Слава богу за

Группа «Слава Богу за всё»

УЗКАЯ ТРОПИНКА. ПРИТЧИ о жизни Опрокинувшийся кувшин Некоторый монах обитал в пустыне. Была у него знакомая в мирском быту, даже родственница, — женщина молодая. После многих лет она узнала о местопребывании монаха и, научаемая диаволом, пошла в пустыню отыскивать его. Найдя его, она вошла в келью его и, представив ему, что она родственница, осталась у него. Он пал с ней в грех. В той же пустыне жил другой монах. С этим случилось следующее: когда приходило время трапезы, кувшин с водой, который приготовлялся для питья, опрокидывался сам собой и вся вода выливалась на землю. Это повторялось несколько дней. Он рассудил сходить к вышеупомянутому первому монаху и сказать ему о том, что делается с кувшином и водой. На пути, когда смерклось, он вошел на ночлег в древний разрушенный идольский храм и слышит, демоны говорят между собой. «В эту ночь, — говорили они, — мы повергли такого-то монаха в любодеяние». Слыша это, он удивлялся. Когда рассвело, он достиг кельи монаха, нашел его погруженным в глубокую печаль и сказал ему: «Брат! Как быть мне? Когда лишь захочу вкусить пищи, кувшин, который употребляю для воды, опрокидывается и вода проливается». Первый монах отвечал: «Ты пришел ко мне спросить о кувшине, который опрокидывается, и о воде, которая проливается, а я спрашиваю тебя, что делать мне, — в эту ночь я впал в любодеяние». Отвечал второй монах: «И я это узнал». — «Откуда ты мог узнать?» — «Войдя дорогой на ночлег в идольский храм, я слышал, что демоны говорили о твоем падении и хвастались им; это очень опечалило меня». Первый монах сказал: «Я ухожу отсюда и иду в мир». Второй начал упрашивать его, говоря: «Не делай этого, возлюбленный брат! Напротив, перенеся терпеливо искушение, останься в этом месте. Женщину вышлем: пусть идет в свое место. Очевидно, что искушение устроилось злохитростью лукавого диавола. Тем более нужно, чтобы ты пребыл здесь до конца жизни, подвизаясь душой и телом, умоляя при содействии внутреннего сердечного плача и слез благость Господа и Спасителя нашего, чтобы обрести тебе милосердие в страшный день великого суда Божия». Сила слов Брат спросил старца: «Авва! Что мне делать? Мне всегда стужают помыслы любодеяния и не дают успокоиться ни на один час; от этого очень скорбит душа моя». Старец отвечал: «Наблюдай за собой, чадо! Когда бесы всевают страстные помышления в ум твой, ты не принимай их и не беседуй с ними. Обычно бесам непрестанно приходить к нам и неупустительно стараться в чем-либо уловить нас; но они не имеют возможности принудить нас насильственно: в твоей власти принимать или не принимать их». Брат сказал на это старцу: «Что мне делать, авва! Я немощен, похоть одолевает меня». Старец: «Внимай себе, чадо, и познавай пришествие демонов. Когда они начинают лишь говорить с тобой, не отвечай им, но, встав, пади лицом на землю и молись так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и помилуй меня». Брат сказал ему: «Авва! Я принуждаю себя, но пребываю в нечувствии, и нет умиления в сердце моем; я не ощущаю силы слов». Старец отвечал: «Ты только говори слова эти, и Бог поможет тебе; как сказал авва Пимен и многие другие отцы, как обаятель, когда производит обаяние, не знает силы произносимых им слов, но змея, когда слышит эти слова, сила слов на нее действует, она повинуется и усмиряется; так и мы хотя не знаем силы того, что произносим, но бесы, слыша произносимое нами, отходят со страхом». Собственный бес Брат был борим блудом и пошел к старцу, прося его, чтобы он помолился Богу об освобождении его от брани. Старец сжалился о брате и молился о нем Богу в продолжение семи дней. Когда на восьмой день брат, по данному ему приказанию, пришел к старцу, то старец спросил его: «Брат! Как твоя брань?» Он отвечал: «Отец! Мне нисколько не сделалось легче». Старец, услышав это, удивился и опять ночью начал молиться о брате. Тогда предстал ему диавол и сказал: «Поверь мне, старец, — в первый день, когда ты стал молиться Богу за него, я тотчас отступил от него, но он имеет собственного беса и собственную брань от гортани и чрева своего; уже в этом я не виноват! Он сам себе причиняет брань тем, что ест, пьет и спит без меры, сколько хочет; по этой причине брань беспокоит его». «Познай немощь твою» Некоторый брат рассказывал нам. Некогда случилось, что меня смущали помыслы вожделения жены так, что я не знал, что делать от напора их и от ночных мечтаний. Когда я был уже близок к тому, чтобы оставить пустыню и возвратиться в мир, пришел мне помысл идти во внутреннюю пустыню для посещения старцев. Я немедленно пошел и в продолжение двадцати дней посещал святых отцов, состарившихся в пощении, между которыми нашел величайшего и искуснейшего по рассуждению и подвигам святого авву Памву; ему осмелился я исповедать брань мою. Старец сказал мне: «Не удивляйся случившемуся с тобой; ты страждешь это не от расслабления, но от подвига, что доказывается тем, что живешь в месте скудном жизненными потребностями и лишенном общения со многими человеками. Блудная брань бывает троякая: во-первых, она восстает на нас, когда тело пользуется здоровьем; во-вторых, от прежде бывших дел и помышлений; в-третьих, от зависти бе- сов и от других причин. Ты видишь меня, как я стар; семьдесят лет живу в келье этой в попечениях о спасении моем. В таковой старости я поныне претерпеваю искушения и напасти». И говорил он мне, уверяя в справедливости слов своих клятвой: «Поверь мне, чадо, что в продолжение двенадцати лет не оставлял меня блудный бес ни днем ни ночью, непрестанно нападая скверными помышлениями и мечтаниями, и говорил я сам в себе: Бог отступил от меня, и потому побеждаюсь страстями. Я решился лучше умереть, нежели оскверниться плотской страстью; пошел в пустыню с намерением предать себя на съедение зверям и, найдя там логово медведя, вошел в логово и, раздевшись донага, повергся на землю с тем, чтобы звери, когда придут, съели меня. К вечеру пришли звери, обнюхали меня с ног до головы, и в то время как я думал, что они съедят меня, они пошли от меня, ничем не повредив меня. Уразумев, что Бог помиловал меня, я возвратился в свою келью. По прошествии краткого времени опять начал меня беспокоить бес блудный, так что я от великой скорби и печали впал в хулу. Враг же, увидев меня в смущении, претворился в некоторую девицу эфиопку, которую я видел некогда на жатве собиравшей колосья, и, придя ко мне, сел на колени мои и так помрачил меня, что мне показалось, что я совокупился с ней. Очень опечалившись, в ярости, ударил я ее по щеке, и тотчас она исчезла; от удара этого я не мог в продолжение двух лет поднести руки моей к устам по причине лютого смрада. В то время как я предавался крайнему малодушию и терял благонадежие, опять пошел в пустыню и, найдя малую змею, взял ее и приложил к тайным моим членам, чтобы она уязвила и я умер. Я приставил к ним главу змеи, но она не тронула их. И вот слышу голос, говорящий мне: »Памва, иди в келью твою и теперь будь спокоен; Я предоставил тебе искуситься с той целью, чтобы ты не высокомудрствовал о себе и не мнил, что можно сделать что-либо доброе без помощи Божией; познай немощь твою и не уповай на подвиг твой, но прибегай к помощи Божией». Удовлетворившись таким образом, я возвратился в келью, и с того времени не беспокоила меня брань; я пребывал в мире, возлагая на Бога печаль мою». Обличение врага Некоторый брат имел брань любодеяния; встав, он пошел к некоторому старцу и сказал ему о своих помыслах. Старец сделал ему наставление и, утешив, отпустил с миром. Брат, почувствовав пользу, возвратился в свою келью, — но опять брань пришла к нему. Он сходил опять к старцу и таким образом поступал несколько раз. Старец не оскорбил его, но говорил на пользу ему, наставляя его не только не вдаваться в расслабление, но, напротив, приходить к нему каждый раз, когда враг начнет стужать, для обличения врага. «Таким образом, — сказал старец, — враг, будучи обличаем, отступит от тебя: ничто так не противно духу любодеяния, как когда открывают дело его, и ничто не приносит ему такой радости, как когда скрываем приносимые им помыслы». О гневе и смирении Были два монаха, родные братья по плоти и братья по духу. Против них кознодействовал лукавый диавол с целью разлучить их друг от друга каким бы то ни было образом. Однажды к вечеру, по обычаю их, младший брат засветил лампаду и поставил ее на подсвечник. По злонамеренному действию демона упал подсвечник, и лампада погасла. Лукавый диавол устраивал этим повод к ссоре между ними: старший брат вскочил и в ярости начал бить младшего. Этот упал ему в ноги и уговаривал своего родного брата так: «Успокойся, владыка мой, я снова засвечу лампаду». По той причине, что он не отвечал гневными словами, лукавый дух, будучи посрамлен, тотчас отступил от них. В ту же ночь дух этот отправился к князю демонов и известил его, что «он ничего не мог сделать этим монахам по причине смирения того монаха, который поклонился в ноги брату и просил у него прощения. Бог, видя смирение его, излил на него благодать Свою, и я чувствую, что жестоко мучусь и терзаюсь, не успев разлучить их друга от друга». Все эти слова слышал жрец идольский, пребывавший в том месте. Страх Господень и любовь к Иисусу Христу объяли его. Он понял, что поклонение идолам есть великое обольщение и погибель для душ, оставил все, поспешно пришел в монастырь к святым отцам и пересказал им, что злобные демоны говорили между собой. Наставленный учением святых отцов вере в Господа Спасителя, он принял святое крещение, а потом и монашество; при помощи и содействии благодати Божией сделался искуснейшим монахом: столько преуспел в кротости и смирении, что все удивлялись его величайшему смирению. Он говорил, что смиренное настроение души уничтожает всю силу противников наших диаволов. Сам Господь наш Иисус Христос при посредстве смирения восторжествовал над диаволом и сокрушил силу его. К этому присовокуплял, что он часто слышал демонов, разго- варивающих между собой. Между прочим они говорили: «Когда мы возбуждаем сердца человеческие к гневу, тогда, если кто из человеков выдержит терпеливо злословие и бесчестие и обратится к средствам, доставляющим мир, говоря: я согрешил, — тотчас чувствуем уничтожение всей нашей силы, и поступающих так осеняет благодать Божественного всемогущества». Блаженны миротворцы Два брата были во вражде между собой. Во время гонения на христиан их схватили по причине святой веры и, подвергнув многим мучениям, посадили в тюрьму. Один из них сказал другому: «Брат! Нам должно примириться и не гневаться одному на другого, потому что завтра мы должны умереть и пойдем предстать Господу». Но другой брат отказался от примирения. На другой день их вывели из тюрьмы, чтобы отсечь им головы. Брату, желавшему примирения, была прежде отрублена голова: он в вере отошел ко Господу. Другой же, не хотевший примириться, отрекся от Христа. Мучитель сказал ему: «Почему ты не отвергся вчера, прежде пытки, чтобы избежать ран, а отвергся сегодня?» Он отвечал: «Я преступил заповедь Господа моего: не примирился с братом моим. За это Бог оставил меня и отъял от меня помощь Свою. Лишенный ее, я отрекся от Христа». О многословии Между святыми старцами был муж великий, которому Христос даровал такую благодать, что он, по действию Святого Духа, видел то, чего другие не видят. Он рассказывал, что однажды сидели многие братья, разговаривая между собой. Когда разговор шел душеспасительный и приводимы были для назидания изречения из Священного Писания, тогда стояли между братьями святые Ангелы; на лицах их сияла радостная улыбка, они с удовольствием внимали беседе о Господе. Когда же разговор переходил к предметам суетным, Ангелы огорчались и тотчас уходили далеко от беседующих, в среде которых появлялись нечистейшие кабаны, покрытые струпьями, и вращались кругом их. Это были демоны: они принимали вид кабанов и увеселялись пустословием и многословием монахов. Увидев это, блаженный старец ушел в свою келью и в продолжение всей ночи плакал и рыдал: стенания и слезы изливались из сердца его о горестном недуге падения нашего. Он увещевал и наставлял отцов и братию по монастырям, говоря: «Охраняйтесь, братья, от многословия и суетных бесед, от которых рождаются для души вред и погибель: мы не понимаем, что через такие беседы соделываемся ненавистными Богу и Ангелам Его. Говорит Писание: При многословии не миновать греха (Притч. 10, 19)! Многословие расслабляет душу и ум наш, вносит в них пустоту». Общая душа Несколько монахов, выйдя из хижин своих, собрались вместе и беседовали о благоверии, монашеском подвижничестве и о средствах Богоугождения. Из числа беседующих два старца увидели Ангелов, которые держали монахов за мантии их и похваляли беседовавших о вере Божией; старцы умолчали о видении. В другой раз монахи сошлись на том же месте и начали говорить о некотором брате, впавшем в согрешение. Тогда святые старцы увидели смердящего, нечистого кабана и, уразумев согрешение свое, открыли прочим о видении Ангелов и о видении кабана. При этом старцы рассуждали между собой, что каждый из нас должен соединиться духом воедино с ближним своим, — с его плотью, со всем человеком, во всем сострадать ему, во всем сорадоваться, все скорбное для ближнего оплакивать. Просто сказать, быть в отношении к нему, как бы была у него с ближним его одна общая плоть, одна общая душа; скорбеть, когда случится с ним печаль, как о самом себе. И Писание свидетельствует, что мы едино тело о Христе; также оно говорит, что у множества уверовавших в Господа было одно сердце и одна душа (Деян. 4, 32). Протухшее масло Один из старцев заболел и в течение многих дней не мог употреблять никакой пищи. Ученик его убедительно просил его, чтобы он позволил приготовить для него немного киселя. Старец согласился. У них был сосуд с медом и другой подобный сосудец с маслом, выжатым из льняного семени; масло это уже протухло и не годилось ни для какого употребления, разве для лампады. Брат по ошибке положил в приготовленную им пищу масло, полагая, что кладет мед. Старец отведал, не сказал ничего, но молча стал есть. Когда была подана третья перемена, старец сказал ученику: «Сын! Я не могу более есть». Этот, желая, чтобы он еще поел, сказал: «Авва! Кисель хорош, и я поем его». С этими словами он отведал, — и понял сделанную им ошибку. Он пал к ногам старца, говоря: «Увы мне, авва! Я убил тебя. Какой грех возложил ты на меня, ничего не сказав мне!» Отвечал ему старец: «Не огорчайся! Если бы угодно было Богу, чтобы я вкусил хорошей пищи, то ты положил бы меду, а не того, что положил». Вор Некоторый брат приходил в келью великого старца и крал у него жизненные припасы. Старец видел это. Он не обличил брата, но занялся более рукоделием, говоря: «Думаю, этот брат нуждается». И нес старец тяжкую скорбь, терпя большой недостаток в хлебе. Когда старец кончался, братья окружили его. Он, увидев между ними брата, который постоянно крал у него хлеб, сказал ему: «Подойди ко мне, брат!» Брат исполнил это. Тогда старец схватил руки его, начал целовать их, говоря: «Благодарю эти руки! При посредстве их я надеюсь войти в Царство Небесное». От этих слов брат умилился, принес покаяние, стал строгим монахом по примеру старца, действий которого он был очевидцем. Разбитый кувшин Некоторый брат, живя в общежительном монастыре и часто побеждаясь гневом, сказал сам себе: «Пойду в пустыню. Может быть, там, не имея с кем ссориться, успокоюсь от страсти». Он вышел из монастыря и стал жить один в пустыне. Однажды он наполнил водой сосуд свой и поставил его на землю. Сосуд внезапно опрокинулся. Во второй раз случилось то же. В третий раз кувшин также опрокинулся. Монах, рассердившись, схватил кувшин и ударил о землю. Кувшин разбился. Возвратившись к себе, брат начал размышлять о случившемся и понял, что враг поругался над ним. Тогда он сказал: «Вот! Я — один; однако побежден страстью гнева. Возвращусь в монастырь; видно, везде нужны борьба с самим собой и терпение, в особенности же помощь Божия», — и встав, возвратился монах в обитель свою. Не надейся на деньги Брат просил старца: «Благослови мне иметь у себя две златницы по немощи тела моего». Старец, видя произволение его, что он желает удержать их у себя, сказал: «Имей». Брат возвратился в келью. И начали тревожить его помышления: «Как ты думаешь? Благословил ли тебе старец иметь деньги, или нет?» Встав, пришел он опять к старцу и так спросил его: «Ради Бога, скажи мне истину, потому что помышления смущают меня по поводу двух златниц». Старец отвечал: «Я видел твое произволение иметь их, почему и сказал тебе: имей их, — хотя и неполезно иметь более, нежели сколько нужно для тела. Две златницы составляют надежду твою, как будто Бог не промышляет о нас. Но легко может случиться, что ты утратишь их: тогда погибнет и надежда твоя. Возложи надежду твою на Бога, потому что Он печется о человеках». Накопленные деньги Некоторый монах в Нитрии, более бережливый, нежели скупой, забыв, что за тридцать сребреников продан был Господь наш Иисус Христос, накопил сто златниц, занимаясь тканьем полотна. Монах умер, — златницы остались. Монахи собрались для совещания, что делать с деньгами; там жило около пяти тысяч монахов, каждый в отдельной келье. Одни присуждали раздать деньги нищим, другие — отдать в церковь, некоторые — передать родственникам. Но Макарий, Памво, Исидор и другие святые старцы, по действию обитавшего в них Святого Духа, определили: похоронить деньги вместе с господином их и при этом сказать почившему: серебро твое да будет в погибель с тобою (Деян. 8, 20). Это событие навело такой ужас и страх на всех монахов Египта, что с того времени они признавали за тяжкий проступок иметь в запасе даже одну златницу. Действие могло показаться жестоким, но деятели были лишь орудиями Святого Духа. Брать или давать? Некоторый монах имел брата-мирянина — бедняка — и все, что вырабатывал, отдавал брату; но этот беднел тем более, чем более подавал ему монах. Видя это, монах пошел к некоторому старцу и рассказал ему о происходящем. Старец отвечал: «Если хочешь послушать меня, — более ничего не давай ему, но скажи: брат! когда у меня было, я давал тебе, теперь ты трудись, и что выработаешь, отдавай мне. Все, что он ни принесет тебе, принимай от него и передавай какому-либо страннику или нуждающемуся старцу, прося, чтобы они помолились о нем». Монах поступил по этому наставлению: когда пришел к нему брат-мирянин, он сделал так, как заповедано было ему старцем, и мирянин ушел от него печальный. Но вот по прошествии некоторого времени приходит и приносит из сада немного овощей. Монах, приняв их, отдал старцам, прося их, чтобы молились за брата его. Когда они приняли это приношение, мирянин возвратился в дом свой. Несколько спустя опять принес он овощей и три хлеба; монах, приняв их, поступил, как и в первый раз, а мирянин, получив благословение, ушел. В третий раз он принес уже много съестного припасу, и вина, и рыбы. Монах, увидев это, удивился и, созвав нищих, угостил их трапезой. При этом сказал он мирянину: «Не имеешь ли нужды в нескольких хлебах?» Тот отвечал: «Нет, владыка! Прежде, когда я брал у тебя что-либо, — оно входило как огонь в дом мой и пожирало его; ныне же, когда не принимаю от тебя ничего, имею все с избытком, и Бог благословил меня». Монах пошел к старцу и пересказал ему все случившееся. Старец сказал ему: «Разве ты не знаешь, что имущество монаха — огонь? Куда оно входит, там пожигает все. Брату твоему полезно от труда своего творить милостыню, чтобы за него молились святые мужи. Таким образом он наследует благословение и умножится имущество его». Нужны ли монахам деньги? Пришел однажды в Скит неизвестный важный человек. Он принес с собой много золота и просил настоятеля пустыни раздать золото братьям. Пресвитер отвечал: «Братья не нуждаются в этом». Но так как принесший был очень важная особа и убедительно просил об исполнении его желания, то пресвитер предложил ему поставить ящик с златницами при входе в церковь, а братьям сказал: кому нужно, пусть возьмет денег из ящика. Никто из братии не прикоснулся к златницам, даже никто не взглянул на них. Старец сказал вельможе: «Бог принял твое приношение: поди, раздай златницы нищим». Еще о деньгах Некто принес старцу денег, говоря: «Вот тебе на твои потребности: ты состарился и болен», — был он покрыт проказой. Старец отвечал: «Ты пришел отнять у меня Питателя моего, питающего меня уже в течение шестидесяти лет? Столько провел я времени в недуге моем и не нуждался ни в чем, потому что Бог доставлял мне все нужное и питал меня». И старец не согласился взять деньги. Милостыня Прибыли однажды некоторые греки в египетский город Острацин с намерением подать милостыню. Они пригласили к себе экономов церкви для указания им лиц, наиболее нуждающихся. Экономы привели их к прокаженному. Греки стали давать ему милостыню, но он не хотел принять, говоря: «Вот! Я имею немного пальмовых ветвей, из которых плету веревки, и этим питаюсь». Потом повели их к келье вдовы, у которой были дочери. Когда они постучали в двери, подошла к дверям одна из дочерей; она была в рубище, едва покрывавшем наготу. Матери не было дома, она вышла куда-то по требованию ремесла своего; занималась она печением хлебов. Греки стали давать дочери одежду и деньги, но она не хотела принять, говоря, что мать приходила и говорила ей: «Будь покойна: я, по благоволению Божию, нашла работу на этот день, от которой будем иметь пропитание». Когда пришла мать, греки просили ее, чтобы она приняла милостыню; но она не захотела принять, и сказала: «Мой промыслитель — Бог, а вы сегодня хотите отнять Его у меня!» Греки, видя такую веру, прославили Бога. Послушание и мертвых воскрешает Два родных брата по плоти вступили в монастырь. Один из них был великий подвижник, другой имел великое послушание. Когда авва приказывал ему: «Сделай это», — он делал, и опять: «Сделай другое», — и он делал. По причине такого послушания своего он был похваляем братьями монастыря. Подвижник заразился завистью к нему. «Искушу я ныне, — говорил он сам с собой, — брата моего, имеет ли он истинное послушание». Придя к авве, он сказал ему: «Отпусти брата моего со мной, мне нужно сходить в такое-то место». Авва согласился. Путешествуя вместе, они пришли к реке, в которой было множество крокодилов. Подвижник, желая искусить брата, сказал: «Спустись в реку и переправься через нее». Тот спустился, и пришли крокодилы, начали лизать тело его, а ему не сделали никакого вреда. Подвижник, увидев это, сказал брату: «Выйди из воды, пойдем далее». Продолжая путь, они нашли мертвое тело, лежавшее на дороге. Подвижник сказал брату: «Если бы мы имели с собой что-нибудь из старого платья, то покрыли бы им мертвеца». Младший брат отвечал: «Помолимся, может быть, Бог воскресит его». Когда они встали на молитву, воскрес мертвец, а подвижник похвалился: «Подвижничество мое было причиной воскресения мертвеца». Бог открыл все это авве монастыря, как подвижник искушал брата крокодилами и как воскрес мертвец. Когда они возвратились в монастырь, авва сказал подвижнику: «Зачем ты поступил так с братом своим? Знай, что послушание его было причиной воскресения мертвеца». Послушание хранит от греха Некоторому старцу-пустыннику доставлял потребности житель селения. Однажды случилось, что поселянин замедлил несколько дней, и у старца оказался недостаток в необходимом: он не имел ни нужного для рукоделия, ни съестных припасов. Это опечалило его. Не имея ни работы, ни средств к пропитанию, он сказал ученику своему: «Сходишь ли в селение позвать поселянина, обыкновенно доставляющего нам все нужное?» Ученик отвечал: «Сделаю, отец, как повелишь». После этого разговора они долго ждали и терпели недостаток, а служитель не приходил. Старец опять сказал ученику: «Не сходишь ли в селение и не приведешь ли поселянина?» Ученик отвечал: «Сделаю то, что велишь». Так отвечал брат, потому что боялся идти в селение по причине соблазна; вместе с тем он обещался идти, чтобы оказать послушание отцу. Знал это и старец, но, стесняемый нуждой, сказал ученику: «Уповаю на Бога отцов наших, что Он покроет тебя от всякого искушения». По совершении молитвы он отпустил его. Брат пришел в селение, отыскал дом, в котором жил служивший им поселянин, постучал в двери. Случилось, что тогда никого не было в доме, кроме дочери поселянина. Она отворила дверь, и брат начал расспрашивать ее об отце, почему он запоздал с приходом. Она пригласила монаха войти в дом, вместе с тем схватила его за руку и влекла насильно. Он противился, но она пересилила его и ввела за собой в дом. Монах, увидев, что его влекут ко греху и что помышления его склоняются к тому же, восстенал из глубины сердца и возопил к Богу: «Господи! Ради молитв отца моего, пославшего меня, спаси меня в этот час!» Лишь сказал он это, — оказался внезапно стоящим у реки близ монастыря своего и возвратился к отцу своему неоскверненным. Некоторый из святых старцев послал ученика своего почерпнуть воды. Колодец был очень далеко от кельи. Ученик, пойдя за водой, забыл взять с собой веревку, на которой спускался в колодец кувшин. Заметил он это, когда уже пришел к колодцу, и очень опечалился, потому что далеко было до их кельи. Не знал он, что ему делать, куда идти, а возвратиться в келью без воды не хотелось. Тогда, в великом огорчении, он встал на молитву и со слезами сказал: «Господи! Умилосердись надо мной по великой милости Твоей. Ты сотворил небо и землю, море и все, что в них, Ты един сотворил все чудное: умилосердись надо мной ради служителя Твоего, который послал меня». Окончив молитву, он воскликнул: «Колодец! Колодец! Раб Христов, отец мой, послал меня почерпнуть воды». Немедленно вода поднялась вверх до устья колодца; брат наполнил кувшин свой водой и возвратился в келью, славословя всемогущего Бога, а вода в колодце опять спустилась на свой обычный уровень. Самоотвержение Некоторый юноша имел намерение отречься от мира. Часто он решался на это; но помышления отвлекали его, опутывая разными житейскими заботами: он был богат. Однажды он вышел с решимостью отречься от мира. Демоны окружили его и подняли густую пыль перед лицом его. Видя это, он разделся, кинул свою одежду в сторону и, обнаженный, побежал в монастырь. Бог открыл об этом некоторому старцу, сказав: «Встань и прими воина Моего». Старец встал, встретил обнаженного. Узнав причину обнажения, он удивился и дал юноше монашеское одеяние. Когда к этому старцу приходили братья вопрошать о разных условиях монашеской жизни, старец давал им ответы; когда же они вопрошали об отречении от мира, тогда говорил им: «Об этом спрашивайте брата, потому что я не достиг степени самоотвержения его». О любви к ближнему Один из старцев Скита послал ученика своего в Египет привести верблюда, чтобы отвезти в Египет сделанные им корзины. Когда ученик вел верблюда, другой старец, встретившись с ним, сказал: «Если бы я знал, брат, что ты идешь в Египет, то я попросил бы тебя привести и для меня другого верблюда». Брат передал это своему старцу. Этот, движимый великой любовью, сказал ученику: «Поди, сын мой, отведи верблюда к нему и скажи: мы еще не готовы, исполни нужду твою. Ты же поди с этим верблюдом в Египет и снова приведи к нам его, чтобы отвезти и наши сосуды». Брат поступил так, как было приказано ему, пошел к другому старцу и сказал ему: «Отец мой говорит: так как мы еще не готовы, возьми верблюда и исполни твою нужду». Старец навьючил верблюда и пошел в Египет. Там, когда он снял с верблюда поклажу, брат взял верблюда, чтобы опять отвести его в Скит. Отправляясь в путь, он сказал старцу: «Молись обо мне». Старец спросил его, куда идет он. «Иду в Скит, — отвечал брат, — чтобы привезти сюда и наши корзины». Старец, услышав это, пришел в умиление, пожалел о случившемся и сказал со слезами: «Простите меня, сладчайшие! Любовь ваша похитила плод у меня». Другой старец, когда сделал свои корзины и уже перевязал их веревками для отправки, услышал, что сосед его говорил: «Что мне делать? Торговый день приблизился, а мне нечем связать корзин моих». Старец немедленно развязал собственные корзины, а веревки принес к соседу, говоря: «Вот! Эти — лишние у меня. Возьми и перевяжи ими корзины твои». По великой любви он сделал так, чтобы дело брата было окончено; его собственное дело осталось неконченым. Своя воля Близ некоторого общежительного монастыря жил отшельник, совершавший многие добродетели. К нему пришли однажды некоторые монахи из общежития, почему он принужден был разделить с ними трапезу пораньше, не в обычный час свой. По окончании трапезы братья сказали ему: «Ты несколько скорбишь, авва, что сегодня вкусил пищи не в обычный час твой?» Он отвечал им: «Я прихожу в смущение тогда, когда поступаю по своей воле». Половина греха Были два брата: один из них был старец, другой — молодой. Старец предложил молодому жить вместе и просил его об этом. Молодой отвечал: «Я — грешен, мы не можем жить вместе». Старец сказал: «Можем», — и снова просил его о том же. Старец был самой чистой жизни и не хотел слышать, чтобы монах имел когдалибо помышление лукавое. Молодой сказал ему: «Дай подумать в течение этой недели, и потом опять поговорим». Когда, по прошествии недели, старец пришел к нему, он, желая испытать старца, сказал: «Авва! На этой неделе я впал в великое искушение». Старец спросил: «И хочешь покаяться?» Когда молодой выразил желание покаяния, старец сказал: «Половину этого греха я принимаю на себя». Тогда молодой сказал: «Теперь можем оба жить вместе». И они пребыли вместе до переселения своего в вечность.

Кондак 1

Нетленный Царю веков, содержащий в деснице Своей все пути жизни человеческой силою спасительного промысла Твоего, благодарим Тя за все ведомые и сокровенные благодеяния Твоя, за земную жизнь и за небесные радости Царства Твоего будущего. Простирай нам и впредь Твои милости, поющим: Слава Тебе, Боже, во веки.

Икос 1

Слабым беспомощным ребенком родился я в мир, но Твой Ангел простер светлые крылья, охраняя мою колыбель. С тех пор любовь Твоя сияет на всех путях моих, чудно руководя меня к свету вечности. Славно щедрые дары Твоего Промысла явлены с первого дня и доныне. Благодарю и взываю со всеми, познавшими Тя: Слава Тебе, призвавшему меня к жизни; Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной. Слава Тебе, раскрывшему предо мною небо и землю как вечную книгу мудрости; Слава Твоей вечности среди мира временного. Слава Тебе за тайные и явные милости Твои; Слава Тебе за каждый вздох грусти моей. Слава Тебе за каждый шаг жизни, за каждое мгновение радости; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 2

Господи, как хорошо гостить у Тебя: благоухающий ветер, горы, простертые в небо, воды, как беспредельные зеркала, отражающие золото лучей и легкость облаков. Вся природа таинственно шепчется, вся полна ласки, и птицы и звери носят печать Твоей любви. Благословенна мать-земля с ее скоротекущей красотой, пробуждающей тоску по вечной отчизне, где в нетленной красоте звучит: Аллилуиа!

Икос 2

Ты ввел меня в эту жизнь, как в чарующий рай. Мы увидели небо, как глубокую синюю чашу, в лазури которой звенят птицы, мы услышали умиротворяющий шум леса и сладкозвучную музыку вод, мы ели благоуханные и сладкие плоды и душистый мед. Хорошо у Тебя на земле, радостно у Тебя в гостях. Слава Тебе за праздник жизни; Слава Тебе за благоухание ландышей и роз. Слава Тебе за сладостное разнообразие ягод и плодов; Слава Тебе за алмазное сияние утренней росы. Слава Тебе за улыбку светлого пробуждения; Слава Тебе за земную жизнь, предвестницу небесной. Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 3

Силою Духа Святого обоняет каждый цветок, тихое веяние аромата, нежность окраски, красота Великого в малом. Хвала и честь животворящему Богу, простирающему луга, как цветущий ковер, венчающему поля золотом колосьев и лазурью васильков, а души — радостью созерцания. Веселитесь и пойте ему: Аллилуиа!

Икос 3

Как Ты прекрасен в торжестве весны, когда воскресает вся тварь и на тысячи ладов радостно взывает к Тебе: Ты источник жизни, Ты победитель смерти. При свете месяца и песне соловья стоят долины и леса в своих белоснежных подвенечных уборах. Вся земля — невеста Твоя, она ждет Нетленного Жениха. Если Ты траву так одеваешь, то как же нас преобразишь в будущий век воскресения, как просветятся наши тела, как засияют наши души! Слава Тебе, изведшему из темноты земли разнообразные краски, вкус и аромат; Слава Тебе за радушие и ласку всей природы. Слава Тебе за то, что Ты окружил нас тысячами Твоих созданий; Слава Тебе за глубину Твоего разума, отпечатленного во всем мире. Слава Тебе, благоговейно целую следы Твоей незримой стопы; Слава Тебе, зажегшему впереди яркий свет вечной жизни. Слава Тебе за надежду бессмертной идеальной нетленной красоты; Слава Тебе, Боже, вовеки.

Кондак 4

Как Ты услаждаешь думающих о Тебе, как животворно святое Слово Твое, мягче елея и сладостнее сот беседа с Тобой. Окрыляет и живит молитва к Тебе; каким трепетом наполняется сердце и как величава и разумна становится тогда природа и вся жизнь! Где нет Тебя — там пустота. Где Ты — там богатство души, там живым потоком изливается песнь: Аллилуиа!

Икос 4

Когда на землю сходит закат, когда воцаряется покой ночного сна и тишина угасающего дня, я вижу Твой чертог под образом сияющих палат и облачных сеней зари. Огонь и пурпур, золото и лазурь пророчески говорят о неизреченной красоте Твоих селений, торжественно зовут: пойдем к Отцу! Слава Тебе в тихий час вечера; Слава Тебе, излившему миру великий покой. Слава Тебе за прощальный луч заходящего солнца; Слава Тебе за отдых благодатного сна. Слава Тебе за Твою благость во мраке, когда далек весь мир; Слава Тебе за умиленные молитвы растроганной души. Слава Тебе за обещанное пробуждение к радости вечного невечернего дня. Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 5

Не страшны бури житейские тому, у кого в сердце сияет светильник Твоего огня. Кругом непогода и тьма, ужас и завывание ветра. А в душе у него тишина и свет: там Христос! И сердце поет: Аллилуиа!

Икос 5

Я вижу небо Твое, сияющее звездами. О, как Ты богат, сколько у Тебя света! Лучами далеких светил смотрит на меня вечность, я так мал и ничтожен, но со мною Господь, Его любящая десница всюду хранит меня. Слава Тебе за непрестанные заботы обо мне; Слава Тебе за промыслительные встречи с людьми. Слава Тебе за любовь родных, за преданность друзей; Слава Тебе за кротость животных, служащих мне. Слава Тебе за светлые минуты моей жизни; Слава Тебе за ясные радости сердца. Слава Тебе за счастье жить, двигаться и созерцать; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 6

Как Ты велик и близок в мощном движении грозы, как видна Твоя могучая рука в изгибах ослепительных молний, дивно величие Твое. Глас Господень над полями и в шуме лесов, глас Господень в рождестве громов и дождей, глас Господень над водами многими. Хвала Тебе в грохоте огнедышащих гор. Ты сотрясаешь землю, как одежду. Ты вздымаешь до неба волны морские. Хвала смиряющему человеческую гордыню, исторгающему покаянный вопль: Аллилуиа!

Икос 6

Как молния, когда осветит чертоги пира, то после нее жалкими кажутся огни светильников — так Ты внезапно блистал в душе моей во время самых сильных радостей жизни. И после молниеносного света Твоего какими бесцветными, темными, призрачными казались они. Душа гналась за Тобою. Слава Тебе, край и предел высочайшей человеческой мечты! Слава Тебе за нашу неутолимую жажду Богообщения. Слава Тебе, вдохнувшему в нас неудовлетворенность земным; Слава Тебе, облекшему нас тончайшими лучами Твоими. Слава Тебе, сокрушившему власть духов тьмы, обрекшему на уничтожение всякое зло; Слава Тебе за откровения Твои, за счастье чувствовать Тебя и жить с Тобою. Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 7

В дивном сочетании звуков слышится зов Твой. Ты открываешь нам преддверия грядущего рая и мелодичность пения в гармоничных тонах, в высоте музыкальных красок, в блеске художественного творчества. Все истинно прекрасное могучим призывом уносит душу к Тебе, заставляет восторженно петь: Аллилуиа!

Икос 7

Наитием Святого Духа Ты озаряешь мысль художников, поэтов, гениев науки. Силой Сверхсознания они пророчески постигают законы Твои, раскрывая нам бездну творческой премудрости Твоей. Их дела невольно говорят о Тебе: о, как Ты велик в Своих созданиях, о, как Ты велик в человеке. Слава Тебе, явившему непостижимую силу в законах вселенной; Слава Тебе, вся природа полна законов Твоего бытия. Слава Тебе за все открытое нам по благости Твоей; Слава Тебе за то, что Ты сокрыл по мудрости Твоей. Слава Тебе за гениальность человеческого ума; Слава Тебе за животворящую силу труда. Слава Тебе за огненные языки вдохновения; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 8

Как близок Ты во дни болезни, Ты Сам посещаешь больных, Ты Сам склоняешься у страдальческого ложа, и сердце беседует с Тобой. Ты миром озаряешь душу во время тяжких скорбей и страданий, Ты посылаешь нежданную помощь. Ты утешаешь, Ты любовь испытующая и спасающая, Тебе поем песнь: Аллилуиа!

Икос 8

Когда я в детстве первый раз сознательно призвал Тебя, Ты исполнил мою молитву, и душу осенил благоговейный покой. Тогда я понял, что Ты — благ и блаженны прибегающие к Тебе. Я стал призывать Тебя снова и снова, и ныне зову: Слава Тебе, исполняющему во благих желания мои; Слава Тебе, бодрствующему надо мной день и ночь. Слава Тебе, врачующему скорби и утраты целительным течением времени; Слава Тебе, с Тобою нет безнадежных потерь, Ты даруешь всем вечную жизнь. Слава Тебе, Ты одарил бессмертием все доброе и высокое. Ты обещал желаемую встречу с умершими; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 9

Отчего вся природа улыбается во дни праздников? Отчего тогда в сердце разливается дивная легкость, ни с чем земным не сравнимая, и самый воздух алтаря и храма становится светоносным? Это веяние благодати Твоей, это отблеск Фаворского света; тогда и небо и земля хвалебно поют: Аллилуиа!

Икос 9

Когда Ты вдохновлял меня служить ближним, а душу озарял смирением, то один из бесчисленных лучей Твоих падал на мое сердце, и оно становилось светоносным, как железо в огне. Я видел Твой таинственный, неуловимый Лик. Слава Тебе, преобразившему нашу жизнь делами добра; Слава Тебе, запечатлевшему несказанную сладость в каждой заповеди Твоей. Слава Тебе, явно пребывающему там, где благоухает милосердие; Слава Тебе, посылающему нам неудачи и скорби, дабы мы были чуткими к страданиям других. Слава Тебе, положившему великую награду в самоценности добра; Слава Тебе, приемлющему высокий порыв. Слава Тебе, возвысившему любовь превыше всего земного и небесного; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 10

Разбитое в прах нельзя восстановить, но Ты восстанавливаешь тех, у кого истлела совесть. Ты возвращаешь прежнюю красоту душам, безнадежно потерявшим ее. С Тобой нет непоправимого. Ты весь любовь. Ты — Творец и Восстановитель. Тебя хвалим песнью: Аллилуиа!

Икос 10

Боже мой, ведый отпадение гордого ангела Денницы, спаси меня силою благодати, не даруй мне отпасть от Тебя, не дай усомниться в Тебе. Обостри слух мой, дабы во все минуты жизни я слышал Твой таинственный голос и взывал к Тебе, вездесущему: Слава Тебе за промыслительное стечение обстоятельств; Слава Тебе за благодатные предчувствия. Слава Тебе за указание тайного голоса; Слава Тебе за откровения во сне и наяву. Слава Тебе, разрушающему наши бес полезные замыслы; Слава Тебе, страданиями отрезвляющему нас от угара страстей. Слава Тебе, спасительно смиряющему гордыню сердца; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 11

Через ледяную цепь веков я чувствую тепло Твоего Божественного дыхания, слышу струящуюся кровь. Ты уже близок, часть времени рассеялась. Я вижу Твой Крест — он ради меня. Мой дух в прахе пред Крестом: здесь торжество любви и спасения, здесь не умолкает во веки хвала: Аллилуиа!

Икос 11

Блажен, кто вкусит вечерю во Царствии Твоем, но Ты уже на земле приобщил меня этого блаженства. Сколько раз Ты простирал мне Божественной десницей Тело и Кровь Твои, и я, многогрешный, принимал эту святыню и чувствовал Твою любовь, несказанную, сверхъестественную. Слава Тебе за непостижимую живительную силу благодати; Слава Тебе, воздвигшему Церковь Твою как тихое пристанище измученному миру. Слава Тебе, возрождающему нас животворящими водами крещения; Слава Тебе, Ты возвращаешь кающимся чистоту непорочных лилий. Слава Тебе, неиссякаемая бездна прощения; Слава Тебе за чашу жизни, за хлеб вечной радости. Слава Тебе, возведшему нас на небо; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 12

Я видел много раз отражение славы Твоей на лицах умерших. Какой неземной красотой и радостью светились они, как воздушны, нематериальны были их черты, это было торжество достигнутого счастья, покоя; молчанием они звали к Тебе. В час кончины моей просвети и мою душу, зовущую: Аллилуиа!

Икос 12

Что моя хвала пред Тобой! Я не слыхал пения Херувимов, это удел высоких душ, но я знаю, как хвалит Тебя природа. Я созерцал зимой, как в лунном безмолвье вся земля тихо молилась Тебе, облеченная в белую ризу, сияя алмазами снега. Я видел, как радовалось о Тебе восходящее солнце и хоры птиц гремели славу. Я слышал, как таинственно о Тебе шумит лес, поют ветры, журчат воды, как проповедуют о Тебе хоры светил своим стройным движением в бесконечном пространстве. Что моя хвала! Природа послушна, а я — нет, пока живу, я вижу любовь Твою, хочу благодарить, молиться и взывать: Слава Тебе, показавшему нам свет; Слава Тебе, возлюбившему нас любовью глубокой, неизмеримой, божественной. Слава Тебе, осеняющему нас светом, сонмами Ангелов и святых; Слава Тебе, Всесвятый Отче, заповедавший нам Твое Царство. Слава Тебе, Искупителю Сыне, открывший нам путь к спасению; Слава тебе, Душе Святый, Животворящее Солнце будущего века. Слава Тебе за все, о Троице Божественная, Всеблагая; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 13

О Всеблагая и Животворящая Троице, прими благодарение за вся милости Твоя и яви нас достойными Твоих благодеяний, дабы, умножив вверенные нам таланты, мы вошли в вечную радость Господа своего с победной хвалой: Аллилуиа!

(Этот кондак читается трижды, затем икос 1 и кондак 1)

Об акафисте “Слава Богу за все” и его авторе

Благодарственный акафист “Слава Богу за все” написал в послереволюционные годы митрополит Трифон ( в миру Борис Петрович Туркестанов). Родился он 29 ноября 1861 года в Москве. Отец его, князь Туркестанов (1830-1891), был прямым потомком древнего княжеского рода из Грузии. Прадед, князь Борис Панкратьевич Туркестаношвили, в память которого он получил имя, выехал в Россию при Петре I. Мать будущего святителя — Варвара Александровна, урожденная княжна Нарышкина.

Во время тяжелой болезни сына, еще младенца, когда врачи потеряли надежду на его выздоровление, мать ходила в церковь святого мученика Трифона и молилась об исцелении сына, обещая после выздоровления посвятить его Богу и, если сын сподобится монашеского чина, дать ему имя Трифон. Когда младенец выздоровел, Варвара Александровна совершила с мим поездку в Оптину Пустынь к прославленному на всю Россию старцу Амвросию. Встречая их, старец неожиданно сказал стоящему перед ним народу: “Дайте дорогу, архиерей идет”. Расступившиеся люди с удивлением увидели вместо архиерея женщину с ребенком. В 1887 году Борис, получив благословение родителей, поступил послушником в Оптину Пустынь к старцу Амвросию, который и благословил его на монашество.

В 1891 году Борис принял монашеский постриг с именем Трифон в честь святого мученика Трифона — так исполнился обет, данный матерью. Вскоре о. Трифон был рукоположен в иеродиаконы, а затем в иеромонахи. Старец Амвросий благословил его на учебу в Московской Духовной академии. Во время учебы иеромонах Трифон избрал служение в пересыльной тюрьме. В 1895 году о. Трифон окончил Академию со степенью кандидата богословия, защитив диссертацию на тему: “Древнехристианские и Оптинские старцы”. Он знал пять языков: греческий, латынь, французский. немецкий и английский.

С 1895 по 1901 год о. Трифон был смотрителем Московского Духовного училища, ректором Вифанской, а затем Московской Духовных семинарий. 18 июля 1901 года он стал епископом Дмитровским, викарием Московской епархии, и был на этом посту почти 15 лет. Епископ Трифон часто совершал богослужения, очень полюбившиеся москвичам, много проповедовал, вел огромную церковную и общественную работу, не оставляя и своих научных трудов. За удивительный дар слова верующий народ прозвал его “Московским Златоустом”. Владыка был духовно связан со многими подвижниками Русской Церкви — Оптинскими старцами Анатолием и Варсонофием (которого возвел в сан архимандрита), старцем Гефсиманского скита Варнавой, старцем Захарией. После начала Первой мировой войны епископ служил в действующей армии. На польском фронте он получил контузию и вынужден был возвратиться в Москву с расстроенным здоровьем. В 1916 году епископ Трифон ушел на покой в Ново-Иерусалимский Воскресенский монастырь. После поездки на фронт он снова возвратился в 1917 году в Новый Иерусалим.

С 1918 года епископ Трифон жил в Москве, не принимая участия в административных делах Церкви. К нему постоянно шел поток посетителей за советом и по духовным и по житейским вопросам. Верующий народ уже почитал его как великого архиерея, замечательного проповедника и духоносного старца-подвижника. Его советы и мнения нередко были решающими не только для судеб его многочисленных духовных детей, но и во многих событиях, связанных с судьбой Русской Православной Церкви после революции. Святой патриарх Тихон любил владыку, часто служил вместе с ним, а в 1923 году возвел его в сан архиепископа. Они были двумя великими духовными столпами, которые поддерживали святую Русскую Церковь в жестокое и многоскорбное для России время.

После кончины патриарха Тихона в 1925 году роль архиепископа Трифона еще более возросла. Находясь формально на покое, он был поистине одним из главных духовных водителей Российского Православия, в 1931 году в годовщину 30-летия своего епископского служения архиепископ Трифон был возведен в сан митрополита.

В 20-30-е годы слово владыки Трифона было законом для тех. кто сохранил истинную веру и духовный разум в ужасах российской жизни; народ верил, что его устами говорил сам Господь. Художник Павел Корин, написавший с натуры портрет митрополита Трифона, вспоминал, что большинство портретов духовных лиц для “Руси уходящей” он смог написать только благодаря владыке. Те, кого художник приглашал в мастерскую, соглашались позировать лишь после того. как узнавали о благословении почитаемого всеми митрополита.

Незадолго до своей кончины митрополит Трифон написал этот удивительный акафист, который стал его духовным завещанием. “Слава Богу за все” — в этих словах главный духовный опыт Русской Православной Церкви во время самых жестоких гонений, когда-либо в истории переносимых Церковью Христовой. Вспомним, что этими же словами закончил выступление на суде в 1924 году митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), невинно осужденный и приговоренныйк расстрелу на процессе по делу об изъятии церковных ценностей.

Сам Христос сказал: “Мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16, 33), и потому какими бы трудными и печальными ни были события земной истории, Сила Божия всегда побеждает. Идет смертельный бой, и мы знаем, что Христос уже победил врага рода человеческого, но должен победить и каждый человек. Воскресение стало возможным только после Голгофы, и кажущееся поражение миллионов умирающих за веру и правду становится победой — путем к жизни вечной, нескончаемой, радостной. Об этом и поет вдохновенно великий сын России, благодаря Бога за “все ведомые и сокровенные благодеяния Твоя, за земную жизнь и за небесные радости Царствия Твоего будущего”, чтобы, “умножив вверенные нам таланты, мы вошли в вечную радость Господа своего с победной хвалой: Аллилуиа!”

Скончался митрополит Трифон 14 июня 1934 года и был погребен на Введенском кладбище в Москве. Могила его и доныне является предметом почитания миллионов православных россиян.

Существует великое множество благодарственных молитв Господу, но одна из них имеет столь чудесное и необычное свойство, что выделяется среди других. Эта молитва в отличие от других написана на классическом русском языке, человеком с не менее удивительной историей – митрополитом Трифоном сразу после Великой Октябрьской революции. Молитва «Слава Богу за все» считается самым сильным духовным обращение к Господу.

После многочисленных споров акафист признан РПЦ каноническим, хотя кое-где встречаются рекомендации не читать его на общецерковных сборах. Молитва сильно отличается от классических обращений к Создателю, написанных на старославянском языке. В ней нет поэтического ритма, традиционного обращения. И написан акафист простым и понятным языком: пылким, вдохновенным, благоговейным. Молитва «Слава Богу за все» недаром признана памятником церковной литературы.

Акафист Слава Богу за всё

Кондак 1

Нетленный Царю веков, содержащий в деснице Своей все пути жизни человеческой силою спасительного промысла Твоего, благодарим Тя за все ведомые и сокровенные благодеяния Твоя, за земную жизнь и за небесные радости Царства Твоего будущего. Простирай нам и впредь Твои милости, поющим: Слава Тебе, Боже, во веки.

Икос 1

Слабым беспомощным ребенком родился я в мир, но Твой Ангел простер светлые крылья, охраняя мою колыбель. С тех пор любовь Твоя сияет на всех путях моих, чудно руководя меня к свету вечности. Славно щедрые дары Твоего Промысла явлены с первого дня и доныне. Благодарю и взываю со всеми, познавшими Тя:

Слава Тебе, призвавшему меня к жизни;

Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной.

Слава Тебе, раскрывшему предо мною небо и землю как вечную книгу мудрости;

Слава Твоей вечности среди мира временного.

Слава Тебе за тайные и явные милости Твои;

Слава Тебе за каждый вздох грусти моей.

Слава Тебе за каждый шаг жизни, за каждое мгновение радости;

Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 2

Господи, как хорошо гостить у Тебя: благоухающий ветер, горы, простертые в небо, воды, как беспредельные зеркала, отражающие золото лучей и легкость облаков. Вся природа таинственно шепчется, вся полна ласки, и птицы и звери носят печать Твоей любви. Благословенна мать-земля с ее скоротекущей красотой, пробуждающей тоску по вечной отчизне, где в нетленной красоте звучит: Аллилуйя!

Икос 2

Ты ввел меня в эту жизнь, как в чарующий рай. Мы увидели небо, как глубокую синюю чашу, в лазури которой звенят птицы, мы услышали умиротворяющий шум леса и Сладкозвучную музыку вод, мы ели благоуханные и сладкие плоды и душистый мед. Хорошо у Тебя на земле, радостно у Тебя в гостях.

Слава Тебе за праздник жизни;

Слава Тебе за благоухание ландышей и роз.

Слава Тебе за сладостное разнообразие ягод и плодов;

Слава Тебе за алмазное сияние утренней росы.

Слава Тебе за улыбку светлого пробуждения;

Слава Тебе за земную жизнь, предвестницу небесной.

Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 3

Силою Духа Святого обоняет каждый цветок, тихое веяние аромата, нежность окраски, красота Великого в малом. Хвала и честь животворящему Богу, простирающему луга, как цветущий ковер, венчающему поля золотом колосьев и лазурью васильков, а души – радостью созерцания. Веселитесь и пойте Ему: Аллилуйя!

Икос 3

Как Ты прекрасен в торжестве весны, когда воскресает вся тварь и на тысячи ладов радостно взывает к Тебе: Ты источник жизни, Ты победитель смерти. При свете месяца и песне соловья стоят долины и леса в своих белоснежных подвенечных уборах. Вся земля – невеста Твоя, она ждет Нетленного Жениха. Если Ты траву так одеваешь, то как же нас преобразишь в будущий век воскресения, как просветятся наши тела, как засияют наши души!

Слава Тебе, изведшему из темноты земли разнообразные краски, вкус и аромат;

Слава Тебе за радушие и ласку всей природы.

Слава Тебе за то, что Ты окружил нас тысячами Твоих созданий;

Слава Тебе за глубину Твоего разума, отпечатленного во всем мире.

Слава Тебе, благоговейно целую следы Твоей незримой стопы;

Слава Тебе, зажегшему впереди яркий свет вечной жизни.

Слава Тебе за надежду бессмертной идеальной нетленной красоты;

Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 4

Как Ты услаждаешь думающих о Тебе, как животворно святое Слово Твое, мягче елея и сладостнее сот беседа с Тобой. Окрыляет и живит молитва к Тебе; каким трепетом наполняется сердце и как величава и разумна становится тогда природа и вся жизнь! Где нет Тебя – там пустота. Где Ты – там богатство души, там живым потоком изливается песнь: Аллилуйя!

Икос 4

Когда на землю сходит закат, когда воцаряется покой ночного сна и тишина угасающего дня, я вижу Твой чертог под образом сияющих палат и облачных сеней зари. Огонь и пурпур, золото и лазурь пророчески говорят о неизреченной красоте Твоих селений, торжественно зовут: пойдем к Отцу!

Слава Тебе в тихий час вечера;

Слава Тебе, излившему миру великий покой.

Слава Тебе за прощальный луч заходящего солнца;

Слава Тебе за отдых благодатного сна.

Слава Тебе за Твою благость во мраке, когда далек весь мир;

Слава Тебе за умиленные молитвы растроганной души.

Слава Тебе за обещанное пробуждение к радости вечного невечернего дня; Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 5

Не страшны бури житейские тому, у кого в сердце сияет светильник Твоего огня. Кругом непогода и тьма, ужас и завывание ветра. А в душе у него тишина и свет: там Христос! И сердце поет: Аллилуйя!

Икос 5

Я вижу небо Твое, сияющее звездами. О, как Ты богат, сколько у Тебя света! Лучами далеких светил смотрит на меня вечность, я так мал и ничтожен, но со мною Господь, Его любящая десница всюду хранит меня.

Слава Тебе за непрестанные заботы обо мне;

Слава Тебе за промыслительные встречи с людьми.

Слава Тебе за любовь родных, за преданность друзей;

Слава Тебе за кротость животных, служащих мне.

Слава Тебе за светлые минуты моей жизни;

Слава Тебе за ясные радости сердца.

Слава Тебе за счастье жить, двигаться и созерцать;

Слава Тебе, Боже, во веки.

Кондак 6

Как Ты велик и близок в мощном движении грозы, как видна Твоя могучая рука в изгибах ослепительных молний, дивно величие Твое. Глас Господень над полями и в шуме лесов, глас Господень в рождестве громов и дождей, глас Господень над водами многими. Хвала Тебе в грохоте огнедышащих гор. Ты сотрясаешь землю, как одежду. Ты вздымаешь до неба волны морские. Хвала смиряющему человеческую гордыню, исторгающему покаянный вопль: Аллилуйя!

Икос 6

Как молния, когда осветит чертоги пира, то после нее жалкими кажутся огни светильников – так Ты внезапно блистал в душе моей во время самых сильных радостей жизни. И после молниеносного света Твоего какими бесцветными, темными, призрачными казались они. Душа гналась за Тобою.

Слава Тебе, край и предел высочайшей человеческой мечты!

Слава Тебе за нашу неутолимую жажду Богообщения.

Слава Тебе, вдохнувшему в нас неудовлетворенность земным;

Слава Тебе, облекшему нас тончайшими лучами Твоими.

Слава Тебе, сокрушившему власть духов тьмы, обрекшему на уничтожение всякое зло;

Слава Тебе за откровения Твои, за счастье чувствовать Тебя и жить с Тобою.

Слава Тебе, Боже, во веки.

Акафист благодарственный «Слава Богу за всё»

Незадолго до своей смерти митрополит Трифон написал свой знаменитый благодарственный акафист, ставший его духовным завещанием, в котором нашел выражение опыт всей многострадальной жизни Владыки.

Внешне это гимнографическое произведение построено по всем правилам классического акафиста: в нем 25 строф, из которых 13 носят название кондака, а 12 названы икосами. 1 кондак, соответсвующий древнему кукулию, и все икосы оканчиваются рефреном «Слава Тебе, Боже, во веки». Кондаки, начиная со второго, оканчиваются рефреном «Аллилуиа». В каждом икосе, кроме рефрена, также содержится несколько припевов, обращенных к Триединому Богу, начинающихся с молитвенного восклицания «Слава Тебе…». Эти припевы можно условно назвать херетизмами, хотя они начинаются не с «Радуйся…», как все припевы в акафистах Богородице и святым, а имеют свое особое начало, как и припевы акафиста Иисусу Сладчайшему («Иисусе…»), акафиста Пресвятой Троице («Свят еси…») и других акафистов Господу Богу или двунадесятым Господским праздникам. Количество этих своеобразных херетизмов в икосах акафиста «Слава Богу за все» неодинаково и колеблется от семи до пяти. Так, в 1,3,4, 5, 7, 9, 10, 11 и 12 икосах содержится по 7 херетизмов, во 2 и 6 – по 6, а в 8 икосе – всего 5 херетизмов. Необходимо отметить, что, в отличие от классических акафистов, где число херетизмов в каждом икосе всегда равняется 12 и они всегда спарены, в акафисте «Слава Богу за все» херетизмы никогда не объединяются в ритмико – рифмованные или логические пары. Отсутствие парных херетизмов делает невозможным исполнение акафиста нараспев, как это принято в Русской Церкви (когда поются только 2,4 или 6 пар херетизмов и рефрен), что может свидетельствовать о том, что акафист «Слава Богу за все» мыслился Высокопреосвященнейшим автором как личная молитва, предназначенная для келейного чтения.

Еще одной характерной чертой благодарственного акафиста митрополита Трифона (Туркестанова) является отсутствие четко выраженного акростиха или т.н. акростишных слов, которые перешли в классические русские акафисты из Акафиста Пресвятой Богородице. Автор не связывает себя условностями, но свободно изливает сои молитвенные славословия, что создает впечатление абсолютно свободного, не скованного формальностью, разговора с Богом – Отцом. Только в 13 кондаке, автор, следуя традиции начинает свое молитвенное обращение ко Пресвятой Троице с междометия «О».

Но самой заметной и, наверное, самой спорной отличительной особенностью благодарственного акафиста является его язык: акафист написан классическим русским языком. Автор не стремится стилизовать свою речь под церковнославянский язык, избегая мертвящей шаблонности. Он просто стремится благодарить и славословить на простом языке, привычном ему и его современникам. В тексте практически нет славянизмов, они вставлены всего несколько раз для придания речи возвышенности (десница; доныне; елея) или являются устойчивыми выражениями, часто употребляемыми в богослужебной практике и поэтому являющимися частью художественного замысла автора (Слава Тебе за огненные языки вдохновения…; Глас Господень над полями и в шуме лесов, глас Господень в рождестве громов и шуме дождей, глас Господень над водами многими — сравни Пс.28). Отличительной особенностью русского языка акафиста является использование автором звательного падежа в обращении к Богу (Боже, Отче, Сыне, Душе Святый, Троице Божественная). Эта особенность очень ярко высвечивает церковность автора, который, несмотря на первый опыт русскоязычного песнотворчества, все же допускает некоторое, пусть даже минимальное, использование славянизма. Такой подход является основой т.н. «новославянского языка», о котором много говорилось на богослужебном отделе Поместного Собора 1917 – 1918 годов. Именно таким языком составлены и молитвы митрополита Трифона, где в узор привычных церковнославянских оборотов вплетаются русские слова и выражения, что делает молитвословие более доступным молящимся, которые не всегда знакомы с церковнославянской грамматикой. Сам факт большой популярности акафиста свидетельствует о потенциальной возможности использования русского языка в гимнографии.

Но все эти особенности внешнего построения акафиста «Слава Богу за все» не только не мешают, но в большой степени способствуют раскрытию внутреннего построения, богатства художественного языка и богословской мысли автора.

По своему внутреннему построению акафист «Слава Богу за все» является благодарственной молитвой, обращенной ко Пресвятой Троице, в которой человек благодарит Триединого Создателя за все блага, обильно изливаемые на него с первого дня жизни до самой смерти. Автор, созерцая всю красоту богосозданного мира, не может сдержать славословий. Он воспевает милость Творца, выраженную в благоухании ландышей, в алмазном сиянии утренней росы, в изгибах ослепительных молний, в грохоте огнедышащих гор, в лугах, простертых как лазурный ковер, в полях, увенчанных золотом колосьев и лазурью васильков.

Акафист начинается с общего прославления в 1 кондаке Царя веков за все ведомые и неведомые благодеяния. Изливаемые человеку силой спасительного Промысла, которое соединяется с мольбой о дальнейших милостях Господних. Затем идет развитие темы.

В 1 икосе Высокопреосвященнейший автор, молитвенно вспоминая первые минуты своей жизни, благодарит Господа за кров ангельских крыл, охранявших колыбель беспомощного ребенка, перед которым начинает открывается красота вселенной. Тема неотмирной красоты, явленной в красоте природы, развивается в следующем 2 кондаке, который начинается с удивительного по своей глубине и неожиданности молитвенного восклицания: «Господи, как хорошо гостить у Тебя». Эта мысль затем повторится во 2 икосе: «хорошо у Тебя на земле, радостно у Тебя в гостях». Автор рассматривает свою земную жизнь не как пребывание в «юдоли скорби», но как пребывание в гостях у Бога; для него существование на земле не как плачь и стенание, но «праздник жизни», «чарующий рай». 3 кондак раскрывает силу Духа Святого , явленную в цветах и растениях, затем в 3 икосе автор видит торжество Победителя смерти в торжестве весны. В 4 икосе автор, рассматривая закат дня и начало ночи, созерцает Чертог Спаса под образом сияющих палат и облаченных сеней зари, которые торжественно зовут в селения Отца Небесного. В 5 кондаке используется широко распространенный в гимнографии образ «житейской бури», которая не страшна тем, у кого в сердце Христос, а значит тишина и свет. В 5 икосе рассматривается сияющее звездное небо, а в кондаке – мощь грозы, шторма, урагана, землетрясения и других природных катаклизмов, в которой видна могучая рука и устрашающий грешников глас Господа. На 6 кондаке заканчивается цепь удивительно поэтического восприятия природы и ее красоты как отображения (в 3 икосе – «отпечатление») «бессмертной идеальной нетленной красоты, начатая во втором кондаке.

Только одна строфа, четвертый кондак, врываясь в созерцание Естественного Откровения, по видимому разрушает поэтический замысел, разрывая цепь размышлений о явлении Творца в совершенстве Его творения. Но эта неуместность 4 кондака, в котором речь идет о сердечной сладости, вызываемой молитвенной беседой с Господом, лишь кажущаяся. При внимательном взгляде видна глубинная связь между созерцанием владыкой Трифоном природы и содержанием 4 кондака. Природа вызывает в душе Высокопреосвященнейшего автора чувство благоговения пред величием Создателя, непосредственно связанное с молитвой. Владыка Трифон не может не молиться, созерцая красоту природы, он как бы молится вместе с ней.

Такое обостренное чувство восприятия окружающего мира можно считать новым веянием в гимнографии. В классических литургических текстах описание природы встречается достаточно редко, но и тогда оно занимает опосредованное место, либо подчеркивая торжественность празднуемого момента, либо прообразуя то или иное событие. Так, в стихирах праздника Рождества Христова невидимая природа вместе с видимой прославляет рождение Спасителя мира, принося Ему свои дары: небо – звезду, земля – вертеп, пустыня – ясли. Картины ужасной глобальной природной катастрофы становятся ярким фоном для литургического описания грехопадения и изгнания Адама из рая. Точно такая же картина помрачения солнца, поколебавшихся звезд, разверзшейся земли сопровождает богослужебное переживание Распятия и смерти Спасителя. Но во всех этих случаях природа становится лишь иллюстрацией для поэтического описания Священной истории, усиливающей эмоциональное восприятие воспоминаемого в этот момент события. В то же время в богослужебных текстах встречается использование образов природы для описания и обозначения тех или иных лиц и событий. Такими образами особо изобилует Акафист Пресвятой Богородице. Одним из немногих случаев, когда в богослужебных текста встречается описание природы, является т.н. песнь царевича Иоасафа, находящаяся во второй службе Преподобным Варлааму и Иоасафу, царевичу Индийскому, помещенной под 19 декабря. Песнотворец вкладывает в уста стремящегося к отшельническому уединению царевича Иоасафа поэтическое описание пустыни, персонифицируя которую, подвижник умоляет принять его «в тихое и безмолвное недро свое». Но в этой песни природа только описывается, но ни как не приобретает молитвенное звучание, не побуждает к благоговейному славословию, не повествует о своем Творце, как это происходит в благодарственном акафисте. В своем взгляде на природу, который в основе своей покоится на словах апостола Павла: «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим. 1, 20), митрополит Трифон стоит ближе не к древним песнописцам, а к современным ему поэтам «серебряного века». В своем поэтическом описании природы он перекликается с Анной Андреевной Ахматовой, Сергеем Есениным и очень сильно с Борисом Пастернаком.

Но все же основу столь трепетного отношения к природе следует искать не в «серебряном веке русской поэзии», который можно рассматривать скорее как параллельный процесс осознания природы, а не как давление светской литературы на церковную гимнографию, а в тиши старческих келий Оптиной пустыни. Воспитанный под старческим окормлением преподобного Амвросия, владыка Трифон обнаруживает с преподобным единство в вопросе отношения к природе. Слова благодарственного акафиста «Хвала и честь животворящему Богу, … венчающему поля золотом колосьев и лазурью васильков» являются как бы поэтической иллюстрацией к иконе Пресвятой Богородицы, именуемой «Спорительница хлебов», которая была написана по благословению и описанию преподобного Амвросия.

6 икос открывает новую цепь славословий, которая начинается с образа молнии, связывающего вторую половину акафиста с первой. Но здесь молния, освещающая чертоги пирующих – уже образ, образ посещения Господня в момент самых сильных житейских радостей. В 7 кондаке автор вновь возвращается к теме прекрасного, которая находит свое продолжение в 7 икосе. Рассматривая все подлинно прекрасное как отпечаток «доброго» в контексте тождественности понятий «красота – доброта – святость», митрополит Трифон в «мелодичности пения», «в высоте музыкальных красок», «в блеске художественного творчества» видит преддверие грядущего рая. 8 кондак повествует о близости Господа, открывающейся в момент болезни, когда Господь сам посещает страждущих. Говоря о молитве в момент тяжелых испытаний, автор в 8 икосе вспоминает опыт своей первой детской молитвы, а в 9 кондаке – опыт литургической жизни внутри богослужебного цикла, озаряющего всю окружающую действительность особым торжествующим светом церковного праздника. 9 икос посвящен исполнению заповедей и доброделанию. 10 кондак, продолжая последний херетизм 9 икоса, посвящен любви, возвышенной превыше всего небесного и земного, говорит о любви божественной, восставляющую истлевшую совесть и потерянную красоту души. В 10 икосе автор молит Творца, ведущего отпадение гордого Денницы, не дать ему отпасть от Себя и усомнится в истинности своего религиозного убеждения.

Эта строфа – единственная во всем произведении, прямо свидетельствующая о времени создания акафиста. Перед глазами автора стояла картина жестоких и циничных гонений, современных ему, и поэтому он молит Господа в этот момент испытаний и искушений даровать ему твердость в исповедании. Примечателен тот факт, что для самого автора даже гонение – это проявление милости Божией; он не проклинает мучителей, а благодарит Пославшего гонения: «Слава Тебе, страданиями исцеляющего нас от угара страстей». В этих словах ярко прослеживается искренность и сердечный огонь, заключенный в молитве митрополита Трифона. В этих словах он предстает перед нами не как кабинетный поэт, отсчитывающий количество слогов в богословской поэме, а как вдохновенный старец-исповедник, остро переживающий все испытания мятежного ХХ века.

Его горячая молитва находит свое продолжение в тематике 11 кондака, где она как бы разрывает власть времени для того, чтобы автор поклонился Кресту и прославил Распятого. 11 икос всецело посвящен Евхаристическому опыту автора и говорит о силе благодати, действующей в Таинствах Церкви. Эти три строфы, 10 икос, 11 кондак и 11 икос, можно объединить вместе, так как они посвящены молитве. 12 кондак посвящен теме смерти, так близкой митрополиту Трифону во время составления акафиста. Тема смерти как бы завершает постепенное развитие и тематическое движение акафиста, начатое в 1 икосе «воспоминанием» о рождении. Таким образом в акафисте «Слава Богу за все» представлены все движения человеческой души на протяжении всей жизни, от рождения до отшествия в мир иной. В 12 икосе автор, завершая чреду славословий, исповедует немощь своей молитвы и похвалы по сравнению с песнопением горних сил и прославлением природы. Но хвала не может удержатся в благодарном сердце и святитель исповедует: «пока живу, я вижу любовь Твою, хочу благодарить, молиться и взывать». Затем следуют 7 херетизмов, начинающихся всем известным древним христиански возгласом «Слава Тебе, Показавшему нам свет». Во 2 херетизме прославляется любовь, в 3 – свет всех святых, осеняющий нас. Последние 4 херетизма обращены ко Пресвятой Троице и 4 херетизм именует Отца, 5 –Сына, 6 – Святого Духа. В 7 херетизме прославляется вся Пресвятая Троица в единстве трех Божественных Ипостасей. 13 кондак, завершающий акафист, по своему построению уже не славословие, а молитва о том, чтобы Господь принял благодарения и хвалы. Он начинается с обычного при таком обращении междометия «О» и, как и весь акафист обращен к Животворящей Троице.

Анализируя весь внешний и внутренний строй благодарственного акафиста «Слава Богу за все», составленного митрополитом Трифоном (Туркестановым), можно выделить несколько основных моментов, отличающих его от других молитвенно – гимнографических произведений. Это, прежде всего язык, на котором он был написан; отсутствие внешних поэтических параметров (размера, ритма, рифмы) при наличии внутренних поэтических приемов; неравное число своеобразных херетизмов и необъединение их в логические или ритмические пары; отсутствие молитвы в конце акафиста; отсутствие рефрена и рефренных слов; удивительно трепетное и благоговейное восприятие природы; глубокое молитвенное чувство и пламенное воодушевление, ясно дышащее в словах акафиста.

Составленный в один из самых тяжких моментов истории Церкви, он стал одним из самых светлых и радостных гимнографических памятников. Автор нисколько не поглащен ужасами эпохи и грязью зараженного бунтующей революцией окружающего мира, он весь в молитвенном созерцании милости Божией и прикосновение к его молитвенному опыту возвышает молящегося словами акафиста и рождает в его душе радость от причастия Божественному свету. В тексте акафиста нет ни слова о «безбожной власти», нет никакой эсхатологической истерии, но есть смиренное осознание собственной личной вины за всенародное отступничество от Христа и искренняя молитва о помиловании. Именно такое смиренно-благодарное чувство, свободное от всякой озлобленности , и характеризует эпоху новомучеников и исповедников Русских. Таким духом проникнуты последние первосвятительские послания Святого Патриарха Тихона, таким духом проникнуты призывы мноих выдающихся архипастырей (священномученика Петра Крутицкого, священномученика Агафангела Ярославского, митрополита Сергия (Страгородского) и др.), таким духом проникнута последняя речь священномученика митрополита Вениамина Петроградского, заканчивающаяся словами «Слава Богу за все», что связывает новомучеников и исповедников с древними страдальцами за Христа и Церковь, — именно этой фразой завершил свой жизненный путь святитель Иоанн Златоуст, — и символично, что эти слова стали внутренним стержнем молитвы исповедников – благодарственного акафиста митрополита Трифона (Туркестанова) «Слава Богу за все».

Акафист Иисусу Сладчайшему.// Канноник. К., 2001. С. 62 — 72.

Акафист Пресвятей и Житвотворящей Троице// Шесть акафистов архиепископа Херсонского и Тавического Иннокентия. М.,1997. С. 12-23.

1 кондак обычно в акафистах начинается словом «Взбранной…»; 1икос – «Ангел…»; 2 кондак – «Видя…» и т.д. В греческом оригинале начальные буквы строф Акафиста, исключая 1 кондак-кукулий образовывали алфавит. В русских акафистах, возникающих как подражание греческим, в качестве акростиха используются целые слова. Практика составления акафиста с использованием таких «акростишных слов» ничем, кроме подражательной традиции, не оправдана и поэтому не может считатся обязательной.

Акафист благодарственный; кондак 1.

Там же; икос 1.

Там же; кондак 4.

Там же; икос 7.

Там же; кондак 6.

Там же; икос 12, кондак 13.

Балашов Николай, прот. Указ.соч.

Трифон (Туркестанов), митр. Проповеди и молитвы. С. 440 – 447.

Акафист благодарственный. Икос 2.

Там же. Кондак 6.

Там же. Кондак 3.

Там же. Икос 3.

Месяца декабря в 24 день. Предпразство Рождества Христова. Вечер, стихиры на «Господи, воззвах».// Минея декабрь, ч.II , Изд. Московской Патриархии. 1982. С. 334.

Неделя сырная. На велицей вечерни, стихиры на литии. // Триодь Постная. М.,

Октоих, гл.2. Вторник вечера, стихиры на «Господи, воззвах».// Октоих, сиречь Осмогласник, гласы 1 — 5. Украинская Православная Церковь. Киевская Митрополия, 2001. С. 169.

Месяца ноября в 11 день. Ина служба преподобным отцем Варлааму и Иоасафу, царевичу Индийскому. На Литургии по запричастном стихе, стихира, глас 2. //Минея ноябрь. Ч. II. Изд. Московской Патриархии, 1980. С. 414. Это, пожалуй единственный случай, когда после исполнения запричастного стиха положено исполнение еще одного песнопения, названного стихирой по запричастном. Присутствие данного гимна свидетельствует о достаточно позднем происхождении этой службы.

Там же.

Акафист благодарственный. Кондак 3.

Илларий (Шишиковский), игум. Религиозно – эстетитические воззрения Древней Руси. // Труды Киевской Духовной Академии. № 3, К., 2001. С. 121.

Акафист благодарственный. Икос 10.

Там же. Икос 12.

Последование утрени.// Часослов. М.,1980. С. 64.

Месяца июлия в 31 день. Священномученика Вениамина, митрополита Петроградского и Гдовского. // Минея июль. Ч. III. Издательский Совет Русской Православной Церкви, М., 2002. С. 414.

См. Карташев А.В. Вселенские соборы. Клин, 2002. С. 230.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *