Как богиня поддержания жизни и покровительница чадородия, Анге-Патяй заботится о судьбе девушек. Поэтому они и молят ее о женихах. При описании свадебных мордовских обрядов, попечение богини о браках постараемся выяснить еще более.
На весенних праздниках Анге-Патяй приносились ей в жертву овцы, куры, на зимних — свиньи и куриные яйца. Зимой с празднованием ей соединялось празднование богу свиней Таунь-oзаису. Мы не имеем сведений, чтобы с весенним праздником соединялось празднование богине овец Рев-oзаис, но позволяем себе думать, что в старину это делалось так.
Просо, любимое растение богини, употреблялось при всех празднованиях в честь неё. Из проса варили кашу, с ним пекли пироги, его употребляли при распаривании березовых веников, им, вместе с другими хлебными зернами, производили осыпанье в день Нового года. Просяная или пшенная каша, как увидим впоследствии, употреблялась также при обрядах свадебных и совершавшихся после рождения младенца, в воспоминанье Анге-Патяй, покровительницы браков и чадородия.
Неоспоримо, что в обряды, совершаемые Мордвой в честь богини Анге-Патяй, вошло немало русских поверий и даже песен, тем боле, что в настоящее время большая часть мордовского населения, забыв свой язык, употребляет русский, даже и в языческих своих молитвах. Но нельзя отвергать, чтобы некоторые старинные мордовские религиозные обряды не перешли к русским. Так, например, мы думаем, что коляда и таусень, или авсень, заимствованы нашими предками у Мордвы или у другого какого-либо финского племени, на что указывают самые названия того и другого святочного обряда. В русских деревнях неделя перед Троицыным днем зовется зелеными святками. Здесь видно тожество праздников Семика и святок, которое вполне объясняется празднованием Мордвы, в оба праздника, одной богине Анге-Патяй и березовым богам-лесному Кёлу-oзаису и домашнему Кёляде.
Сведем в заключение мордовские обряды с русскими.
Мордовский Кёлу-молян во всем похож на русский семик. Мордовские девушки поют теперь о честном семике, заменяя им своего старинного Кёлу-oзаиса. И в мордовских и в русских деревнях девушки собирают в день семика яйца, делают яичницы, плетут березовые венки, кумятся, целуясь через них, и бросают их вводу, с целью угадать, выйдут ли вскоре замуж или умрут. Песни при этом, употребляемые у того и другого народа, чрезвычайно сходны между собой.
Мордовская кёляда совершенно сходна с русскою колядой. Дети одинаково ходят под окнами сбирать свиные кишки и лепешки, носят зажженную свечу и т. д.
Буламань-молян имеет сходство с русским обычаем в этот день приносить повивальным бабушкам кашу, отчего самый день называется у русских «бабьи каши».
Варение каши в свином сычуге, то есть желудке, совпадает с русским обычаем варить свиной желудок 29-го декабря (двумя днями после Мордвы) в день св. Анисьи, которая поэтому и называется Анисья-желудочница.
Мордовский таунсяй совершенно одинаков с русским таусенем. Так же дети ходят под окнами, выпрашивая свиных ножек и лепешек, так же бранят хозяев, если они долго не подают им подачки, и так же величают их, как и русские.
В день Нового года у Мордвы, как и у русских, свиная голова на столе. В этот день Мордва празднует богу свиней, а русские считают празднуемого в этот день церковью Василия Великого покровителем свиней.
На другой день Нового года и у русских и у Мордвы окуривают курятники для отогнания злых духов. На третий день Мордва окуривает рождественскою соломой коров с тою же целью. Мы не знаем, делают ли это где-нибудь у русских, но в южных губерниях есть поверье, что на пророка Малахию (3-го января) ведьмы задаивают коров до смерти.
В крещенский сочельник у Мордвы сожигают рождественскую солому перед домом, для изгнания из деревни нечистой силы. В некоторых губерниях русские совершают в тот же день подобный обряд; старухи посреди двора жгут навоз, с целью изгнать нечистого (из дома он выгоняется меловыми крестами, которые ставят над дверью и окнами). Мордовские женщины на другой день так же жгут солому посреди двора на камне кардо-сярко.
Вообще мордовская вера имела, кажется, большое сходство с языческою верой русских славян, если не была одна и та же. У русских, уже девятьсот лет принявших христианство, она совершенно забылась, но остатки её сохранились в разных обрядах, из которых многие трудно или вовсе невозможно объяснить. Мордва крещена не так давно и еще помнит старинную свою веру. По сохранившимся у Мордвы религиозным обрядам и по преданиям об их религии можно объяснить многие русские обычаи и обряды.
Мельников Павел Иванович (Андрей Печерский)(1818 – 1883)
Известный русский писатель и историк–этнограф родился в Нижнем Новгороде в небогатой дворянской семье. Вся его жизнь была связана с Нижегородской губернией.
Детские годы Мельникова прошли главным образом в г. Семенове, где его отец был избран земским заседателем. Будущий писатель рос среди людей из народа, вслушивался в строй народной речи, наблюдал местные нравы и обычаи. Богатая домашняя библиотека способствовала его раннему увлечению историей и литературой.
В 1829 году Мельников поступил в Нижегородскую гимназию, после окончания которой в 1834 году – на словесный факультет Казанского университета. В 1837 году был направлен на службу в Пермскую гимназию. Он много ездил по Приуралью, изучал быт и нравы населения. Результатом этих поездок явился ряд статей, опубликованных в «Отечественных записках», положивший начало его историко–этнографическим работам.
В 1839 году Мельников переезжает в Нижний Новгород, служит в гимназии. В 1842 г. был назначен членом–корреспондентом Археологической комиссии и с этого времени активно занимался исследованием истории нижегородского Поволжья. П.И. Мельников разбирал архивы присутственных мест и монастырей Нижегородской губернии, изучал родословную Минина. Его статья «Нижний Новгород и нижегородцы в смутное время» получила одобрение В.Г. Белинского.
В 1845 году нижегородский губернатор Урусов поручает Мельникову редактирование неофициальной части «Нижегородских губернских ведомостей». К сотрудничеству в газете Мельников привлекает нижегородцев, интересующихся историей края. Именно здесь архимандрит Макарий (Миролюбов) публикует свои сочинения о русских древностях.
В 1846 году Мельников становится членом Русского географического общества, выполняет обязанности секретаря губернского статистического комитета. На материалах исследований он пишет многочисленные статьи о Нижнем Новгороде и разных уездах Нижегородской губернии.
Служебная карьера П.И. Мельникова была очень успешной. В 1846 году он окончательно оставляет преподавание в гимназии, определяется на должность чиновника особых поручений при нижегородском военном губернаторе. В 1850 году Мельников становится чиновником особых поручений Министерства внутренних дел, в 1852–1853 гг. руководит статистической комиссией МВД, изучает раскольничье движение в губернии. «Отчет о состоянии раскола в Нижегородской губернии», составленный им в 1854 году, отличался исключительным богатством фактического материала. Мельников был убежденным противником раскола, на его долю выпало исполнение указа об уничтожении керженских и чернораменских скитов. Вместе с тем он видел, что идеи раскола глубоко укоренились в народной жизни, многие положительные черты русского национального характера получили развитие именно в раскольничьей среде. Начиная со второй половины 50–х годов, Мельников последовательно выступал за смягчение мер по отношению к раскольникам.
В писательской судьбе П.И. Мельникова важную роль сыграл В.И. Даль. Их отношения завязались в 1848 году и были прерваны только смертью Даля. Он высоко оценил литературное дарование Мельникова и он же придумал ему псевдоним Андрей Печерский. Впервые этим псевдонимом автор подписал статью «Концерты в Нижегородском театре», опубликованную в «Нижегородских губернских ведомостях» в 1850 году.
С 1856 года Мельников служит в Петербурге, с 1866 года – в Москве. Все эти годы его жизнь связана с литературной деятельностью. Он пишет целый ряд работ по русской и общей истории, многочисленные статьи по истории церковного раскола. С отъездом из Нижнего деятельность П.И. Мельникова на территории Нижегородской губернии не прекратилась. Он исследует состояние дел на Нижегородской ярмарке, посещает северные и восточные районы губернии с целью изучения их этнографии и природных условий. Летние месяцы он неизменно проводит на даче в Горбатовском уезде.
Вершиной литературного творчества писателя, главным трудом его жизни стала романная дилогия «В лесах» и «На горах», в которой широко представлена жизнь Заволжья и Нагорья в середине XIX века, быт старообрядческого купечества, промыслы, обычаи местного населения, раскольничьи скиты. Здесь наиболее полно проявился талант П.И. Мельникова – рассказчика и бытописателя, его познания в истории раскола и сектантства, в этнографии и фольклоре. Роман «В лесах» был начат в 1868 году. В 1875 он вышел отдельной книгой и был воспринят читающей публикой как выдающееся историко–литературное явление. Вторая часть дилогии – роман «На горах» (1875–1881) почти целиком был написан в имении Ляхово Горбатовского уезда.
В 1881 году Мельников–Печерский, уже будучи тяжело больным, навсегда возвращается в Нижний Новгород. В 1883 году он скончался и был похоронен в Крестовоздвиженском монастыре.
Источники