Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Православные основы русской литературы XIX в.»

Вся русская культура, и литература в частности, развивалась под преимущественным воздействием Православия. Поэтому без узнавания и изучения того, как это воздействие отразилось в творчестве русских писателей, осмысление истории отечественной словесности не может быть полным.

Многие писатели сознательно отображали реальность в сопряжении своего эстетического познавания этой реальности с веро-учительными : истинами, данными в Священном Писании, в святоотеческом наследии. Если изучение евангельского текста в художественной системе отдельных писателей осуществляется уже достаточно активно, то Священное Предание Церкви, в её святоотеческом, литургическом и каноническом аспектах, также необходимых для более полного осмысления курса русской литературы, затронуто почти не было.

Возникает необходимость восполнить эти недостатки при создании общего курса истории русской литературы.

Предметом исследования в предлагаемой диссертации является творчество крупнейших русских писателей XIX столетия, от Пушкина до Чехова. Преимущественное внимание уделяется при этом тем особенностям жизненного и творческого пути, мировоззрения классиков отечественной словесности, которые прямо связаны с важнейшими сторонами православного церковного вероучения и церковной жизни или противостоят им. История развития русской литературы рассматривается как процесс отображения в литературе того поиска человеком ответа на важнейшие бытийственные вопросы, какой не может совершаться вне религиозного восприятия бытия. Это существенно дополняет эстетический, этический, психологический, социальный анализ русской словесности, в которым отечег ственное литературоведение имеет несомненные достижения.

Цель и задачи исследования определены вышеизложенными соображениями. Важнейшие эти задачи суть таковы:

1) Исследовать историю развития русской классической литературы с точки зрения отражённых в ней православных вероучи-тельных истин.

2) Осмыслить мировоззрение и поэтику в творчестве крупнейших писателей через их отношение к Православию.

3) Проследить в самом процессе литературного развития отображение тех непреходящих религиозных истин и проблем, которые определены надвременными, надсоциальными потребностями души в её поисках смысла бытия.

4) Дать новое, религиозное осмысление творческих исканий русских писателей.

5) Дать. религиозную интерпретацию содержания и формы произведений классиков русской литературы. .;

Общая методология работы заключается прежде всего в соединении традиционного литературоведения с исследованием того, как догматика, сотериология, аскетака, православная антропология отражаются на типе мышления, эстетического видения и отображения реальности в творчестве русских писателей. С этим сочетается осмысление русской литературы в аспекте эстетическом, социальном, этическом, сравнительном, идейном, общественно-политическом. Рассматриваются также особенности поэтики литературных произведений. ,

Апробация работы. Основные научные положения диссертации были выработаны и апробированы в курсе лекций «Христианство и литература», прочитанных в Московской Духовной Академии в 1989-1998 гг., а также в Минской Духовной Академии в 1997-1998 гг. Они нашли отражение в выступлениях, докладах и курсах лекций на научных конференциях и при ведении учительских семинаров в С.-Петербурге, Петрозаводске, Вятке, Екатеринбурге, Тобольске, Н.Тагиле, Тюмени, Кемерове, Новокузнецке, Костроме, Туле, Смоленске, Симбирске, Архангельске, Обнинске, Тутаеве, Волгограде и др. городах. Отдельные темы были положены в основу радио и телевизионных передач, выходивших в эфир в 1985-1999 гг.

Теоретическая и научно-практическая значимость исследования заключается в том, что в нём впервые в литературоведении даётся целостное религиозное осмысление истории развития отечественной словесности и творчества крупнейших классиков русской литературы. Результаты исследования могут быть использованы при составлении общих курсов истории русской литературы, а также при дальнейшем изучении творческого пути отдельных, писателей. Курс «Православие и русская литература» рекомендован Учебным комитетом Московского Патриархата как основа при чтении лекций по данному предмету в Духовных школах Русской Православной Церкви.

Структура диссертации. Диссертация состоит из вступления, тринадцати глав (каждая их которых включает в себя несколько разделов, соответствующих самостоятельным темам исследования), заключения, примечаний и библиографических списков.

Основное содержание работы

Введение.

Пристальное внимание русского человека к своей духовной сущности, частое недовольство собою, отражённые русской литературой, —• определены православной сотериологией, в которой спасение понимается не как прямое следствие исполнения заповедей или совершения добрых дел, но как внутреннее духовное преображение человека через его смирение. Превращение добродетели в самоцель может породить в душе надмение, привести к упоению собственным совершенством и тем усилить г ордыню человеческую, источник мирового зла.

Опору в осмыслении русской литературы мы обретаем в заповеди Христа Спасителя из Нагорной проповеди: «Не собирайте себе сокровищ на земле. Но собирайте себе сокровища на небе.» (Мф.б, 19-20). В этой заповеди определена сокровенная суть двух пониманий смысла человеческой жизни, как двух мировоззрений, двух типов мышления, двух типов культуры. Культурологи выделяют в связи с этим именно два типа культуры — сотериологический и зв: демонический.

Предпочтение земного или небесного — дело совести и свободы каждого. Главная тема русской литературы — противоборство двух раздирающих душу и сердце человека стремлений: к сокровищам небесным й сокровищам земным. Эта тема, проблема не просто литературы исключительно, это проблема жизни, творческих поисков и самих писателей, путь которых был отнюдь не прямым и направленным лишь к горним высотам, но отмеченным многими ошибками, падениями, отступлениями от истины.

Человек обречён на выбор между добром и злом, но он усугубляет заключённый в этом трагизм своего существования ещё и метаниями между различными пониманиями добра и зла. Вот эту смятенность души высветила русская литература, сделав её, по сути, главным предметом своего сострадательного исследования. Она сумела приобщить читателя к таким внутренним переживаниям, таким терзаниям совести, погрузить его в такие бездны души, о каких имела весьма малое представление литература европейская.

Все проблемы русской литературы многократно усугублены, и тем, что гармония обладания небесными дарами секулярному искусству и вообще неподвластна. Искусство чувствует себя свободным лишь в стихии противоречий и конфликтов. Нужно ясно сознать: сфера художественного творчества ограничена областью души — в системе христианской трихотомии: тело, душа, дух.

Основное состояние, которое исследует литература, с духовною глубиной понимания выразил святой праведный Иоанн Кронштадтский (разумеется, высказываясь не по поводу литературы): «Быть духом, иметь духовные потребности и стремления и не находить им удовлетворения — какое мучение для души!».

Вот такие мучения и стали прежде всего предметом эстетичег ского осмысления и отображения в русской литературе. Но не поводом для отстранённого созерцания и холодного рассудочного анализа, а предметом собственного душевного терзанйя художника.

Главною причиною таких терзаний стало именно то счастливое (по высшей мерке) обстоятельство, что как ни сильно было западное влияние, как ни победно проникал в российскую жизнь земной соблазн, а Православие всё же оставалось неискоренённым, пребывало со всею полнотою заключенной в нём Истины — и никуда не могло исчезнуть. Как бы ни блуждала в тёмных лабиринтах соблазнов общественная и личная жизнь россиян, а стрелка духовного компаса всё равно прямо указывала прежнее направление, хотя бы кто-то и двигался в прямо противоположном.

Алексей Константинович Толстой (1817 -1875)
И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Что бы любовью не дышало.
Иван Сергеевич Тургенев (1818 — 1883)
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!
Стихотворения в прозе, «Русский язык»
Афанасий Афанасьевич Фет (1820 — 1892)
Так, заверша беспутный свой побег,
С нагих полей летит колючий снег,
Гонимый ранней, буйною метелью,
И, на лесной остановясь глуши,
Сбирается в серебряной тиши
Глубокой и холодною постелью.
Николай Алексеевич Некрасов (1821 — 1878)
Послушай: стыдно!
Пора вставать! Ты знаешь сам,
Какое время наступило;
В ком чувство долга не остыло,
Кто сердцем неподкупно прям,
В ком дарованье, сила, меткость,
Тому теперь не должно спать…
«Поэт и гражданин»
Федор Михайлович Достоевский (1821 — 1881)
Неужели и тут не дадут и не позволят русскому организму развиться национально, своей органической силой, а непременно безлично, лакейски подражая Европе? Да куда же девать тогда русский-то организм? Понимают ли эти господа, что такое организм? Отрыв, «отщепенство» от своей страны приводит к ненависти, эти люди ненавидят Россию, так сказать, натурально, физически: за климат, за поля, за леса, за порядки, за освобождение мужика, за русскую историю, одним словом, за всё, за всё ненавидят.

Апполон Николаевич Майков (1821 — 1897)
Весна! выставляется первая рама —
И в комнату шум ворвался,
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса…
Александр Николаевич Островский (1823 — 1886)
Ну, чего вы боитесь, скажите на милость! Каждая теперь травка, каждый цветок радуется, а мы прячемся, боимся, точно напасти какой! Гроза убьет! Не гроза это, а благодать! Да, благодать! У вас все гроза! Северное сияние загорится, любоваться бы надобно да дивиться премудрости: «с полночных стран встает заря»! А вы ужасаетесь да придумываете: к войне это или к мору. Комета ли идет, — не отвел бы глаз! Красота! Звезды-то уж пригляделись, все одни и те же, а это обновка; ну, смотрел бы да любовался! А вы боитесь и взглянуть-то на небо, дрожь вас берет! Изо всего-то вы себе пугал наделали. Эх, народ! «Гроза»
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (1826 — 1889)
Нет более просветляющего, очищающего душу чувства, как то, которое ощущает человек при знакомстве с великим художественным произведением.
Лев Николаевич Толстой (1828 — 1910)
Мы знаем, что с заряженными ружьями надо обращаться осторожно. А не хотим знать того, что так же надо обращаться и со словом. Слово может и убить, и сделать зло хуже смерти.
Григорий Петрович Данилевский (1829 — 1890)
Известна проделка американского журналиста, который, для поднятия подписки на свой журнал, стал печатать в других изданиях самые резкие, наглые на себя нападки от вымышленных лиц: одни печатно выставляли его мошенником и клятвопреступником, другие вором и убийцей, третьи развратником в колоссальных размерах. Он не скупился платить за такие дружеские рекламы, пока все не задумались — да видно же любопытный это и недюжинный человек, когда о нем все так кричат! — и стали раскупать его собственную газету.
«Жизнь через сто лет»
Николай Семенович Лесков (1831 — 1895)
Я… думаю, что я знаю русского человека в самую его глубь, и не ставлю себе этого ни в какую заслугу. Я не изучал народа по разговорам с петербургскими извозчиками, а я вырос в народе, на гостомельском выгоне, с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного, под тёплым овчинным тулупом, да на замашной панинской толчее за кругами пыльных замашек…
Елена Петровна Блаватская (1834 — 1891)
Между этими двумя столкнувшимися титанами – наукой и теологией – находится обалдевшая публика, быстро теряющая веру в бессмертие человека и в какое-либо божество, быстро спускающаяся до уровня чисто животного существования. Такова картина часа, освещенного сияющим полуденным солнцем христианской и научной эры!
«Разоблаченная Изида»
Алексей Николаевич Апухтин (1840 — 1893)
Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх
И можете держать себя свободно,
Я разрешаю вам. Вы знаете, на днях
Я королем был избран всенародно,
Но это всё равно. Смущают мысль мою
Все эти почести, приветствия, поклоны…
«Сумасшедший»
Глеб Иванович Успенский (1843 — 1902)
— Да что же тебе за границей-то надо? — спросил я его в то время, когда в его номере, при помощи прислуги, шла укладка и упаковка его вещей для отправки на Варшавский вокзал.
— Да просто… очувствоваться! — сказал он растерянно и с каким-то тупым выражением лица.
«Письма с дороги»
Николай Гергиевич Гарин-Михайловский (1852 — 1906)
Разве в том дело, чтобы пройти в жизни так, чтобы никого не задеть? Не в этом счастье. Задеть, сломать, ломать, чтоб жизнь кипела. Я не боюсь никаких обвинений, но во сто раз больше смерти боюсь бесцветности.
Владимир Галактионович Короленко (1853 — 1921)
Стих — это та же музыка, только соединенная со словом, и для него нужен тоже природный слух, чутье гармонии и ритма.
Всеволод Михайлович Гаршин (1855 — 1888)
Странное чувство испытываешь, когда лёгким нажатием руки заставляешь такую массу подниматься и опускаться по своему желанию. Когда такая масса повинуется тебе, чувствуешь могущество человека…
«Встреча»
Василий Васильевич Розанов (1856 — 1919)
Чувство Родины – должно быть строго, сдержанно в словах, не речисто, не болтливо, не «размахивая руками» и не выбегая вперед (чтобы показаться). Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием.
«Уединенное»
Иннокентий Федорович Анненский (1856 — 1909)
И в чем тайна красоты, в чем тайна и обаяние искусства: в сознательной ли, вдохновенной победе над мукой или в бессознательной тоске человеческого духа, который не видит выхода из круга пошлости, убожества или недомыслия и трагически осужден казаться самодовольным или безнадежно фальшивым.
«Сентиментальное воспоминание»
Антон Павлович Чехов (1860 — 1904)
С самого рождения я живу в Москве, но ей-богу не знаю, откуда пошла Москва, зачем она, к чему, почему, что ей нужно. В думе, на заседаниях, я вместе с другими толкую о городском хозяйстве, но я не знаю, сколько вёрст в Москве, сколько в ней народу, сколько родится и умирает, сколько мы получаем и тратим, на сколько и с кем торгуем… Какой город богаче: Москва или Лондон? Если Лондон богаче, то почему? А шут его знает! И когда в думе поднимают какой-нибудь вопрос, я вздрагиваю и первый начинаю кричать: «Передать в комиссию! В комиссию!»
Фёдор Кузьмич Сологуб (1863 — 1927)
Всё новое на старый лад:
У современного поэта
В метафорический наряд
Речь стихотворная одета.
Но мне другие — не пример,
И мой устав — простой и строгий.
Мой стих — мальчишка-пионер,
Легко одетый, голоногий.
1926
Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865 — 1941)
Под влиянием Достоевского, а также иностранной литературы, Бодлера и Эдгара По, началось моё увлечение не декадентством, а символизмом (я и тогда уже понимал их различие). Сборник стихотворений, изданный в самом начале 90-х годов, я озаглавил «Символы». Кажется, я раньше всех в русской литературе употребил это слово.
Вячеслав Иванович Иванов (1866 — 1949)
Бег изменчивых явлений,
Мимо реющих, ускорь:
Слей в одно закат свершений
С первым блеском нежных зорь.
От низовий жизнь к истокам
В миг единый обозри:
В лик единый умным оком
Двойников своих сбери.
Неизменен и чудесен
Благодатной Музы дар:
В духе форма стройных песен,
В сердце песен жизнь и жар.
«Мысли о поэзии»
Константин Дмитриевич Бальмонт (1867 — 1942)
У меня много новостей. И все хорошие. Мне «везёт». Мне пишется. Мне жить, жить, вечно жить хочется. Если бы Вы знали, сколько я написал стихов новых! Больше ста. Это было сумасшествие, сказка, новое. Издаю новую книгу, совсем не похожую на прежние. Она удивит многих. Я изменил своё понимание мира. Как ни смешно прозвучит моя фраза, я скажу: я понял мир. На многие годы, быть может, навсегда.

К. Бальмонт — Л. Вилькиной
Максим Горький (Алексей Максимович Пешков) (1868 — 1936)
Человек — вот правда! Всё — в человеке, всё для человека! Существует только человек, всё же остальное — дело его рук и его мозга! Чело-век! Это — великолепно! Это звучит… гордо!
«На дне» Зинаида Николаевна Гиппиус (1869 — 1945)
Мне жаль создавать нечто бесполезное и никому не нужное сейчас. Собрание, книга стихов в данное время — самая бесполезная, ненужная вещь… Я не хочу этим сказать, что стихи не нужны. Напротив, я утверждаю, что стихи, нужны, даже необходимы, естественны и вечны. Было время, когда всем казались нужными целые книги стихов, когда они читались сплошь, всеми понимались и принимались. Время это – прошлое, не наше. Современному читателю не нужен сборник стихов!
Александр Иванович Куприн (1870 — 1938)
Язык — это история народа. Язык — это путь цивилизации и культуры. Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью.
Иван Алекеевич Бунин (1870 — 1953)
Какими националистами, патриотами становятся эти интернационалисты, когда это им надобно! И с каким высокомерием глумятся они над «испуганными интеллигентами»,- точно решительно нет никаких причин пугаться,- или над «испуганными обывателями», точно у них есть какие-то великие преимущества перед «обывателями». Да и кто, собственно, эти обыватели, «благополучные мещане»? И о ком и о чем заботятся, вообще, революционеры, если они так презирают среднего человека и его благополучие?
«Окаянные дни»
Леонид Николаевич Андреев (1871 — 1919)
В борьбе за свой идеал, который состоит в «свободе, равенстве и братстве», граждане должны пользоваться такими средствами, которые не противоречат этому идеалу.
«Губернатор»
Кузмин Михаил Алексеевич (1872 — 1936)
«Пусть ваша душа будет цельна или расколота, пусть миропостижение будет мистическим, реалистическим, скептическим, или даже идеалистическим (если вы до того несчастны), пусть приемы творчества будут импрессионистическими, реалистическими, натуралистическими, содержание – лирическим или фабулистическим, пусть будет настроение, впечатление – что хотите, но, умоляю, будьте логичны – да простится мне этот крик сердца! – логичны в замысле, в постройке произведения, в синтаксисе».
«О прекрасной ясности» Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая) (1872 — 1952)
Человек никогда не забывает того места, где зарыл когда-то кусочек души. Он часто возвращается, кружит около, пробует, как зверь лапой, поскрести немножко сверху. «224 Избранные страницы» Михаил Михайлович Пришвин (1873 — 1954) Искусство рождается в бездомье. Я писал письма и повести, адресованные к далекому неведомому другу, но когда друг пришел — искусство уступило жизни. Я говорю, конечно, не о домашнем уюте, а о жизни, которая значит больше искусства.
«Мы с тобой. Дневник любви»
Валерий Яковлевич Брюсов (1873 — 1924)
Художник не может большего, как открыть другим свою душу. Нельзя предъявлять ему заранее составленные правила. Он — ещё неведомый мир, где всё ново. Надо забыть, что пленяло у других, здесь иное. Иначе будешь слушать и не услышишь, будешь смотреть, не понимая.

Из трактата Валерия Брюсова «О искусстве»
Алексей Михайлович Ремизов (1877 — 1957)
Ну и пусть отдохнет, измаялась — измучили ее, истревожили. А чуть свет подымется лавочница, возьмется добро свое складывать, хватится одеялишка, пойдет, вытащит из-под старухи подстилку эту мягкую: разбудит старуху, подымет на ноги: ни свет ни заря, изволь вставать. Ничего не поделаешь. А пока — бабушка, костромская наша, мать наша, Россия!»
«Взвихренная Русь» Максимилиан Александрович Волошин (1877 — 1932)
Искусство никогда не обращается к толпе, к массе, оно говорит отдельному человеку, в глубоких и скрытых тайниках его души.
Михаил Андреевич Осоргин (Ильин) (1878 — 1942)
Как странно /…/ Сколько есть веселых и бодрых книг, сколько блестящих и остроумных философских истин,- но нет ничего утешительнее Экклезиаста.
Саша Черный (Александр Михайлович Гликберг) (1880 — 1932)
Бабкин смел, — прочёл Сенеку
И, насвистывая туш,
Снес его в библиотеку,
На полях отметив: «Чушь!»
Бабкин, друг, — суровый критик,
Ты подумал ли хоть раз,
Что безногий паралитик
Легкой серне не указ?..
«Читатель»
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) (1880- 1934)
Слово критика о поэте должно быть объективно-конкретным и творческим; критик, оставаясь ученым, – поэт.
«Поэзия слова»
Александр Александрович Блок (1880 — 1921)
Только о великом стоит думать, только большие задачи должен ставить себе писатель; ставить смело, не смущаясь своими личными малыми силами.
Борис Константинович Зайцев (1881 — 1972)
«Верно, тут есть и лешие, и водяные, – думал я, глядя перед собой, – а может быть, здесь живет и еще какой дух… Могучий, северный дух, который наслаждается этой дикостью; может, и настоящие северные фавны и здоровые, белокурые женщины бродят в этих лесах, жрут морошку и бруснику, хохочут и гоняются друг за дружкой».
«Север»
Александр Грин (Александр Степанович Гриневский) (1881 — 1932)
Нужно уметь закрывать скучную книгу…уходить с плохого фильма…и расставаться с людьми, которые не дорожат тобой!
Аркадий Тимофеевич Аверченко (1881 — 1925)
Из скромности я остерегусь указать на тот факт, что в день моего рождения звонили в колокола и было всеобщее народное ликование. Злые языки связывали это ликование с каким-то большим праздником, совпавшим с днём моего появления на свет, но я до сих пор не понимаю, при чём здесь ещё какой-то праздник?
Алексей Николаевич Толстой (1882 — 1945)
То было время, когда любовь, чувства добрые и здоровые считались пошлостью и пережитком; никто не любил, но все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому, раздирающему внутренности.
«Хождение по мукам»
Корней Иванович Чуковский (Николай Васильевич Корнейчуков) (1882 — 1969)
— Ну что плохого, — говорю я себе, — хотя бы в коротеньком слове пока? Ведь точно такая же форма прощания с друзьями есть и в других языках, и там она никого не шокирует. Великий поэт Уолт Уитмен незадолго до смерти простился с читателями трогательным стихотворением «So long!”, что и значит по-английски — «Пока!”. Французское a bientot имеет то же самое значение. Грубости здесь нет никакой. Напротив, эта форма исполнена самой любезной учтивости, потому что здесь спрессовался такой (приблизительно) смысл: будь благополучен и счастлив, пока мы не увидимся вновь.

«Живой как жизнь»
Александр Романович Беляев (1884 — 1942)
Швейцария? Это горное пастбище туристов. Я сама объездила весь свет, но ненавижу этих жвачных двуногих с Бэдэкером вместо хвоста. Они изжевали глазами все красоты природы.
«Остров погибших кораблей»
Николай Алексеевич Клюев (1884 — 1937)
Всё, что писал и напишу, я считаю только лишь мысленным сором и ни во что почитаю мои писательские заслуги. И удивляюсь, и недоумеваю, почему по виду умные люди находят в моих стихах какое-то значение и ценность. Тысячи стихов, моих ли или тех поэтов, которых я знаю в России, не стоят одного распевца моей светлой матери.
Евгений Иванович Замятин (1884 — 1937)
Я боюсь, что у русской литературы одно только будущее: её прошлое.
Статья «Я боюсь»
Велимир Хлебников (Виктор Владимирович Хлебников) (1885 — 1922)
Мы долго искали такую, подобную чечевице, задачу, чтобы направленные ею к общей точке соединенные лучи труда художников и труда мыслителей встретились бы в общей работе и смогли бы зажечь обратить в костер даже холодное вещество льда. Теперь такая задача — чечевица, направляющая вместе вашу бурную отвагу и холодный разум мыслителей, — найдена. Эта цель — создать общий письменный язык…
«Художники мира»
Николай Степанович Гумилев (1886 — 1921)
Поэзию он обожал, в суждениях старался быть беспристрастным. Он был удивительно молод душой, а может быть и умом. Он всегда мне казался ребёнком. Было что-то ребяческое в его под машинку стриженой голове, в его выправке, скорее гимназической, чем военной. Изображать взрослого ему нравилось, как всем детям. Он любил играть в «мэтра», в литературное начальство своих «гумилят», то есть маленьких поэтов и поэтесс, его окружавших. Поэтическая детвора его очень любила.
Ходасевич, «Некрополь»
Владислав Фелицианович Ходасевич (1886 — 1939)
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот — это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Сборник «Тяжёлая лира» Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) (1887 — 1941) Ты потерял свою Россию.
Противоставил ли стихию
Добра стихии мрачной зла?
Нет? Так умолкни: увела
Тебя судьба не без причины
В края неласковой чужбины.
Что толку охать и тужить —
Россию нужно заслужить!
«Что нужно знать»
Анна Андреевна Ахматова (Горенко) (1889 — 1966)
Я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных.
Борис Леонидович Пастернак (1890 — 1960)
Все люди, посланные нам -это наше отражение. И посланы они для того, чтобы мы, смотря на этих людей, исправляли свои ошибки, и когда мы их исправляем, эти люди либо тоже меняются, либо уходят из нашей жизни.
Михаил Афанасьевич Булгаков (1891 — 1940)
На широком поле словесности российской в СССР я был один-единственный литературный волк. Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он всё равно не похож на пуделя. Со мной и поступили как с волком. И несколько лет гнали меня по правилам литературной садки в огороженном дворе. Злобы я не имею, но я очень устал…

Из письма М. А. Булгакова И. В. Сталину, 30 мая 1931 года.
Осип Эмильевич Мандельштам (1891 — 1938)
Когда я умру потомки спросят моих современников: «Понимали ли вы стихи Мандельштама?» — «Нет, мы не понимали его стихов». «Кормили ли вы Мандельштама, давали ли ему кров?» — «Да, мы кормили Мандельштама, мы давали ему кров». — «Тогда вы прощены».
Илья Григорьевич Эренбург (Элиягу Гершевич) (1891 — 1967)
Может быть, пойти в Дом печати – там по одному бутерброду с кетовой икрой и диспут – «о пролетарском хоровом чтенье», или в Политехнический музей – там бутербродов нет, зато двадцать шесть молодых поэтов читают свои стихи о «паровозной обедне». Нет, буду сидеть на лестнице, дрожать от холода и мечтать о том, что все это не тщетно, что, сидя здесь на ступеньке, я готовлю далекий восход солнца Возрождения. Мечтал я и просто и в стихах, причем получались скучноватые ямбы.
«Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников»
Марина Ивановна Цветаева (1892 — 1941)
«Единственный справочник: собственный слух и, если уж очень нужно — теория словесности Саводника: драма, трагедия, поэма, сатира».
«Единственный учитель: собственный труд».
«И единственный судья: будущее».
Константин Георгиевич Паустовский (1892 — 1962)
В детстве и юности мир существует для нас в ином качестве, чем в зрелые годы. В детстве горячее солнце, гуще трава, обильнее дожди, темнее небо и смертельно интересен каждый человек… Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас – величайший дар, доставшийся нам от детства. Ощущение жизни как непрерывной новизны – вот та плодородная почва, на которой расцветает и созревает искусство.
«Золотая роза»
Владимир Владимирович Маяковский (1893 — 1930)
Я хочу быть понят родной страной,
а не буду понят —
что ж?!
По родной стране
пройду стороной,
как проходит
косой дождь.
Георгий Владимирович Иванов (1894 — 1958)
Русский читатель никогда не был и, даст Бог, никогда не будет холодным эстетом, равнодушным «ценителем прекрасного», которому мало дела до личности поэта.
«Петербургские зимы»
Юрий Николаевич Тынянов (1894 — 1943)
Тогда начали мерить числом и мерой, судить порхающих отцов; отцы были осуждены на казнь и бесславную жизнь.
Случайный путешественник-француз, пораженный устройством русского механизма, писал о нем: «империя каталогов», и добавлял: «блестящих».
Отцы пригнулись, дети зашевелились, отцы стали бояться детей, уважать их, стали заискивать. У них были по ночам угрызения, тяжелые всхлипы. Они называли это «совестью» и «воспоминанием».
И были пустоты.
«Смерть Вазир-Мухтара»
Исаак Эммануилович Бабель (1894 — 1940)
— У писателя на полке должно стоять немного книг. Всего десять-пятнадцать.
— Какие? — заорали молодые писатели.
— О! Для этого надо прочесть тысячи книг.
Михаил Михайлович Зощенко (1895 — 1958)
Здесь кроется обычная ошибка философов, литераторов, поэтов. Свои чувства и домыслы они нередко отождествляют с чувствами «всего человечества». Л. Н. Толстой считал, что «непротивление злу» спасает людей от множества бед. Быть может, это спасало Толстого. Но эта идея была абсолютно чуждой людям. В русском народе Гончаров увидел Обломовых. Быть может, обломовщина была характерна для писателя, но она отнюдь не характеризовала русский народ.
«Деньги. Любовь. Неудачи» Сергей Александрович Есенин (1895 — 1925)
У собратьев моих нет чувства родины во всем широком смысле этого слова, поэтому у них так и несогласованно все. Поэтому они так и любят тот диссонанс, который впитали в себя с удушливыми парами шутовского кривляния ради самого кривляния.
Статья «Быт и искусство»
Анатолий Борисович Мариенгоф (1897 — 1962)
Гога — милый и красивый мальчик. Ему девятнадцать лет. У него всегда обиженные розовые губы, голова в золоте топленых сливок от степных коров и большие зеленые несчастливые глаза.
— Пойми, Ольга, я люблю свою родину.
Ольга перестает дрыгать ногами, поворачивает к нему лицо и говорит серьезно:
— Это все оттого, Гога, что ты не кончил гимназию.
«Циники»
Валентин Петрович Катаев (1897 — 1986)
Писатели восемнадцатого века — да и семнадцатого — были в основном повествователи. Девятнадцатый век украсил голые ветки повествования цветными изображениями. Наш век — победа изображения над повествованием. Изображение присвоили себе таланты и гении, оставив повествование остальным. Метафора стала богом, которому мы поклоняемся. В этом есть что-то языческое. Мы стали язычниками. Наш бог — материя… Вещество… Но не пора ли вернуться к повествованию, сделав его носителем великих идей?
«Алмазный мой венец»
Владимир Владимирович Набоков (1899 — 1977)
Говорили, единственное, что он в мирe любит, это – Россия. Многие не понимали, почему он там не остался. На вопросы такого рода Мун неизменно отвечал: «Справьтесь у Робертсона» (это был востоковeд) «почему он не остался в Вавилонe». Возражали вполнe резонно, что Вавилона уже нет. Мун кивал, тихо и хитро улыбаясь.
«Подвиг» Андрей Платонович Платонов (Климентов) (1899 — 1951)
Искусство должно умереть — в том смысле, что его должно заменить нечто обыкновенное, человеческое; человек может хорошо петь и без голоса, если в нём есть особый, сущий энтузиазм жизни.
Николай Алексеевич Заболоцкий (1903 — 1958)
Я закрываю глаза и вижу стеклянное здание леса.
Стройные волки, одетые в лёгкие платья,
преданы долгой научной беседе.
Вот отделился один,
подымает прозрачные лапы,
плавно взлетает на воздух,
ложится на спину.
Ветер его на восток над долинами гонит.
Волки внизу говорят:
«Удалился философ,
чтоб лопухам преподать геометрию неба.»
Даниил Иванович Хармс (Ювачёв) (1905 — 1942)
Всё крайнее сделать очень трудно. Средние части даются легче. Самый центр не требует никаких усилий. Центр — это равновесие. Там нет никакой борьбы.
«Пейте уксус, господа!»
Михаил Александрович Шолохов (1905 — 1984)
Жизнь заставит разобраться, и не только заставит, но и силком толкнет на какую-нибудь сторону.
«Тихий Дон»
Варлам Тихонович Шаламов (1907 — 1982)
Сейчас было так наглядно, так ощутимо ясно, что вдохновение и было жизнью; перед смертью ему дано было узнать, что жизнь была вдохновением, именно вдохновением.
«Колымские рассказы»
Арсений Александрович Тарковский (1907 — 1989)
Порой по улице бредешь —
Нахлынет вдруг невесть откуда
И по спине пройдет, как дрожь,
Бессмысленная жажда чуда.