Попередня Головна Наступна

В составе III тома Полного собрания русских летописей переиздается Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов — древнейшая летопись Новгородской феодальной республики, являющаяся одним из главных источников наших знаний о культуре, быте, общественно-политической жизни Великого Новгорода периода его независимости. Особое значение памятник имеет для характеристики ранних этапов древнерусского летописания: как установлено работами акад. А. А. Шахматова, в младшем изводе Новгородской первой летописи отразился так называемый Начальный киевский свод конца XI в., предшествовавший Повести временных лет. В Синодальном списке старшего извода летописи первые 16 тетрадей утрачены, но в современных исследованиях признается, что и в данной части списка был представлен тот же самый Начальный свод 1.

Публикация текста Новгородской первой летописи, осуществленная в 1950 г. А. Н. Насоновым 2, давно уже стала библиографической редкостью, поэтому возникла необходимость переиздания выдающегося памятника древнерусской культуры. Следует при этом отметить, что если текст летописи передан в издании 1950 г. весьма тщательно 3, то описание рукописей нуждается в коррективах.

Старший извод Новгородской первой летописи представлен единственным Синодальным списком. Кодекс хранится в Синодальном собрании Государственного исторического музея в Москве под № 786. Рукопись в 4°, на 169 листах, писана уставными почерками на пергамене. Первоначально она состояла из 37 тетрадей, по 8 листов в каждой (но в двух тетрадях по одному листу срезано); три листа были дополнительно приплетены в конце. Первые 16 тетрадей (т. е. около 128 листов, если считать в тетради по 8 листов) утрачены (с начала летописи до 1016 г.), текст начинается словами статьи 6524 г.: «а вы плотници суще, а приставимъ вы хоромъ рубити». Утрачена также одна тетрадь в середине летописи с изложением событий 1273—1298 гг. (причем потетрадная нумерация XIV—XV вв. этот пропуск не уловила) 4.

В Синодальном списке выделяются две части. Древнейшая часть, доводящая изложение до 1234 г. (л. 1—118 об.), может быть датирована второй половиной XIII в. 5 Считалось, что она переписана двумя писцами, но, согласно новейшим наблюдениям А. А. Гиппиуса, здесь на самом деле представлен почерк одного писца 6. Вторая часть (л. 119—166 об.) охватывает содержание 1234—1330 гг. и скопирована около 1330 г., так как после этого следуют приписки разными почерками известий 1331—1333, 1337, 1345 и 1352 гг. По своему содержанию указанные приписки связаны с новгородским Юрьевым монастырем.

Факсимильное издание Синодального списка вышло в 1964 г. под редакцией М. Н. Тихомирова 7. \VI\

Младший извод Новгородской первой летописи представлен несколькими рукописями.

Комиссионный список хранится в Санкт-Петербургском Филиале Института российской истории РАН, в собрании Археографической комиссии под № 240. Рукопись в 4°, на 320 листах. Летописный текст в основной части доведен до 1439 г. (л. 28—257), водяной знак: Голова быка — Лихачев, № 982 (1441 г.). Другим почерком (и на другой бумаге) написаны известия 1440—1446 гг. (л. 257—264), этот же писец переписал также дополнительные статьи на л. 7—13 об., 265—305 об. Водяной знак: Женская фигура — Лихачев, № 978 (1441 г.). Третьим писцом написаны статьи на л. 13 об.— 24 об.; водяной знак: Корона — Лихачев, № 992 (1451 г.). Список, таким образом, датируется серединой XV в.

Академический список (БАН, 17.8.36) — в 4°, на 241 листах. Рукопись дефектная, в самом ее начале недостает 8 листов, после л. 3 — двух листов, после л. 11 — одного листа, после л. 18 — четырех листов, после л. 23 — двух листов, после л. 24 — двух листов, после л. 25 — двух листов, после л. 26 — одного листа, после л. 31 — одного листа, после л. 59 — одного листа, после л. 77 — одного листа, после л. 107 — двух листов, после л. 113 — двух листов, после л. 146 — восьми листов, после л. 150 — четырех листов, после л. 154 — двух листов, после л. 162 — одного листа, после л. 175 — четырех листов, после л. 189 — одного листа, после л. 211 — двух листов, после л. 217 — одного листа, после л. 241 в конце рукописи утрачено еще три листа. Текст списка обрывается на л. 241 об. на середине известия 1441 г., но, судя по снятым с него в XVIII веке копиям, изложение было доведено до 1444 г. (в Комиссионном списке статья соответствует 1443 г.). Хотя А. Н. Насонов отнес рукопись к середине XV в. и указал, что бумага ее не содержит филиграней, на самом деле водяные знаки там имеются: на л. 55, 60-61, 85 знак Рыбы — Брике, № 12414 (1447-1450 гг.), на л. 212, 217 «человеческая фигура» — Брике, № 7613 (1445 г.) 8. Следовательно, по палеографическим данным список датируется серединой 40-х годов XV в., что не противоречит свидетельству В. Н. Татищева (приобретшего рукопись у раскольников) о его написании в 1444 г. 9

Толстовский список (РНБ, F.IV.223) — в 1°, на 208 листах. Текст Новгородской первой летописи доведен до 1444 г. и является непосредственной копией Академического списка. Действительно, в Академическом после л. 18 утрачено несколько листов — и именно здесь начинается пропуск текста в Толстовском (см. изд., с. 134— 135); после л. 23 в Академическом недостает 2 листа — и именно в этом месте обрывается текст в Толстовском (изд., с. 143); после л. 150 в Академическом утеряно 4 листа — в Толстовском здесь также начинается пропуск текста; наконец, после л. 59 в Академическом утрачен один лист — и соответствующий перерыв в тексте в точности отразился в Толстовском списке (изд., с. 187).

А. Н. Насонов ошибочно датировал Толстовский список серединой XVIII в., но водяной знак — четыре якоря — несомненно указывает на 20-е годы этого столетия 10. Кодекс переписан писцом, работавшим по заказу кн. Д. М. Голицына 11. На внутренней стороне верхней крышки переплета наклеен экслибрис Архангельской библиотеки \VII\ князей Голицыных: «Ex Bibliotheka Arcangelina». Толстовский список, очевидно, создан во время работы В. Н. Татищева в библиотеке Д. М. Голицына в конце 20-х годов XVIII в. — отсюда и следует, что Толстовская рукопись непосредственно копировалась с Академической летописи, принадлежавшей в то время В. Н. Татищеву. Таким образом, лишено смысла широкое привлечение вариантов по Толстовскому списку при издании Новгородской первой летописи младшего извода, но текст Толстовского списка может быть полезен для восстановления утраченных листов Академической рукописи.

В вопросе о характеристике и взаимоотношении списков младшего извода Новгородской первой летописи не потеряло научного значения раннее исследование А. А. Шахматова 12. История формирования младшего извода Новгородской первой летописи вообще достаточно сложна, но несомненно, что основное ядро памятника сложилось в первой четверти XV в. в процессе создания Летописного свода митрополита Фотия (о чем свидетельствует включение в состав Новгородской летописи повестей общерусского содержания: об Александре Невском, Михаиле Черниговском, о сражении на Куликовом поле и др.).

В третьем Приложении к изданию Новгородской первой летописи А. Н. Насоновым и А. А. Зиминым опубликован Троицкий список этой летописи, современный шифр: РГБ, ф. 173/IV, № 54. Рукопись датируется 60-ми годами XVI в.: филигрань «Сфера под лилией» — Брике, № 14029 (1563 г.). Троицкий список доведен лишь до статьи 1015 г., но текст Новгородской первой летописи дополнен здесь по Новгородской пятой летописи 13. Уместно напомнить, что Синодальный список старшего извода начинается со статьи 1016 г., т. е. примерно там, где кончается Троицкий список. Отсюда возникает предположение, что в Троицком списке отразилось утраченное начало Синодального, подвергшееся правке по Новгородской пятой летописи (впрочем, это утверждение требует еще текстологического обоснования).

В настоящем томе издание 1950 г. репринтно воспроизведено полностью, за исключением указателей, которые заменены новыми. Кроме того, добавлены два приложения, в которых опубликованы два небольших летописных текста новгородского происхождения — летописные записи из рукописи Студийского устава конца XII в. и записи на пасхальных таблицах середины XIV в.

12 октября 1999 г.

Б. М. Клосс, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН

Примечания

2 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950.

3 Вызывает возражение только передача сокращений типа «црь» (под титлом и даже с надстрочным «с») как «цесарь» — правильным было бы в данном случае чтение «царь». Влиянием эпохи объясняется также написание слов «Бог», «Богородица» и др. со строчной буквы. \VIII\

4 Причем речь идет об утере именно тетради, а не о листе или нескольких листах, как считал А. Н. Насонов (ср. изд., с. 90-91).

5 В литературе высказано предположение, что первая часть Синодального списка переписана в 1234 г. или в ближайшее к нему время: Гимон Т. В., Гиппиус А. А. Новые данные по истории текста Новгородской первой летописи // Новгородский исторический сборник. Вып. 7(17). СПб., 1999. С. 18-47. Однако упоминание под 1230 г. Тимофея пономаря (датированные известия о деятельности которого относятся к 1260-м годам) противоречит этому мнению. Следует обратить внимание, что в той же статье 1230 г. читается нравоучение, что «Бог на нас поганыя наведе, и землю нашю пусту положиша» (изд., с. 69): подобные слова уместно было бы написать лишь после 1238 г. Датировать первую часть Синодального списка второй половиной XIII в. позволяет нам типологическое сходство его почерка с почерком Тимофея пономаря, известным по датированным памятникам 60-х годов XIII в. (о близости почерка Синодального списка и почерка Тимофея пономаря см.: Класс Б. М., Лурье Я. С. Русские летописи XI—XV вв.: (Материалы для описания) // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. Вып. 2. М., 1976. С. 80-81).

7 Новгородская харатейная летопись/Под ред. М. Н. Тихомирова. М., 1964.

8 См.: Памятники Куликовского цикла. СПб., 1998. С. 21 (комментарий В. А. Кучкина).

12 Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938. С. 161—181. Из новых исследований о соотношении старшего и младшего изводов Новгородской первой летописи упомянем: Янин В. Л. К вопросу о роли Синодального списка Новгородской I летописи в русском летописании XV в. // Летописи и хроники: Сборник статей 1980 г. М., 1981. С. 153—181; Гиппиус А. А. К истории сложения текста Новгородской первой летописи // Новгородский исторический сборник. Вып. 6(16). СПб., 1997. С. 3-72.

ЛИТЕРАТУРА О НОВГОРОДСКОЙ ПЕРВОЙ ЛЕТОПИСИ

1. Литература о памятнике в целом

Прозоровский Д. И. Кто был первым писателем первой Новгородской летописи? // ЖМНП. 1852. Июль. Отд. 2. С. 1-28.

Погодин М. П. Новгородские летописи // Известия по русскому языку и словесности. 1857. Т. 1. Вып. 3. Стб. 209-233.

Яниш Н. Н. Новгородская летопись и ее московские переделки. М., 1874. 96 с.

Тихомиров И. А. Несколько заметок о новгородских летописях // ЖМНП. 1892. Сен. Отд. 2. С. 144-152.

Ляпунов Б. М. Исследование о языке Синодального списка 1-й Новгородской летописи. СПб., 1900.

Шахматов А. А. О начальном киевском летописном своде // ЧОИДР. 1897. Кн. 3.

Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV вв. // ЖМНП. 1900. № 9. С. 90-176; № 11. С. 135-200; 1901. № 11. С. 52-80.

Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908.

Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938.

Шахматов А. А. Киевский начальный свод 1095 г. //А. А. Шахматов. 1864—1920: Сб. ст. и материалов. М.; Л., 1947. С. 117-160.

Перфецький Е. Новгородський княжий літопис і його відношення до українського літописання XII століття // Записки наукового товариства ім. Шевченка. Т. 134—135. Львів, 1924. С. 1-18.

Троцкий И. М. Опыт анализа первой Новгородской летописи // Известия АН СССР. Сер. 7. Отд. общественных наук. 1933. № 5. С. 337—362.

Лихачев Д. С. Софийский временник и новгородский политический переворот 1136 г. // Исторические записки. Т. 25. 1948. С. 240-266.

Зимин А. А., Насонов А. Н. О так называемом Троицком списке Новгородской первой летописи//Вопросы истории. 1951. № 2. С. 89—91.

Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963.

Dietze J. Frequenzwörterbuch zur Synodalhandschrift der Ersten Novgoroder Chronik. Halle (Saale), 1977.

Алешковский М. X. Новгородский летописный свод конца 1220-х гг. // Летописи и хроники, 1980. М., 1981. С. 104-111.

Квирквелия О. Р. Методика анализа системы умолчания Новгородской I летописи // Математика в изучении средневековых повествовательных источников. М., 1986. С. 83-97.

Гимон Т. В. Работа новгородского летописца XV в.: Комиссионный список Новгородской первой летописи // Историческая антропология: Место в системе социальных наук, источники и методы интерпретации: Тезисы докладов и сообщений научной конференции (Москва, 4—6 февраля 1998 г.). М., 1998. С. 91—93.

Бобров А. Г. Новгородские летописи XV в.: (Исследование и тексты): Автореф. дисс. … докт. филол. наук. СПб., 1996.

2. Литература об отдельных текстах, входящих в состав Новгородской I летописи

Бегунов Ю. К. Житие Александра Невского в составе Новгородской I и Софийской I летописей // Новгородский исторический сборник. Новгород, 1959. Вып. 9. С. 229—238.

Мещерский Н. А. Древнерусская повесть о взятии Царьграда фрягами в 1204 // Мещерский Н. А. Избранные статьи. СПб., 1995. С. 190-211.

Тихомиров М. Н. «Список русских городов дальних и ближних» // Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979. С. 83—137.

Хорошев А. С. Летописные списки новгородских владык // Новгородский исторический сборник. Л., 1984. Вып. 2(12). С. 127-142.

Шахматов А. А. Предисловие к начальному киевскому своду и Несторова летопись // ИОРЯС. СПб., 1908. Т. 13. Кн. 1. С. 213-270.

Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 14—44 (о списках новгородских посадников).

Patri S. La relation russe de quatrieme croisade // Byzantion. 1988. Vol. 58/2. P. 461—474.

3. Переводы памятника на современные языки

НОВГОРОДСКАЯ ПЕРВАЯ ЛЕТОПИСЬ — груп­па ле­то­пис­ных па­мят­ни­ков, наи­бо­лее пол­но от­ра­зив­ших официальную ле­топись Нов­го­род­ской рес­пуб­ли­ки, со­став­ляв­шую­ся в XII — первой половине XV веков при нов­го­род­ской епи­скоп­ской (ар­хи­епи­скоп­ской) ка­фед­ре; важ­ней­ший письм. ис­точ­ник по ис­то­рии и куль­ту­ре Нов­го­род­ской рес­пуб­ли­ки.

Со­хра­ни­лась в 2 из­во­дах (ре­дак­ци­ях). Стар­ший из­вод пред­став­лен един­ст­вен­ным пер­га­мен­ным Си­но­даль­ным спи­ском (XIII-XIV века; хра­нит­ся в ГИМ) — древ­ней­шим из со­хра­нив­ших­ся спи­сков русских ле­то­пи­сей. Ру­ко­пись де­фект­ная: ут­ра­че­ны пер­вые 16 тет­ра­дей и тет­радь в се­ре­ди­не с из­ло­же­ни­ем со­бы­тий 1273-1298 годов. Со­сто­ит из двух раз­но­вре­мен­ных час­тей: пер­вая часть (за 1016-1234 годы) на­пи­са­на по­чер­ком XIII века, вто­рая (за 1234-1330 годы) — по­чер­ком первой половины XIV века. На 3 до­пол­нительных лис­тах чи­та­ют­ся за­пи­си за 1331-1352 годы, сде­лан­ные различными по­чер­ка­ми.

Млад­ший из­вод пред­став­лен 9 спи­ска­ми (XV-XIX веков), глав­ные из ко­то­рых — Ко­мис­си­он­ный (1440-е годы, хра­нит­ся в Ар­хи­ве Санкт-Пе­тербургского института ис­то­рии РАН) и Ака­де­ми­че­ский (1440-е годы, хра­нит­ся в Библиотеке РАН). Ко­мис­си­он­ный спи­сок в его основные час­ти до­во­дит из­ло­же­ние до 1439 года и име­ет про­дол­же­ние до 1446 года, на­пи­сан­ное дру­гой ру­кой на дру­гой бу­ма­ге. Ака­де­ми­че­ский спи­сок, с ут­ра­чен­ным окон­ча­ни­ем, су­дя по сня­тым с не­го в XVIII веке ко­пи­ям, за­кан­чи­вал­ся стать­ёй 1444 года.

Текст млад­ше­го из­во­да НПЛ за 1074-1330 годы весь­ма схо­ден с Си­но­даль­ным спи­ском, что объ­яс­ня­ет­ся не за­ви­си­мо­стью од­но­го от дру­го­го, а вос­хо­ж­де­ни­ем обо­их из­во­дов к об­ще­му про­то­гра­фу — нов­го­род­ской вла­дыч­ной (ар­хи­епи­скоп­ской) ле­то­пи­си, вед­шей­ся при Со­фий­ском со­бо­ре. В ос­но­ву вла­дыч­ной ле­то­пи­си лёг со­став­лен­ный около 1115 года кня­же­ский ле­то­пис­ный свод, в ко­то­ром текст ки­ев­ско­го ле­то­пис­но­го ис­точ­ни­ка (ис­поль­зо­ван­ный до 1016 года пол­но­стью, а да­лее — в ви­де крат­кой вы­бор­ки) был объ­е­ди­нён с крат­ки­ми нов­го­род­ски­ми из­вес­тия­ми за вторую половины XI — начала XII веков. Вско­ре по­сле его со­став­ле­ния этот свод был про­дол­жен по­год­ны­ми за­пи­ся­ми кня­же­ских, а с начала 1130-х годов — епи­скоп­ских ле­то­пис­цев. По-ви­ди­мо­му, по край­ней ме­ре до конца XIV века, ру­ко­пись вла­дыч­ной ле­то­пи­си (её «офи­ци­аль­ный эк­зем­п­ляр», по тер­ми­но­ло­гии М.Д. При­сёл­ко­ва) ни­ко­гда пол­но­стью не за­ме­ня­лась, хо­тя отдельные лис­ты и тет­ра­ди мог­ли за­ме­нять­ся на от­ре­дак­ти­ро­ван­ные. Си­но­даль­ный спи­сок в це­лом от­ра­жа­ет бо­лее ран­нее, а спи­ски млад­ше­го из­во­да (че­рез ряд про­ме­жу­точ­ных ко­пий) — бо­лее позд­нее со­стоя­ние это­го ко­дек­са.

По сво­ей про­тя­жён­но­сти и тек­сто­ло­гические од­но­род­но­сти мас­сив по­год­ных за­пи­сей, со­став­ляю­щих текст НПЛ с середины 1110-х годов, уни­ка­лен в древне-русском ле­то­пи­са­нии, что по­зво­ля­ет ис­сле­до­ва­те­лям про­сле­дить на её при­ме­ре пе­рио­дич­ность по­пол­не­ния ле­то­пис­ных тек­стов, ди­на­ми­ку сме­ны ле­то­пис­цев, ин­ди­ви­ду­аль­ные осо­бен­но­сти их язы­ка и сти­ля. Ана­лиз язы­ко­вой раз­но­род­но­сти НПЛ (осо­бен­но зна­чи­тель­ной в пер­вой час­ти Си­но­даль­но­го спи­ска, где она про­яв­ля­ет­ся да­же на уров­не ор­фо­гра­фии) по­ка­зы­ва­ет, что по­пол­не­ние вла­дыч­ной ле­то­пи­си но­си­ло ор­га­ни­зо­ван­ный ха­рак­тер, при­чём сме­на ар­хи­епи­ско­па ре­гу­ляр­но влек­ла за со­бой и сме­ну ле­то­пис­ца. В литературном от­но­ше­нии текст НПЛ так­же не­од­но­ро­ден — от крат­ких за­пи­сей XI — начале XII веков до на­сы­щен­но­го ав­тор­ским ком­мен­та­ри­ем под­роб­но­го рас­ска­за о со­бы­ти­ях середины XIII века. Ле­то­пис­цем XIII века был по­но­марь Ти­мо­фей, упо­мя­нув­ший о се­бе в ста­тье 1230 года, а в 1260-х годах ис­пол­няв­ший обя­зан­но­сти вла­дыч­но­го сек­ре­та­ря (его ру­кой на­пи­са­ны до­го­во­ры Нов­го­ро­да с великим князем вла­ди­мир­ским Яро­сла­вом Яро­сла­ви­чем).

Круг со­бы­тий, ре­гу­ляр­но ос­ве­щае­мых вла­дыч­ной ле­то­пи­сью, со­став­ля­ют сме­ны кня­зей на нов­го­род­ском сто­ле, вы­бо­ры ар­хи­епи­ско­па и выс­ших го­род­ских ма­ги­ст­ра­тов (по­сад­ни­ка, ты­сяц­ко­го), строи­тель­ст­во церк­вей и уст­рой­ст­во мо­на­сты­рей, во­ен. пред­при­ятия с уча­сти­ем нов­го­род­цев, экс­тре­маль­ные по­год­ные яв­ле­ния, по­жа­ры, эпи­де­мии. Имея ме­ст­ный по пре­иму­ще­ст­ву ха­рак­тер, вла­дыч­ная ле­то­пись вклю­чи­ла в се­бя и ряд рас­ска­зов о со­бы­ти­ях, про­ис­хо­див­ших вне Нов­го­ро­да: взя­тии Кон­стан­ти­но­по­ля в хо­де 4-го кре­сто­во­го по­хо­да (под 1204 год), из­бие­нии ря­зан­ских кня­зей в 1217 году в с. Иса­ды кн. Гле­бом Вла­ди­ми­ро­ви­чем (под 1218 год), Калк­ской бит­ве 1223 года (под 1224), мон­го­ло-та­тар­ском на­ше­ст­вии (под 1238 год). Эти рас­ска­зы бы­ли, по-ви­ди­мо­му, за­пи­са­ны в Нов­го­ро­де на ос­нове уст­ных сви­де­тельств, спе­ци­аль­но для за­не­се­ния их в ле­то­пись. На­дёж­ные слу­чаи ис­поль­зо­ва­ния вла­дыч­ны­ми ле­то­пис­ца­ми ле­то­пис­ных ис­точ­ни­ков не нов­го­род­ско­го про­ис­хо­ж­де­ния ог­ра­ни­чи­ва­ют­ся не­сколь­ки­ми из­вес­тия­ми за 1201-1203 годы, воз­во­ди­мы­ми к вла­ди­мир­ско­му ле­то­пи­са­нию.

По­ми­мо вла­дыч­ной ле­то­пи­си, стар­ший и млад­ший из­во­ды НПЛ име­ли свои до­пол­нительные ис­точ­ни­ки. Не­по­сред­ст­вен­ным ори­ги­на­лом Си­но­даль­но­го спи­ска в час­ти до 1195 года по­слу­жи­ла до­пол­нен­ная ме­ст­ны­ми за­пи­ся­ми ко­пия вла­дыч­ной ле­то­пи­си, на­ча­тая свящ. Гер­ма­ном Во­ятой ме­ж­ду 1144 и 1188 годы. Эту ле­то­пись од­ни ис­сле­до­ва­те­ли свя­зы­ва­ют с церковью Св. Яко­ва в Лю­ди­не или Не­рев­ском кон­це Нов­го­ро­да (Д.И. Про­зо­ров­ский, М.П. По­го­дин, А.А. Шах­ма­тов, Д.С. Ли­ха­чёв, Г.И. Вздор­нов, В.Л. Янин), дру­гие — с Юрь­е­вым мон. близ Нов­го­ро­да (И. М. Троц­кий, В. Во­дов). Бес­спор­но в Юрь­е­ве монастыре сде­ла­ны за­пи­си на по­след­них лис­тах ру­ко­пи­си. До­пол­нительными ис­точ­ни­ка­ми млад­ше­го из­во­да НПЛ яви­лись Жи­тие Алек­сан­д­ра Нев­ско­го, по­ме­щён­ное фраг­мен­та­ми под 1240/1241, 1242/1243, 1246/1247, 1251/1252 годы, ска­за­ние об убие­нии в Ор­де чер­ни­гов­ско­го кн. Ми­хаи­ла Все­во­ло­до­ви­ча и его боя­ри­на Фё­до­ра (6753) и рас­сказ о Ку­ли­ков­ской бит­ве 1380 года, из­вле­чён­ный из ран­не­мос­ков­ско­го ле­то­пис­но­го па­мят­ни­ка. Эти тек­сты, ско­рее все­го, во­шли в со­став НПЛ при пе­ре­пис­ке вла­дыч­ной ле­то­пи­си в са­мом конце XIV — начале XV веков.

Текст вла­дыч­ной ле­то­пи­си не­од­но­крат­но ис­поль­зо­вал­ся в нов­го­род­ском ле­то­пи­са­нии. Он стал од­ним из главных ис­точ­ни­ков Нов­го­род­ско-Со­фий­ско­го сво­да — про­то­гра­фа Нов­го­род­ской 4-й и Со­фий­ской 1-й ле­то­пи­сей и че­рез его по­сред­ст­во во­шёл в об­ще­рус­ское ле­то­пи­са­ние XV-XVI веков. Не­за­ви­си­мым об­ра­зом нов­го­род­ская вла­дыч­ная ле­то­пись от­ра­зи­лась в Твер­ском ле­то­пис­ном сбор­ни­ке.

Осо­бое зна­че­ние НПЛ име­ет для ис­то­рии на­чаль­но­го древне-русского ле­то­пи­са­ния. Со­глас­но ги­по­те­зе А.А. Шах­ма­то­ва, раз­де­ляе­мой боль­шин­ст­вом совр. ис­сле­до­ва­те­лей, в древ­ней­шей час­ти млад­ше­го из­во­да НПЛ от­ра­зил­ся ки­ев­ский На­чаль­ный свод 1090-х годов, ле­жа­щий в ос­но­ве «По­вес­ти вре­мен­ных лет». Пред­по­ло­же­ние Шах­ма­то­ва о том, что текст это­го сво­да ока­зал­ся в НПЛ в XV веке, за­ме­нив со­бой текст «По­вес­ти вре­мен­ных лет», в на­стоя­щее вре­мя от­кло­не­но; по-ви­ди­мо­му, на На­чаль­ном сво­де, про­дол­жен­ном за­пи­ся­ми до 1115 года, нов­го­род­ское ле­то­пи­са­ние ос­но­вы­ва­лось уже на кня­же­ском сво­де 1110-х годов.

Дополнительная литература:

Про­зо­ров­ский Д.И. Кто был пер­вым пи­са­те­лем пер­вой Нов­го­род­ской ле­то­пи­си? СПб., 1852;

По­го­дин М.П. Нов­го­род­ские ле­то­пи­си // Из­вес­тия Им­пе­ра­тор­ской АН по от­де­ле­нию рус­ско­го язы­ка и сло­вес­но­сти. СПб., 1857. Т. 1. Вып. 3;

Шах­ма­тов А.А. Ра­зы­ска­ния о древ­ней­ших рус­ских ле­то­пис­ных сво­дах. СПб., 1908;

Троц­кий И.М. Опыт ана­ли­за пер­вой Нов­го­род­ской ле­то­пи­си // Из­вес­тия АН СССР. Сер. 7. От­де­ле­ние об­ще­ст­вен­ных на­ук. 1933. № 5;

Ли­ха­чев Д.С. «Со­фий­ский вре­мен­ник» и нов­го­род­ский по­ли­ти­че­ский пе­ре­во­рот 1136 г. // Ис­то­ри­че­ские за­пис­ки. М., 1948. Т. 25;

Янин В.Л. К во­про­су о ро­ли Си­но­даль­но­го спи­ска Нов­го­род­ской I ле­то­пи­си в рус­ском ле­то­пи­са­нии XV в. // Ле­то­пи­си и хро­ни­ки. 1980. М., 1981;

Гип­пи­ус А.А. К ис­то­рии сло­же­ния тек­ста Нов­го­род­ской пер­вой ле­то­пи­си // Нов­го­род­ский ис­то­ри­че­ский сбор­ник. СПб., 1997. Вып. 6(16);

он же. Нов­го­род­ская вла­дыч­ная ле­то­пись и ее ав­то­ры: ис­то­рия и струк­ту­ра тек­ста в лин­гвис­ти­че­ском ос­ве­ще­нии // Лин­гвис­ти­че­ское ис­точ­ни­ко­ве­де­ние и ис­то­рия рус­ско­го язы­ка. 2004–2005. М., 2006;

2. Летописание

В годы, непосредственно предшествовавшие Куликовской битве и после нее, в конце XIV — первой половине XV в., наступает расцвет русского летописания. В это время создаются многочисленные летописные своды, летописание разных городов, в том числе и враждующих между собой, находится в тесном взаимодействии. Составители сводов пользуются местными летописями, перерабатывая, редактируя их в зависимости от тех политических интересов, которым призван был отвечать тот или иной составляемый летописный свод. Повышенный интерес к историческому прошлому в летописании проявляется в том, что в начальную часть вновь создаваемых летописных сводов, как правило, включаются рассказы о истории Киевской Руси — «Повесть временных лет», выборки из нее. Летописные своды связывают историю своего времени, своей земли со всей предшествующей историей Русского государства. Это имело принципиально важное идеологическое значение: история каждого княжества становилась продолжением истории всей Русской земли, а великие князья этих княжеств выступали наследниками киевских князей. Составители летописных сводов включают в них летописи разных княжеств, внелетописные по происхождению повести, жития, публицистические и юридические памятники. Центром русского летописания становится Москва, и, что особенно характерно, московское летописание приобретает общерусский характер.

Лаврентьевская летопись. Реально дошедшим до нас списком летописи конца XIV в. является уже упоминавшаяся Лаврентьевская летопись, переписанная в Суздальско-Нижегородском княжестве мнихом Лаврентием с помощниками в 1377 г. Большинство исследователей определяют Лаврентьевскую летопись как копию того «ветшаного» (ветхого) оригинала (так называет его сам Лаврентий), с которого он и его товарищи переписывали свой текст, т. е. как копию свода 1305 г. В. Л. Комарович высказал предположение, что в части, посвященной нашествию Батыя на Русь, Лаврентий не просто переписывал рассказ своего источника о Батыевщине, а переделывал его по указанию Дионисия, епископа Суздальского, с целью реабилитации великого князя владимирского Юрия Всеволодовича, который в тексте оригинала осуждался за свои действия во время нашествия монголо-татар на Северо-Восточную Русь. Развивая гипотезу В. Л. Комаровича, Г. М. Прохоров на основе кодикологического анализа Лаврентьевской летописи пришел к заключению, что в 1377 г. переделывалась вся часть Лаврентьевской летописи, посвященная рассказу о завоевании Руси Батыем, и переделка эта производилась в уже готовом списке летописи. Это предположение, однако, вызвало возражения Я. С. Лурье, который показал, что текстуальные соотношения Лаврентьевской летописи с Троицкой и связанными с нею летописями, восходящими к своду 1305 г., не дают оснований видеть в Лаврентьевской летописи переработку свода 1305 г.: это только копия свода. Составление такой копии в 1377 г. имело важное идеологическое и политическое значение, носило злободневный характер. Летопись начиналась «Повестью временных лет», рассказывавшей о былом величии Русской земли. В Лаврентьевскую летопись было включено «Поучение» Владимира Мономаха — произведение, призывавшее забыть личные обиды и внутренние распри перед лицом грозящей Русской земле внешней опасности, дающее яркое представление о князе — мудром государственном деятеле и мужественном военачальнике. Повествование о событиях 30-х гг. XIII в. носило в летописи возвышенно-патриотический характер: хотя русские князья и гибли в неравной борьбе, но все они мужественно и единодушно выступали против татар. Конец 70-х гг. XIV в. — канун Куликовской битвы, период обострения отношений между Москвой и Ордой. Летопись предназначалась для суздальско-нижегородского князя, союзника великого князя московского, и была призвана поднять патриотизм, побудить русских князей к активной борьбе с врагом.

Летописание Москвы. Первый московский летописный свод — это свод Киприана 1408 (1409) г. — Троицкая пергаменная летопись, погибшая в московском пожаре 1812 г. Этот свод начал составляться по инициативе и, может быть, при непосредственном участии митрополита Киприана, а закончен был уже после его смерти (ум. в 1406 г.). Своду Киприана, как можно судить по самому тексту этого свода, предшествовал летописный свод 1392 г. — «Летописец Великий Русский».

Летописный свод Киприана — первый общерусский летописный свод. Киприан, как митрополит всея Руси, мог привлечь для составления летописного свода летописи из всех подчиненных ему в церковном отношении русских княжеств, в том числе и тех, которые в это время входили в состав великого княжества Литовского. При составлении свода Киприана были использованы летописи Твери, Нижнего Новгорода, Новгорода Великого, Ростова, Рязани, Смоленска и, конечно, все предшествующее летописание Москвы. Кроме того, в свод Киприана были включены сведения по истории Литвы. Свод Киприана носил промосковский характер, хотя использованные источники перерабатывались незначительно. Особенностью свода Киприана был учительный, публицистический тон летописи. Это, как пишет Д. С. Лихачев, определялось влиянием на составителя свода идей «Повести временных лет», «воспринимавшейся в начале XV в. как образец исторического изложения и политической мудрости летописца».

Усиление общерусского характера московского летописания происходит в следующем гипотетически предполагаемом летописном своде — своде митрополита Фотия, время составления которого А. А. Шахматов относил к 1423 г., а М. Д. Приселков — к 1418. Предполагаемый текст этого свода — текст общерусских известий реально дошедших до нас Новгородской четвертой и Софийской первой летописей. М. Д. Приселков так характеризует этот второй митрополичий московский свод: «Сводчик 1418 г. много потрудился над предшествующим сводом и привлек для своей работы немало новых материалов, в большинстве случаев внелетописного характера (сказания, повести, послания, грамоты), которые должны были придать новому своду характер не только исторического обзора прошлых судеб Русской земли, но и назидательного чтения». Новой чертой свода Фотия было использование в нем народных преданий о русских эпических богатырях (Алеше Поповиче, Добрыне, Демиане Куденевиче, Рогдае Удалом и др.). Составитель этого свода стремится сгладить слишком ярко выраженные московские пристрастия предшествующего свода, быть более объективным и лояльным по отношению ко всем землям Руси, в том числе и соперничающим с Московским княжеством. В своде Фотия, как отмечает Д. С. Лихачев, видно явное стремление Москвы придать летописанию общенародный характер.

На основании сравнительного анализа текстов уже упоминавшихся Новгородской четвертой и Софийской первой летописей предполагается, что в их основе лежит обширный свод, условно называемый сводом 1448 г., полностью включивший в свой состав свод Фотия. Вслед за А. А. Шахматовым до последнего времени большинством исследователей этот свод 1448 г. определялся как свод новгородский. Я. С. Лурье на основе сравнительного анализа текстов Новгородской четвертой и Софийской первой летописей, развивая гипотезу М. Д. Приселкова, пришел к заключению, что свод 1448 г. не новгородский, а общерусский свод, составленный при митрополичьем дворе в Москве в конце 40-х гг. Этот свод представлял из себя переработку свода Киприана. По схеме Я. С. Лурье свода Фотия не существовало и все особенности этого свода должны относиться к своду 1448 г.

Новгородское летописание. В конце XIV — первой половине XV в. шла беспрерывная политическая и идеологическая борьба Москвы с Новгородской боярской республикой. Большую роль в идеологической борьбе Новгорода с Москвой играл новгородский архиепископ. В 1429–1458 гг. на новгородской архиепископской кафедре находился архиепископ Евфимий II. Стремление подчеркнуть значимость Новгорода в истории Русской земли, противопоставить Новгород, новгородскую древность Москве вызывало обостренный интерес к историческому прошлому, желание показать связь истории города с историей всей Русской Земли. При Евфимии II в Новгороде оживляются исторические предания, при владычном дворе ведется интенсивная летописная работа, создаются летописные своды. Официальное владычное летописание Новгорода теряет свою былую демократичность, становится из местного летописания летописанием, претендующим на общерусское значение. В летопись, как и в московском летописании, усиленно включаются внелетописные памятники повествовательного, историко-политического характера, призванные документально обосновать исторические права Новгорода. «На протяжении 20 лет правления Евфимия были составлены один за другим три грандиозных свода и около десятка мелких, каждый из которых проделывал огромную работу для восполнения недостающих сведений. В результате, от середины XV в. мы имеем редкую по своей полноте и документальности Новгородскую четвертую летопись — основной свод XV в., Новгородскую первую младшего извода (в различных списках) и восстанавливаемые на основании разных источников более ранние своды, из которых Новгородско-Софийский свод имел первостепенное значение в русском летописании».

Тверское летописание. После разгрома Твери в 1375 г. Дмитрием Донским в ходе феодальной войны 1368–1375 гг. Москвы с Тверью тверское летописание, процветавшее в 60–70-х гг. XIV в., прерывается. Но в 1382 г. оно возобновляется вновь и не прекращается до потери Тверью своей самостоятельности. В 1409 г. составляется тверской летописный свод епископа Арсения. Велось летописание при великом князе Борисе Александровиче, которому посвящено «Слово похвальное» инока Фомы (см. далее, с. 165–166). Идейная направленность тверского летописания этого периода близка к смыслу «Слова похвального»: руководящую роль в русской истории играет Тверь, она является оплотом борьбы Руси с монголо-татарским игом, и великие князья тверские, опытные военачальники и мудрые государственные деятели, достойны стать самодержцами Русской земли.

* * *

Конец XIV — первая половина XV в. в истории летописания характеризуется тем, что летописание приобретает общерусское значение. И это черта не только московского летописания, но и летописания других городов. Отмечая стремление псковского летописания «выйти за пределы «областного», «местного»», А. Н. Насонов пишет: «Это симптоматично. В XV в. в той или иной мере становятся общерусскими летописные своды в разных городах, в разных областях России».

Следующая глава >>

Летописание на Руси

Летописание на Руси Официальное летописание на Руси началось в XV веке, почти одновременно с завоеванием Царьграда турками (1453 год), и вели его так называемые приказные дьяки, – сообщают историки. Этот всеми признанный факт означает лишь одно: мы не имеем надежных

Древнерусское летописание

Древнерусское летописание Важнейшим источником информации при рассмотрении истории Древней Руси нам послужит летописный свод, создававшийся в течение нескольких столетий плеядой блистательных летописцев. В основу позднейших известных летописных сводов Руси положен

КАК НАЧИНАЛОСЬ РУССКОЕ ЛЕТОПИСАНИЕ

КАК НАЧИНАЛОСЬ РУССКОЕ ЛЕТОПИСАНИЕ Русское летописание как таковое могло бы начаться почти точно на рубеже тысячелетий благодаря появлению в Киеве княжьей церкви Богородицы, более известной как Десятинная. Эта церковь, освященная в 997 году, то есть через девять лет

1.3. С чего началось Начальное летописание?

1.3. С чего началось Начальное летописание? Первые опыты по изучению летописания предпринимались еще в XVIII столетии В. Н. Татищевым и A. Л. Шлёцером, положившим начало попыткам реконструкции «первоначального» текста древнейшей (как тогда считалось) русской летописи — ПВЛ.

3. Древнейшее летописание. Повесть временных лет

3. Древнейшее летописание. Повесть временных лет «Историческая память» восточнославянских племен простиралась на несколько веков вглубь: из поколения в поколение передавались предания и легенды о расселении славянских племен, о столкновениях славян с аварами

2. Летописание

2. Летописание Феодальное дробление Руси способствовало развитию местного, областного летописания. С одной стороны, это приводило к узости летописной тематики, придавало отдельным летописям провинциальный оттенок. С другой, локализация литературы способствовала

2. Летописание В рассматриваемый период в летописании каких-либо существенных изменений или новых явлений по сравнению с предшествующим временем не наблюдается. В тех старых летописных центрах, где летописание сохранилось и после монголо-татарского нашествия,

2. Летописание В годы, непосредственно предшествовавшие Куликовской битве и после нее, в конце XIV — первой половине XV в., наступает расцвет русского летописания. В это время создаются многочисленные летописные своды, летописание разных городов, в том числе и враждующих

2. Киевское летописание XI в.

2. Киевское летописание XI в. Киевское летописание XI в. если и не современно описываемым событиям, то более приближено к ним, чем летописание X в. Оно отмечено уже и авторским присутствием, оживлено именами писателей или составителей. Среди них митрополит Иларион (автор

5. Киевское летописание XII в.

5. Киевское летописание XII в. Непосредственным продолжением «Повести временных лет» является Киевский летописный свод конца XII в. В исторической литературе он датируется по-разному: 1200 г. (М. Д. Приселков), 1198–1199 гг. (А. А. Шахматов), 1198 г. (Б. А. Рыбаков). Что касается

7. Киевское летописание XIII в.

7. Киевское летописание XIII в. Продолжением Киевского летописного свода конца XII в. в Ипатьевской летописи есть Галицко-Волынская летопись. Это обстоятельство, обусловленное случайностью, наличием в руках составителя Ипатьевского списка именно таких летописных сводов,

8. Новгородское летописание XI–XIII вв.

8. Новгородское летописание XI–XIII вв. Новгородская летописная традиция древнерусского времени сохранилась в нескольких списках. Древнейшим их них является Синодальный, получивший название «Новгородской первой летописи старшего извода». Памятник дошел до нас в списках

Как начиналось русское летописание

Как начиналось русское летописание Русское летописание как таковое могло бы начаться почти точно на рубеже тысячелетий благодаря появлению в Киеве княжьей церкви Богородицы, более известной как Десятинная. Эта церковь, освященная в 997 году, то есть через девять лет

1.1.3. Местное летописание XII–XIII веков

1.1.3. Местное летописание XII–XIII веков После выделения из состава Древнерусского государства отдельных земель и княжеств летописные традиции Киевской Руси получали продолжение и развитие на местах. До нас не дошли списки летописей, относящихся к этому времени.

2) Летописание и приказные дьяки

2) Летописание и приказные дьяки Если бы нам не было известно, даже гипотетически, имя автора Пискаревского летописца, то, исходя из анализа текста, мы все равно пришли бы к выводу, что это был, скорее всего, московский приказной человек: в своде много записей, близких