Болесла́в I Хра́брый (польск. Bolesław I Chrobry, также Болесла́в I Вели́кий (польск. Bolesław I Wielki); 965, 966 или 967—17 июня 1025) — князь (992—1025) и первый король Польши (1025), князь Чехии в 1003—1004 годах (под именем Болесла́в IV; чеш. Boleslav IV). Представитель династии Пястов.
Содержание
Биография
Болеслав родился в семье польского князя Мешко I и дочери чешского князя Болеслава I и Дубравки Богемской.
В 977 году мать Болеслава, Дубравка, умерла, и вскоре Мешко I женился на Оде Дитриховне, дочери маркграфа Северной Марки. Примерно в это же время Болеслав стал правителем Малой Польши. Одни историки считают, что Болеслав получил этот регион от своего отца, другие же полагают, что Болеслав захватил провинцию при поддержке местных аристократов. Генрик Ловмянский писал, что чешский князь Болеслав II подарил своему племяннику этот регион.
Правление
Первые годы (992—999)
25 мая 992 года Мешко I умер. Титмар Мерзебургский писал, что «он отошёл от чужбины сей на небо, оставленным своё государство разделённым на ряд уделов», но Болеслав объединил страну с «лисьей хитростью» и изгнал своих сводных братьев и мачеху из страны. Два польских аристократа, Одлилен и Прзибивой, поддержавшие противников Болеслава, были ослеплены по его приказу. Предполагается, что Болеслав установил полный контроль над Польшей либо уже в 992 году, либо только в концу 995 года.
В 992 году Болеслав направил подкрепления в её борьбе против полабских славян. Спустя три года он лично встал во главе армии и пришёл на помощь немцам, вторгшимся на территории с лютичей и ободритов. В ходе кампании он встретился в молодым германским императором, Оттоном III.
Собеслав, глава чешской династии Славниковичей, также принял участие в походе против лютичей и ободритов. Воспользовавшись отсутствием Собеслава, чешский князь Болеслав II захватил территории Славниковичей и уничтожил большинство членов семьи. Узнав о судьбе своих родственников, Собеслав бежал в Польшу. Также Болеслав дал приют брату Собеслава, бывшему пражскому архиепископу Адальберту, который приехал в Польшу в 996 году, поскольку Болеслав был миролюбиво настроен по отношению к нему. Биографы Адальберта предполагают, что он был близко знаком с Болеславом. Весной 997 года он отправился проповедовать христианство среди пруссов, которые разоряли восточные земли Польши. 23 апреля Адальберт принял смерть от рук прусских язычников неподалёку от современного Калининграда. Через некоторое время Болеслав выкупил останки епископа, причём вес заплаченного за тело золота равнялся весу тела, и перезахоронил его в соборе Успения Пресвятой Девы Марии в Гнезно.
Гнезненский съезд и его последствия (999—1002)
29 июля 999 года Святой Адальберт был канонизирован по просьбе императора Оттона III. В начале 1000 года Оттон вместе с папским легатом Робертом совершил паломничество в Гнезно, где был захоронен Адальберт. Титмар Мерзенбургский в своей хронике писал, что «сказать кому — не поверят» как Болеслав принял германского императора в Гнезно.
Болеслав извлёк большую пользу из визита императора. Галл Аноним подчёркивал в своей хронике, что Оттон называл Болеслава «своим другом и партнёром», а также «другом и союзником римского народа». Таким образом, Польское государство оказывалось независимым государством, равным Священной Римской Империи, когда как соседняя Моравия к тому времени оказалась в вассальной зависимости от Германии. Также Галл пишет, что:
Во время своего пребывания в Польше, Оттон создал в Гнезно архиепископство, первым архиепископом которого стал брат убиенного Адальберта, Радим. Вместе с этим в Вроцлаве, Кракове и Колобжеге были созданы епископства. Однако ради всего этого Болеслав вынужден был согласиться на уплату денария Святого Петра. Однако один из иерархов, Унгер — епископ Познани, должен был прямо подчиняться архиепископу Магдебурга. Оттон получил от Болеслава богатые подарки, в том числе и 300 рыцарей. После завершения съезда Болеслав сопроводил Императора вплоть до Магдебурга, где они 24 марта отметили Вербное воскресенье.
Экспансия (1002—1019)
В конце января 1002 года в замке Патерно (Италия) умер император Оттон III. Император был бездетным, а потому с его смертью остро встал вопрос о преемнике. Один из них, Генрих IV Баварский обещал Болеславу Храброму маркграфство Мейсен в обмен на помощь в борьбе с Экхардом I Мейсенским, который был одним из наиболее серьёзных противников баварского герцога. Однако 30 апреля 1002 года Экхард был убит, вскоре после чего Генрих был выбран королём Германии. В это же время Болеслав решил использовать как создавшийся в Мейсене после смерти родственника хаос и уже в апреле вторгся в Лужицу и Мейсен и захватил все эти земли. В конце июля Болеслав присутствовал на встрече саксонских аристократов в Мерзебурге, где новый император Генрих, вопреки желанию Болеслава, отдал Мейсен брату Экхарда, Гунцелину, а Лужицу и земли мильчан Болеслав получал в ленное владение. Пребывание в Мерзебурге было омрачено заговором — часть немецких рыцарей решили напасть на свиту князя Польши и лишь в помощью Бернхарда Саксонского кровопролития удалось избежать. Болеслав обвинил в заговоре Генриха, а по пути на родину приказал сжечь крепость Стрела.
В 1003 году ратаре и лютичи, сильно боявшиеся Болеслава, прислали в Кведлинбург посольство к королю Германии и заключили с немцами союз, направленный против польского князя. В это же время Болеслав смог завладеть богемским престолом. В 1002 годубогемский князь Болеслав III был изгнан из страны и к власти пришёл Владивой, происхождение которого не вполне ясно. Предполагается, что он захватил чешский трон при помощи Болеслава Храброго. Впрочем, Владивой вскоре умер и на престоле оказался брат Болеслава III, Яромир. Сам же свергнутый чешский князь нашёл помощь и поддержку у Болеслава Храброго, который в 1003 году вторгся в Богемию и возвратил Болеслава III на престол. Возвращённый на престол князь начал жестоко расправляться со своими противниками. Оставшиеся в живых вельможи отправили к Болеславу Храброму послов с просьбой избавить их от такого правителя. Польский князь охотно согласился и вскоре вторгся в Богемию, а в марте 1003 года вошёл в Прагу и провозгласил себя князем Чехии. Болеслав III по приказу нового князя был ослеплён. Генрих II, король Германии, не имел никакой возможности бороться с Болеславом, ибо в то время он подавлял мятеж, поднятый его братом Бруно и маркграфом Генрихом Швайнфуртским в Баварии, и поэтому он послал к нему посольство с предложением дружбы и утверждения за ним титула князя Чехии. Однако Болеслав решил поддержать противников Генриха и вскоре вторгся в Мейсен, захватил всё маркграфство, кроме столицы, удерживаемой Гунцелином. В это же время, вероятно, к Польше была присоединена Верхняя Венгрия(современная Словакия).
В феврале соединённые силы лютичей и немцев под командованием Генриха II вторглись в Лужицу и захватили её, но сильные снегопады вынудили союзников отступить. Однако после этого Генрих смог обмануть Болеслава, который сосредоточил свои силы в Лужицах, тогда как Генрих в августе 1004 года вторгся в Богемию. Вместе с этим во всей Богемии началось началось антипольское восстание. Прага была сдана без сопротивления; 8 сентября ослеплённый брат Болеслава III, Яромир, был провозглашён князем Богемии. В ходе этой компании союзник Болеслава, Собеслав из династии Славниковичей, погиб. Таким образом, Болеслав, употребивший на завоевание Богемии огромные средства, смог её удерживать не более года. С этого же времени княжество Богемия стало верным союзником Германии во всех её войнах в Польшей.
В августе следующего года Генрих вновь собрал армию (сбор армии происходил в Леске, близ Магдебурга) и повёл её в Польшу. В Лужице, у Добролуга, к нему присоединилась армия Богемии во главе с Яромиром и баварские войска во главе с Генрихом V Баварским. Польское войско во главе с Болеславом расположилось в Кросно (совр. Кросно-Оджаньске), близ слияния рек Бубр и Одер, войско же противника стало на другом берегу Одера, где к ним присоединились ещё и лютичи. В течение 7 дней пытались немцы перейти реку и лишь на восьмой день нашли они брод и перевели через реку всё войско. Болеслав, узнав об этом, начал быстрое отступление. Генрих повёл армию на Познань, польский князь вынужден был просить мира. Условия мирного договора неизвестны, но, судя по всему, Болеслав терял Лужицу и Мейсен, а также отказывался от прав на трон Богемии, однако Моравия осталась за Польшей.
Впрочем, Болеслав не был намерен прекращать борьбу. Собирая новые силы, он также начал посылать своих людей к лютичам, чехам и лужичанам, пытаясь привлечь их к союзу. Впрочем, все его попытки были тщетны — все оные послали к германскому королю в Регенсбург посольство, которое известило Генриха о происках Болеслава Храброго. Также они сообщили, что не будут ему подчиняться, если тот останется в мире с Болеславом. Посовещавшись с князьями, Генрих отправил к Болеславу Германа, жениха его дочери, Регелинды, дабы сообщить о расторжении мирного договора 1005 года. Заранее узнавший о посольстве Болеслав дурно принял зятя. Согласно сообщению хроники Титмара Мерзербургского, Болеслав:
Вскоре после этого Болеслав вторгся на территорию между реками Эльба и Одер и разорил земли Магдебургского архиепископства. Жителей города Цербст Болеслав увёл в плен. Командующим армией немцев тут был архиепископ Магдебурга Тагино, по сообщению хроники Титмара Мерзенбургского, к походу подготовился плохо, а, достигнув городка Ютербог, и вовсе вернулся назад, опасаясь преследовать поляков со «врагов со столь малым количеством «. После этого рейда Болеслав вновь занял Лаузиц, Сорау и Сельпули (совр. Нидер-Лаузиц, Ост-Нидер-Лаузиц и Беесков), а затем осадил и Бауцен, принадлежавший его зятю. Болеслав велел сообщить через послов, что не хотел бы кровопролития и готов принять крепость без боя. Таким образом, маркграф Герман Мейсенский выиграл семидневное перемирие. Он сам прорвался из окружения, чтобы попросить о помощи Магдебург и Саксонию. Безуспешно слал он посыльных во все стороны, в то время как положение вокруг крепости, несмотря на перемирие, становилось все хуже. В конце концов гарнизон крепости попросил у Болеслава дать им возможность спокойно уйти и передал крепость в его руки.
Лишь спустя три года, после Пасхи 1010 Генрих II объявляет о походе на Польшу. Впрочем, германский король попытался уладить дело миром — к Болеславу было посланы герцог Бернгард и архиепископ Вальтард, однако, ничего не добившись, они вернулись назад. В походе король заболел и в результате было принято решение — Генрих вместе с больными вернётся, а епископы Арнульф и Мейнверк, с князем Яромиром, маркграфами Геро и Германом, а также многими другими, опустошат Шлезиергау и Диадези. Сам же польский князь, наблюдая за происходящим со стен замка Глогау, решил не ввязываться сражение:
Даже несмотря на дожди, немцы и чехи нанесли большой урон противнику, благополучно вернувшись назад. В июле 1012 года Вальтард вновь отправился на переговоры с Болеславом, инициатором которых был сам польский князь. Пробыв у него два дня, Вальтард уехал, пусть и богато одарённый, однако не добившийся никаких результатов. 12 августа 1012 года Вальтард умер, и Болеслав, узнав об этом, а также зная, что из-за разлива Эльбы помочь его врагам никто не сможет, собрал войско, вторгся в Лужицу и осадил крепость Лебуза. 20 августа крепость была взята, почти всё население было истреблено или уведено в плен, сама крепость разграблена и сожжена. После этого Болеслав вернулся назад.
Находившаяся тогда в Мерзебурге королева Кунигунда незамедлительно отдала приказ подготовить выступление королевской армии к восточным границам. Генрих II вслед за получением тревожных новостей вернулся с западных границ.
В январе 1013 года к Генриху прибыли послы от Болеслава, предложившие заключить мир. Вскоре после этого к королю прибыл сын Болеслава, Мешко, который, по-видимому, вёл предварительные переговоры о мире. В канун Троицы в Магдебург, где находился Генрих, прибыл сам Болеслав. 24 мая 1013 года он принёс германскому королю присягу. По условиями мира, Болеслав получил Лаузиц и область Мильценов в качестве имперского лена, а также обязался сопроводить его в походе на Рим за императорской короной, тогда как Генрих обязался предоставить Болеславу 500 рыцарей для похода на Киев. Гарантировать заключённый мир призваны были новые родственные отношения: дочь пфальцграфа лотарингского Рыкса вступила в брак с сыном Болеслава Мешко. Успеху переговоров в немалой степени способствовал тот факт, что внимание Болеслава привлекали русские дела, а Генрих готовился к походу на Рим.
В этом же году дочь Болеслава Храброго (имя не сохранилось) вышла замуж за туровского князя Святополка Владимировича. Вместе с ней к жениху отправился бывший колобрежский епископ Рейнберн. Однако в том же году Святополк, его жена и Рейнберн, готовившие восстание против князя Владимира Святославича, были арестованы. Также Святополк был отстранён от наследования киевского престола. Совместный поход Болеслава и печенегов был ответом на этот шаг Владимира, впрочем, союзники рассорились и Болеслав приказал перебить печенегов, после чего вернулся в Польшу.
Важно отметить, что в походе на Русь приняли участие 500 немецких рыцарей, однако, несмотря на это, обещания принять участие в походе на Рим Болеслав не выполнил. В 1014 году Болеслав направил к чешскому князю Ольдржиху своего сына Мешко для ведения переговоров. Болеслав хотел заключить с Ольдржихом союз против Империи, однако Мешко не удалось достичь успеха — часть его свиты была перебита, сам же сын польского князя вместе с другой частью свиты был взят в плен. Впрочем, вскоре Мешко попал в руки германского императора, который освободил того за небольшой выкуп и пригласил Болеслава на встречу князей в Мерзебурге, впрочем, польский князь туда не явился, послав туда в качестве представителей маркграфа Германа Мейсенского и посла Стойнефом. 10 апреля 1015 года в Мерзебурге, император конфисковал принадлежавшие польскому князю Мисьненскую и Лужицкую области и в июле 1015 года снова выступил против него.
В июле Генрих начал вторжение в польские земли. Союзниками императора выступили племена «безбожных» лютичей и Чехия. Предполагалось, что император выступит из Магдебурга чрез Лужицу к Кроссену, где две другие армии, Бернгарда Саксонского и князя Ольдржиха, должны были соединиться. 3 августа 1015 года император перешёл Одер под Кроссеном и разбил польский отряд под предводительством сына Болеслава Мешко: «Шестьсот поляков были убиты, в то время как императорские силы понесли лишь незначительные потери» пишет Титмар Мерзенбургский. В это же время войска Бернгарда Саксонского со своими союзниками (в их числе были и лютичи) атаковал армию Болеслава при Кюстрине, а потому польский князь не смог прийти на помощь сыну. Однако ни северная армия вместе с лютичами под командованием герцога, ни южная армия из богемцев и баварцев под командованием князя Ольдржиха, вторгшаяся в Силезию и захватившая королевскую крепость и замок у Герлица, не смогли соединиться с императором, так что арьергард армии при её возвращении был наголову разбит. Одна из групп основных сил немецкого войска попала в окружение и потеряла около двухсот человек убитыми. После отступления немецких рыцарей Мешко удалось захватить мейсенский Унтербург, и лишь ценой огромных усилий он удержал крепость Обербург. Преследуя беспорядочно отступавшие войска Генриха II, поляки во главе с Мешко снова форсировали Эльбу и сожгли нижний город Мейсена.
Болеслав Храбрый и Святополк у Золотых ворот Киева (картина Яна Матейко)
Положение Польши осложнилось, когда в 1017 году боевые действия против него начал Ярослав Мудрый, изгнавший из Киева Святополка Владимировича, впрочем, действия Ярослава не были особенно энергичными. Летом 1017 года Генрих принял решение о новом походе на Польшу. После сборов при Лейцкау на Эльбе император Генрих отправил к Болеславу Генриха Баварского с посреднической миссией, однако Болеслав отверг все предложения императора. Генрих II встал с войском перед крепостью Глогау, где закрепился Болеслав Храбрый. Тем временем сын Болеслава, Мешко, совершил набег на Чехию, оставшуюся беззащитной, так как герцог Ольдржих со своим войском находился рядом с императором. От открытого сражения, предложенного Болеславом, император отказался и отвёл свои силы в конце июля к крепости Нимпч, юго-восточнее Цобтена, в Силезии. Но так как осаждавшим не удалось сломить сопротивление поддерживаемых Болеславом защитников крепости, осаду вскоре пришлось снять. В результате император вернулся в Саксонию и вновь поход против Болеслава не удался. При отступлении же немецкое войско понесло ощутимые потери.
Наконец, саксонские князья оказали императору содействие в заключении мира с Болеславом 30 января 1018 года в Баутцене (на территории Польского княжества). Обе стороны были утомлены долгой и безрезультатной борьбой. Представительную делегацию посланную с дипломатической миссией на переговоры с Болеславом возглавлял архиепископ Геро Магдебургский. Партнёры по переговорам согласились с условиями, принятыми ещё на Троицу 1013 года в Мерзебурге. Болеслав сохранил за собой Лужицу и землю мильчан, однако характер владения данными землями (были ли они имперским леном или же прямо включены были в состав Польши) вызывает споры. Судя по тому, что Титмар Мерзебургский писал, что мир заключили «не как следует, но как тогда можно было», для императора это был вынужденный шаг, не отвечавший в полной мере целям его политики. В качестве гарантий условия мира Болеслав взял четвёртой супругой Оду, дочь маркграфа Экхарда Мейсенского. Также рейх принимал на себя обязательство поддержать военными силами поход против Руси. Примерно в это же время был заключён мир с союзницей Германии, Венгрией. Условия мира вызывают споры — одни авторы утверждают, что по условиям мира Болеслав лишился Верхней Венгрии (совр. Словакии), другие же утверждают, что случилось это гораздо позже — при Мешко II.
Киевский поход Болеслава I
После этого Болеслав вновь обратил свои взоры на восток — на Киевскую Русь. В его планы входило восстановление на Киевском престоле Святополка Владимировича, потерпевшего поражениев борьбе за власть со своим братом — Ярославом, а также захват Червенских городов, чрез который проходил важнейший торговый путь восточной Европы, связывавший Киев с Краковом и Прагой]. Также в походе участвовали 300 немецких рыцарей, 500 венгерских воинов и 1000 печенегов. Ярослав же, собрав свой войско, двинулся навстречу Болеславу. Два войска встретились на Западном Буге и в результате сражения войско киевского князя было разбито. Ярослав бежал, а дорога на Киев была открыта. 14 августа 1018 года Болеслав и Святополк вступили в столицу Киевской Руси, поразившую поляков и немцев. Взятию Киева предшествовали набеги на город печенегов. Во время своего пребывания в Киеве Болеслав отправил Генриху II посольство с сообщением о благополучном завершении войны и желании и впредь сотрудничать. Также посольство было отправлено и византийскому императору Василию II.
Обстоятельства возвращения Болеслава из похода туманны. В Повести временных лет говорится об изгнании поляков в результате восстания киевлян, однако в Хронике Титмара Мерзебургского, напротив, говорится об успешном возвращении Болеслава из похода. Титмару Мерзебургскому вторит Галл Аноним, который пишет, что » поставил там в Киеве на свое место одного русского, породнившегося с ним, а сам с оставшимися сокровищами стал собираться в Польшу.» С собой Болеслав увёз богатую добычу и множество пленных, а также, согласно Хронике Титмара Мерзебургского, Предславу Владимировну, любимую сестру Ярослава, которую он взял в наложницы. Также по пути в Польшу Болеслав захватил Червенские города. Захват этих городов стал последним крупным военным успехом Болеслава.
Последние годы (1019—1025)
Последние 6 лет правления Болеслава Храброго описаны в источниках крайне скудно, что резко контрастирует с предыдущими периодами правления этого князя. Эти годы отмечены рядом внутри политических и внешнеполитических неудач, которые при Мешко II, Безприме и Болеславе Забытом обратятся в мощный кризис, едва не приведший к падению польского государства.
В 1025 году состоялась коронация Болеслава — он стал первым польским королём. Однако дата коронации до сих пор вызывает споры.
Семья
Первой женой Болеслава была дочь маркграфа Мейсена Рикдага. Историк Тадеуш Мантейфель писал, что свадьба была инициирована отцом Болеслава и произошла в первой половине 980-х годов. Впрочем, вскоре Болеслав отослал её назад, согласно хронике Титмара Мерзебургского. Историк Марек Казимеж связывал это со смертью её отца в 985 году.
Затем он женился на «венгерке» по выражению Титмара Мерзебургского, которую большинство историков отождествляют с Юдитой Венгерской, дочерью великого князя мадьяр. Она родила Болеславу сына, наречённого Безпримом, впрочем, брак также был расторгнут.
Третьей женой Болеслава стала Эмнильда, дочь лужицкого князя Добромира. Свадьба произошла приблизительно в 988 году. Эмнильда оказала на мужа благотворное влияние, как свидетельствует Титмар Мерзебургский. Старшая дочь Болеслава стала аббатисой, вторая дочь — Регелинда, вышла замуж за графа Германа Мейсенского, а третья дочь, имя которой неизвестно, стала женой Святополка Окаянного. В 990 году Эмнильда родила сына, которого назвали Мешко. Спустя 10 лет Эмнильда родила ещё одного сына, которого назвали Отто.
В качестве гарантий условий Будишинского мира, заключённого 30 января 1018 года, Болеслав взял в жёны Оду, дочку маркграфа Мейсенского. К этому времени вторая жена Болеслава, Эмнильда, по всей видимости уже умерла. От этого брака была рождена Матильда Болеславовна. Кроме того, захватив Киев 14 августа 1018 года, Болеслав насильно взял в наложницы Предславу Владимировну, любимую сестру Ярослава Мудрого, к которой ранее сватался и получил отказ, а затем, покидая Киев, увёз её в Польшу. Согласно Титмару Мерзебургскому, Болеслав придал этому союзу видимость очередного брака (хотя уже был женат).
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Кнез.
Деян Кнез
Dejan Knez
Деян Янез Кнез
18 мая 1961 (59 лет)
Трбовле, СРСлСФРЮ
с 1981
Словения Словения
музыкант, композитор, художник
синтезатор, электроника
индастриал, техно, дарквэйв
Baron Carl Von Reichenbach
Der Sturm
Laibach
300 000 V.K.
Salte Morale
Jugoton
Mute Records
Деян Янез Кнез (словен. Dejan Janez Knez; 18 мая 1961, Трбовле, СФРЮ) — словенский музыкант, композитор и художник, известный участник индастриал-группы Laibach.
Биография
Сын известного югославского и словенского художника Янеза Кнеза. Учился в университете на факультете политологии, также получил профессиональное образование художника. В 1978 году образовал свой музыкальный проект 300 000 V.K., который будет впоследствии исполнять композиции в жанре техно.
Летом 1980 года встретил Эрвинма Маркошека, Милана Фраса и Томаша Хостника, вместе с которыми образовал коллектив Laibach. Выступал на первых концертах группы, однако вскоре вынужден был покинуть коллектив не только из-за преследования в Югославии, но и из-за наркотической зависимости. В 1990-х лечился от наркотиков.
Сегодня работает в проекте 300 000 V.K. под псевдонимом Baron Carl Von Reichenbach. Также благодаря таланту художника создавал обложки альбомов для 300 000 V.K. и Laibach (изображён вверху слева на обложке альбома Let It Be — кавер-версии одноименного альбома группы The Beatles).
Напишите отзыв о статье «Кнез, Деян»
- (англ.)
| Альбомы | Сборники | Концертные альбомы | Саундтреки | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Отрывок, характеризующий Кнез, Деян
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Онлайн книга «Россия, которой не было — 2. Русская Атлантида»
Cтраница 42
Остается признать, что Великое княжество Литовское было никак не племенным государством литовцев, не специфическим явлением для балтских народностей. Наиболее точно выразился о нем Гедимин, коронуясь «королем литовцев и русских». Да и само слово «княжество», которым назвал свое государство еще Миндовг, о чем-то да говорит.
Мог ведь назвать и великим кунгасством — прямой, кстати, аналог великого княжества. Мог назвать и королевством или герцогством, если бы так уж довлел бы к католической романо-германской Европе. Видимо, русское название своего государства и своего титула привлекло Миндовга много больше.
Впрочем, и правители Мазовии тоже называли себя князьями. Родственные великополякам племена мазуров создали собственное государство, независимое до 1526 года.
А в названии своих правителей не стали обезьянничать, назвали их старым славянским словом «князь». Как видно, мазуры чувствовали себя не частью романо-германского мира с их королями и герцогами, а частью славянского мира (как и люди Западной Руси), что и не очень удивительно, впрочем.
Глава 9 СОБИРАНИЕ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ
Сколь достойно желание — скакать месте со всеми, под командой могучего, славного мужа.
Из Бертрана де Борна
Для описания политики многих государственных деятелей противоречивость — это спасительное слово. Для описания политики великого князя Гедиминаса в таком слове нет ни малейшей потребности Даже хитрости Гедиминаса очень просты, прекрасно видны и подчинены таким же простым, ясным целям. Политика ясная и прямая, как лезвие рыцарского меча. А если сравнение покажется кому-то слишком высокопарным, пожалуйста: политика прямая, как оглобля. Уверен, кстати, что восстань из гроба великий князь и кунигас Гедиминас, он бы на «оглоблю» не обиделся.
Самым главным в этой поли гике, ее ядром было собирание русских земель. Чтобы выжить в этом мире, надо быть большим и сильным. Эта истина оставалась бы истиной и не будь немецкого нашествия. В эпоху же, когда нависла такая страшная опасность, выбор оказался очень уж небогатым: расширять свое княжество, сколько хватит сил, или исчезнуть.
Наивно считать Гедимина и любого другого политика бескорыстным, действующим исключительно во имя исторической необходимости или на благо подданным. Несомненно, Гедиминас хотел стоять во главе могучего государства, с которым будут считаться в мире, имя владыки которого будет громко звучать и в Кракове, и в Париже, и в Риме, и в Константинополе. Хотел оставить детям больше, чем получил сам. Хотел славы — и прижизненной, и посмертной. Вопрос в том, что небескорыстные действия Гедиминаса отвечали самым сокровенным чаяниям Руси, разорванной на десятки государств. Русь помнила о своем единстве и очень хотела опять оказаться единой.
Гедимин, «король литовцев и русских», ни разу не воевал ни с одним из русских княжеств. И тем не менее к концу его правления русские земли составляли две трети его земель (если считать без Волыни, которая была вассалом Литвы, но не вошла пока в ее состав). Если же считать и Волынь, то литовские земли окажутся исчезающе малыми в сравнении с русскими.
В вассальной зависимости от Литвы оказались княжества Минское, Лукомское, Друцкое, Турово-Пинское.
Дело в том, что Литва выступала в роли защитника.
И против немецких рыцарей, и против татар Золотой Орды, и крымских татар. Во главе вассальных княжеств, как правило, оставались князья прежних династий, Рюриковичи, и никто не пытался их смещать или контролировать внутреннюю политику страны. Княжество продолжало жить почти так же, как жило независимым, и только во взаимоотношениях с внешним миром вассалитет что-то реально значил.
Князь не мог сам заключать договоры, не мог вести самостоятельной политики и должен был во время войн выступать вместе с великим князем в составе его войска.
Кому-то такое лоскутное государство покажется странным. Что это за государственность, если внутри страны полным-полно почти самостоятельных территорий, которые имеют своих правителей, свои знамена, чеканят монету, держат собственную полицию и судят по своим законам? Но в Средневековье это было обычнейшим делом. Французское королевство и в XIV, и в XV, и даже в XVI веках было, по существу дела, множеством государств, — каждое со своими вооруженными силами, полицией, традициями, часто даже со своим диалектом. Мелкие государства входили в более крупные — в графства и герцогства; графства и герцогства были вассалами непосредственно короля.
Точно таким же государством-матрешкой были и крупные немецкие государства типа Ганновера или Австрии, и Британия, и испанские Кастилия и Арагон. Такова же была и средневековая Япония, где владетельные князья-дайме до XIX века оставались неограниченными владыками в своих владениях и вассалами императора.
Так что лоскутность Великого княжества Литовского вовсе не какая-то его особенная черта, не проявление местной специфики и не симптом слабости государства. Все было в Литве, как везде.
Другие читатели усомнятся в сообщаемых сведениях по другой причине. Мол, не мог же быть столь благороден литовский великий князь! Какой смысл было ему вести завоевательную политику, если не грабить, не смещать с престолов прежних владык, не ставить своих наместников, не делать государство-монолит?
Я уже говорил, и еще раз могу повторить с полной уверенностью: корысть в завоевании была. Но в том-то и дело, что в разные эпохи и при разных обстоятельствах и сама корысть бывает разная. Корысть Гедиминаса и состояла в том, чтобы стать большим и сильным. Присоединение к Литве русских княжеств на этих более чем либеральных условиях, их вассалитет устраивали его целиком и полностью, потому что достигалась его цель. Возникало государство, организованное почти так же, как феодальная Франция или Англия после нормандского завоевания.
И внутренне даже более сплоченное, потому что и французский феодализм возник как следствие завоевания, и норманны захватили суверенное государство короля Гарольда, разделили между собой землю и жителей.
А Великое княжество Литовское возникало как почти добровольное объединение, и у всех подданных великого князя Литовского были внешние враги, и какие! Крестоносные ордена, это раз. Татары Золотой Орды — это два!
А был, пожалуй, и третий враг — Московия.
Разумеется, Гедиминас проводил антимосковскую политику. Как пишут официальные советские справочники, Гедиминас «поддерживал сепаратистские тенденции Смоленского княжества, поощрял союз Пскова и Новгорода против Москвы» .
Действительно, он приложил все усилия, чтобы оторвать Псков и Новгород от союза с Москвой, и ему, прямо скажем, было нетрудно проводить эту политику. Псков и Новгород вовсе не хотели становиться вассалами Литвы, но и сделаться подданными московского то ли князя, то ли хана им улыбалось еще меньше. Вот Смоленское княжество все сильнее тянулось к Литве и в конце концов вошло в его состав.
Гедиминас активнейшим образом дружил с Тверью, и это был как раз тот самый случай: «Против кого дружить будем?». Тут было ясно, против кого — против Москвы, разумеется.