«Итак, умертвите земные члены ваши:
блуд, нечистоту, страсть, злую похоть
и любостяжание, которое есть идолослужение»
(Кол. 3:5)

Любостяжа́ние — 1) алчность к приобретению материальных благ; 2) чрезмерное попечение о богатстве; 3) забота о земных благах сверх необходимого для жизни в ущерб правильным отношениям с Богом и ближними. Разновидность страсти сребролюбия.

Грех любостяжания относится к идолопоклонству, поскольку идол есть предмет обожествления, а любящий богатство (любостяжатель) обожествляет богатство и служит ему, оберегая его и приумножая его любой ценой.

Апостол Павел говорит: любостяжание есть идолопоклонство (Кол. 3:5), а также «…ибо знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога» (Еф. 5:5).

Господь Иисус Христос предупреждает, что нельзя служить двум господам: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф 6:24).

***

Слово πλεονεξία (плеонексия) в разных местах русского текста Нового Завета переводится как лихоимство (1Кор.6:10), корыстолюбие (Рим.1:29) и любостяжание (Кол.3:5). Свт. Феофан Затворник объясняет суть этого явления как «пристрастие к имению и возложение на него упования, — чему возможно быть подвержену и при небольшом стяжании, как и свободным от сего возможно быть при большом».

***

Не надо заботиться ни о чем сверх необходимого для жизни и прилагать старание о пресыщении и о пышности: надо быть чистым от всякого стяжания и щегольства.

В чем состоит любостяжание? В том, что преступается предел закона, и человек больше заботится о себе, чем о ближнем.
святитель Василий Великий

Пределом твоей заботы о жизни пусть будет удовлетворение нужды тем, что у тебя есть.
Любостяжание не дает никакого покоя своему служителю, который чем больше работает, услуживая велениям владыки и приобретая по его пожеланиям, тем к большему понуждается труду.
…Ибо мучительство любостяжательности превосходит меру всякой жестокости. Поработив бедную душу, оно всегда принуждает исполнять свои ненасытимые пожелания, непрестанно принимая в себя и никогда не наполняясь, подобно какому-то многоглавому зверю, тысячами челюстей передающему пищу в ненаполнимое чрево, не только нимало не насыщаемое, но всегда разжигаемое желанием большего.
святитель Григорий Нисский

Грешный человек любит многостяжание, а о правде нерадит, не помышляя о неверности, непостоянстве и кратковременности жизни, не помня о неподкупности и неизбежности смерти. Если же кто и в старости живет так постыдно и бессмысленно, то он, как гнилое дерево, не годится ни на какое дело.
преподобный Антоний Великий

При любостяжательности не может быть любви. Да и как ей быть? Кто пристрастился к деньгам, тот ненавидит брата, стараясь отнять у него что-нибудь…
Если идешь путем к Царству, ничем не обременяй себя, ибо не угодно Богу, чтобы ты вошел в Его чертог, обремененный ношей. Если идешь к Царству, сбрось с себя лишнее. Разве будет чего-нибудь недоставать тебе в Царстве? Будь благоразумен. К Своей Трапезе призывает тебя Бог; сбрось всякое бремя. Соберись в путь без бремени и иди с Богом в Царство Его. Он ищет тебя, чтобы ты с Ним шел и с Ним вселился в Его чертог. Смотри, Царство Божие внутри тебя, грешник. Войди в самого себя, ищи там Царства и без труда найдешь его. Не гоняйся за приобретением имения, вырвись из сетей похотей, из тенет греха, из дебрей лихоимства. Войди в самого себя, живи в себе, в тишине внутреннего, с умеренной и чистой душой, с покойным и смиренным духом. Войди в себя самого и ищи там Царства Божия, оно действительно там, как Сам Господь научил нас в Евангелии. В душе, любящей Бога, обитает Бог, там и Царство Его, потому-то и говорит Он, что «Царствие Божие внутрь нас есть» (Лк. 17:21). Итак, вырвемся из сетей внешнего мира и будем в душах своих искать Царствия Божия; пока не найдем его там, не перестанем искать. И если не вселилось оно еще в нас, будем искать, как Господь учил нас: «Отче наш… да приидет Царствие Твое», и оно придёт, если будем об этом просить.
преподобный Ефрем Сирин

Если Сотворивший все единым Словом не имел «где приклонить голову» (Мф. 8:20), то ты, несчастный человек, зачем предаешься попечениям о суетном, зачем ослепляешься безумной несытостью? Рассмотри это и избери для себя благое.
Любостяжание – злая мать всех зол.
Душа не в состоянии преодолеть восстания духов, если не освободится от всех забот и попечении мира сего.
преподобный авва Исаия

Что возлюбил человек в этом мире, то и обременяет его мысль, влечет и пригибает к земле, не дает ей воспрянуть.
преподобный Макарий Египетский

Сильная и готовая на все любовь к стяжанию, не зная сытости, вынуждает плененную душу идти до крайнего предела зол. Будем отражать ее, особенно в самом начале, чтобы она не стала неодолимой.
Как не бывает моря без волн, так и души, погруженной в заботы, – без скорбей, без страха; за первыми следуют другие, их сменяют третьи и не успеют они утихнуть, вздымаются новые.
Ничто так не подчиняет нас диаволу, как желание большего и любостяжание.
Когда злой навык или страсть к любостяжанию будет сильно обольщать тебя, вооружись против них такой мыслью: презрев временное удовольствие, я получу великую награду. Скажи своей душе: ты скорбишь о том, что я лишаю тебя удовольствия, но радуйся, потому что я готовлю для тебя Небо. Ты трудишься не для человека, но для Бога; потерпи немного и ты увидишь, какая произойдет отсюда польза; пребудь твердой в настоящей жизни и ты получишь неизреченную свободу. Если таким образом будем беседовать с душою, если будем представлять не одну тягость добродетели, но и венец ее, то скоро отвлечем ее от всякого зла.
Человек, слишком занятый земными делами, не может должным образом усвоить небесного, но по необходимости, заботясь об одном, лишается другого.
Душа, однажды плененная любостяжанием, уже не может легко и удобно удерживаться, чтобы не сделать или не сказать чего-либо такого, что прогневляет Бога, так как она стала рабой другого господина, который повелевает ей все, противное Богу.
Любовь к богатству – страсть не естественная… Отчего же она усилилась? От тщеславия и крайней беспечности.
Лихоимец отдаляется от Бога, как и идолослужитель.
Проклят жертвенник любостяжания! Если придешь к жертвеннику идолов, чувствуешь от него запах крови козлов и крови быков; если же подойдешь к жертвеннику любостяжания, почувствуешь тяжелый запах человеческой крови. А если остановишься здесь, то не увидишь ни сжигаемых птиц, ни запаха от них и поднимающегося дыма – увидишь принесенные в жертву человеческие жизни. Одни бросились с крутизны, другие накинули на себя петлю, третьи перерезали горло. Ты видел жертвы грубые и бесчеловечные. Хочешь ли посмотреть на еще более жестокие? Я покажу тебе не только человеческие тела, но и закланные человеческие души. Заклание душ преимущественно и совершается на жертвеннике любостяжания.
До каких пор будет продолжаться это неистовство наживы? До каких пор будет сжигать неугасимая печь? Разве вы не знаете, что этот пламень переходит в вечный неугасимый огонь?
Как погасить пламя любостяжания? Можно погасить, даже если оно поднялось до неба. Стоит только захотеть – и мы, без сомнения, одолеем это пламя. Как оно усилилось вследствие нашего желания, так от желания и уничтожится. Разве не наша свободная воля зажгла его? Следовательно, свободная воля в состоянии будет и погасить, только пожелаем. Но каким образом может явиться в нас такое желание? Если обратим внимание на суетность и бесполезность богатства, на то, что оно не может нам сопутствовать в Вечную Жизнь; что и здесь оно оставляет нас; что даже если оно пребывает здесь, раны от него идут с нами туда. Если посмотрим, как велики богатства, уготованные там, и если сравним с ними земное богатство, то оно покажется ничтожнее грязи. Если заметим, что оно подвергает бесчисленным опасностям, что оно доставляет только временное удовольствие, смешанное с огорчением, если хорошо рассмотрим иное богатство, то есть то, которое уготовано в Вечной Жизни, тогда будем иметь возможность презреть богатство земное. Если вникнем в то, что богатство нисколько не приумножает ни славы, ни здоровья, ни чего-либо другого, а, напротив, погружает нас в бездну гибели, если узнаем, что несмотря на то, что здесь ты богат и имеешь много подчиненных, отходя туда, ты отойдешь одиноким и нагим, – если все это мы будем часто повторять и слышать от других, то, может быть, к нам возвратится здоровье, и мы избавимся от этого тяжкого наказания.
Насколько душа выше тела, настолько тяжелее раны, которые мы наносим себе каждый день заботами, соединенными со страхом и опасениями.
Руки даны для того, чтобы ты простирал их на молитву, но если ты не ведешь себя трезвенно, ты простираешь их на любостяжание.
Сбросим и мы бремя грехов, подобно Закхею… Перестанем похищать и начнем раздавать милостыню. Ибо если одно поднимает падающего, как милостыня, а другое тянет его на землю, как корыстолюбие, такое сражение противоположных сил разрывало бы человека. Итак, чтобы с нами этого не случилось, да не влечет нас к земле корыстолюбие и да не оставляет милостыня; так сделаемся мы легкими и взлетим.
святитель Иоанн Златоуст

Из людей любостяжательных и обидчиков одни знают, а другие и не знают, что грешат неисцелимо. Ибо неспособность чувствовать недуг, в котором находишься, – следствие усиления нечувствительности, которое заканчивается совершенным бесчувствием и омертвением. Поэтому таких людей более всего надо жалеть. Делать зло – более достойно сожаления, чем терпеть зло. Тем, которые делают зло (обижая людей из-за любостяжания), угрожает крайняя опасность, а у тех, которые терпят, ущерб касается только имущества. Притом первые не чувствуют своего сугубого омертвения… как дети, которые ни во что ставят то, что действительно страшно, и могут сунуть руки в огонь, а увидев тень, приходят в страх и трепет. Подобное этому бывает и с любителями стяжания: боясь бедности, которая не страшна, но еще и хранит от многих зол и содействует скромному образу мыслей, принимают за нечто великое неправедное богатство, которое страшнее огня, потому что обращает в прах и мысли, и надежды обладающих им.
преподобный Исидор Пелусиот

Кто хочет предстать перед Богом с чистым умом, но смущает себя попечениями, тот подобен крепко сковавшему себе ноги и покушающемуся быстро идти.
преподобный Иоанн Лествичник

Брат спросил старца: «Благослови мне иметь у себя две златницы по немощи тела моего». Старец, видя, что он желает удержать их у себя, сказал: «Имей». Брат возвратился в келлию, и его начали тревожить помышления: «Как ты думаешь? Благословил ли тебя старец иметь деньги или нет?». Встав, пришел он опять к старцу и так спросил его:
«Ради Бога, скажи мне истину, потому что помышления смущают меня по поводу двух златниц». Старец отвечал: «Я видел твое произволение иметь их, потому и сказал тебе: имей их, хотя и неполезно иметь более, чем сколько нужно для тела. Две златницы составляют надежду твою, как если бы Бог не промышлял о нас. Но может случиться, что ты потеряешь их, тогда погибнет и надежда твоя. Лучше возложи надежду на Бога, потому что Он печется о нас».
«Отечник»

Священное Писание называет сребролюбие идолослужением: сребролюбие переносит любовь сердца (в вере и надежде) от Бога к деньгам, делает деньги богом, истинного Бога уничтожает для человека… Нестяжание – один из обетов монашества; нестяжанием и девством или непорочным вдовством монах отличается от мирянина, обязанного соблюдать все заповеди Христовы наравне с монахом: отвержение нестяжания есть отвержение монашества, есть попрание обетов, данных при пострижении в монашество…
епископ Игнатий (Брянчанинов)

Иноки монастыря аввы Феодосия рассказали такой случай. По уставу основателя их обители у них был обычай в Великий Четверг всем приходящим к ним убогим, вдовам и сиротам выдавать по известной мере пшеницы, вина и меда и по пять медных монет. Но однажды в окрестностях монастыря случился неурожай и хлеб стал продаваться по дорогой цене. Наступил пост, и братия сказали игумену: «Отче, не раздавай в этом году пшеницу, потому что у нас ее мало, придется покупать по дорогой цене и оскудеет наш монастырь». Игумен отвечал:
«Зачем нам оставлять благословение нашего отца? Он позаботится о нашем пропитании, а нам нехорошо преступать его заповедь». Иноки, однако, не переставали упорствовать и говорили: «Нам самим мало, не дадим!». Опечаленный игумен, видя, что увещания его ни к чему не ведут, сказал: «Ну, делайте как знаете». Наступил день раздачи, и бедные ушли ни с чем. Но что же случилось? Когда после этого инок вошел в житницу, он к ужасу своему увидел, что вся пшеница заплесневела и испортилась. Все узнали об этом. А игумен сказал: «Кто преступает заповеди настоятеля, тот бывает наказан. Раньше мы раздавали по пятьсот мер пшеницы, а теперь пять тысяч мер погубили и сделали двойное зло: преступили заповедь нашего отца и возложили надежду не на Бога, а на житницы наши».
«Пролог в поучениях»

***

См. также: МШЕЛОИМСТВО

> Оглавление >

31. Господь сердца (Матфей 6:24-25)

Никто не может служить двум господам:
ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить;
или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть.
Не можете служить Богу и маммоне.

Посему говорю вам:
не заботьтесь для души вашей,
что вам есть
и что пить,
ни для тела вашего,
во что одеться.
Душа не больше ли пищи
и тело – одежды?

В первых трех Евангелиях глагол «служить” применен для выражения отношений людей и Бога только здесь и в Луке 16:13, причем в последнем случае, где подобное высказывание следует за притчей о Неверном Управителе, оно сформулировано так: «Никакой слуга – будь то слуга Хозяина или управитель – не может служить двум господам”. Действительно, глагол появляется из образа двух господ, но применительно к верующим в Бога он имеет особый смысл, потому что в восточной жизни быть сыном означало служить, как в притче о Двух Сыновьях из Матфея 21:28-30. Там, где жизнь, в основном, связана с сельским хозяйством, совершенно естественно, что сыновья работают на семейном участке земли под руководством отца. Более состоятельные люди, как отец из притчи о Блудном Сыне, могли иметь три типа службы: выполняемую их сыновьями, «наемниками” и «рабами”. Поэтому старший сын выражает недовольство: «Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего”; часть же вины Блудного Сына состояла в том, что он своим уходом лишил отца работника .
Строго, однако, этот глагол означает «быть рабом, служить в качестве раба”; и это более определенное значение, имеется в высказывании из Матфея. Человек, будучи наемником, может работать у двух хозяев, но как раб, он может принадлежать только кому-то одному, потому что лишь один человек одновременно может им владеть. Кем же является собирающий себе сокровища на земле? Господин ли он собственного богатства, делающий с ним все, что ему пожелается? Распоряжается ли он той властью, которую эти сокровища приносят ему? Нет, говорит Иисус, господином является само богатство, он же – раб его; он не владеет им настолько, насколько богатство владеет им. Поскольку оно поработило его сердце, оно завладело и им целиком. Господствуя над его желаниями, оно искажает его духовное зрение, и, как слепой, он отдан на милость своим сокровищам. Высшей точкой рассматриваемой нами мысли является то, что Иисус олицетворяет богатство с Маммоной, господином. Это выражение хорошо известно из Талмуда и Таргума (арамейские переводы и толкования Талмуда) и обычно встречается в некоторых характерных выражениях: «маммона (богатство) неправедности”, маммона обмана . Подобным же образом Иисус говорит о «богатстве неправедном” («маммоне неправедной” – в греческом тексте) . Нигде в еврейской литературе, по-видимому, Маммона не является чем-то большим, чем олицетворение, и нигде оно не становится столь живым, как в словах Иисуса.
В Матфее 6:24 Маммона разоблачается как ложный бог, потому что психологически верно то, что алчность, «любостяжательство” – это «идолослужение” . Она воздвигает идола в сердце, и хотя, подобно Молоху, этот идол может быть «ничем в мире”, она, из-за ее власти над воображением, требует для себя человеческих жертв. Поэтому Бог и Маммона – полная противоположность, и люди, подобно израильтянам на горе Кармил, должны выбрать, кому они будут служить. Действительно, невозможно «хромать на две ноги”, колебаться между двумя точками зрения. «Неужели вы не знаете, что, кому вы отдадите себя в рабы, того вы и рабы, кому вы повинуетесь, или рабы греха к смерти, или послушания к праведности” . Учение Иисуса бескомпромиссно; не может быть никакой другой службы Богу, кроме службы от всего сердца, и тот человек, который думает, что может служить и Богу, и миру одновременно, обманывает себя. «Любовь” и «ненависть” могут не иметь здесь той эмоциональной силы, которую мы обычно приписываем им; даже во Второзаконии 22:15-17 они означают «предпочесть” и «пренебрегать”, или «быть равнодушным”; для сильного предпочтения в еврейской идиоме используются такие, строго противоположные выражения. Но, как бы мы их не понимали, мы не должны ослаблять эту антитезу. Человек поставлен перед моральным выбором; его выбор должен стать актом его воли; по своему выбору он должен жить. Если он не выбрал Бога, тем самым он стал Его врагом.
Одно из замечательных обстоятельств, касающихся Иисуса, состоит в том, что он сам требует не меньшей преданности от тех, кто следует за ним. Человеку, который хотел отложить ответ на неопределенное время, оправдываясь домашними обязанностями, он говорит: «иди за Мной, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов” . Предостерегая своих учеников от семейных разногласий и конфликтов, вызванных его учением, он наставляет: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня” . Его требования к людям такие же решительные, как Божьи: апостолы (включая и его братьев Иакова и Иуду) могут с полным основанием называть себя «рабами Иисуса Христа”, потому что он, действительно, их Господь .
Как у раба Христа, зрение Иакова обострилось за время службы так, что он отражает этот непримиримый антагонизм Бога и Маммоны, когда говорит, что дружба с миром означает вражду с Богом, выразив это так: «Кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу” . Связь здесь более тесная, чем может показаться из короткой цитаты. Иаков противопоставляет «мудрости, нисходящей свыше” «зависть и сварливость, и устанавливает источник такой зависти: страсть к обладанию чем-либо . Побудительным импульсом такой страсти является то, что люди могут употребить предмет обладания для своих «вожделений” . Иаков имеет в виду не только светские развлечения или увеселения (хотя и они не исключены); мысль его охватывает все способы удовлетворения человеческих страстей, которые можно себе позволить благодаря богатству; они могут быть «вожделениями” даже несмотря на то, что многие из них, такие как зависть, очень близки к страданию. Этот «мир”, которому так близки люди, описываемые Иаковом, – круг страстей человеческих; сознание таких людей живет исключительно в материальной и видимой сфере, а Правителем ее является Маммона.
Маммона не только символизирует накопленные богатства. Служба ей включает все усилия, направленные на материальное. Бедный человек, чей разум озабочен нуждой, может быть таким же ее рабом, как и богатый, стремящийся увеличить свои сокровища. Ничье сердце не может быть одновременно и на земле, и на небе.
Человеческая природа ни в чем не склонна в большей степени терять чувство меры, как в способах удовлетворения своих физических нужд. Сколько людей убивает себя тревогой о том, хватит ли им средств на жизнь! Еще больше людей по той же причине превращает жизнь в тяжкое бремя, лишая ее всякой ценности! Отрешившись от будничного, мы видим, как сводится на нет и разрушается то, что было так мучительно заготовлено впрок; это и есть самый горький пример «суеты и томления духа”, которыми Екклесиаст характеризовал человеческую жизнь. Иногда все еще мы впадаем в заблуждения.
Это хорошо понимают люди, способные подняться выше уровня земли и рассуждать; однако, когда Иисус говорит, что жизнь – больше еды, поддерживающей ее, он переносит нас в область действительности, гораздо более высокой. Он косвенным образом приводит в сравнение Бога. Кто дал жизнь? Кто создал тело? Если мы не можем сделать это сами, почему мы думаем, что только от нас зависит обеспечение едой и одеждой, в которых наше тело нуждается? Если Бог дал нам столь большой дар, неужели Он не обеспечит нас меньшим?
«Не заботьтесь!” – говорит Библия. Ощущение беспокойства и часто отчаяния рельефно выступает в переводе, но такое ли значение имеет оригинальный текст? Почти все современные версии Библии содержат «сильную заботу” (или что-то равнозначное) не потому, что использованное слово должно иметь этот смысл, но потому, что это то значение, которое, как считалось, вписывается в контекст, оправданный общим употреблением в Библии. В то время как это устраняет возможное неправильное понимание, мы должны остерегаться чрезмерного сужения этой идеи до смысла, означающего простое беспокойство. В то время как Господь позволяет честную заготовку провизии, Он определенно запрещает всякую озабоченность телесными нуждами, выражается ли она в виде тревоги или активной деятельности.
Что касается библейского употребления, и существительное, и глагол находятся в Септуагинте в контексте, чаще всего выражающем заботу, беспокойство, нужду. То же и в Новом Завете, хотя там иногда можно обнаружить и чувство благочестивой заботы одного человека о благоденствии другого. В толковании Господом притчи о Сеятеле, где он говорит о «заботе века сего и обольщении богатства”, он думает о снедаемых беспокойством, которое заглушает прорастающее слово Евангелия . Особенно интересно сказал Петр: «Все заботы ваши возложите на Него” , – цитируя Септуагинту, Псалтирь 54:23: «Возложи на Господа заботы твои”. Этот акт полного доверия является в сердце Петра продолжением призыва: «смиритесь под крепкой рукою Божьей”; это результат детской покорности, тогда как попытка нести бремя самому является выражением человеческой гордыни. Сопоставляя эти мысли, не улавливаем ли мы эхо Пастыреначальника, о котором писал Петр? Не взять ли нам это в качестве ориентира к значению слова, как его использовал Господь? «Не заботьтесь” может быть, потому, понято как «Не обременяйте себя заботой о своей жизни”, не пытайтесь нести не свое бремя, но имейте в душе мир. Мысль, принадлежащая Иисусу и Петру, состоит в том, что тот, о ком заботится Бог, не должен иметь нужды нести тяжесть беспокойства: Петр говорит: «Он печется о вас”, – и этой фразой, сказанной в прозе, он продолжает мысль, прозвучавшую поэтически в Нагорной Проповеди.
Поэтому, в то время как простая человеческая проницательность может увидеть безумие в попытке погубленной жизни сохранить себя, Иисус видит людей под охраняющей рукой Бога. Он говорит с великой убежденностью того, для кого творение не просто теория происхождения человека, а свершившийся факт. Бог создал человека, и сотворенное Им – предмет Его постоянной заботы. Более того, ученики Иисуса избраны и призваны для более полной жизни в Царстве Божием; они должны стать людьми нового творения. Бог, поэтому, является не только их истоком и началом: Он окружает их, Он – их постоянная среда, они живут в Нем. Из этого Иисус делает вывод, очевидный для него: каждодневная жизнь, которая проживается в Боге, это не жизнь без усилий и без предусмотрительности, но это, действительно, жизнь без забот.
Примечания к главе 5.2
1. Лука 15:19, 22, 29
2. Targum on Hab. 2:9; Ecclesiasticus 31:8, арамейский текст
3. Лука 16:9
4. Ефесянам 5:5
5. Римлянам 6:16
6. Матфей 8:22
7. Матфей 10:37-38
8. Иаков 1:1; Иуда стих 1
9. Иаков 4:4
10. Иаков 3:14-15; 4:2
11. Иаков 4:3
12. Матфей 13:22; Марк 4:19; Лука 8:14
13. 1-е Петра 5:7, 6, 4

В апостольском чтении 29-й Недели по Пятидесятнице сказано: «Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, за которые гнев Божий грядет на сынов противления» (Кол. 3:5–6).

Апостол Павел говорит о двух основных двигателях человеческой истории: о блуде и любостяжании. Действительно, вся мирская суета крутится вокруг половых отношений и денежных вопросов. Самые постыдные дела мира совершались и совершаются во имя двух страстей – блуда и любостяжания.

Каково самое позорное человеческое деяние всех времен? Богоубийство. Из-за чего Иуда предает Христа в руки убийц? Из-за сребролюбия (любостяжания). В казни самого праведного из всех, рожденных женами – Иоанна Предтечи – какая страсть была повинна? Иродово прелюбодеяние. Войны, революции, государственные перевороты во имя какой страсти совершаются? Любостяжание (или по-церковнославянски лихоимание – приобретение выгоды за счет страдания других людей, стремление к наживе любой ценой). Как правило, в этих делах также фигурируют какие-то любовные треугольники, страстная влюбленность, измены, содомские грехи и прочие плоды блудного ослепления грешника. Блуд и лихоимание – страсти, идущие рука об руку.

Апостол говорит: «Умертвите земные члены ваши», а потом перечисляет не члены нашего тела, а страсти. «Блуд, нечистота, страсть, злая похоть» входят в область большой темы блуда. К списку прибавляется и любостяжание. Павел показывает, что страсти могут настолько срастись с нами, что станут как бы членами нашего тела, нашей природой. Действительно, так и бывает в жизни. Например, начинающий спиваться человек заявляет: «Хочу – выпью, не хочу – не выпью. Нет у меня никакой зависимости». А немного позже, когда недуг уже завладел его членами, признается: «Я ничего не могу с собой поделать». Теперь он уже делает не то, что желает, а то, что повелит ему страсть. И исполняются слова апостола Петра: «Кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2:19).

Блуд и любостяжание особенно опасны тем, что представляют собой извращение естественных потребностей. Например, молодым людям естественно влюбляться и встречаться. Но где заканчивается грань между объятиями, нежными поцелуями и тем, что Церковь зовет блудом? Когда это становится понятным, уже бывает поздно.

Или, скажем, человеку необходимо зарабатывать деньги на жизнь. Но где та грань, за которой заработок на хлеб насущный перерастает в обогащение?

Нет никакого греха в том, чтоб откладывать деньги с какой-то благой целью. Например, когда родители копят для поступления сына в университет или на свадьбу дочери. Но где пролегает черта, за которой это накопительство преобразится в постоянное беспокойство о своем счете в банке и о том, как бы его увеличить? Трудно сказать. В этом и опасность: рабом страсти можно стать незаметно.

Павел называет любостяжание идолослужением, показывая нам новозаветное отношение к идолопоклонству. Идол в христианском понимании есть не только материальное изваяние, изображающее вымышленного бога. Оказывается, внутри человека живут невидимые идолы, требующие служения себе. И главные из них – сексуальное развращение и жажда наживы.

Листая апостольские послания, думаешь: на протяжении тысячелетий Адам по сути своей не меняется. Какие страсти мучили людей в I веке, такие мучают и сейчас. Чем отравлен современный человек? Блудом во всех его проявлениях и любовью к обогащению. С самого детства эти страсти навязываются как норма, и мы вырастаем духовно больными людьми. Увы, христиане в этой всеобщей картине не являются исключением. Мы воспитаны миром, живем среди мира и пропитаны страстями мира. Да, мы в Церкви, но наша церковность неглубока. Она как тонкий слой чернозема над толстыми пластами мертвой глины.

И все же церковный человек призван бороться со страстями. Как это делать? Святые отцы говорят, что прежде всего духовное повреждение необходимо увидеть в себе и возненавидеть его. До этого момента борьба не может быть настоящей. Вспоминается, как Блаженный Августин рассказывал о себе в книге «Исповедь»: «Я каждый день просил у Бога: дай мне целомудрие. Но внутренний голос всегда прибавлял: только не сейчас». То же произойдет и с нами, пока мы будем тайком любить свои грехи и пороки.

Уродство своих страстей возможно рассмотреть, только приближаясь к источнику света и чистоты – Иисусу Христу. Приобщаясь ко Христу в Таинствах Церкви, молитве, изучении Писания, в исполнении заповедей Его, мы просвещаемся светом Христовым. По мере этого просвещения мы учимся видеть свою духовную нечистоту, болеть о ней, оплакивать ее, ненавидеть ее.

У нас есть драгоценное святоотеческое наследие, объясняющее суть духовной борьбы против страстей. Речь идет об аскетических сочинениях отцов, которые сами прошли эту борьбу и подробно описали ее. Это и «Добротолюбие», и «Невидимая брань», и «Душеполезные поучения», и «Лествица», а из более близких к нам – сочинения святителей Игнатия (Брянчанинова) и Феофана (Говорова) и многие другие. К подобным книгам мы должны преступать со зрением своих пороков, ненавистью ко греху и твердой решимостью воевать с ним. Иначе борьба наша окажется ненастоящей.

Таково начало пути, ведущего в жизнь. Мало кто идет по этой тропе. «Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:14). Для нас будет большой победой, если мы хотя бы встанем на эту стезю, хотя бы обозначим вектор своего движения.

Брань против страстей ради жизни со Христом – таков путь, ведущий в Царство Небесное; путь узкий и трудный, без которого нет христианства. Дай Бог нам, однажды встав на эту дорогу, не озираться назад и никогда не сворачивать с нее!