5. Любовь и счастье

Любовь является одним из необходимых условий счастья. Трудно, а, скорее всего, просто невозможно, представить себе человека, который был бы счастлив, но одновременно ничего не любил: ни самого себя, ни каких-то иных людей, ни славу или власть, ни родину или «порядок», ни истину или богатство, ни что-то иное. Человек, не наделенный способностью любить, не испытывающий острого, чувственного влечения к каким-то объектам, не способен быть счастливым.

Представление о счастье – удивительное изобретение человека. Оно не дано нам от природы, а сконструировано людьми в процессе интуитивного массового творчества. Это представление должно утешать и успокаивать человека, создавать видимость того, что он, несмотря на все его неприятности, а, может быть, беды и страдания, все-таки счастлив.

Опросы социологов показывают, что около семидесяти процентов людей – независимо от их биографий и материального положения – чувствуют себя определенно и несомненно счастливыми. Тяготы, выпавшие на их долю, полагают они, носят временный и преходящий характер, а в целом жизнь улыбается им и раскрывает им свои радостные объятия. Еще пятнадцать процентов колеблются при ответе на вопрос, счастливы они в целом или же, скорее, несчастливы. Остаются, таким образом, лишь те, кто тяжело и неизлечимо болен, но кто считает свою смерть явно преждевременной, и те, кому болезни причиняют тяжелые физические страдания.

Удивительно, но даже человек, намеревающийся в ближайшем будущем покончить с собой, на вопрос, счастлив ли он, обычно без особых колебаний отвечает на этот вопрос утвердительно.

Представление о счастье – это, как и представление о боге, поддержка и утешение человека в его обычно нелегкой жизни. Перефразируя изречение К. Маркса, относящееся к религии, можно сказать, что обычное представление о счастье – это опиум для народа.

Не удивительно, что когда человек уверяет, что он прожил в целом счастливую жизнь, мы ничуть этому не удивляемся, хотя и имеем, быть может, очень скудные сведения о его жизни. Единственное, в чем мы можем быть твердо уверены, так это в том, что этот человек что-то искренне и горячо любил. Никогда и ничего не любивший человек явно обманывается, считая свою жизнь удавшейся и даже счастливой.

Понятие счастья, являющееся результатом стихийного творчества миллионов и миллионов людей, создано в первую очередь для того, чтобы утешать человека, внушать ему оптимизм и веру в собственные силы. А если человек уже немолод, то и убеждение в том, что жизнь его была прожита не зря, и ему удалось добиться столь многого, что он имеет все основания отнести себя к счастливым людям.

Не удивительно поэтому, что представление о счастье не зависит от того, богат человек или беден, живет он в развитой стране или, наоборот, в чрезвычайно отсталой и небогатой, пользуется широкими правами или же за каждым его шагом следят и т. д.

Особенно рискованно выдвигать в качестве необходимого условия счастья богатство, материальное благополучие.

Трудно сказать, где было больше счастливых людей: в древних Афинах, где свободные граждане вели достаточно скудную по современным меркам жизнь (известно, например, что Сократ был вынужден отправиться в военный поход без теплого плаща и необутым), или в современных Соединенных Штатах Америки, где один человек из тысячи является миллионером. Если отвлечься от репрессий в СССР в 30-е гг., то опять-таки сложно решить, где было больше счастливых людей в этот период: в Советском Союзе, гражданам которого казалось, что они успешно и с опережением всех сроков строят коммунизм, до которого осталось рукой подать, или же в пораженных тяжелейшей экономической депрессией Соединенных Штатах.

Счастье и свобода человека тоже связаны между собой не так тесно, как это иногда представляется. Человек открытого общества, предоставленный самому себе и наделенный максимально возможной свободой, опирающийся на собственные волю и разум, не обязательно обретает благополучие и тем более счастье. Счастье – вещь чересчур тонкая и субъективная, чтобы на него можно было опираться, рассуждая о свободе.

Есть, как кажется, две главные разновидности счастья: счастье как кратковременное, едва ли не мгновенное высочайшее удовлетворение и пик индивидуальной жизни и карьеры, и счастье как устойчивое блаженство и довольство жизнью во всех или почти всех ее проявлениях.

О счастье первого рода писатель И. Бунин как-то заметил, что семь минут такого счастья на одну человеческую жизнь – это чересчур много.

Приближает ли любовь к счастью? Определенно да, если под счастьем понимается момент высшего ликования. Без сомнения можно сказать, что это так и в отношении устойчивого состояния счастья.

Любовь, всегда связанная с выбором и риском, с везением и невезением, дает шанс неожиданного крупного успеха и мгновенного ощущения счастья, счастья как события. Если, действительно, семи минут такого счастья приходятся на каждого человека, можно с уверенностью сказать, что шесть из них связаны именно с острой, обычно внезапно пробудившейся любовью. Это может быть любовь к другому человеку, но, что бывает чаще, любовь к какому-то иному объекту: творчеству, славе, власти, богатству, коллекционированию и т. д.

Счастье как состояние вряд ли существенно зависит от степени индивидуальной свободы, если, конечно, последняя не ограничена далее известного предела. Но оно, несомненно, зависит от любви. Можно любить что-то годами и десятилетиями и все это время чувствовать себя совершенно счастливым, несмотря на все жизненные передряги.

В одном телевизионном интервью журналист задает вопросы вору-рецидивисту, в третий или в четвертый раз попавшему в тюрьму. В завершение беседы журналист спрашивает: «Вам еще нет сорока лет, а уже более двадцати из них вы провели в тюрьме. Как вы думаете, счастливый вы человек или нет?» На минуту задумавшись, заключенный убежденно отвечает: «Конечно счастливый! Выйдешь на свободу, там деньги, вино, женщины… Всего выше головы!» – «Но на свободе вы в последний раз были всего три или четыре месяца.» – «Ну и что! Потом, конечно, сел, но здесь, на зоне, я свой человек. У меня нет здесь никаких проблем, знаю, как выпутаться из какой угодно ситуации, где что можно достать. Что еще человеку требуется для счастья?»

Ф. М. Достоевский где-то пишет, что любовь к жизни – чрезвычайно сильное чувство человека, которое почти невозможно перебороть. Поставьте человека в узком ущелье на маленькую ступеньку, чтобы он не мог сделать даже шага в сторону, и так высоко, чтобы вокруг все время шли тучи, и он почти ничего не видел. Предложите ему: «Если не нравится так жить, прыгай в пропасть!». Не прыгнет, будет стоять годами.

Продолжая эту мысль, можно спросить у человека, простоявшего десять или двадцать лет над пропастью: был ли он счастлив? Скорее всего, он ответит, что да, хотя могло быть и лучше.

Последние годы жизни художника О. Ренуара были омрачены его болезнью. После приступа паралича, случившегося в 1912 г., он был прикован к инвалидному креслу, однако продолжал писать кистью, которую вкладывала ему между пальцев сиделка. Более того, несмотря на свой почтенный возраст, он даже попытался заняться скульптурой, давая указания своему помощнику, что и как он должен лепить. К этому времени ревматические боли стали настолько сильными, что иногда художнику приходилось спать под простыней, натянутой на деревянную раму, поскольку даже прикосновение легкого полотна причиняло ему невыносимую боль. Но несмотря ни на что, Ренуар никогда не терял бодрости духа и любил повторять: «Что ни говорите, а я – счастливчик!». Любовь к творчеству была у Ренуара настолько сильна, что она делала его счастливым человеком, несмотря на невозможность работать в полную силу и постоянные мучительные физические страдания.

И, наконец, последний пример, касающийся связи любви и счастья. В романе Достоевского «Бесы» некто Кириллов, человек, несомненно, умный и тонко чувствующий, собирается в ближайшее время покончить с собой. Он не лишен чувства любви, и его намерение совершить суицид совершенно не связано с отсутствием любви к чему-то интересному и важному для него.

Кириллов любит жизнь, искренне любит людей, особенно детей, он любит также дорогое оружие, и при случае покупает его. Зашедшему к нему домой Ставрогину «бедный, почти нищий Кириллов, никогда, впрочем, и не замечавший своей нищеты, видимо с похвальбой показывал теперь свои оружейные драгоценности, без сомнения приобретенные с чрезвычайными пожертвованиями».

Сам Ставрогин тоже не прочь застрелиться, но он нетверд в своих намерениях: «Я, конечно, понимаю застрелиться… я иногда сам представлял, и тут всегда какая-то новая мысль: если бы сделать злодейство или, главное, стыд, то есть позор, только очень подлый и. смешной, так что запомнят люди на тысячу лет и плевать будут тысячу лет и вдруг мысль: «Один удар в висок, и ничего не будет» Какое дело тогда до людей и до того, что они будут плевать тысячу лет, не так ли?».

Ставрогин спрашивает у Кириллова:

«– Вы любите детей?

– Люблю…

– Стало быть, и жизнь любите?

– Да, люблю и жизнь, а что?

– Если решились застрелиться.

– Что же? Почему вместе? Жизнь особо, а то особо. Жизнь есть, а смерти нет совсем.

– Вы стали веровать в будущую вечную жизнь?

– Нет, не в будущую вечную, а в здешнюю вечную. Есть минуты, вы доходите до минут, и время вдруг останавливается и будет вечно.

– Вы надеетесь дойти до такой минуты?

– Да. Когда весь человек счастья достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо. Время не предмет, а идея. Погаснет в уме» .

Самое поразительное в том, что Кириллов чувствует себя счастливым, даже очень счастливым человеком:

«– Вы, кажется, очень счастливы, Кириллов?

– Да, очень счастлив, – ответил тот, как бы давая самый обыкновенный ответ».

Любовь к жизни, к детям, к оружию, острое ощущение счастья не способны, однако, удержать Кириллова от самоубийства. У него есть более сильная и острая страсть, из которой, по его мнению, прямо вытекает мысль и самоубийстве. Это – любовь к новому человеку, способному преодолеть страх перед смертью, и к тому новому миру, миру свободы и счастья, который возникнет сразу же, как появится новый человек. Такой человек будет равен богу, и поэтому бог перестанет быть нужным.

Вот как объясняет ход своих мыслей сам Кириллов в разговоре уже с другим собеседником:

«– Вся свобода будет тогда, когда будет все равно, жить или не жить. Вот всему цель.

– Цель? Да тогда никто, может, и не захочет жить?

– Никто, – произнес Кириллов решительно. – … Жизнь есть боль, жизнь есть страх, и человек несчастен. Теперь все боль и страх. Теперь человек жизнь любит, потому что боль и страх любит. И так сделали. Жизнь дается теперь за боль и страх, и тут весь обман. Теперь человек еще не тот человек. Будет новый человек, счастливый и гордый. Кому будет все равно, жить или не жить, тот будет новый человек. Кто победит боль и страх, тот сам бог будет. Тогда новая жизнь, тогда новый человек, все новое. Тогда историю будут делить на две части: от гориллы до уничтожения бога и от уничтожения бога до…

– До гориллы?

– … До перемены земли и человека физически. Будет богом человек и переменится физически. И мир переменится, и дела переменятся, и мысли и все чувства… Всякий, кто хочет главной свободы, тот должен сметь убить себя. Кто смеет убить себя, тот тайну обмана узнал. Дальше нет свободы; тут все, а дальше нет ничего. Кто смеет убить себя, тот бог. Теперь всякий может сделать, что бога не будет и ничего не будет. Но никто еще ни разу не сделал.

– Самоубийц миллионы были.

– Но все не затем, все со страхом и не для этого. Не для того, чтобы страх убить. Кто убьет себя только для того, чтобы страх убить, тот тотчас же бог станет».

Любовь к новому человеку, равному богу и отменяющему тем самым бога, и любовь к новому миру – миру свободы и счастья заглушают в душе Кириллова все иные виды любви, привязывающие обычного человека к жизни.

Что касается конкретных рассуждений Кириллова о новом человеке и новом мире, то эти рассуждения напоминают, на первый взгляд, обычные концепции построения закрытого, «совершенного во всех отношениях» коллективистического общества, в котором живет новый, лишенный всех недостатков человек.

Однако Кириллов, постоянно общающийся с радикальными социалистами, постоянно твердящими о необходимости ценой неимоверных усилий и миллионных жертв создать новое, совершенное общество и нового, достойного этого общества человека, остается равнодушным к социалистической идее.

Мысль Кириллова идет своим путем. Можно, принимая во внимание время его жизни, сказать, что он не социалист, а сторонник сложившегося в начале XIX века нового стиля в искусстве – романтизма. Он не абстрактный теоретик, а, скорее, художник-романтик, полагающийся главным образом не на убедительное рассуждение, а на непосредственное чувство.

В искусстве реализм – это изображение мира таким, каким он является, или, как говорят, правдивое его изображение, избегающее как приукрашивания, так и очернения реального положения вещей. Художник-реалист видит несовершенство жизни и рисуемых им людей, но избегает противопоставления им некой иной, более возвышенной жизни, в которой действовали бы совершенные герои. Романтизм, напротив, делает предметом изображения не типическое, постоянно повторяющееся в реальной жизни, а необычное и, создавая особый мир воображаемых обстоятельств и исключительных страстей, показывает личности, особо богатые в душевном, эмоциональном отношении, сложные и сильные. Реальные люди кажутся романтику чересчур прозаическими, чтобы вызывать какой-то интерес. Завет романтиков – «совершенный человек в совершенной природе» (Новалис).

Поэт К. Бальмонт ключевым положением романтизма считал любовь к дальнему: «Любовь к далекому, что связано с мечтой и достижением, – вот, быть может, первый из признаков. Романтик, воплощая в себе жажду жизни, жажду разносторонности, являясь четкой вольной личностью, всегда стремится от предела к Запредельному и Беспредельному. От данной черты к многим линиям Нового» .

Романтики намного раньше Ницше стали употреблять слово «сверхчеловек» и противопоставлять совершенного во всех отношениях человека будущего обычному, слабому и не достойному любви человеку.

Кириллов, как его описывает Достоевский, только внешне напоминает радикального социалиста. Главное для Кириллова, как и для всех романтиков, любовь, хотя и несколько странная и даже непонятная, поскольку вместо того, чтобы привязывать любящего человека к жизни, она, напротив, толкает его к смерти.

Разные виды любви способны, таким образом, вступать между собою в резкий конфликт. И если одни из них утверждают человека в стремлении жить, то другие могут с еще большей силой навязывать ему желание умереть. Но и в том, и в другом случае любовь – будь то любовь к жизни или любовь к радикальной переделке мира и человека – дает ощущение счастья.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком на Litres.ru

О счастье

О счастье Как это важно, когда живешь в приятной обстановке! Лично я могу сделать вдвое больше, когда вокруг меня порядок и уют.Р. Амундсен… чем плохо выпить стакан вина или пунша, когда соберется компания! Приятный аромат рома быстро помирить двух недругов, которые успели

а) Счастье.

а) Счастье. — Случайность считают счастьем или несчастьем. Противопоставляя себя внешним обстоятельствам, я удерживаю раздвоение, существующее между ними и мною самим. Связь этих обстоятельств между собою мифологически поручают руководству фортуны (Fortuna) как

Любовь к Родине — это, в конечном счёте, любовь к Богу

Любовь к Родине — это, в конечном счёте, любовь к Богу Сравнительно недавно у нас, в России, появился, на мой взгляд, очень неплохой фильм «Брат 2», который поставил режиссер Алексей Балабанов. Главный герой фильма, Данила Бодров, роль которого замечательно исполняет Сергей

ЕГО СЧАСТЬЕ

ЕГО СЧАСТЬЕ Его счастье в том, что он необразован. В то же время его несчастье в том… о-о, как все это

I. 4 О СЧАСТЬЕ

I. 4 О СЧАСТЬЕ Полагая благую жизнь и счастье в одном и том же, уделим ли мы частицу их и остальным живым существам? Ведь если нам самим можно, как это положено по природе, беспрепятственно проводить жизнь, то что препятствует сказать и в отношении их, что они пребывают в

52. Счастье

52. Счастье Чтобы счастье было действительно глубоким и прочным, нужно, чтобы жизнь была построена вокруг определенной цели, требующей постоянной деятельности и допускающей постепенно возрастающий успех. Цель должна быть укорененной в инстинкте, таком, как любовь к

Мы никогда не говорили, что любовь и секс – две отдельные вещи. Мы говорили, что любовь цела и не была разбита.

Мы никогда не говорили, что любовь и секс – две отдельные вещи. Мы говорили, что любовь цела и не была разбита. Тем утром река искрила серебром, поскольку было облачно и холодно. Листья были покрыты пылью, и всюду был ее тонкий слой – в комнате, на веранде и на стуле.

Любовь к человеку и любовь к истине и добру

Любовь к человеку и любовь к истине и добру Коммунистическая любовь к человеку всегда является любовью к человеку только своей веры и своей формации и к тем, для кого советский образ жизни представляется образцом. На этой любви сказывается идея любви к дальнему, и прежде

Глава 11 Влюбленность в любовь? Почему любовь ищут все чаше, а находят все реже

Глава 11 Влюбленность в любовь? Почему любовь ищут все чаше, а находят все реже Искусство жить в браке определяет отношение, двойственное по форме, универсальное в его ценности и уникальное по напряженности и силе. Мишель Фуко Браки совершаются на небесах, а расторгаются

III. ЛЮБОВЬ К МЕРТВОМУ И ЛЮБОВЬ К ЖИВОМУ

III. ЛЮБОВЬ К МЕРТВОМУ И ЛЮБОВЬ К ЖИВОМУ В предыдущей главе мы обсуждали формы насилия и агрессии, которые можно более или менее четко обозначить как прямо или косвенно служащие жизни (или представляемые таковыми). В этой главе, как и в последующих, мы поговорим о тенденциях,

• Счастье

• Счастье Что такое счастье?И снова скажем: помимо прочего, а может быть, и в первую очередь, мы хотим чувствовать себя счастливыми, не страдать, наслаждаться спокойной жизнью, наполненной радостью.Но если всерьез задать вопрос, что такое счастье, каждый из нас ответит

57. Счастье

57. Счастье Что ты имеешь в виду, друг, что ты хочешь, когда говоришь о счастье? — «Вполне естественно: здоровья, чтобы требовать всего, богатства, чтобы все мочь; власти, чтобы всего достичь. Вот я и счастлив!»Счастлив? Едва ли! Лишь тогда ты поймешь, что тебе не хватает

III. Любовь к мертвому и любовь к живому

III. Любовь к мертвому и любовь к живому В предыдущей главе мы обсуждали формы насилия и агрессии, которые можно более или менее четко обозначить как прямо или косвенно служащие жизни (или представляемые таковыми). В этой главе, как и в последующих, мы поговорим о

По мнению ООН, при подсчете благосостояния наций надо учитывать и уровень счастья. С точки зрения обеспеченности, качества здравоохранения, безопасности, занятости, стабильности семей, доверия в обществе, великодушия, щедрости и прочих ощутимых показателей все достаточно просто. В 2017 году в списке счастливых стран, составленном исследовательским центром «Институт Земли», лидировала Норвегия, за ней шли Дания, Исландия и Швейцария, США были на 14-м месте, а Россия находилась выше середины рейтинга, на 49-м, за Италией. Последнее, 155-е, место заняла Центрально-Африканская Республика.

По данным защищенной в 2006 году кандидатской диссертации «Представления провинциальной молодежи о счастье», в российской глубинке под ним подразумевают богатство, любовь, возможность исполнение любых желаний, гармонию с миром, жизнь в родительском доме и жизнь в столице. «Новый философский словарь» видит в счастье «понятие, обозначающее высшее благо как завершенное, самоценное, самодостаточное состояние жизни; общепризнанную конечную субъективную цель деятельности человека». При всей косноязычной сомнительности этого определения понятно, что Институт Земли имеет в виду другое. К мечтам российской молодежи оно тоже не относится.

Можно прожить гармоничную жизнь, встретить старость в покое и достатке, но быть несчастливым — у человека всегда найдутся причины для недовольства. Тут впору вспомнить старую притчу о кладбище, где на памятниках высечено время, которое человек был счастлив, — счет там идет на минуты, а то и на секунды.

Что же все-таки счастье — сытая и безопасная жизнь? Итог жизни? Короткий, преходящий момент, когда сбывается давняя мечта? Счастье ощущали все, но возможно ли прожить свой век в счастье? Об этом мы поговорили с психологом, кандидатом филологических наук, переводчиком Еленой Головиной.

Елена Головина: В моем представлении, поскольку я изначально филолог, это только слово, за которым в разных языках стоят разные понятия. Слово «счастье» в них связано с совершенно иными семантическими полями. Например, английское I m happy значит «я рада». И хотя на русский это строго переводится как «я счастлива» (или «счастлив»), на самом деле английское слово happiness, вступая в свои семантические отношения, предполагает совершенно иную степень этого состояния, нежели русское слово «счастье».

Слово «счастье» по-русски подразумевает очень высокий градус чувств — такова, на мой взгляд, специфика национального мышления. По-французски, например, le bonheur — всего лишь благополучие, и не более того.

Что означает состояние счастья в русской культуре?

Елена Головина: В нашей культуре, как высокой, так и житейской, это предполагает нечто возвышенное, труднодостижимое, нереалистичное, мгновенно ускользающее, совершенно экзотическое… Примерно как жар-птица. Увидеть ее можно, поймать нельзя. Она мелькнула — и улетела. На мой взгляд, как жар-птица счастье осмыслено и в нашей литературе.

Эта особенность нашей культуры накладывает какой-то отпечаток на повседневную жизнь людей? На их поведение, самоощущение, психический склад…

Елена Головина: Язык очень сильно определяет сознание. В англоязычном мире в слово «счастье» вкладывают понятие удовлетворения. Если американца спросить, сколько раз тот был счастлив, он ответит, что абсолютно счастлив: «У меня есть дом, семья, я зарабатываю…»

А у нас счастье означает состояние эйфории, экстаза. Если спросить у нашего человека: «Сколько ты был счастлив?», он закатит глаза и скажет: «Ну, не знаю… Две минуты». Наше счастье означает очень высокий эмоциональный градус, предельный накал чувств, экстаз и эйфорию. При этом состояния эйфории у нас достигать не умеют. Мы страна антиэйфоричной, антиэкстатичной культуры.

Почему у нас так много алкоголя, понятно — это попытка замены радости, эйфории, экстаза. Сюда же относятся и наркотики. Так люди ищут счастье, им надо схватить жар-птицу за хвост.

Какое еще влияние на людей оказывает то, что нам не хватает радости? Это ведь не сводится к алкоголю?

Елена Головина: Да, конечно. Это выражается в том, что страдание у нас считается хорошим тоном, особенно в интеллектуальной среде. Оно рассматривается как один из инструментов развития, достижения более высоких духовных состояний. Наша классическая литература фактически вся этому учит. А в реальной жизни это становится внутренним ограничивающим убеждением, которое мешает счастью. В практике психотерапевта с этим часто сталкиваешься. К тебе приходит человек, просит о помощи, но ты выясняешь, что он не готов отказаться от страдания. Ему кажется, что это полезный внутренний инструмент.

Но ведь наша культура трансформируется. Сейчас очень сильно западное влияние, западные бытовые модели, образцы успеха… Это что-то меняет?

Елена Головина: Нет. К психотерапевту приходит клиент, который хочет стать богатым, собирается открыть свой бизнес, считая, что это поможет ему стать счастливым, — это широко распространенный, повседневный пример. А потом выясняется, что ему что-то мешает представить себя богатым. Наши люди боятся богатства, благополучия и счастья больше, чем несчастья, разрухи и катастрофы.

Вокруг много богатых людей. Нет ли здесь противоречия?

Елена Головина: Счастья у них нет. Как правило, богатые люди — первые клиенты в очереди на психотерапию, и запрос всегда звучит одинаково. Вот так, к примеру: «Я выиграл на скачках, вложил деньги в удачный бизнес, у меня все круто и полно бабла. Но со мной что-то не так, я не чувствую счастья…» Я не слышала, чтобы наш человек сказал: «Я тащусь от того, что у меня полно денег. Мне от этого хорошо».

У нас счастье то, над чем надо работать, к чему надо идти, раскапывая себя. Хотя, насколько я понимаю, счастье — очень простая вещь. Я просто жив, я просто есть. И это счастье…

То есть счастье рядом, и его не надо бояться?

Елена Головина: Нет, не так. Если человек живет скучно, он может сколько угодно гоняться за моментами счастья, но никогда их не поймает. Надо уметь самому создавать эти моменты, ориентироваться на то, что ты любишь, то, что приводит тебя в восторг. Я люблю Италию и счастлива каждую секунду, когда там нахожусь. Но если я туда не еду, а живу работой и домом, то счастья не будет. Необходимо понимать себя, знать, что тебе в кайф. Надо уметь создавать эти ситуации и уметь их ловить.

Все дело в том, что у нас язык очень сложный. В России счастье понятие философское, а на Западе оно взято из реальной жизни.

Что же нам делать?

Елена Головина: Надо снизить градус ожиданий и чувств и уметь создавать свое счастье.

Мнение

Необязательное чувство

Алексей Варламов, писатель, ректор Литературного института имени Горького, доктор филологических наук

— Счастье не относится к главным проблемам, которыми занималась русская литература и в XIX, и в XX веке. Где в ней счастье, где счастливые люди? Можно, конечно, вспомнить, как Татьяна говорит Онегину: «А счастье было так возможно, так близко…» Но тут скорее можно толковать об упущенном счастье. И даже в «Капитанской дочке», которая вроде бы заканчивается вполне благополучно, речь не идет об обретении счастья. Роман рассказывает о чести и бесчестье, совести и долге — вот это скорее интересовало русских писателей, а счастье для них есть что-то необязательное. То, что может получиться, а может и ускользнуть. Для того чтобы состояться как личность, в русской литературе не обязательно быть счастливым. (Это не означает, что обязательно быть несчастным.) Аксиологические ценности русской литературы и понятие человеческого счастья находятся на разных линиях и не обязательно пересекаются.

Но это не означает, что русская литература ущербна. Она отразила мир во всей его полноте и глубине.

Смыслы

Со своим куском

Наверное, нет на земле такого человека, который не мечтал бы стать счастливым. Но представление о счастье у каждого свое. Кто-то видит счастье в материальном достатке и богатстве, кто-то в успехе и популярности у окружающих, кому-то для счастья не хватает второй половинки, кому-то здоровья…

По учению святых отцов Церкви, истинное счастье для человека сокрыто не в мирских радостях, которые в одно мгновение способны исчезнуть, а в любви к Господу, которая преображает мир вокруг нас.

Например, вряд ли кто осмелится назвать несчастным монахов со Святой Горы Афон, а между тем, иноки невероятно далеки от удовольствий мира: обильной еды, крепкого сна, богатства и прочих составляющих «счастья» в мирском понимании.

Мы расскажем о 7 секретах счастья афонских монахов.

1. Вера в Бога

Конечно же, самый первый секрет счастья святогорских монахов — это вера и любовь к Господу. Если человек сможет к этому прийти в своей жизни, то ничего не сможет его сделать несчастным.
Однажды у преподобного Порфирия Кавсокаливита одна женщина спросила, почему он называет себя счастливым, ведь его здоровье серьезно ухудшилось. На это святой ответил: «Читай Священное Писание, ходи в церковь, имей духовника, причащайся Святых Тайн, — одним словом будь доброй христианкой. Тогда ты найдешь ту радость, которую ищешь. Ты видишь, что я сейчас болен, но я счастлив. Так и ты, когда немного приблизишься ко Христу, обретешь радость в своей жизни», — говорил преподобный.

2. Освобождение от суеты и тревоги

Преподобный Паисий Святогорец советовал, чтобы чувствовать себя счастливым, жить естественной и простой жизнью, в которой нет места излишней роскоши, суете и напрасным волнениям.
«Как-то раз ко мне в каливу зашел один врач из Америки, — говорил преподобный. — Он рассказывал мне о тамошней жизни. Люди там уже превратились в машины — целые дни они отдают работе. У каждого члена семьи должен быть свой автомобиль. Кроме этого, дома, чтобы каждый чувствовал себя комфортно, должно быть четыре телевизора. Вот и давай — работай, выматывайся, зарабатывай много денег, чтобы сказать потом, что ты благоустроен и счастлив. Но что общего у всего этого со счастьем? Такая исполненная душевной тревоги жизнь с ее безостановочной гонкой — это не счастье, а адская мука».

3. Трезвый ум

У монаха Симеона Афонского есть короткая притча, которая ярко иллюстрирует, что внешние обстоятельства нисколько не влияют на то, чувствуем мы себя счастливыми или нет. Спасение находится в нас самих, поэтому нужно иметь трезвый ум, чтобы выстоять в трудностях.
Вот эта притча: «Человек, не умеющий плавать, в панике барахтался в реке. Он поднял тучу брызг и по реке побежали волны, которые человек в страхе принял за опасное течение. Он начал бороться с речными волнами. Наконец, утопающий сообразил, как нужно держаться на воде и понемногу доплыл до берега. Выбравшись из воды, пловец оглянулся и увидел, что на реке полная тишина, а он все время боролся с волнами и брызгами, которые сам же и создавал. Все несчастья начинаются с нас самих. Но если ты наведешь порядок в мыслях, в тебе эти несчастья и закончатся».

4. Чистое сердце

По слову святителя Нектария Эгинского, верный путь к счастью — иметь чистое, беззлобное сердце.

«Счастье — это чистое сердце, потому что такое сердце становится престолом Божиим. Так говорит Господь для тех, кто имеет чистое сердце: «Вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом» (2Кор. 6:16). Чего им еще может недоставать? Ничего, поистине ничего! Потому что они имеют в сердце своем величайшее благо — Самого Бога!».

5. Умение прощать

Прощение — одна из важнейших христианских добродетелей, поэтому каждый, кто стремиться к счастью, обязан научиться прощать ближнего. Благодаря прощению человек освобождает свое сердце от груза давних обид, а радостное сердце всегда счастливо. «Такой у нас закон: если ты прощаешь, это значит, что и тебе Господь простил; а если не прощаешь брату, то значит и твой грех остается с тобою», — говорил Силуан Афонский.

6. Отдавать больше, чем брать

Для того, чтобы стать счастливым самому, необходимо делиться радостью и счастьем с ближним. Кажется, что в этом нет никакого секрета, но по слову монаха Симеона Афонского это умение среди людей самое редкое, но кто постигнет его, становится счастливым.

7. Довольствоваться малым

«Желания — мусор мира», — говорил монах Симеон Афонский. Действительно, чем больше человек зацикливается на своих желаниях, тем более неумеренным становятся его аппетиты и, не имея возможности насытиться, человек обрекает себя на несчастье.
Преподобный Пасисий Святогорец советовал противостоять желаниям — умеренностью.

«Счастье обретается, когда довольствуются малым. Сегодня люди что делают? Покупают… покупают… покупают вещи, автомобили, электронику и кучу другого и, естественно, им не хватает денег, и они постоянно пребывают в тревоге. Нужно довольствоваться малым и не замахиваться на многое, ибо, имея требуемое и только необходимое, не нужно много работать. Тогда у них будет больше времени посидеть дома вместе с детишками и с семьей, чем-либо заняться, помолиться и, вообще, побыть в семейном тепле и уюте, и не быть в постоянном напряжении на дорогах», — говорил святой.

фонд «Православное наследие Украины на Святой Горе Афон»

Определение и морфемный разбор слова «счастливый”

Слово «счастливый” является качественным прилагательным, которое употребляется в значении «полный довольства и счастья”.

Сделаем морфемный разбор слова, чтобы было легче найти проверочные слова:

• счаст – корень
• лив – суффикс
• ый – окончание

С точки зрения орфографии данное слово является достаточно сложным. Нам необходимо проверить сочетание «сч”, гласную «а” и непроизносимую согласную «т” в корне слова.

В русском языке для проверки безударной гласной в корне слова необходимо подобрать такое проверочное слово, в котором сомнительная гласная займет ударную позицию.

Подбор проверочных слов для прилагательного «счастливый”

Слово «счастливый” является словарным словом и написание сочетания «сч” в начале слова следует запомнить.

счастли́вый – словарное слово!

Тем не менее, мы сможем подобрать проверочное слово к двум остальным орфограммам.

Проверочное слово к слову «счастливый” – это слово «счастье”

счастли́вый – сча́стье

Гласную букву «а” мы проверим с помощью однокоренного слова «счастье”, в котором данная гласная является ударной.

Непроизносимая согласная «т” также проверяется однокоренным словом «счастье”, в котором данная буква звучит отчетливо.

Примеры для закрепления

• Вчера он был очень счастливый и довольный.
• Счастливый отец вернулся из роддом с хорошей новостью.
• Со мной сегодня произошел очень счастливый случай.