В британской школе обнаружились педагогические методы, словно заимствованные из страшных сказок. Кадр из фильма «Гарри Поттер и Орден Феникса». 2007
Учителя в фундаменталистских баптистских школах Британии обвиняются в проведении над учениками процедур экзорцизма, избиении и воспитании девочек «под брак» с более старшими по возрасту мужчинами, сообщает британское издание Independent. Речь идет о школьной программе ускоренного христианского образования, разработанной в 1970 году пастором из Техаса Дональдом Ховардом. В 2013 году по данной образовательной программе обучались примерно в 6 тыс. школ в 145 странах. Головной офис компании расположен в США, штате Теннеси. Принципы программы ускоренного христианского образования перечислены в «исповедании веры», основная идея которого заключается в том, что библейские тексты следует воспринимать буквально. Составитель программы Ховард считает ее новой формой проповеди – «образовательным миссионерством».
Слова о миссионерстве можно считать некоторой натяжкой, потому что в сети школ в основном обучались дети из баптистских семей. Рассказы участников и очевидцев событий, приведенные изданием Independent, касаются периода 1980–2000-х годов. Жертвы насилия признаются, что это был ужасающий опыт, о котором они никому не рассказывали из опасений мести со стороны школьного персонала. Но наиболее пугающим кажется тот факт, что учащиеся не могли сообщить о случившемся не только школьной администрации, но и родным и знакомым, которые целиком разделяли ригористские позиции учителей.
Согласно данным из интернет-архива сайта ускоренного христианского образования, у программы есть своя сеть детских садов «Эйс и Кристи» и «Алфавит с Эйс и Кристи». Учителя не обязаны иметь даже степень бакалавра, считается, что главная степень, которую должны иметь учителя, это «степень бакалавра по спасению души». Учебники программы снабжены моралистскими вставками, содержание которых направлено на привитие ученикам определенных черт характера. Такой подход закономерно порождает трудности при прохождении государственных аттестационных испытаний. Согласно исследованию, изданному в 2005 году в Университете Маршалла в Западной Виргинии, показатели выпускников христианских школ ускоренного образования на финальных школьных экзаменах значительно ниже, чем показатели учащихся государственных школ из тех же районов. В 1987 году в профессиональном образовательном журнале для учителей Phi Betta Kappa была опубликована статья, в которой говорилось, что отправлять детей в школы ускоренного христианского образования стоит, только если «родитель хочет, чтобы его ребенок приобрел очень ограниченный взгляд на мир». Среди спорных моментов образовательной программы можно отметить не только пропаганду креационизма, но и расистские взгляды, а также негативное отношение к гомосексуальным меньшинствам.
Кодекс поведения учеников данных школ предполагает использование телесных наказаний при провинностях. Основатель программы Дональд Ховард объяснял необходимость физических наказаний следующим образом: «Если ученик намеренно поступает плохо, то, производя боль в его теле, учитель развивает в нем привычку считать, что боль связана с неповиновением, в таком случае в ученике развивается уважение к послушанию».
Например, детей избивали деревянным веслом, а затем заставляли проходить якобы религиозный обряд очищения, во время которого за детей совершались молитвы. При этом считалось, что физические наказания помогут спасти детей от совершения грехов. Предполагалось, что устные порицания подходят для административных проступков, моральные же изъяны нужно корректировать рукоприкладством. В инструкции для учителей на этот случай говорилось: «После физического исправления помолись с ребенком». В частных британских школах физические наказания были запрещены только в 1998 году, и доказательств того, что школы ускоренного христианского образования нарушают закон, сейчас нет.
Физические наказания нередко маскировались под экзорцизм. Один из бывших учащихся школы рассказал, что практика изгнания из учеников дьявола была не редкостью на школьных собраниях. «Собиралось примерно 20 детей и человек пять взрослых. Нам говорили, что святой дух нисходит через детей. У меня начались судороги, и я не мог их унять, даже когда пришло время идти спать. Я был в ужасе, мне казалось, что это действительно святой дух».
Другой ученик вспоминает эти сеансы следующим образом: «У всех нас начинались конвульсии, мы начинали издавать леденящие кровь крики, а затем истово молиться, чтобы изгнать демонов. Учителя нас толкали. Если ты не падал на пол, они говорили, что ты не чувствуешь Господа. Все было очень мрачно. Это было настоящим безумием и выходило за всякие рамки». Другие ученики свидетельствуют, что их заставляли разговаривать на иностранных языках, то есть демонстрировать глоссолалию.
Среди других шокирующих признаний бывших учеников христианских школ ускоренного образования – воспитание учениц «под брак» с взрослыми мужчинами закрытого баптистского сообщества. Девушек нередко выдавали замуж сразу по достижении 16 лет, при этом им говорилось, что их брак – это воля Бога. Все ученицы соглашаются, что не достигших правоспособности девушек замуж не выдавали, но договоренность достигалась за несколько лет до официального совершеннолетия девушки.
Одна из учениц школы нулевых годов рассказывала, что знала девушку, выданную замуж за мужчину старше ее более чем на 20 лет. «Мужчина, за которого ее выдали замуж, знал ее с тех пор, как ей было семь, а ему 30. Она у него на коленях сидела, когда была малышкой. А теперь они женаты», – рассказывает бывшая ученица.
Другая бывшая учащаяся ускоренной школы христианского образования вспоминает, будто девочкам говорили, что мужа им посылает Бог, тогда как в действительности «мужчин в их жизнь приводили пасторы».
В США школы не имеют ни государственной аккредитации, ни аккредитации штатов. Государственную аккредитацию представители сети школ ускоренного христианского образования считают нарушением первой поправки к Конституции США, гарантирующей свободу вероисповедания. В Британии независимые школы не обязаны следовать государственной программе. Однако представитель Министерства образования Соединенного Королевства заявил, что «все утверждения о том, что в классах осуществляется любого рода дискриминация, будут должным образом расследованы». Представитель британского Минобразования пообещал закрыть школы, где факты дискриминации подтвердятся. Проверки школ ускоренного христианского образования выполняются в Британии начиная с 2013 года, и пока что все учебные заведения успешно их проходят.
Конечно, детская психология адаптируется даже в тех условиях, которые взрослым людям могли бы показаться невыносимыми. Например, один из бывших учеников школы ускоренного христианского образования Бен Медлок, основатель высокотехнологичной компании, считает свой опыт пребывания в христианской школе довольно позитивным. «У меня сложились хорошие дружеские отношения, и мои воспоминания о школе, как и у всех остальных людей, довольно смешанные: и боль, и радость», – говорит он. Тем не менее есть и менее удачливые выпускники школы. Например, Джонни Скараманга, который в 12-летнем возрасте принял участие в конкурсе Би-би-си на лучший видеоролик, рассказав о глоссолалии. Сейчас молодой человек говорит, что от этого видео его тошнит, а на то, чтобы преодолеть негативные психологические последствия обучения в школах ускоренного христианского образования, у него ушли годы, не говоря уже о том, что подобное обучение оставило его совершенно неподготовленным к жизни.
Школы ускоренного христианского образования предположительно действуют и в России под названием «Школа завтрашнего дня». На сайте организации указано, что разработчиком программы, по которой учат в «Школе завтрашнего дня», был Дональд Ховард. На сайте христианская компонента школы называется «обращением к библейским основам при формировании характера», упор же в описании программы делается на двуязычную основу обучения. Директор школы ответить на вопросы «НГР» отказался. Неофициально работники школы сначала сообщили о том, что «Школа завтрашнего дня» аффилирована с основанной в США сетью Дональда Ховарда, а затем отказались от этих слов, заявив, что зарегистрированы как обычная российская школа, работающая по программе ускоренного христианского образования.
Председатель Российского союза евангельских христиан-баптистов Алексей Смирнов сообщил, что РС ЕХБ с «Школами завтрашнего дня» не взаимодействует, но не исключил возможность сотрудничества в регионах. Физические наказания детей в школе он назвал средневековьем.
Дети — существа непослушные. И были такими всегда. Поэтому схема не менялась уже тысячелетиями: ребенок ослушался — родители наказали. Но вот вид наказания менялся в зависимости от эпохи, моральных устоев и традиций этого времени. Редакция Tlum.Ru уже рассматривала, какие методы наказания приемлемы, а какие нет. В этот раз мы решили разобраться в историческом контексте вопроса «кнутов и пряников».
Про совсем древние времена достоверно ничего не известно, но ученые предполагают, что наказание в доисторическую эпоху для детей были не очень суровые. И так народу мало — то мамонт затопчет, то тигр погрызет, подрастающее поколение надо беречь. Но и детский возраст, в котором многое прощалось, длился не больше 10 лет.
ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ РЕБЕНОК ПРОГУЛИВАЕТ ШКОЛУ?
А вот уже в Древней Руси детей никто жалел. Их было много, если что — еще десять есть. Вся эта мудрость дошла до нас в качестве поговорок, суеверий и присказок. Хвалить ребенка было все равно что сглазить: «не перехвали, а то испортится». К слову, это суеверие дошло и до наших дней. Ну и все эти знаменитые «бьет — значит любит», «кого журят, того и любят» — вы знаете, о чем мы говорим.
Потом к простому воспитанию добавилось еще и религиозное. Грехов стало побольше, а значит и поводов наказать тоже. Детей, по мнению церкви, нужно готовить не только к земной, но и к небесной жизни. Да и в Библии четко сказано «если накажешь его розгой, он не умрет». И зачем тогда отказываться от такого действенного метода воспитания?
К XVI веку начало развиваться книгопечатание, поэтому о том, как воспитывать детей и как их правильно бить, уже можно было прочитать в полезных книжках. Таковыми стали «Стоглав» и «Домострой». Последнее чтиво особенно любят цитировать как образец «самого верного подхода ко всему». Написал эту книгу монах Сильвестр, духовный наставник Ивана Грозного (что уже должно вам о чем-то говорить).
По мнению монаха, главная задача родителя — забота о материальном и духовном благополучии своего чада. Детей баловать нельзя, надо «страхом спасать, наказывая и поучая, а осудив, побить». То есть запугать, после чего выпороть. Но не волнуйтесь, все не так плохо. Детей можно было бить только в один день (сам он предложил субботу) и только при членах семьи. Звать на порку гостей запрещалось.
КАК ВЫРАСТИТЬ ЛЕНТЯЯ?
В учебных заведениях розги вообще были также неотъемлемы как перья, чернила и унылые лица учеников. Кроме этого предмета для битья в сельских (да и городских) школах были веревки с узлами, горох в углу и длинные палки. Все это было прописано в регламенте, и многие родители только рады были, что их детей поучат уму-разуму. К слову, в Англии в это время специальные няни предлагали свои услуги по битью детей, если мамам самим жалко пороть своих непослушных отпрысков. Вот это бизнес!
Шло время, дети вырастали и пороли своих детей, и всех все вроде устраивало. Возмущаться пытались Екатерина II и Александр I, но никто их особо не послушал, и сгладить режим получилось намного позже. Кнут отменили в 1845 году, а плети, розги и все прочее держали в школе аж до XX века.
10 КНИГ О ВОСПИТАНИИ, КОТОРЫЕ НАДО ПРОЧИТАТЬ РОДИТЕЛЯМ
Били всех. Из интересных примеров: Николя I со всем размахом души воспитатель бил головой о стену, после чего, став императором, Николай запретил физически наказывать своих детей. Наказанием для них было отлучение от отцовского внимания. Еще в царских семьях часто за проступки лишали второго блюда или сладкого — годы идут, методы не меняются.
А вот жена Пушкина — Наталья Гончарова была необычно молчалива, нежна и тиха только до замужества. Оказывается, пока она не покинула отчий дом, за любое лишнее слово мама хлестала ее по щекам. И знаменитого писателя Ивана Тургенева избивала собственная мать, причем он сам должен был догадаться за что, она ему ничего не объясняла. А откуда вы думаете взялся образ барыни-самодурки в «Му-Му»?
Всполошилась общественность только к XX веку, тогда и начались массовые движения за отмену телесных наказаний. Дело шло медленно. Сначала запретили пороть гимназистов, потом — женщин, потом — каторжан (как вам порядок?). Последним рубежом стал 1917 год и большевики. Они сказали: «Больше никаких телесных наказаний в школе». Послереволюционные плакаты пестрели лозунгами «Не бей, и не наказывай ребят, веди их в пионеротряд».
Пришло время великого Советского Союза, наказывать детей телесно нельзя было ни в обычной школе, ни даже в школе для трудных подростков. Прощали учителям только неформальные подзатыльники. И учебные заведения перешли на социальную систему наказания. Тех, кто плохо себя ведет, просто не возьмут в пионеры. И все, как известно, вся жизнь насмарку.
ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ВАМ НЕ НРАВЯТСЯ ДРУЗЬЯ РЕБЕНКА?
Кроме того, в советское время в школах увеличивали объем трудовой нагрузки, например, назначали дополнительное дежурство. В качестве наказания учителя не боялись ставить «двойки» и оставлять на второй год. Сейчас так уже не делают.
Тогда же активнее всего в семье применяли методы «психологического наказания»: отстранить от внимания взрослых, отправить одного в комнату, устроить бойкот и так далее. Что-то подобное описано в рассказе «Золотые слова» Михаила Зощенко. Дети, сидя за столом, перебивали взрослых и грубили, после чего их отругали и выгнали, запретив два месяца садиться со всеми ужинать.
Также в ходу было «позорное ярмо». Если юный пионер оказался грязнулей и бросал везде мусор, на него могли повесить табличку «неряха», которую он не имел права снять. Все ученики видели, кто провинился и в чем, а ученик чувствовал на себе всеобщее осуждение. Действенно, но на детей это так давило, что многие были бы не против, чтобы их выпороли вместо такого. Или еще — отчитать перед всеми другими пионерами. От стыда могли уши сгореть.
Сейчас представить, что кто-то остался на второй год или вынужден носить табличку «хулиган» практически невозможно. Родители же эту администрацию съедят. Раньше-то был всегда прав учитель, а теперь — ребенок. Наказывают в современных школах просто — забирают мобильные телефоны, например. Правда, учитывая, что на уроке их использовать запрещено, это не совсем наказание.
КАК ВЫТАЩИТЬ РЕБЕНКА ИЗ ТЕЛЕФОНА?
Что касается родителей и бабушек-дедушек, что в советское время, что сейчас, все воспитывают детей по-разному. Кто-то считает, что применение телесных наказаний — это пережиток прошлого и просто неприемлимо, кто-то думает, что это самое действенное наказание из возможных.
Что касается законодательства, в этом году президентом РФ Владимиром Путиным был подписан закон, декриминализирующий семейные побои. То есть статья 116 УК РФ была изменена. Если побои («действия, причинившие физическую боль, но не повлекшие последствий») были совершены впервые, они переводятся из разряда уголовных преступлений в разряд административных правонарушений. За них родителям будут грозить только штраф 30 тыс. руб., арест на 15 суток или исправительные работы. Повторные случаи насилия остаются уголовными преступлениями и могут караться до 7 лет лишения свободы.
Интересное по теме:
Как не злиться на ребенка?
5 ситуаций, когда действительно не стоит наказывать ребенка
Мила Дубровина, продюсер PublicPost
Детей в России защищают со рвением и от всего: от педофилов, от геев, каждое слово и жест которых — пропаганда, от крамолы в литературе и в кино, от табачного дыма, от интернета. Все делается теперь во имя детей. Но главная угроза для них исходит не из внешнего мира, а из семьи. По данным правозащитного движения «Сопротивление», 77% детей, переживших насилие, пострадали от своих родителей, 11% — от родственников и лишь 10% — от посторонних людей.
«Я сейчас сама свою, дочь (4 года) по голой попе ремнем как следует раз 25 — и в угол. Стоит вот уже минут 30 и будет стоять, пока я ней не разрешу выйти. Зато теперь будет как ангел дней 5, а потом повторим, я или муж. Вика».
«Я тоже наказываю свою дочь ремнем, помогает сильно, раз-два в неделю по голой попе — и ребенок как шелковый, иногда нужно только его показать. Но правильно ли это? Напишите, как вы поступаете. Моей дочери 3,2 года. Ксения».
В рунете несложно найти форумы, на которых родители обсуждают, чем и как правильнее бить детей и как сделать так, чтобы на теле ребенка не оставалось следов. На других форумах люди, пережившие насилие в детстве, признаются друг другу, что не смогли бы жить без побоев — и на собственном примере рекламируют такой способ воспитания.
«Меня мама не порола, но воспитывала. Брала трусы и лифчик на 2 размера меньше, надевала и туда много-много крапивы. После этого я качала пресс 50 раз, затем меня привязывали к кровати. Каждые 2 часа мне меняли крапиву, и все повторялось. И так весь день».
«Отец с дедом пороли меня до 16 лет. Примерно раз в месяц за самое что ни на есть вопиющее. И знаете, шло на пользу. Двойки исправлялись, поведение исправлялось. Когда однажды «под градусом» и со смачным засосом на шее я заявилась под утро, отец так высек меня по голой заднице ореховым прутом, что в нескольких местах кожа разошлась. На этих местах у меня до сих пор небольшие шрамы остались. И что вы думаете? Замуж я вышла девственницей и ни разу в жизни в рот сигарету не взяла. И школу хорошо окончила, и институт. А сейчас двух девочек воспитываю, 9 и 13 лет. За пустяки, конечно, не наказываю, но за вопиющее поведение, за хамство и упорство иногда хлещу ремнем, как и меня когда-то отец. После этого мои крошки ходят как шелковые. Главное — знать меру. Не превращать наказание в истязание. И не бить рукой, потому что рука у меня, например, тяжелая. И если, не дай бог, попаду по пояснице, то и почки могу отбить, а вот прутиком или ремешком — в самый раз».
Обычно о том, что ребенка бьют, в его окружении знают многие — и почти все относятся к этому спокойно. Психологи говорят, что дети в семьях страдают зачастую от нескольких форм насилия: физического (родители могут избить «в сердцах», в состоянии аффекта, а могут устраивать регулярно-профилактические «порки по субботам»), эмоционального (угрозы, оскорбления, подавление личности) и даже сексуального. Ведь, по мнению психологов, большинство взрослых, насилующих детей, никакие не педофилы — просто сексуальное насилие оказывается еще одним способом продемонстрировать ребенку свою власть. При этом особенно опасны для детской психики не пьяные побои, а систематические, спланированные, хладнокровные наказания, когда родители выстраивают с ребенком такую систему отношений, в которой физическое воздействие кажется естественным и обязательным даже ему самому.
Польская социальная реклама против домашнего насилия гласит: «Родители, которые бьют детей, стараются это скрыть».
Психолог, психотерапевт, кандидат педагогических наук и один из авторов программы «Жизненные навыки. Уроки психологии для детей и подростков» Дарья Рязанова знает, что многих современных родителей самих били в детстве:
«Очень большую часть — примерно одну треть — людей, которым сейчас 30-40-50 лет, в детстве били. Случается, что человек осознал и принял решение с собственными детьми так не делать, но чаще всего такие люди все равно переносят все на своих детей, потому что не знают, как с ними по-другому обращаться».
Рязанова считает, что собрать реальную статистику по насилию в отношении детей в настоящее время невозможно:
«Традиция применять к детям физические наказания существует уже много веков, но именно сейчас, благодаря средствам массовой информации, формируется первое поколение родителей, которые считают, что бить детей как-то нехорошо (не нельзя, а именно нехорошо), поэтому многие этого стыдятся и не говорят об этом. Но то, что у нас есть традиция детей бить, — это однозначно».
Выявить домашнее насилие по отношению к детям сложно еще и потому, что многие считают такое поведение нормой, утверждает психолог:
«Был у нас один случай в кружке психологическом: мама при других детях звала-звала девочку 8-9 лет, а девочка не выходила, была увлечена игрой. Тогда мама подбежала, схватила ее за хвост на голове и за него выволокла ее к себе. Психологи были в шоке, дети испугались. А мама явно не считала, что сделала что-то плохое».
Подтвердить эти слова несложно. Среди 30-летних легко находятся люди, готовые рассказать о том, что с ними происходило в детстве.
Светлана (имя изменено), 33 года, филолог, литературовед:
«Это происходило до того момента, когда я ушла из дома. Мне было почти 18 лет. Когда началось — сказать не могу, это было всегда, сколько я себя помню. С пяти лет помню совершенно отчетливо — тогда родители переехали со мной и сестрой в отдельную квартиру и перестали сдерживаться. У моих родителей среднее образование, отец не смог поступить на биофак МГУ и всю жизнь работал руками, хотя был очень начитанным и эрудированным человеком. Между собой родители дрались всегда, особенно когда выпивали. Нас с сестрой могли и не трогать, но мы всегда пытались защитить маму. Отец мог избить ее и ногами, но обычно ему хватало просто швырнуть ее, чтобы об стенку шмякнулась и больше не вякала. Несколько ярких моментов запомнились мне больше всего: однажды отец кинул мою младшую сестру через всю комнату. Она росла слабой и болезненной, ей много было не надо, она ударилась всем телом о мебельный гарнитур. Переломов у нее тогда не было, а если и было сотрясение мозга, то мы уже об этом не узнаем — в больницу ее не повели. Мы тогда даже не считали такое обращение с нами чем-то из ряда вон выходящим, думали, что это нормально. Ну да, побили в очередной раз, мы поплакали, позлились — прошло. Если отец вставал на следующее утро и не демонстрировал агрессии, можно было дальше жить. А вообще, его дети раздражали бесконечно. Он предпочитал не разговаривать с нами, а физически пресекать любое нарушение дисциплины. Измазался кашей — получи ложкой в лоб. Позже то же самое: пришел с улицы после 9 вечера — будешь побит. Друзей домой приглашать было тоже нельзя, смотреть телевизор без спроса, даже разговаривать по домашнему телефону — отца это раздражало, и он просто выдергивал телефонный провод. Сейчас я понимаю, что отца раздражали любые проявления личности: желания, интересы, круг общения. Если бы все мы — я, мама, сестра — сидели молча в углу целыми днями, то все было бы хорошо. О любви к нам речи не шло никогда, только о пьяном умилении, но даже эти крохи внимания были нам очень ценны».
Социолог, психолог, руководитель общественно-политического центра Горбачев-фонда Ольга Здравомыслова говорит, что вариантов, по которому может пойти развитие личности, пережившей в детстве насилие, несколько:
«Пережитое чувство беззащитности перед властью (родительской, учительской, потом милиционера — дальше можно разное выстраивать) должно быть человеком потом как-то переосмыслено. После того, как он это пережил, он должен как-то отнестись к себе самому — к человеку, которого только что топтали. Его не убили физически, но психически к этому почти подвели. И дальше он должен к этой ситуации адаптироваться.
Если ребенка в детстве били и унижали, он может превзойти своего обидчика и стать садистом. Бывает и другая реакция — когда человек становится забитым и абсолютно неспособным вообще что-то делать. Есть сильные натуры, бунтующие, которые от насилия становятся только крепче и, наоборот, учатся защищать себя и других. Последних, правда, очень мало, потому что для этого требуются особые душевные качества и благоприятные обстоятельства. Когда, например, наряду с фигурой, проявляющей насилие, есть и другой родитель, с которым можно идентифицироваться, когда есть защита с его стороны».
Дарья Рязанова считает, что у подростка, пережившего насилие, жизненных сценариев всего два:
«Ребенок либо вырастает подавленным, либо бунтует — в переходном возрасте убегает из дома, связывается с дурными компаниями, потому что там его хотя бы немного понимают, внимательны хотя бы к каким-то его желаниям и чувствам».
Многие почему-то уверены, что насилие в семье — явление классовое. На самом деле мучить детей могут не только деревенские забулдыги, но и вполне обеспеченные, образованные жители больших городов.
Наталья (имя изменено), 28 лет, преподаватель:
«Внешне моя семья могла показаться абсолютно благополучной. В доме никогда не было алкоголя, никто из родителей даже не курил. Много книг, всегда порядок. Родители — с высшим образованием, типичные советские интеллигенты. При этом мать всегда была готова устроить скандал отцу, а большинство конфликтов со мной в его отсутствие разрешалось физическим способом. Сейчас я уже не могу вспомнить точно, сколько раз в неделю она меня била — два, три, пять. Кажется, в этом была вся суть наших отношений. Если я делала что-то не так, она меня била — ремнем, кулаками, какими-то проводами, могла запустить тарелкой или чашкой, вцепиться в волосы, расцарапать лицо и руки ногтями. Хорошо запомнился эпизод: мне 4 или 5 лет, я зачем-то полезла в секретер и случайно сломала в замке ключ. Отец был в отъезде. Мать ругала и била меня несколько часов, потом поставила в угол и била каждый раз, проходя мимо меня. Говорила, что отца не будет еще долго, и к тому времени, как он приедет, она убьет меня совсем. Я помню, что очень испугалась.
Если отец видел следы у меня на руках, он просил ее больше так не делать, а по-настоящему ссорился с ней, только если она оставляла следы на лице. Мне нравилось, что отец меня защищал. Однажды, после того, как мать снова меня избила, я довела отца до того, что он ее ударил. В этот момент я была хоть и напугана, но счастлива.
К физическим расправам привыкаешь, они становятся частью обыденной жизни, повседневности. Я знала, что некоторых из моих одноклассниц могут отшлепать, влепить затрещину — такие меры я считала слишком щадящими, их родители казались мне попросту ненастоящими.
Тяжелее всего адаптироваться к постоянным упрекам, словам о том, что тебе вообще лучше было не рождаться на свет. Мне не давала покоя мысль, что другие дети ничем не лучше меня — хуже учатся, меньше читают — но их почему-то любят просто так, а меня только дрессируют. Однажды у наших соседей по даче случилось несчастье: семилетний мальчик провалился в выгребную яму, захлебнулся и умер. После этого мать, разозлившись на меня в очередной раз, сказала: «Вот, у людей дети умирают, а ты все живешь и живешь!» Я тогда из-за своей живучести долго переживала, но утопиться так и не решилась.
Жаловаться кому-то, кроме отца, мне не приходило в голову. Я помню, что матери несколько раз даже на улице делали замечания посторонние люди, но почему-то за то, что делает она, мне тоже было стыдно. Это было как будто наше общее дело, в какой-то степени я была соучастницей: помогала ей скрывать следы, врала про их происхождение учителям, друзьям, их родителям и часто даже отцу. А в периоды перемирия вместе с матерью смеялась над шутками про тумаки.
Из дома я ушла очень рано и со скандалом, сейчас мы с матерью общаемся периодически. О том, что происходило, вспоминали всего несколько раз, причем по ее инициативе. Она просила прощения и говорила, что все это было ради меня — чтобы сделать из меня человека».
Все, кто подобно Наталье и ее матери заводит этот разговор, задаются вопросом: а что считать насилием? Где черта, переходя которую ответственный и строгий родитель превращается в чудовище? Ольга Здравомыслова говорит, что насилие — в отличие от простого конфликта или ссоры — это нарушение границ личности, приводящее к травме, которую человек несет в себе в дальнейшем.
«Мы проводили исследование как раз по насилию в отношении детей, опрашивали учителей. Один рассказал такую историю. Есть девочка, мать ее регулярно бьет за отметки, хочет, чтоб она была отличницей. Руки ей связывает, девочка приходит с синяками. Когда матери говорят, что не надо этого делать, она возражает, мол, я же ее люблю. И учитель мне тоже начинает объяснять, что это, конечно, нехорошо, но мать же ее действительно любит. Даже учителя не могут определить границы насилия и отличить родительскую любовь от комплекса власти, которая не может себя сдерживать».
В ситуации насилия над личностью ребенок выживает только благодаря тому, что считает все происходящее с ним нормой, утверждают психологи. Здесь принято приводить исторический пример: известно, что дети, выросшие в концлагерях, верили, что все происходившее с ними там — в порядке вещей; после освобождения у них случался шок.
Польская социальная реклама против домашнего насилия гласит: «Родители, которые бьют детей, стараются это скрыть».
Современные дети обычно перестают считать домашнее насилие нормой, когда попадают в школу и узнают, что может быть по-другому — выясняется, что их одноклассников дома не бьют. Психолог Дарья Рязанова считает, что именно тогда в жизни ребенка начинается самый сложный период:
«По разным исследованиям, где-то до 9 лет у ребенка в подсознании записано, что без родителей выжить он не может. И даже если он осознает, что с ним происходит, что он в беде, он не может уйти из семьи, потому что без родителей он умрет — это вопрос выживания. Поэтому обычно ребенок принимает любые требования, хотя внутренне с родителями не согласен. Конечно, скандалы случаются, но в целом ребенку приходится сотрудничать с теми, кто применяет к нему насилие».
Что делать взрослому человеку, который в детстве пережил домашнее насилие? На этот вопрос психологи единодушно отвечают: проходить курс психотерапии. Все зависит от тяжести случая, но прогнозы в целом положительные.
А вот на вопрос, что сейчас делать детям, переживающим насилие в семье, никто не дает хоть сколько-нибудь внятного ответа.
Дарья Рязанова говорит, что ребенок, переживающий насилие в семье, попадает в замкнутый круг. Органы опеки скоры на расправу: по любому сообщению о побоях его могут легко забрать из семьи и отправить в учреждение, где ребенка будут бить, возможно, даже сильнее. При этом со случаями психологического насилия опека вообще никак не разбирается, хотя оно нередко страшнее физического. Оскорбления, диктат, подавление личности, игнорирование мнения ребенка, обман, унизительные сравнения с другими — более способными, послушными, спортивными и т. д. — детьми в России жестокостью не считаются.
Большинство специалистов уверены, что быстрых путей решения проблемы насилия в российских семьях не существует. Единственный, не быстрый, но действенный способ его преодолеть — это профилактика.
Дарья Рязанова говорит, что специальная программа для детей «Жизненные навыки», которая рассказывает ребенку, что может с ним происходить и как ему к этому относиться, Минобру кажется необязательной.
«Ценность психологии и психического здоровья пока не признается на государственном уровне, государство не заинтересовано в том, чтобы ребенок понимал, когда он является жертвой и что ему в таком случае делать. Во всех развивающихся странах такие программы обязательны. После родного языка они на втором месте».
Осуществлять профилактику насилия в российских школах не просто не хотят, но и запрещают законодательно. 1 сентября 2012 года вступил в силу закон «О защите детей от вредной информации». Согласно этому закону, к информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено, относится информация, «представляемая в виде изображения или описания жестокости, физического и (или) психического насилия, преступления или иного антиобщественного действия… в виде изображения или описания половых отношений».
И хотя ни одного случая привлечения к ответственности за информирование детей о насилии еще не зафиксировано, закон фактически запрещает рассказывать и показывать ребенку, каким оно бывает — то есть по сути, делает спасительную профилактику невозможной.
Польская социальная реклама против домашнего насилия гласит: «Родители, которые бьют детей, стараются это скрыть».
Оригинал на PublicPost
Ссылки по теме:
Сиротство в России: как решить проблему?
Детский ад номер 46
#наказанная #царевна #читаем #детям #русскаянароднаясказка В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и была у него дочка. Говорит она раз отцу: — Прикажи, батюшка, кликнуть клич: пусть к нам едут со всех сторон молодцы. Они будут загадки загадывать, а я буду отгадывать. Чьи загадки отгадаю, тому голову рубить. Чьи не отгадаю, за того пойду замуж, пускай хоть последним пастухом будет! Согласился царь. Кликнули клич. Съехались со всех сторон молодцы, каждый со своими загадками. Начнёт какой из них загадывать загадку, а царевна не дослушает и кричит: — Знаю, знаю! И сейчас же отгадку скажет. Возьмут молодца, срубят ему голову. Столько погубили народу, что и не сочтёшь… А жил в том царстве-государстве старик. У него было три сына. Младшего Иванушкой звали. Вот Иванушка услыхал, что царевна даром людей губит, и говорит отцу: — Отпусти меня, батюшка, я пойду к царевне загадку загадывать. Мои-то она авось не отгадает! — Куда тебе, дурачок! Вон братья и поумнее тебя, да и то не идут. Сиди уж лучше дома: голова-то целее будет! — Что мне братья! — отвечает Иванушка. — У них свой разум, у меня свой. Благословляй в путь-дорогу! Нечего делать, отпустил старик Иванушку. Сел Иванушка на старую клячу-водовозку и поехал. Видит — на дороге ржавое копьё лежит. Поднял он это копьё и поехал дальше. Ехал он, ехал — смотрит: забрался бык в овёс, ест да топчет его. Слез Иванушка с лошади, вырвал пук овса, махнул им, как кнутом, и выгнал быка из овса. Выгнал и говорит: — Вот первая загадка есть! Поехал он дальше. Смотрит — навстречу ему по дороге змея ползёт. Иванушка заколол её копьём и говорит: — Вот и другая загадка есть! Долго ли, коротко ли — подъехал он к реке и думает: «Время уже позднее, нельзя дальше ехать. Надо здесь ночевать». Отпустил он свою лошадь на траву пастись, а сам улёгся в старую лодку, что была у берега привязана, и заснул. Утром Иванушка проснулся. Видит — на воде пена собралась. Снял он с воды пену, умылся. Подошёл к своей лошади и утёрся её гривой вместо полотенца. — Вот, — говорит, — третья загадка есть! Сел на лошадь и поехал дальше. Приехал к царскому дворцу и говорит: 👇👇👇