«ПО́ВЕСТЬ ВРЕМЕННЫ́Х ЛЕТ» (ПВЛ; «Не­сто­ро­ва ле­то­пись», «На­чаль­ная ле­то­пись»), наи­бо­лее ран­ний из со­хра­нив­ших­ся в пол­ном объ­ё­ме сво­дов др.-рус. ле­то­пи­са­ния. Соз­да­на в Кие­ве в 1110-х гг. и ле­жит в ос­но­ве боль­шин­ст­ва рус. ле­то­пи­сей. Тра­диц. на­зва­ни­ем па­мят­ни­ка ста­ли пер­вые сло­ва его за­гла­вия в Ипать­ев­ской ле­то­пи­си: «Повѣсть вре­мен­ных лѣт чер­но­риз­ца Фео­дось­е­ва ма­на­сты­ря Пе­чер­ско­го, от­ку­ду есть по­шла Рус­кая зем­ля…». Пол­ный текст ПВЛ со­хра­нил­ся в 5 спи­сках 14–16 вв.: Лав­рен­ть­ев­ском (1377; ны­не в РНБ; см. Лав­рен­тьев­ская ле­то­пись), Рад­зи­вил­лов­ском (Рад­зи­ви­лов­ском) (кон. 15 в.; ны­не в Б-ке РАН; см. Рад­зи­вил­лов­ская ле­топись), Мо­с­ков­ско-Ака­де­ми­че­ском (кон. 15 в.; ны­не в РГБ), Ипать­ев­ском (нач. 1420-х гг.; ны­не в Б-ке РАН) и Хлеб­ни­ков­ском (кон. 1550-х – нач. 1560-х гг.; ны­не в РНБ). Спи­ски «лав­рен­ть­ев­ской» груп­пы (Лав­рен­ть­евский, Рад­зи­вил­лов­ский, Мо­с­ков­ско-Ака­де­ми­че­ский) пред­став­ля­ют вла­ди­ми­ро-суз­даль­скую ветвь ру­ко­пис­ной тра­ди­ции па­мят­ни­ка, к ко­то­рой при­над­ле­жа­ла так­же сго­рев­шая в моск. по­жа­ре 1812 Тро­иц­кая ле­то­пись. Об­щий про­то­граф этой груп­пы оп­ре­де­ля­ет­ся как вла­ди­мир­ский ле­то­пис­ный свод 2-й пол. 12 в. При этом про­то­гра­фом Лав­рен­ть­ев­ско­го спи­ска, а так­же Тро­иц­кой ле­то­пи­си по­слу­жил сам этот свод вме­сте с его про­дол­же­ни­ем, а про­то­гра­фом Рад­зи­вил­лов­ско­го и Мо­с­ков­ско-Ака­де­ми­че­ско­го спи­сков – ос­но­ван­ный на нём вла­ди­мир­ский ле­то­пис­ный свод нач. 13 в. В спи­сках «ипать­ев­ской» груп­пы (Ипать­ев­ский, Хлеб­ни­ков­ский), об­ра­зую­щих юж.-рус. ветвь тра­ди­ции, текст ПВЛ про­дол­жен ки­ев­ским ле­то­пис­ным сво­дом 1198 и Га­лиц­ко-Во­лын­ской ле­то­пи­сью. В Лав­рен­ть­ев­ском, Рад­зи­вил­лов­ском и Мо­с­ков­ско-Ака­де­ми­че­ском спи­сках текст ПВЛ об­ры­ва­ет­ся на ста­тье 1110 го­да, за ко­то­рой сле­ду­ет за­пись игу­ме­на ки­ев­ско­го Вы­ду­биц­ко­го (Вы­ду­бец­ко­го) мо­на­сты­ря Силь­ве­ст­ра о на­пи­са­нии им «ле­то­пис­ца» в 1116, при кн. Вла­ди­ми­ре (т. е. Вла­ди­ми­ре Все­во­ло­до­ви­че Мо­но­ма­хе). В Ипать­ев­ском и Хлеб­ни­ков­ском спи­сках за­пись Силь­ве­ст­ра от­сут­ст­ву­ет, а текст ПВЛ до­хо­дит до 1117. Со­глас­но ги­по­те­зе А. А. Шах­ма­то­ва, в Лав­рен­ть­ев­ской ле­то­пи­си от­ра­зи­лась 2-я ре­дак­ция ПВЛ, со­став­лен­ная Силь­ве­ст­ром, а в Ипать­ев­ской ле­то­пи­си – 3-я ре­дак­ция, соз­дан­ная в 1117. По­яв­ле­ние не­со­хра­нив­шей­ся 1-й ре­дак­ции Шах­ма­тов да­ти­ро­вал 1111–13, счи­тая её со­ста­ви­те­лем Не­сто­ра. Ны­не су­ще­ст­во­ва­ние 3-й ре­дак­ции ПВЛ ча­стью ис­сле­до­ва­те­лей от­ри­ца­ет­ся; текст Лав­рен­ть­ев­ской ле­то­пи­си трак­ту­ет­ся при этом как со­кра­ще­ние тек­ста, до­шед­ше­го в Ипать­ев­ской ле­то­пи­си. Не встре­ча­ет под­держ­ки пред­по­ло­же­ние о пе­ре­ра­бот­ке Силь­ве­ст­ром 1-й ре­дак­ции ПВЛ: од­ни учё­ные счи­та­ют Силь­ве­ст­ра со­ста­ви­те­лем ори­ги­на­ла ПВЛ (А. Г. Кузь­мин, А. П. То­лоч­ко, С. М. Ми­хе­ев), дру­гие от­во­дят ему роль пе­ре­пис­чи­ка ле­то­пи­си (М. Х. Але­ш­ков­ский, П. П. То­лоч­ко, А. А. Гип­пи­ус). По-раз­но­му ре­ша­ет­ся и во­прос о при­ча­ст­но­сти к соз­да­нию ПВЛ Не­сто­ра, имя ко­то­ро­го чи­та­ет­ся лишь в Хлеб­ни­ков­ском спи­ске, где, по-ви­ди­мо­му, пред­став­ля­ет со­бой вто­рич­ную встав­ку. Боль­шин­ст­во совр. ис­сле­до­ва­те­лей схо­дят­ся в том, что ПВЛ бы­ла со­зда­на в Кие­ве в пе­ри­од ме­ж­ду смер­тью ки­ев­ско­го кн. Свя­то­пол­ка Изя­сла­ви­ча (16.4.1113; до неё до­ве­де­ны хро­но­ло­гич. рас­чё­ты в ста­тье 862 го­да) и по­яв­ле­ни­ем за­пи­си Силь­ве­ст­ра в 1116.

Текстология.руЛитератураЛитература Древней РусиПовесть временных летОбщая характеристика стиля лeтoписи «Повести временных лет»

Мы можем говорить о наличии в «Повести временных лет» эпического повествовательного стиля, связанного с устной поэзией, стиля историко-документального, который преобладает в описании исторических событий, и стиля агиографического, который служит важным средством утверждения нравственных идеалов князя-правителя, защитника интересов Русской земли и осуждения князей-крамольников.

Разнородный в жанровом и стилистическом отношении материал объединен в летописи единой патриотической мыслью, последовательным хронологическим принципом изложения, единой историко-философской, моральной концепцией.

Летописец убежден, что история имеет начало и конец во времени. Ее поступательное движение к концу — «страшному суду» — направляется волею божества. Однако поведение человека зависит и от него самого, его волеизъявления, зависит от выбора пути добра или зла.

История, по мнению летописца, и являет собою арену постоянной борьбы добра и зла. Он оценивает деяния князей как с позиции вечных моральных истин, так и с позиции общественной морали своего времени.

Летописец судит исторических деятелей не столько «божиим судом», сколько судом людским, судом «киян», «мужей смысленных». Он не только прославляет добрые, но и не утаивает темных деяний. Двойственно, например, в летописи изображение Владимира Святославича.

Он жестоко расправляется с полоцким князем Рогволодом и его сыновьями, убивает брата Яропол-ка, выступает в роли гонителя первых христиан, побежден похотью женскою. Однако после принятия христианства его облик резко меняется: на первый план выдвигаются черты христианской кротости и смирения, благочестия.

Но и здесь сквозь идеализированные представления о князе-христианине проступают живые человеческие черты: Владимир трусливо прячется под мост, испугавшись натиска печенегов у Василева, ссорится с сыном Ярославом.

Отнюдь не идеальным правителем предстает и Ярослав: он готовится вступить в борьбу с отцом, жестоко расправляется с новгородцами, поднявшими восстание против насильников-варягов; про-являет нерешительность в борьбе со Святополком, в панике готов бежать за море после поражения.

Далеко не в привлекательном виде предстает Ярослав и в своей междоусобной борьбе со Мстиславом. Клятвопреступниками по отношению к Всеславу Полоцкому являются сыновья Ярослава.

За властолюбие осуждается Святослав, изгнавший Изяслава и прельстивший Всеволода. Осуждается летописцем Олег Черниговский, который «земле Русьскей много зло створше, проливше кровь хрестьяньску».

Летописец выступает в роли проповедника-учителя: история — это наглядный урок «нынешним князьям», поучительный пример современникам. От античных авторов через Византию им был унаследован принцип историков, сформулированный Цицероном: «Historia est magistra vitae» — «История — учительница жизни».

История в «Повести временных лет» предстает в качестве поучения, данного не в виде общих сентенций, а в виде конкретных ярких художественных сказаний, повестей, фрагмен-тарных статей, положенных «по ряду» «временных лет».

Летописец глубоко убежден в конечном торжестве добра и справедливости, отождествляя добро и красоту. Он выступает в роли страстного публициста, выражающего интересы всей Русской земли.

Язык «Повести временных лет» широко отражает устную разговорную речь своего времени. Почти каждое известие, прежде чем оно было записано летописцем, отложилось в устной речи.

Прямая речь исторических лиц занимает существенное место в стиле летописи. С речами обращается князь к своей дружине, послы ведут дипломатические переговоры, речи произносятся на вече, пиршествах.

Они свидетель​ствуют о высоком ораторском мастерстве: немногословны, лаконичны и необычайно выразительны. При этом летописец почти никогда не прибегает к вымышленным речам,— он всегда точен и строго фактографичен в передаче «речей» своих героев.

В летописи широко представлена специальная терминология: военная, охотничья, юридическая, церковная. Вырабатываются четкие, выразительные, образные фразеологические сочетания, как, например: «взять град копьем» — захватить город приступом, «сесть на конь» — выступить в поход, «утереть поту» — вернуться с победой, «есть хлеб деден» — княжить на столе предков, «целовать крест» —давать клятву, «ввергнуть нож» — начать раздоры.

Часто летописец использует народные пословицы, поговорки: «Погибоша аки обре», «Беда, аки в Родне», «Руси есть веселье питье не можем бес того быти».

Язык «Повести временных лет» свидетельствует о необычайно высоком уровне развития культуры устной и письменной речи в XI—XII вв.

Кусков В.В. История древнерусской литературы. — М., 1998 г.