МОНАСТЫРСКИЕ ШКОЛЫ. 1) В хри­сти­ан­ст­ве ин­сти­тут ду­хов­но­го на­став­ни­че­ст­ва в мо­на­ше­ст­ве и про­фес­сио­наль­ной под­го­тов­ки ду­хо­вен­ст­ва.

По ме­ре ста­нов­ле­ния в III-IV веках ин­сти­ту­та мо­на­ше­ст­ва и рас­про­стра­не­ния прак­ти­ки приё­ма в мо­на­хи мо­ло­дых лю­дей или де­тей воз­ник­ла не­об­хо­ди­мость пре­по­да­ва­ния им ос­нов хри­сти­ан­ско­го ве­ро­уче­ния, зна­ния и по­ни­ма­ния Свя­щен­но­го Пи­са­ния, бо­го­слу­жеб­ных тек­стов и т. п. Су­ще­ст­во­ва­ние школ при мо­на­сты­рях пре­ду­смат­ри­ва­ли уже ус­та­вы прп. Па­хо­мия Ве­ли­ко­го и свт. Ва­си­лия Ве­ли­ко­го (IV век), од­на­ко в ис­то­рии Ви­зан­тии монастырские школы в це­лом не иг­ра­ли за­мет­ной ро­ли.

На За­па­де монастырские школы, из­вест­ные с IV-V веков (в аб­бат­ст­вах Ле­рин, Ли­гу­же и др.), в ран­нем Сред­не­ве­ко­вье ста­ли круп­ней­ши­ми об­ра­зо­вательными цен­тра­ми. Зна­че­ние монастырских школ осо­бен­но воз­рос­ло с VI века в свя­зи с унич­то­же­ни­ем ан­тич­ной сис­те­мы об­ра­зо­ва­ния, а так­же с рас­про­стра­не­ни­ем мо­на­ше­ско­го ус­та­ва св. Бе­не­дик­та Нур­сий­ско­го, оп­ре­де­ляв­ше­го чте­ние ре­лигиозных книг как од­ну из главных обя­зан­но­стей мо­нахов.

Вы­даю­щую­ся роль в со­хра­не­нии ан­тич­но­го куль­тур­но­го на­сле­дия сыг­ра­ли шко­ла и скрип­то­рий, дей­ст­во­вав­шие в VI-VII веках в ос­но­ван­ном Кас­сио­до­ром мон. Ви­ва­рий; круп­ны­ми цен­тра­ми учёно­сти и об­ра­зо­ва­ния бы­ли многие мо­на­сты­ри в Ир­лан­дии (Кло­нард, Келс, Ар­ма, Бан­гор), Анг­лии (Уир­мот, Джар­роу, Лин­дис­фарн, Уит­би, Кен­тер­бе­ри), Ита­лии (Мон­те­кас­си­но, Боб­био, Фар­фа). В свя­зи с по­сте­пен­ной ут­ра­той ла­ты­нью функ­ций жи­во­го язы­ка важ­ное ме­сто в монастрских школах ста­ло за­ни­мать пре­по­да­ва­ние латинской грам­ма­ти­ки, для че­го ак­тив­но при­вле­ка­лись тру­ды ан­тич­ных ав­то­ров.

Рас­цвет монастырских школ на средне-вековом За­па­де при­шёл­ся на эпо­ху «Ка­ро­линг­ско­го воз­ро­ж­де­ния» (VIII-IX века), ко­гда они ста­ли важ­ней­шим эле­мен­том ре­фор­мы об­ра­зо­ва­ния, пред­при­ня­той императорм Кар­лом I Ве­ли­ким. Сре­ди наи­бо­лее зна­чительных цен­тров об­ра­зо­ва­ния бы­ли мо­на­сты­ри в Фуль­де, Рай­хе­нау, Санкт-Гал­ле­не, Ту­ре, Люк­сёе, Кор­би, Лор­ше, Сен-Де­ни, Сент-Аман­де и др.

В этот пе­ри­од окон­ча­тель­но офор­ми­лось де­ле­ние монастырских школ на внут­рен­ние (scho­lae interiores) — за­кры­тые, ин­тер­нат­но­го ти­па, где обу­ча­лись мо­на­хи и бу­ду­щие слу­жи­те­ли Церк­ви, и внеш­ние (scholae exteriores), как пра­ви­ло, рас­по­ла­гав­шие­ся вне мо­на­стыр­ских стен, ко­то­рые пред­на­зна­ча­лись для ми­рян, не все­гда впо­след­ст­вии стре­мив­ших­ся по­лу­чить ду­хов­ный сан.

В монастырских школах при­ни­ма­лись де­ти 5-7 лет, как пра­ви­ло, вне за­ви­си­мо­сти от их со­слов­ной при­над­леж­но­сти, что обу­сло­ви­ло раз­но­об­раз­ный со­ци­аль­ный со­став уча­щих­ся. Во внеш­них монастырских школах об­уча­ли гра­мо­те (чте­ние, пись­мо, счёт), бо­го­слу­жеб­но­му пе­нию, ре­же на­чат­кам се­ми сво­бод­ных ис­кусств (пред­ме­ты три­виу­ма — грам­ма­ти­ка, диа­лек­ти­ка, ри­то­ри­ка). Внут­рен­ние монастырские школы обыч­но да­ва­ли бо­лее вы­со­кий уро­вень об­ра­зо­ва­ния: в них изу­ча­ли три­ви­ум, а час­то и квад­ри­ви­ум (ариф­ме­ти­ку, гео­мет­рию, ас­тро­но­мию, му­зы­ку), и бо­го­сло­вие.

В луч­ших шко­лах пре­по­да­ва­ли так­же ме­ди­ци­ну, ка­но­ническое пра­во; пре­ду­смат­ри­ва­лось чте­ние ду­хов­ных и свет­ских со­чи­не­ний, в том числе ан­тич­ных ав­то­ров. Прак­тическими по­треб­но­стя­ми бы­та мо­на­сты­рей бы­ло про­дик­то­ва­но обу­че­ние во мно­гих монастырских школах (как внут­рен­них, так и внеш­них) ре­мёс­лам и на­чат­кам аг­ро­но­мии; с их дея­тель­но­стью свя­зы­ва­ет­ся по­яв­ле­ние пер­вых сельско-хозяйственных школ. В жен­ских мо­на­сты­рях об­ра­зо­ва­ние де­во­чек обыч­но ог­ра­ни­чи­ва­лось чте­ни­ем, пись­мом, пе­ни­ем; они обу­ча­лись так­же ру­ко­де­лию и жен­ским ре­мёс­лам.

Зна­че­ние монастырских школ на­ча­ло па­дать в XI-XII веках в свя­зи с мас­со­вым по­яв­ле­ни­ем школ при круп­ных со­бо­рах, а за­тем и средне-вековых уни­вер­си­те­тов. В XIII веке боль­шее зна­че­ние по срав­не­нию с тра­диционными бе­не­дик­тин­ски­ми монастырские школы ста­ли при­об­ре­тать эле­мен­тар­ные шко­лы для де­тей из бед­ней­ших сло­ёв на­се­ле­ния, ко­то­рые от­кры­ва­ли в го­ро­дах мо­на­хи-фран­ци­скан­цы. К концу XII — началу XIII веков обу­че­ние со­сре­до­то­чи­лось в основном во внут­рен­них шко­лах и ори­ен­ти­ро­ва­лось на по­треб­но­сти мо­на­сты­рей — тем са­мым ог­ра­ни­чи­вал­ся круг уча­щих­ся. Од­на­ко монастырские школы со­хра­ня­ли своё об­ра­зо­вательное зна­че­ние вплоть до XIV-XV веков, а в южно-славянских стра­нах — до XVI века.

В Древ­ней Ру­си с XI века мо­на­сты­ри иг­ра­ли ве­ду­щую роль в раз­ви­тии об­ра­зова­ния и пись­мен­но­сти, од­на­ко монастырские школы не бы­ли ре­гу­ляр­ным учеб­ным за­ве­де­ни­ем, а воз­ни­ка­ли по ме­ре не­об­хо­ди­мо­сти для обу­че­ния мо­на­хов или бу­ду­щих кли­ри­ков и мог­ли со­сто­ять из 1-3 уче­ни­ков, при­кре­п­лён­ных к на­став­ни­ку. Од­ним из пер­вых цен­тров литературной ра­бо­ты (ле­то­пи­са­ние, агио­гра­фия) стал Кие­во-Пе­чер­ский монастырь.

В XII веке при жен­ских мо­на­сты­рях от­кры­ва­ли шко­лы для де­во­чек, од­на­ко они не по­лу­чи­ли рас­про­стра­не­ния. В XIV веке раз­ви­ва­лись шко­лы московских и под­мос­ков­ных мо­на­сты­рей: Чу­до­ва в Крем­ле, Бо­го­яв­лен­ско­го, Ни­коль­ско­го, Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­ва, Трои­це-Сер­гие­ва. По­ми­мо эле­мен­тар­но­го об­ра­зо­ва­ния и из­уче­ния цер­ков­но­сла­вян­ско­го языка, в них мно­го вни­ма­ния уде­ля­лось кни­го­пи­са­нию. В XVIII веке бла­го­да­ря дея­тель­но­сти московских про­све­тите­лей Си­ме­о­на По­лоц­ко­го, Епи­фа­ния Сла­ви­нец­ко­го, Ар­се­ния Са­та­нов­ско­го круг изу­чае­мых пред­ме­тов рас­ши­рил­ся до три­виу­ма и час­тич­но до квад­ри­виу­ма (из пред­ме­тов ко­то­ро­го изу­ча­лась, как пра­ви­ло, ариф­ме­ти­ка). Пре­по­да­ва­лись древ­ние язы­ки, бо­го­сло­вие, по­эти­ка. В 1649 году боя­ри­ном Ф.М. Рти­ще­вым бы­ло ос­но­ва­но училище при Ан­д­ре­ев­ском монастыре под Мо­ск­вой, в ко­то­рое для пре­по­да­ва­ния сво­бод­ных ис­кусств бы­ли при­гла­ше­ны ино­ки из ки­ев­ских мо­на­сты­рей.

С соз­да­ни­ем брат­ских школ, Кие­во-Мо­ги­лян­ской и моcковской Сла­вя­но-гре­ко-ла­тин­ской ака­де­мий, раз­ви­ти­ем в XVIII веке профессионального об­ра­зо­ва­ния мо­на­сты­ри час­тич­но ут­ра­ти­ли своё про­све­ти­тель­ское зна­че­ние.

2) Учеб­ные за­ве­де­ния при буд­дий­ских мо­на­сты­рях.

В середине первого тысячилетия до н. э. в буд­дий­ских мо­на­сты­рях Ин­дии воз­ник­ли сво­его ро­да шко­лы, обу­че­ние в ко­то­рых со­стоя­ло из нрав­ст­вен­ных бе­сед о жиз­ни Буд­ды и его уче­ни­ков, за­учи­ва­ния гим­нов Вед и кол­лек­тив­ных спе­вок.

Кто такой монах и зачем люди уходят в монастырь? Какие у монахов обеты и какие бывают виды (степени) монашества? Кто такие послушники? Когда монашество возникло в христианстве и почему оно возникло? Рассказываем.

Монах — кто это?

Монах — это тот, кто отдал свою жизнь служению Богу. Это не его выбор — а призвание. Многие в монастырь уходят, и лишь малая часть в итоге становится монахами, поскольку монашество это не умение, которое ты можешь освоить, а судьба.

Монах не прекращает жить на земле, не прекращает заниматься какой-либо работой для монастыря или для людей (это называется послушание), но каждая минута его жизни продиктована служению Богу, а не земным идеям, целям или идеалам.

Отныне он стремится жить подобно ангелу, а не человеку. Единственный стержень и смысл его жизни — молитва.

Чем монашеское призвание отличается от выбора?

Представим: в мире нет монастырей. Но окажутся люди, которые все равно будут стараться жить по-монашески — видя, что деньги это пыль; жить безбрачно и чисто, но не от «комплексов», а по пониманию вещей; жить — преумножая любовь.

Монашеские обеты

Монах дает обеты безбрачия, послушания и нестяжания.

Обет безбрачия

В своем глубоком смысле этот обет означает не просто отказ иметь жену (или мужа, если это монахиня), сколько понимание: пол больше не имеет значения, его больше нет. Монах ушел от мира, а вне мира — только души.

Обет послушания

Монах отказывается от своих желаний. Воля и силы воли остаются при нем, но отныне они направлены на молитву и желание постоянно сопребывать со Господом.

В монастыре этот обет образуется в форме беспрекословного послушания настоятелю. И это не раболепие и покорность, а радость и мир, поскольку в отречении от эго обретается настоящая свобода.

Обет нестяжания

Если человек становится монахом, из вещей ему уже ничего не принадлежит — даже шариковая ручка. И не потому что это запрещено (хотя, это запрещено), а потому что не нужно.

Душа, познавшая хотя бы раз Господа, соприкоснувшаяся хотя бы раз с Величием Духа Святого, теряет интерес ко всему земному. Все земное меркнет, как для юноши, влюбившегося в девушку, теряют значимость большинство обстоятельств.

Здесь, в монастыре, все вещи становятся ненужными, а в руках остаются только те, которые нужны по-необходимости: книги, телефон. Да и это — собственность не монаха, а монастыря.

Степени монашества

Монашеский путь имеет несколько степеней, но если говорить в самых общих чертах, то этапа три (если не два):

• Подготовка (трудник, послушник)
• Монашество
• Схимонашество (правильнее — схима)

Подготовка к монашеству может растянуться на несколько лет — бывали случаи, когда человек оставался послушником почти всю жизнь.

Пострижение в монахи наступает только тогда, когда настоятель монастыря безоговорочно убежден, что монашество — действительно призвание для этого человека, а не его эмоциональный или ситуативный выбор. Назад пути уже не будет: возвращение «в мир» равноценно, если можно сказать, самоубийству.

От настоятеля требуется большой опыт и духовная мудрость, чтобы понять — пришел момент для пострижения или нужно ждать еще, «проверять» человека. Послушник при этом, — разумеется, — может быть уверен, что для монашества создан, но пройдут годы, первоначальный духовный «пыл» спадет, и жизнь в монастыре станет для него не освобождением от мира, а горем.

Пострижение в схиму — это высшая степень монашества — «равноангельская». Она подразумевает, что монах освобождается от всех внешних послушаний (иными словами, уходит «в затвор», хотя для этого можно и не быть схимонахом), и его единственным и непрестанным деланием становится молитва. В русской традиции в схиму, как правило, постригают самых великовозрастных монахов.

фото (с): orthodoxmartyria.blogspot.ru

Послушания в монастыре

Монастырь — большая семья. Она живет не только духовной жизнью (хотя, это основное), но и тем, без чего жизни на земле быть не может: хозяйством, пропитанием, жильем.

Послушания — это те дела и та работа, которую делают монахи в свободное от богослужений и молитвы время.

В послушании соединяются две цели:

• Чисто хозяйственная: монастырь нужно держать в порядке, монахов нужно кормить, это должен кто-то делать.
• Воспитательная: молиться денно и нощно это не умение, а Дар, который обретают единицы. Свободное от молитвы время станет бездельем. А безделье — худший враг человека и еще более худший для монаха.

Задача настоятеля монастыря — видеть и понимать: кого на какое послушание лучше направить: кто справится со столярными и хозяйственными работами, кто — c уходом за участком, кто — с готовкой пищи; кому можно доверить организационные работы, а кого, возможно, — от послушания освободить вообще.

У этого монаха послушание, возможно, — следить за монастырским скотом.

Молитва в монастыре

При всей обязательности, которую послушания имеют в монастыре, они для монахов не главное. Главное делание иноков — это молитва.

Молитва в монастыре присутствует в трех формах:

1. Богослужения
2. Молитва в келье
3. Молитва во время послушаний и всего остального времени

В большинстве монастырей любое послушание к началу богослужения должно быть остановлено — даже, если оно не закончено. Монах должен присутствовать на службе. Исключения могут быть для слабых здоровьем.

В некоторых монастырях такой строгости нет. Например, если братия в обители небольшая и на каждого монаха в течение недели ложится слишком много. В таком случае, монах по благословению настоятеля может пропустить ту или иную службу. Но лишь для того, чтобы молиться в другой форме: за каким-либо делом или келейно.

Келейная молитвенное правило для каждого монаха определяется настоятелем или духовником индивидуально.

Что касается молитвы во время послушаний и во все остальное время, то под этим подразумевается, что монах ни секунды жизни старается не проводить в пустом созерцании или праздномыслии. И постоянно, — за работой или в любую минуту бодрствования, — читает про себя какую-либо молитву — чаще всего, молитву Иисусову (Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного).

Монашество на Святой горе Афон отличается строгим уставом. Мало сна, строгий пост, непрестанная молитва.

Когда возникло монашество в христианстве

Монашество возникло лишь в IV веке, в то время как множество святых было и до этого. Это главный довод против тех, кто считает, что быть монахом — «лучше», чем жить в миру.

Иисус Христос присутствовал на бракосочетании в Кане Галилейской и тем самым благословил семейную жизнь. И то, и то монастырь — только разный по форме. И там, и там можно пасть; и там, и там — обрести жизнь Вечную.

Монашество — это любовь к Богу, а любовь к Богу это не одежды, а образ жизни и мысли.

Как возникло монашество? Люди начали уходить в пустыню, поскольку понимали, что конкретно их мир «тянет» вниз и они уходят тем самым от своего призвания.

Основателем монашества считается преподобный Антоний Великий. В пустыню уходили и до него, но только ему своей святостью удалось собрать вокруг себя большую братию. Из явления как бы «случайного» монашество с тех пор стало неотъемлемой частью христианской традиции.

На Руси родоначальником монашества считается преподобный Антоний Печерский (983–1073 гг.), основатель Киево-Печерской Лавры.

Преподобный Антоний Великий

Этот и другие посты читайте в нашей группе во ВКонтакте

И еще в Фейсбуке!

Алексей*, бывший монах. В 20 лет наш герой пришел в монастырь с романтической мечтой — стать монахом-аскетом. Спустя 12 лет он перешел в другой монастырь, а еще через пару лет в разочаровании вышел из церковной системы. Как выглядела аскетичная жизнь монаха? Насколько сложно адаптироваться к жизни после ухода из монастыря? И почему церковь — это территория лжи?

Леша, расскажи, каким образом ты попал в монастырь.

К моменту, когда я пришел в монастырь, я уже был влюблен в Бога. И эту влюбленность я воспринимал именно через православную церковь. Но в монастырь я попал случайно. Я жил в России, в Москве, но, будучи студентом, перевелся в вуз в Томске. Оказалось, что в этом городе есть монастырь, и я попросился там пожить, пока был ремонт в моем общежитии. А в итоге остался на 12 лет.

Тебе было лет 20 на тот момент. Это возраст, когда кажется, что перед тобой открыты любые двери, и ты можешь получить самый разный опыт. Откуда в таком возрасте взялась эта влюбленность в Бога?

У меня была очень религиозная мама, она очень хотела, чтобы я верил. Да и я думал, что в церкви найду решение всех вопросов, которые у меня возникали.

Верить и посвятить свою жизнь монашеству — это разные вещи. Почему ты решил стать монахом?

Смотри, когда я попал туда, мне все понравилось. Я пребывал в некой эйфории. Я чувствовал внутреннее движение и ждал какого-то счастья. Даже хотел бросить вуз (я учился на юриста), отказаться от всего и постричься в монахи. Правда, игумен мне не разрешил уйти из университета, и за это я ему теперь очень благодарен, потому что такой его поступок довольно нетипичен. Часто духовники говорят молодым — бросай все и приходи в монастырь. У меня было иначе, игумен благословил закончить образование. Но я искренне верил, что смогу жить по книжкам 5-7 века, — вот так смиренно и аскетично. Возможно, в этом был какой-то инфантилизм.

И ты от всего отрекся в итоге?

Внутренне да. Хотя обетов об отречении не дал. В православном монашестве есть три степени. Большинство монахов находятся в средней, я же был в самой низшей. Это называется рясофор. Мне поменяли имя, но я не приносил обетов.

Зачем менять имя?

Это знаменует начало новой жизни. Кстати, свое новое имя я узнал только на постриге.

Новое имя, новая жизнь… Можешь описать свои ощущения в тот момент от всего происходящего?

Восторг! Эмоциональный подъем! Большие надежды! Это очень похоже на свадьбу: ты готовишься, шьешь наряд (только черный), готовишь определенный инвентарь. Ну и ощущаешь себя совершенно по-новому.

Каким стал твой ежедневный уклад?

У нас была сетка послушаний — такой график дел на неделю, в котором каждый день был расписан. В храме обеспечивали богослужение трижды в день: петь, читать, богослужебный инвентарь готовить. Кто-то мыл туалеты, кто-то накрывал и убирал в трапезной трижды в день, кто-то дежурил на вахте. Кроме того, были келейные монашеские обязанности. За день я должен был прочитать 500 молитв, один акафист, сделать земные поклоны, прочитать что-то из духовных книг. Выходить за территорию монастыря можно было только по благословению, по сути, по разрешению настоятеля. Мобильные телефоны тоже были запрещены до тех пор, пока не оказалось, что у всех они уже есть.

В каких условиях ты жил?

В целом монастырь был очень хорошим, и настоятель реально хотел строить духовную жизнь, а не деньги грести (изменилось это уже позже). Сначала я жил в комнате, рассчитанной на четырех человек, а потом переехал в отдельную келью. Это была очень простая небольшая комната с железной кроватью, напоминавшей больничную койку. Мне важна была аскетичность, поэтому вместо матраса на ней лежала половинка двери шириной 60 см, накрытая шерстяным одеялом.

Это было твое желание?

Да! Если б я хотел спать на матрасе, мне бы никто не запретил. Но зачем тогда идти в монастырь? Я шел туда за подвигами! Помимо кровати, в келье было два стула, стол, шкаф и полка для книг. В келье ничего нельзя было изменить без благословения. Чтобы, например, переставить стол или вбить гвоздь в стену, нужно было получить благословение настоятеля. Сначала меня это радовало, но спустя годы начало напрягать.

Туалет был на этаже, его мы мыли по очереди, а вот душ через какое-то время стал запираться. Мыться можно было только раз в неделю. Если нужно чаще — выпроси благословение.

Похоже на тюрьму.

Да, только добровольную.

И как долго продлилась твоя эйфория?

Пару лет, пока я учился в университете, ну и плюс еще год-полтора. В «розовых очках» я ходил довольно долго. Никак не хотел их снимать. Я верил, что все должно быть, как по книгам. Но больше семи лет меня не хватило, и я понял, что реальность не такова, какой я ее хочу видеть.

Что оказалось «не таким»?

Все. Когда я шел в монастырь, я думал, что получу какой-то результат от моей такой аскетической деятельности — обрету душевный покой, единение с Богом, мир. Но я увидел, что ничего этого не получаю. Мне было плохо и эмоционально, и физически. Сначала я от этого отмахивался, ведь в монашеской традиции говорится «вам будет плохо, но нужно перетерпеть; перетерпевший до конца — спасется». Эта мысль идет всюду красной линией. Но никакого единения с Богом и внутреннего умиротворения я не получал.

Когда ты говоришь, что было плохо физически, что конкретно ты имеешь ввиду?

Я очень испортил там желудок. Нас кормили в принципе хорошо, но очень вредно. Главной же проблемой стала психосоматика. Я сильно себя измучил эмоционально и физически, у меня развилась хроническая астения — патологическая усталость. К примеру, я просто не мог проснуться в 6 утра на службу. Я просил своего соседа по келье будить меня. Он стучался утром ко мне в дверь, по договоренности обливал меня из пульверизатора холодной водой, после этого я говорил ему «спасибо», ложился на холодный линолеум, чтобы не заснуть… и засыпал. Спал я до обеда, пропуская службу. И очень многие так и живут в монастыре — на постоянном чувстве бессилия.

Что ты осознал, когда твои «розовые очки» спали с глаз?

Понимаешь, церковь — это система. И люди, когда попадают в монастырь, должны перестать взрослеть. Они должны как бы остаться детьми, которыми легко управлять. Когда мои «розовые очки» начали трескаться, я увидел, что являюсь бесплатной рабочей силой, что я всего лишь шестеренка в большом механизме, которая не должна создавать проблем.

Но тем не менее ты не сразу вышел из монашества, а перешел в другой монастырь.

К моменту ухода из первого монастыря я понял, что двигался не в том направлении все 12 лет. И поначалу я думал, что проблема конкретно в данном монастыре, и я все равно останусь в монашестве, но в другом месте. Я был в полном смятении. Но я знал, что есть один человек, который пишет о монашестве правду. Я написал ему с просьбой поговорить. После беседы с ним я попросился перевестись к нему в монастырь. Это было сложно, но так как мы уже не в 19 веке живем, меня не могли оставить в том монастыре против моей воли. В итоге я все же перевелся. Здесь мне разрешили купить машину, у меня появились деньги на карманные расходы. В Томске нам давали приблизительно 800 грн в год. Мы же монахи. Зачем нам деньги? Зубную пасту дают, белье, неудобное, но дают. Если нужна обувь, — на какую-нибудь плохонькую деньги давали. Во втором же монастыре я получал приблизительно 8 тысяч грн в месяц просто на бензин и карманные расходы.

Какие обязанности и условия жизни были здесь?

Мне нужно было помогать на службе пару раз в неделю и на большие праздники. Раз в неделю делал уборку в корпусе. И главное — душ не закрывался!

Ты уже не стремился так рьяно к аскетизму?

Наверное, уже нет. Я понял, что такая аскетичность бессмысленна. Это просто мазохизм и ничего более. Я не хотел больше носить одну пару обуви, но монахом я себя еще видел. Интересно, что новый настоятель, по сути, подготовил меня к уходу из монастыря. К примеру, на какой-то праздник он сказал мне: «Отец Антоний, ты понимаешь, что мы живем в церкви Иуды Искариота?» Я в шоке: «Батюшка, как же так? Мы же в церкви Христовой!». На что он мне: «Смотри, Иуда хотел, чтобы церковь была богатой, властной и славной, — то, против чего был Христос. Так посмотри, где мы живем. Эта церковь — мечта Иуды». И много было таких случаев, когда новый настоятель открывал мне глаза на правду.

Почему же монахи, которые ищут внутреннего мира и общения с Богом, остаются в церкви, где иные ценности?

Я задавал себе этот вопрос. И в итоге выделил четыре типа церковных людей (монахов и мирян, которые ходят в церковь). Наверное, это заденет многих, но это то, что увидел я. Итак, первая группа — дураки. Они живут в самообмане, верят, что церковь приведет их к Богу. И десятки лет отрицательного опыта их ничему не учат.

Вторая — подлецы. Они понимают, что церковь лжет. Вообще, церковь — это территория лжи, там все пронизано обманом. Чаще всего подлецами становятся из дураков. Я видел многих священников, которые продали свою совесть. Когда люди понимают, что все в церкви не так, но не готовы выйти из системы, они начинают проповедовать людям то, во что не верят сами. Ради статуса и материальных благ, которые получают. Вот они и есть подлецы, хотя отчасти дурость в них тоже остается, потому что во что-то они все-таки верят.

Третья группа — невольники. Это касается именно монахов. Они бы и хотели выйти из системы, но, проведя 20 лет в монастыре, боятся, потому что понимают, что у них нет ни стажа, ни пенсии, ни опыта работы. Вообще нет опыта взрослой жизни. Поэтому они остаются в монастыре от безысходности, просто потому что это меньшее зло, чем жить на улице. И отчасти эти невольники тоже дураки, потому что тоже во что-то верят.

Четвертая — штирлицы. Люди, которые, находясь в системе, помогают другим из нее выйти. Я знаю только одного такого человека.

Повторю твою фразу: «Церковь — территория лжи». В чем ложь?

Во всем. Начиная с того, что православная церковь — единственно истинная. Подозреваю, что любая религия этим грешит, но глубоко я знаю только одну религию. «Кому церковь не мать, тому Бог — не отец» — это тоже ложь. Потому что церковь никому не мать, она очень жестокая мачеха. Это просто манипуляция.

А какие-то конкретные примеры?

Есть такое житие Алексия, человека Божия. И есть православная энциклопедия в 37 (примерно) томах. Так вот в ней содержится статья, в которой говорится, что это житие было написано через 400 лет после того, как Алексий умер. То есть житие это просто выдумка беллетриста! А люди читают его, слушают в церковных проповедях и верят, что так жил святой, хотя все это брехня!

На Пасху, к примеру, читается Слово Иоанна Златоуста. Но дело в том, что Иоанн Златоуст его не написал, потому что упоминание о Слове встречается с 10 века, а Златоуст умер в 407 году.

Или вот история с чудотворной Почаевской иконой. Ее привезли к нам в храм из Украины. Мы собрали в тот день, когда она выставлялась, миллион рублей, продавая ее маленькие копии и пр.

Похоже на концерт рок-звезды, когда заодно продаются плакаты и альбомы.

Да, нечто подобное! Но я посмотрел на эту икону и понимаю, что это не оригинал. Там куча отличий. Я подошел к игумену и сказал, что это же не икона из Почаева. Он ответил: «Конечно, нет. Ее оттуда никто не выпустит, но это икона-заместительница. И какая разница? Божия Матерь одна! Если ты этого не чувствуешь, мне тебя жаль». Но людям же впаривают не заместительницу, а оригинал! Церковь — это своеобразный «рассол». Те, кто туда попадают, становятся маринованными. Я не захотел и выскочил из этой «бочки».

Что за эти 14 лет стало наибольшим разочарованием для тебя?

Церковь просто разочаровала сама по себе. Я воспринимал ее как истину, а понял, что истины в ней нет.

А как жить после осознания, что столько лет своей жизни ты отдал тому, в чем нет никакой доли правды?

Иногда накатывает грусть. Но для меня становится спасительной мысль, что мне это было нужно. Я был таким фанатиком и так верил! Но я думаю, Бог вел меня таким путем и короче пути не было. Сейчас у меня железный иммунитет против религии.

Против религии, но не против веры?

Да. Я развожу эти понятия. Для меня сейчас это фактически противоположные вещи.

500 молитв в день ты уже не читаешь?

Нет, это не нужно ни мне, ни Богу.

Я знаю, что ты читал мое интервью с парнем, который пономарил в монастыре полгода и рассказал о сексуальных домогательствах со стороны священников. Ты с подобным сталкивался?

Лично я нет, но такие истории я слышал, и у меня нет оснований в это не верить. Несколько лет назад произошел скандал в Казанской духовной семинарии, когда ее семинаристы пожаловались на то, что их там развращают. Это дело замяли, но его стал расследовать публицист Андрей Кураев (диакон православной церкви). Его за это из церкви и выкинули . Так вот, его расследование показало, что из 300 епископов (это считай генералитет церкви) треть — практикующие гомосексуалы. Но они все друг друга прикрывают, им можно все. Единственное, что не прощается епископу, — если он пойдет против патриарха.

Читайте также: О чем молчат люди, ушедшие из монастыря

Это то, что я назвала в том интервью лицемерием. Снаружи золото, внутри — гниль. Люди, которые являются гомосексуалами, публично выступают против них.

Да, церковь — идеальная среда для роста грибка под названием «лицемерие».

Как ты адаптировался после выхода из церковной системы?

Я все еще адаптируюсь. Только два года прошло. Мне непросто, потому что нет трудового стажа, опыта работы, какого-то нажитого имущества. Взрослая жизнь, которую люди начинают еще будучи студентами в свои 20, мне пришлось начать в 34. Но в моей жизни произошло много положительных изменений. Сейчас я живу в Одессе, у меня есть любимая жена, работа. Мне интересен вопрос предпринимательства. Я же много лет убеждал себя, что духовный человек должен быть нищим. Теперь я понимаю, что деньги сами по себе — это не зло и не добро. Это просто инструмент, который можно использовать как во зло, так и во благо.

Близкие как реагировали на твой выход из монастыря?

Поздравляли! Хотя, понимаешь, по ортодоксальным православным понятиям вообще запрещен уход из монастыря. Если кто-то из системы прочитает сейчас это интервью, меня, наверное, могут отлучить от церкви, анафематствовать.

Тебя это как-то заденет?

Нет, я уже от нее отлучен. И я сам сделал этот выбор. Но я верю в то, что Бог любит меня и хочет, чтобы я был счастлив. И для того чтобы быть с ним в связи, мне не нужно ходить в церковь. Сейчас приведу одну аналогию. Моя мама рассказывала мне историю о домашнем коте. Его приучили ходить в туалет в один и тот же лоток на песочек. Ничего другого этот кот не знал и с улицы бегал по нужде домой, в лоточек. Пока однажды не увидел, что его лоток наполняют из кучи песка во дворе. Тогда он понял, что для справления нужды его лоток не обязателен, песок есть и в других местах. Собственно, храм — тот же лоток.

Я видел, как хорошие люди в церкви портятся. Я видел, как наш игумен, духовный человек, со временем начинал строить себе дворец с мраморным камином и художественным паркетом. Люди, начинавшие ради Христа, заканчивали ради золотого креста.

Почему ты не молчишь и решил рассказать сегодня мне о своей истории?

Я советовался со своим духовным другом, давать ли это интервью. И он сказал мне, что меня никто не поймет. Возможно и так, я чувствую себя очень одиноко на самом деле. Но мне нужно было это интервью. Это моя ответственность — рассказать о том опыте, который я пережил. Мне кажется, в этом есть какая-то честность. Даже пророк Иеремия говорил: если ты предупреждал кого-то, а человек не послушал, значит вина на нем; если же ты не предупредил — значит вина на тебе.

Монастырь — это прямая дорогая потерять себя и никогда уже не найти. А я очень хочу найти себя подлинного. И хочу, чтобы такая возможность была у каждого человека.

* По просьбе героя интервью мы не разглашаем его фамилию.

Беседовала Таня Касьян. Иллюстрации Алины Борисовой

Читайте также: О чем молчат люди, побывавшие в тюремном заключении

Быть в курсе самого интересного с ZZA! — можно, подписавшись наш Telegram!

Предрассудки и правда о православных монахах

Монахом может стать даже тот, кто до пострига вел порочный образ жизни

В Беларуси насчитывается 34 монастыря, около 300 православных монахов и монахинь, а также послушников и послушниц. Развеять предрассудки, которыми окутана их жизнь, помог архимандрит Антоний (Доронин).

Предрассудок №1.

Монахом может стать любой желающий.

На самом деле.

Православным монахом может стать только православный христианин. При этом, что интересно, для принятия пострига не требуется абсолютно непорочной нравственной жизни в прошлом. Важно другое: человек, желающий стать монахом, должен иметь искреннее покаянное настроение. Ведь само монашество — это подвиг бесконечного покаяния. Еще одно условие для пострига — свободное и непринужденное стремление к монашеству. Иначе говоря, монахом можно стать только добровольно.

В монастырь в качестве послушников (кандидатов в монахи) могут быть приняты только достигшие совершеннолетнего возраста (18 лет). На практике возрастной порог даже выше: Архиерейский Собор 2000 года предписывает придерживаться практики пострижения в монахи лиц только по достижении претендентом 30-летнего возраста, за исключением студентов духовных школ и вдовых священнослужителей.

Постриг не может быть совершен над мужем при живой жене и над женой при живом муже (то есть над людьми, состоящими в законном нерасторгнутом браке), если только не было взаимного согласия со стороны и того, и другого поступить в монастырь. Родители и лица, имеющие на иждивении несовершеннолетних, также не могут быть приняты в число монахов.

В дореволюционное время запрещалось постригать и лиц, обремененных долгами, находящихся под судом, состоящих на военной или гражданской службе.

№2.

Обратной дороги из монастыря нет

На самом деле.

Прежде чем пройти обряд пострижения и стать монахом, человек должен не менее трех лет прожить в монастыре. Правда, некоторым «засчитывается» и время учебы в духовной семинарии. Такой «лимит» не распространяется и на вдовых священнослужителей. Только после минимального трехлетнего испытательного срока, если духовный наставник сочтет человека готовым, кандидат из разряда послушников может перейти в иноки. До пострижения в монахи, то есть еще в статусе послушника или инока, человек может отказаться от монашества и вернуться к светской жизни. Такой шаг не считается грехом. А вот монаху, то есть человеку, который, образно говоря, достиг третьего уровня отрешения от светского мира, такое право не дано. Если после пострига в монахи человек покидает монастырь и вступает в брак, то он все равно продолжает считаться монахом, но монахом падшим, живущим во грехе. Такие люди лишаются права вступления в церковный брак. Монашеские обеты, данные при постриге, имеют пожизненный характер, от них невозможно отказаться.

№3.

Монахи полностью отрезаны от обычной жизни

На самом деле.

Монах обязан выполнять три обета, которые он дает при постриге. Обет послушания означает, что монах должен полностью отказаться от своей воли и поручить себя настоятелю монастыря или другому духовному наставнику. Отказ от своей воли — главное средство в борьбе с источником всех грехов — гордыней. Отрекаясь от своеволия, человек поручает себя в послушание Евангельским заповедям, которые открываются ему через духовного отца.

Обет целомудрия предполагает, что монах отказывается от вступления в брак, чтобы полностью посвятить себя Богу. Такой человек обязуется ни словом, ни делом не давать волю своим страстям.

Обет нестяжания обязывает отказывается от всех земных благ. Принявший постриг отказывается от любого пристрастия к вещам, предметам и всему другому, что может отвлечь его от молитвы и благочестивой жизни.

Однако не все монахи жизнь проводят исключительно на территории монастыря в кругу других монахов. Некоторые из них живут в миру и исполняют послушания (обязанности) преподавателей духовных учебных учреждений, сотрудников различных церковных структур и так далее. Кроме того высшее православное духовенство — епископат — избирается только из монахов. В таком случае монашество не исключает определенной публичности, представительской атрибутики, контактов с широким кругом людей.

№4.

Главная задача монаха — проповедь христианства.

На самом деле.

Главное призвание монаха — не столько публичные проповеди, сколько раскаяние в грехах и молитва. Монах считается духовным эталоном для светского человека. Как считается примером жизни для самих монахов служат ангелы, а для мирян, то есть обычных людей — монахи.

Предрассудок №5.

В монахи идут неудачники.

На самом деле.

В монастырь приходят самые разные люди. Многих из них, как правило, мир клеймит неудачниками. Человеку, далекому от церковной жизни, трудно понять, для чего, например, «нормальный» мужчина отказывается от всего, идет туда, где он лишает себя всего. На самом же деле монастыри были и будут наполняться замечательными, умными, красивыми, талантливыми людьми, которые нашли Бога и осознали смысл своей жизни. Считается, что монастырь — это духовная оранжерея, где создаются наиболее оптимальные условия для преображения человека. Поэтому неудивительно, что значительная часть монахов — это люди, осознавшие тяжесть совершенных ими грехов и пожелавшие раз и навсегда изменить свою жизнь. Порой среди монахов можно встретить людей, которые в прошлом по мирским меркам были вполне успешными и состоявшимися. Но, возможно, то, чем они обладали, могло придти к ним и через преступление. Не следует забывать о том, что по преданию в Рай первым вошел разбойник, раскаявшийся в своих грехах и через покаяние ставший святым.

О том, как живут монахини в Свято-Елисаветинском женском монастыре в Минске, можно прочитать здесь

Руслан Ананьев

Топ-8 людей с инвалидностью, ставших известными спортсменами

Перед классом (Front of the Class)

Инвалиды устроили пикет возле кафе