как толкону, и он влетел в эту яму. Влетел, а там без лестницы ты сам не выберешься. И я — в драп, а там рядом уже Плисковский район. Он уже туда не имеет права лезть — это не его территория.

(Россинский М.А., 1926 г.р.)

Отсутствие обрезания упоминается как причина спасения во время войны, иногда и в парадоксальной формулировке — манкирование заповедью расценивается как Божья милость:

— Пришли в комендатуру (в лагере для военнопленных. — Г.З.). Вышел капитан, с таким квадратиком на погоне, и полицай ему докладывает, что «я жида привел». Ну, очевидно, эти слова капитан понимал. И меня спрашивает: «Юде?». Он по-немецки говорил. Я говорю, что нет, я не еврей. «Кто ты?» Я говорю, что у меня мать армянка, — я все-таки темный лицом, — а отец у меня поляк. Он говорит: «Хорошо, сейчас проверим». «Подожди», — говорит. Вызывает врача. Я слышу, что он по-немецки говорит: «Арцт». Тот говорит: «Раздевайся!». Ну, мне делать ничего не оставалось, как раздеться. Но, я повторяю, что родители мои были атеисты, и у меня обрезание не было сделано. Это, я считаю, Господь Бог меня сохранил. Переубедить меня в этом просто невозможно.

(Чимирецкий Р., 1922 г.р.)

Вследствие трагического опыта войны у некоторых информантов формируется негативная оценка обрезания. Этот обряд расценивается как предрассудок и варварство, практикуемое только людьми отсталыми, бескультурными. Он осуждается и как чрезвычайно опасный обычай, лишающий еврея карьеры (при советском режиме) или жизни (при немецком); поэтому практиковать его -преступная глупость, вызванная инертностью или национальным высокомерием:

— У евреев был обычай, страшное дело, обязательное обрезание. <…> Так, когда у меня родился сын, я думал, что у меня с папой будут крупные неприятности на этой почве. Он ни слова не сказал. Он меня не спросил. Он знал, что я этого не буду делать. И ни слова не сказал. Он понимал. Он был культурным, начитанным человеком. Он понимал все уже.

(Кармазин А.М., 1900 г. р.)

— Он был очень толковый человек, он очень быстро дослужился до командира батальона. <. > И он своему сыну сделал обрезание. И однажды под большим секретом рассказал об этом своему ближайшему другу. А друг доложил в партбюро. Этого Грицмана с позором исключили из партии и выгнали из армии. <…> Вот пример. Человека исключили из партии за то, что он сыну сделал обрезание, причем по настоянию своей жены. Ну, жена очень хотела, она была более религиозная. Что тут сказать? Цирк какой-то, который многим стоил жизни.

(Ландсман А.И., 1924 г. р.)

— Я все знал, что знали украинцы, не хуже их знал. И во время оккупации, среди украинцев я был свой среди своих! А многие евреи, и это их беда была, жили обособлено, они язык плохо знали, с большим акцентом говорили, и они считали, что они во многом умнее, кошер-нее. <…> И через эти обрезания сотни тысяч евреев расстреляли/

(Серебряков Л.Б., 1922 г. р.)

Эта филиппика против обрезания — один из самых ярких, но не единственный пример антитрадиционной аксиологии; очевидно, опыт выживания в Холокосте — вкупе с коммунистической атеистической пропагандой — влиял на укрепление секулярного сознания советских евреев и их ассимиляционистских настроений.

Примечания

Нами использовались: коллекции «Свидетели еврейского века» и «Еврейские судьбы Украины», хранящиеся в архиве Института иудаики, Киев (цитаты в работе приводятся по их копиям); фрагменты коллекций интервью, взятых у советских евреев, эмигрировавших преимущественно в США. См.: The Steven Spielberg Film and Video Archive; архив Frankel Center of Judaic Studies at the

University of Michigan. Благодарю Л.К. Финберга за возможность ознакомиться с этими материалами.

Неологизм «обриз» — слияние искаженного русского слова «обрезание» с идишским «брис» (от ивр. «брит» — завет обрезания). Это яркий пример лингвистического творчества либо расшифровщика (для которого слово «брис» уже стало непонятным), либо самого информанта.

Искаж. сандак (вероятно, от греч. синдикос — «защитник»). Возможно, расшифровщик (если не сам информант), не понимая, что речь идет о человеке, приближает непонятное слово к русскому «сундук», уместному в этом контексте. Искаж. моэль, «обрезыватель».

Батюшка, глава группы паломников (назидательно к группе): «Место это выстроено Иродом-поганым. В погоне за жизнью Спасителя — убивавшим невинных православных младенцев!» Гид: (отведя в сторону): «Батюшка, какие, к лешему, православные младенцы, если и христиан еще не было?» Батюшка (с печальной сострадательностью): «Это в тебе безверие говорит. Креститься тебе надо…»

Коллега поделился, рвущей душу в клочья, историей. Ведёт он группу по «Яд ва-Шем» (музей Холокоста), остановился у монумента Янушу Корчаку и ждёт группу. Пока он ждёт, одна молодая российская тётушка, тыча в рукой в монумент, спрашивает своего юного племянника из Германии:— Ты знаешь кто это? На что мальчишка отрицательно мотает головой. И тогда тётушка продолжает:— Это дедушка Ленин. Он очень любил детей и за это ему здесь поставили памятник.

Сегодня на экскурсии у меня был турист-мусульманин. Не скажу откуда. Стоим напротив Стены Плача, рассказываю ему про Храмы. Турист: «А чего евреи Третий Храм не строят?» Я: «Ну Вы видите, тут же Наскальный купол, мечеть Аль Акса…»Турист: «А Храм был до мечети?» Я: «Да.» Турист: «Так снести мечеть на хер»

Продолжение текста после рекламы

«Скажите, а у вас тоже, как в Египте, когда поет муэдзин — все сразу молятся? — Ну мы же евреи? — А кто евреи по вере? — Евреи же! — А… я думала, православные!»

«Мы хотели бы тут в Иерусалиме сразу причастится. Где Вы обычно причащаетесь? — Я еврей, мы не причащаемся! — А разве евреи не причащаются???? Странно…»

Туристка на спуске к Мертвому морю, увидев палатки бедуинов: «Ой, бомжи!»

Она же после рассказа о Содоме и Гоморре, впервые услышав эту историю. Она: «Скажите, а это откуда?». Я: «Из Библии». Она: «Это не может быть из Библии, это же сказка!»

Продолжение текста после рекламы

Коллега рассказывает в кармелитском монастыре в Хайфе о нелёгкой доле Эдит Штайн, после чего делает заключение:— Таким образом Эдит Штайн стала второй еврейкой, причисленной церковью к лику святых. Одна туристка вежливо так интересуется:— А кто же первая? На что коллега игриво отвечает вопросом на вопрос:— Ну, как Вы думаете? Туристка думает, догадывается и неуверенно отвечая-переспрашивает:— Крупская?

Вопрос туриста: «Скажите, а записочки в Стену Плача вкладывать обязательно или это по желанию?»

ОБРЯДОВОСТЬ ПРИ РОЖДЕНИИ РЕБЕНКА В ИУДАИЗМЕ И СТАРООБРЯДЧЕСТВЕ

Общеизвестен факт, что любая культура, этнос или даже достаточно большая общность людей обладает различными маркерами, которые выполняют, наряду с другими факторами, дифференцирующую функцию. Одним из таких маркеров, несомненно, выступает ритуально-обрядовый комплекс. Наиболее выпукло, на наш взгляд, он репрезентируется в ситуациях экзистенционального характера, крайними из которых являются рождение и смерть человека. Нетривиальной задачей выступает нахождение общего и специфичного, что в данной работе решается через компаративный анализ ритуалов, связанных с рождением ребенка, в иудейской и старообрядческой традиции.

Ритуал — это реляционный признак, который возникает, если какому-либо стереотипу придается соци- = альный смысл, и именно с этим связано разнообразие ритуальных практик в различных культурах, так как социально адаптивную роль на себя может взять, в принципе, любой стереотип. Отсюда выводится одна из важных функций ритуала — со- : ционормирующая. Генезис ритуала связан с регуляционной деятельностью социальных институтов и, в результате инерционности механизмов воспроизводства и со-

Адаптационные механизмы позволяют решать возникающие проблемы по образцу, но они же возводят символические границы между различными культурами, так как инаковость в поведении

и образе жизни выталкивает представителя другой культуры в семантическое поле «чужого».

хранения социальных стереотипов, ритуал продолжает свое существование даже тогда, когда исчезли причины, вызвавшие его появление как адаптивного фактора социальной жизни, и он выступает как культурный феномен. Взамен адаптационной составляющей на первый план выходит центростремительный аспект ритуала как объединяющего начала на почве общих установок действий. Этим обусловлена проблема взаимодействий представителей двух культур. Каждый носитель культурного знания отягощен своими стереотипами и ритуалами, которые возникли в ходе исторического развития. Адаптационные механизмы позволяют решать возникающие проблемы по образцу, но они же возводят символические границы между различными культурами, так как инаковость в поведении и образе жизни выталкивает представителя другой культуры в семантическое поле «чужого». После обозначения нашего понимания ключевой для данной работы дефиниции рассмотрим инвариантные и специфические черты в ритуалах, связанных с рож-= дением и инициацией у иудеев и старообрядцев.

Естественно, что сам процесс деторождения единообразен в различных культурных и этнических общностях, однако связанные

ДИСКУССИЯ 4

журнал научных публикаций Ц

с ним обрядово-ритуальные практики могут кардинально различаться, вследствие как объективных причин, вызванных различной средой обитания, так и религиозных воззрений, продуцирующих : свою специфику.

Первым обрядом в жизненном цикле иудаизма выступает обрезание. Этот древнейший и одновременно важнейший ритуал восходит к Аврааму, символизируя избранность еврейского народа Богом и союз = с ним, и закреплен в корпусе сакральных для верующих евреев текстов (Быт. 17: 9 — 11). Брит мила — от еврейского «договор об обрезании», заключается в удалении хирургическим путем у младенцев мужского пола крайней плоти на восьмой день после рождения. Значимость этого ритуала настолько высока, что его проводят даже в том случае, если восьмой день падает на субботу. Однако, если ребенок не здоров, то обряд, несмотря на всю его важность, переносится до дня его выздоровления, так как жизнь имеет первостепенное значение в сравнении с ритуалом. Этот принцип прослеживается не только в отношении обрезания, но и вообще во всех целеполагательных установках еврейской религии. Операцию по обрезанию принято совершать в синагоге, ее проводит специально подготовленный человек — моэль, который является важным участником церемонии, так как, если

Именно наличие такого соматического маркера, как обрезание,

обусловило в первую очередь центростремительность иудейской религии, позволившую ей сохранить своих приверженцев во всех исторических перипетиях еврейского народа.

удаление плоти производится посторонним человеком, например, хирургом, не связанным с иудеями верой, то ритуал считается лишенным религиозного духа, то есть нере-= левантным. Обряд совершается в присутствии определенного количества взрослых иудеев, которые выступают свидетелями. Во время ритуала ребенок помещается на так называемый трон пророка Илии, специальное кресло, в котором его поддерживает сандек — лицо, ассистирующее моэлю при операции. Именно здесь, после обрезания, происходит наречение имени. Интересно отметить, что если обряд отложен из-за болезни ребенка, то он остается без имени до проведения ритуала. Выбор имени варьируется у разных течений иудаизма. «У иудеев-аш-кеназов, как правило, дается имя умершего родственника, а у иудеев-сефардов принято, наоборот, давать имя живого»1. При вступлении в иудаизм нееврея, обрезание является обязательным условием. Б. Спиноза подчеркивал, что именно наличие такого соматического маркера, как обрезание, обусловило в первую очередь центростремительность иудейской религии, позволившую ей сохранить своих приверженцев во всех исторических перипетиях еврейского народа2.

В случае рождения девочки наречение имени происходит в день чтения Торы, следующий после ее появления на свет. «Тора

читается каждый понедельник, четверг, субботу и праздники»3. Однако здесь нет строгости, и многие семьи проводят обряд в субботу. Во время ритуала отец читает Тору и в специальной молитве объявляет имя ребенка.

Следующим ритуалом, связанным с рождением младенца мужского пола, выступает пидьон-габен (дословно выкуп сына). Этот обряд связан с обычаем посвящать Богу первенца человека =

или домашнего животного. Сейчас этот ритуал носит сугубо номинальную функцию и представляет собой символический акт выкупа, который совершается на тридцать первый день после рождения. Суть этой церемонии в том, что отец первенца передает священнику небольшую сумму денег для того, чтобы освободить ребенка от участия в религиозных церемониях, в которых он обязан принимать участие как первенец. Деньги жертвуются в синагогу или тратятся на молитву за здоровье ребенка.

Церемония инициации — бар-мицва, после которого подростка мужского пола считают взрослым, проводится на тринадцатый день рождения. Ритуал осуществляется в синагоге и имеет два этапа. На первом этапе, который происходит при достижении подростком тринадцати лет, совершается наложение тфилина и талеса. Второй выпадает на первую субботу после дня рождения и заключается в чтении отрывка Торы. Иногда от ребенка требуется дать комментарий

Обучение в религиозной школе является непременным условием для субботнего восхождения к Торе в ритуале инициации, чем и обусловлено стремление родителей дать соответствующее образование детям.

к прочитанному отрывку или какому-либо еврейскому закону. Нет зафиксированных указаний на то, какие именно действия выполняет бар-мицва на службе, главным считается восхождение к Торе. Обряд инициации выступает как водораздел, после которого начинается взрослая жизнь. Юношу могут учитывать в кворуме для молитвы — миньяне, который обязан включать не менее десяти мужчин, достигших совершеннолетия. Также по закону он может жениться, хотя в наши дни этим правом не пользуются вследствие значительного сдвига брачного возраста в сторону увеличения. Для представителей неортодоксальной части еврейского народа бар-мицва является заключительным этапом религиозного образования в изучении иудейских законов и Торы, которое обычно проводится в вечерней школе при синагоге или непосредственно в ней и является дополнительным к дневной светской. Важно отметить, что вступление в статус совершеннолетнего после исполнения тринадцати лет происходит независимо от того, проводилась ли церемония в синагоге или нет, а вот обучение в религиозной школе является непременным условием для субботнего восхождения к Торе в ритуале инициации, чем и обусловлено стремление родителей дать соответствующее образование детям.

Бат-мицва — понятие, отражающее вхождение девочки во взрослую жизнь и со-

ДИСКУССИЯ 4

журнал научных публикаций Ц

ответственно возможность выйти замуж. По еврейским законам это возможно после двенадцати лет, однако во взглядах на возраст проведения церемониала нет единообразия и в наши дни он может совершаться и при исполнении тринадцати лет. На наш взгляд, эти либрации с возрастными рамками вызваны модернизаци-онным фактором. Изначально, по еврейскому праву, ритуалы бар-мицва для мальчиков и бат-мицва для девочек проводились при достижении ими тринадцати и двенадцати лет соответственно, и тут налицо корреляция с возрастом полового созревания, однако с течением времени возраст вступления в брак все больше увеличивался и, соответственно, привязка обряда к половозрело-сти у девочек стала утрачивать свой смысл. В результате утрачивания действия первопричин стала происходить унификация ритуала. Тут нужно отметить и влияние эмансипации — бат-мицва стал походить на бар-мицва не только по возрасту участников, но и по содержанию. Изначально в иудаизме женщинам не дозволялось принимать участие в религиозной деятельности синагоги, однако у реконструктивистов и реформаторов девочки участвуют в тех же службах, что и мальчики. Даже среди ортодоксов начинает распространяться обычай устраивать обед в честь совершеннолетия дочери, на котором она толкует Тору.

Перейдем теперь к рассмотрению обрядов, связанных с рождением, в старообрядческой традиции.

Рождение ребенка у старообрядцев сопровождалось комплексом ритуалов, носящих различную семан- -тику. Тут можно выделить биологические, религиозные и магические составляющие. Хронологически первым выступает обряд купания ребенка сразу после родов. В результате этого обряда происходит не только очистительная процедура, но и совершается целая совокупность символических деяний, направленных на будущее здоровье ребенка, противо-

Баня как место для появления новой жизни находится на пересечении биологических и символических требований к родам.

Умерший до крещения имени не получал и также не получал

поминовения. Если ребенок рождался больным, то для схож дения благодати его крестили немедленно.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

стояние нечисти и приобщение к социуму4. Обычно первое обмывание совершалось повитухой по месту родов, которым чаще всего выступала баня. При этой процедуре _ у поповцев используются вода и травы, освященные в церкви. Баня как место для появления новой жизни находится на пересечении биологических и символических требований к родам. С одной стороны — это место, наиболее асептичное, с другой стороны, оно воспринимается как локус, которому присущи различные позитивные атрибуты, главнейшими из которых выступают здоровье и чистота.

В старообрядческой традиции сам факт рождения являлся только биологической предпосылкой семиотического вхождения в лоно культуры, которое совершается только после обряда крещения. Подтверждением этого выступает тот факт, что ребенок, умерший до крещения, имени не получал и также не получал поминовения. Также можно обратить внимание на тот факт, что если ребенок рождался больным, то для схождения благодати его крестили немедленно, а ребенок, не имеющий имени, которое он получал при крещении, не мог упоминаться в молитвах. Нужно отметить, что обряд крещения в форме окунания, как одно из семи христианских таинств и выступающее хронологически первым в индивидуальной жизни верующего, поддерживается всеми ветвями старообрядчества, в отличие, например, от священства, которое принципиально невозможно у беспоповцев.

Крещение — ритуал, единожды совершаемый в жизни, и он несет двойную семантику. С одной стороны, в результате этого обряда происходит снятие первородного греха, идущего от Адама, а с другой стороны — это вхождение в культурную общность. Крещение, если ребенок здоров, проводится обычно на восьмой день после рождения и включает в себя следующих участников: священник или духовный наставник у беспоповцев, родители с крести-

мым ребенком и крестные. Также обычно присутствуют несколько помощников. Роль родителей в данном ритуале в основном ограничивается наречением имени перед началом обряда. При имянаречении обычно использовались Святцы, и имя выбиралось в соответствии с днем рождения, но были и вариации. Можно выбрать имя для мальчика, отсчитывая по Святцам восемь дней назад от рождения, однако при выборе имени для девочки отсчет следует проводить вперед. На наш взгляд, данную разнонаправлен-ность при выборе имен можно трактовать следующим образом. Сдвиг вперед для девочки как будущей матери может означать продолжение рода, а сдвиг назад для мальчика, возможно, характеризует его как крепкую основу будущей семьи, которая сильна своими корнями в материальном и духовном плане. При экстренном крещении, совершаемом повитухой из-за опасения возможной смерти ребенка, имя обычно дается по отцу или матери в соответствии с полом.

Значимыми элементами обряда являются: нательный четырехконечный крест, нательный пояс и крестильная рубашка белого цвета. В ходе обряда происходит тройное погружение в купель с посвящением Отцу, Сыну и Святому Духу. Вода используется проточная, неподогретая (в основном) и предварительно подготовленная священником или наставником. После вынимания из купели происходит надевание нательного креста и наречение имени, сопровождаемое чтением молитвы. Отличительной чертой обряда является то, что все обрядовые движения, связанные с ребенком, осуществляются посолонь, в отличие от православного ритуала. Завершает церемонию разъяснение священником роли крестных в жизни ребенка. В их обязанности входило не только деятельное участие в воспитательно-образовательном процессе: «обучение ребенка честности, послушанию, учтивости, верности вере и традиционному обряду, самому духу старообрядчества»5, но также и ответственность за крестника или крестницу в случае смерти родителей. Хронологически с крещением связано таинство миропомазания, которое

Можно выбрать имя для мальчика, отсчитывая по Святцам восемь дней назад от рождения, однако при выборе имени для девочки отсчет следует проводить вперед.

совершается сразу же за ним, таким образом, эти два обряда проводятся слитно. Миропомазание невозможно у беспоповцев. Завершает церемонию угощение, крестинин стол, на которое приглашаются родственники и крестные. На крестинин стол дарились подарки матери и ребенку.

Таким образом, сам факт рождения в иудейской и старообрядческой традиции выступал исключительно как биологический акт появления новой особи. Вхождение же в культурное поле социума происходит после ритуалов обрезания и крещения, которые очерчивают символическую границу собственно человеческого, в противовес биологическому факту родов. В пользу этого говорит тот факт, что именно в результате этих обрядов происходит наречение имени. Симптоматично, что в обеих рассматриваемых традициях имянаречение осуществляется на восьмой день, что свидетельствует о укорененности книжной традиции. Отсылка к единому для обеих традиций сакральному тексту, в данном случае имеется в виду отрывок из книги Бытия (Быт. 17:11-14), подчеркивает нормирующую функцию религии и обусловленных ею различных обрядов. В целом, все ритуальные практики направлены на вхождение ребенка в семантическое поле социума с помощью маркирующих процедур, важнейшими из которых выступают обрезание и крещение. ^

1. Вихнович В. Л. Иудаизм. — СПб.: Питер, 2006. С. 199.

2. Спиноза Б. Избранные произведения, соч. в 2 т.: Т 2. — М.: Госполитиздат, 1957. С. 61.

3. Йосеф Телушкин. Еврейский мир. — М.: Лехаим, 1998. С. 512.

4. Славянские древности: этнолингвистический словарь в 5 т. / под ред. Н. И. Толстой. — Т. 3. М.: Международные отношения, 2004. С. 51.