Великие дебаты в Панадуре: буддизм и
христианство лицом к лицу.
– Косья: Шедруб Линг, 2019. – 212 с.
«Великие дебаты в Панадуре» – исторический документ, изложение записей о публичных дебатах в 1873 году между христианскими миссионерами (протестантами и католиками) и цейлонскими буддистами. Впервые опубликовано на русском языке.
Дебаты стали эпохальной кульминацией серии споров, начавшихся в 1865 году, а инициировал диспут очередной антибуддийской проповедью Давид да Сильва, выпускник христианской миссионерской школы при методистской общине города Панадуры. Его оппонент – Мигеттуватте Гунананда. Он был крещен, подобно многим сингалам, в раннем детстве, общался с католическим священником, читал христианскую литературу и даже подумывал стать пастором, но судьба (или карма) распорядилась иначе – он стал буддийским монахом и критиком христианства. Во многом благодаря Гунананде, интеллектуально одаренному и талантливому оратору, на Цейлоне в конце XIX века началось буддийское возрождение, когда после десятилетий форсированной христианизации казалось, что буддизм на острове может полностью исчезнуть.
Реакция ланкийских буддистов была, по сути, самозащитой – ведь «буддийский монах не мог пройти по улице без саркастических усмешек со стороны христиан». Западное образование и обучение английскому на практике приводило к тому, что деревенского жителя в течение года обучали критиковать буддизм, что он и делал по окончании обучения за 20 рупий в месяц.
Мигеттуватте Гунананда и другие участники диспута со стороны буддистов – представители Тхеравады, древнейшей и самой традиционалистской школы буддизма. Однако обсуждаемые в дебатах вопросы, в частности, критические аргументы христианской стороны, актуальны и поныне – в христианских миссионерских проповедях и текстах они появляются вновь, как и полтора века назад. Первое русскоязычное издание «Дебатов», где обсуждались основные положения буддизма, – еще и значимый прецедент для всех буддийских традиций и школ, той же традиционной для России Махаяны в ее тибетской версии.
Популяризации записей дебатов способствовал писатель и путешественник Джеймс Мартин Пибблс, чей текст о буддизме предваряет материалы диспута. Хотя статья Пибблса «в гораздо большей степени представляет его собственные взгляды на буддизм, основанные на спиритуализме, нежели собственно буддийские учения», сообщает в предисловии переводчик и буддолог Сергей Куваев, это понятная и простительная ситуация второй половины XIX века, времени зарождения буддологии как науки и открытия буддизма Западом. Этому открытию и способствовала публикация записи дебатов, попавших в изданной Пибблсом версии к полковнику Олкотту и Елене Блаватской. Несоответствие и даже враждебность некоторых положений теософии буддизму отметил и сам Гунананда, поначалу очарованный «пробуддийской» деятельностью теософов.
Хотя никакого формального судейства и заключительного вердикта по итогам дебатов не было, принято считать, что победа осталась за буддийской стороной. Уверенность в победе буддистов подкрепляет реакция многотысячной аудитории. Популяризаторы текста «Дебатов» Пибблс и Олкотт были ими вдохновлены. Христианской стороне осталось лишь «утешать себя тем, что, хотя им и не удалось уверить собравшихся в справедливости положений христианства, они по крайней мере сумели огласить их перед большим количеством слушателей», пишет Куваев. Сами спорные темы, обсуждавшиеся в диспуте, сегодня покажутся по большей части наивными и не заслуживающими внимания религиоведов и теологов, но остаются значимыми для «простых верующих» христиан и буддистов. Дебатировались основные вероучительные положения обеих религий и их слабые, с точки зрения оппонентов, места: проблема перерождающегося субъекта ввиду отрицания существования души в буддизме, христианская идея первородного греха и антропоморфность библейского образа Бога-Творца. Жаркое обсуждение тонкостей фразеологических нюансов, мифологических метафор и эвфемизмов немало повеселит и современного читателя.
Ошибка или же осознаваемый просчет христианских, а вслед за ними и иных западных критиков восточных религий, из века в век одна и та же. Они пытаются «взломать» восточные метафизические конструкции, исходя из монотеистической креационистской парадигмы. В частности, из преамбулы наличия Бога и вечной души, отсутствующей в буддизме. И неизменно терпят крах – для буддиста их аргументы пустой звук, ему не нужно верить в персонифицированного Бога-Творца, равно как и в вечную душу. Бесплодной оказалась и попытка да Сильвы критиковать буддизм, основываясь на текстах палийского канона. Буддология в середине XIX века только зарождалась, да и сам проповедник не был Максом Мюллером, а большая часть его аудитории – простые сингальские крестьяне. Противостоявшие же ему монахи знали канон куда лучше.
Красноречив хотя бы такой пример столь же уничижительной, сколь и наивной аргументации да Сильвы, по букве и по духу типично протестантской, когда миссионер на основании доктрины анатмана (несуществования души) приравнивает буддистов к животным: «Из этих авторитетных источников ясно, что буддизм учит тому, что все то, из чего состоит человек, исчезает со смертью, и что внутри него не существует никакой бессмертной души; если так, то человек – всего лишь скот, и что за дело ему до какой бы то ни было религии? Может ли он обладать хоть какими-то моральными принципами?»
Гунананда виртуозно разгромил аргументацию оппонента, в том числе и на примере Библии, и упрекнул миссионеров в хитрости. Для лучшей адаптации и восприятия христианства населением Индостана, говорил апологет, «в Калькутте Христа они называют сыном Ишвары, что видно из слов «Ишварена суте Кристе», находящихся в составе одной строфы, составленной ими на санскрите». «Это было сделано для того, чтобы привлечь к себе симпатии индусов, у которых бог Ишвара в великом почете. А на Цейлоне Иегова был переименован в Девьянвахансе, так как этот термин бытовал среди сингалов в качестве обозначения божества, в которое они верили. Таким образом, видно, что христиане приспосабливаются к разным народам для того, чтобы обмануть их», – утверждал буддист.
После обсуждения сущностных моментов, таких как упомянутая проблема перерождающегося субъекта, дискуссия быстро сошла до уровня «учтивого» обмена колкостями. Христиане обвиняли Будду в гипотетической смерти многих живых существ, услышавших его «львиный рык» (метафора сильной и могучей речи), придирались к образным перечислениям пожертвованных Буддой в прошлых жизнях женах и детях и требовали или показать гору Меру, или отречься, согласно обещанию, от буддизма. Буддисты не отставали в этом состязании на выявление противоречий: ссылались на буквальные «три дня и три ночи», проведенные Иисусом в могиле, обсуждали психическую адекватность Марии Магдалины как первой свидетельницы Воскресения и сложные родственные отношения между Ликами Троицы и Богородицей. Особенно напирал Гунананда на антропоморфную, завистливую и жестокую сущность христианского Бога.
Защищать «буквальное понимание буддийской космологии» и аргументировать существование горы Меру магнитным полем Земли и морским компасом со стороны цейлонских буддистов было наивно и смешно, но и христианская критика буддийских систем учета кармы и исправления нарушенных обетов иллюстрирует их принципиальное непонимание традиционной религии населения острова.
«Дебаты» – интересный исторический памятник, ценный как проекция для возможной дискуссии, особенно в сегодняшних российских реалиях, где у православия с буддизмом негласное «джентльменское соглашение о ненападении». Буддисты и ныне со своего метафизического «высока» полупрезрительно третируют монотеистические догматы в сетевых обсуждениях, а на «официальном» уровне, в книгах и выступлениях далай-ламы XIV и других учителей «повествование идет в исключительно положительном ключе: подчеркиваются призывы Христа к милосердию, доброте и самоотверженности, одобрительно упоминаются его заповеди и так далее», напоминает в предисловии Куваев. Возможно, появление этой книги, как и сам диспут полтора века назад, снимет табу на диалог и прорвет плотину взаимного непонимания, недоверия и неприятия между российским православным большинством и буддийским меньшинством.
Юная журналистка Рита Круковец уже знает, что главное в буддизме — работа над собой. Но все же девочка решила выяснить у председателя буддистской общины Югры Альберта Леонова некоторые тонкости буддизма, которые ее очень интересовали.
Рита: Почему одеяние у буддистских монахов оранжевого цвета?
Альберт Леонов: Во-первых, цвета, которые надевают монахи, разные, во-вторых, это потому, что в те времена, во времена Будды, с одеждами было плохо, они брали просто отрезок материала, наматывали на себя и ходили. Одеяния буддистов, как и шапочки, зависят от направления. Буддизм, он многогранен, разные пути есть. Йоги, например, идут к просветлению через укрощение тела. Видела, как они сидят в позах во всяких? Есть другие методы укрощения своего тела, своего ума. То есть буддизм, он разнообразен, потому вот разные цвета у буддистов. Есть красный, есть оранжевый цвета одеяния, есть вообще буддисты, которые ходят в обычных одеждах.
Р: Скажите, пожалуйста, а обязательно ли буддисты едят мясо?
АЛ: Буддисты едят мясо, ничего в этом такого нет. Будда ничего об этом не говорил, что нельзя есть мясо. Есть одно из направлений, последователи которого решили, что можно достичь просветления, состояния Будды, если есть только растительную пищу.
Р: Какие праздники есть у буддистов?
АЛ: Калмыки – единственная нацияиз всех буддистов, которая отмечает Новый Год в день, когда Будда ушел в Нирвану, ушел из жизни. Он не умер, он ушел в Нирвану, он растворился в мире. Остальные считают главным буддистским праздником Новый Год по лунному календарю. Он высчитывается ламами и каждый год меняется. Я тебе скажу даже больше: мы все, жители России, думаем, что гороскоп начинается именно 1 января в 00 часов. На самом деле, гороскоп начинается с момента лунного прихода лунного нового года.
Р: Расскажите, пожалуйста, про гороскоп.
АЛ: Считается, что Будда наделил все 12 животных, которые пришли к нему, месяцем. Гороскоп — это такая интересная вещь… Раньше все необъяснимое, непонятное, что древние люди не понимали, они пытались все это объяснить. Описать все твои неудачи, описать то, что тебя ждет впереди. Они брали гороскоп за основу, но на самом деле, гороскоп – это порождение Сансары. Чем ты больше веришь в гороскоп, тем ты больше затягиваешься в Сансару, значит, тебе трудно будет переродиться. Гороскоп — это порождение бога Мары, бога, который искушает людей. Теологи на Тибете считают, что гороскоп есть порождение Сансары. Раньше первые буддисты, они ходили с чашами — они не зарабатывали деньги, не работали, они ходили, молились. Они ходили с чашами и брали подношения. Люди им подавали не деньги, не одежды, они им подавали еду. Гороскоп, составление гороскопов, рассказ твоей судьбы был один из способов зарабатывания денег, чтобы купить себе одежду, чтобы купить себе что-то. Но есть гадания еще, старые, тибетские гадания на камнях, гадания Мо. Ламы на камнях раскладывают, гадают, считают по четкам, это сложная такая система, ей уже более 5-6 тысяч лет, она считается более правдивой, потому что она точно предсказывает вашу судьбу. Погадать буддистам — самое святое дело. Для буддизма это нормально – всякие суеверия, но все это есть порождения Сансары, это есть порождения твоего ума.
Р: Как часто нужно читать мантры и делать подношения?
АЛ: Мантры надо читать постоянно, чтобы когда ты умираешь, наступает процесс смерти, когда тело уже становится безжизненным, и вот чтобы ты в этот момент присутствовала и прочитала мантру, «Ом мани падме хум» либо любую мантру ты прочитала, тогда прилетают за тобой просветленные существа и уносят тебя в другие миры, в более лучшую жизнь, либо, в зависимости от твоих деяний, либо в лучшее перерождение. Вот для чего читают мантры – чтобы в нужный момент ты смогла прочитать, и просветленные существа забрали тебя в другой мир. Подношения мы делаем кому? Духам местности. Зерновыми культурами, рисом, в основном, молоком. Некоторые духи питаются сладким ароматом, сладкими запахами или специальными запахами. Для того мы берем ароматические палочки либо специальные эти и поджигаем, чтобы мы ублажаем духов, чтобы они сделали нашу жизнь в чем-то лучше.
Р: А на каком языке читаются мантры?
АЛ: Все мантры написаны на санскрите. Мы читаем их, то есть санскрит русскими буквами написан, чтобы люди понимали. Не все могут читать санскрит, это древний тибетский язык.
Материалы подготовлены за счет средств гранта департамента общественных и внешних связей ХМАО-Югры
Топпер Панньяавудхо 635 2 года назад Буддийский монах Пользователю можно задать вопрос
Для точного ответа нужно обозначить вначале что такое «грех»
Насколько я понимаю грех в теистических религиях, это нарушение воли Б-га.
Самые разные запреты могут быть введены творцом, иногда даже непонятные. Например запрет на употребление тех или иных продуктов или совершение тех или иных действий.
В таком варианте понятия греха в буддизме нет т.к. нет идеи Б-га творца и соответственно идеи нарушения его воли.
Если же под словом «грех» мы понимаем какие-либо неблагие действия, то такого рода понятие греха в буддизме есть. Это акусала камма — каммически неумелые поступки или папА — порочные (греховные) деяния.
В отличие от понятия греха, как нарушения воли Б-га, понятие акусала камма базируется на золотом правиле нравственности: «не делай другим того, чего бы не хотел по отношению к себе». Неблагие поступки имеют своим плодом страдания, которые настигнут творящего такие дела в будущем.
Во всех направлениях буддизма рассматривается стандартный список акусала камма включающий:
На уровне тела:
- Убийсвто
- Воровство
- Недолжное сексуальное поведение
На уровне речи:
- Ложь
- Клевета (и сплетни)
- Грубословие (и ругань)
- Пустословие
На уровне ума:
- Алчность
- Недоброжелательность
10.Ложные взгляды
Также можно говорить о более широком спектре неблагих действий. Например употребление алкоголя, азартные игры, грубость, непочтительность — это всё будет папа — порочные деяния.
Топпер Панньяавудхоотвечает на ваши вопросы в своейПрямой линии 13 0
| Перевод | Таблица | Оригинал |
Буддизм и атеизм
Атеизм связывают с материалистическим учением, которому не известно ничего кроме этого мира.
Будда осуждал безбожие, под которым он понимал отрицание религиозного поклонения и отрешения, неисполнение моральных, духовных и общественных обязанностей и отрицание необходимости следовать религии в своей жизни. Он безусловно признавал существование нравственных и духовных ценностей. Будда провозглашал верховенство закона кармы. Буддизм сходен с атеизмом, только в том, что в нём отрицается существование вечного и всемогущего бога, являющегося создателем и властителем мира и способного чудесным образом спасать людей. Однако под термином «атеизм» часто скрывается подтекст или подразумеваются идеи, которые не имеют ничего общего с учением Будды. Те, кто используют слово «атеизм», часто связывают его с материалистическим учением, которому не известно ничего, кроме этого мира чувств и небольшого счастья, которое он может дать. Буддизм не имеет с этим ничего общего.
Безосновательно вешать на буддистов ярлыки атеистов, нигилистов, язычников, дикарей или коммунистов только за то, что они не верят в бога-создателя. Понятие бога в буддизме отличается от того, как оно присутствует в других религиях. Разница в религиозных убеждениях не может оправдать навешивание ярлыков и оскорбления.
Буддизм сходится во мнении с другими религиями в том, что истинное и постоянное счастье нельзя обрести в этом мире. К этому утверждению Будда добавляет, что истинное и постоянное счастье нельзя обрести и в других мирах, которые называются небесами или мирами божеств. Хотя духовные ценности, за которые ратует буддизм, ориентированы на состояние, превосходящее мир и обретаемое с достижением Ниббаны, в них не делается различия между «потом» и «здесь и сейчас». Эти ценности имеют глубокие корни в самом нашем мире, потому что их цель – высшая самореализация в нынешней жизни.