Начать работу над историей – проблема для многих. Как начать? С какой сцены? С какой фразы? Нужен ли пролог? О чем писать в первой главе?

А действительно, о чем писать в первой главе? Ведь две-три первые главы – это «лицо» книги, и оттого, каким оно будет – скучным, тяжелым и пресным или завораживающим, интригующим и легким, – зависит судьба романа. Если читатель завязнет в описаниях, если не найдется «крючок», способный зацепить и заинтересовать, он просмотрит первые главы по диагонали, зевнет и закроет книгу.

«Как написать книгу: Создаем героя»

Курс по подписке (с вебинарами) для тех, кто уже сегодня хочет заниматься развитием своих писательских способностей и включить наконец «писательский режим». Есть несколько форматов — и для самостоятельной работы, и с персональной поддержкой. Выбирайте!

2,5 недели практики и только нужные знания — и вы сделаете главный шаг к своей собственной книге.
ПОЛУЧИТЬ доступ к курсу

Каким должно быть начало книги

Хорошо, когда начало:

• динамичное, то есть никаких «простыней» описаний на три листа, и лучше начать с диалогов. Или с движения – например, герой едет в гости к бабушке и кайфует под отличную музыку, заодно обдумывая недавнюю любовную интрижку;
• легкое: не «грузить» читателей с ходу вопросом «быть или нет быть» или проблемой героя. Проблема может появиться в главе второй-третьей, но не в первой и не в прологе. Причем одна проблема на несколько глав, а не одна глава – одна проблема;
• в меру загадочное и туманное: к месту будет легкий намек на тайну героя или на ту же его поездку к бабушке (зачем вдруг сорвался, бросив подружку, что случилось?). Но с «туманом» важно не переборщить, вместе с загадкой подбросив и варианты ответов, чтобы читатель задумался и «зацепился».

А еще начало не должно быть оторванным от середины: все сцены первых глав – это звенья одной длинной цепи, ведущей к нарастанию интриги и конфликта, к развитию идеи.

Частая ошибка первых глав в том, что их считают «расписочными», тренировочными – набить руку, «увидеть» героя, почувствовать мир. И они пишутся абы как, «чтобы было». А когда в пятой главе герою на голову сыплются проблемы, для которых нет предпосылок, когда он «вдруг» окунается в неприятности, которым нет причин, читатель впадает в ступор от недоумения. Откуда что взялось?

Отсюда вывод: ко всему прочему начало должно быть логичным. И если вы собираетесь сочинять на ходу, если еще не придумали для героев проблемы и неприятности, то потом не поленитесь найти им причины, вернуться в начало и дополнить его предпосылками – логичными и значимыми.

Так, если в придорожном кафе на нашего «примерного» героя вдруг нападает банда байкеров, логично предположить, что по дороге он кого-то из них обидел – обогнал, показав неприличный жест, поссорился в очереди на заправке и нехорошо обозвал и пр.

Первые главы – это экспозиция: обрисовывается мир, и на шахматной доске расставляются фигуры. И в первых главах желательно показать всех основных действующих лиц – и героев, и персонажей. И даже главного злодея. Читатель должен удивляться не тому, откуда что берется, а тому, как ловко вы замаскировали врагов под друзей и наоборот, каким незаметным и непредсказуемым оказался главный злодей.

Нужен ли пролог в книге?

Что же касается пролога, то он необязателен. Но если вы решили, что он нужен, то в литературе есть следующие варианты пролога:

• предыстория – важные события прошлого: например, загадочная смерть родителей героя. Такой пролог редко соотносится с первыми главами, но его важно связать с интригой;
• легенда – суть идеи и интриги, краткое, отстраненное и безличное пояснение к истории. С легенды (правда, не прологом) начинается «Властелин колец»: «Три Кольца – для царственных эльфов в небесных шатрах, семь – для властителей гномов…»;
• флешбэк – короткий и важный эпизод из прошлого героя. Часто он представлен сном или дневниковыми записями, и в первой главе герой просыпается или закрывает старый дневник и размышляет, к чему все это привиделось или обнаружилось. Разумеется, в таком прологе должна быть тайна;
• сюжетное событие – важная часть середины, небольшой интригующий эпизод вырывается из повествования и переделывается под пролог, а первые главы начинаются с сакраментального «За два месяца до…»;
• концовка – в прологе говорится о том, что все уже закончилось: например, герой прошел испытания и решил проблемы, и после финальной битвы сидит на камне, воткнув меч в землю, и вспоминает, с чего все началось.

Первые фразы начала зависят от того, какую информацию вы хотите выдать читателю – познакомить с героем, ввести в суть дела, обрисовать интригу и намекнуть на тайну, (в фэнтези) и др.

Какую первую фразу выбрать

Первые фразы бывают:

1. Портретными: «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках» (Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»).
2. Действенным – начало сразу, без предисловий и пояснений, начинается с сюжетного действия: «- Что, Петр, не видать еще? – спрашивал 20-го мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками» (Иван Тургенев «Отцы и дети»).
3. Пейзажным: «Небо было желтым, как латунь; его еще не закоптило дымом. За крышами фабрики оно светилось особенно сильно. Вот-вот должно было взойти солнце» (Эрих Мария Ремарк «Три товарища»).
4. Детальным – в начале описывается некая деталь с символичным значением, которой предстоит сыграть важную сюжетную роль: «Я не сплю и не бодрствую, и в полусне в моем сознании смешивается пережитое с прочитанным и слышанным, словно стекаются струи разной окраски и ясности. Перед сном я читал о жизни Будды Готама, и теперь на тысячу ладов проносятся в моем сознании, постоянно возвращаясь к началу, следующие слова: «Ворона слетела к камню, который походил на кусок сала, и думала: здесь что-то вкусное… Подобно вороне, спустившейся к камню, покидаем мы – ищущие – аскета Готаму, потеряв вкус к нему». И образ камня, походившего на кусок сала, вырастает в моем мозгу неимоверно» (Густав Майринк «Голем»).

По сюжету образ камня, который похож на кусок сала, станет важным поворотным моментом: ближе к концу романа герой очнется и поймет, что все случившееся ему привиделось, а очнется он от сравнения скользкого подоконника с камнем, похожим на кусок сала.

1. Автобиографичным – рассказ ведется от первого лица и повествует о прошлом героя: «Мне как-то раз случилось прожить две недели в казачьей станице на левом фланге; тут же стоял батальон пехоты; офицеры собирались друг у друга поочередно, по вечерам играли в карты» (М. Ю. Лермонтов «Фаталист»).

Также первые фразы начала могут быть биографичными, эмоционально-действенными («- Пожар! Горим!»), экспозиционными («Эта история начинается на Алтае, осенью, куда приехала на недельную экскурсию группа немецких туристов – за вдохновением, приключениями и тайнами гор»).

Выбор информации для начальных глав и первых фраз – за автором истории. Главное, они не должны быть статичными, скучными и нелогичными. Читатель может многое простить писателю, особенно начинающему, но не тоскливого «Она встала с постели, потянулась, посмотрела в зеркало и увидела там…» на три листа. И, конечно, начало должно плавно перетекать в середину, предварять основные события, вводить в курс дела.
Чем проще, логичнее и интереснее будет начало, тем вероятнее то, что читатель не закроет книгу после первых десяти листов, а погрузится в историю с головой.

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

УДК 81

ЕА. Басова

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Н.В. Володина

ПРОЛОГ И ЭПИЛОГ КАК СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В ПОВЕСТИ И.С. ТУРГЕНЕВА «ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ»

В статье рассмотрены функции пролога и эпилога в творчестве И.С. Тургенева на примере повести «Первая любовь». Включение этих элементов сюжета в структуру произведений является закономерным явлением на протяжении всего творческого пути писателя.

Пролог, эпилог, структура, сюжет, функция, элемент, композиция.

Prologue, epilogue, structure, plot, function, element, composition.

В повести «Первая любовь» Тургенев рассказывает о переживаниях юного героя, шестнадцатилетнего Владимира, влюбленность которого пришла в «неразрешимое столкновение с драматизмом и жертвенностью взрослой любви» . Повесть написана в 1860 г. и является ярким примером выражения авторской концепции любви. Так же, как и в более ранних произведениях («Петушков», «Три портрета», «Переписка» и др.), любовь в повести осмысливается как чувство трагическое и неизбежно предполагающее рабскую зависимость одной из сторон.

У Тургенева любовь всегда сильная страсть, которую он приравнивает к самым могучим человеческим страстям, способным, «перековать» человека, сделать его сильным и волевым, способным на подвиг и жертву. «…Любовь, — говорит писатель, — есть одна из тех страстей, которая надламывает наше «я», заставляет как бы забывать о себе и о своих интересах…» . Любовь в произведениях Тургенева — самое важное жизненное испытание, проверка сил человека, душевных и нравственных.

В связи с этим уместно вспомнить запись в «Дневнике» французских писателей-натуралистов братьев Гонкур , сделанную 5 мая 1877 г. и содержащую рассказ о том, как Тургенев представлял себе изображение любви в литературе. «Он уверяет, — пишет Гонкур, — что любовь — чувство совершенно особой окраски, <…> что любовь оказывает на человека влияние, несравнимое с влиянием любого иного чувства, что всякий, кто по-настоящему влюблен, как бы полностью отрекается от себя» .

Повесть «Первая любовь» принадлежит «к числу повестей-воспоминаний, где сюжетные истории развертываются в двойной повествовательной перспективе» . По словам исследователя творчества Тургенева В.М. Марковича, в повествованиях такого

рода накладываются друг на друга два различных процесса: воспроизведение событий прошлого и сам процесс воспоминаний о них, «процесс, который может включать в себя ретроспективную оценку, рефлексию и даже сиюминутное переживание по поводу случившегося когда-то. <…> При этом происходит не только воспроизведение, но и преображение пережитого в памяти, которая приобретает качество воображения» . По мнению В.А. Недзвецкого, именно благодаря «творческому преображению прошлого воспоминанием» , в рамки тургеневских новелл смогли войти «бытийные начала одухотворенной женственности, самозабвенной молодости, нетленной гармонии искусства и природы» , музыкальности. Сопрягая в себе эти поэтические средства тургеневской новеллы, «повествование-воспоминание» превращает ее в «подобие элегии» , в которой «трагический конфликт, образующий динамику сюжета, получает в конечном счете эстетическое разрешение»: «прожитая жизнь (и причем неудачно прожитая) приобретает эстетический смысл, то есть становится ценностью» .

Организация повествования в основном действии повести представляет собой традиционную для творчества Тургенева форму рассказа в рассказе. Структура произведения включает в себя пролог и двадцать две главы. Последняя глава выделена структурно и выполняет функцию эпилога. В прологе повести описывается разговор трех приятелей после званого ужина, светского приема, поэтому дружеская беседа начинается довольно поздно: «Гости давно разъехались. Часы пробили половину первого» . Место действия конкретно не обозначено, но ясно, что это, скорее всего, дворянский особняк. В прологе определена тема беседы собравшихся мужчин — каждый из них должен рассказать историю своей первой любви. При этом очевидно, что их раз-

говор начался раньше описываемого момента, ибо первая фраза хозяина дома звучит как продолжение разговора: «Итак, это дело решенное, — промолвил он, глубже усаживаясь в кресло и закурив сигару, -каждый из нас обязан рассказать историю своей первой любви» .

Один из них — Сергей Николаевич, «кругленький человек с пухленьким белокурым лицом» , говорит о том, что у него не было первой любви, он «прямо начал со второй» , объясняя это следующим образом: «Мне было восемнадцать лет, когда я в первый раз приволокнулся за одной весьма миленькой барышней; но я ухаживал за ней так, как будто дело это было мне не внове: точно так, как я ухаживал потом за другими» . Выражения, которые он использует при своем рассказе о первой любви, свидетельствуют о несколько пренебрежительном отношении к возлюбленной: «приволокнулся за одной весьма миленькой барышней» . В то же время двойное употребление уменьшительно-ласкательного суффикса при описании портрета этого персонажа свидетельствует об ироническом авторском отношении к нему.

Второй персонаж, участник этого разговора, — хозяин дома, не назван по имени и не описан внешне. Он говорит о том, что в истории его первой любви не было ничего необыкновенного; все было буднично, традиционно и этикетно: «.я ни в кого не влюблялся до знакомства с Анной Ивановной, моей теперешней женой, — и всё у нас шло как по маслу: отцы нас сосватали, мы очень скоро полюбились друг другу и вступили в брак не мешкая» . Нужно отметить, что из трех приятелей женат только он, а двое других не имеют семьи, о чем упоминает сам хозяин дома.

И, наконец, Владимир Петрович, главный герой повести, «человек лет сорока, черноволосый, с проседью» , признается в том, что его «первая любовь принадлежит действительно к числу не совсем обыкновенных» . Ссылаясь на то, что он «не мастер рассказывать», так как это выходит у него «сухо и коротко или пространно и фальшиво» , Владимир Петрович просит позволения записать все, что он вспомнит, в тетрадку и прочитать при следующей встрече. Тем самым герою предоставлено время для того, чтобы глубоко погрузиться в воспоминания, пережить их вновь. Временной промежуток, описанный в прологе, охватывает две недели: «Через две недели они опять сошлись, и Владимир Петрович сдержал свое обещание» . Таким образом, в прологе повести намечена тема основной части, а в ходе повествования пролог ретроспективно наполняется глубоким смыслом.

Основное действие повести представляет собой рассказ героя о своей первой любви, сделанный в форме воспоминаний. Особенностью такого повествования является то, что рассказ ведется в форме, приближенной к слову, мировидению и внутреннему состоянию шестнадцатилетнего Владимира. Однако сам рассказ принадлежит все-таки сорокалетнему человеку. И эту дистанцию между людьми разных возрастов и разными субъектами восприятия посто-

янно чувствует читатель. «Мне было тогда.», «Я никогда не забуду первых недель, проведенных мною на даче», «Помнится.» — так автор разводит Владимира-юношу и Владимира Петровича-рассказчика.

Действие основной части повести занимает всего три месяца — лето 1833 года. Но за это короткое время в жизни главного героя происходит событие, имевшее особое значение для всей его жизни. Случайная встреча на подмосковной даче с соседкой Зинаидой Засекиной, которая была старше его на пять лет, и юношеская влюбленность в нее заставляют Владимира пережить целую гамму чувств: ревности, восторга, вдохновения, волнения, душевных страданий и, наконец, страсти.

Образ Зинаиды Засекиной — один из центральных в повести. Наибольшее значение для его раскрытия имеет одиннадцатая глава. В ней Зинаида, рассказывая свой сон, как бы сравнивает себя с «девушкой в белом», «которая по собственной воле пошла навстречу страстям и, покинув своих невинных подруг, смешалась с толпой вакханок» .

Впоследствии Тургенев заметил, что в Зинаиде он изобразил «кокетку по природе, но кокетку действительно привлекательную» . Двойственное восприятие Тургеневым Зинаиды отчасти может быть объяснено его сложным отношением к прототипу героини, Е.Л. Шаховской, которую мать писателя, Варвара Петровна, считала повинной в смерти мужа . Однако это яркий художественный образ, который создается по своим внутренним законам, согласуясь с общими особенностями поэтики Тургенева. Неоднозначность личности героини сказалась и на характере ее восприятия критикой.

Д. И. Писарев и Н. А. Добролюбов, не дав общей оценки «Первой любви», тем не менее, обратили внимание на образ Зинаиды Засекиной. Писарев заявил, что он не понимает характера этой героини , а Добролюбов увидел в ней «нечто среднее между Печориным и Ноздревым в юбке» и почти отрицал возможность реального существования таких женщин: «…Никто такой женщины никогда не встречал, — писал он, — да и не желал бы встретить» . Г. Флобер, в отличие от русских критиков, очень высоко оценил «Первую любовь» и главную героиню повести: «Какая поразительная девушка Зиночка! Одно из Ваших качеств -это умение изобретать женщин. Они идеальны и реальны. Они обладают притягательной силой и окружены ореолом» . Из подобных оценок личности героини можно сделать вывод о ее исключительности, незаурядности поведения, яркости темперамента. Не случайно в нее страстно влюбляются мужчины разных возрастов, рода занятий и интересов. Шестнадцатилетний Владимир тоже оказывается очарованным ею.

Особый характер переживаниям юноши придает случайно сделанное им открытие, что Зинаида любит его отца, который испытывает к ней не менее сильное чувство. В повести большое внимание уделено отношениям Владимира с отцом. Автор не сразу

нашел нужное определение для возникавшей иногда между ними дружеской близости, не снимавшей, однако, снисходительной холодности отца. Стремясь подчеркнуть значительность его личности, писатель окружает ее даже ореолом некоторой таинственности. Он фиксирует внимание на характерном для Петра Васильевича властолюбии, на его деспотическом эгоизме. Несмотря на всю трагичность ситуации (оба любят одну женщину), отец остается для Владимира непререкаемым авторитетом: «Я не испытывал никакого злобного чувства к отцу. Напротив, он, так сказать, еще больше вырос в моих глазах» . Владимир по-прежнему искренне его любит и уважает. Для мальчика он остается непререкаемым идеалом. Даже по прошествии многих лет, вспоминая историю своей первой любви, герой не осуждает Владимира Петровича, ибо понимает силу чувства отца. Он рассказывает о том, что, получив какое-то письмо из Москвы, чрезвычайно его взволновавшее, Владимир Петрович «ходил просить о чем-то матушку и даже заплакал» . Через несколько дней с ним случился удар. И предсмертное письмо отца, в котором само это слово не произносится, — это письмо о непреодолимой, роковой силе любви.

Сюжет «Первой любви» автобиографичен, о чем Тургенев говорил неоднократно. Н. А. Островская в своих воспоминаниях так передает рассказ Тургенева о событиях, изображенных в повести: «В «Первой любви» <…> я изобразил своего отца. Меня многие за это осуждали, а в особенности осуждали за то, что я этого никогда не скрывал. Но я полагаю, что дурного в этом ничего нет. Скрывать мне нечего. Отец мой был красавец. Он был очень хорош — настоящей русской красотой. Он обыкновенно держал себя холодно, неприступно, но стоило ему захотеть понравиться — и в его лице, в его манерах появлялось что-то неотразимо очаровательное. Особенно становился он таким с женщинами, которые ему нравились» .

Сюжетное завершение основных событий повести и их осмысление уже из другого времени — времени «рассказывания» — происходит в эпилоге. Временной интервал между основным действием и событиями в эпилоге составляет четыре года. За это время Владимир успел закончить университет. Основной сюжетный элемент эпилога — эпизод из его жизни, который разделен на несколько моментов. Первый из них — встреча в театре с одним из бывших поклонников Зинаиды — Майдановым. От него Владимир узнает о судьбе Зинаиды: о том, что она вышла замуж за «прекрасного малого, с состоянием», а сейчас находится в Петербурге и собирается ехать за границу.

Эта встреча «расшевелила» старые воспоминания Владимира, но и оказалась поводом для рассуждений более общего характера. Основная часть эпилога -размышления героя о быстротечности человеческой жизни, о молодости и чувствах, которые с особою силою испытываешь в юности. Владимир дает себе слово на другой же день «посетить бывшую «пассию» , но, собравшись к ней только через несколько недель из-за каких-то задержавших его

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

дел, узнает, что Зинаида четыре дня тому назад умерла при родах. Таким образом, в эпилоге повести завершается сюжетная линия жизни героини. Известие о смерти Зинаиды производит на Владимира сильнейшее впечатление. Он чувствует сожаление, горечь, упрекает себя: «Меня как будто что-то в сердце толкнуло. Мысль, что я мог ее увидеть и не увидел и не увижу ее никогда, — эта горькая мысль впилась в меня со всею силою неотразимого упрека» .

Потрясенный смертью Зинаиды, Владимир размышляет о непостоянстве человеческой натуры и невозможности повернуть время вспять, о том, что любовь сопряжена не только с жизнью, но и со смертью: «Умерла!» — повторил я <…> Все прошедшее разом всплыло и встало передо мною. И вот чем разрешилась, вот к чему, спеша и волнуясь, стремилась эта молодая, горячая, блистательная жизнь! Я все это думал, я напрягал свое воображение, а между тем: «Из равнодушных уст я слышал смерти весть, И равнодушно ей внимал я», — звучало у меня в душе» .

Тургенев в эпилоге, как правило, отталкиваясь от конкретного события, переходит на уровень философских рассуждений, нередко — с помощью обращения к пушкинским текстам. Интертекстуальные связи с ними пронизывают все творчество писателя. Цитата из стихотворения Пушкина «Под небом голубым страны своей родной.» (1826) в данном случае помогает Тургеневу передать душевное состояние героя, которое, на первый взгляд, кажется неожиданным.

В эпилоге автор вкладывает в уста взрослого Владимира Петровича лирический монолог, «своеобразный дифирамб молодости», ибо «только ей свойственное безоглядно-расточительное отношение к жизни» . Однако этот гимн молодости постепенно окрашивается чувством горечи и сожаления, а затем сменяется чувством страха от неизбежного конца человеческой жизни, который в юности кажется почти нереальным: «О молодость! молодость! тебе нет ни до чего дела, ты как будто бы обладаешь всеми сокровищами вселенной, ты самоуверенна и дерзка, ты говоришь: я одна живу — смотрите! а у самой дни бегут и исчезают без следа и без счета, и всё в тебе исчезает, как воск на солнце, как снег. И, может быть, вся тайна твоей прелести состоит не в возможности всё сделать, а в возможности думать, что ты всё сделаешь, <… > в том, что каждый из нас не шутя считает себя расточителем, не шутя полагает, что он вправе сказать: «О, что бы я сделал, если б я не потерял времени даром!» .

Размышления об этой тайне жизни совпадают с моментом присутствия Владимира при смерти случайной старушки. С удивлением и даже любопытством герой замечает, что она «все-таки страшится смерти — свободы, покоя смерти, не смотря на то, что вся жизнь ее прошла в «горькой борьбе с ежедневной нуждою» . Перед этой силой — человеческой жаждой жизни — Владимиру становится страшно: «. мне стало страшно за Зинаиду, и захотелось мне помолиться за нее, за отца — и за себя» . Неслучайно рассказ Владимира Петровича начинался с указания на Николин день и заканчивается словами: «захотелось мне помолиться» .

Персонифицированное обращение к молодости добавляет экспрессии и эмоциональности речи героя. Подобные рассуждения возникают также в прологе более ранней повести Тургенева — «Ася», главный герой которой, господин Н. Н., размышляет по поводу стремительности и кратковременности человеческой жизни: «Я был здоров, молод, … жил без оглядки, делал что хотел, процветал, одним словом» . В эпилоге повести «Ася» эта мысль повторяется буквально: «Я был тогда молод — и будущее, это короткое, быстрое будущее, казалось мне беспредельным. Разве не может повториться то, что было, думал я, и еще лучше, еще прекраснее?..» . Повышенное внимание Тургенева к этой философской проблеме очевидно.

В эпилоге повести много недосказанности: мы не знаем о дальнейшей судьбе Владимира, об истинных причинах его одиночества в сорок лет. Важно подчеркнуть, что многих героев повестей Тургенева постигла та же участь: холост господин Н.Н. («Ася»), одинок Санин («Вешние воды»). О мотивах этого можно только догадываться. Страх того, что более сильного любовного чувства в своей жизни Владимир больше, очевидно, не испытает, воспоминания о предупреждении отца («Бойся женской любви, бойся этого счастья, этой отравы…» ), безусловно, оставили свой отпечаток в душе героя. Эти мысли подчеркиваются риторическими вопросами: «. на что я надеялся, чего я ожидал, какую богатую будущность предвидел, когда едва проводил одним вздохом, одним унылым ощущением на миг возникший призрак моей первой любви? А что сбылось из всего того, на что я надеялся?» . Таким образом, размышления о несостоявшейся любви оказываются органично связанными с размышлениями героя о несостоявшейся жизни.

Сохраняя в своем рассказе противоречивость пе-

режитых им чувств, Владимир воспринимает каждое воспоминание как самое ценное и дорогое, не найдя в последующей жизни ничего равнозначного им.

Литература

1. Гонкур, Ж. Дневник. Записки о литературной жизни. Избранные страницы / Ж. Гонкур, Э. Гонкур. — М., 1964.

2. Добролюбов, Н.А. Луч света в темном царстве / Н.А. Добролюбов // Добролюбов Н.А. Собр. соч.: в 3 т. -М.,1987. — Т. 2.

3. И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: в 2 т. — М., 1969. — Т. 2.

4. Кийко, Е.И. Комментарии: И.С. Тургенев. Первая любовь / Е.И. Кийко // И.С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем: в 12 т.- М., 1980. — Т. 6.

5. Лебедев, Ю.В. Тургенев / Ю.В. Лебедев. — М.,

7. Маркович, В.М. «Русский европеец» в прозе Тургенева 1850-х годов / В.М. Маркович // Памяти Григория Абрамовича Бялого. — СПб., 1996.

9. Писарев, Д.И. Писемский, Тургенев, Гончаров / Д.И. Писарев // Писарев Д.И. Статьи и рецензии 1859 -1862. Сочинения: в 4 т. — М., 1955. — Т. 1.

10. Пумпянский, Л.В. Тургенев-новеллист / Л.В. Пумпянский // Тургенев И.С. Собр. соч.: в 12 т. — М.; Л., 1929.

— Т. 8.

11. Тургенев, И.С. Ася / И.С. Тургенев // И.С. Тургенев Полн. собр. соч. и писем: в 12 т. — М., 1980. — Т. 5.

12. Тургенев, И. С. Первая любовь / И.С. Тургенев // И.С. Тургенев Полн. собр. соч. и писем: в 12 т. — М., 1980.

— Т. 6.

13. Чернов, Н. Повесть И.С. Тургенева «Первая любовь» и ее реальные источники / Н. Чернов // Вопросы литературы. — 1973. — № 9. — С. 225 — 241.

УДК 070

ЕА. Зверева

АНТИКРИЗИСНЫЕ СТРАТЕГИИ РОССИЙСКОГО ЖУРНАЛЬНОГО РЫНКА В ПЕРИОД КРИЗИСА 2009 г.: ОТ ВЫЖИВАНИЯ К АДАПТАЦИИ

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В статье рассматриваются ключевые тенденции журнального рынка в период кризиса 2009 г., предметно изучаются антикризисные стратегии по сохранению устойчивости медиабизнеса. Анализ основных вариантов функционирования журнальной медиаиндустрии (консервативный, адаптационный, инновационный) позволяет автору публикации сделать вывод о перспективности продуктивного использования мультимедиа и возможностей конвергенции для существенного повышения эффективности работы медиакомпаний.

Журналы, медиабизнес, антикризисные стратегии, медиакомпании, концентрация, конвергенция, контент, электронные версии.

1.09. Одна из причин, по которой Бог попускает злым духам неистовствовать и в телах человеческих и подвергать человека болезням

(Чудо св. Симеона о пресвитере Пролог Сент. 1)

Известно, что злые духи не только стараются губить души людей, возбуждая, поддерживая и умножая между ними заблуждения, суеверия и всякое нечестие, но, как видим на бесноватых и других страдальцах, неистовствуют иногда и в телах человеческих и подвергают людей и болезням телесным. Для чего же Господь попускает злым духам это последнее? И для чего им дается власть не только над духом, но даже и над плотью? Знайте, братья, что, в этом последнем случае злые духи бывают орудиями гнева Божия, и Бог попускает им наносить болезни людям за грехи их, чтобы они, хотя через скорби и страдания тела, пришли в сознание себя, раскаялись в грехах своих и исправились.

Однажды некоторый пресвитер сидел в церковном притворе и читал святое Евангелие. Во время чтения, вдруг он почувствовал, что как будто бы какое то темное и мрачное облако окружило его, и, с этим вместе, свет померк в очах его и разум его помрачился, и во всех членах он почувствовал расслабление, и стал нем.

И пробыл он в такой ужасной болезни девять лет и страдал так, что, лежа на одре, не мог обратиться со стороны на сторону без посторонней помощи. Между тем случилось, наконец, так, что родные его, услыхав о чудесах, которые творил преподобный Симеон Столпник, взяли пресвитера и понесли к Преподобному. Когда же они, не дошедши несколько до монастыря, в котором жил Симеон, легли отдохнуть, в это время последнему, стоявшему на молитве, было открыто свыше о болезни пресвитера и о приближение его. Тогда Преподобный призвал одного из своих учеников, дал ему святой воды и сказал: «возьми эту воду и спеши скорее из монастыря. Около него ты увидишь несомого на одре больного пресвитера, окропи его святою водою и скажи ему следующее: грешный Симеон говорит тебе: «во имя Господа нашего Иисуса Христа встань и оставь одр твой и приди к Симеону сам.»» Ученик пошел и поступил так, как указал ему Преподобный. Пресвитер тотчас же стал здоровым, пришел к святому и пал к ногам его. Симеон сказал ему: «встань и не бойся.» Если дьявол и нанес тебе, девятилетнею скорбь, но зато человеколюбие Божие не забыло тебя и не дало тебе погибнуть до конца. Знай, что дьяволу попущено озлобить тебя за то, что ты бесстрашно и неблагоговейно стоял во св. алтаре, слушал клеветников и оклеветанных ими, не доискавшись истины, лишал св. причастия. Этим ты печалил Бога и весьма радовал дьявола, которому и попал под темную его власть. «Но вот теперь, видя, что человеколюбие и щедроты Божии умножились на тебе, тех, которых ты опечалил отлучениями, разреши, и как Господь сотворил милость с тобою, так и ты сотвори с ними.» — После этих слов пресвитер с великою радостно вышел от Преподобного и исполнил все повеленное ему (Пролог Сент. 1).

Из этого повествования, кажется ясно, братие, что злые духи подлинно бывают иногда как бы исполнителями гнева Божия и что Бог попускает им наносить болезни людям именно за грехи их, чтобы они хотя чрез скорби и страдания телесные раскаялись в грехах своих и исправились. Упомянутый пресвитер как нельзя лучше доказывает эту истину. За что он подпал под власть дьявола, который поразил его болезнью? За грехи. Для чего это допущено было? Для того, чтобы пресвитер, как говорил ему Симеон, сознался в своих грехах и загладил их. — Но это пример не единственный. Так видим, что еще и апостол Павел повелевал кровосмесителя предать сатане во измождение плоти, да дух спасется (1 Кор. 5, 5). Слышите ли? повелевал предать сатане не для погубления человека, но для исправления его, да дух спасется. Итак повторяем, ясно, что Господь попускает злым духам наносить болезни людям за грехи их для того, чтобы они хотя чрез скорби и страдания пришли в сознание себя и раскаялись. А отсюда какой же может быть урок и для нас, братие? Тот, чтобы мы помнили, что хотя бесы и ищут как бы всегда нам делать зло, но без попущения Божья ничего не могут сделать с нами, и что, если хотим избежать их темной власти, то должны избегать грехов и жить добродетельно, помня, что злые духи не могут вредить людям святым и пред Богом благоговеющим. Если же, наконец, знаем, что бесы постоянно ищут вредить нам и им попускается это за грехи наши, то должны и вообще быть постоянно внимательными к себе к своим мыслям, намерениям и делам, должны постоянно бодрствовать и облекаться во все те оружия, которые указаны нам в слове Божьем против врагов нашего спасения. Трезвитеся же и бодрствуйте, пока супостат ваш дьявол, как лев рыкая, ходит, ища кого поглотити (1 Петр. 5, 8). Аминь.