Вселенная в лице сообщницы по Fresh SakhPeople подкинула челлендж, еще один шаг из зоны комфорта: вопросы для осмысления жизни. И подумалось мне: «А почему бы не устроить обмен мнениями?» Не слабо? Начнем с:
Что такое осмысленная жизнь?
Корень здесь «смысл». Имеет смысл жить! И на этом пути — размышлять и обрастать пониманием.
Жизнь — это отсутствие пустоты. Это движение и развитие. Для меня смысл имеет жизнь наполненная, с реализацией собственного потенциала, с дерзкими вызовами и свершениями. С опытом и выводами из него. Жизнь такая, которую могу прожить только я: уникальная и неповторимая. Жизнь, в которой есть место благодарности и приятию, интересу и удивлению, творчеству и познанию. Жизнь в любви и радости. С планами и задумками, мечтами и стремлениями. С размышлениями и анализом. С пониманием направления движения. С выбором главного и важного. С работой над собой. Такая, чтобы мой смысл давал тепло близким и свет желающим увидеть идущим рядом. Жизнь с наслаждением каждым днем: пасмурным и солнечным, удачным и не очень. С ощущениями запахов, вкусов, звуков и прикосновений. Со смакованием воспоминаний. С балансом в разных сферах: дела, финансов, досуга, здоровья, чувств, энергии, духовности, общения, развития.
А как по-вашему?
(Можно совсем коротко — одним словом или предложением. Можно долгим рассуждением. Нельзя: осуждать, хамить, троллить, обижаться.) Поехали?
VII. ОСМЫСЛЕНИЕ ЖИЗНИ
Искание смысла жизни есть, таким образом, собственно «осмысление» жизни, раскрытие и внесение в нее смысла, который вне нашей духовной действенности не только не мог бы быть найден, но в эмпирической жизни и не существовал бы.
Точнее говоря, в вере, как искании и усмотрении смысла жизни, есть две стороны, неразрывно связанные между собою — сторона теоретическая и практическая; искомое «осмысление» жизни есть, с одной стороны, усмотрение, нахождение смысла жизни, с другой стороны, его действенное созидание, волевое усилие, которым оно «восхищается». Теоретическая сторона осмысления жизни заключается в том, что, усмотрев истинное бытие и его глубочайшее, подлинное средоточие, мы тем самым имеем жизнь, как подлинное целое, как осмысленное единство, и потому понимаем осмысленность того, что раньше было бессмысленным, будучи лишь клочком и обрывком. Как, чтобы обозреть местность и понять ее расположение, нужно удалиться от нее, встать вне ее, на высокой горе над нею и только тогда действительно увидишь ее, так, для того, чтобы понять жизнь, нужно как бы выйти за пределы жизни, посмотреть на нее с некоторой высоты, с которой она видна целиком. Тогда мы убеждаемся, что все, что казалось нам бессмысленным, было таковым только потому, что было зависимым и несамостоятельным отрывком. Наша единичная, личная жизнь, которая, при отсутствии в ней подлинного центра, кажется нам игралищем слепых сил судьбы, точкой скрещения бессмысленных случайностей, становится, в меру нашего самопознания, глубоко значительным и связным целым; и все случайные ее события, все удары судьбы приобретают для нас смысл, как-то сами собой укладываются, как необходимые звенья, в то целое, осуществить которое мы призваны. Историческая жизнь народов, которая, как мы видели, являет эмпирическому взору картину бессмысленно-хаотического столкновения стихийных сил, коллективных страстей или коллективного безумия, или свидетельствует лишь о непрерывном крушении всех человеческих надежд, созерцаемая из глубины, становится, подобно нашей индивидуальной жизни, связным и разумным, как бы жизненно-предметно проходимым «курсом» самооткровения Божества. И глубокий немецкий мыслитель Баадер был прав, когда говорил, что, если бы мы обладали духовной глубиной и религиозной проницательностью составителей Священной Истории, вся история человечества, история всех народов и времен была бы для нас непрерывающимся продолжением единой Священной Истории. Только потому, что мы потеряли чутье и вкус к символическому смыслу исторических событий, берем их лишь с их эмпирической стороны и в чувственно-явственной или рассудочно-постижимой их части признаем все целое событий, вместо того чтобы через эту часть прозревать подлинное, метафизическое целое, только поэтому события светской, «научно» познаваемой истории кажутся нам бессмысленным набором слепых случайностей. Прочитайте, после ряда «научных» историй французской революции, после Тэнов и Оларов, «Историю французской революции» Карлейла, который в 19-м веке сохранил хоть слабый остаток религиозного, пророческого восприятия жизни, и вы на живом примере сможете убедиться, как одно и то же событие, смотря по духовной значительности воспринимающего его, то является просто безвкусным и бессмысленным хаосом, то развертывается в мрачную, но глубоко значительную и осмысленную трагедию человечества, обнаруживает разумную связь, за которой мы ощущаем мудрую волю Провидения. И если бы мы сами имели очи, чтобы видеть и уши, чтобы слышать, то и теперь среди нас были бы Иеремии и Исаии, и мы поняли бы, что в таких событиях, как русская революция, крушение былой славы и могущества русского государства и скитание миллионов русских по чужбине, не менее духовной значительности, не менее явственных признаков Божьей мудрости, чем в разрушении храма и вавилонском пленении. Мы поняли бы, что если история человечества есть как-будто история последовательного крушения всех человеческих надежд, то лишь в той мере, в какой сами эти надежды слепы, ложны и содержат нарушение вечных заповедей Божьей премудрости; что в истории вместе с тем утверждается ненарушимая правда Божия и что, взятая вместе с ее первым, абсолютным началом — рождением человека из рук Бога — и с ее необходимым концом — завершением предназначения человека на земле, она становится страдальческим, но разумно-осмысленным путем всечеловеческой жизни.
И наконец, мировая космическая жизнь, которая, если брать ее, как замкнутое в себе целое, есть тоже, несмотря на всю свою грандиозность, не что иное, как бессмысленная игра слепых стихий, — поставленная в связь со своим средоточием, с религиозным смыслом бытия, с судьбой в мире Богочеловечества, постигнутая, как метафизическое целое, от своего абсолютного начала в сотворении мира до своего чаемого конца в преображении мира, также приобретает хотя бы смутно прозреваемый нами смысл. Ибо в космической жизни, постигаемой в ее неразрывной связи с жизнью вечной, со сверхвременным существом Бога, все есть символ- искаженное, затуманенное, как бы в смутном сне видимое отражение и проявление великих законов духовного бытия. Не только господствующее механическое мировоззрение, по собственной слепоте видящее в мире только набор мертвых рычагов, колес и винтов, но и виталистическое воззрение, постигающее космос, как живую стихию, и даже античное пантеистическое постижение мира, как живого существа, не достигает здесь подлинного прозрения. Лишь христианские мистики и теософы, как Яков Беме и Баадер, имели это глубокое чутье, которое открывает глаза на мир и дает прозревать в нем видимое подобие невидимых сил и в его мнимо-слепых законах — воплощение разумных закономерностей духовного бытия. Но тогда, глядя на мир, как на периферию абсолютного центра, открываешь, что он совсем не бессмыслен, а что на каждом шагу он нам обнаруживает следы своего происхождения из абсолютной Премудрости, и каждое явление природы есть символ, за которым или в котором может быть вскрыт глубочайший смысл. Так, всюду ориентировка на первичное средоточие бытия, раскрытие завес, заслоняющих от нас его метафизические глубины, озаряет светом то, что раньше было сплошной тьмой, делает вечно значительным то, что, казалось, лишь проносится мимо нас в вихре хаоса. Всюду степень проникновения в смысл бытия зависит от духовной зоркости самого познающего, от степени утвержденности его самого в вечном Смысле жизни. Как говорил старый Гете:
Isis zeigt sich ohne Schleier
Nur der Mensch — er hat den Star
Рядом с этим теоретическим осмыслением жизни идет другая сторона нашего духовного перевоспитания и углубления, которую можно назвать практическим осмыслением жизни, действенным утверждением в ней смысла и уничтожением ее бессмыслия.
Мы знаем и предвидим, что все развитые выше соображения для современного сознания, всецело ориентированного на мир и действенную работу в нем, покажутся чересчур «отрешенными от жизни», «безжизненными». Судьба мира и все человеческие дела все-таки остаются развенчанными, энтузиазм великих дел погашен, и жизненная мудрость приводит здесь к освобождению человека от исполнения его жизненного долга, к мироотрицающему «квиэ-тизму», так, вероятно, скажут противники намеченного здесь жизнепонимания.
Что попытка осмыслить мир и жизнь осуществима лишь через отрешение от мира в смысле превозмогания его притязания иметь самодовлеющее и абсолютное значение, через утверждение себя в сверхмирной, вечной и истинно всеобъемлющей основе бытия — это есть просто самоочевидная истина, имеющая в области духовного знания значение элементарной аксиомы, без знания которой человек просто безграмотен. И если эта простая и элементарная истина противоречит «современному сознанию» или нашим предубеждениям, основанным на страстях, хотя бы самых благородных, то — тем хуже для них! Но если это жизнепонимание упрекнуть в квиэтизме, в проповеди «неделания» и пассивности, если под «отрешенностью» будут понимать замкнутость человека внутри себя, уход от жизни и отрыв от нее, то это будет чистым недоразумением, основанным на непонимании подлинного существа дела.
Мы видели только что: духовная ориентировка на первооснове бытия и утверждение себя в ней не «обессмысливает» для нас жизни, а, наоборот, впервые открывает нам ту широту кругозора, при которой мы можем ее осмыслить. Самоуглубление здесь, в области знания, есть не замыкание духа, а, напротив, его расширение, освобождение его от всяческой узости, обусловливающей его слепоту. Но то же соотношение господствует и в области практической, в сфере действенной жизни. Мы уже видели, что искание смысла жизни есть, собственно, борьба за него, творческое его утверждение через свободное внутреннее делание.
Здесь нам остается отметить еще одну сторону дела. Мы уже говорили о том, что «Бог есть любовь». Религиозное осмысление жизни, раскрытие своей утвержденности в Боге и связанности с Ним есть по самому своему существу раскрытие человеческой души, преодоление ее безнадежной в себезамкнутости в эмпирической жизни. Истинная жизнь есть жизнь во всеобъемлющем всеединстве, неустанное служение абсолютному целому; мы впервые подлинно обретаем себя и свою жизнь, когда жертвуем собой и своей эмпирической отъединенностью и замкнутостью и укрепляем все свое существо в ином — в Боге, как первоисточнике всяческой жизни. Но тем самым мы глубочайшим, онтологическим образом связываем себя со всем живущим на земле и прежде всего — с нашими ближними и их судьбой. Известный образ Аввы Дорофея говорит, что люди, как точки радиуса в круге: чем ближе к центру круга, тем ближе и друг к другу. Заповедь: «Люби ближнего, как самого себя» не есть дополнительная заповедь, извне, неведомо почему присоединенная к заповеди о безмерной, всеми силами души и всеми помышлениями, любви к Богу. Она вытекает из последней, как ее необходимое и естественное следствие. Дети единого Отца, если они действительно сознают себя таковыми и в Отце видят единственную опору и основу своей жизни, не могут не быть братьями, не любить друг друга. Ветвь лозы, если она сознает, что она живет только соками, пробегающими по всей лозе и идущими от ее общего корня, не может не ощутить исконного единства своей жизни со всеми остальными ветвями. Любовь есть основа всей человеческой жизни, само ее существо; и если человек в миру представляется себе оторванным и замкнутым в себе куском бытия, который должен утверждать себя за ever чужих жизней, то человек, нашедший свое подлинное существо в мирообъемлющем единстве, сознает, что вне любви нет жизни и что он сам тем более утверждает себя в своем подлинном существе, чем более он превозмогает свою призрачную замкнутость и укрепляется в ином. Человеческая личность как бы снаружи замкнута и отделена от других существ; изнутри же, в своих глубинах, она сообщается со всеми ними, слита с ними в первичном единстве. Поэтому, чем глубже человек уходит во внутрь, тем более он расширяется и обретает естественную и необходимую связь со всеми остальными людьми, со всей мировой жизнью в целом. Поэтому, также обычное противопоставление самоуглубления общению поверхностно и основано на совершенном непонимании структуры духовного мира, подлинной, невидимой чувственному взору структуры бытия. Обыкновенно воображают, что люди тогда «общаются» между собой, когда они вечно бегают, со многими встречаются, читают газеты и пишут в них, ходят на митинги и выступают на них, и что, когда человек погружается «в самого себя», он уходит от людей и теряет связь с ними. Это есть нелепая иллюзия. Никогда человек не бывает столь замкнутым, одиноким, покинутым людьми и сам забывшим их, как когда он весь разменивается на внешнее общение, на деловые сношения, на жизнь на виду, «в обществе»; и никто не достигает такого любовного внимания, такого чуткого понимания чужой жизни, такой широты мирообъемлющей любви, как отшельник, молитвенно проникший, через последнее самоуглубление, к первоисточнику мирообъемлющей вселенской жизни и всечеловеческой Любви и живущий в нем, как в единственной стихии своего собственного существа. Нерелигиозный человек может хоть до некоторой степени приблизиться к пониманию этого соотношения, если приглядится к постоянному соотношению между глубиной и широтой во всей сфере духовной культуры вообще: гений -личность, углубленная в себя и идущая своим путем, предуказанным собственными духовными глубинами — оказывается нужным и полезным всем, понятным еще позднейшим поколениям и отдаленным народам, потому что из своих глубин он извлекает общее для всех; а человек, живущий в суете непрерывного внешнего общения с множеством людей, готовый во всем им подражать, быть, «как все», и жить вместе со всеми, знающий только наружную поверхность человеческой жизни, оказывается никчемным существом, никому не нужным и вечно одиноким…
Из этого основного соотношения духовного бытия, по которому наибольшая общность и солидарность находится в глубине, вытекает, что и подлинное, творческое и плодотворное дело совершается тоже только в глубине и что именно это глубокое, внутреннее делание есть общая работа, совершаемая каждым не для себя одного, а для всех. Мы видели, в чем заключается это настоящее, основное дело человека. Оно состоит в действенном утверждении себя в Первоисточнике жизни, в творческом усилии влить себя в Него и Его в себя, укрепиться в нем и тем действенно осуществить смысл жизни, приблизить его к жизни и им разогнать тьму бессмыслия. Оно состоит в молитвенном подвиге обращенности нашей души к Богу, в аскетическом подвиге борьбы с мутью и слепотой наших чувственных страстей, нашей гордыни, нашего эгоизма, в уничтожении своего, эмпирического существа для воскресения в Боге. Обычно люди думают, что человек, творящий или пытающийся творить это дело, либо вообще «ничего не делает», либо, во всяком случае, эгоистически занят только своей собственной судьбой, своим личным спасением и равнодушен к людям и их нуждам. И ему противопоставляют «общественного деятеля», занятого устройством судьбы множества людей или воина, самоотверженно гибнущего за благо родины, как людей, которые действуют, и притом действуют для общей пользы, для блага других. Но все это рассуждение в корне ложно, обусловлено совершенной слепотой, прикованностью сознания к обманчивой, поверхностной видимости вещей.
Прежде всего, что есть подлинное, производительное дело? В области материальной жизни наука о богатстве, политическая экономия, вводит различие между «производительным» и «непроизводительным» трудом. Правда, там это различие весьма относительное, ибо не только те, кто непосредственно «производит» блага, но и те, кто занят их перевозкой, продажей или защитой государственного порядка, словом, все, кто трудится и участвует в общем устроении жизни, одинаково нужны и творят одинаково необходимое дело; и все-таки это различие сохраняет какой-то серьезный смысл, и всем ясно, что если все начнут «организовывать» хозяйство, распределять блага и никто не будет их производить (как это было, напр., одно время, а отчасти и доселе так остается в Советской России), то все будут умирать с голоду. Но в области духовной жизни как будто совершенно утрачено представление о производительном и непроизводительном труде; а здесь оно имеет существенное, решающее значение. Для того, чтобы пропагандировать идеи, для того, чтобы устраивать жизнь в согласии с ними, надо их иметь; для того, чтобы творить добро людям или ради него бороться со злом, надо ведь иметь само добро. Здесь совершенно ясно, что без производительного труда и накопления невозможна жизнь, невозможно никакое проникновение благ в жизнь и использование их. Кто же здесь производит и накопляет? Наши понятия о добре так смутны, что мы думаем, что добро есть «отношение между людьми», естественное качество нашего поведения, и не понимаем, что добро субстанциально, что оно есть реальность, которую мы прежде всего должны добывать, которым мы должны сами обладать, прежде чем начать благодетельствовать им других людей. Но добывает и накопляет добро только подвижник — и каждый из нас лишь в той мере, в какой он есть подвижник и посвящает свои силы внутреннему подвигу. Поэтому молитвенный и аскетический подвиг есть не «бесплодное занятие», ненужное для жизни и основанное на забвении жизни — оно есть в духовной сфере единственное производительное дело, единственное подлинное созидание или добывание того питания, без которого все мы обречены на голодную смерть. Здесь — не праздная созерцательность, здесь — тяжкий, «в поте лица», но и плодотворный труд, здесь совершается накопление богатства; и это есть поэтому основное, существенное дело каждого человека — то первое производительное дело, без которого останавливаются и становятся бессмысленными все остальные человеческие дела. Чтобы мельницы имели работу, чтобы булочники могли печь и продавать хлеб, нужно, чтобы сеялось зерно, чтобы оно всходило, чтобы колосилась рожь и наливалось в ней зерно; иначе мельницы остановятся или будут вертеться пустыми, и нам придется питаться мякиной и лебедой. Но мы без конца строим новые мельницы, которые с шумом машут по ветру крыльями, мы хлопочем об открытии булочных, устраиваем в них порядок получения хлеба, озабочены тем, чтобы никто при этом не обидел другого и забываем лишь о мелочи — о том, чтобы сеять зерно, чтобы поливать ниву и взращивать хлеб! Так социализм заботится о всечеловеческом благополучии, воюя с врагами народа, митингуя, издавая декреты и организуя порядок жизни и при этом не только не заботясь о произрастании хлеба, но тщательно истребляя его и засоряя нивы плевелами; ведь этот хлеб насущный для него есть только усыпляющий «опий», ведь взращивание добра есть пустое дело, которым от безделья занимаются монахи и прочие дармоеды! Так в американском темпе жизни миллионы людей в Америке и Европе суетятся, делают дела, стараются обогатиться, и в итоге все сообща неутомимым трудом создают пустыню, в которой изнемогают от зноя и погибают от духовной жажды. Так, в политической лихорадке митинговые ораторы и газетчики так упорно и неистово проповедуют справедливость и правду, что души и проповедников, и слушателей опустошаются до конца, и никто уже не знает, для чего он живет, где правда и добро его жизни. Все мы, нынешные люди, живем более или менее в таком сумасшедшем обществе, которое существует только, как Россия в годы революции, разбазариванием благ, которые когда-то, в тихих, невидимых мастерских неприметно создали наши предшественники. А между тем, каждый из нас, какое бььиное дело он ни делал, должен был бы часть своего времени затрачивать на основное дело — на накопление внутри себя сил добра, без которых все остальные дела становятся бессмысленными или вредными. Наши политики любят из всего дела св. Сергия Радонежского с одобрением отмечать, что он благословил рать Дмитрия Донского и дал ей двух монахов из своей обители; они забывают, что этому предшествовали десятилетия упорного молитвенного и аскетического труда, что этим трудом были добыты духовные богатства, которыми питались в течение веков и доселе питаются русские люди, и что без него, как указывает проницательный русский историк Ключевский, русские люди никогда не имели бы сил подняться на борьбу с татарами. Мы рвемся воевать со злом, организовывать нашу жизнь, делать настоящее, «практическое» дело; и мы забываем, что для этого нужны прежде всего силы добра, которые нужно уметь взрастить и накопить в себе. Религиозное, внутреннее делание, молитва, аскетическая борьба с самим собой есть такой неприметный основной труд человеческой жизни, закладывающий самый ее фундамент. Это есть основное, первичное, единственное подлинное производительное человеческое дело. Как мы видели, все человеческие стремления, в конечном счете, в последнем своем существе, суть стремления к жизни, к полноте удовлетворенности, к обретению света и прочности бытия. Но именно поэтому, все внешние человеческие дела, все способы внешнего устроения и упорядочения жизни опираются на внутреннее дело — на осмысление жизни через духовное делание, через взращивание в себе сил добра и правды, через действенное вживание человека в Первоисточник жизни-Бога.
И далее: хотя каждый человек, чтобы жить как в физическом, так и в духовном смысле, должен сам дышать и питаться и не может жить только за счет чужого труда, но из этого не следует, как обычно думают, что невидимое, молчаливое делание есть работа для себя одного, что в нем все люди разобщены друг от друга и заняты каждый только своим эгоистическим делом. Напротив, мы уже видели, что люди разобщены между собой на поверхности и связаны в своей глубине и что поэтому всякое углубление есть тем самым расширение, преодоление перегородок, отделяющих людей друг от друга. Наше отравленное материализмом время совершенно утратило понятие о вселенской, космической или, так сказать, магической силе молитв и духовного подвига. Нам нужны смутные и рискованные чудеса оккультных явлений и спиритических сеансов, чтобы поверить, как в «редкое исключение», что дух действует на расстоянии, что сердца человеческие связаны между собою еще иным способом, чем через действие звуков глотки одного человека на барабанную перепонку другого. В действительности — опыт молитв и духовного подвига не только тысячекратно подтверждает это на частных примерах, но и раскрывает сразу, как общее соотношение — духовная сила всегда сверхъиндивидуальна, и ею всегда устанавливается невидимая связь между людьми. Одинокий отшельник в своей келье, в затворе, не видимый и неслышимый никем, творит дело, сразу действующее на жизнь в целом и затрагивающее всех людей; он делает дело не только более производительное, но и более общее, более захватывающее людей и влияющее на них, чем самый умелый митинговый оратор или газетный писатель. Конечно, каждый из нас, слабых и неумелых рядовых работников в области духовного бытия, не может рассчитывать на такое действие своего внутреннего делания; но, если мы свободны от самомнения, можем ли мы рассчитывать на большие результаты и в области внешнего нашего вмешательства в жизни? Принципиальное же соотношение остается здесь тем же самым; невозможное для людей возможно для Бога, и никто наперед не знает, в какой мере он способен помочь и другим людям своей молитвой, своим исканием правды, своей внутренней борьбой с самим собой. Во всяком случае, это основное человеческое дело действенного осмысления жизни, взращивания в себе сил добра и правды есть не только одиночное дело каждого в отдельности; по самому своему существу, по природе той области бытия, в которой оно совершается, оно есть общее, соборное дело, в котором все люди связаны между собой в Боге, и все — за каждого, и каждый — за всех.
Таково то великое, единственное дело, с помощью которого мы действенно осуществляем смысл жизни и в силу которого в мире действительно совершается нечто существенное именно возрождение самой внутренней его ткани, рассеяние сил зла и наполнение мира силами добра. Это дело — подлинно метафизическое дело — возможно вообще только потому, что оно совсем не есть простое человеческое дело. Человеку здесь принадлежит только работа по уготовлению почвы, произрастание же совершается самим Богом. Это есть метафизический, Богочеловеческий процесс, в котором только соучаствует человек, и именно потому в нем может осуществиться утверждение человеческой жизни на ее подлинном смысле.
Отсюда становится понятной нелепость иллюзии, в которой мы пребываем, когда мним, что в нашей внешней деятельности, в работе, протекающей во времени и соучаствующей во временном изменении мира, мы можем осуществить нечто абсолютное, достигнуть осуществления смысла жизни. Смысл жизни — в ее утвержденности в вечном, он осуществляется, когда в нас и вокруг нас проступает вечное начало, он требует погружения жизни в это вечное начало. Лишь поскольку наша жизнь и наш труд соприкасаются с вечным, живут в нем, проникаются им, мы можем рассчитывать вообще на достижение смысла жизни. Во времени же все раздроблено и текуче; все, что рождается во времени, по слову поэта, заслуживает и погибнуть во времени. Поскольку мы живем только во времени, мы живем и только для времени, мы им поглощены, и оно безвозратно уносит нас вместе со всем нашим делом. Мы живем в части, разъединенной с целым, в отрывке, который не может не быть бессмысленным. Пусть мы, как соучастники мира, обречены на эту жизнь во времени, пусть даже — как это ниже уяснится — мы даже обязаны в ней соучаствовать, но в этой нашей работе мы достигаем и при наибольшей удаче только относительных ценностей и ею никак не можем «осмыслить» нашу жизнь. Все величайшие политические, социальные и даже культурные перемены, в качестве только событий исторической жизни, в составе одного лишь временного мира, не совершают той метафизической, подземной работы, которая нам нужна; не приближают нас к смыслу жизни — все равно, как все наши дела, даже важнейшие и нужнейшие, совершаемые нами внутри вагона поезда, в котором мы едем, ни на шаг не подвигают нас к цели, к которой мы движемся. Чтобы существенно изменить нашу жизнь и исправить ее, мы должны усовершенствовать ее сразу, как целое; а во времени она дана лишь по частям, и, живя во времени, мы живем лишь в малом, преходящем ее отрывке. Работа же над жизнью, как целым, есть работа именно духовная, деятельность соприкосновения с вечным, как сразу целиком данным. Только эта подземная, невидимая миру работа приводит нас в соприкосновение с теми недрами, в которых покоится чистое золото, подлинно нужное для жизни. Единственное дело, осмысляющее жизнь и потому имеющее для человека абсолютный смысл, есть, следовательно, не что иное, как действенное соучастие в Богочеловечес-кой жизни. И мы понимаем слова Спасителя, на вопрос: «Что нам делать?», отвечавшего: «Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ев. Иоанна 6.29).
ФИЛОСОФИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ПЕДАГОГИКА 2009. Вып. 2
УДК 159.9 (045)
Р.К. Махмутова
ВЗАИМОСВЯЗЬ ОСМЫСЛЕННОСТИ ЖИЗНИ И ЛИЧНОСТНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ СТУДЕНТОВ
Рассматриваются подходы психологов разных школ к изучению смысла жизни, функции смысла жизни. Обсуждаются проблема утраты людьми смысла, последствия экзистенциальной фрустрации. Представлены результаты проведенного автором эмпирического исследования личностных особенностей студентов с различным уровнем осмысленности жизни.
Ключевые слова: смысл, смысловая сфера личности, экзистенциальная фрустрация и экзистенциальный вакуум, осмысленность жизни, личностные особенности.
Для современной психологии характерен рост интереса к смысловой сфере личности, к понятию «смысл жизни». Растет и частота использования этого понятия в самых разных контекстах и в рамках различных теоретических и методологических подходов.
В отечественную психологию, как утверждает Д. А Леонтьев, понятие личностного смысла было введено А.Н. Леонтьевым еще в 40-е годы ХХ века. Сегодня данный термин продуктивно используется в качестве одного из основных объяснительных понятий, причем не только в психологии, но и в смежных научных дисциплинах.
Смысл жизни является одной из традиционных проблем философии, теологии, художественной литературы, в которых он анализируется преимущественно с содержательной стороны: в чём состоит смысл жизни, какой смысл жизни можно считать истинным, добрым, достойным. В современной социологии П.А. Сорокиным, Т.Г. Стефаненко, Е.П. Авдуевской, С.А. Баклушинским, В.С. Собкиным и др. рассматриваются эмпирические вариации вербально формулируемых смыслов жизни у разных индивидов, в разных культурах и социальных группах, их связь с макросоциальными переменными.
Интерес к изучению понятия «смысл жизни» свойственен психологам разных школ и направлений (Б.В. Зейгарник, В.В. Столин, А.У. Хараш, А.Г. Асмолов, Е.Е. Насиновская, В.А. Петровский и др.). По мнению А.Г. Ас-молова, понятие смысла может претендовать на роль центрального понятия в новой, неклассической или постмодернистской психологии, психологии «изменяющейся личности в изменяющемся мире» .
Активную разработку единой общепсихологической концепции смысла, его природы, форм существования и механизмов функционирования в структуре деятельности, сознания, личности и межличностной коммуникации ведет Д.А. Леонтьев. Им проанализированы условия и механизмы актуалгенетиче-ского развития и критических перестроек сложившихся смысловых структур и динамических смысловых систем; проведен анализ развития смысловой сферы личности в онтогенезе; выделены механизмы аномального развития смысло-
вой сферы; разрабатываются методы исследования и воздействия на смысловую сферу.
В понимании Д.А. Леонтьева, смысловая сфера личности является ее главной конституирующей подструктурой. Смысловая сфера личности, по определению Леонтьева, «…это особым образом организованная совокупность смысловых образований (структур) и связей между ними, обеспечивающая смысловую регуляцию целостной жизнедеятельности субъекта во всех ее аспектах» .
В сферу интересов психологии личности входит вопрос о том, какое влияние оказывает смысл жизни или переживание его отсутствия на жизнь человека, а также проблема психологических причин утраты и путей обретения смысла жизни. По мнению Д. А. Леонтьева, «смысл жизни ответственен за общую направленность жизни субъекта как целого» .
Функцию смысла жизни как психологического механизма, существенно обуславливающего поведение человека и становление его личности, рассматривает в своих трудах и В.Э. Чудновский .
Тема смысла жизни занимает центральное место в теории личности В. Франкла. В качестве ведущей движущей силы поведения он постулирует стремление человека найти и исполнить смысл своей жизни.
Отсутствие смысла означает экзистенциальную фрустрацию, которая порождает у человека состояние, названное Франклом экзистенциональным вакуумом. Именно экзистенциальный вакуум, по убеждению В. Франкла, является причиной таких социальных патологий, как алкоголизм, наркомания, самоубийство, преступность .
Ощущение отсутствия смысла детерминирует появление специфических невротических заболеваний, которые В. Франкл обозначил как «нооген-ные неврозы». Ноогенные неврозы, разъясняет В. Франкл, проистекают не из комплексов и конфликтов в традиционном смысле слова, а из угрызений совести, из ценностных конфликтов и не в последнюю очередь — из экзистенциальной фрустрации, проявлением и воплощением которой может в том или ином случае выступать невротическая симптоматика.
По словам Д.А. Леонтьева, проблема утраты людьми смысла жизни является актуальной для современного российского общества.
Одним из ответственных периодов формирования личности, который включает осознание смысла жизни и ее целей, является юношеский возраст. Проблема смысла жизни значима для юношеского возраста, так как сама реальная действительность ставит человека перед необходимостью выбора дальнейшего жизненного пути. Связанные со смыслом жизни новообразования юношеского возраста — жизненное, личностное и профессиональное самоопределения — определяют дальнейший путь развития и существования юноши.
Становление смысла жизни обусловлено, по мнению В.Э. Чудновско-го, в значительной мере развитием процессов личностного самоанализа . Обращенные к себе вопросы: «Кто Я?”, «Какой Я?” ставит, не всегда сознавая это, уже подросток. Более общие, мировоззренческие вопросы: «Каков мой жизненный идеал?”, «Кем Я хочу стать?” — ставит юноша, у которого само-
анализ становится элементом социально-нравственного самоопределения. Задаваясь вопросом о смысле жизни, юноша думает одновременно и о направлении общественного развития вообще, и о конкретной цели собственной жизни. Юноша ищет ответы на вопросы. Эти искания содержат в себе высокий позитивный потенциал: в поиске смысла жизни вырабатывается мировоззрение, расширяется система ценностей, формируется тот нравственный стержень, который помогает справиться с житейскими неурядицами, юноша начинает лучше понимать окружающий мир и самого себя, становится в действительности самим собой.
Таким образом, стремление к смыслу выступает важнейшей потребностью юношеского возраста. Ключевым показателем наличия смысла является осмысленность жизни. Осмысленность жизни определяется как наличие цели в жизни, как переживание онтологической значимости жизни. Осмысленность жизни является необходимым и достаточным условием развития личности.
Изучение взаимосвязи осмысленности жизни и личностных особенностей стало предметом проведенного эмпирического исследования.
В исследовании были использованы следующие методы: организационный — сравнительный; эмпирические методы — наблюдение, психодиагностический метод; методы математической и статистической обработки данных; интерпретационный метод.
Кроме того, были использованы следующие психодиагностические методики: тест смысложизненных ориентаций (СЖО) Д.А. Леонтьева; личностный опросник БРГ
В исследовании приняли участие 102 студента младших курсов дневной формы обучения ИГМА, из них 27 юношей, 75 девушек.
Обработка результатов методики СЖО позволила выделить в выборке опрошенных: юношей с завышенным уровнем осмысленности жизни — 67%, с заниженным уровнем — 33%; девушек с завышенным уровнем осмысленности жизни — 81%, с заниженным уровнем — 19%. Общий показатель осмысленности жизни (ОЖ) у юношей выше, чем у девушек (М=108,8 и 107,1 соответственно). Подобные результаты были получены и в исследовании, проведенном Д. А. Леонтьевым .
Эмоциональность, как в научном дискурсе, так и в обыденной жизни, рассматривают как один из существеннейших моментов женственности, как правило, противопоставляя ее мужской рациональности, осмысленности. Такое противопоставление можно встретить и в работах великих философов прошлого, и в современных психологических исследованиях. Так, Г. Хофстед на основании проведенных кросс-культурных исследований показал, что по сравнению с людьми из феминных культур люди маскулинных культур имеют более высокую мотивацию достижения, смысл жизни видят в работе, способны много и напряженно работать .
Для оценки различий средних величин показателей личностных особенностей в группах юношей и девушек с завышенным и заниженным уровнем осмысленности жизни (ОЖ) был использован 1 — критерий Стьюдента.
При сравнении показателей групп обследованных юношей получились следующие результаты:
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
• показатель застенчивости у юношей с завышенным уровнем ОЖ значимо ниже, чем у юношей с заниженным уровнем ОЖ (1=2,305);
• выраженность маскулинизма выше в группе юношей с завышенным ОЖ по сравнению с юношами с заниженным ОЖ (1=-2,349).
Сравнение показателей групп обследованных девушек выявило следующие результаты:
• значения депрессивности в группе девушек с заниженным уровнем ОЖ выше показателей в группе девушек с завышенным уровнем ОЖ (1=2,247);
• показатель раздражительности ниже в группе девушек с завышенным уровнем ОЖ (1=2,02);
• уравновешенность выше в группе девушек с завышенным уровнем ОЖ (1=-3,766);
• застенчивость выше у девушек с заниженным уровнем ОЖ (1=2,018);
• эмоциональная лабильность выше у опрошенных девушек с заниженным уровнем ОЖ (1=1,958).
Иные изученные посредством БР1 личностные свойства по уровню выраженности в группах юношей и девушек с различной осмысленностью жизни значимо не различались.
Для продолжения изучения взаимосвязи между осмысленностью жизни и личностными особенностями испытуемых были использованы параметрические критерии обработки данных с использованием коэффициента линейной корреляции Пирсона. Были получены значимые связи:
• обратная корреляционная связь между осмысленностью жизни и невротичностью ( г =-0,277);
• обратная корреляционная связь между осмысленностью жизни и де-прессивностью (г =-0,467);
• обратная корреляционная связь между осмысленностью жизни и раздражительностью (г =-0,371);
• прямая корреляционная связь между осмысленностью жизни и общительностью (г =0,291);
• прямая корреляционная связь между осмысленностью жизни и уравновешенностью (г =0,432);
• обратная корреляционная связь между осмысленностью жизни и застенчивостью (г=-0,435);
• обратная корреляционная связь между осмысленностью жизни и эмоциональной лабильностью (г =-0,496);
• прямая корреляционная связь между осмысленностью жизни и маскулинизмом (г =0,375).
Применение коэффициента линейной корреляции Пирсона к данным, полученным на выборках девушек и юношей, позволило выделить гендерную специфику связи осмысленности жизни и личностных особенностей. Так, в
ФИЛОСОФИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ПЕДАГОГИКА 2009. Вып. 2
группе девушек были выявлены те же корреляционные связи, что и во всей выборке, а в группе юношей не обнаружено корреляционных связей между осмысленностью жизни и невротичностью, осмысленностью жизни и раздражительностью, осмысленностью жизни и уравновешенностью. Это позволяет предположить наличие у юношей иных, менее эмоциональных стратегий осознания смысла жизни.
Итак, можно заключить, что неспособность юношей и девушек найти смысл в общей направленности жизни связана с такими их личностными особенностями, как депрессивность, раздражительность, застенчивость, эмоциональная лабильность, феминность. Причем в данных связях необходимо рассматривать личностные свойства следствиями переживаний отсутствия смысла.
Кроме того, проведенное эмпирическое исследование позволяет заключить, что с повышением уровня осмысленности жизни повышается общительность, уравновешенность. В данном случае возможно рассмотрение указанных свойств способствующими построению смысла жизни. Да, смысл жизни индивидуален, уникален, но «истинность» его определяется тем, что его разделяют и другие люди. Смысл человеческой жизни, с этой точки зрения, всегда связан с реализацией себя в обществе (трансцендированием себя). Общительность и уравновешенность в связи с этим позволяют служить общему делу, ставить цели, соответствующие духовным и культурным ценностям общества, то есть социальная активность человека, умение его владеть собой способны обеспечить нормальную и продуктивную жизнь человека -жизнь, в которой личностные смыслы совпадают с коллективными.
Представленные результаты исследования поставили новые вопросы: какова роль других в самоопределении и самореализации студентов, возможно ли разработать систему воспитательного воздействия, ориентированную на обеспечение максимально достижимого личностного здоровья через формирование механизмов порождения и производства смыслов жизни.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Асмолов А.Г. Психология личности (принципы общепсихологического анализа). М.: Смысл, 2001. 416 с.
2. Леонтьев Д. А. Психология смысла. Природа, строение и динамика смысловой реальности. М.: Смысл, 2007. 511 с.
3. Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). М.: Смысл, 2000. 19 с.
4. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. 368с.
5. Чудновский В.Э. Становление личности и проблема смысла жизни. Избранные психологические труды. М.: Изд-во МПСИ, 2006, 768 с.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
6. Hofstede G. Culture’s consequences: Intern Differences in work-related values. California, 2001. P. 502.
Поступила в редакцию 02.02.09
R.K. Makhmutova, candidate of psychology, associate professor
The interrelation between the understanding of the purport of life and the personality peculiarities of students
Махмутова Роза Кашифовна, кандидат психологических наук, доцент ГОУВПО «Удмуртский государственный университет»
426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 6)
УДК 811.161.1 ББК 81.411.2
DOI: 10.21209/2307-1834-2016-11-3-199-204
Мария Николаевна Ахметова,
Язык как глубокий, осмысленный диалог человека с миром: технологические поиски решения проблемы
Статья раскрывает вопросы понимания русского языка как осмысленного диалога человека с миром, как «фабрику», где производится наша реальность. Рассматривается проблема нового миропонимания. В центре внимания — духовность, самосозидающая активность воспитанника. Определённой находкой является «психологический феномен» потока. Представляется особое состояние воспитанников, их вовлечённость в деятельность. Ребёнок погружается в решение поставленной задачи. Получает от работы удовольствие. Не замечает хода времени. Свою компетентность воспитанники воспринимают как самооценку. Рождаются аффекты удовольствия, радости, воодушевления, счастья. Условиями глубокого, осмысленного диалога с миром является абсолютная свобода исследования, личные изыскания школьников. Психологический феномен «поток» — это состояние личной вовлечённости обучающихся в деятельность. Технологическими решениями являются необычные задания, требующие концентрации знаний, ассоциаций, чувств, метаобразов, выражения своей позиции, своего взгляда на события. Правила грамматики становятся условиями разговора о жизни, рождают творческие ответы.
Ключевые слова: «психологический феномен» — «поток»; компетентность как самооценка; личная вовлечённость
Mariya N. Akhmetova,
Language as a Deep, Intelligent Dialogue of the Person with the World: Technological Searches of a Problem Solution
Keywords: «psychological phenomenon» — «stream», competence as the self-assessment, personal involvement
В. А. Сухомлинский пишет: «Богатство родного языка, его сокровища — это краеугольные камни здания, имя которому -духовная культура человека. Я глубоко люблю и уважаю русский язык, пишу на нём и знаю наизусть «Евгения Онегина» и «Кому на Руси жить хорошо». Но счастье этого
великого духовного общения для меня было бы недоступным, если б с молоком матери, с её колыбельными песнями, со словом родного языка не вошла бы в моё сердце ни с чем не сравнимая любовь к Отчизне, к её степям и горам, лесам и рекам, к морям её» .
© М. Н. Ахметова, 2016
В мир человек входит «деянием», лич-ностно опосредованной системой поступков. Именно «язык есть важнейший ориентир человека при его деятельности в мире», — замечает А. А. Леонтьев. Человек ведёт осмысленный диалог с миром . Справедливо высказывание: русский язык — «это фабрика», где производится наша реальность. Между тем, современные дети часами сидят не с книгами, а с портативным устройством, где небольшой экран позволяет и играть, и смотреть мультфильмы. Так закладываются основы клипового сознания .
Вторая черта, как замечает Е. А. Ямбург, -дети практически не знают стихов. А родители полны решимости «погрузить» своё чадо в реалии современной жизни, наделить его …»ключевыми компетенциями, которые обеспечат в дальнейшем жизненный успех». . Между тем, новое миропонимание в центр внимания ставит духовность, самосозидающую активность воспитанника, где главным является инициирование собственных линий в развитии ребёнка, вытекающих из его природы . Это новое миропонимание, где в центре внимания — духовность. Сегодня востребована креативная педагогика.
По синергетике растущий человек обладает спонтанной активностью, креативностью. Это самоорганизующая, самосозидающая активность. Между тем, фиксируется особенность восприятия художественного текста многими современными школьниками: они, как замечает Е. А. Ямбург, просто «считывают информацию. Почувствовав его красоту, проникнуться переживаниями героев произведения — уже проблема. Всё в основе, всё то же эмоциональное недоразвитие» . Между тем, педагогику можно высекать из любой ситуации, как справедливо замечает Е. А. Ямбург. Но и тогда, когда эмоции накаляются до предела, учитель управляет любой обстановкой, включая конфликтную, постоянно помня, что имеет дело с незавершённой личностью ребёнка или подростка, — читаем мы в книге Е. А. Ямбурга: там, из кирпичиков культуры складывается ощущение подлинной красоты. Язык, как замечено нами в названии статьи, — глубокий, осмысленный диалог человека с миром. Это хорошо понимали педагоги-новаторы. Так, по стенам школы М. Щетинина, расписанным ребятами, струятся славянской вязью необычные девизы: «Я поднимаю голову», «Я распрямляю плечи», «Я гордо смотрю в горизонт», «За моими плечами слава отцов. И я дочь Великого народа». Подростковость — особое состояние,
особое отношение к миру и к себе в Мире. Подросток хочет быть услышанным. Есть ли технологические находки решения поставленной проблемы понимания языка как глубокого, осмысленного диалога человека с миром? Интерес в этом отношении может быть представлен поисками ряда учёных-исследователей. Там определённой находкой является «психологический феномен — «поток» (исследователь Михай Чиксентмихайи) .
Автор книги «Культурные основы обучения. Восток и Запад» (2015) Цзынь Ли пишет: «В каждой культуре свои базовые образовательные процессы. Отдельные элементы из других культур «встраиваются в базовые образовательные процессы»» .
Учёный характеризует психологический феномен «поток». Это особое состояние, возможное для воспитанника: состояние личной вовлечённости в деятельность (работу, учение, публичное восприятие или игру). Важную роль при этом играют полученные навыки, особенности задачи, которую решает обучающийся. Наилучшая ситуация: навыки человека соответствуют тому, что требует задача. Человек погружен в решение, получает от работы удовольствие. Не замечает хода времени. Это состояние и является потоком . Автор идеи пишет: испытывают-ся чувства независимости, решение задачи приносит удовольствие, сильные позитивные чувства, желание искать, думать.
Рождается чувство гордости, поскольку успех — следствие усердной работы, а не помощи других людей. У человека есть потребность воспринимать свою компетентность как самооценку, то есть как меру собственной ценности. Нужна стратегия защиты самооценки. Обучаемые относят успех на свой счёт. Защищают чувство своей ценности, самооценки. Неудачи же относят к внешним причинам. Исследования показали, что участники опыта связывают с компетентностью такие аффекты, как удовольствие, радость, воодушевление, счастье.
Обучающиеся пользуются исключительно абсолютной свободой исследования при возможном сопровождении учителя. При этом никакого давления со стороны взрослых нет. Поощряются личные изыскания. Практика показывает: мир можно познать и с помощью простого рационального анализа. Итак, психологический феномен «поток» — это состояние личной вовлечённости в деятельность. Это условия решения поставленных познавательных задач, предполагающие свободу действий и выбора обучающимися по-
зиций активного самостоятельного участника поисково-исследовательской деятельности. Правы психологи, считающие, что если человеком движет любопытство, он стремится вперёд, действует творчески.
В обучении русскому языку в опыте наших учителей широко используются необычные задания, требующие концентрации знаний, ассоциаций, чувств, выражения своей позиции, взгляда на событие или предмет. Это совокупность технологических решений соотносится с психологическим феноменом, описанным Цзынь Ли, — «потоком». Так, на уроках русского языка школьникам предлагается необычное задание: в пятистрочной строфе нерифмованного стихотворения представить синквейн (фр.). Это метод развития образной речи: создание синквейна представляет собой концентрацию знаний, ассоциаций, чувств, сужение оценки явлений и событий, выражение своей позиции, взгляда на событие, предмет.
Правила составления синквейна:
— определяется одно слово (часто — существительное). Оно отражает главную идею;
— затем следуют два слова — прилагательные, описывающие основную мысль;
— три слова — глаголы, раскрывающие действия в рамках темы;
— заключительное слово или несколько слов подчёркивают сущность темы.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Например:
— Багульник.
— Малиновый, нежный.
— Цветет, зовет, ласкает.
— Я люблю вестника весны.
— Лето, цветенье. Любовь.
Основой задания, требующего творческого взгляда на явления, может быть обращение школьников к художественному тексту метапоэтического характера. В произведении М. Пришвина «Глаза земли» читаем:
«Птицы уже начали славить зарю, а человеку внизу зари не было видно. Но пришло время, над всем лесом встала заря, и охотник увидал: высоко на сучке птичка свой клювик откроет, то закроет.
Это зарянка поёт, зарянка славит зарю, но песни её человеку не слышно. Охотник всё так понимает, по-своему, что зарянка славит зарю, а отчего ему её песню не слышно — это оттого, что зарянка поёт, чтобы славить зарю, а не чтобы самой славиться перед людьми.
И вот мы считаем, что как только человек подумал об этом, чтобы ему тоже так хорошо было, чтобы ему славить зарю, а не чтобы зарёй самому славиться, так и начинается весна самого человека.
Все наши настоящие любители-охотники, от самого маленького и простого человека до самого большого, только тем и дышат, чтобы прославить весну, а не самому весною прославляться.
И сколько таких хороших людей есть на свете и никто из них сам не знает о себе, и так все привыкнут к нему, что никто не догадывается о нём, что он хорош, что он для того только и существует на свете, чтобы славить зарю и начинать собой такую хорошую весну человека».
Проблема психологического феномена «поток» многообразна, потому что и учитель, и его ученик — люди «немного наивные», — пишет Ю. В. Завельский : «Эта наивность от душевной чистоты, от лирического отношения к жизни, от веры в идеал. Всё это незаметно невольно передаётся детям. <…> Как говорил Ницше, для деятельности нужны эмоции. И как раз в педагогической деятельности они особенно важны. <…> У Тургенева: «Когда переведутся такие люди, как Дон-Кихоты, пускай закроется навсегда Книга Истории. В ней нечего будет читать».
Она никогда не закроется, пока живут на свете настоящие учителя» .
Язык — действительно глубокий, осмысленный диалог человека с миром. Психологический феномен «поток» — это общий подход к работе на уроках русского языка, где правила грамматики — это лишь условия разговора о жизни языка, о культуре речи, а не только о правилах написания слов. Язык — наша великая ценность. «Оказывается, они нужны, эти знания, потому, что именно они формируют внутренний мир человека, помогают ему понять самого себя и людей, которые его окружают, и таким образом дают возможность понять смысл той жизни, в которой мы живём, делают мир более постижимым, оформленным. Поэтому главными знаниями для нас становятся эти, казалось бы, «бесполезные» знания, не имеющие утилитарной ценности.
Как отлично сказано У. Шекспиром в «Короле Лире»: «Сведи к необходимости всю жизнь, и человек сравняется с животным» .
Ницше считал: для деятельности нужны эмоции. Урок есть культурологический феномен, порождённый, по словам Н. Е. Щуркова, стремлением гуманизировать действительность, признать ребёнка как наивысшую ценность, представить ему максимум свободы для индивидуального развития, утвердить в повседневной реальности ценности достойной жизни. Это фрагмент жизни, открытие истины, поиск истины и её осмысление . Возникает сомнение: если «поток» как психологический феномен соотнесён с уроком русского языка, то возможно ли состояние личной человеческой вовлечённости. Ведь на уроке речь может идти, например, об определении понятий: что такое основа слова? В
работе Цзынь Ли читаем: ребёнку интересно изобретение слов. Ученики постигают истину, наполняя её личностным смыслом. Ведь не случайно говорят, что творчество — это свет, которым может согреть всё. И нужно побуждать участников искать собственный образ, быть самостоятельными в своих суждениях. В ситуациях урока может совершенно неожиданно проявиться психологический феномен — «поток». Так, в классе З. С. Кореневой (Чиронтайская СШ, Забайкальский край) непоседливый Андрей Д., не очень-то хорошо справляющийся с правилами трудного для него русского языка, вдруг на одном из уроков воскликнул: «Вот! Готово!» Учительница подошла и очень удивилась написанному в тетради:
Мы сегодня прошли «основу» -Очень важную часть слова. Нужно сделать одно замечание: Это часть слова без окончания!
«Это лучше, чем правило!» — сказали дети. И в этом они были правы. Так обнаружилась склонность мальчика к написанию стихов (художественный тип мышления). «Случайность» таких «открытий» можно избежать, если использовать на уроках и классных часах «игровые» задания, которые широко представлены в педагогической печати. Эти задания решают и диагностические, и воспитывающие, и познавательные, и развивающие задачи, хотя могут показаться очень простыми. Например, задания на выявление и развитие творческого мышления (4-5-е классы):
1. Составить предложение, используя следующие слова: компьютер, галактика, муравей (муравей с помощью компьютера путешествует по галактике).
2. Алгоритм и творчество: «Сочини рассказ по схеме»: «факт» (что произошло) -«причины» — «повод» — «аналогии и сравнения» — «последствия».
Или: «Кто-что-где-чем-зачем-как-когда» (алгоритм, предложенный Цицероном).
(Здесь и далее использован материал передового педагогического опыта, представленный в разных публикациях и описанный нами в учебном пособии «Теоретическая педагогика в аспекте проектной культуры»).
3. Сочини сказку (итальянский писатель Джанни Родари в книге «Грамматика фантазии» выделил элементы, характерные для сказочных историй. На основе этих элементов и предлагается сочинить сказку.
Элементы: а) предписание или запрет; б) нарушение; в) вредительство; г) отъезд; д) задача; е) встреча с дарителем; ж) волшеб-
Такая направленность работы подтверждает высказанную выше мысль о том, что русский язык — это не просто грамотность.
Цзынь Ли в своих научных сочинениях утверждает, что язык — это всегда диалог человека, даже очень маленького, с миром. Учёный пишет: «Считается, что дети, особенно дошкольного возраста, обладают стихийным желанием учиться. Это убеждение основывается на том факте, что детский мозг и тело развиваются очень быстро, что позволяет ребёнку осуществлять множество когнитивных и социальных действий (таких как изобретение слов, например). Дошкольниками восхищаются из-за их невинности, освобождающей от общепринятых ограничений. Их детские мысли, выражения, рисунки и поведение кажется взрослым творческим по своей природе. В силу этого дети должны быть непринуждёнными, энергичными, пытливыми .
Цзынь Ли называет три уровня мышления: 1) чисто мыслительные процессы;
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
2) мышление, направленное на понимание;
3) критическое мышление (это «ценност-но-нагруженный процесс»). Следовательно, психологический феномен — «поток» является состоянием даже дошкольников, которые тоже погружаются в решение разных задач, получая от работы удовольствие. Приведём собственное наблюдение. Малыш, о котором пойдёт речь, действительно погружен в «поток»: он наблюдает жизнь вокруг, видит и оценивает, размышляет, думает, догадывается, что мир большой, и что этот мир надо изучать, видеть, оценивать. С этих шагов, вероятно, и начинается творчество. «У стрекоз животик желтый, зелёный и немного компьютерный». Так оценивалось всё вокруг: «Собачка лохматая. Она не расчёсывается? Тётя в кассе тоже не расчёсывается?»
Малыши запоминают многое, что слышат.
— Пойдем погуляем, — говорит мама.
— «Руку правую потешим», — отвечает малыш.
Он уже решил, что будет водителем «скорой помощи» или пожарником. Лохматил себе волосы, уверяя, что все вокруг водители никогда не расчесываются. Потом он говорил, что будет трактористом, кассиром и силачом. «Только в институте и в аспирантуре учиться
не буду. Подожду дома, когда вырасту, и сразу пойду работать». Выучил все дорожные знаки, научился считать на счётах и на калькуляторе. Затем увлекся химическими опытами. Почётное место заняла таблица Менделеева. Был одновременно и продавцом, и кассиром. «Мониторы и системные блоки склеил из бумаги». Живой материей окружал Малыша язык: «Имя Людмила какое-то бедное. Такое печальное. А слова «кофта» и «тумбочка» некрасивые».
— «Попроси своих учеников просклонять слово «пальто». Вот они тебе наговорят: в пальте, пальтом….»
Все эти примеры в научной статье могут показаться лишними. На самом деле состояние «потока» закладывается уже в детстве. Дошкольник погружен в решение самых разных ситуаций, получает удовольствие от такой «работы». Это и есть уже состояние, которое определяется как «поток». Психологическое состояние «поток», по мнению учёных, возможно для любого человеческого существа, вовлечённого в деятельность, работу, учёбу или просто в игру, где «категория игры может рассматриваться как один из самых фундаментальных духовных элементов жизни» , оно сопоставимо с понятием детства. Совершенно справедливо видеть в ребёнке «человеческое существо», где в коммуникации «взрослый — ребёнок» воспитание уже рассматривается как особая идентичность. В школе ребёнок осваивает и новую социальную роль — ученика, приобретая новые представления о себе и окружающих. Формируется «школьная идентичность», это формирование — процесс постепенный — от одного акта коммуникации к другому .
Воспитаннику должны быть открыты многие Миры, в которых каждый «продолжает себя», «запечатлевается», вступает с ними в диалоговые отношения. Это мир идей, научных знаний, мир книг и человеческих ценностей, мир деятельности и культуры. По М. М. Бахтину, своего рода «посланием» является любой продукт человеческого творчества, который несёт в себе «весть». Человек, глухой к голосам других, не понимает мира, в котором живёт. Ученик не просто ведёт ди-
алог, он познаётся над собственным органическим бытием, он чувствует себя пребывающим в потоке культуры.
Авторская технология вероятного образования А. С. Лобка ближе всего к психологическому «потоку»: учёный предоставляет первоклассникам возможность вести «внутренний диалог с самим собой».
«А что мы вообще знаем о детях и об их подлинных чувствах и переживаниях? Не обманываем ли мы себя, представляя их мир простым и незатейливым?, — спрашивает себя учёный, психолог, доктор психологических наук и учитель начальных классов Александр Михайлович Лобок. — И оказалось, что именно драматическое переживание дети выражают на бумаге с наибольшим энтузиазмом. Поэтические образы детей — форма самовыражения, особая мера бытия в культуре, школа образа».
Пребывая в «психологическом потоке» маленький человек буквально «живёт стихами», «образами», ведёт свой осмысленный диалог с миром. Малыш сочиняет:
«Ласковый ветер по небу летит.
Дома в кроватке ребёночек спит.
Сон ему снится, что ветер принёс
В волшебном конверте шары…»
«Давай писать стихами, — говорит Малыш своей маме. — Потом отнесем их в типографию». И он сочинял длинные истории про кузнечиков и стрекоз, записывал их на листочках, просил сшить листочки в книжку. Придумывал свои слова: «балом», «ачи», «чилком», «абмоль», «бренке», «восьмерида дауа» и др.
Реализация в действительности идеи психологического потока — это возможность авторского самовыражения, особая мера бытия в культуре. Маленький человек входит в Мир «деятелем», ведёт диалог с миром, осмысленный и глубокий. И задача учителя и воспитателя — помочь ему. Конечно, само по себе образование счастливым человека не может сделать, — размышляет Ю. В. За-вельский. — Но оно может создать некие условия, предпосылки для его будущего счастья. В частности, увлечённость делом.
Список литературы
1. Ахметова М. Н. Теоретическая педагогика в аспекте проектной культуры. Чита: ЗабГГПУ, 2007. 153 с.
2. Баранова В. В., Гаврилова Т. О., Панова Е. А., Федорова К. С. Язык, общество и школа. М.: Новое литературное обозрение, 2012. 448 с.
3. Беляева Л. А. Философия воспитания как основа педагогической деятельности. Екатеринбург, 1993. 125 с.
4. Завельский Ю. В. О школьном учителе: мысли вразброс. М.: Прометей, 2015. 94 с.
5. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М., 2003. 282 с.
-«
6. Сухомлинский В. А. Слово piqHoi мови. Ки’1’в, 1968. 324 с.
7. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня / пер. с нидерл. В. Ониса. М.: АСТ, 2004. 539 с.
8. Цзынь Ли Культурные основы обучения. Восток и Запад. М.: Дом высш. шк. экономики, 2015. 464 с.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
9. Щуркова Н. Е. Культура современного урока. М.: Пед. агентство России. 112 с.
10. Ямбург Е. А. Школа и её окрестности. М.: Центр книги Рудомино, 2011. 576 с.
1. Akhmetova M. N. Teoreticheskaya pedagogika v aspekte proektnoi kul’tury. Chita: ZabGGPU, 2007. 153 s.
2. Baranova V. V., Gavrilova T. O., Panova E. A., Fedorova K. S. Yazyk, obshchestvo i shkola. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2012. 448 s.
3. Belyaeva L. A. Filosofiya vospitaniya kak osnova pedagogicheskoi deyatel’nosti. Ekaterinburg, 1993. 125 s.
4. Zavel’skii Yu. V. O shkol’nom uchitele: mysli vrazbros. M.: Prometei, 2015. 94 s.
5. Leont’ev A. A. Osnovy psikholingvistiki. M., 2003. 282 s.
6. Sukhomlinskii V. A. Slovo ridnoi movi. Kii’v, 1968. 324 s.
7. Kheizinga I. Homo ludens. V teni zavtrashnego dnya / per. s niderl. V. Onisa. M.: AST, 2004. 539 s.
8. Tszyn’ Li Kul’turnye osnovy obucheniya. Vostok i Zapad. M.: Dom vyssh. shk. ekonomiki, 2015. 464 s.
9. Shchurkova N. E. Kul’tura sovremennogo uroka. M.: Ped. agentstvo Rossii. 112 s.
10. Yamburg E. A. Shkola i ee okrestnosti. M.: Tsentr knigi Rudomino, 2011. 576 s.
Библиографическое описание статьи