Опубликовано в 2016, Выпуск Май 2016, КУЛЬТУРОЛОГИЯ | Нет комментариев
Заикин Д.А.
Аспирант, Московский Государственный Институт Культуры
ФЕНОМЕН СТАРООБРЯДЧЕСКОГО РАСКОЛА КАК СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Аннотация
В статье поднимается актуальная проблема о причинах и внутренних культурных механизмах, вызвавших негативную реакцию на никоновские реформы в Церкви, а затем и на политические реформы правительства. В качестве базовых методологических категорий и установок автором используется понятие культурной революции и анализ ее структурных элементов . В ходе исследования автором рассматриваются исторические предпосылки предшествующие расколу церкви, объясняющие социокультурную ситуацию. Среди них указаны: Уния 1439 года, начало автокефалии русской церкви, и как следствие – создание собственной православной культурной традиции. Показаны политические проблемы, для решения которых была проведена реформа, такие как Присоединение Малороссии и желание царя освободить православные царства от турецкого плена и править всеми православными народами. Также, в качестве негативного фактора, повлиявшего на социокультурную обстановку в обществе, автором указаны Соборное Уложение 1649 года и усиление эсхатологических настроений в обществе. В ходе исследования автор приходит к выводу, что церковный раскол, произошедший во второй половине XVII века, может быть назван социокультурной революцией, последствия которой непосредственно проявятся в реформах Петра Великого.
Ключевые слова: Старообрядчество, культурная революция, церковный раскол.
Zaikin D.A.
Postgraduate Student, Moscow State Institute Of Culture
PHENOMENON OF THE OLD BELIEVERS AS A SOCIOCULTURAL REVOLUTION
Аbstract
Keywords: Old Believers, the Cultural Revolution, The schism.
Раскол Русской церкви XVII века, произошедший после реформ патриарха Никона, разделил страну на два лагеря: противников и приверженцев реформы. Сотни тысяч человек не приняли реформ, и, несмотря на жестокие гонения со стороны властей и церкви, стояли за староотеческую веру. Причины массового ухода в раскол населения страны мы и попытаемся рассмотреть в данной статье.
К теме раскола церкви обращались многие исследователи русской истории, и, следует отметить, – не только российские. Проблему поиска причин раскола в своих трудах, так или иначе, затрагивали: С.А. Зеньковский, Н.Ф. Каптерев, А.В. Карташев, К.Я. Кожурин, А.В. Крамер, Б.П. Кутузов, Ф.Е. Мельников, В.М. Павлов, В.П. Рябушинский, Д.А. Урушев, Саймон Франклин, Энтони Кросс и др. Однако, вопрос о причинах и внутренних культурных механизмах, вызвавших такую резко негативную реакцию на никоновские реформы в Церкви, а затем и политические реформы правительства, не теряет своей актуальности и в настоящее время.
В данной статье мы опирались на методологический подход к изучению проблемы, базирующийся на системном подходе, сущность которого состоит в попытке рассмотрения общества как единства культуры и социальности, образуемых и преобразуемых деятельностью человека.
Изучаемое нами культурное пространство пореформенной России в ситуации раскола будет рассматриваться в данной работе с точки зрения социокультурной революции, проявившейся в Никоно-Алексеевских реформах. В связи с этим следует отметить, что сам термин «культурная революция» в научный оборот ввёл в 1923 году В.И. Ленин в своей работе «О кооперации». В трактовке автора смысл культурной революции состоит в том, что бы ликвидировать пропасть, разъединяющую народ и культуру, сделать просвещение всеобъемлющим и массовым явлением. Культурная революция предполагает под собой радикальное изменение ценностной парадигмы, благодаря использованию политических методов. Следовательно, политические решения по смене базовых традиций общества могут быть рассмотрены как форма культурной революции.
Рассмотрим в качестве важнейших предпосылок, объясняющих социокультурную ситуацию раскола – исторические предпосылки, предшествующие реформам церкви. В 1439 году во Флоренции была подписана уния об объединении Восточной и Западной христианских церквей, которую подписал и митрополит Русский Исидор. Но великий князь Московский Василий II Тёмный возводит на престол нового русского епископа Иона. С этого момента начинается автокефалия русской церкви. Изменения обрядов внутри греческой церкви перестали транслироваться на религиозную почву Руси. Стала формироваться своя каноническая и богословская традиция, поддерживающая статус России в её культуротворческой православной миссии.
Период Киевской Руси был принят за образец Религиозного Канона. Считалось, что религиозные практики, пришедшие тогда, были древне христианскими и остались в неизменном виде на Руси, даже в то время, когда пала Византия.
По мнению исследователей П.С. Смирнова, Н.Я. Аристова, В.М. Павлова и ряда других, при принятии христианства русские обратили большее внимание не на внутреннюю суть религии, а на внешнюю её сторону. Поэтому их больше привлекало убранство церкви, общественное богослужение, священнослужители и т.д.
Со временем, различий в обрядах между Русской и Греческой православными церквями становилось всё больше.
В первой половине XVII в. греческие патриархи стали чаще посещать Русь. Они уверяли царя Алексея Михайловича в том, что в Константинополе ожидают прихода русского царя – освободителя от власти турок, и что восточные народы желают видеть его царём всего православного мира, а патриарха Московского – Вселенским.. Для этого Алексей Михайлович должен был привести русские обряды в тождество с греческими. Кроме того, не последнюю роль сыграло присоединение Малороссии, бывшей в подчинении Константинопольскому церковному престолу. В то время разница обрядов Московской Руси и Константинополя была так же очевидна, как и сходство русской и греческой церковкой традиции.
Греческие патриархи смогли убедить русского патриарха Никона в том, что не греческие церковные обряды подверглись изменениям, а наоборот, русские обряды утратили свою актуальность. И с 1653 года по распоряжению Никона началось исправление церковных книг и обрядов.
Сама справа богослужебных книг совершалась по новогреческим книгам, печатающимся в иезуитских типографиях Венеции, хотя по официальной версии, делали это исключительно по рукописным первоисточникам.
По сути, многие изменения, внесённые в церковные источники, приближали православную церковь к католической. Происходило откровенное насаждение новой традиции, причем, с ярко выраженной католической направленностью, которая противоречила привычной картине мира православного верующего человека.
Как отмечает в своей статье «Идентичность и религия» Саймон Франклин, «Ни одна сторона не стояла за инновации и каждая доказывала, что она консервативнее противной стороны». И это представляется правильным. Ведь приверженцы древних обрядов считали, что именно они несут в себе истинное спасение и веру, ибо остались неизменными со времён крещения Руси. А сторонники реформ были уверены, что истинность старого благочестия была нарушена со временем трудами нерадивых переписчиков, вносивших в богослужебные книги ошибки и древнее те обряды, что сейчас действуют в греческой церкви, чем «испорченные» за несколько веков Русские.
Религиозное мировоззрение русских, основой которого являлась исключительность чистоты и первоосновы русского православия, в отличие, от греческого, которое было нарушено вековым турецким гнетом и католическим влиянием, не позволило массе населения принять эти реформы. Это категорическое неприятие реформ выразилось в остром противодействии как церковной, так и гражданской властями. Приверженцы древнего благочестия в большинстве своём не приняли реформ. Они стали считать реформаторскую деятельность Никона изменой староотеческим традициям. Со своей стороны, власть объявила жестокие гонения на не принявших реформы раскольников. Начался массовый исход старообрядцев с насиженных мест. Начался Великий Раскол Русской Православной церкви.
Приток людей к расколу был обусловлен не только церковной реформой, но и Cоборным уложением 1649 года, окончательно укрепившим крепостное право и притеснившим права церкви. «Соборное уложение 1649 года … включало специальные статьи, регулирующие правовое положение отдельных социальных групп населения…». Массы недовольных и «обиженных» людей присоединились к расколу и бежали в труднодоступные районы страны и за рубеж. Это было своеобразной формой протеста населения против Уложения и своеобразное противостояние власти.
Кроме этого, в первой половине XVII века усилились эсхатологические настроения. Появились многочисленные пророки и пустынножители, проповедующие конец мира. Учение старца Капитона о Москве как «Третьем Риме» и «последнем царстве» дало развитие пессимистических взглядов в обществе и стало частью мировоззрения большинства населения страны.
Таким образом, причинами раскола русской церкви XVII века и формирования массового явления старообрядчества стали следующие социокультурные явления: нарушение привычного сакрального пространства жизни русского человека, вызвавшее острую негативную реакцию на реформы патриарха Никона; социальные потрясения, связанные с ужесточением положения некоторых социальных групп населения из-за Уложения 1649 года, способствовавшие массовому притоку населения в ряды старообрядцев; усиление эсхатологических настроений в первой половине XVII века; массовая миграция и эмиграция приверженцев старой веры.
Приведенная аргументация позволяет обосновать тезис о революционном характере реформ Никона и царя Алексея Михайловича и социокультурной революции, произошедшей на рубеже XVI-XVII веков в России.
Литература
References
Категория: Билеты — экзаменационные История России.
Поможем написать любую работу на похожую тему
-
Реферат
От 250 руб
-
Контрольная работа
От 250 руб
-
Курсовая работа
От 700 руб
Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту Узнать стоимость
Модернизация страны, проводимая правительством, расколола общество на сторонников реформ и консерваторов. Наиболее ярко национально-консервативное течение проявило себя в церковном старообрядческом расколе.
1653–1655 годах патриарх Никон провел церковную реформу. Ее суть состояла в исправлении по греческим оригиналам богослужебных книг и изменении некоторых обрядов. Необходимость таких исправлений была очевидна: при многократном переписывании в книгах накопились значительные ошибки. В ходе реформы старые книги изымались и заменялись на печатные книги. Кроме того, в народе сложилось значительное обрядоверие (считалось, что церковное таинство недействительно, если не совершены ритуальные действия). Книги для реформы привозились из католической Венеции и оккупированной турками Греции. Следует помнить, что Россия воспринималась народом как единственная страна, хранительница православия (католицизм воспринимался как ересь, а Греция за свои грехи была порабощена иноверцами мусульманами). Таким образом реформы Никона были восприняты частью народа как отход истинной веры. Движение старообрядцев возглавил протопоп Аввакум. Общим лозунгом старообрядцев стал возврат к «старине». Однако противники церковных реформ вкладывали в этот лозунг различное понимание: для крестьян и городских низов это означало снижение налогов и свободу проживания, для аристократии (боярыня Морозова) – восстановление привилегий и возможность влиять на царя, для духовенства – сохранение привычного ритма жизни. Таким образом старообрядческое движение отчасти отразило и социальные требования консервативной части общества. Церковный собор 1666–1667 годов анафематствовал (отлучил от церкви) старообрядцев. Решение собора было поддержано правительством, которое вступило в вооруженную борьбу. Сопротивление реформам проявило себя в активной (Соловецкое восстание 1668–1676 годов) и в пассивной формах (уход старообрядцев в леса и акты самосожжения). Сам патриарх Никон вступил в конфликт с Алексеем Михайловичем и в 1666 году был лишен власти.
Заметными явлениями политической и духовной жизни России XVII в. стали церковная реформа и последовавший за ней церковный раскол (схема 92). Основные причины его возникновения заключались в противоречиях в церковной среде и психологическом неприятии частью верующих религиозных новшеств.
Полемика между церковными деятелями началась еще в 1640-е гг. В это время в Москве собирался «кружок ревнителей благочестия», возглавляемый царским духовником Стефаном Вонифатьевым. Многие церковные деятели, участвовавшие в работе кружка, считали, что необходимо производить изменения в церковной службе и вносить коррективы в богослужебные книги. Разногласие возникло по вопросу о выборе образцов, по которым следовало производить эти изменения. Одни считали, что образцами должны стать русские рукописные книги, другие предлагали использовать греческие оригиналы. Сторонником последней точки зрения и был патриарх Никон.
Схема 92
Никон (в миру Никита Минов) сделал блестящую церковную карьеру. Он происходил из простой крестьянской семьи, жившей в Мордовии. В возрасте 30 лет будущий патриарх постригся в монахи. В 1646 г. он был представлен царю Алексею Михайловичу. Талантливый священник произвел на царя большое впечатление. По указанию Алексея Михайловича Никон был оставлен в Москве и назначен игуменом Новоспасского монастыря, где находилась родовая усыпальница Романовых. Спустя два года Никон стал новгородским митрополитом, а в 1652 г. – русским патриархом. В соответствии с идеологической теорией «Москва – Третий Рим» Никон вносил изменения в церковные книги и порядок богослужения, ориентируясь на греческие образцы. Обычай креститься двумя пальцами Никон заменил троеперстием, имя «Иисус» велел писать через две буквы «и» и т.д. Все эти новшества были поддержаны светской властью и утверждены Церковным собором 1656 г.
Нововведения Никона коснулись в основном обрядовых предписаний и не затронули основ православной догматики и вероучения. Однако значительная часть верующих и духовенства их не приняла. Всякий отказ от древних обычаев воспринимался многими людьми того времени как отступление от веры. Ревнители древних порядков называли Никона антихристом. Так возникло старообрядчество. Его духовным лидером стал протопоп Аввакум Петров. Долгих 11 лет Аввакум провел в тяжелейшей сибирской ссылке. Затем власти вернули его в Москву и пытались склонить к принятию церковных реформ. Аввакум оставался твердым ревнителем «старой веры». За это он был вновь сослан, осужден Церковным собором, посажен в земляную тюрьму и затем сожжен заживо. Жестокие преследования старообрядчества не прекращались. Тысячи противников реформ вынуждены были бежать на окраины страны. Крайней формой протеста были самосожжения – «гари». Очагом сопротивления никоновским нововведениям стал Соловецкий монастырь на Севере России. Монахи и стрельцы восемь лет (1668-1676) обороняли монастырь от царских войск.
Сам Никон, которого царь Алексей Михайлович некогда называл своим «собинным другом», стремился поставить свою духовную власть выше царской. Патриарх принял титул великого государя. Власть патриарха он сравнивал с Солнцем, а власть царя – с Луной, лишь отражающей солнечный свет. Все это неизбежно привело к конфликту с царем. Алексей Михайлович демонстративно перестал посещать совершаемые Никоном службы и стал избегать встречи с ним. В 1658 г. Никон объявил, что оставляет патриаршество и покидает Москву. Честолюбивый патриарх надеялся, что царь пойдет с ним на диалог и предложит продолжить служение. Никон просчитался. В 1666-1667 гг. был собран Церковный собор, в работе которого приняли участие представители греческих православных церквей. Собор осудил Никона и лишил его сана. Опальный церковный деятель был сослан в Ферапонтов монастырь под Вологду. Однако проведенные им реформы были сохранены.
УДК (079)
ИЗ ИСТОРИИ РАННЕГО СТАРООБРЯДЧЕСТВА
© 2016
Кущенко Сергей Владимирович, доктор философских наук, кандидат исторических наук, доцент,
заведующий кафедрой истории и политологии Новосибирский государственный технический университет, Новосибирск (Россия)
Аннотация. Раннее старообрядчество рассматривается на основании сочинений первых расколоучителей, противников церковной реформы патриарха Никона в середине XVII века: Аввакума, Ивана Неронова, Авраамия, Федора Иванова, Лазаря, Никиты Добрынина и других. Их сочинения послужили источниками формирования старообрядческой идеологии. В статье анализируются: отношение первых расколоучителей к царской власти; взгляды на взаимоотношение светской и духовной власти; теория «Москва — третий Рим» и другие аспекты истории раннего старообрядчества. Анализируются различные подходы к расколу русской православной церкви как к явлению социально-политическому. Показано, что существуют полярно противоположные мнения исследователей — от полного отрицания в расколе социально-политических элементов до полного слияния раскола с оппозиционными царю политическими движениями. Показано, что принятие в 1649 году Соборного Уложения было важнейшим этапом в становлении абсолютистской монархии в русском государстве. В статьях Уложения получила юридическое оформление практика ведения судебных дел «о вере», сложившаяся к середине XVII века. Показано, что многие судебные дела «о вере» рассматривались как политические преступления, что свидетельствует об упрочении правового оформления политической борьбы в русском государстве. В середине XVII века русский абсолютизм достаточно окреп для того, чтобы начать наступление на последний институт, противостоящий царю — церковь. Подчеркнуто, что в рамках общего наступления светской власти на права церкви лидеры внутрицерковной оппозиции — первые расколоучители — были без колебания подвергнуты репрессиям как политические преступники.
Ключевые слова: раскол русской православной церкви; расколоучители; старообрядчество; светская и духовная власть.
FROM HISTORY EARLY STAROOBRYADCHESTVA
© 2016
Kushchenko Sergey Vladimirovich doctor of philosophy sciences, candidate of historical sciences,
head of the chair «history and political science» Novosibirsk State Technical University, Novosibirsk (Russia)
Keywords: split of Russian orthodox church; raskolouchitely; staroobsryadchestvo; the secular and spiritual power.
Постановка проблемы в общем виде и ее связь с важными научными и практическими задачами. Основная проблема данного исследования состоит в том, чтобы выяснить место и роль раннего старообрядчества в истории борьбы светской и духовной власти в России в середине XVII века; показать, что идеология раннего старообрядчества сохранила свое значение до настоящего времени и влияет на деятельность современных старообрядцев.
Старообрядческое движение, сыгравшее значительную роль в истории России, несмотря на пестроту своего состава и раздробленность, выработало свой, специфический комплекс взглядов на развитие мира, историческое место России, на свое место в мире, что позволяет говорить о старообрядческой идеологии. Лидеры старообрядческого движения проводили и свою политику, опирающуюся на те или иные идеологические основания.
В связи с тем, что в XVII веке господствовала религиозная идеология, политическая борьба велась под прикрытием религиозной оболочки. Отношение первых расколоучителей: Аввакума, Ивана Неронова, инока Авраамия, дьякона Федора Иванова, попа Лазаря, Никиты Добрынина, Спиридона Потемкина и других к
государственной (царской) власти не было одинаковым. В своих сочинениях они по разному использовали те идейные посылки, теории, которые послужили источниками формирования старообрядческой идеологии, в том числе теорию «Москвы — третьего Рима», западнорусскую теорию «трех отпадений» и другие.
Во взглядах на раскол русской православной церкви как на явление социально-политическое можно выделить несколько основных направлений, в том числе полярно противоположные мнения — от полного отрицания в расколе социально-политических элементов, до полного слияния раскола с оппозиционными политическими движениями. До 60-х годов XIX века преобладала синодальная точка зрения, согласно которой раскол рассматривался как чисто религиозное, обрядово-дог-матическое явление. Характерной чертой синодальной историографии является утверждение, что раскол возник только из-за личной неприязни части духовенства к патриарху Никону. В 60-х годах XIX века появилось новое, демократическое направление в литературе о расколе. В 1861 г. появилась статья А.П.Щапова «Земство и раскол», которая имела большой общественный резонанс. А.П.Щапов видел в расколе исключительно сильное демократическое движение, готовое вести активную
борьбу за свержение самодержавия. Он видел в расколе «противление, во имя старой веры, новому государственному порядку, демократическое недовольство церковным и гражданским правительством». Этот взгляд разделяли и революционные народники. В марксистской историографии анализ раскола впервые был дан Г.В.Плехановым. Г.В.Плеханов показал, что социальная и религиозная стороны в расколе относятся обратно пропорционально друг другу. Г.В.Плеханов согласен с А.П.Щаповым в том, что раскол — это демократический протест народных масс. Но он призывал не идеализировать раскол. Раскол идет у Г.В.Плеханова в русле «патриархальной демократии». Это демократизм, сочетавшийся с умственным застоем, принципиальной приверженностью старине, с отстаиванием местной ограниченности и замкнутости.
Советская историческая наука рассматривает появление и распространение в XVII веке старообрядчества как «специфическую форму выражения антифеодального протеста». В настоящее время исследование политических взглядов раннего старообрядчества продолжается, в них находят отражение и развитие многие из перечисленных направлений.
Принятие в 1649 году Соборного Уложения было важнейшим этапом в процессе возникновения и укрепления абсолютистской монархии в русском государстве. Царь Алексей Михайлович сосредоточил в своих руках неограниченную власть, и основной силой, на которую он опирался, стало дворянство, хотя боярство и продолжало играть значительную роль в политической жизни государства. В Уложении официально предусматривается наказание за политические преступления, которые делились на три большие группы: 1. Умысел на государево здоровье; 2. Измена в различных видах; 3. Скоп и заговор на царское величество и на государевых приказных людей. По Уложению, в политических делах «решающей инстанцией выступает сама верховная власть в лице государя и Думы боярской; каждое решение есть приговор по конкретному делу; на неё нет апелляции, она не нуждается в разъяснении закона, не стесняется его неясностями и пробелами…Практика… уже являет нам не один пример назначения смертной казни и конфискации единоличным решением царской власти, без всякой ссылки на приговор бояр». Кодификация политических преступлений в Уложении свидетельствует об упрочении правового оформления политической борьбы в русском государстве. В середине XVII века русский абсолютизм достаточно окреп для того, чтобы начать наступление на последний институт, обладающий привилегиями удельного времени, противостоящий царю — церковь. В Уложении принят целый ряд статей по этому поводу. В рамках общего наступления светской власти на права церкви, лидеры внутрицер-ковной оппозиции — первые расколоучители — были без колебания подвергнуты репрессиям как политические преступники.
Какие же основные политические группировки можно выделить в правящем классе в середине XVII века?
В 1647-1648 гг. в придворной среде возник кружок «ревнителей древнего благочестия». Возглавил его духовник царя, протопоп Благовещенского собора в Кремле Стефан Вонифатьев. Близко к нему стоял окольничий боярин Ф.М.Ртищев. Воспитатель царя Б.И.Морозов, по-видимому, поощрял деятельность кружка. Из членов кружка известны также: протопоп Казанского собора на Красной площади Иван Неронов, костромской протопоп Даниил, муромский протопоп осее, темниковский протопоп Даниил, поп из села Лопатищ Нижегородского уезда Аввакум, поп из Романова Лазарь, дьякон Благовещенского собора Федор Иванов и другие. Из черного духовенства в кружок входили: архимандрит Покровского монастыря в Москве, родственник Ф.М.Ртищева Спиридон Потемкин, игумен Желтоводского монастыря Илларион,
игумен Златоустовского монастыря Феоктист и другие.
Члены кружка «ревнителей древнего благочестия» выступали за восстановление благочиния в церковной службе (ликвидацию многоголосия и др.), за борьбу с остатками язычества в народном быту, за исправление книг по древнеславянским оригиналам. «Ревнители» выступали как борцы за сохранение чистоты православия. Единственное средство для этого они видели в назревших церковных реформах.
В особую группу можно выделить людей, которые, находясь при дворе Алексея Михайловича, воспринимали новые веяния, прогрессивные воззрения, возникавшие в Европе, и стремились распространить их на Руси, т.е. русских гуманистов середины XVII века. К ним можно отнести Сильвестра Медведева, Симеона Полоцкого, Кариона Истомина, А.Л.Ордина-Нащокина, А.Матвеева и других.
Кроме «ревнителей » и гуманистов, можно выделить третью группу — опальное боярство. Опальные бояре (Тучковы, Сабуровы, Годуновы и другие) отстаивали привилегии крупных вотчинников против централизованного государства и боролись против Уложения 1649 г, предлагая изъять статьи, ущемлявшие привилегии монастырей и церкви.
Такова была расстановка основных политических сил в правящем классе накануне реформы патриарха Никона.
Церковная реформа назрела, и её уже, по сути дела, начали проводить «ревнители» (церковный собор 1651 года отменил многоголосие в церквах, интенсивнее стало проводиться книжное исправление). Необходимость реформы диктовалась как внутренними, так и внешними причинами. В Соборном уложении 1649 г. правительство Алексея Михайловича приняло ряд постановлений, ограничивающих права церкви: был ограничен рост церковных имуществ, почти полностью конфискованы городские владения церкви и создан Монастырский приказ для контроля светской власти над деятельностью духовенства. Все это имело целью подчинение церкви общегосударственной системе централизации власти. С этой же целью царь стремился упорядочить и церковную службу.
Централизация и упорядочение русской церкви совпадали и с внешнеполитическим интересами царя.
Перед русским правительством в это время встал вопрос об унификации русского православия в соответствии с греческим и украинским. Это диктовалось, во-первых, присоединением Украины к России, и, во-вторых, тем интересом, которое проявляло русское правительство к Балканам. Последнее подтверждается и тем, что, хотя Никон и провозгласил, что исправление книг будет вестись по древним греческим оригиналам, фактически исправление шло по современным греческим служебникам. Н.В.Устюгов отмечает: «.Русское правительство. усиленно поощряло деятельность православного греческого духовенства как своих политических сторонников в Турции и в подвластных ей Сербии, Валахии, Молдавии и др., а также в Крымском ханстве. Осведомление русского правительства о политическом состоянии и дипломатических планах Оттоманской Порты, с одной стороны, пропаганда на местах идеи о восстановлении «христианского царства» с помощью Руси, с другой, вот в чем выражалась «служба» греческого духовенства русскому правительству в эти годы».
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Со всей остротой возник вопрос о том, какими путями осуществлять церковную реформу. Особенно важно было определить, как исправлять богослужебные книги. Один путь предусматривал исправление богослужебных книг по старославянским рукописным книгам, не искаженным перепиской. Первый опыт в этом направлении был сделан на Стоглавом соборе. Другой путь предусматривал исправление русских книг по греческим подлинникам и внесение в русскую церковнообрядовую прак-
тику исправлений на основе практики греческой церкви. Второго пути придерживалось правительство и патриарх Иосиф (1640-1652 гг.). Для исправления книг в Москву были приглашены знающие греческий и славянский языки киевские ученые монахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Дамаскин Птицкий. В 1649-1650 гг. они приехали и приступили к исправлению книг. Первого же пути придерживались «ревнители древнего благочестия». Они решительно выступали против исправления книг по греческим оригиналам, выдвигая тезис об исключительности русского православия, который подтверждали теорией «Москвы — третьего Рима».
Когда вместо умершего патриарха Иосифа патриархом стал властный, честолюбивый Никон (25 июля 1652 года), реформа стала проводиться более энергичными и крутыми мерами. Реформам Никона сразу же оказали сопротивление «ревнители древнего благочестия».
Аввакум писал об этом времени: «Видим, яко зима хощет осее, и сердце озябло и ноги задрожали». Вместе с Даниилом Аввакум делает выписки (на имя царя) из священного писания против введенного двоеперстия и отмены земных поклонов. Популярные в Москве «ревнители» возглавили протест против церковной реформы, стали «возмущать» народ во время проповедей в церквах или проводить службу вне «оскверненных» церквей. Аввакум, например, проводил всенощную в «сушиле» (сарае), где и был арестован. Провести реформу «тихо», без волнений, Никону и царю не удалось.
«Ревнителей» стали подвергать репрессиям. Некоторые из них приняли реформу, но большинство повело активную борьбу против «Никоновых новин». В своем «Житии» Аввакум пишет: «После тово вскоре схватав Никон Даниила, в монастыре, за тверскими вороты, при царе остриг голову, и, содрав однорятку, ругая, отвел в Чюдов, в хлебню, и, муча много, сослал в Астрахань. Венец тернов на главу ему там возложили, в земляной тюрьме и уморили. После Данилова стриже-ния взяли другова, темниковског Даниила-ж протопопа, и посадили в монастыре у Спаса на новом. Таже протопопа Ивана Неронова — в церкви скуфью снял и посадил в Симанове монастыре, опосле сослал на Вологду, в Спасов Каменной монастырь, потом в Колский острог».
Репрессиям подверглись и другие противники церковной реформы. В сознании простых людей они стали мучениками за веру. В русской церкви произошел раскол.
По отношению к первым расколоучителям стали применяться законы, сформулированные в Соборном Уложении 1649 г. По Уложению, высшее духовенство и монастыри потеряли свои административные и судебные привилегии, которые они имели раньше. До 1649 г. они не подлежали светскому суду и находились в ведении Приказа большого дворца, т.е. фактически под контролем самого царя. Теперь был учрежден Монастырский приказ, во главе которого стояли окольничие и дьяки (в 1655г. представители духовенства были выведены из руководства приказом). Духовенство стали судить светским судом. Это было прямое вмешательство светской власти в дела церкви, имевшее целью централизацию государственного управления. Патриарх Никон резко выступал против этого, однако по отношению к раско-лоучителям Никон и царь были едины — они санкционировали репрессии. (Хотя царь и попросил публично Никона не расстригать Аввакума, что объясняется скорее личным обаянием неистового протопопа).
Расколоучителей стали казнить теми казнями, которые предназначались для политических преступников. Г.Г.Тельберг пишет: «Исключительным атрибутом смертных приговоров за политические преступления. были.обрядовые квалификации в виде всенародно позорящих церемоний.По делам выдающейся важности эти позорящие церемонии выражались в публичном сле-
довании государева изменника или бунтовщика по улицам столицы в обстановке, напоминающей о совершенном им преступлении и о грозящем ему наказании.». У Аввакума мы находим описание этих казней. «Егда розсвело в день недельный, посадили меня на телегу и ростянули руки и везли от патриархова двора до Андроньева монастыря и тут на чепи кинули в темную полетку.. осеем паки меня из монастыря водили пешева на патриархов двор, также руки ростяня.. Таже в Никитин день со кресты ход, а меня паки против крестов везли на телеге. У церкви за волосы дерут и под бока толкают, и за чепь торгают, и в глаза плюют.. .Бог их простит».
В вопросе о светском суде над духовенством большинство русских иерархов поддерживало Никона, и на соборе 1667 г. было вынесено решение о недопустимости светского суда над духовенством. 17 июля 1667 г. царь утвердил это решение. Однако над расколоучите-лями, по мере распространения раскола, казни все более ужесточались. «От раскольников исходили иногда очень сильные выражения по адресу царей-никониан, — пишет Г.Г.Тельберг. — Обычным наказанием за такие непристойные речи было урезание языка, но когда в основе открывалось раскольничье отрицание власти, то наказанием было сожжение (в срубе), предусматриваемое первой главой Уложения». Так произошло превращение «ревнителей древнего благочестия» в политических преступников, бунтовщиков. Протопопа Аввакума и его соузников приговорили к смертной казни (сожжению в срубе) с формулировкой: «За великия на царский дом хулы».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Щапов А.П. Сочинения. Т.1. Санкт-Петербург, 1906.
2. Плеханов Г.В. История русской общественной мысли. М.-Л., 1925. Т.1, ч.1
3. Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. -Новосибирск, «Наука», 1974
4. Тельберг Г.Г. Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII в. М., 1912
5. Устюгов Н.В. Русская церковь в XVII в.. / Религия и церковь в истории России. М., 1975
6. Житие протопопа Аввакума. /Памятники истории старообрядчества XVII в. Л., 1927
Содержание
Раскол, старообрядчество
Раскол, старообрядчество — религиозно-общественное движение, возникшее в России в XVII в. Желая укрепить Церковь, патриарх Никон в 1653 г. приступил к осуществлению церковно-обрядовой реформы, сущность которой сводилась к унификации богословской системы на всей территории России. Для этого следовало ликвидировать различия в обрядах и устранить разночтения в богословских книгах. Часть церковнослужителей во главе с протопопами Аввакумом и Даниилом предлагали при проведении реформы опираться на древнерусские богословские книги. Никон же решил использовать греческие образцы, что, по его мнению, облегчит объединение под эгидой Московской патриархии всех Православных Церквей Европы и Азии и тем самым усилит его влияние на царя. Патриарха поддержал царь Алексей Михайлович, и Никон приступил к реформе. На Печатном Дворе начался выпуск исправленных и вновь переведенных книг. Изменение привычных обрядов и появление новых богословских книг, их насильственное внедрение породили недовольство. Начались открытые выступления защитников «старой веры», к ним присоединились недовольные усилением власти патриарха и политикой царя. Массовый характер раскол приобрел после решения Церковного собора 1666— 1667 гг. о казнях и ссылках идеологов и противников реформы. Раскольники призывали к уходу от зла, к сохранению «старой веры», к спасению души. Они бежали в леса Поволжья и европейского севера, в Сибирь и основывали там свои общины. Несмотря на суровые репрессивные меры властей число старообрядцев в XVII в. постоянно росло, многие из них покинули пределы России. В XVIII в. наметилось ослабление, преследования раскольников правительством и официальной Церковью. Тогда же в старообрядчестве наметилось несколько самостоятельных течений. В XIX в. их официально не притесняли.
РАСКОЛ. Расколом принято называть произошедшее во 2-й пол. XVII в. отделение от господствующей Православной Церкви части верующих, получивших название старообрядцев, или раскольников. Значение Раскола в русской истории определяется тем, что он являет собой видимую отправную точку духовных нестроений и смут, завершившихся в н. XX в. разгромом русской православной государственности.
О Расколе писали многие. Историки — каждый по-своему — толковали его причины и разъясняли следствия (большей частью весьма неудовлетворительно и поверхностно). Рационализированные научные методики и широкая эрудиция ученых мужей оказались беспомощны там, где для решения вопросов требовалось понимание духовных, таинственных глубин народного сознания и благодатного церковного устроения.
Непосредственным поводом для Раскола послужила так называемая «книжная справа” — процесс исправления и редактирования богослужебных текстов. Не один историк останавливался в недоумении перед трудным вопросом: как столь ничтожная причина могла породить столь великие следствия, влияние которых мы до сих пор испытываем на себе? Между тем ответ достаточно прост — беда в том, что его не там искали. Книжная справа была лишь поводом, причины же, настоящие, серьезные, лежали гораздо глубже, коренясь в основах русского религиозного самосознания.
Религиозная жизнь Руси никогда не застаивалась. Обилие живого церковного опыта позволяло благополучно решать самые сложные вопросы в духовной области. Наиболее важными из них общество безоговорочно признавало соблюдение исторической преемственности народной жизни и духовной индивидуальности России, с одной стороны, а с другой — хранение чистоты вероучения независимо ни от каких особенностей времени и местных обычаев.
Незаменимую роль в этом деле играла богослужебная и вероучительная литература. Церковные книги из века в век являлись той незыблемой материальной скрепой, которая позволяла обеспечить непрерывность духовной традиции. Поэтому неудивительно, что по мере оформления единого централизованного Русского государства вопрос о состоянии книгоиздания и пользования духовной литературой превращался в важнейший вопрос церковной и государственной политики.
Еще в 1551 Иоанн IV созвал собор, имевший целью упорядочить внутреннюю жизнь страны. Царь самолично составил перечень вопросов, на которые предстояло ответить собранию русских пастырей, дабы авторитетом своих решений исправить изъяны народной жизни, препятствующие душеспасению и богоугодному устроению Русского царства.
Рассуждения собора были впоследствии разделены на сто глав, откуда и сам он получил название Стоглавого. Предметом его внимания, среди многих других, стал и вопрос о церковных книгах. Их порча через переписывание неподготовленными писцами, допускавшими ошибки и искажения, была очевидна для всех. Собор горько жаловался на неисправность богослужебных книг и вменил в обязанность протопопам и благочинным исправлять их по хорошим спискам, а книг непересмотренных не пускать в употребление. Тогда же возникло убеждение, что надо завести вместо писцов типографию и печатать книги.
После Стоглава вплоть до половины XVII в. дело исправления книг существенных изменений не претерпело. Книги правились с добрых переводов по славянским древним спискам и неизбежно несли в себе все ошибки и неисправности последних, которые в печати становились еще распространеннее и тверже. Единственное, чего удалось достигнуть, было предупреждение новых ошибок — патриарх Гермоген установил для этого при типографии даже особое звание книжных справщиков.
В Смутное время печатный дом сгорел, и издание книг на время прекратилось, но, как только обстоятельства позволили опять, за издание взялись с завидным рвением. При патриархе Филарете (1619-33), Иоасафе I (1634-41) и Иосифе (1642-52) труды, предпринятые по этой части, доказали необходимость сверки не по славянским спискам, а по греческим оригиналам, с которых когда-то и делались первоначальные переводы.
В ноябре 1616 царским указом поручено было архим. Сергиевской лавры Дионисию, священнику с. Климентьевского Ивану Наседке и канонархисту лавры старцу Арсению Глухому заняться исправлением Требника. Справщики собрали необходимую для работы литературу (кроме древних славянских рукописей было у них и четыре греческих Требника) и принялись за дело с живым усердием и должной осмотрительностью. Арсений хорошо знал не только славянскую грамматику, но и греческий язык, что давало возможность сличения текстов и обнаружения многочисленных ошибок, сделанных позднейшими переписчиками.
Книгу исправили — себе на беду. В Москве огласили их еретиками, и на Соборе 1618 постановили: «Архимандрит Дионисий писал по своему изволу. И за то архимандрита Дионисия да попа Ивана от Церкви Божией и литургии служити отлучаем, да не священствуют”. Пока происходили соборные совещания, Дионисия держали под стражей, а в праздничные дни в кандалах водили по Москве в назидание народу, кричавшему: «Вот еретик!” — и бросавшему в страдальца чем ни попадя.
Восемь лет томился в заточении архимандрит, пока патр. Филарет не получил в 1626 письменный отзыв восточных первосвятителей в защиту исправлений, произведенных Дионисием. Как первый, дальний еще раскат грома предвещает грядущую бурю, так этот случай с исправлением Требника стал первым провозвестником Раскола. В нем с особой отчетливостью отразились причины надвигающейся драмы, и потому он достоин отдельного обстоятельного рассмотрения.
Дионисия обвинили в том, что он «имя Святой Троицы велел в книгах марать и Духа Святого не исповедует, яко огнь есть”. На деле это означало, что исправители полагали сделать перемены в славословиях Святой Троицы, содержащихся в окончании некоторых молитв, и в чине водосвятного молебна исключили (в призывании ко Господу «освятить воду сию Духом Святым и огнем”) слова «и огнем”, как внесенные произвольно переписчиками.
Бурная и резкая отповедь, полученная справщиками, осуждение и заточение Дионисия кажутся большинству современных исследователей совершенно несоответствующими малости его «проступка”. Неграмотность и сведение личных счетов не может удовлетворительно объяснить произошедшее. Исправление в большинстве случаев сводилось просто к восстановлению смысла, да и против справщиков выступали не только малоученные уставщики лавры, но и московское духовенство. Ученый старец Антоний Подольский написал даже против Дионисия обширное рассуждение «Об огне просветительном”…
Причина непонимания здесь — как и во многих иных случаях — одна: оскудение личного духовного опыта, присущего настоящей, неискаженной церковной жизни. Его значение невозможно переоценить. Мало того что он дает человеку бесценный внутренний стержень, живую уверенность в смысле и цели существования — в масштабах исторических он служит единственным связующим звеном в бесконечной череде сменяющих друг друга поколений, единственным мерилом преемственности и последовательности народной жизни, единственной гарантией понимания нами собственного прошлого. Ведь содержание этого духовного опыта не меняется, как не меняется Сам Бог — его неисчерпаемый источник.
Что касается осуждения Дионисия, то оно прямо связано с той ролью, какую играло понятие благодатного огня в православной мистике. Дело в том, что описать достоверно и точно благодатные духовные переживания человека невозможно. Можно лишь образно засвидетельствовать о них. В этих свидетельствах, рассеянных во множестве на страницах Священного Писания и творений Святых Отцов, чуть ли не чаще всего говорится об огне. «Огонь пришел Я низвесть на землю: и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!” (Лк. 12:49) — свидетельствует Сам Господь о пламени благочестивой ревности, любви и милосердия, которым пламенело Его сердце. «Духа не угашайте” (1 Сол. 5:19), — призывает христиан первоверховный апостол Павел. «Я всеми силами молюсь о вас Богу, чтобы Он вверг в ваши сердца огнь, да возможете право править вашими намерениями и чувствами и отличать добро от зла”, — говорил своим духовным чадам Антоний Великий, древний основатель скитского монашеского жития. Учитывая высочайший уровень личного благочестия на Руси в н. XVII в., полноту и глубину благодатного опыта не только среди иночества, но и у большинства мирян, с этой точки зрения вряд ли покажется странной болезненная реакция общества на правку Дионисия.
В ней усмотрели противоречие с самой духовной жизнью Церкви, заподозрили опасность пренебрежительного, бестрепетного отношения к благодати Божией, «огнем попаляющей” терние грехов человеческих. Опасность эта в общественном сознании, еще не успокоившемся после мятежей Смутного времени, прочно связывалась с ужасами государственного распада и державной немощи. По сути дела, Дионисий был прав — слова «и огнем” действительно являлись позднейшей вставкой, подлежащей исправлению, но и противники его вовсе не были невеждами и мракобесами.
Дело исправления оказалось вообще трудным и сложным. Речь шла о безупречном издании чинов и текстов, переживших вековую историю, известных во множестве разновременных списков — так что московские справщики сразу были вовлечены во все противоречия рукописного предания. Они много и часто ошибались, сбивались и запутывались в трудностях, которые могли бы поставить в тупик и сегодняшних ученых.
Впрочем, для успешности работ было сделано все что можно. Непрестанное внимание уделялось предприятию на самом высоком уровне. «Лета 7157 (1649), мая в девятый день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея Руси указу, и по благословению господина святителя (патриарха. — Прим. авт.) Иосифа… велено было ехати в Иерусалим”. Следствием указа стало отправление на Восток за древними достоверными списками книг келаря Арсения Суханова, исколесившего в поисках таковых не одну сотню верст и вывезшего в Россию около семисот рукописей, 498 из которых были собраны им в Афонских монастырях, а остальные обретены в «иных старожитных местах”.
25 июля 1652 патриаршество всея Руси принял Новгородский митрополит Никон. Связанный с государем Алексеем Михайловичем узами тесной личной дружбы, одаренный недюжинными способностями ума и волевым решительным характером, он с присущей ему энергией взялся за дела церковного устроения, среди которых важнейшим продолжало числиться дело исправления книг. В тот день вряд ли кому могло прийти в голову, что служение Никона будет прервано драматическими событиями: Расколом, борьбой за самостоятельность церковной власти, разрывом с царем, соборным судом и ссылкой в дальний монастырь — в качестве простого поднадзорного монаха.
Через два года по вступлении на престол первосвятителя России патриарх созвал русских архиереев на собор, где была окончательно признана необходимость исправления книг и обрядов. Когда первая часть работы была проделана, то для рассмотрения ее Никон созвал в 1656 новый собор, на котором вместе с русскими святителями присутствовали два патриарха: Антиохийский Макарий и Сербский Гавриил. Собор одобрил новоисправленные книги и повелел по всем церквам вводить их, а старые отбирать и сжигать.
Казалось бы, все происходит в полнейшем соответствии с многовековой церковной практикой, ее традициями и не может вызвать никаких нареканий. Тем не менее именно с этого времени появляются в среде духовенства и народа хулители «новшеств”, якобы заводимых в Церкви и в государстве Русском всем на погибель.
Царю подавали челобитные, умоляя защитить Церковь. Про греков, считавшихся источниками «новшеств”, говорили, что они под турецким игом изменили Православию и предались латинству. Никона ругали изменником и антихристом, обвиняя во всех мыслимых и немыслимых грехах. Несмотря на то что подавляющее ‘большинство населения признало дело «книжной справы” с пониманием и покорностью, общество оказалось на грани новой Смуты.
Патриарх принял свои меры. Павел, епископ Коломенский, отказавшийся безоговорочно подписать соборное определение, одобрявшее исправления, был лишен сана и сослан в Палеостровский монастырь, другие вожди Раскола (протопопы Аввакум и Иоанн Неронов, кн. Львов) также разосланы по дальним обителям. Угроза новой Смуты отпала, но молва о наступлении последних времен, о близком конце света, о патриаршей «измене” продолжала будоражить народ.
С 1657, в результате боярских интриг, отношения царя с патриархом стали охладевать. Результатом разрыва стало оставление Никоном Москвы в 1658 и его добровольное самозаточение в Воскресенской обители. Восемь лет пробыл патриарх в своем любимом монастыре. Восемь лет столица оставалась без «настоящего” патриарха, обязанности которого самим же Никоном были возложены на Крутицкого митрополита Питирима. Положение становилось невыносимым, и в конце концов недоброжелатели первосвятителя добились своего: в конце 1666 под председательством двух патриархов — Антиохийского и Александрийского, в присутствии десяти митрополитов, восьми архиепископов и пяти епископов, сонма духовенства черного и белого состоялся соборный суд над Никоном. Он постановил: лишить старца патриаршего сана и в звании простого монаха отослать на покаяние в Ферапонтов-Белозерский монастырь.
Казалось бы, с опалой главного сторонника исправления книг и обрядов дело «ревнителей старины” должно пойти в гору, но в жизни все произошло иначе. Тот же собор, что осудил Никона, вызвал на свои заседания главных распространителей Раскола, подверг их «мудрствования” испытанию и проклял как чуждые духовного разума и здравого смысла. Некоторые раскольники подчинились материнским увещеваниям Церкви и принесли покаяние в своих заблуждениях. Другие — остались непримиримыми.
Таким образом, религиозный Раскол в русском обществе стал фактом. Определение собора, в 1667 положившего клятву на тех, кто из-за приверженности неисправленным книгам и мнимостарым обычаям является противником Церкви, решительно отделило последователей этих заблуждений от церковной паствы.
Раскол долго еще тревожил государственную жизнь Руси. Восемь лет (1668 — 76) тянулась осада Соловецкого монастыря, ставшего оплотом старообрядчества. По взятии обители виновники бунта были наказаны, изъявившие покорность Церкви и царю — прощены и оставлены в прежнем положении. Через шесть лет после того возник раскольнический бунт в самой Москве, где сторону старообрядцев приняли, было, стрельцы под начальством князя Хованского. Прения о вере, по требованию восставших, проводились прямо в Кремле в присутствии правительницы Софии Алексеевны и патриарха.
Стрельцы, однако, стояли на стороне раскольников всего один день. Уже на следующее утро они принесли царевне повинную и выдали зачинщиков. Казнены были предводитель старообрядцев поп-расстрига Никита Пустосвят и князь Хованский, замышлявшие новый мятеж.
На этом прямые политические следствия Раскола заканчиваются, хотя раскольничьи смуты долго еще вспыхивают то тут, то там — по всем необъятным просторам Русской земли. Раскол перестает быть фактором политической жизни страны, но как душевная незаживающая рана — накладывает свой отпечаток на все дальнейшее течение русской жизни.
Как явление русского самосознания, Раскол может быть осмыслен и понят лишь в рамках православного мировоззрения, церковного взгляда на историю России.
Уровень благочестия русской жизни XVII в. был чрезвычайно высок даже в ее бытовой повседневности. «Мы выходили из церкви, едва волоча ноги от усталости и беспрерывного стояния, — свидетельствует православный монах Павел Алеппский, посетивший в это время Москву в свите Антиохийского патр. Макария. — Душа у нас расставалась с телом оттого, сколь длительны у них и обедни, и другие службы… Что за крепость в их телах и какие у них железные ноги! Они не устают и не утомляются… Какое терпение и какая выносливость! Несомненно, что все эти люди святые: они превзошли подвижников в пустынях”, — удивлялся Павел россиянам.
Слова его, конечно, не следует воспринимать буквально. Да и длительное стояние в церкви само по себе еще ни о чем не говорит. Однако всякий, имеющий внутренний молитвенный опыт, знает по себе, сколь невыносимо тягостно пребывание в храме «по обязанности” и как незаметно летит время, когда Господь посещает наше сердце духом ревностной, пламенной молитвы, совокупляющей воедино все силы человеческого естества «миром Божиим, превосходящим всякое разумение” (Флп. 4:7).
Помня об этом, мы по-новому оценим и ту приверженность обряду, то благоговение перед богослужебной формой, которые, несомненно, сыграли в Расколе свою роль. Говоря «умрем за единый аз” (то есть за одну букву), ревнители обрядов свидетельствовали о высочайшем уровне народного благочестия, самим опытом связанного со священной обрядовой формой.
Только полное религиозное невежество позволяет толковать эту приверженность богослужебной форме как «отсталость”, «неграмотность” и «неразвитость” русских людей XVII в. Да, часть из них ударилась в крайность, что и стало поводом для Раскола. Но в основе своей это глубокое религиозное чувство было здоровым и сильным — доказательством служит тот факт, что, отвергнув крайности Раскола, Православная Россия доселе сохранила благоговейное почтение к древним церковным традициям.
В каком-то смысле именно «избыток благочестия” и «ревность не по разуму” можно назвать среди настоящих причин Раскола, открывающих нам его истинный религиозный смысл. Общество раскололось в зависимости от тех ответов, которые давались на волновавшие всех, всем понятные в своей судьбоносной важности вопросы:
— Соответствует ли Россия ее высокому служению избранницы Божией?
— Достойно ли несет народ русский «иго и бремя” своего религиозно-нравственного послушания, своего христианского долга?
— Что надо делать, как устроить дальнейшую жизнь общества, дабы обезопасить освященное Церковными Таинствами устроение жизни от разлагающего, богоборческого влияния суетного мира, западных лжеучений и доморощенных соглашателей?
В напряженных раздумьях на эти темы проходил весь XVII век. Из пламени Смуты, ставшей не только династическим кризисом, политической и социальной катастрофой, но и сильнейшим душевным потрясением, русский народ вышел «встревоженным, впечатлительным и очень взволнованным”. Временной промежуток между Смутой и началом Петровских реформ стал эпохой потерянного равновесия, неожиданностей и громогласных споров, небывалых и неслыханных событий.
Этот драматический век резких характеров и ярких личностей наиболее проницательные историки не зря называли «богатырским” (С.М. Соловьев). Неверно говорить о «замкнутости”, «застое” русской жизни в семнадцатом столетии. Напротив, то было время столкновений и встреч как с Западом, так и с Востоком — встреч не военных или политических, которые Руси издавна были не в новинку, но религиозных, «идеологических” и мировоззренческих.
«Историческая ткань русской жизни становится в это время как-то особенно запутанной и пестрой, — пишет историк Г. В. Флоровский. — И в этой ткани исследователь слишком часто открывает совсем неожиданные нити… Вдруг показалось: а не стал ли уже и Третий Рим царством диавольским, в свой черед… В этом сомнении исход Московского царства. «Иного отступления уже не будет, зде бо бысть последняя Русь”… В бегах и нетях, вот исход XVII в. Был и более жуткий исход: «деревян гроб сосновый, гарь и сруб…”
Многочисленные непрерывные испытания утомили народ. Перемены в области самой устойчивой, веками незыблемой — религиозной — стали для некоторых умов искушением непосильным, соблазном гибельным и страшным. Те, у кого не хватило терпения, смирения и духовного опыта, решили — все, история кончается. Русь гибнет, отдавшись во власть слуг антихристовых. Нет более ни царства с Помазанником Божиим во главе, ни священства, облеченного спасительной силой благодати. Что остается? — Спасаться в одиночку, бежать, бежать вон из этого обезумевшего мира — в леса, в скиты.
Если же найдут — и на то есть средство: запереться в крепком срубе и запалить его изнутри, испепелив в жарком пламени смолистых бревен все мирские печали…
Настоящая причина Раскола — благоговейный страх: не уходит ли из жизни благодать? Возможно ли еще спасение, возможна ли осмысленная, просветленная жизнь? Не иссяк ли церковный источник живой воды — покоя и мира, любви и милосердия, святости и чистоты? Ведь все так изменилось, все сдвинулось со своих привычных мест. Вот и Смута, и книжная справа подозрительная… Надо что-то делать, но что? Кто скажет? Не осталось людей духовных, всех повывели! Как дальше жить? Бежать от жгучих вопросов и страшных недоумений, куда угодно бежать, лишь бы избавиться от томления и тоски, грызущей сердце…
В этом мятежном неустройстве — новизна Раскола. Ее не знает Древняя Русь, и «старообрядец” на самом деле есть очень новый душевный тип.
Воистину, глядя на метания Раскола, его подозрительность, тревогу и душевную муку (ставшую основанием для изуверства самосжигателей), понимаешь, сколь страшно и пагубно отпадение от Церкви, чреватое потерей внутреннего сердечного лада, ропотом и отчаянием.
Все претерпеть, отринуть все соблазны, пережить все душевные бури, лишь бы не отпасть от Церкви, только бы не лишиться ее благодатного покрова и всемогущего заступления — таков религиозный урок, преподанный России тяжелым опытом Раскола.
Митрополит Иоанн (Снычев)
Далее читайте:
Виктор БОЧЕНКОВ. Слово о старообрядцах. (МОЛОКО)