Paби, послушайте господий своих по плоти, со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, якоже и Христа

«По необходимости поставляет закон и рабам. Ибо тело Церкви заключает в себе все, — и мужей и жен, и отцов и детей, и рабов и господ, и богатых и бедных, и начальников и подчиненных» (Феодорит). «Итак, не муж только, жена и дети, но и слуги с своими добродетелями входят в состав дома и обусловливают его благоустройство. Поэтому блаженный Павел и этой его части не оставил без внимания, но напоследок приступает к ней, так как и по достоинству она занимает последнее место. И с ними (рабами) много рассуждает он, и уже не как с детьми, но гораздо возвышеннее. Он не дает им здесь обетования, а указывает на последствия: ведяще, говорит он, яко кийждо, еже аще сотворит благое, сие приимет от Господа (ст. 8). Учит даже любомудрствовагь. Ибо хотя они по достоинству ниже детей, но смысла имеют больше их» (святой Златоуст).

Рабство в древнем мире было в широком употреблении. Святой Павел, посланный не гражданский быт перестроивать, а нравы людские преобразовать, берет гражданские состояния, как они есть, и влагает в них новый дух жизни в указаниях сообразного с христианством образа действования. Внешнее оставляет Апостол, как оно установилось, и обращается к одному внутреннему, и ему дает новый строй, чтоб, если нужно преобразование и внешнего, оно шло извнутрь, — вследствие свободного развития духовной жизни. Переделай внутреннее; внешнее, если оно нелепо, само собою отпадет. Столетия, однако ж, должны были пройти, пока дух язычества упразднился, в корне сокрушен был, и дух христианской свободы родил повсюдное убеждение в несовместимости рабства с христианскими отношениями людей и христианскою жизнию. Нельзя думать, чтобы рабство не делало никакой помехи и задержки истине Евангельской и развитию христианской жизни. Нет, оно было помехой, как и многие другие порядки иудейской и языческой жизни, но христианство было довольно сильно, чтоб препобеждать то.

Перемену во взгляде на рабство можно видеть в том, что Апостол научает считать господ — господами только по плоти. Рабство ограничено внешнею стороною рабов. Господа господствуют только над физическою их силою, дух же их не связан, совесть свободна, непринужденно предана Небесному Владыке Христу. Этою свободною работностию Христу Господу освещает Апостол и невольную работность людям. «Раби, так говорит он, послушайте господий своих по плоти. Тотчас ободрил опечаленную душу, тотчас утешил ее. Не скорби, как бы так он говорит, что твоя доля ниже других: это рабство только по имени и господство по плоти, следовательно, господство временное и не продолжительное. Ибо все плотское скоропреходяще» (святой Златоуст). Самое послушание рабов окачествует Апостол тремя чертами, — со страхом и трепетом, в простоте сердца, — и, якоже Христу.

Со страхом и трепетом. «Видишь, что не одинакового страха требует от жены и от рабов. Там просто сказал: жена да боится своего мужа, а здесь усиливает речь, и говорит: со страхом и трепетом» (святой Златоуст). Блаженный Иероним поясняет, что если бы было сказано только: со страхом, то можно бы понять это: с почтительностию, благоговением, как можно понимать слово о жене да боится. Но когда прибавлено: и трепетом; то, верно, надо здесь разуметь настоящий рабский страх (не слово в слово).— В этом же смысле принимая сии слова, святой Златоуст спрашивает: «Что говоришь ты, блаженный Павле? Он (раб) — брат своему господину; он получил одинаковые с ним блага, одной с ним природы, а что всего важнее, — соделался братом не только своего господина, но Самого Сына Божия, наслаждается равными с Ним благами, — и ты говоришь: со страхом и трепетом? — Но поэтому-то я и говорю так, отвечает Апостол. Ибо если свободным повелеваю подчиняться друг другу, ради страха Божия, как выше сказано: повинуйтеся друг другу в страхе Божии, если жене приказываю бояться своего мужа, хотя она имеет равную с ним честь, то не больше ли все это относится к рабу? В этом нет бесчестия, напротив, — это высокое благородство, уметь уничижаться, вести себя скромно, уступать ближнему, ибо и свободные свободным служивали с большим страхом и трепетом».

К тому же, когда Апостол говорит: послушайте со страхом и трепетом, то ничто не мешает видеть здесь указание на обязательный страх и трепет не пред господами, будто страшилищами, а пред самым послушанием, чтоб исполнить его как следует. Апостол внушает: принимая послушания от господ, не небрежно и не равнодушно принимайте их, и исполняйте не кое-как с рассеянностию и невниманием, а со страхом и трепетом, как бы не погрешить в чем против желания господ и не оказаться неисправными исполнителями своего долга. Страх и трепет — пред долгом послушания. Блаженный Иероним наводит и на другую мысль — ту, что Апостол так заповедует в видах нравственного воспитания. Не могли рабы вдруг стать совершенными в повиновении воле Божией. Апостол представляет им Господа в лице господ и заповедует: «Служите им со страхом и трепетом, как Господу, и чрез это научитесь, как должно работать и Самому Господу».

В простоте сердца своего: с нераздвоенного мыслию, а с полным убеждением, что так и должно, потому нести послушание без раздумываний, с свободным решением быть всегда исправным в этом роде жизни, полюбив самую службу рабскую. «Повелевает, чтобы рабы служили господам надлежащим образом и были чужды злонравия. Сие и выразил, сказав: в простоте сердца» (Феодорит). «Хорошо сказано: в простоте сердца, — так как можно служить со страхом и трепетом, однако же не с добрым расположением, но как нельзя хуже. Есть много таких, которые втайне весьма много делают зла господам своим. Такое-то худое поведение Апостол и старается устранить, говоря так» (святой Златоуст).

Якоже и Христа. И рабы, прилепившись к Господу, на совесть приняли обязательство — ходить прочее во всяком доброделании. Имея это на сердце, раб мог стать в недоумение: какое от меня доброделание, когда я плотию, — и всею внешнею деятельностию, — не принадлежу себе. Апостол говорит ему: ты служи усердно господину, и это будет служением Господу. Этим ограничивается весь круг обязательного для тебя доброделания. Того требует от тебя Сам Христос Господь. Поставив послушание господам в такую тесную связь с послушанием Господу, Апостол и побуждение к покорности господам возвысил до начал веры, и придал нравственную силу рабам к понесению всей тяготы сего служения их. Ибо после сего они не могли не быть уверены, что, оказывая во всем послушание господам, они оказывают его не им одним исключительно, но чрез них и Самому Господу. Для Господа же истинно верующий чего не готов сделать?

Послание святого апостола Павла к Ефесянам, истолкованное святителем Феофаном.

Ст. 46-47 И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви

Согласно приведенному русскому переводу, общий смысл этого стиха следующий: первые христиане ежедневно собирались для молитвы в храме, а для чисто христианского общения («преломления хлеба») они собирались по отдельным домам. Такой перевод или, точнее, такое толкование как будто является общепринятым, между тем оно вызывает большие сомнения и недоумения. Не имея в виду дать полную экзегезу этого стиха, мы отметим только то, что имеет непосредственное отношение к нашей задаче. Согласно указаниям Луки, первые христиане, находящиеся в Иерусалиме, имели два рода собраний: с одной стороны (греч. текст «τε»), они собирались ежедневно в храме, а с другой стороны (опять «τε»), они собирались κατ’οίκον. О первых собраниях, о которых Лука говорит в Деян. 2: 46, он еще два раза упоминает: «И как исцеленный хромой не отходил от Петра и Иоанна, то весь народ в изумлении сбежался к ним в притвор, называемый Соломонов» (Деян. 3: 11) и «Все единодушно пребывали в притворе Соломоновом» (Деян. 5: 12). Не порвав связи с ветхозаветным культом, все первые христиане каждый день пребывали в храме для молитвы. Этому собранию противополагается собрание, имеющее чисто христианский характер. Можем ли мы предположить, что первые христиане, собираясь все вместе для молитвы в ветхозаветном храме, нарушали свое единение и свое единодушие в своих христианских собраниях? Такое предположение исключается всем тем, что нам известно из тех же Деяний. Если бы христиане собирались для «преломления хлеба» отдельными группами, то он не мог бы противопоставлять одно собрание другому, т. е. собрание во храме и собрание «по домам». Этим самым мы вновь подходим к вопросу о смысле κατ’ οίκον.

Грамматически допустимо переводить κατ’ οίκον – «по домам». Однако такого рода перевод не включает в себя мысли, что то, о чем говорится, происходило одновременно по разным домам. Κατ’ οίκον может указывать на последовательность, а не только на одновременность. Так, в нашем случае выражение κατ’ οίκον может указывать на то, что христиане собирались для преломления хлеба одновременно в разных домах или что они собирались последовательно по домам, что не только не исключает, но прямо предполагает мысль о том, что они собирались все вместе. Лука был отличным стилистом, а поэтому если бы он хотел указать, что христиане собирались отдельными группами по разным домам, то он, скорее всего, употребил бы множественное число κατ’ οίκους. Мы не настаиваем, что Лука должен был употреблять κατ’ οίκον точно в том смысле, как и ап. Павел, но некоторая близость между ними должна быть, особенно относительно технических или политехнических выражений. Правда, контекст, в котором Лука употреблял κατ’ οίκον, несколько отличается от контекста Павла, но тем не менее мы можем сближать смысл κατ’ οίκον у Луки и у Павла. Павел говорил о церкви, находящейся в доме, Лука говорил о «преломлении хлеба» κατ’ οίκον. Это означает, что оно имело место в доме. Употребляя κατ’ οίκον, Лука, по-видимому, хотел подчеркнуть, что христиане для «преломления хлеба» собирались не в храме, как они собирались ежедневно для молитвы в ветхозаветном храме. Для своих христианских собраний они не имели специального помещения, т. е. они не имели рукотворенного храма. Наши слишком малые знания о жизни первых христиан открывают широкое поле для разных гипотез. Пользуясь этим правом, мы могли бы построить еще одну гипотезу. Противопоставление храма дому, которое мы обнаруживаем у Луки, не указывает ли, что, по крайней мере, у одной части христиан в эпоху написания Деяний было стремление создать для своих собраний если не храм, то специальное помещение. Фактическая невозможность осуществить это могла вызывать огорчения. Подчеркивая, что первые христиане вместе с апостолами собирались в жилом доме, Лука косвенно давал ответ на эти стремления христиан его времени.

Таким образом, наш первый ответ относительно смысла κατ’ οίκον следующий. Первые христиане для «преломления хлеба» собирались в доме. Но этот ответ не исчерпывает всего смысла κατ’ οίκον. У Павла κατ’ οίκον означает, как мы видели, что дом, в котором находилась церковь, не является постоянным местом христианских собраний. Место собраний могло меняться в зависимости от обстоятельств. Надо полагать, что тот же оттенок имеет κατ’ οίκον у Луки. Иерусалимские христиане собирались для «преломления хлеба» не в одном доме, а в разных в течение описываемого Лукой времени. Важно не это, а важно то, что христиане собирались κατ’ οίκον. Имея в виду этот дополнительный смысл κατ’ οίκον, мы бы могли следующим образом передать содержание Деян. 2:46: каждый день (καθ’ ή μέραν) собирались единодушно в храме для молитвы, а для «преломления хлеба» собирались не в одном и том же месте, которое специально было посвящено для таких собраний, а в жилом доме, который мог меняться.

При таком значении κατ’ οίκον не может быть и речи, что это выражение указывает на множественность собраний в Иерусалимской церкви. Выражение κατ’ οίκον скорее показывает, что первые христиане все вместе собирались на молитву в храме и все вместе собирались для «преломления хлеба». Это предположение переходит в уверенность на фоне других указаний Луки. «И они постоянно пребывали (προσκαρτεροΰντες) в учении апостолов и в общении (τη κοινωνίςι), преломлении хлеба и в молитвах» (Деян. 2: 42). Это постоянное пребывание апостолов и верующих в общении не могло бы осуществиться, если бы они собирались для «преломления хлеба и молитв» отдельными группами. Та же мысль о единстве всех верующих выступает и в ст. 44-м той же главы: «все верующие были вместе и имели все общее (πάντες δέ οί πιστεύοντες ή σαν έπί τό αύτό καί εΐχον άπαντα κοινά)».

Остается вопрос, что означает «преломление хлеба», для которого собирались иерусалимские христиане. Было ли это Евхаристическое собрание, «трапеза Господня», о которой говорил Павел, или это было обычное вкушение хлеба, которое у евреев носило религиозный характер? А priori можно сказать, что последнее предположение почти невероятно. Если бы речь шла об обычном вкушении пищи, то для каждого читателя Луки вполне было ясно, что пища вкушалась по домам и что вкушение сопровождалось благословением. Каждый иерусалимский иудей, как обычное правило, ежедневно бывал в храме, а дома со своими вкушал пищу. В этом первые христиане не отличались от остальных иудеев. Если Лука специально упоминает о «преломлении хлеба», то, несомненно, он имел в виду нечто другое, чем обычное домашнее вкушение пищи. Если это не было вкушением пищи в домашнем кругу, то оно могло быть только общей трапезой, объединяющей часть или всех верующих. С еврейской точки зрения существование первых христиан, как показывают Деяния, было легальным. Они вначале подвергались преследованию не за то, что образовывали отдельное общество, а потому что проповедовали Христа. В некотором смысле в самом начале положение христиан было обратным тому, что имело место позднее в Римской империи. Поэтому вначале преследованию подвергались только апостолы, а затем «семь» и «еллинисты», а остальные верующие не испытывали особых притеснений. Легальность положения первых христиан в Иерусалиме вытекала из того, что в глазах правящих кругов они составляли chabürah, которая была обычной формой религиозного содружества. В собственном сознании христиан их chabürah была продолжением той chabürah, которую образовывал Христос со своими учениками. Мы уже знаем, что общие трапезы в chabüröth устраивались в субботы и в праздники, которые объединяли всех членов содружества. Нам совершенно неизвестно, чтобы отдельные члены chabürah могли устраивать частные трапезы без своего предстоятеля. Отдельные члены chabürah могли образовывать отдельные содружества, но, пока они принадлежали к одной chabürah, они все вместе участвовали в общих трапезах. Мы не можем допустить, что первые христиане изменили этот порядок, а еще меньше можем допустить, что они разбились на отдельные группы, из которых каждая представляла из себя отдельную христианскую chabürah. Если они формально образовывали обычную chabürah, то ее природа претерпела коренное изменение. Они с самого начала осознали себя принадлежащими, употребляя формулу ап. Павла, к «Церкви Божией во Христе». Поэтому, устраивая общие трапезы, они не могли не осознать, что эти трапезы получили совсем иной характер, чем все остальные трапезы, которые совершались иудеями. Будучи продолжением трапез Христа с учениками, а особенно Тайной вечери, они не были тождественны с ними, т. к. они имели место после сошествия Духа и сами были в Духе. Они были, употребляя вновь выражение ап. Павла, «трапезой Господней». Это означает, что «преломление хлеба», о котором говорит Лука, было Евхаристическим собранием. Пока агапы не отделились от Евхаристии в собственном смысле, что вряд ли произошло в Иерусалиме, Евхаристическое собрание было настоящей трапезой, включающей в себя Евхаристию в собственном смысле. Если даже допустить, что агапы с самого начала отделились от Евхаристии, то «преломление хлеба» у Луки может означать одно и другое.

У Луки мы находим достаточно ясные свидетельства, что, осознав себя Церковью, первые христиане осознали свое органическое единство и органическую целостность. «И каждый день единодушно пребывали в храме, и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в весели и простоте сердца… Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви». Критическое издание вместо Tη έκκλησίςι, которое соответствует в русском переводе «к церкви», принимает другое чтение έπι τό αύτό. По существу, между этими разночтениями нет разницы, но έπί τό αύτό более соответствует стиху 46. Господь прилагал спасаемых к тем собраниям, которые первые христиане устраивали «по домам» – κατ’ οίκον – для преломления хлеба, т. е. к Евхаристическому собранию, которое в другом чтении именуется Церковью. В первоначальном христианском сознании έπί τό αύτό, Евхаристическое собрание и Церковь были одним и тем же.

Термин έπί τό αύτό выражал единство и целостность Церкви в ее едином собрании, объединяющем всех ее членов. У Луки έπί τό αύτό, кроме указанного места, встречается еще несколько раз. «В те дни Петр, став посреди учеников, сказал (было же собрание человек около ста двадцати – ήν τε όχλος όνομάτων έπι τό αύτό ώσεί έκατόν είκοσι): мужи, братья» (Деян. 1: 15). Здесь έπι τό αύτό означает собрание учеников, которые были в Иерусалиме. Это было собранием chabürah, установленной еще при земной жизни Христа. Поэтому здесь έπι τό αύτό означало собрание всех учеников Христа, находящихся в это время в Иерусалиме. Лука не указывает, в какое время происходило это собрание, а потому нельзя ничего сказать относительно того, сопровождалось ли оно трапезой. Мы не должны упускать из виду, что это собрание учеников происходило до Пятидесятницы, а потому оно не могло быть еще собранием членов Иерусалимской церкви. Впервые в этом смысле мы находим έπι τό αύτό в Деян. 2: 1: «Когда наступил день Пятидесятницы, они все были вместе έπι τό αύτό (και έν τώ συμπληροΰσθαι τήν ήμέραν της Πεντηκοστής ήσαν πάντες όμοΰ έπι τό αύτό)». Следовательно, собрание апостолов или учеников имело место вечером для совершения праздничной трапезы, которая в Духе стала «трапезой Господней», совершенной апостолами в Иерусалимской церкви. Поэтому вне всякого сомнения, что здесь έπι τό αύτό означает Евхаристическое собрание. Тот же смысл имеет έπι τό αύτό в Деян. 2: 44: πάντες δέ οί πιστεύοντες ήσαν έπι τό αύτό και είχον άπαντα κοινά. Смысл этого стиха двоякий: все верующие, собранные на έπι τό αύτό, имели все общее или верующие, составляющие έπι τό αύτό, имели все общее. Выбор того или иного варианта перевода крайне важен для понимания первоначального христианства, но для меня здесь не имеет значения. Важно то, что έπι τό αύτό означает собрание всех членов церкви на трапезу, включающую в себя Евхаристию. Если бы собрание иерусалимских христиан не было их общим собранием, то оно перестало бы быть тем самым έπι τό αύτό.

Таким образом, наш окончательный вывод относительно Деян. 2: 46 следующий: собираясь для молитвы в храме, первые христиане для трапез, включающих в себя Евхаристию, собирались по домам, но не отдельными группами, а всегда все вместе. Поэтому Деян. 2:46 не может служить доказательством множественности отдельных собраний первоначальной Иерусалимской церкви, но содержит указание на единое Евхаристическое собрание. Больше того, мы готовы утверждать, что именно в Иерусалимской церкви сложился принцип, в силу которого местная церковь должна иметь только одно Евхаристическое собрание, которое является принципом ее единства. Утверждая этот принцип, мы не имеем в виду исключить возможность частных молитвенных собраний, объединяющих только отдельную группу христиан. Вероятность такого рода собраний тем больше, что έπι τό αύτό, по-видимому, происходило только в воскресный день. Если частные собрания имелись в Иерусалимской церкви в апостольское время, то не их имел в виду Лука в Деян. 2:46, т.к. они не были Евхаристическими собраниями, в которых выражалось единство местной церкви.

Установив единство Евхаристическою собрания Иерусалимской церкви, мы не устранили тем самым недоумений, почему иерусалимские христиане собирались для совершения трапез по разным домам. Конечно, это не следует понимать так, что христиане каждый раз меняли место своего собрания, но, несомненно, они не имели одного точно определенного места для своих собраний. Выше мы видели, что, противополагая собраниям для молитвы в ветхозаветном храме собрания для «преломления хлеба», Лука имел в виду показать, что первые христиане не имели даже в Иерусалиме рукотворенного храма, каким был для иудеев Иерусалимский храм. Они могли собираться для совершения Евхаристии в любом доме, который мог вместить всех членов местной церкви. По-видимому, Лука знал, что в период времени, им описанный, иерусалимские христиане несколько раз меняли место своих собраний. Это все, что мы можем вывести из выражения κατ’ οικον. Указывая, что христиане собирались κατ’ οίκον, Лука нигде не дает указаний, почему им приходилось менять дома, где они собирались. Таким образом, для решения этого вопроса у нас нет никаких данных, а потому мы не можем выйти из области более или менее вероятных гипотез. Позднее в эпоху гонений христиане в целях безопасности время от времени меняли место своих собраний, но для первых иерусалимских христиан такой необходимости не было. Они не подвергались с самого начала систематическим гонениям со стороны евреев. Кроме того, «вечери Господни», устраиваемые первыми христианами, не могли привлечь особого внимания, т. к. общественные трапезы были обычным для того времени явлением. Остается соображение чисто практического характера. Трудно предположить, что один какой-либо дом мог быть приспособленным для таких трапез, т. к. это создавало бы затруднения для насельников этого дома. Если бы даже это было возможно, то, по-видимому, этого не желали сами первые христиане, т. к. это создавало бы из дома храм. К этому надо добавить, что дома могли меняться в связи с увеличением численного состава Иерусалимской церкви. Дом, в котором находились апостолы в день Пятидесятницы, мог не вместить новых членов церкви, которые примкнули к Церкви после первой проповеди ап. Петра. Лука несколько раз, описывая жизнь Иерусалимской церкви, говорит об увеличении числа учеников, что могло, если не всякий раз, то, во всяком случае, несколько раз, принуждать христиан менять место своего собрания. Вероятно, были и другие соображения, чисто личного характера, в силу которых владелец дома, у которого происходили собрания, должен был отказаться от предоставления своего дома.

В связи с этим мы не можем обойти вопроса, могли ли фактически все иерусалимские христиане собираться в одном доме для «преломления хлеба». Прежде всего, мы не должны забывать, что тип восточного дома не совпадал с нашим. Восточный дом мог вместить гораздо большее количество людей, чем наш обычный дом. Что касается вопроса о количестве членов иерусалимской церкви, то наши сведения об этом весьма неопределенны. Лука сообщает два раза точные цифровые данные: первый раз – после первой проповеди ап. Петра крестилось около трех тысяч (2:41), и второй раз – о крещении после исцеления хромого – около пяти тысяч (Деян. 4: 4). Если эти статистические указания Луки правильны, то из них не следует, что в первые дни после Пятидесятницы иерусалимская церковь насчитывала больше восьми тысяч членов. На праздник Пасхи в Иерусалиме собиралась огромная масса иудеев, как из всей Палестины, так и из всего рассеяния. По окончании праздников вся эта масса возвращалась по своим местам. Из этих иудеев – пришельцев были главным образом те 3000 человек, о которых сообщает Лука. Вернувшись домой, они были у себя на родине первыми христианскими миссионерами. Перечисляя, из каких мест были первые слушатели первой проповеди, не хотел ли этим показать Лука, где уже были христиане в то время, когда он писал свой труд. Из числа 5000 человек, обратившихся в христианство, вероятно, также немногие остались в Иерусалиме. Принимая во внимание обстоятельства, нужно думать, что количество членов иерусалимской церкви не было настолько значительно, чтобы они не могли собираться в одном доме. Об этом нам свидетельствует так называемый Иерусалимский собор, который объединил всех членов церкви. Если они все могли собраться в одном доме для совещания, то почему они не могли бы собираться все вместе для «преломлений хлеба»? После Иерусалимского собора количество членов Иерусалимской церкви не могло очень возрасти. Правда, Иаков и пресвитеры Иерусалимской церкви указывали Павлу: видишь, брат, сколько тысяч (μυριάδες) уверовавших иудеев, и все они ревнители Закона (Деян. 21: 20). Русский перевод смягчает силу этого заявления, т. к. μυριάδες означает не тысячу, а чаще всего бесчисленное множество. Несомненно, мы имеем образное выражение, из которого трудно сделать какое-нибудь положительное заключение о количестве членов Иерусалимской церкви. Но опять же это количество не должно было быть очень значительным, т. к. накануне осады Иерусалима Титом иерусалимские христиане смогли переселиться в Пеллу.

См. также Толкование на 1 Кор. 16:19

Единое Евхаристическое собрание древней Церкви.