«Наука и теология» перенаправляются сюда. Книгу Джона Полкингхорна 1998 года см. В разделе » Наука и теология» . Бог-Геометр — готический фронтиспис морализируемой Библии , изображающий Божий акт Творения. Франция , середина 13 века

Историки науки и религии, философы, теологи, ученые и другие представители различных географических регионов и культур рассмотрели многочисленные аспекты взаимоотношений между религией и наукой .

Несмотря на то, что древний и средневековый миры не имели концепций, напоминающих современное понимание «науки» или «религии», определенные элементы современных представлений по этому вопросу повторяются на протяжении всей истории. Парные фразы «религия и наука» и «наука и религия» впервые появились в литературе в 19 веке. Это совпало с уточнением «науки» (из исследований » естественной философии «) и » религии » как отдельных понятий в предшествующие несколько веков — отчасти из-за профессионализации наук, протестантской Реформации , колонизации и глобализации . С тех пор отношения между наукой и религией характеризовались, в частности, понятиями «конфликт», «гармония», «сложность» и «взаимная независимость».

И наука, и религия — это сложные социальные и культурные начинания, которые различаются в разных культурах и меняются со временем. Большинство научных (и технических) инноваций до научной революции было достигнуто обществами, основанными на религиозных традициях. Древние языческие, исламские и христианские ученые первыми разработали отдельные элементы научного метода . Роджер Бэкон , которому часто приписывают формализацию научного метода, был монахом-францисканцем. Конфуцианская мысль , религиозная или нерелигиозная по своей природе, с течением времени придерживалась различных взглядов на науку. Многие буддисты 21 века рассматривают науку как дополнение к своим убеждениям. В то время как классификация материального мира древними индейцами и греками на воздух, землю, огонь и воду была более метафизической, и такие фигуры, как Анаксагор, подвергали сомнению некоторые популярные взгляды на греческих божеств, средневековые ученые Среднего Востока эмпирически классифицировали материалы.

События в Европе, такие как дело Галилея в начале 17 века, связанное с научной революцией и Эпохой Просвещения , привели таких ученых, как Джон Уильям Дрейпер, к постулированию ( около   1874 г. ) тезиса о конфликте , предполагающего, что религия и наука были в конфликте методологически, фактически и политически на протяжении всей истории. Некоторые современные ученые (такие как Ричард Докинз , Лоуренс Краусс , Питер Аткинс и Дональд Протеро ) присоединяются к этому тезису. Однако тезис о конфликте потерял популярность среди большинства современных историков науки.

Многие ученые, философы и теологи на протяжении всей истории, такие как Франсиско Айяла , Кеннет Р. Миллер и Фрэнсис Коллинз , видели совместимость или взаимозависимость между религией и наукой. Биолог Стивен Джей Гулд , другие ученые и некоторые современные теологи рассматривают религию и науку как непересекающиеся магистерии , обращаясь к принципиально отдельным формам знания и аспектам жизни . Некоторые теологи или историки науки, в том числе Джон Леннокс , Томас Берри , Брайан Свимм и Кен Уилбер, предлагают взаимосвязь между наукой и религией, в то время как другие, такие как Ян Барбор, считают, что есть даже параллели.

Общественное признание научных фактов может иногда зависеть от религиозных убеждений, например, в Соединенных Штатах , где некоторые отвергают концепцию эволюции путем естественного отбора , особенно в отношении людей. Тем не менее, Американская национальная академия наук написала, что «доказательства эволюции могут быть полностью совместимы с религиозной верой», и эта точка зрения поддерживается многими религиозными конфессиями.

УДК 001.5

М.К. Гусейханов, К.Т. Цахаева, У.Г.-Г. Магомедова

Взаимоотношения науки и религии

С изменением времени возникли различные трактовки взаимоотношения религии и науки. Но вместе с тем в современную эпоху становится актуальной необходимость диалога между научным и религиозным мировоззрениями, устранение конфликта между ними, признание принципа толерантности.

Ключевые слова: наука, религия, мировоззрение, естествознание, теология.

Keywords: a science, religion, outlook, natural sciences, theology.

Время изменилось, и соответственно возникли различные трактовки взаимоотношения религии и науки. Но, хотим мы этого или нет, в современных условиях религия вынуждена не только «конструировать» выгодные ей трактовки, но и изменить свою позицию по отношению к науке в целом. Консервативные слои духовенства продолжают в категорической форме отрицать науку. Что касается остальных, то они, учитывая дух времени, объявляют о своем признании естественных наук, но взамен требуют, чтобы эти науки не делали из своих открытий атеистических выводов и, более того, чтобы они служили вере, доказывая бытие божие. Иоанн Павел II призвал создать под эгидой религии «новое», «целостное» видение мира, в которое были бы интегрированы и достижения науки.

Сегодня теологи по-разному оценивают причины и сущность конфликтов между религией и наукой. Одни считают, что противоборство религии и науки являлось следствием непонимания Священного Писания, в котором Бог, давая человеку наказ владычествовать над миром, косвенно предписывал ему заниматься наукой, ибо без ее помощи выполнение божественного наказа неосуществимо. Конечно, замечает английский физик и протестантский богослов А. Хайард, в этом нередко были повинны и сами служители церкви, часто отвергавшие научные теории на основании своих собственных интерпретаций библейских текстов. Сталкиваясь с научными теориями, которые противоречили их представлениям о мире, они зачастую предпочитали не анализировать их, а априори объявлять несоответствующими Писанию и на этом основании отвергали их. Именно так, в частности, действовал М. Лютер, выступив против копер-никовской гелиоцентрической системы. Такие теологи, замечает А. Хайард, выступая против науки, думали, что они защищают веру и Библию. Но на самом деле они отстаивали свои собственные, часто неверные, ее интерпретации, нанося в итоге вред своему делу, ибо создавали у людей впечатление, что христианство противостоит научному методу познания.

Наиболее распространенная тенденция в истолковании конфликтов религии и науки — утверждение, что виновниками столкновений являются обе стороны. С точки зрения немецких католических теологов Э. Фера, О. Шпюльбека, австралийского протестантского теолога Н. Янга и др., причины конфликтов между религией и наукой заключаются в том, что обе стороны переходили границы своих областей исследования и позволяли себе вторгаться в сферы, где они не могли высказывать компетентных суждений. Обе они претендовали на слишком многое: теологи требовали от ученых, чтобы их данные согласовались с религиозными представлениями о мире; ученые же утверждали, что их достижения доказывают ложность представлений о существовании Бога.

Как отмечают теологи, наблюдаемые сегодня результаты такого противостояния весьма плачевны. Ведь теперь ученые, изучая природную реальность, как правило, не обращаются за помощью к религии. Однако практическое использование их достижений, колоссальное развитие прикладной науки не могут не пробуждать у них чувства ответственности за последствия внедрений достижений науки в практику. И здесь церкви могли бы быть «моральными посред-

никами», помогающими человеческому обществу в научной и технологической деятельности. Существенное значение в реализации этой программы теологи придают установлению новых отношений между религией и наукой.

Долгое время в теологии была популярна точка зрения о том, что конфликтов религии и науки можно избежать, если рассматривать их как независимые области человеческой деятельности и культуры. Акцент делался на фундаментальных различиях между ними. Распространение идей экзистенциализма, например, способствовало развитию теологической концепции о разграничении религии и науки на основе контраста «царства персональной самости (которое познается через субъективное включение) и царства имперсональных объектов (познающегося объективньм анализом, типичным для ученых»).

Подобная точка зрения вызывает возражения у многих теологов, поскольку тот, кто не принимает божественного вторжения в природу, вряд ли согласится допускать его вмешательство и в сферы личности, общества, истории. Как отмечает известный американский физик и богослов И. Барбур, природа здесь будет играть лишь роль «имперсональной сцены для драмы персонального существования» и лишится своего религиозного значения. Кроме того, если можно построить адекватную картину природного мира без «ссылки» на Бога, без соотнесения ее с Богом, то очевидно, что такой Бог не может быть подлинным Богом-Творцом, а следовательно, в него нельзя верить и как в источник морали.

Некоторые теологи, обращаясь к идее разграничения религии и науки и не абсолютизируя ее, полагают, что научная интерпретация основана на принципе причинности, фундаментом же религиозной интерпретации является убеждение в наличии смысла, значения вещей. Конечно, и ученый может обнаруживать и изучать смыслы отдельных феноменов и процессов, но смысл целостности структуры мира и культуры для него недоступен, поэтому наука не может указать человеку ориентацию в жизни, определить цель его существования. Религия же позволяет достичь подлинной истины через изменение, реформацию самого человека, оказывая ему помощь в обретении смысла жизни. Исходя из этого, утверждает американский ученый и теолог X. Рол-стон, можно сказать, что «наука ищет знания, а религия — мудрости. Они не исключают друг друга, а частично совпадают»; «наука объясняет и информирует, а религия открывает и реформирует». Необходим диалог религии и науки, поскольку мы «переживаем жизнь не как разделенную на сепаратные части, а как целостную и взаимосвязанную». Союз религии, ибо, познавая сотворенный Богом мир, человек углубляет и свое понимание Бога. Научное познание способствует устранению неверных представлений о Боге, о его месте в мире. Не менее важен такой союз и для науки. Верующий ученый имеет перед неверующим ученым преимущество, так как он «лучше ориентирован»: если христианин занимается естествознанием и при этом остается восприимчивым к Откровению, он получает новое понимание всего того, чего смогло достигнуть естествознание.

Желая установления союза религии и науки, теологи особое внимание уделяют выявлению сходных черт этих областей культуры. И религия, и наука включают в себя определенные традиции, характеризуются наличием преемственности в своей деятельности и являются институционально организованными общественными учреждениями. Обе претендовали на исключительный доступ к знанию реальности и допускали «серьезные компромиссы и предательство лучших своих убеждений и принципов».

Некоторые христианские мыслители в поисках сходства заходят настолько далеко, что объявляют науку особого рода религией. По их мнению, наука, как и теология, занимается трансцендентными объектами, выходящими за пределы непосредственно наблюдаемого. Они указывают на то, что религия и наука пытаются постигать действительность при помощи понятийных конструкций, являющихся продуктом мышления самих исследователей. Так, физики сегодня оперируют понятием нейтрино — конструкцией, используемой для объяснения определенных физических процессов и содержащей ряд свойств, которые невозможно изобразить при помощи классической физики. То же самое, по мнению американских теологов Г. Грина, К. Петерса и др., можно сказать и о теологическом определении Божественной Троицы (Триединства), которое также является понятийной конструкцией, характеристики которой не могут быть описаны в терминах, относящихся к сотворенному миру. Непосредственная ненаблюдае-мость того или иного феномена и невозможность его изображения вовсе не означают отрицания его существования. Поэтому, с точки зрения теологов, «неверие в Бога на основании его

невидимости не более резонно, чем неверие в элементарные частицы по той же причине».

По мнению ряда христианских теологов, в науке и религии используются руководящие теоретические парадигмы (концепции, определяющие стиль мышления). В науке это, например, ньютоновская и эйнштейновская, птолемеевская и коперниковская системы объяснения устройства и функционирования мира. Парадигмы в религии — признание того, что Бог есть Любовь, что Христос — Богочеловек и т. п. Так же, как и в науке, в религии есть парадигмы, которые сегодня полностью отброшены или серьезно оспариваются: шестидневное творение, вербальная непогрешимость Библии и др. Религиозные парадигмы, конечно, устойчивей, чем научные, но и они переживают процесс рождения и гибели.

Многие теологи сегодня настаивают на том, что полное адекватное постижение действительности возможно только при условии объединения религиозного и научного путей ее познания; религия и наука должны не противоречить друг другу, а развиваться в гармонии. Для обоснования этой возможности используется принцип дополнительности, выдвинутый

Н. Бором в 1920-х годах для истолкования познавательной ситуации, возникшей в квантовой механике. Признается возможность построения единой целостной картины мира на основе синтеза науки, религии и философии. Для реализации этой задачи следует избегать крайностей -соблазна фиксировать прежде всего их сходство и забывать о различиях или, наоборот, абсолютизировать эти различия.

Русский философ Соловьев твердо верил, что лишь благодаря вере в Христа человечество способно возродиться. По мнению Соловьева, прогресс науки и философии привел к тому, что форма, в которой существует христианство, перестала соответствовать его содержанию. Следует восстановить истинное христианство: «Ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему форму… Но до этого практического осуществления христианства в жизни пока еще далеко. Теперь нужно еще сильно поработать над теоретической стороной, над богословским вероучением. Это мое настоящее дело».

Папа Иоанн Павел II подчеркивал, что единство религии и науки, к которому стремится христианство, вовсе не означает их идентичности. «Напротив, единство всегда предполагает несходство и интеграцию его элементов. Каждый из его членов должен стать не меньше, а больше себя в динамическом взаимообмене, ибо единство, в котором один из элементов редуцируется к другому, является деструктивным, ложным в его обещании гармонии и гибельным для интеграции его компонентов. От нас требуется быть единым целым. От нас не требуется стать друг другом».

Цель всех этих усилий защитников религии одна — создать в общественном сознании представление о возможности преодоления многовекового конфликта науки и религии, установления их мировоззренческого сотрудничества.

Итак, защитники религии хотят затушевать принципиальную несовместимость религии, как превратно-фантастического отражения действительности, с наукой — объективно-истинным знанием о мире. Многовековой конфликт между этими двумя формами общественного сознания они пытаются представить не результатом полярной противоположности их мировоззренческих основ, а продуктом разного рода преходящих исторических, обстоятельств.

Другим «новшеством» является утверждение, что религия и наука имеют свои особые области исследования: наука — то, что доступно органам чувств человека, религия — область сверхъестественного, область души. В этом легко видеть попытку возрождения теории двойственной истины.

В свое время теория двойственной истины носила прогрессивный характер, поскольку она отражала факт завоевания наукой права на самостоятельное, независимое от церкви, развитие . В наши дни она призвана оградить религию от разрушающего воздействия науки.

Несостоятельность теории двойственной истины сегодня очевидна. Сама жизнь доказала, что науке подвластно проникнуть в любые тайники Вселенной, что научное исследование не имеет границ.

Подлинное отношение религии к истине довольно наглядно проявляется в ее оценке нерешенных вопросов науки. Ссылаясь на факты, когда наука не в состоянии была еще решить ту или иную проблему, защитники религии пытаются доказать, что на науку нельзя полагаться целиком и полностью, что есть проблемы, решить которые наука бессильна, поскольку эти проблемы зачастую относятся к сфере, скорее, религии, чем науки. Для богословов термин

«границы естествознания» имеет совсем иное значение: они обозначают им предел проникновения вглубь сущности предметов и процессов природы. Этим теологи пытаются обосновать наличие особого, религиозного измерения действительности .

Усиление влияния науки и техники на все стороны современной жизни неизбежно приводит к усилению и распространению научного мировоззрения, разрушающего религиозную картину мира. Времена инквизиции и церковного диктата давно миновали, и церковь не может сегодня, как некогда, преследовать людей за их стремление к познанию и преобразованию окружающего мира. Люди в решении жизненно важных для них вопросов все чаще обращаются к науке. Церковные круги стоят перед признаваемой ими самими опасностью полного вытеснения религиозного авторитета научным. Поэтому церковь сегодня озабочена тем, чтобы как-то противостоять натиску научного мировоззрения, выработать свою позицию по отношению к научно-технической революции. Под давлением нынешней научно-технической революции церковь пытается различными способами доказать, что наука и религия совместимы, не враждебны друг другу.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В католицизме и отчасти в православии господствует точка зрения, согласно которой наука и религия, знание и вера имеют одного создателя — бога, — и поэтому между ними нет какого-либо действительного расхождения: бог не может отрицать себя самого, истина не может противоречить истине. Изучение природы, которым занимается наука, — это изучение божественного творения, и научные данные, следовательно, призваны подтверждать «истины откровения», т. е. религиозные догматы. Исходя из этого, богословы говорят о «гармонии» науки и религии, об их сотрудничестве. Более того, среди церковников появились «специалисты», которые обрабатывают и истолковывают современные научные открытия в нужном им духе и направлении. Так, гипотезы современной астрофизики о «первичном взрыве» и «расширяющейся Вселенной» богословски интерпретируются как подтверждение библейского догмата о сотворении мира богом.

В протестантской теологии распространена несколько иная концепция соотношения науки и религии, согласно которой христианская вера и научное знание существуют как бы в «параллельных плоскостях», нигде не пересекаясь и не затрагивая друг друга. Религия и наука не находятся ни в гармонии, ни в конфликте, у них совершенно различные сферы познания. Нельзя исходя из веры оценивать данные науки, но, с другой стороны, нельзя и исходя из научных данных подтверждать или опровергать положения веры. Надо, дескать, предоставить каждой из этих соперничающих друг с другом форм общественного сознания право на окончательное решение проблем в своей области.

В исламе стараются представить, что современные научные открытия в естествознании якобы были предсказаны в Коране. При этом прибегают к различным толкованиям и ухищрениям, подгоняя высказывания Корана под научные открытия .

Не менее характерны для религии попытки паразитировать и на других нерешенных вопросах науки. При этом «забывается» то, что наука не в состоянии сразу полностью отразить мир. Она идет от раскрытия менее сложных явлений действительности к раскрытию ее более сложных сторон, идет от познания сущности первого порядка к сущности второго порядка и т. д. Поэтому нет никакого основания для того, чтобы ставить под сомнение силу науки и пытаться спекулировать на нерешенных ею вопросах. То, что неясно для науки в настоящем, будет выяснено в будущем. Справедливость этого утверждения доказывается всем развитием науки.

В каждом открытии, в каждом законе, в каждом свойстве неисчерпаемой материи скрыты еще неизвестные нам на данном этапе познания особенности, черты, количественные и качественные характеристики явления. Обозревая с высот современной науки окружающий нас мир, мы видим все более чётко сущность происходящих нет процессов, лучше, чем прежде, понимаем сложную диалектику его развития, глубину его содержания. Но перед нами по-прежнему остаются вопросы, на которые нужно искать ответы. Такова сама сущность научного познания.

Здесь особенно видна принципиальная грань между наукой и религией. Окружающий нас мир можно изучать, исследовать, все глубже познавая его явления, или же принимать на веру все те догмы, которые, возникли в эпоху младенчества человеческой мысли, и сейчас выдаются религией за «истины в последней инстанции».

Специфика современного взаимоотношения религии и естествознания состоит в том, что, не отвергая науки, активнейшим образом используются методологические трудности, возникающие перед нею в связи с революцией в естествознании, в целях защиты и подновления религии,

делаются попытки «совместить» науку и религию, найти в развитии современной науки «доказательства» необходимости дополнить знания верой. Характерной чертой борьбы религиозноидеалистического мировоззрения против материализма в новую эпоху являются попытки не как прежде сыграть на устаревших, реакционных теориях в науке, то есть на слабости и ограниченности естествознания, а взять на вооружение новейшие открытия в науке.

На рубеже XX в. в естествознании, прежде всего в физике, были сделаны важнейшие открытия, которые стали поистине революцией в науке, потребовавшей коренной ломки существовавших прежде понятий и представлений. Они привели к коренному изменению прежних представлений о структуре материи, о взаимосвязи различных форм материи. Революция в естествознании остро обнаружила относительность конкретных научных знаний. Там, где ранее казались найденными абсолютные пределы знаний, открылись широчайшие горизонты для исследования новых форм природных закономерностей. При теоретическом объяснении этих открытий потребовались прямо-таки «сумасшедшие», с точки зрения установившихся взглядов, идеи. Принципиально важной особенностью данного этапа познания мира были отказ от наглядности в объяснении новых закономерностей микромира и замена ее математическим формализмом.

Идеалистическая трактовка происходившего процесса ломки коренных понятий естествознания сводилась к отрицанию объективного содержания в научных представлениях, к тому, чтобы представить материализм воззрением якобы устаревшим, преодоленным ходом развития науки. Преемственность в развитии науки, основывающаяся на существовании независимого от познания объекта научного исследования, отвергалась.

То, что среди ученых в обществе встречаются религиозные люди, — это дань господствующей идеологии, она противоречит научной деятельности этих ученых, развитию науки. Важную роль при этом играет культивирование мещанских предрассудков против материализма, когда в условиях острой идеологической борьбы средства массовой пропаганды внушают людям идеи об опасности материализма для человеческой цивилизации.

В этих условиях нередки случаи прямой травли атеистов. Религиозность порой связывается с политической благонадежностью. Кроме того, религиозность интеллигенции питают и социальные факторы: страх перед завтрашним днем, кажущееся бессилие предотвратить использование научных открытий не во благо, а против человека. Честного ученого потрясает и отталкивает использование науки в милитаристских целях ради чьих-то корыстных интересов, он ищет чего-то устойчивого в пронизанном страхом и неустойчивостью обществе и, будучи далеким от научного понимания путей общественного развития, подчас ищет выхода в религии. Конечно, ученый, проповедующий для спасения человечества соединение науки и религиозной веры, может быть искренне убежден, что он независим в своих симпатиях к религии и служит общественному прогрессу. Но на самом деле своей пропагандой религиозного мировоззрения он помогает закреплять то самое социальное зло, тот самый строй, который обращает достижения науки против людей, затемняет сознание. Трудности науки, ее нерешенные проблемы, относительность научных теорий абсолютизируются и расцениваются как свидетельство «слабости» науки, якобы дающей лишь условное знание, перед абсолютной, неизменной и непреходящей истиной религиозной веры. Рассуждающие так религиозные ученые слабость своих теоретических и методологических позиций пытаются возвести в ранг ограниченности науки как таковой.

Защитники религии иногда ссылаются, например, на «религиозность» великого физика Альберта Эйнштейна. При этом имеют в виду его слова о том, что он является сторонником «космической религии». Как отмечалось выше, для «спинозиста» Эйнштейна бог растворялся в природе, что же касается религиозного культа, то он отрицал за ним какую-либо значимость. «Я не могу найти выражения лучше, чем «религия», для обозначения веры в рациональную природу реальности, по крайней мере той ее части, которая доступна человеческому сознанию,

— писал он. — Там, где отсутствует это чувство, наука вырождается в бесплодную эмпирию. Какого черта мне беспокоиться, что попы наживают капитал, играя на этом чувстве? Ведь беда от этого не слишком велика». Можно видеть определенную двойственность позиции Эйнштейна, не оставляющей, однако, сомнений не только в его скрытом антиклерикализме, но и в том, что его понимание существа религии весьма далеко от теологического.

Для теоретической позиции таких ученых, как Эйнштейн, религиозная терминология была лишь внешним привеском, данью влиянию идеалистической философии. Фидеисты же всячески старались и пытаются сегодня представить Эйнштейна ученым, сыгравшим важную роль в

осуществлении симбиоза науки и религии, открывшего путь к признанию относительности всего существующего, что и «свидетельствует» якобы об абсолютности бога.

Развитие современного естествознания полностью опровергает фидеистические измышления о наступлении новой фазы в его отношениях с религией, о заключении союза между ними, поскольку науки о живой и неживой природе «отказались» от имевшей место в XIX в. связи с материализмом. Фидеисты стремятся отождествить материализм с механистическим материализмом, поставить между ними знак равенства. Современное естествознание, его фундаментальные тенденции свидетельствуют о полнейшей беспочвенности ухищрений откровенных и завуалированных фидеистов. В XX столетии естественнонаучное знание пережило грандиозные изменения. Начавшаяся на рубеже XIX-XX вв. революция в физике получила сейчас свое продолжение в революционных преобразованиях в других областях естествознания, особенно молекулярной биологии и генетике.

Анализ взаимоотношения естествознания и религии показывает, что в различные исторические периоды оно не было безоблачным. Иногда борьба за мировоззренческое лидерство между ними принимала довольно жесткие, порой жестокие формы. В средние века политическая и с нею духовная власть принадлежала религии, и это накладывало отпечаток на развитие науки. Вот что писал в книге «Философия культуры и социальной истории нового времени» русский историк и философ Н.И. Караеев о взаимоотношении науки и религии в то время: «На человеческую мысль была наложена церковью самая строгая опека: занятие наукой и ее преподавание поручалось только церковникам, за которыми, однако, власти бдительно следили … Церковь считала себя вправе силою приводить человека к истине и предавать его светской власти для казни «без пролития крови», если он упорствовал. Крайне аскетический взгляд на знание приводил даже к отрицанию какой бы то ни было науки как суетного знания, ведущего к гибели».

Наука в основном должна была служить иллюстрацией и доказательством теологических истин. Как писал Дж. Бернал в книге «Роль науки в жизни общества», «вплоть до XVIII века наука продолжала интересоваться главным образом небом». Но именно изучение неба и привело к последующему могуществу науки. Начиная с Коперника стало ясно, что наука не то, что теология и обыденное знание.

В эпоху Возрождения господство религии и церкви было подорвано как изнутри, так и снаружи. Философские и религиозные усилия по созданию общезначимых знания и веры, приносящих людям счастье, не оправдались, но потребность в систематизации и единстве знаний и счастья осталось, и теперь наука дала надежды на ее реализацию.

Произошел великий поворот в развитии культуры — наука поднялась на высшую ступень. Классическая наука сформировалась в XVI-XVIII вв., и тогда же ей удалось одержать победу над другими отраслями культуры и, прежде всего, над господствовавшей в то время религией. Эту доминирующую роль наука сохраняет до наших дней. Своей победой она обязана, прежде всего, естествознанию, которое лежит в фундаменте научного знания. Значение науки для общества неуклонно возрастает, и эта вера в науку поддерживается её огромными достижениями, обеспечивающими прогресс человеческого общества. Современное естествознание — «дорогое удовольствие». Например, строительство атомной, термоядерной установки, получение энергии синхрофазотрона, коллайдера, необходимого для проведения исследований в области физики элементарных частиц, проведение космических исследований требуют миллиардных и триллионных вложений. В развитых странах на науку ежегодно затрачивается 2-3 % валового национального продукта. Но без этого невозможны ни достаточная обороноспособность страны, ни её производственное могущество, ни дальнейший прогресс всего человечества.

Современная наука развивается по экспоненте: объем научной деятельности и научной информации в XX в. удваивался каждые 10-15 лет. Растет число ученых и отраслей науки. В 1900 г. в мире было 100 тыс. ученых, сейчас — более 5 млн. Из всех ученых, когда-либо живших на планете, 90 % составляют наши современники. Причем процесс дифференциации научного знания привел к тому, что сейчас насчитывается более 15 тысяч научных дисциплин. Фундаментом этих научных исследований является естествознание.

Вместе с тем в современную эпоху становится актуальной необходимость диалога между научным и религиозным мировоззрениями, устранение конфликтности между ними, признание принципа толерантности.

Диалог различных видов мировоззрения не означает отказа каждой из сторон от своих

принципов, он нацелен на поиск тех вопросов, в решении которых имеет место совпадение или близость позиций. Этот принцип применим и для отношений религиозного и научного мировоззрений. Итак, какие же условия необходимы для того, чтобы совершился переход к диалогу мировоззрений?

В последней четверти прошлого века все более нарастало осознание того, что над всеми жителями Земли, независимо от мировоззренческих различий, нависла общая угроза гибели от возможной термоядерной войны, от экологической катастрофы, и отвести эти угрозы, найти выход возможно только совместными усилиями всех. Путь насильственного решения споров, в т. ч. мировоззренческих, в условиях современного развития становится недопустимым. Общей основой для диалога религиозного и научного мировоззрений могут служить принцип гуманизма, интересы человека. Признание того, что высшей ценностью для человека является человек, может и должно служить основой диалога сторонников любых мировоззрений.

Диалог не предполагает нивелирования той или иной продукции или отказа от различий. Наоборот, понимание этих различий, в т. ч. и принципиальных, их глубокое знание, неискаженное видение есть одно из условий корректного диалога. Например, онтологические вопросы в религиозном и научном мировоззрениях решаются по-разному. В определенных случаях это различие носит принципиальный характер. Но в реальной жизни более важными оказываются конкретные трактовки, практические следствия для жизненных ситуаций и конкретноисторическое применение этих принципов. И здесь наблюдается интересная тенденция: в аксиологическом аспекте, в частности применительно к улучшению условий жизни людей, позиции сближаются. Аналогично обстоит дело и с отношением к закономерностям, законам, действующим в мире. Если наука исходит из того, что закономерности внутренне присущи миру и познаваемы, а сторонники религиозного мировоззрения считают их божественными принципами, мыслями, вложенными в мир, то различие сводится к пониманию природы законов. Общим же оказывается признание их независимого от человека существования.

Таким образом, возможность и пределы диалога определяются тем, как религиозное и научное мировоззрения отражают один и тот же реально существующий мир, в какой степени ориентированны на интересы и благополучие человека, на утверждение гуманизма, справедливости, мира, на создание общества, достойного человека .

Литература

1. Абдуллаев М.А. Мыслители Дагестана. — Махачкала: Эпоха, 2007. — 768 с.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2. Угринович Д.М. Введение в религиоведение. — 2-е изд., доп. — М., 2005.

3. Климович Л.И. Книга о Коране, его происхождение и мифология. — М.: Политиздат, 1986.

<<Ш11ШетиМ~^©и©Ма1>Ш2!)),2©1]9 / PHILOSOPHICAL SCIENCES

6. Гермашова В. А. Понятие «Виртуальная реальность» в философском знании // Наука. Инновации. Технологии. 2009. №5. С. 215-221.

7. Дворецкий И. X. Virtus // Латинско-рус-ский словарь (около 50 000 слов). — М., 1976.1096с.

14. Николай Кузанский. Сочинения в 2 т. — М., 1980. — Т. 2. — 471 с.

15. Платон. Государство. Книга седьмая (в переводе А. Н. Егунова) // Собрание сочинений в 4 т. Т. 3. — М.: Мысль, 1994. — 654 с.

16. Таратута Е. Е. Философия виртуальной реальности. СПб., 2007. — 147 с.

17. Фома Аквинский. Summa theologika, I., q.77. Цитируется в переводе С.С.Аверинцева по Боргош Ю. Фома Аквинский — М.: Мысль, 1975

УДК 572

Коломоец Александр Александрович

магистрант 1-го курса Донской Государственный Технический Университет Положенкова Елена Юрьевна

доктор философских наук, профессор Институт сферы обслуживания и предпринимательства (филиал) ДГТУ

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ НАУКИ И РЕЛИГИИ: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Kolomoets A-А.

First-year graduate student Don State Technical University Polozhenkova El.Yr.

PhD in Philosophical sciences, Professor

RELATIONS BETWEEN SCIENCE AND RELIGION: HISTORICAL ASPECT

Аннотация:

В статье рассматривается соотношение и взаимосвязь науки и религии, которые не утрачивают своей актуальности на протяжении последних пяти столетий, со временен формирования классической новоевропейской науки. Взаимоотношения науки и религии, действительно, трудно назвать гладкими и безоблачными. То и дело мы слышим о том, что новые философские теории и научные открытия ставят под сомнение существование Бога.

Ключевые слова: гносеология, христианство, ирритация, божии откровения, коперниковский гелео-центризм, теории эволюции, библейское учение о творении, рационализм.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Тема соотношения и взаимосвязей науки и религии не утрачивает своей актуальности на протяжении последних пяти столетий, со времени формирования классической новоевропейской науки. Проблема же соотношения веры и философского разума ещё старше. Уже в первые века существования христианства возникла некая гносеологическая драма противопоставления христианских истин и античной языческой мудрости, наиболее ярко представленная в учении Тертуллиана и его последователей. В ситуации определённого пересмотра безусловной ценности науки и её последствий в связи с экологическими, социальными, антропологическими кризисными феноменами в современном мире вопросы специфики научного познания и его результатов, соотношения науки с другими формами духовного опыта и, в первую очередь, с религией приобретают особую остроту.

Взаимоотношения науки и религии, действительно, трудно назвать гладкими и безоблачными. То и дело мы слышим о том, что новые философские теории и научные открытия ставят под сомнение существование Бога. Так, недавно известный английский биолог и популяризатор науки Ричард Докинз сказал, что теория Дарвина и антропный принцип, которым ученые объясняют существование жизни на нашей планете «делают гипотезу о Боге не просто ненужной, а вопиюще расточитель-ной». В ответ из христианского лагеря слышится целый шквал опровержений, доказывающих обратное. К сожалению, диспуты между религией и наукой чаще сводятся к спору идеологий и совсем не напоминают спокойный и конструктивный поиск истины.

Однако если мы обратимся к истории, то увидим, что далеко не всегда дело обстояло таким образом. Поначалу не было никаких споров. Религиозное восприятие мира было доминирующим, и никто не подвергал сомнению факт, что мир и все, что в нем существует, сотворены Богом. В европейских университетах, образовавшихся из монастырских школ, теология не только была обязательным предметом в учебной программе, но и приобрела особый неофициальный статус «Царицы наук». Считалось, что знание о Боге не только должно быть основой всякого знания об окружающей действительности, но и все остальные учебные дисциплины должны помогать теологии в постижении Божьего мира.

В конце XIX века это средневековое представление удачно обобщил английский художник Генри Хо-лидэй. В библиотеке Университета Дрю расположен огромный витраж, иллюстрирующий взаимоотношение богословия и науки . В его центральной части в женском облике изображена Царица наук — Теология, её окружают в определённом иерархическом порядке другие науки. Над головой у Теологии — три образа: Вера, Любовь и Надежда. Нижняя фигура у подножия — Смирение — напоминает, что Господь «направляет кротких к правде, и научает кротких путям Своим» (Пс. 24:9).

Такова была идеалистическая средневековая картина того, как учение о Боге и сотворенном мире

должно опираться на другие науки, которые, в свою очередь, должны направлять все полученные познания к более глубокому пониманию Творца и Его дел. Образы смирения, веры, надежды и любви призваны направить человека в поиске истины, чтобы его движение к Богу не оказалось тщетным (1 Кор 13:2). Но эпоха Возрождения открыла новые горизонты и бросила вызов устоявшимся принципам. Обращение к идеалам античности и вера в безграничные способности разума заставили многих искать новые ответы на старые вопросы. Однако вместе с новыми знаниями пришли и новые проблемы. К большому сожалению, религиозное представление о мире не было готово вместить все новые открытия. Если еще можно было как-то ужиться с мыслью о том, что земля на самом деле не плоская, а круглая, и что антиподы существуют, то признать, что Земля не является центром мироздания, казалось совсем недопустимым.

Новые открытия вели ко все большей конфронтации религии и науки. Царица наук, забыв о добродетелях, которыми она должна была руководствоваться, ополчилась на своих подданных. Главный труд Коперника «Об обращении небесных тел» в 1616 году сначала попал в индекс запрещенных книг, а потом подвергся жесткой цензуре. В 1633 году защищавшего коперниковский гелеоцентризм Галилео Галилея арестовали и под страхом пыток вынудили отречься от своих трудов. Чуть ранее Тихо Браге и Йоганн Кеплер столкнулись с непримиримой оппозицией Церкви в отношении учения о траектории движения комет и их истинной природы. Трудно было опровергать устоявшееся мнение, что кометы — это Божья кара за грехи человечества, если сам Лютер в своих проповедях провозглашал: «То, что странным образом движется в небе, определенно суть знамение Божьего гнева».

Если продолжать этот список, то в него без сомнения войдут и верный католик, блестящий ученый Рене Декарт, не желающий публиковать свой трактат об устройстве мира, из-за опасений, что его постигнут такие же гонения, как и его современника Галилея. Нельзя не упомянуть и натуралистов графа де Бюффона и Роберта Чэмберса, подвергавшихся жесткой критике и нападкам за свои попытки обосновать эволюционное развитие жизни на земле. Религиозное христианское сознание с не меньшим трудом восприняло находки многих геологов XIX века, говорящих, что Земля может быть гораздо старше, чем принято в традиционном библейском летоисчислении. И, конечно же, в истории столкновений религии и науки невозможно обойти стороной серьезную и до сих пор актуальную проблему противостояния теории эволюции и библейского учения о творении. История показала, что многочисленные столкновения не пошли на благо ни науке, ни христианству. Принадлежность к Церкви и богословский взгляд на творение в прогрессивных научных кругах в ХХ веке все чаще стали связывать с невежеством и отсталостью. Наука же в своем стремлении к объек-

<<Ш]9 / PHILOSOPHICAL SCIENCES тивности и непредвзятости отвергла любые представления о сверхъестественном и духовном. Но в действительности религиозное мировоззрение заменилось идеологией материализма, а наука из заложницы старых церковных догматов превратилась в инструмент атеистической пропаганды.

Однако отрицание сверхъестественного и ставка на материальное объяснение видимого мира принесли науке новые проблемы. Какие бы теории не выдвигали астрофизики, пытаясь объяснить сотворение Вселенной и зарождение жизни естественным путем, им до сих пор не удается обойти фундаментальный закон причинности. Как бы ни старались философы обосновать зарождение нравственности природными, социальными или экономическими причинами, все эти догадки останавливаются перед попыткой объяснить человеческий альтруизм. И как бы ни объясняли биологи происхождение человека при помощи теории эволюции, им все равно трудно объяснить феномен духовности, радикально отличающий людей от остального животного мира.

Размежевание религии и науки — печальный факт, мешающий многим ученым видеть рациональное зерно в вере в Бога, и препятствующий многим верующим увидеть новые Божии откровения в современных научных открытиях. Очень жаль, что науке и искренней вере не всегда под силу такой синтез, которого придерживался величайший русский ученый и искренний христианин Михаил Ломоносов. «Создатель, — пишет он, — дал роду человеческому две книги. В одной показал Свое величество, в другой — Свою волю. Первая — видимый сей мир, Им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность Его зданий, признал Божественное всемогущество, по мере себе дарованного понятия. Вторая книга — Священное Писание. В ней показано Создателево благоволение к нашему спасению… Толкователи и проповедники Священного Писания показывают путь к добродетели… Астрономы открывают храм Божеской силы и великолепия… Обои обще удостоверяют нас не токмо о бытии Божием, но и о несказанных к нам Его благодеяниях. Грех всевать между ими плевелы и раздоры!»

Богословие и наука — два разных способа познания данного нам Богом мира. И если раньше доминировало религиозное представление об устройстве бытия, то в наши дни религия и наука имеют больше шансов быть равноправными партнерами. Сегодня многим ученым удается сочетать приверженность научным методам и изысканиям с глубокой христианской верой. В то же время все больше богословов пишут книги о взаимозависимости откровений, явленных в Библии и природе. Будем же надеяться, что богословие и наука, умевшие некогда слышать друг друга, перестанут существовать в параллельных мирах и будут все больше стремиться к диалогу. Ведь ученым и богословам стоило бы помнить, что у них общая задача — объяснить окружающий мир и помочь человеку исполнить свое предназначение в нем.

При этом ещё одним весомым аргументом в поддержку возможности диалога между научным и религиозным познанием является ясное осознание религиозных истоков новоевропейской науки, раскрытых целым рядов современных исследователей (П.П. Гайденко, Л.М. Косаревой, В.Н. Катасоно-вым, Г.Г. Майоровым, Е.Ю. Положенковой, К.В. Воденко, Д.Н. Бурменской и другими). Так, в одной из наших работ мы пришли к следующим выводам. «В Западной Европе приблизительно в течение четырёх столетий шёл процесс формирования того интеллектуально-теологического континума, в питательной среде которого постепенно вызревали основания экспериментально-математического естествознания Нового времени. Это теологическое целое вбирало в себя христианскую догматику, католические томистские учения о творении, спасении и путях Богопознания, их волюнтаристские трансформации, а позже — протестантские рецепции волюнтаристских идей, которые весьма противоречивым образом переплетались с феноменами оккультно-герметической традиции».

1] Антропный принцип — теория, утверждающая, что все параметры среды во Вселенной изначально идеально предрасполагали для возникновения жизни. Однако Докинз не видит в этом ничего необычного и считает, что антропный принцип -результат случайности.

Антиподы — слово, применявшееся античными географами в отношении людей, живущих на противоположном конце Земли. Средневековые богословы, уверенные в том, что Земля плоская, не могли представить себе людей, ходящих вверх ногами, а Прокопий Газский (475-528 гг.) утверждал, что если существуют люди на другой стороне земли, то Христу пришлось бы сойти туда и пострадать за них еще раз. Соответственно, должны были там быть и предвестники Его пришествия: еще один Эдем, Адам, змей, и потоп. White A.D. Warfare of Science and Theology. N.Y.: D. Appleton and Company, 1898 URL: http://cscs.umich.edu/~crshalizi/White/geography/in-habitants.html

Descartes’ Life and Works. URL: http://plato.stanford.edu/entries/descartes-works/

Ломоносов М. Явление Венеры на Солнце,

УДК 291.1:130.2:2

Леснянский Д.А.

Забайкальский государственный университет superlesdenis@mail. ru

ВЕРОУЧЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ОБЩЕСТВА СОЗНАНИЯ КРИШНЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ (НА ПРИМЕРЕ ПОВЕСТИ Г. ГАЯ «НЕСГИБАЕМЫЙ»)

Lesnyanskiy D. A.

Transbaikal State University, Chita

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Аннотация

В статье рассматривается освещение вероучения Международного общества сознания Кришны в повести Г. Гая «Несломленный», посвященной преследованиям последователей вайшнавизма в СССР. Автором проводится анализ исторических фактов, рассматриваются элементы вероучения данного нового религиозного движения и описывается образ жизни и образ мыслей его последователей, что вносит вклад в изучение такого социально значимого явления как новые религиозные движения.

Ключевые слова: Международное общество сознания Кришны, МОСК, новые религиозные движения, НРД, философия религии, религиоведение, вайшнавизм, кришнаизм.

Григорий Гай в своей повести «Несгибаемый» представляет вниманию читателей один из эпизодов истории появления и распространения Международного общества сознания Кришны (далее МОСК) в СССР, а также пример человека, ставшего жертвой преследования за распространения вероучения МОСК среди советских граждан.

По мнению автора повести, драматическим событиям, сопровождавшим распространение МОСК в литературе уделено крайне мало внимания, по этой причине автор представляет вниманию читателей краткое, но яркое изложение событий из жизни Святослава Зощенко, прототипом которого стал один из первых последователей движения Кришны в СССР Валентин Ярощук (Бхардвадж дас). Повесть охватывает события, происходившие на протяжении около двух лет в пригороде Днепропетровска (январь 1983 — декабрь 1984), описывая преследования КГБ главного героя и его лечение в психиатрической больнице. Кроме того, описываются события в Ереване, Таллине и Риге, родном городе другой героини повести — латышки Гиты, прототипом которой была рижская последовательница МОСК Агита N чьим духовным именем было имя Ананга-манджари. Психиатрическая больница,

которая является основным местом действия повести, автором называется «Игрешкой», поскольку расположена в районе пригорода Днепропетровска, под названием Игрень.

Повесть начинается с передачи главного героя, обездвиженного большой дозой нейролептиков, сотрудником КГБ врачам психиатрической больницы в поезде, следующим из Киева. Автора возмущает тот факт, что здорового человека вынуждали принимать нейролептики, антидепрессанты и транквилизаторы, хотя сам признает, что поскольку диагнозом главного героя была шизофрения, то выздоровление, с точки зрения советской психиатрии, никогда не наступит, а может наступить лишь ремиссия. Лекарственные вещества, применяемые по отношению к Святославу, выступают как проявление безусловного зла, которое лишает вайшнава сосредоточения, делает его сознание рассеянным, отключает его внимание от божественного мироощущения. Следует отметить, что последователям МОСК строго запрещено употреблять вещества, которые каким бы то ни было образом влияют на сознание. Ачарья основатель МОСК Бхактиведанта Свами Прабхупада в своих наставлениях многократно указывает, что преданные должны отказаться не только от азартных игр,

В выходные, за исключением воскресного вечера, Патриарх Кирилл провел в центре украинских прорывных технологий в Днепропетровске. Научное и религиозное мышление, их взаимосвязь и взаимопроникновение — главная тема его проповедей и бесед с интеллигенцией и духовенством города.

В местном Национальном университете, который сейчас носит имя писателя Олеся Гончара, учились экс-президент Украины Леонид Кучма и экс-премьер Юлия Тимошенко. В те времена, когда это учебное заведение называлось госуниверситетом имени 300-летия Воссоединения Украины с Россией, Днепропетровской областью «рулил» Леонид Ильич Брежнев.

Святейший отдал дань особенностям города на Днепре, и ключевым его определением стало слово «высокотехнологичный».

«Это всемирный центр высоких технологий и продвинутых научных знаний, — сказал Патриарх. — Это будущее Украины. Храните великую традицию крепкой веры и хорошего образования».

Тема конфессионального напряжения на территории Украины не ушла и в Днепропетровске. Незадолго до приземления самолета Патриарха в районе аэропорта все же собралось около 30 человек пикетчиков с плакатами: «Украине единую поместную церковь» и «Геть Москву от украинского православия!» Власти города разрешение на митинг не давали, поэтому протестующих посадили в автобус и отвезли в Бабушкинский райотдел Днепропетровска, инкриминировав им статью «Нарушение правил проведения массовых мероприятий». Патриарх протестующих не видел, однако заочно ответил им, беседуя с верующими в Свято-Троицком соборе:

— Еще раз повторяю тем, кто не хочет слышать: мы не посягаем ни на суверенитет, ни на национальное самоопределение, мы защищаем лишь то, что принадлежит Богу, что освящено Церковью.

А также в пасторском слове на литургии в Спасо-Преображенском соборе:

— Сегодня от единства наших церквей зависит благополучие народов, вышедших из Киевской купели Крещения. Мы не говорим в политических категориях, мы не говорим, что одна часть исторической Руси должна господствовать над другой, мы не говорим, что Церковь должна становиться инструментом чьей-то внешней злой политики. Мы говорим о том, что всякое разделение церквей — это создание той общины, у которой не радость в глазах, но лица искажены злобой.

Говоря о специфической пасторской аудитории города, Святейший призвал днепропетровское духовенство тщательно готовиться к каждой проповеди:

— Днепропетровск — очень развитый и интеллигентный город. Процент людей с высшим образованием и даже научной степенью здесь очень высок. Они обладают дисциплиной ума, ничего не берут на веру, не слушаются приказа и пропускают все через себя. Церковь обычно обращается к человеческому сердцу.

К соотношению научного и религиозного мышления Святейший возвращается еще не один раз. И когда посетил знаменитый «ЮЖМАШ», где заложил памятную капсулу в фундамент будущей заводской церкви.

Науке и религии Патриарх посвятил свое слово в Днепропетровском госуниверситете.

Блестящий оратор и мыслитель, Святейший попытался найти «парадоксальное» сходство между наукой и религией. Аргументы Патриарха трудно оспорить. Он говорил о том, что «наука и вера требуют добродетели и чистоты», что настоящий ученый — это аскет, что «смирение — это условие научного поиска», ведь «всякое интеллектуальное высокомерие — это ступор научного знания». А еще о покаянии как умении принять другую точку зрения и сказать: «Коллеги, я был не прав».

Университетская общественность задавала ему вопросы. Например, о кризисе как следствии духовного состояния общества.

— Современная экономика построена на очковтирательстве и делании денег из воздуха. Если на «фантиках» зарабатываются миллионы, как не быть кризису?

Какие духовные черты современной Украины вы могли отменить? — вопрос студентки ДГУ.

— Самое большое сокровище украинского народа — это ваше религиозное чувство: яркое, сильное и мужественное.

Спросили об отношении Русской православной церкви с мусульманским миром.

— Мы строим диалог, но не для того чтобы создать некую сверхцерковь и не для сближения доктрин.

Патриарх отметил, что ислам привлекает людей, что четко разделяет добро и зло. А западные церкви, обслуживая модные философские течения, оправдывают гомосексуализм и беспорядочный секс.

Последний вопрос был о перспективах отношений с католиками.

— С приходом Папы Бенедикта XVI многое в наших отношениях изменилась в лучшую сторону.

Вечером Патриарх вылетел в Киев.