Когда-то Тибет был несбыточной мечтой для многих исследователей и авантюристов, пытавшихся проникнуть в этот регион. Теперь же сюда попасть куда проще — Тибет заметно изменился за несколько последних десятилетий и открыл свои двери тем, кто знает толк в острых ощущениях. Трястись бесконечно долго через горные хребты уже не нужно — на самолете быстрее и удобнее, хотя для тех, кто не любит простых решений, еще остались заветные тропы: например, можно отправиться в Лхасу (административный центр Тибета) из Непала.
Это удовольствие — скажем так! — не всегда оправдывает ожидания… Однако любителям походной жизни приключение запоминается надолго. На их пути к Лхасе, к которой ведет довольно ухоженная дорога через высокогорные плато и небольшие тибетские поселки-городки, встретится многое — и странное, и опасное, и не очень комфортное. Зато где еще такое увидишь — вертикальные обрывы в пропасть, когда то и дело кажется, что колесо автобуса вот-вот нырнет в зияющую пустоту; на удивление лысые и гладкие высокогорные пейзажи; приюты, где сон превращается в сплошной кошмар от нехватки кислорода; удивительные монастыри, где тибетские монахи до сих пор свято хранят свои сокровенные тайны; и даже сортиры, посещение которых вызывает странную ностальгию по советским временам.
Тибетский монастырь. Фото: pxhere.com
Однако проще в Лхасу добраться из китайского Чэнду (провинция Сычуань). Несколько часов — и вот она Лхаса. Скучно, но быстро. Теперь туристов в административном центре Тибетского автономного округа много, а ведь еще совсем недавно все было совсем не так.
Запретный город
Бело-красный фасад дворца Потала в Лхасе очаровывает. Где-то там высоко, над золотистыми кровлями, парит бумажный змей, нарочито подчеркивая таинственность этого места и его близость к небесам. Сам же дворец имеет несколько суровый и мрачный вид. Нет, не зря он вызывает благоговейный трепет у тибетцев: многие из них до сих пор живут так, как веками жили их предки — в палатке из ячьей шерсти. У них все по-простому: огонь — источник тепла, но дров на его поддержание не напасешься. Поэтому привычнее вместо них использовать высушенные ячьи «лепешки» – кизяк, который смешивается с соломой. Да и не сыщешь порой в округе никаких дров — здесь царство сплошного голого камня. Проще из навоза сделать забор вокруг дома, а затем, по мере надобности, его «разбирать», когда нужно топливо. И так из года в год.
На дворце Потала можно, наверное, остановиться более подробно. Этот комплекс, стоящий на возвышении, имеет 13 этажей — по нынешним меркам не такой уж и высокий. Зато какая мощь исходит от него!
В здании, спроектированном еще в VII веке, 999 помещений. Начали его строить на высокой скале в честь бракосочетания местного правителя с принцессой из Китая. Потала немного напоминает пирамиду, поскольку стены дворца несколько скошены. Конечно же, то здание, которые мы сегодня видим, не высится непоколебимо с тех далеких времен. Примерно десять веков здесь все видели лишь руины, в которых неутомимо свистел ветер. Как свидетельствует предание, первый дворец сгорел вскоре после его строительства, а нынешнее здание появилось только в XVII веке — его восстановили во времена Далай-ламы V по сохранившимся фрескам. Кстати, мумифицированные останки этого известного тибетского деятеля до сих пор покоятся внутри Поталы, где ступени лестничных маршей давно стерты миллионами подошв паломников и туристов. Оказавшись в этом дворце, невольно вздрагиваешь: нет сомнений, что-то таинственное и неподвластное обычному разуму скрывается за этими толстенными стенами…
Дворец Потала. Фото: gfhome.ru
Кладбищ на Тибете нет. Если, конечно, таковым не считать надгробный курган царя Сронцзан Гамбо. Там нашли покой лишь он сам да несколько представителей его династии. Хотя нет — забальзамированные тела нескольких лам хранятся в золотых ступах в других святилищах. Монахи их бережно стерегут. Но далеко не все из тибетских лам удостоены такой почести — убранство некоторых захоронений довольно скромное.
Тибетцы не придают усопших земле потому, что грунт в здешних краях сложный — сплошные камни, много не накопаешь. Сжигать покойников также не принято — ячий кизяк нужно экономить. Зачем его тратить на уже ушедших, если он еще живым пригодится? Усопших долгие века традиционно «предавали небу» — заворачивали в белый саван и несли на один из плоских валунов, коих в округе раскидано столько, что не счесть. Дальше все просто: разжигается небольшой костерок, в него плескают ячью кровь и жир, а когда все задымит, то прилетят привыкшие к ритуалу грифы. Стервятники остро чувствуют специфический запах и слетаются к «трапезе» со всех окрестных гор. Когда птицы разлетаются, родственники забирают кости и толкут их в специальной ступе, смешивая «земную пыль» с тестом. А затем снова отдают птицам. И ничегошеньки не остается от человека — вроде как и не было вовсе. Но тибетцы свято верят, что лишь после этого душа по-настоящему обретает покой на небе, покидая этот мир. Сама же церемония – это не только практическая суть буддизма, но и, по большому счету, религиозная философия. Наша жизнь — это всего лишь множество циклов рождения и смерти, любая материальная форма, в конце концов, приносится в жертву другой. И так по кругу.
Сегодня этот обряд, конечно, исполняется не всегда, но в отдаленных районах такими похоронами, говорят, не удивишь никого.
…Быстро ходить по улицам Лхасы как-то не принято. Да и передвигаться «в темпе вальса» в условиях высокогорья — этот город расположен на высоте 3660 метров над уровнем моря — не очень-то и хочется. Туристам, привыкшим жить на равнине, в первое время в Лхасе трудно. Мучает одышка – воздуха явно маловато, организм должен адаптироваться к новым условиям.
Паломница. Лхаса. Тибет. Фото: dvkradinov.livejournal.com
В Лхасе всегда очень много богомольцев — это паломники, преодолевающие три священных круга. Они смиренно бредут по булыжной мостовой и всё крутят-крутят свои молитвенные вертушки, бубня под нос едва различимое: «Ом мани падме хум». Переводится примерно так: «Будь благословлен тот, кто рожден из Лотоса». Не очень понятно, конечно, о чем это, но им, паломникам, виднее. Рассказывают, что это слова из священного текста. Обычный смертный вовсе не обязан заучивать наизусть священные вирши — это удел монахов, тщательно штудирующих и зубрящих все 108 томов Кангиура.
Некоторые паломники в страстном порыве сначала воздевают над головой руки, а затем сводят ладони перед грудью и камнем падают ниц, распластываясь по земле, вытянув перед собой конечности. И так всю дорогу через каждые несколько мелких шажков.
Труден путь паломника. Фото: liveinternet.ru
Эти люди порой проползают таким образом огромные расстояния, , преодолевая в страданиях сотни километров, только чтобы добраться до конечной цели — самого важного храма, расположенного на улице Лингкор! У большинства паломников на руки натянуты рукавицы, а к коленям прилажены специальные наколенники, но все равно не передать словами те адовы муки, что претерпевает человек, когда тысячи раз падает ниц на землю. Сегодня таких людей все-таки не так много, как прежде — годы «культурной революции» наложили свой отпечаток и на паломничество. Что и говорить — как монахов, так и верующих стало в разы меньше, чем это было еще совсем недавно… Уже далеко не все тибетцы платят дань монастырям, а ведь всего-то несколько десятков лет назад такие выплаты считались обязательными.
Еще одно примечательное место Лхасы — улица Палкхор, которая образует второй священный круг. Несмотря на то, что современная Лхаса во многом растеряла свое средневековое очарование, эта улица все еще сохраняет неповторимый колорит ушедших эпох. Поблизости от храма разместились небольшие базарчики, толчея царит неимоверная — передвигаться можно лишь только в одном направлении, почувствовав себя единым живым организмом, слитым с этой массой людей. Вот поток плавно огибает невозмутимо сидящих на булыжной мостовой монахов, углубленных в свои сутры, что-то неустанно бубнящих нищих и юродивых, а затем плавно выруливает ко входу в храмовой комплекс Джоканг — одновременно это и буддийский храм, и монастырь. Когда проплываешь в людской реке, то оглядываться по сторонам не положено – святыня всегда должна находиться по правое плечо. Того требуют каноны. Стоит опрометчиво обернуться, как тут же сотни колючих взглядов обращают на тебя внимание — коллективное неодобрение начинаешь ощущать каждой клеточкой организма.
Тибетские монахи. Фото: cont.ws
Перевести дух можно, нырнув в один из торговых рядов. Повсюду горы всякой всячины – пестрые ковры, украшения из серебра, бронзовые фигурки Будды, огромные «золотые» лампады, кинжалы в чеканных ножнах, написанные маслом тибетские пейзажи и настоящие залежи священных книг… Что примечательно: как и многие жители Азии, тибетские торговцы, оказывается, любят торговаться — они не воспринимают всерьез того, кто не начинает жаркий торг. Но в основном продают подделки.
Тамошние уличные продавцы уже давно избалованы туристами — в легкую обманывают и все норовят подсунуть дешевый ширпотреб. Хм-м, а это что такое — огромное и желтое со специфическим запахом? Это — круги ячьего масла, которое и сегодня у тибетцев выступает своего рода мерилом богатства. Чуть в стороне караванщики бойко пытаются продать самих животных, издалека похожих на бурых медведей — с головой быка и хвостом лошади. Впрочем, желающих купить яков не так-то и много – покупка не из дешевых, но все еще востребованная, особенно в отдаленных районах. Як для многих тибетцев — это и кормилец, и средство передвижения, и источник пищи. Эти волосатые крепыши не только дают молоко и мясо — на них до сих пор пашут, так как далеко не все современные блага цивилизации пришли в отдаленные уголки Тибета. Даже после своей смерти яки исправно служат бывшим хозяевам: очень часто тибетцы припрятывают кости яков под камни на черный день — когда настанет нужда, из них сварят суп…
Продолжение следует…