Немецкий ученый математик, философ, юрист Готфрид Лейбниц (1646 — 1716) изучал философское направление рационализма. Его исследования касались проблем познания и субстанции.

Проведя анализ теории Спинозы и Декарта о субстанции, он пришел к выводу об их несовершенстве. В первую очередь, Лейбниц не принял дуализма Декарта (теорию о разделении всех субстанций). Во-вторых, Лейбниц считал, что Спиноза в своих работах так и не преодолел дуализма Декарта, разделив все модусы на два класса — мыслящие и протяженные.

В противовес теориям Спинозы и Декарта, Лейбниц создал свою теорию о монадах (множественности субстанций), основными положениями которой являются высказывания:

• мир состоит из множества субстанций, которые обладают единой природой;
• такие субстанции называются монадами (от. греч. «единица», «единое»);
• монада не является материальным или вещественным образованием, она проста, неделима и не имеет протяжения;
• монада характеризуется четырьмя качествами: восприятием, влечением, стремлением и представлением;
• монада — это деятельность и единое целое, которое непрерывно меняет свое состояние;
• благодаря непрерывности существования, монада осознает себя;
• монады не зависят друг от друга, так как абсолютно замкнуты.

Существующие монады Лейбниц разделил на классы:

«Голые» — лежащие в основе всей неорганической природы.

«Животные» — обладающие ощущениями, но не обладающие самосознанием.

«Человеческие» — обладающие памятью, сознанием, способностью мыслить.

«Высшая» монада — Бог.

Лейбниц считает, что чем выше монада, тем большей степенью разумности она обладает, так же, как и большей степенью свободы. Философские интересы Лейбница не ограничивались проблемами бытия и учением о монадах. Другой его сферой деятельности была гносеология, или философия познания. Здесь, философ попытался применить рационализм и эмпиризм и разделить все знания на такие виды, как: «истины факта» и «истины разума»;

Истины разума — определяются самим разумом, имеют логическое объяснение, обладают необходимым и всеобщим характером.

Истины факта — представляют собой знания, которые получены опытным (эмпирическим) путем. Обычно, такие знания являются констатацией факта, без уточнения его причин, обладают вероятностным характером.

Несмотря на то, что «Истина факта» является не достоверным знанием, а вероятностным, его, все же, пренебрегать им, как знанием не следует.

Таким образом, основываясь на теорию Лейбница, можно отметить, что познание может быть осуществлено не только благодаря получению лишь одного вида знания (рационального или опытного), но обоих видов, При этом, знание, полученное на основе разума, будет носить характер достоверный, а знание, полученное на основе опыта — вероятностный.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

• Реферат

  От 250 руб

• Контрольная работа

  От 250 руб

• Курсовая работа

  От 700 руб

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту Узнать стоимость

Готфрид Лейбниц (1646-1716) «Новые опыты о человеческом разумении»; «Монадология»

Научная революция, Бэкон и особеннон Декарт произвели в истории запдно-европейской философии радикальный поворот. С грандиозной попытки «опосредования» и «синтеза» античного и нового берет начало вся философия Лейбница, причем попытка оказалась чрезвычайно продуктивной благодаря «двойной оптике»: с одной стороны, антично-средневековой философии (Лейбниц размышлял не только о схоластах. Но также и об Аристотеле и Платоне), а с другой-картезианства и методов новой науки. Но поближе хотелось бы рассмотреть проблематику «финализма» и «субстанции», со временем ставших осью всей его философии.

Онтологический плюрализм Лейбница(монадология). Онтологические предосылки рационализма. Если бы мир был неразумен (неупорядочен, незакономерен), он был бы принципиально непостижим. Если бы принципы нашего разума отличались от принципов мироустройства, мир был бы непостижим для нас. Мир познаваем лишь потому, что законы разума тождественн законам мира. Следовательно, основные законы природы разум может найти в себе самом, не обращаясь к опыту. Тезис о разумности мира Лейбниц доводит до логического предела – утверждения, что сотворённый Богом мир есть «лучший из возможных». Бог-творец монад.

В основе мира должны лежать простые сущности (субстанции), так как всё сложное
состоит из простого. Эти простые сущности (монады) не могут возникать или исчезать иначе, как «разом» – в результате творения или уничтожения. Монады вообще не доступны никакому внешнему воздействию («не имеют окон»). Монад – бесконечное множество, и все они разные: одинаковые монады были бы тождественны, т.е. составляли бы одну сущность. Монады непрерывно изменяются, причём эти изменения исходят из внутреннего принципа, так как ничто внешнее на монаду не влияет. Следовательно, в монадах – при всей их простоте – содержится «многоразличие». Преходящее состояние, которое представляет собой множество в едином есть не что иное, как восприятие (перцепция). Монады, таким образом, идеальны, причём каждая содержит в себе весь мир, являясь «живым зеркалом универсума». Этот мир – один и тот же во всех монадах («лучший из возможных»), но воспринимается по-разному. Этим различием перцепций, а также уровнем апперцепции (осознания перцепций) монады и отличаются друг от друга. Каждая монада представляет вселенную и является как бы микрокосмосом.

Эти простые сущности (монады) не могут возникать или исчезать иначе, как «разом» – в результате творения или уничтожения. Одну субстанцию нельзя разделить на 2, а из 2 сделать одну, так что число субстанций естественным путем не увеличивается и не уменьшается.

Работа на тему:

Учение Лейбница о монадах по работе «Монадология»

2006

Введение 3

1. Типы монад в классификации Лейбница 5

2. Модель «отношений между монадами» 6

3. Жизнь и внутреннее состояние монад 8

Заключение 10

Список литературы 12

Введение

Лейбницевскую философию излагают по небольшой работе, которая, как считается, содержит все основные положения его философии, так сказать, в концентрированном виде. Это «Монадология» — безусловно, философский шедевр. Эта работа была написана в 1714 году.1

В Монадологии он начинает с простого опытного факта – того, что в мире существует многообразие.

Если есть многообразие, то есть сложное, — говорит Лейбниц.2

Мир состоит из простых таких элементов. Эти простые элементы Лейбниц называет простыми субстанциями, или монадами

Понятия монады до Лейбница уже встречается в ряде философских систем. В античной философии это понятие в качестве исходного мирообъясняющего принципа оформилось на основе идей пифагореизма и платонизма. В философии Нового времени понятие монады употреблялось в работах Николая Кузанского и Джордано Бруно. У Лейбница понятие монады является ключевым всей его философской системы.

Монады у Лейбница характеризуются как бестелесные, «простые субстанции”, «истинные атомы природы”, «элементы вещей”. Монадам приписываются как отрицательные, так и положительные свойства.3

К отрицательным свойствам монад Лейбниц относил: неделимость, неуничтожимость, нематериальность, неаффицируемость, неповторимость.

К положительным свойствам монад Лейбниц относил: саморазвитие, психическую активность, состоящую в восприятии и стремлении.

Монады, согласно уровням развития воспринимающей способности делятся на: примитивные, монады-души, монады-духи.

Учение о бессознательных восприятиях, «малых перцепциях”, используются в «Монадологии” для обоснования непрерывности психической жизни и всеобщей взаимосвязи происходящих в мире процессов. В силу этой взаимосвязи любая монада воспринимает всё и выступает «постоянным живым зеркалом Вселенной”. Каждая монада с точки зрения Лейбница, обладает способностью восприятия и представления.4

В этой работе кратко ознакомимся об учениях Лейбница о монадах.

1. Типы монад в классификации Лейбница

Монады обладают универсальной возможностью развития, присущей не только отдельным монадам и их совокупностям, но и всему бесконечному множеству монад. Однако по своему рангу монады различаются, согласно Лейбницу, в зависимости от того, в какой мере их деятельность становится ясной и отчетливой, то есть переходит на уровень осознанной. В этом смысле монады составляют как бы единую лестницу живых существ.

Все существующие монады Лейбниц делит на три основных класса:5

• «голые монады» — лежат в основе неорганической природы (камней, земли, полезных ископаемых);

• монады человека (души) — обладают сознанием, памятью, уникальной способностью разума мыслить;

• высшая монада — Бог.

Чем выше класс монады, тем больше ее разумность и степень свободы.

Монады низшей степени развития обладают лишь пассивной способностью восприятия, или «перцепцией», – содержатся в физических, телах, в предметах неживой природы. Низшие монады – «голые» – «спят без сновидений» и образуют то, что мы называем неорганической природой. В соответствии с системой Лейбница она отнюдь не мертва, поскольку жизнь разлита повсюду.

Значительно более интенсивную форму проявления жизненной силы в метафизике Лейбница составляют монады-души. «…Душами можно назвать только такие монады, восприятия которых более отчетливы и сопровождаются памятью».6 Память открывает возможность появления «эмпирической последовательности», общей для человека и животного. Она «состоит в том, что получающий те ощущения, которые он уже несколько раз получил следующие одно за другим, ожидает и снова получить их в той же последовательности».7

И всё же в деятельности монад-душ еще нет разумения, без которого невозможна «рациональная последовательность», характерная для человека. Поскольку душа мыслится при этом как бестелесный центр телесной организации, концепция души Лейбница совершенно спиритуалистична.

Монады наивысшей степени развития, или монады-духи, наделены сознанием; они способны к «апперцепции», т. е. к активному восприятию. Человек представляет собой совокупность монад именно данного свойства.

На вершине лестницы Лейбниц помещает высшую монаду – Бога.

Модель «отношений между монадами»

В концепции времени Лейбница определенную роль играют малые восприятия, которые характерны для отдельно взятой монады. Как пишет Лейбниц, «…действие …малых восприятий гораздо более значительно, чем это думают».8

Именно они образуют те, не поддающиеся определению вкусы, те образы чувственных качеств, ясных в совокупности, но не отчетливых в своих частях, те впечатления, которые производят на нас окружающие нас тела и которые заключают в себе бесконечность, – ту связь, в которой находится каждое существо со всей остальной Вселенной.

Можно даже сказать, что в силу этих малых восприятий настоящее чревато будущим и обременено прошедшим, что все находится во взаимном согласии… и что в ничтожнейшей из субстанций взор, столь же проницательный, как взор божества, мог бы прочесть всю историю Вселенной…”.9

Позднее, в работе «Опыты теодицеи”, Лейбниц указывает, что «время будет состоять в совокупности точек зрения каждой монады на самое себя, как пространства – в совокупности точек зрения всех монад на Бога”. И далее он пишет, что «гармония производит связь как будущего с прошедшим, так и настоящего с отсутствующим. Первый вид связи объединяет времена, а второй – места. Эта вторая связь обнаруживается в единении души с телом, и вообще в связи истинных субстанций между собой. Но первая связь имеет место в преформации органических тел, или, лучше всех тел…”.10

В учении Лейбница о монадах интересным является тот факт, что он построил модель «отношений между монадами». В частности, общение между такими монадами, как люди, включает в себя момент «отражения одного человека в другом», один человек «как в зеркало» смотрится в другого.

Жизнь и внутреннее состояние монад

Монады не возникают, ибо возникновение субстанций из ничего было бы чудом, а телесное возникновение как соединение ранее существовавших частей не присуще субстанциям. Они и не гибнут, ибо погибать могут только сложные тела, распадаясь на свои составные элементы. Субстанция не может умереть, то есть монады «бессмертны» и в этом подобны духам.

В чем состоит жизнь монад? Всякая жизнь есть деятельность, и субстанции не могут бездействовать, с другой стороны, только субстанции могут обладать деятельностью. Монадам чужда пассивность, они чрезвычайно активны, и можно сказать, что именно активное стремление составляет их сущность. Каждая из них есть постоянный и беспрерывный поток перемен, в котором изменение реальности и развития совпадают. Монады — это силы, и поскольку они духовны, а в то же время суть «точки», то они представляют собой центры сосредоточения сил разнокачественных, но всегда идеальных. Принцип активного стремления у Лейбница распространен на всю природу – в этом его естественнонаучное значение.11

Идеалистическое понимание Лейбницем вопроса о субстратности монад неизбежно сказалось и на трактовке их динамизма. Сущностные силы — это силы «первичные», вечные, всегда живущие в своих действиях, неповторимые и соединяющие в себе способность к изменению и тенденцию к актуализации.

Актуализация устремлена из идеально-духовного в материальное: духовные силы порождают духовное движение, которое обнаруживает себя затем как движение материальное, и уже отсюда далее проистекает протяженность и структурность физических процессов. Монады суть «точки» в том, в частности, смысле, что они суть сосредоточения неделимых вследствие своей духовности сил, которые нельзя ни раздробить, ни размножить. Делимо пространство и повторимы его фрагменты, а монады неделимы не только вследствие своего точечного характера, но и потому, что по своей сущности они вне пространственных измерений.

Динамические свойства монад не носят векторного характера, силы монад не имеют направлений.

Согласно принципу постепенности, монады не только отличаются друг от друга, но и в той или иной мере похожи друг на друга именно так, как это бывает у людей, в результате чего образуются различные группы и виды монадного царства.

Как Лейбниц понимал внутреннее развитие монад? Каждая из них живет более или менее интенсивной жизнью, которую можно объяснить опять по аналогии с психической жизнью людей: ощущения, созерцания, представления, самосознание — вот ее ступени. Монады как бы двулики: стремление и восприятие — это две стороны их жизни. Саморазвитие каждой монады — это переход ее ко все более высоким ступеням сознания, что совпадает с прогрессом ее познания.12

Впоследствии эту идею Лейбница сделал центральным принципом своей философии Гегель: развитие субстанции, ее самосознания и познания есть одно и то же.

Развитие монады происходит в соответствии с принципом непрерывности. Представления, будучи у одной и той же монады в разное время и у разных монад в одно и то же время неодинаковыми и обладая разной степенью ясности, постепенно делаются все более отчетливыми и полными.

Итак, монады при всем безграничном их качественном разнообразии, составляют всеобщую последовательность, систему. Развитие монад низшего класса имеет целью достижение состояния монад более развитых, животных, а развитие последних устремлено к состоянию духов. Но и у высших, духовных монад, т. е. людей, наблюдается та же картина — их сознательной жизни, ориентированной на развитие научного и философского мышления, предшествуют довольно примитивные состояния, как в детстве, так и на начальных стадиях познания ими любого объекта, поскольку оно начинается с пассивной чувствительности. В монаде более высокого ранга всегда присутствуют низшие состояния. В свете этого учения Лейбница получает новое осмысление теория Аристотеля о трех уровнях души — растительном, животном и разумном, т. е. мыслящем. Рациональное содержание этой теории в том, что высшие функции организма не могут осуществляться иначе как на основе низших функций, то есть первые зависят от последних.

Конкрентный ответ здесь невозможен, так как действует принцип «высшие монады непостижимы для низших», но общий характер ответа намечается явственно — такие классы не могут не существовать, ибо нет конца ни желаниям монад-людей, то есть стремлению их к дальнейшему совершенствованию, ни общему прогрессу всего их коллектива.13

Лейбниц считает, что во Вселенной есть живые существа, более совершенные, чем люди.

Однако высший пункт в цепи прогрессирующих монад — это не люди, но и не существа, более совершенные, чем человек. А существует ли этот пункт вообще? Или это регулятивная, но объективно как раз не существующая цель стремлений? Как целевая причина — объективная или же регулятивная — этот конечный пункт оказался бы одновременно и окончательной «пружиной» эволюции любой монады, упорядочивающей и согласовывающей ее деятельность с деятельностью всех остальных монад.

Список литературы

1 Философский энциклопедический словарь. Гл. ред. Ильичев, Федосеев, Ковалев, Панов. М., Советская Энциклопедия, 1983.

2 Лейбниц Г. Новые опыты о человеческом разумении. Соч. в 4-х томах. Т. 4. М., 1983.

3 Лейбниц Г. В. Cочинения: В 4-х томах. Тома 1,4. М., Мысль,

1982

4 Майоров Г.Г. Теоретическая философия Готфрида В. Лейбница. М., Издательство Московского Университета, 1973.

5 Лейбниц Г. В. Cочинения: В 4-х томах. Тома 1,4. М., Мысль,

1982

6 Лейбниц Г. В. Cочинения: В 4-х томах. Тома 1,4. М., Мысль,

1982

7 Лейбниц Г. В. Cочинения: В 4-х томах. Тома 1,4. М., Мысль,

1982

8 Лейбниц Г. В. Cочинения: В 4-х томах. Тома 1,4. М., Мысль,

Лейбницевская теория познания оценивается как рационалистическая. Он продолжал в основном линию Декарта, хотя и критиковал его в некоторых моментах, а конкретно, он полагал, что декартовский критерий истины (ясность и отчетливость) недостаточно. Лейбниц стремится преодолеть недостатки эмпиризма. Он принимает положение эмпирической теории познания, согласно которой чувства необходимы для познания. Но истину, ее необходимость и всеобщность невозможно раскрыть только путем опыта и ощущений. Лейбниц согласен с известной формулой эмпиризма: в разуме нет ничего такого, чего бы не было ранее в ощущениях, но дополняет следующей фразой: «Кроме самого разума», т. е. в разуме есть способность к мышлению и образованию идей.

Итак, по Лейбницу, существует два источника знаний: чувства и разум. Соответственно, истина тоже должна быть двух видов: истина разума и истина факта. Лейбниц истины разума называет необходимыми истинами, а истины факта — случайными.

Между ними большая разница: истины разума являются вечными и к ним относятся понятия субстанции, бытия, причины, законы логики и математические принципы. Вечные истины отыскиваются с помощью разума и не нуждаются в подтверждении опытом. Для признания их истинности достаточно видеть невозможность того, что противоречит им.

Что касается истин факта, они открываются нам только посредством опыта, ощущений. Они не могут быть доказаны на основе одних лишь логических выводов, они нуждаются в оправдании опытом. Для подтверждения истин фактов, по мнению Лейбница, необходим закон достаточного основания, согласно которому для каждого факта должно существовать достаточное основание того, почему он существует, и это основание всегда коренится на другом факте.

Наряду с вопросами познания и бытия Лейбниц занимался разработкой вопросов логики, психологии.

Логику Лейбниц понимал как науку о «всех возможных мирах» (в отличие от философии, которая изучает этот — действительный мир).

Лейбниц пытается синтезировать логику и математику в единую дисциплину и тем самым стремится реализовать две идеи.

Первая: истолкование мышления как оперирования знаками, а оперирование знаками должно приобрести вид исчисления.

Вторая идея, воодушевившая Лейбница, состояла в ориентации на всестороннее применение логических исчислений. Оно обеспечил бы, например, следующее: «если между людьми возникнут споры, то потребуется лишь сказать: «Подсчитаем!», дабы без дальнейших околичностей выяснить, кто прав».

В заключение, оценивая философию Лейбница, нужно сказать следующее.

• 1. Философия Лейбница представляет собой вершину европейской рационалистической философии.
• 2. Лейбниц не только сыграл крупную роль исторической подготовке немецкой диалектики начала XIX в., но в ряде отношений предвосхитил взгляды на природу в субатомной физике XX в.
• 3. Не менее важно то, что его диалектические воззрения на мир сплетены с формальной логикой в нерасторжимое и плодотворное единство.
• 4. От Лейбница наука Нового времени унаследовала идеал формальной непротиворечивости и задачу для теории познания которую можно сформулировать так: надо изучать, как, где, когда и почему возникают противоречия и как их можно преодолеть и разрешить.

УДК 1: (091)

Г.В. ЛЕЙБНИЦ О НРАВСТВЕННОЙ СВОБОДЕ ЧЕЛОВЕКА © 2014 Т. В. Торубарова1, Н. А. Меркулова2

1докт. филос. наук, профессор каф. философии e-mail: ttorubarova@rambler.ru

Курский государственный университет МГТУ им. Н. Э. Баумана

2аспирант каф. философии e-mail: natalia. merk@yandex. ru

Курский государственный университет

Статья посвящена экспликации проблемы свободы в метафизике Лейбница. Авторы показывают, что, говоря о свободе, Лейбниц ведет речь не о свободе воли в узком смысле, но полагает ее в качестве одной из важнейших метафизических характеристик всего сущего. Авторами выявляются параметры, открывающие возможность нравственной свободы личности.

Ключевые слова: свобода, субстанция, монада, нравственность, разум

Свобода в Новое время отнюдь не может быть редуцирована лишь к свободе воли и выбора, она является фундаментальным измерением бытия человека в мире, условием его существования и осуществления. Начиная с эпохи Возрождения свобода обретает антропоцентрический характер, становясь ключевым горизонтом реализации человеческого бытия, осуществления собственно человеческой природы и сущности в мире как таковом. Опыт новой свободы позволяет человеку жить с ориентацией лишь на самого себя, на свой собственный опыт внутреннего самоопределения, без учета каких бы то ни было внешних авторитетов. Надлежащее метафизическое основание под такого рода свободу вслед за Ф. Бэконом, Р. Декартом, Б. Спинозой подводит Г.В. Лейбниц. Специфика этого понимания в ключевых своих тенденциях и мотивах определена и детерменирована фундаментальной метафизической позицией новоевропейской философии, согласно которой бытие понимается как сознание. У Лейбница это получает свое выражение не только в артикуляции «логоса» антропоцентрической свободы, но и в метафизическом обосновании субстанции как деятельностного субъекта такого рода свободы, имеющей уже нравственное измерение.

Лейбниц, говоря о свободе, постулировал особый нравственный закон, в согласии с которым люди стремятся к наиболее отчетливому представлению блага и находят полное его воплощение в нравственной любви. В связи с этим, обращаясь к мысли Г.В. Лейбница, мы уделяем первоочередное внимание нравственной составляющей его понимания человеческой свободы. И здесь возникает вопрос: как возможна нравственная свобода личности?

Важно отметить, что Г. В. Лейбниц не является сторонником тотального фатализма. По его мнению, случайность имеет не меньшее право на существование, чем необходимость. «Все действия Бога спонтанны», — утверждал он . Вступая в полемику со Б. Спинозой, который считал, что всё происходит согласованно с волей Бога и по определенным им законам, Г.В. Лейбниц полагал, что любое сущее

ФИЛОСОФСКИЕ НА УКИ

имеет собственную цель, собственные индивидуальные стремления, согласно которым направлено его бытие: «Душа в себе самой содержит начало всех своих действий и даже всех своих страстей и что это справедливо в отношении всех простых субстанций, рассеянных по всей природе, хотя свобода есть только у субстанций, одаренных разумом» . Будучи неповторимой и индивидуальной, каждая монада обладает собственным характером представлений, который не определяется извне. Следует обратить внимание также на то, что все монады самостоятельно развивают свою деятельность по заложенным в них Божеством законам, но обладать свободой могут лишь духи, поскольку только они становятся субъектами.

В то же время, несмотря на независимость монады от какого-либо внешнего воздействия, её свободу нельзя назвать абсолютной. В этом позиции Г.В. Лейбниц и Б. Спинозы совпадают — по мысли обоих, произвол в мировом порядке недопустим. Различие же состоит в том, что если для Б. Спинозы свобода воли направляется внешней силой, то у Г. В. Лейбница исключительно внутренней, то есть руководствуется индивидуальной склонностью монады. Являясь постоянно активной сущностью, монада всегда имеет некую определенную склонность, у нее присутствуют определенное желание, ведь сутью ее жизни служит постоянный поток представлений, и выбор хотеть чего-либо или не хотеть перед ней не встает. В соответствии с ее природой, полное отсутствие желаний невозможно, предмет желания существует всегда, просто иногда его представление затуманено и он не очевиден. Даже если в какой-то момент нет конкретных желаний, определенная направленность души, соответствующая характеру в воления, существует постоянно. Коль скоро Г.В. Лейбниц отрицает пустоту в мироздании, то нет пустоты и в проявлениях воли. «Моральная пустота невозможна как и всякая другая», — отмечает в этой связи К. Фишер . Таким образом, согласно Лейбницу, воля не может быть ничем недетерминирована. Сознательно или бессознательно, но воля человека всегда имеет направленность. Здесь мы разделяем мнение К. Фишера, что «лейбницевское понятие свободы занимает среднее место между необходимостью и произволом» .

Согласно Лейбницу, безразличие невозможно вообще. Душа не может одинаково хотеть или не хотеть двух вещей одновременно, потому, что это также означало бы моральную пустоту. Так, Лейбниц категорически не приемлет парадокс Буриданова осла, считая его не более чем абсурдом: «Случай с Буридановым ослом, находящимся между двумя охапками сена, равно привлекающими его в ту и в другую сторону, есть вымысел, не имеющий места во вселенной, порядке природы, хотя г-н Бейль придерживался другого мнения. Верно и то, что если бы такой случай был возможен, то надо сказать, что осел издох бы от голода; но в сущности вопрос ставится о невозможном, по крайней мере если Бог не совершит этого нарочно» . В порядке природы и в самом осле существуют незримые факторы, которые непременно направили бы его в одну из сторон. Несмотря на то что человек, в отличие от осла, свободен, к ним в равной мере применимо правило невозможности равновесия между двумя сторонами. Всегда найдется основание для человека, осла или кого бы то ни было, позволяющее сделать выбор. Зачастую этот мотив настолько сложен, что остается непонятен для самого выбирающего и потому кажется неведомым даже для него, но, тем не менее, он существует всегда. «В действительности воля никогда не бывает в таком неразрешившемся равновесии, в таком неопределенном и безразличном состоянии» . Обращаясь к разуму, который суть основа нравственности, человек всегда способен найти доводы в пользу перевеса одной из сторон и принять волевое решение.

В вопросе соотношения разума и воли Лейбниц полемизировал с Р. Декартом и картезианцами. Главным образом, он не был согласен с утверждением Декарта, что воля

Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2014. № 3 (31)

Торубарова Т. В., Меркулова Н. А. Г. В. Лейбниц о нравственной свободе человека

шире разума, а также с тем, что причины совершаемых ошибок коренятся в воле, но не в разуме. Н.Н. Сретенский писал: «Вся разница воззрений Декарта и Лейбница отливается в тот существенный факт, что Лейбниц трактует волю как вторичный, обособленный от рассудка момент душевной жизни: волевой акт, по Лейбницу, есть переход от познания к поступку» . Для Лейбница причина ошибок заключается в неумении правильно использовать разум. В качестве примера он приводит ошибки, допускаемые при математических вычислениях, когда ум недостаточно внимателен. В «Первой части опытов о справедливости Бога, свободе человека начале зла» Лейбниц писал следующее: «Приводимый г-ном Декартом довод для доказательства

независимости наших свободных действий посредством пресловутого внутреннего живого чувства не имеет силы. Мы не можем в собственном смысле чувствовать нашу независимость; и мы не всегда замечаем зачастую незаметные причины, от которых зависит наше решение. Точно так же, когда говорят о магнитной стрелке, что она любит поворачиваться к северу, думают, будто она вращается независимо от какой-то другой причины, так как не замечают неощутимых движений магнитной материи» . И далее он замечает: «Понимание есть как бы душа свободы, а прочее составляет как бы ее тело и основание. Свободная субстанция определяет сама себя, и определяет себя посредством благого мотива, понятого разумом, который ее склоняет, но не принуждает. Все условия свободы содержатся в этих немногих словах» . Таким образом, по Лейбницу, человеческая воля детерменирована изнутри. Решения человека предопределены самой природой его духа, но не волей Бога или какими-то прочими внешними силами. Направленность духа, в свою очередь, имеет своей целью блаженство.

Возникает вопрос: откуда в таком случае берется нравственность? Как возможен нравственный закон? Ведь если каждая монада имеет свой собственный характер, инстинктивно руководствуется своими индивидуальными предпочтениями, то есть живет согласно своей естественной воле, то может ли существовать всеобщая, моральная воля? На этот вопрос Лейбниц дает положительный ответ. Несомненно, существуют всеобщие нравственные основоположения, они представляют собой природные нравственные задатки, составляющие моральную волю, одинаковую для всех. Моральная воля берет свое начало в воле естественной, она, так же как и последняя, представляет собой склонность, но это уже не индивидуальная склонность, а всеобщая, роднящая всех людей. Моральные задатки обусловливают врожденное наличие гуманизма, взаимной помощи и взаимной любви между людьми. Так возникает нравственный закон, равный для всех людей. Как отмечал В. А. Беляев: «в силу такой точки зрения, весь мировой порядок получает нравственный характер» .

Относительно врожденности моральных принципов Лейбниц вел спор с Джоном Локком, изложенный на страницах «Новых опытов о человеческом разумении». Среди возражений Локка, высказанных устами одного из участников диалога Филалетом, мы читаем следующее: «Часто совершают дурные поступки без всяких угрызений совести; так, например, при взятии города штурмом солдаты совершают без всяких колебаний самые дурные поступки; некоторые цивилизованные народы оставляли на произвол судьбы своих детей» . Он отрицает врожденную нравственность как руководящий элемент человеческой воли, приводя при этом ряд самых убедительных примеров из жизни людей. На это Лейбниц отвечает от имени второго спорщика Теофила: «Наука о нравственности (кроме инстинктов вроде того, который побуждает нас искать радости и избегать печали) врождена таким же образом, как и арифметика, поскольку она тоже зависит от доказательств, доставляемых разумом (la lumiere interne). A так как доказательства не бросаются сразу в глаза, то не удивительно, что люди не

ФИЛОСОФСКИЕ НА УКИ

всегда и не сразу сознают все то, чем они обладают внутри себя, и не прочитывают с достаточной быстротой естественного закона» . В силу изначально данных инстинктов, человек принимает моральные установки всегда и без размышлений, ибо нравственность, по Лейбницу, занимает несомненно более значимое место, чем арифметика: «Наиболее многочисленная и здоровая часть человеческого рода подчиняется им. Жители Востока и греки или римляне, Библия и Коран единодушны в этом; магометанская полиция обычно наказывает за поступки вроде тех, о которых упоминает Баумгартен, и нужно быть столь же одичалым, как американские дикари, которые по своей жестокости превосходят даже зверей, чтобы одобрять их обычаи. Однако эти самые дикари в других случаях отлично понимают, что такое справедливость, и хотя нет, быть может, такого дурного обычая, который не одобрялся бы где-нибудь в известных случаях, однако мало таких обычаев, которые не осуждались бы в большинстве случаев большинством людей. Это не случайно, и так как это произошло не под влиянием одного только размышления, то должно объясняться отчасти природными инстинктами. К этому присоединились обычай, традиция, воспитание, но природное влечение есть причина того, что обычай чаще всего склонялся на сторону этих обязанностей» . Таким образом, нравственные задатки являются наиболее отчетливыми из всех представлений духа, и его стремление, как правило, согласовано с ними.

Рассуждая о тех случаях, где люди совершают дурные поступки, противоречащие нравственному закону, Лейбниц объясняет их тем, что «поступающие так люди неправильно прочли письмена природы, начертанные в наших душах» , так как в данных случаях имела место более сильная затуманенность разума, подверженность его страстям. Такие поступки, согласно Лейбницу, не остаются без наказания, ведь нравственный закон, как и всякий, предполагает наказание за его нарушение или же награду за соблюдение. «Так, например, невоздержанность наказывается болезнями», — отмечает Лейбниц . Не следует воспринимать человеческую свободу как нечто данное, существующее независимо от субъекта, ведь если бы это было так, то люди с легкостью воспринимали ее и жили, не отступая от предписаний нравственного закона. На самом же деле, бремя страстей, довлеющих над человеческим духом, настолько велико, что далеко не каждый может им противостоять. Только самому просветленному и сильному духу, проявившему могущество в борьбе с желаниями и страстями, доступно достижение полной свободы, и поэтому Лейбниц многократно подчеркивает, что в наисовершенной степени и истинно свободным может быть лишь Бог. Здесь речь снова идет о разуме, поскольку он служит фактором, способным усмирить страсти, и, соответственно, чем разумнее человек, тем он большую степень свободы он способен обрести. Наибольшее количество так называемых случайностей происходит с людьми невежественными, поскольку то, что принимается за случайность, суть недостаток разумной целесообразности. Те же, кто постоянно прилагает усилия в своем стремлении развивать деятельность под началом естественного света разума, всегда способны выбрать наилучшее из возможного, и тем самым они восходят на более высокую ступень свободы.

Чтобы обрести свободу, субъекту необходимо быть постоянно активным, так как всякая пассивность есть путь к страданию. А, как известно, ключевая цель духа в том, чтобы не только избежать страдания, но и достичь наивысшей радости, это требует от него приложения усилий, развития своей деятельности. Деятельность является представляющей по своей сущности и для наиболее ясного представления, требуется развитое мышление. Следовательно, сила духа приравнивается к его разумности. Подлинно свободен тот дух, все стремления которого определены разумными

Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2014. № 3 (31)

Торубарова Т. В., Меркулова Н. А. Г. В. Лейбниц о нравственной свободе человека

основаниями. Согласно, Лейбницу, воля и разум действуют взаимосогласованно, дополняя друг — друга. Лейбниц писал: «Детерминироваться разумом к лучшему — и это и значит быть наиболее свободным. Неужели кто-нибудь захотел бы быть глупцом на том основании, что глупец менее детерминируется мудрыми соображениями, чем человек здравомыслящий? Если свобода заключается в том, чтобы сбросить с себя иго разума, то свободны одни только сумасшедшие и идиоты, но я не думаю, чтобы ради такой свободы кто-нибудь захотел быть сумасшедшим, за исключением тех, кто уже сошел с ума. <…> В наше время есть люди, считающие остроумным выступать против разума (raison), обзывая его докучным педантом. Я знаю ничтожные книжонки и рассуждения, полные таких выпадов, и я встречаю иногда даже стихи, слишком хорошие, чтобы заслуживать использования для столь ложных мыслей. Действительно, если бы лица, издевающиеся над разумом, делали это всерьез, то это было бы какое-то совершенно новое чудачества, неизвестное прошлым векам. Выступать против разума -значит выступать также против истины, так как разум есть система (enchainement) истин; это значит выступать против самого себя, против своего блага, так как главная задача разума заключается в том, чтобы познать благо и следовать ему» .

Таким образом, воля детерминирована разумом, но не принуждаема им. Из всех своих представлений, определяющих ее склонности, воля выбирает именно то, которое будет отчетливее и тем самым будет более привлекательно для нее. Лейбниц писал: «Свобода духа в противоположность необходимости относится к чистой воле, поскольку она отлична от разума. Это называется свободой выбора, которая заключается в том, чтобы более сильные доводы и впечатления, доставляемые разумом воле, не мешали акту воли быть случайным (contingent) и не сообщали ему абсолютной и, так сказать, метафизической необходимости. В этом смысле я обыкновенно говорю, что разум может детерминировать волю в соответствии с преобладающими восприятиями и доводами, но способом, который при всей своей достоверности и бесспорности склоняет, не принуждая» . Так, разум направляет волю, но не ограничивает ее, не принуждает ее к выбору, так как последний осуществляется непосредственно ей. Таким образом, в концепции Лейбница речь идет о свободе воли, лишенной всякого произвола.

Библиографический список

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Беляев В.А. Лейбниц и Спиноза. СПб.: Наука, 2007. 352 с.

Лейбниц Г.В. Два отрывка о свободе // Лейбниц Г.В. Соч.: в 4 т. Т. 1. М.: Мысль,

1982. 636 с.

Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разумении // Там же. Т. 2. М.: Мысль,