Нередко мне приходится слышать о том, что православная церковная терминология принижает человеческое достоинство. В качестве примера приводят всем известное словосочетание «раб Божий».
«Не хочу быть рабом», — говорит человек. И с одной стороны он будто бы прав. Ведь само понятие рабства исторически имеет весьма негативный окрас.
Однако, что же понимается в Православии под «рабом Божьим»?
И какие ещё однокоренные с этим словом термины встречаются в современном русском языке?
Я регулярно крещу детей. И ведь каждый добрый христианин, каждый, пожалуй, сознательный русский человек стремится покрестить своего ребёнка.
Вообразите себе, что называя своё чадо «ребёнком», мы тоже именуем его рабом. Не говорю, что нужно перестать употреблять это слово. Я лишь хочу провести аналогию с тем, что порой в качестве претензии предъявляют нам люди, не желающие называться рабами Божьими.
Они считают это неприемлемым. Но при этом слово «ребёнок» для них вполне нормально. А я сейчас попробую показать, насколько несостоятельны эти претензии, поскольку в русском языке подобных слов с былым негативным смыслом просто бесчисленное количество.
Вообще удивительно, насколько некоторые слова с течением времени теряют свой первоначальный смысл, хотя бы частично. Порой, разбирая известные и знакомые с детства слова, мы с удивлением открываем первоначальные их значения. И эти значения иногда могут поразить и шокировать, настолько они не вяжутся с привычным образом этого слова.
Одним из таких слов стало слово «ребёнок». Казалось бы, что здесь может быть двойственного в восприятии? Оказывается, слово «ребёнок» является однокоренным к слову «раб».
Происходит оно от древнерусского слова робя, где множественное число — робята. При этом робъ — «раб». То же значение этот корень имеет и в других языках славянской группы. В старославянском это рабъ, робъ, болгарском — роб, словенском — ròb, чешском — rоb.
Все эти слова предположительно произошли от праславянского корня *orbъ. В числе прочих от него же произошли восточно- и западнославянское rоbъ, югославское rаbъ.
Однако при этом в слове «ребёнок» в корне мы встречаем фонему -е-, реб-. Это объяснимо историческими изменениями языка, в частности, ассимиляции гласных.
Исходная форма, *orbę, родственна латинскому orbus, «осиротевший, лишенный чего-либо», греческому ὀρφανός. Отсюда и английское слово «orphan». Общий, праиндоевропейский корень *orbho-. На санскрите arbhah — «слабый, ребенок». Если внимательно посмотреть на санскритский корень, становится очевидным, что немецкое слово Arbeit имеет то же происхождение.
Итак, получается, что изначально слово имело значение «сирота», которое трансформировалось в «раб». Почему так произошло? Оказывается, изначально сироты выполняли наиболее тяжелую работу по дому, что и послужило поводом для расширения значения.
Таким образом, изначально в слове «ребёнок» заложены понятия рабства и сиротства, которые были утрачены со временем, с развитием общества и установлением новых социальных отношений.
Так же и со словосочетанием «раб Божий». Негативного окраса в нём, по сути нет. А означает оно «сотрудник Творца», «работник Божий», то бишь имеет самый положительный смысл продуктивного, деятельного члена христианской общины, верующего в Единого Бога.
Но звучание слова «раб» для современного уха, конечно, не самое милое. Поэтому я никогда так не говорю в простой речи.
Иисус Христос называл Своих учеников «Друзья»:
«Вы — друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Евангелие от Иоанна, глава 15, стихи 14, 15).
Так и я делаю. Мы друзья Божьи, а не рабы.
Читатель «Фомы» прислал в редакцию вопрос:
«Скажите, пожалуйста, почему в христианской религии люди – это «рабы Божьи», а в язычестве – «дети богов»? Возможно, я задаю глупый вопрос, но все же ответьте.
Михаил»
Отвечаем:
Начнем с того, что и в христианстве люди – строго говоря, не рабы. И уж точно не рабы в том смысле, который мы сегодня в слово «раб» вкладываем. Прежде чем ответить на заданный вопрос по существу, зафиксируем главное:
Бог не задумывал и никогда не желал видеть человека безвольным забитым исполнителем Его приказов.
Прощаясь с учениками после Тайной вечери, Господь Иисус Христос сказал им: Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего (Ин 15:15). «Друзья Божии» – так традиционно в православном христианстве именуют святых. А к святости призван всякий человек. Еще ветхозаветным иудеям Господь заповедовал: Будьте святы, ибо Я свят (Лев 11:44); апостол Петр напомнил эти слова и христианам (1 Пет 1:16).
Стать другом Божиим, стать святым – вот задача «на вырост» для всякого христианина, чрезвычайно высокая, но достижимая для того, кто осознает ограниченность собственных сил и просит помощи у Бога, кто стремится выстроить жизнь по Его заповедям.
Причем заповеди — это не приказы Бога неким подневольным подчиненным. Это скорее подсказки любящего Творца обладающим правом выбора, но заблудившимся и несчастным людям. И цель заповедей — как раз освободить людей от всего порабощающего и лишающего их полноты жизни и радости.
Почему же мы так часто слышим в Церкви это словосочетание – «раб Божий»? Прежде всего просто потому, что мало кто дерзнет назвать сам себя «другом Божиим».
Авва Дорофей и многие другие отцы Церкви говорят, что человек может исполнять заповеди Божии по трем причинам. Во-первых – из страха наказания. Во-вторых – из желания получить награду, условно говоря, «пропуск в рай». И в-третьих – бескорыстно, из любви к Богу. Страх наказания свойственен рабу. Желание «заработать» Царство Небесное – наемному работнику. И только когда человек следует за Богом по любви к Нему, он может назваться Его другом. И даже – сыном или дочерью. Не случайно та молитва, которую дал Своим ученикам Сам Христос, начинается с сыновнего обращения к Богу: «Отче наш!»
Но, пока мы не научились подлинной любви к Богу, мы, к сожалению, чаще сами ставим себя в положение рабов, чем друзей или детей Божиих.
Причина тому – исключительно наше собственное сердце. А как относится к нам Бог, ясно видно из притчи о блудном сыне. Юноша, несколько лет блуждавший вдали от дома, возвращается к отцу и готовится сказать ему: «Отче! Я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих». Он готов вернуться на любых условиях, хотя бы как наемный слуга. Но отец, завидев сына, бежит ему навстречу, обнимает его и, не давая договорить, дает ему лучшую одежду, надевает на руку перстень (знак полномочий управлять домом) и устраивает пир в честь долгожданного сына, который был мертв и ожил, пропадал и нашелся (Лк 15:11-24). Для Бога мы всегда остаемся любимыми сыновьями и дочерьми. Но самим нам иногда полезнее взглянуть на себя критическим взглядом – как на рабов. Так советует нам поступать и Господь: Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк 17:10).
Это – во-первых. Но есть еще и во-вторых:
Если человек чей-то раб — значит, он не подчиняется никому другому. Назвать себя рабом Божиим, значит подтвердить, что ты предаешь себя Богу абсолютно и всецело: кроме Бога, ты никого не боишься, ты больше никому и ничему не раб: ни людям, ни своим собственным слабостям и зависимостям, ни телевидению, ни интернету, ни политикам… Никому, кроме Бога.
Ударение в словосочетании «раб Божий» христиане ставят на второе слово. Стать рабом Божиим значит обрести свободу от любых земных зависимостей.
Об этом ясно пишет апостол Павел: Неужели вы не знаете, что, кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы … Когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их – смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная (Рим 6:16, 20-22).
И последнее. Наше школьное представление о рабстве сложилось почти исключительно на историческом материале древнего Рима и при разговоре о рабах Божиих это сбивает нас с толку.
Изображение апостола Павла в церкви Святого Северина, Париж, Франция
В древнем Риме рабы в самом деле были абсолютно бесправны и считались не столько людьми, сколько одушевленными орудиями труда. А вот, к примеру, в древнем Израиле рабство предполагало гораздо бóльшую степень свободы. В патриархальном обществе Израиля рабы были фактически членами семьи господина. В библейском понимании раб – отнюдь не живая «домашняя утварь», а верный человек, слуга хозяина дома. Именно на полную верность господину и столь же полную ответственность господина за своих рабов в первую очередь указывает Священное Писание. Например, у праотца Авраама был раб Елиезер, и именно он считался главным наследником господина, пока у того не родился сын Исаак (Быт 15:2-3). Закон Моисеев предписывал обращаться с рабами как можно более человеколюбиво:
Если купишь раба Еврея, пусть он работает шесть лет; а в седьмой пусть выйдет на волю даром. Если он пришел один, пусть один и выйдет. А если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его (Исх 21:2-3).
Именно к такому, библейскому представлению восходит и христианское понимание нашего «рабства» Богу – иначе очень странно звучали бы слова апостола Павла о Христе, Который уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Фил 2:7).
Смиренно называя себя рабами Божиими, христиане никогда не забывают о своем высоком предназначении – усыновиться Богу. Просто они осознают, что до настоящего усыновления предстоит еще долгий путь.
Для всех, кто хочет подробнее разобраться в теме, мы рекомендуем также текст: Рабы — не мы: в чем смысл понятия «Раб Божий»?
Св. апостол Павел. Икона прп. Андрея Рублева
Некоторые слова в Церкви становятся настолько привычными, что часто забываешь, что они значат. Так и с выражением «Раб Божий». Оказывается, многим оно режет слух. Одна женщина меня так и спросила: «А почему на богослужениях вы называете людей рабами Божиими. Вы не унижаете ли их?»
Я, признаться, сразу и не нашелся, что ей ответить, и решил сначала сам разобраться и посмотреть в литературе, почему на христианском Востоке утвердилась именно такое словосочетание.
Но сначала давайте посмотрим, как выглядело рабство в древнем мире, скажем, у римлян, чтобы было с чем сравнить.
В глубокой древности раб стоял близко к своему хозяину, был его домочадцем, а иногда советником и другом. Невольницы, прявшие, ткавшие и моловшие зерно около госпожи делили с ней свои занятия. Между хозяевами и подчиненными не было бездны.
Но со временем порядки изменились. Римское право стало считать рабов не лицами (personae), а вещами (res). Хозяева превратились в царей, невольники стали домашними животными.
Вот как выглядел типичный дом римского аристократа.
Хозяйку дома – матрону – окружала целая ватага прислужниц. Иногда в доме было до 200 рабынь, каждая из которых несла свою особую службу. Одна несла за барыней веер (flabelliferae), другая шла за ней по пятам (pedissquae), третья впереди (anteambulatrices). Были особые рабыни для вздувания углей (ciniflones), одевания (ornatrices), ношения зонтика за госпожой (umbelliferae), хранения обуви и гардероба (vestiplices).
Обязательно был домашний философ, как правило, грек (Graeculus), с которым болтали для упражнения в греческом языке.
Снаружи ворота караулил остиарий, двери – янитор. Его приковывали цепью к лачуге у входа, напротив цепной собаки.
Но его положение считалось вполне приличным по сравнению с викарием. Этот во время пьяной оргии господ подтирал их рвотные извержения.
Рабу нельзя было жениться, он мог иметь только сожительницу (contubernium) «для приплода». Раб не имел родительских прав. Дети были собственностью владельца.
Беглого раба (fugitivus) бросали в пищу хищным рыбам, вешали или распинали.
Древние евреи не отказывались от рабства, но их законы отличались необыкновенной для древнего мира мягкостью и гуманностью. Нельзя было обременять рабов тяжелой работой, за них несли ответственность в суде. По субботам и другим праздничным дням их совсем освобождали от работы (Исх. 20, 10; Втор. 5. 14.).
Христианство тоже сразу не могло отменить рабства. Апостол Павел прямо говорит: «Рабы, повинуйтесь господам вашим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу» (Еф. 6, 6).
Свят. Феофан Затворник толкует этот стих так: «Рабство в древнем мире было широко распространено. Св. Павел не перестраивал гражданский быт, а изменял людские нравы. И потому он берет гражданские порядки, как они есть, и влагает в них новый дух жизни. Внешнее он оставляет, как оно установилось, а обращается к внутреннему, и ему дает новый строй. Преобразование внешнего шло изнутри, как следствие свободного развития духовной жизни. Переделай внутреннее, и внешнее, если оно нелепо, само собою отпадет».
Но если раб был бесправным и безгласным рабочим скотом, то почему у нас все-таки утвердился термин раб Божий, хотя греческое слово «doulos» можно переводить по-разному. У него, ведь, три значения: раб, слуга, подданный.
Во многих европейских языках при переводе Нового Завета брали более мягкое значение: слуга. Например, Servant по-английски, Knecht или Magd по-немецки, Sl`uga по-польски.
Безымянные славянские переводчики предпочли более острый вариант – раб, от праславянского корня orb, родственного санскритскому arbha – пахать, работать в чужом доме. Отсюда – раб, работник.
Их мотивы понятны. Христианский Восток очень любил образ Страдающего Христа. Это о Нем говорил уже апостол Павел: «Он (Христос), будучи образом Божиим, уничижил Себя Самого, приняв образ раба (morfe doulou), сделавшись подобным человекам и по виду став как человек» (Флп. 2, 6-8).
Это значит, что Сын Божий оставил пребывание во славе, приняв на Себя позор, бесчестие и проклятие. Он подчинил Себя условиям нашей смертности, и сокрыл Свою славу в страданиях и смерти. И в Своей собственной плоти показал, насколько человек, которого Он создал по образу Своей совершенной красоты, обезобразил себя грехопадением.
Отсюда – естественное желание верующего сердца подражать Ему, стать рабом Божиим в благодарность за то, что Он ради нас стал называться рабом.
«Все рабы Божии по природе, – говорит свят. Феофан Затворник, – ибо и нечестивый Навуходоносор Божий раб, а вот Авраам, Давид, Павел и подобные им – рабы по любви к Богу».
По его мнению, рабы Божии – люди богобоязненные, богоугодные. Они живут по воле Божией, любят истину, презирают ложь, и потому на них можно во всем положится.
А первым так себя назвал, скорее всего, апостол Павел в послании к римлянам: «Павел – раб Иисус Христов» (Рим. 1, 1).
Такое бы рабство каждому из нас….!
«Рабство появляется с развитием сельского хозяйства приблизительно 10.000 лет тому назад. Люди стали использовать пленников на сельскохозяйственных работах и заставляли их работать на себя. В ранних цивилизациях пленные долго оставались главным источником рабства. Другим источником являлись преступники или люди, которые не могли заплатить свих долгов.
О рабах как низшем классе впервые сообщают письменные памятники Шумерской цивилизации и Мессопотамии около 3500 лет тому назад. Рабство существовало в Ассирии, Вавилонии, Египте и древних обществах Среднего Востока. Оно практиковалось также в Китае и Индии, а также среди жителей Африки и индейцев в Америке.
Рост промышленности и торговли способствовал еще более интенсивному распространению рабства. Возник спрос на рабочую силу, которая могла бы производить товары на экспорт. И потому рабство достигло пика своего развития в греческих государствах и Римской империи. Рабы выполняли здесь основные работы. Большинство из них трудилось в рудниках, ремесленном производстве или в земледелии. Другие использовались в домашнем хозяйстве в качестве слуг, а иногда врачей или поэтов. Около 400 года до Р. Хр. рабы составляли треть населения Афин. В Риме рабство распространилось так широко, что даже простые люди имели рабов.
В древнем мире рабство воспринималось как естественный закон жизни, который существовал всегда. И лишь немногие писатели и влиятельные люди видели в нем зло и несправедливость» (The World Book Encyclopedia. London-Sydney-Chicago, 1994. P. 480-481. См. подробнее большую статью «Рабство» в : Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А.. Энциклопедический словарь. Т. 51. Терра, 1992. С. 35-51).
Кареев Н. И.. Учебная книга древней истории. М., 1997. С. 265. «По учению древнеримского права раб не считался лицом (человеком). Рабство удаляло человека из круга правомочных существ, делало его вещью, наподобие животного, предметом собственности и произвольного распоряжения его господина». (Никодим, епископ Далматинско-Истрицкий. Правила Православной Церкви с толкованиями. Т. 2. СПб.: Репринт, 1912. С. 423).
Однако римские нормы о рабстве характеризуются внутренней противоречивостью, которая сказывается как в личной, так и в имущественной стороне юридического положения рабов.
«Право господина на раба является обыкновенным правом собственности – dominum или proprietas. При этом качество раба как вещи…есть как бы естетсвенное прирожденное свойство. Раб остается поэтому рабом даже тогда, когда он почему– либо в данный момент не имеет господина – например, господин бросает раба, отказывается от него (servus derelictus). Раб будет в таком случае servus nullius (ничейный), и как всякая вещь будет подлежать свободной occupatio всех желающих… Тем не менее, римские юристы говорят нередко и о persona servi (рабах как лицах). Признавая право господина на раба обыкновенной собственностью, они в то же время иногда называют это право potestas (распорядительные права), в каковом выражении заключается уже признание некоторого личного элемента в отношениях между господином и рабом.
Практически признание человеческой личности раба сказывалось уже в следующих положениях.
Уже… издревле установилось правило, что хотя раб есть вещь, наравне с прочими животными (cetera animalia) но место погребения раба есть locus religious (священное место), в такой же мере, как и могила свободного человека.
Признаются далее и кровные родственные связи рабов – cognationes serviles: в близких степенях родства они составляют препятствие к браку. В классическом праве вырабатывается даже запрещение при передаче рабов разделять друг от друга близких родственников – жену от мужа, детей от родителей…Эдикт императора Клавдия объявил, что старый и больной раб, брошенный господином на произвол судьбы, делается свободным. Решительнее были две конституции императора Антонина Пия: одна из них подвергала господина за назаконное (sine causa) убийство своего раба такому же уголовному наказанию, как и за убийство чужого; а другая предписывала властям в тех случаях, когда жестокое обращение заставило раба искать убежища в храме или у статую императора, расследовать дело и принудить господина продать раба в другие руки. Насколько эти предписания достигали своей цели – это другой вопрос, но юридически власть господина над личностью раба уже не безгранична.
Раб, как вещь, не может иметь какого-либо своего имущества, не может иметь каких-либо прав… Однако последовательное проведение этого принципа было бы сплошь и рядом не в интересах самих господ…Уже издревле рабу приписывается способность приобретать – конечно, в пользу своего господина… За ним признается…способность совершать юридические акты, т. е. юридическая дееспособность. Он рассматривается при этом, как некоторый приобретательный орган господина, как instrumentum vocale (говорящее орудие), и вследствие этого необходимую для сделок правоспособность заимствует от господина – ex persona domini…Раб может, таким образом, заключать все те сделки, к которым способен его господин; этот последний на основании этих сделок может предъявить все иски совершенно так же, как если бы он действовал сам» (Покровский И. А. История Римского права. Петроград, 1918. С. 218, 219, 220)
«Положение рабов, лично мало известных господину, часто почти не отличалось от положения домашних животных или, может быть, было худшим. Однако условия рабства не застывают в известных рамках, а постепенно, путем очень долгой эволюции, изменяются к лучшему. Разумный взгляд на собственную хозяйственную выгоду вынуждал господ к бережливому отношению к рабам и смягчению их участи; это вызывалось также и политическим благоразумием, когда рабы в количественном отношении превосходили свободные классы населения. То же самое влияние оказывали часто религия и обычай. Наконец, закон берет раба под свое покровительство, которым, впрочем, еще раньше пользуются домашние животные…
Древние писатели оставили нам много описаний ужасного положения, в котором находились римские рабы. Пища их по количеству была крайне скудная, по качеству никуда не годилась: выдавалось именно столько, чтобы не умереть с голоду. А между тем труд был изнурительный и продолжался с утра до вечера. Особенно тяжело было положение рабов на мельницах и в булочных, где нередко к шее рабов привязывали жернов или доску с отверстием посредине, чтобы помешать им есть муку или тесто – и в рудниках, где больные, изувечные, старики и женщины работали под кнутом, пока не падали от истощения В случае болезни раба, его отвозили на заброшенный «остров Эскулапа», где ему предоставляли полную «свободу умирать». Катон старший советует продавать «старых быков, больной скот, хворых овец, старые повозки, железный лом, старого раба, больного раба и вообще всё ненужное. Жестокое обращение с рабами было освящено и преданиями и обычаями и законами. » (Брокгауз Ф. А., Ефрон. И. А Указ. соч. С. 36, 43-44).
Андреев В. Классический мир – Греция и Рим. Исторические очерки. Киев, 1877. С. 279-286.
На фоне такого ужасающего положения рабов странным может показаться традиция богатых людей в древнем обществе держать при себе кучу нахлебников, которых называли паразитами.
«Паразит – греческое слово; так назывались в древности лица, распоряжавшиеся в Афинах общественным столом; в последствии этим именем пятнали всякого питавшегося за чужой счет; лучшие писатели Рима, как Плавт, Гораций, Ювенал и др. боролись с этим осадком деморализации древнего общества; но в их произведениях паразит служит еще только предметом осмеяния. Сидоний (выходец одной из самых знатных фамилий Галлии, префект Рима, а затем епископ в гор. Клермоне. Скончался в 488 г. – В. Б) старался внушить омерзение к людям, которые…незадолго перед тем временем пользовались еще большим почетом в римском обществе»
Сидоний так характеризует паразитов своего времени: «…Беспощадные сплетники, они выдумывают слухи о преступлениях и преувеличивают худую молву. Они много говорят, но ничего не скажут, желают смешить, но не веселят; высокомерны, но непостоянны; любопытны, но не проницательны… Паразиты назойливы, когда чего-либо домогаются, …они ненавидят пустоту в желудке и ищут обедов, хвалят не тех, кто хорошо живет, но тех, кто хорошо кормит… Такой человек… опьянев, извергает рвоту; шуткой оскорбит других, и рассердится, когда подшутят ад ним. Он решительно походит на помойную яму, которая тем хуже воняет, чем больше раскапывают её… Он, кажется, в одно время извергает изо рта и грязь и винный запах, и яд своего красноречия; так что не знаешь, чего в нем больше: всякой ли дряни, или винных паров, или, наконец, нахальства» (Стасюлевич М. История средних веков в ея писателях и исследованиях новейших ученых. Т. 1. СПб., 1863. С. 123-124; 121).
Лицемерие было самой характерной чертой этих приживал:
«…Сотрапезники, вообще, назывались «паразитами», но в этом слове сначала не было ничего укоризненного, как впоследствии. После паразитами стали называться дармоеды, шуты, приживальщики, приходившие к богатым обедать иногда без зова, сделавшие искусством житье за чужой счет. Паразиты приноравливались к нравам и привычкам своих патронов. Паразит Филиппа Македонского завязывал свой здоровый глаз, выходя с царем, у которого был завязан потерянный глаз; хромал, когда Филипп хромал – он был ранен в ногу. Паразит Александра Македонского не упустил заметить на жалобы Александра, что ему надоедают мухи: «Муха, напившаяся твоей крови, победит прочих мух…Паразит был жалкое создание в доме богача. За ним присматривал распорядитель стола – амфитрион, наблюдал, достаточно ли он лестью платит за съедаемые кушанья, заслуживает ли он быть приглашенным после. Иногда над таким паразитом шутили, трунили, делали его посмешищем всех, иногда били, и…кормили в награду за оскорбление» (Андреев В. Классический мир – Греция и Рим. Указ. соч. С. 104, 286).
Никифор, архимандрит. Библейская энциклопедия. М., 1990. Репринт, 1891. С. 592-593.
«Новый Завет отражает современные ему воззрения на рабство, например, в притчах (Мф. 18, 23-35; 25, 14-30; Лк. 12, 35-48) и нормах поведения (Лк. 17, 7-10). Терминами, заимствованными из рабовладения и захвата пленных? Павел описывает необходимость избавления человека и домостроительства спасения (напр., Рим. 6, 15-23). Одновременно он уравнивает состояние свободного человека и раба – через крещение оба становятся одно во Христе (Гал. 3, 28), и, ожидая близкое пришествие Спасителя (парусию), призывает новообращенных из рабов оставаться в своем звании и подчиняться своим господам теперь уже по религиозным мотивам, господ обязывает относиться к рабам умеренно и по-братски (1. Кор. 7, 20-24)…Таким образом, он стремится не преодолеть рабство, а сделать его более гуманным» (Lexikon fuer Theologie und Kirche. Band 9. Freiburg – Basel – Rom – Wien, 2000. S. 656-657).
Святитель Феофан Затворник. Толкование послания св. апостола Павла к Ефесянам. М., 1893. С. 444-445.
В древней Церкви «уже Климент Александрийский (+215) под влиянием идей стоиков о всеобщем равенстве полагал, что по своим добродетелям и внешнему виду рабы ничем не отличаются от своих господ. Отсюда он делал вывод, что христиане должны сокращать число своих рабов и некоторые работы выполнять сами. Лактанций (+320) сформулировавший тезис о равенстве всех людей, требовал от христианских общин признания брака среди рабов. А римский епископ Калист Первый (+222), сам вышедший из сословия несвободных людей, признавал даже отношения между высокопоставленными женщинами – христианками и рабами, вольноотпущенниками и свободнорожденными в качестве полноценных браков. В христианской среде уже со времен первенствующей Церкви практиковалось освобождение рабов, как это явствует из увещевания Игнатия Антиохийского (+107) к христианам не злоупотреблять свободой ради недостойных целей.
Однако правовые и социальные основы разделения на свободных и рабов остаются незыблимыми. Не нарушает их и Константин Великий (+337) , который, несомненно, под влиянием христианства дает епископам право освобождения рабов посредством так называемого объявления в церкви (manumissio in ecclesia) и публикует ряд законов, облегчающих участь рабов.
…В 4-м веке проблема неволи активно обсуждается среди христианских богословов. Так каппадокийцы – Василий, архиепископ Кесарии (+379), Григорий Назианзин (+389), а позднее Иоанн Златоуст (+407), опираясь на Библию, а может быть, и на учение стоиков о естественном праве высказывают мнение о райской реальности, где царило равенство, которое вследствие грехопадения Адама…сменилось различными формами человеческой зависимости. И хотя эти епископы много делали для того, чтобы в повседневной жизни облегчить участь рабов, они энергично выступали против всеобщей ликвидации рабства, которое было важно для экономического и общественного строя империи.
Феодорит Кирский (+466) доказывал даже, что рабы имеют более гарантированное бытие, чем отец семейства, который обременен заботами о семье, челяди и имуществе. И только Григорий Нисский (+395) выступает против любой формы закрепощения человека, поскольку оно не только попирает естественную свободу всех людей, но и игнорирует спасительное дело Сына Божия…
На Западе под влиянием Аристотеля епископ Медиолланский Амвросий (+397), оправдывает легитимное рабство, подчеркивая интеллектуальное превосходство господ, и советует тем, кто в результате войны или случая несправедливо попал в рабство, использовать свое положения для проверки добродетели и веры в Бога.
Августин (+430) тоже был далек от мысли оспаривать легитимность рабовладения, ибо Бог не освобождает рабов, а делает плохих рабов добрыми. Библейское и богословское обоснование своих взглядов он видит в личном грехе Хама против своего отца Ноя, из – за чего на рабство осуждено всё человечество, но это наказание является одновременно и целебным средством. При этом Августин сслылается еще и на учение апостола Павла о грехе, которому подвержены все. В 19-й книге своего трактата «О граде Божием» он рисует идеальный образ человеческого общежития в семье и государстве, где рабство занимает свое место и соответствует замыслу Божия творения, земного порядка и естественному различию между людьми» (Theologische Realenzyklopaedie. Band 31. Berlin – New-York, 2000. S. 379-380).
См. подробнее: Лопухин А. П.. Библейская история Нового Завета. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1998. С. 707-708.
A Patristic Greek Lexicon edited by G. W. H. Lampe. Oxford University Press, 1989. P. 385.
Langscheidts Taschenwoerterbuch Altgrieschisch. Berlin – Muenchen – Zuerich, 1976. S. 119.
Для славян небезынтересно происхождение латинского слова sclavus, от которого – нем. Sklave, англ. Slave, фр. Esclave. Оно возникло из племенного названия славян (этнонима), и употреблялось затем в латинском языке для обозначения рабов или невольников. (Lexikon fuer Theologie und Kirche. Указ. соч. С. 656).
Приведем несколько примеров.
«Даниил, раб Бога живого!» (Дан. 6, 20).
«Иаков, раб Бога и Господа Иисуса Христа» (Иак. 1, 1).
«James, a servant of God and of the Lord Jesus Christ» (Jas. 1, 1).
«Jakub, sluga Boga i Pana Jezusa Chrystusa» (Jk. 1, 1)
«Павел раб Божий, Апостол же Иисуса Христа» (Тит. 1, 1).
«Paul, a servant of God, and an apostle of Jesus Christ» (Tit. 1, 1).
«Paulus, Knecht Gottes und Apostel Jesu Christi» ( Tit. 1, 1).
«Pawel, sluga Boga I apostol Jezusa Chrystusa» (Tt. 1, 1).
Или известный стих из Благовещения Девы Марии:
«Тогда Мария сказала: се раба Господня» (Лк. 1б 38).
«And Mary said, behold the handmaid of the Lord» (Lk. 1, 38). Handmaid – (уст.) служанка (Мюллер В. К. Указ. соч. С. 352).
«Da sagte Maria: Ich bin die Magd des Herrn» (Lk. 1, 38).
Na to rzekla Maryja: » Oto ja sluzebnica Panska» (Lk. 1, 38). Sluzebnica – прислуга, служанка. (Гессен Д., Стыпула Р. Указ. соч. С. 978)
Библия, книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Брюссель, 1989. С. 1286, 1801, 1694,1575.
The Holy Bible containing the Old and New Testament. (King James version). New York, б. г. Р. 2166, ( New Test.) 631, 586, 162.
Die Bibel. Einheitsuebersetzung der Heiligen Schrift. Stuttgart, 1999. S. 1004, 1142, 1352, 1334.
Pismo Swiete Starego i Nowego Testamentu. Poznan – Warszawa, 1987. S. 1041, 1372, 1356, 1181.
Отметим, что в Большом Конкордансе к Библии Лютера слово Sklave (раб) употребляется около 60 раз, Skavin (рабыня) – около 10 раз, между тем, как Knecht (слуга) – выступает в разных значениях и формах единств. и множеств. числа – около 500 раз, а Magd (служанка) – около 150 раз (Grosse Konkordanz zur Lutherbibel. Stuttgart, 1979. S. 841-844; 975-976; 1301).
В Симфонии на Ветхий и Новый Завет на русском языке, в которой словарные статьи разработаны не так подробно, как в Конкордансе, слово раб в различных формах отмечено в приблизительно в 400 случаях, а слова раба, рабыня – более 50 раз. Слова Слуга и служитель в разных падежных формах и числах (единств. и множеств.) – около 120 раз, служанка, служанки – около 40 раз (Симфония. Ветхий и Новый Завет. Харвест, 2001. С. 638-641, 642, 643, 729, 730, 731).