Книга третья учебника Крайского содержит риторику частную, прикладную (ars oratoria in particulari) и разделяется на три главы·, из коих в первой предлагаются правила и образцы красноречия схоластического, во второй – оффициального и в третьей – церковного. Первая глава распадается в свою очеред на четере статьи (артикула), в которых говорится об элогиуме, панегирике, предисловиях, посвящениях и эпитафиях. «Элогиум значит тоже, что похвала (lavs seu encomium) и есть изречение краткое, сильное, простое – (без прикрас) и богатое мыслями в похвалу или порицание кого-либо, без стихотворного размера. Качества элогиума – краткость и остроумие. Разделяется на элогиум панегирический и исторический. Никаких частей не допускает, а состоит большею частию в простом рассказе событий и только точно излагает их по пунктам. Обыкновенно жизнь лица, которого предположено восхвалить, разделяется на определенные пункты, которые и излагаются в определенном порядке. Остроты допускаются только важные, слова отборные. В образец приведен элогиум в похвалу Кодра, царя афинскаго162. Панегирик понимается трояко: 1) как всякая вообще речь в похвалу, 2) частнее, как тетрадка или книжка – стихами или прозою – в похвалу кого-либо, каковы – замечает учитель Ломоносова – по преимуществу панегирики настоящаго века и 3) еще частнее, как речь, излагающая целую жизнь кого-либо стилен блестящим и возвышеным. Предлагаются правила, как изобретать материи для панегирика, как располагать и выражать их. Изобретаются материи для панегирика от вещей общих (напр. слава предков), частных (собственные заслуги похваляемого лица) и безразличных (напр. красота тела, небо, земля, горы, реки и т. п.). Расположение бывает естественное и искусственное. В последнем случае оратор вводит аллегорию из родословной восхваляемого лица или предлагает символическое изображение добродетелей. Что касается выражения, то остроумие должно быть серьезное, мысли глубокие, стиль возвышенный, картины патетическии. В практике настоящаго века – замечает учебник – употребляется стиль по преимуществу лаконический163. Предисловия или вступления (praefaciones) бывают трех родов: 1)те,которые обыкновенно произносятся в академиях профессорами при возобновлении занятий или когда профессор начинает но вый отдел науки, 2) которые говорятся пред диспутами философскими и богословскими и 3) которые произносятся пред защищением тезисов. Материя посвящений (dedicationes) почти таже. что и предисловий. Обычно они состоят из трех пунктов: самого посвящения, указания оснований или побуждений к посвящению и выражения желаний или рекомендации. Указываются далее способы составления эпитафий и образцы164. Вторая глава «о красноречии оффициальном» (de eloquentia officiosa) распадается на два отделения, из которых в первом говорится о речах поздравительных, а во втором – о речах приветственных, прощальных, благодарственных и погребальных. Поздравительные речи по разности материи бывают различны, именно – поздравления с праздником, с саном или чином, с днем ангела, с днем рождения, с победой. Сначала делаются обищие указания относительно того, как изобретать, располагать и выражать материю для этих речей. Здесь любопытно одно замечание: «в расположении этих речей гений настоящаго века не придерживается схоластической формы расположения, но большею частию располагает их по известным пунктам, которые хотя нередко отзываются схоластикой, но это не необходимо тробуется»165. Затем в отдельности говорится о поздравлениях с праздником Рождества Христова, с Новым годом, с праздником Пасхи, с днем рождения, с чином или вообще отличием, с победою, с саном священным, с супружеством, а также о речах приветственных, прощальных, благодарственных и погребальных 166. В каждом отдельном случае указываются правила составления речи, помещается более или менее обширный запас (supellex) эрудиции, сентепций, апофегмат и символов, и наконец, следуют образцы. Так, для поздравления с праздником Пасхи рекомендуются аллегории из класса предметов натуральных (роза, молния, птица, феникс и др.) и сравневая с Тезеем, Сампсоном, Девкалионом, Геркулесом, Гипноменом, Язоном, Моисеем167. Похвала имяниннику может заимствоваться от этимологии имени и при этом указывается значение имен: Андрей, Георгий, Петр, Иоанн 168. При поздравлении с отличием, чином – рекомендуются сравнения чествуемого лица с различными историческими лицами. Так, если дело идет о счастии, то можно сравнить с Тимофеем («cui dormienti fortuna provincias, regna, civitates etc. in retia inpellebat»), или с Александром Македонским, который подчинил весь мир своей власти; если о храбрости, – с Аннибалом, Сцинионом, Геркулесом. Эсхилом, Гектором, Аяксом и др.; если о милосердии, – с Феодосием, Веспасианом; если о величии, – с Константином Великиим; если о мудрости, – с Соломоном, Диогеном, Солоном и др.; если о красноречии, – с Туллием, Демосфеном, Периклом и др.; если об опытности, проницательности и благоразумии. – с Аргоцентулом; если о справедливости, – с Селевком. Или может быть употреблена аллегория: блеск добродетелей может быть уподоблям солнцу, огню, звездам, драгоценным камням, мудрость – лампаде, маяку, факелу: крепость – льву, якорю, колонне; бдительность – орлу, журавлю и т. д.169. Поздравляя с победою, можно сравнивать победителя с Сципионом, Давидом, Сампсоном, Геркулесом и т.д.170. Вот для образца несколько эрудиций, сентенции и апофегмат. Эрудиции: «Antistenes dixisse fertur: unica ad nominis immortalitatem via est lav- dabilis yita». «Periander philosophus dicere solebat, voluptates corruptiles sunt, honores immortales»171. Сентенции – Сарбеевского: «Veritas et pax, ct amor per omnes ambulat vicos»; Горация: «Omnia nunc florent, nunc est nova temporis aetas»; Тибулла: «Venit post multas una Serena dies»; Сенеки: «Qvo- tidio mihi novum annum facio, qvem ego favstum et felicem reddo bonis cogitationibus et animi mansve- tudine»; «Venit iterum qvi nos iu luce reponat»; «Virtus extollit hominem et super astra locat mortales»; Овидія: «Victor, cum cecidisset, erat»; Пла- гона: Nomina cum re consentiant»; Плутарха: «Non loca viros, sed viri loca faciunt honorata»; Гомера: «Communis Mars est et interfectores interficit»172. Вообще же сентенции приводятся из Аристотеля, Валерия Максима, Виргилия. Гомера, Горация, Кассиодора, Катулла, Клавдиана, Курция, Лукана, Манилия, Марциала, Овиния, Петрарки, Плавта, Платона, Плиния, Проперция, Сарбеевского. Сенеки, Тибулла, Цицерона, Ювенала, а также из Григория Богослова и из новейших писателей (Neoterici). Вот для образца апофегма: Thales interrogatus, qvidnam in tota rerum natura est sapientissimum, respondit – tempus, invenit enim omnia»173; символ: «Lotharingius habuit in simbolo lampadem cum lemmate: lux publica»174. В учебнике риторики Порфирия Крайского приведено семнадцать упражнений или образцов поздравительных речей: по четыре поздравления с праздником Рождества Христова, с днем ангела и с наградою, два поздравления с Новым годом и три с днем Пасхи. Из них три поздравительных речи с наградою или отличием обращены к ректору академии 175. Кроме того, приведена для образца ответная речь на поздравление с наградой176. В отделе о речах приветственных, прощальных, благодарственных и погребальных приводятся сентенции из Аристотеля, Виргилия, Горация, Диогена, Кагулла, Квинтиллиана, Клавдиана, Овидия, Помпония, Плутарха, Сарбеевского, Сенеки, Сократа, Цицерона, а также из Августина, Ефрема Сирина, Фотия. Вот для образца несколько сентенций – Квинтиллиана: «Amicos incolumes intueri est melle frui»; Аристотеля: «Homo toties moritur, qyoties amittit suos»; Цицерона: «Inarato homine nihil pejus tellus creat»; Августина: «Sine dolore non pereunt, quae cum amore possessa sunt»; «Non potest male mori, qui bene vixerit»·, Горация; «Pallida mors aeqvo pulsat pere pavperum tabernas, regumqve turres»177. Образцов помещено всего шесть, – три приветственных и по одной на остальные случаи.

Последняя третья глава третьей книги разсматриваемой риторики – «о красноречии церковном» (de eloqentia sacra) распадается на две статьи, из коих в первой – о великой церковной речи, во второй – о малой церковной речи178. «Церковная речь (sacra oratio seu concio) свое название ведет пo аналогии от речей древних царей и полководцев, которые, по сказаниям, Ливия, Курция, Тацига, имели обычай обращаться с речью (condonari) к воинам и народу, убеждая их к чему либо или отвращая от чего либо, а то просто восхваляя чей либо геройский подвиг. Это есть речь, основанная на авторитете Св. Писания и св. отцов и предлагающая народу Божию что либо из области религиозной. Разделяется на великую и малую. Та и другая бывает: 1) похвальная, 2) моральная и 3) смешанная. Первая, в которой воздаются похвалы Богу или Богоматери или же какому либо святому. Вторая изображает, какую либо добродетель, достойную подражания, или порок, которого должно избегать. Третья излагает похвалы кому либо, но так, что вместе преподает и правило нравственности»179. Так как церковная речь основывается на Св. ГІисании, то церковному оратору необходимо знать, что смысл Св. Писания бывает четвероякий: буквальный или исторический, аллегорический, моральный и анагогический или конечный (sensus literalis seu historicus, allegoricus, moralis, anagogicus seu finalis). Так, «Иерусалим, если понимать в буквальном смысле, означает город, метрополию бывшего еврейского царства, в аллегорическом – может означать церковь воинствующую, в моральном – человеческую жизнь или душу каждого, в анагогическом – славе или царство небесное»180. За сим, Св. Писание можно рассматривать (tractare) многоразлично: по толкованиям какого либо ученого, по различным переводам (каковы: греческий, еврейский. халдейский,вудилата и др.), по глосам, по контексту с другими меслями Писаний и т. д.181. Способы расположения болышой церковной речи различны: чрез хрию, силлогизм, историю, аполог, символ, эмблему, иероглиф; можно перечислить различныя толкования и выбратъ лучшее из них, или продложить свое; можно заняться примирением кажущагося противоречия с другими местами; можно коснуться какой либо отдельной черты в жизни святого, напр. почему св. апостол Андрей изображается с крестом, тогда как другие святые, также распятые на кресте, не изображаются с крестом и т. д.182. В образец помещена обширная речь на славянском языке в похвалу Богоматери, «сказанная при праздновании славной победы над нечестивым Ахматом» (1380 г.). В конце речи читается: «подаждь победу и преодоление благочестивейшей самодержавнейшей великой госудрыне нашей Императрице Анне Иоанновне на вся враги востающия на церковь и на народ христианский» 183. Малая церковная речь (exhortatio) составляется с помощию известных обстоятельственных частиц: qvis, qvid и пр.; или изъясняется тема и предлагается увещание; или разрешаются кажущиеся противоречия и недоумения184. Руководство к риторике Порфирия Крайского оканчивается следующими, глубоко назидательными словами: «если желаешь полнее усовершенствоваться в сем риторическом искусстве, обращайся за наставлениями к писателям, которые в изобилии предложат тебе способы и образцы, но особенно прибегай к источнику всякаго знания и учености (эрудиции) – к Божественной мудрости: она преподаст всем жаждущим и восполнит то, в чем недостаточествует наш Туллий. Здесь же конец тому, что я по мире сил своих преподал вам для вашей пользы» 185. Таково содержание риторики, слушанной Ломоносовым в московской славяно-греко-латинской академии в 1733–1734 учебных годах.

Практические упражнения, экзерциции и оккупации были очень часты в классах пиитики и риторики186. И в этом отношении московская академия следовала киевской. Там, «темою школьных упражнений в классе пиитики были всегда какие либо нравственные мысли, взятые из сочинений древних классических писателей, или тексты из Св. Писания ветхого и нового Завета, особенно псалмов. На эти темы первоначально писались или перифразы или подражания в стихах, при сочинении которых практически повторялась теория пиитики. Нередко учитель предлагал, какие либо прозаические тирады из книг, которые ученик должен был переложить в стихи. В занятиях подобного рода преследовалась главным образом форма, при заглавии каждой экзерциции был показан размер, который должен быть соблюден в ней. Писались же эти экзерциции на всех употребительных в то время языках: латинском, польском, славянском»187. А риторика в старой киевской академии преподавалась совместно и теоретически и практически, т.-е. преподаватель не только сообщал ученикам риточеские правила, но с первого же почти разу давал им и упражнения, для каковой цели ученикам еще в классе пиитики сообщались предварительные риторические понятия188. Во время экзаменов от учеников пиитики и риторики требовались сочинения. Кроме того, имели место диспуты риторические и пиитические, состоявшие в разговорах (colloquentiae) нескольких учеников о каком нибудь предмете из области прароды, науки или искусства, в чтении стихотворений, в произнесении речей189. Духовный Регламент рекомендовал также «дважды в год, или больше, делать некие акции, диспуты, комедии, риторские экзерциции. И то бо – продолжает Регламент – зело полезно к наставлению и к резолюции, сиесть честной смелости, каковые требует проповедь Слова Божия, и дело посольское; но и веселую перемешку делают таковые акции» 190. К комедиям, указанным в «Истории славяно-греко-латинской академии»191 следует прибавить еще две: Стефанотокос, в котором представлен Петр Великий в борьбе с царевною Софьею192 и Езекию или «Синопсис о Езеки царе израильском», комедию, написанную учителем риторики в московском академии Исакием Хмарным в 1728 г., как видно из записи: «сия комедия сложена учителем славяно- греко-латинской московской академии школы риторики си есть красноглаголствием Исакием Хмарным, anno Domini 1728 году месяца января в 1 денъ». Эта комедия найдена профессором Н. И. Петровым в рукописи киево-софийского собора, № 482, в конце латинской риторики Хмарнаго. В первом действии этого «Синоисиса» рассказывается библейская история о нападении на Езекию ассирийского царя и избавлении от него Езекии; во втором действии эта история прилагается к России и ее императорам. Здесь Россия благодарит Бога за дарование ей русского Езекии Петра Великого с Екатериною, но потом печалится по случаю смерти их и утешается Петром ІІ-м» 193.

Так как Ломоносов в философском классе славяно-греко-латинской академии пробыл недолго194, а богословия совсем не слушал, το о преподавании философских и богословских наук мы скажем лишь кратко195. В науках философских в старинной московской, как и в киевской, академии главным руководителем был Аристотель, истолкованный средневековыми схоластиками. Схоластическая философия разделялась обыкновенно на три курса (Trivium Aristotelis): логику. которой предшествовала диалектика или logica minor, физику и метафизику; иногда к ним присоединялся еще четвертый курс – практической философии, в состав которой входила этика и политика. Префект Феофилакт Лопатинский в 1704 – 1705 гг. читал в славяно-греко-латинской московской академии логику, диалектику, метафизику и физику с метеорологией и арифметикой. Диалектика не отличалась строго от логики и была ее сокращением: она трактовала о трех действиях ума: териминах, предложениях и доказательствах, или что тоже о понятиях, суждениях и умозаключениях. Физика трактовала о природе вообще и в частности о начале вещей – материи и различных видоизменениях ее в различных формах, из коих главнейшие – пространство и время. Метафизика трактовала о существе вообще, о существе возможном и действительном и об отношении конечного к безконечному. Эта часть философии преподавалась в размерах менее обширных, чем прочие части. Так было в старой киевской академии, где физика являлась самою обширною частию; за нею следовала логика, а самою меньшею была метафизика 196. По обычаю, господствовавшему в тогдашних киевской и московской академиях каждый наставник должен был непременно вновь составлят лекции по своему предмету, не следуя слепо своему предшественнику. Но это не значит, что каждый наставник читал студентам свою, особую систему философии. Учебники по философии первой четверти XVIII в. отличались один от другого лишь по языку, по расположении» отдельных трактатов и по объему. Но во всех их одно общее основание – книги Аристотеля и составленные во множестве средневековые комментарии. Ближайшим образцом для руководств по философии служили записки киевские и всего более лекции Иоасафа Кроковского, с которыми по плану сходятся почти все лекции московской академии197. Метод в изложении и преподавании философии был строго схоластический. То был ряд диспутаций, из которых каждая подразделялась на несколько вопросов и потом на несколько более частных пунктов (disputatio, qvaestio, punctum), дробилась далее на частнейшия положения, вызывавшия по нескольку возражений и затем по нескольку опровержений. Руководясь Аристотелелъ, наставники философии нередко обращались в своих чтениях к Св. Писанию и учению отцов церкви, и особенно тогда, когда разум не мог дать ответа на предложенный вопрос. Обыкновенно же решение философских вопросов состояло из сбора разных схоластических мнений, приводимых большею частию без всякой критической оценки. Тот же схоластический метод употреблялся в изложении и преподавании учения богословского. Схоластика привнесла в богословскую науку начала диалектическаго ума и иногда слишком далеко заходила в приспособлении их к истинам откровенным. Дошедшая до нас полная богословская система Феофилакта Лопатинского, преподанная в 1706 – 1710 гг. составлена по руководству Фомы Аквината. Последующие лекции по богословию отличались своеобразностию в изложении и в расположении отдельных богословских трактатов, но главное содержание их одно и тоже. Средствами к лучшему изучению философских и богословских наук считались письменные упражнения на русском и латинском языках и диспуты. Студенты философии и богословия составляли также проповеди, которые, как и речи латинские и русские, читались наизусть в общих студенческих собраниях. Диспуты, процветавшие в тогдашней киевской академии,198 перенесены в московскую: они имели место и в преподавании философии и богословии и на экзаменах. Школьные или домашние диспуты (disputatio scholastica) в философском классе обыкновенно состояли из какого- нибудь философского положения, взятаго из какой-либо части философии, против которого предлагалось несколько возражений со стороны оппонента, – а богословские диспуты отличались от философских только тем, что предметом их были истины богословские. Два раза в год – пред праздником Рождества Христова и пред вакацией – торжественно отправляемы были публичные диспуты, имевшие значение публичного испытания для студентов философии и богословия. Но они же назначались «для лучшего акадедмии прославления, для большего возбуждения прочих ко учению, а паче для защищения веры православные и догматов», как писал о том в Св. Синод ректор Софроний в 1732 году,199 т. е. в бытность Ломоносова в академии.

Таково было состояние наук в московской славяно-греко-латинской академии во времена Ломоносова! – Ломоносов, при своих отличных природных дарованиях, был весьма прилежным, образ- цовым учеником и студентом. Он вполне постиг школьную мудрость. О прилежании и успехах Ломоносова согласно говорят Новиков, 200 Лепехин 201 и Штелин 202. Нелегко жилось Ломоносову в стенах академии. Вот как сам он говорит о том времени в письме к П. Шувалову от 10 мая 1753 года: «обучаясь в Спасских школах, имел я со всех сторон отвращающие от наук пресильныя стремления, которые в тогдашние лета почти непреодоленную силу имели. С одной стороны отец никогда детей кроме меня, не имея, говорил, что я, будучи один, его оставил, оставил все довольство (по тамошнему состоянию), которое он для меня кровавым потом нажил, и которое после его смерти чужие расхитят. С другой стороны несказанная бедность: имея один алтын в день жалованья, нельзя было иметь на пропитание в день больше как на денежку хлеба, и на денежку квасу, протчее на бумагу, на обувь и другие нужды. Таким образом, жил я пять лет, и наук не оставил. С одной стороны пишут, что зная моего отца достатки, хорошие тамошние люди дочерей своих за меня выдадут, которые и в мою там бытность предлагали; с другой стороны школьники малые ребята кричат и перстами указывают: смотри де какой болван лет в двадцать пришел латине учиться!»203 Водились и за Ломоносовым- учеником и студентом академии школьные проступки, как показывают написанные им по поводу одного из таких проступков школьные стихи 204. Но он резко выделялся из среды своих товарищей необычайною любовию к наукам и необычайным стремлением к самоусовершенствованию. Свободное от школьных занятий время он проводил за чтением книг в академической библиотеке. Здесь, наряду с фолиантами святоотечесских творений, Ломоносов читал и древние летописи и какие-то, вероятно очень старинные, книги физико-математические. Впрочем, если эти последние (физико-математические книги) и могли вновь оживить рано пробужденный в нем интерес к естествознанию, то удовлетворить Ломоносова, конечно, они не могли. Не нашел он удовлетворения своей любознательности и в киевской академии. Эта благородная страсть Ломоносова к науке о природе нашла себе полное удовлетворение в другом месте. 2 янв. 1736 г. студент философии Ломоносов с одиннадцатью товарищами прибыл в Петербург по вызову Императорской академии наук, а 8 сент. того же года отправился учиться физике, химии и горному делу заграницу, в Марбург и Фрейберг, к Вольфе и Генкелю. Почти пять лет длилась его заграничная командировка. В Петербург возвратился он 8 июня 1741 г. Оффициально адъюнкт и потом профессор химии, Ломоносов на деле, в течение своей двадцатичетырехлетней ученой и общественной деятельности, был и физиком, и металлургом, и геологом, и ботаником, и минералогом, и астрономом, и географом, и статистиком, и гигиенистом, и историком, и мозаистом, – то же время – филологом, грамматиком, педагогом, профессором – академиком, оратором и поэтом… Какое обширное и разнообразное поприще ученой и литературной деятельности! Во многих отраслях своей деятельности Ломоносов видимо так далек от тех идей, какие восприняты им некогда в московской славяно-греко- латинской академии… Может ли здесь быть речь о влиянии ее на Ломоносова как ученого, как писателя? Если еще в филологических и словесных трудах может быть и было какое-либо влияние академической науки, то где же, повидимому, здесь место влиянию ее на Ломоносова, как натуралиста?.. Но так ли это? Нет.

Влияние московской академии на Ломоносова, как писателя и ученого, было многосторонне и сильно в большей или меньшей степени. В академии он изучил латинский, греческий и славянский языки, пиитику и риторику. Нечего и говорить о значении латинского и греческого языков для последующей деятельности Ломоносова как ученого: оно очевидно. «Классическое обучение Спасских школ – говорит академик Грот – поставило Ломоносова на твердую почву европейской цивилизации; оно положило свою печать на всю его умственную деятельность, отразилось на его ясном и правильном мышлении, на оконченности всех трудов его»205. Подробнее говорит о влиянии московской академиии на Ломоносова г. Булич. «Московская академия сделала много для духовного развития Ломоносова… Схоластическая рутина имела свои хорошие стороны. Она давала образование, основанное на языках классических, то, которое известно Европе, и таким образом невольно вводила ученика в круг общечеловеческих представлений. В академическом учении были исторические предания и известные формы, в которые укладывался ум. Человек получал здесь определенный характер, которого не даст образование, не имеющее твердых начал. Для пылкого, неустановившагося, неразвитаго ума Ломоносова необходима была такая строгая школа. В академии он познакомился с языком латинским, тогдашним общественным языком европейской науки, познакомился с латинской литературой. имевшей потом влияние на склад поэтических и прозаических его произведений и сам выучился писать латинские стихи. В академии читал русские летописи, подробно узнал Св. Писание, отцов церкви и в особенности современные теории риторические, в рамки которых должна была уложиться его поэзия… Тяжелы были для Ломоносова эти первые годы знакомства с наукой… Но эта горькая нужда и тяжкая действительность образовали характер Ломоносова. Дали ему гордость, стоическое терпение и силу «бороться с неприятелями российских наук», дали ему «благородную упрямку и смелость к преодолению всех препятствий». Он мог выдержать борьбу до гроба, не изменив себе и своим началам. Жизнь Ломоносова выростает пред нами как подвиг, как» борьба206. Славянская грамматика Смотритского имела значительное влияние на русскую грамматику Ломоносова. Школьная пиитика, так или иначе влияла на эпику, драму и лирику Ломоносова, а риторика – на его собственную риторику, по правилам которой составлялись им похвальные слова и учения изследования по естествознанию. Вот влияние школьной науки на Ломоносова, более или менее сильные и прямые. Но это не все. «Нельзя отвергать – говорит автор «Истории московской славяно- греко-латинской академии», приступая к составлению списка замечательных лиц. учившихся в московской академии и приобретших после известность в государстве или в области науки – что семена духовного воспитания, посеянные академиею в юных сердцах, принесли впоследствии свои плоды: впечатления детства всегда бывают сильны и редко изглаждаются из души, хотя бы она прошла различные степени деятельности. Потому в людях, вышедших из академии и возвысившихся на чреде служения государству, можно искать проблесков мыслей, озарявших их в года учения, и в направлении их духа открывать следы тех начал образования, которые приняли они в академии»207. Еще с детства любил Ломоносов посещать храм Божий, петь и читать на клиросе, любил церковно-славянскую грамоту. В академиии он мог вполне удовлетворить этой своей привязанности. Здесь он находил досуг читать Св. Писание и творение великих отцев и учителей церкви: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Иоанна Дамаскина и др. 208. Особенно любил он читать Василия Великого, которого Шестоднев касается столь любезной ему «натуры» и порядка божественного мироздания. Вот это-то чтение и углубление в смысл Св. Писания и святоотеческих творений и были теми «семенами духовного воспитания», которые принесли впоследствии свой плод в деятельности Ломоносова, как натуралиста, о чем наша дальнейшая речь.

ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ЛОМОНОСОВОВЕДЕНИЕ

M.B. Богуславский

Ключевые слова:

российское образование, педагогическое ломоносововедение, историография, периодизация.

ОТЕЧЕСТВЕННОЕ ЛОМОНОСОВОВЕДЕНИЕ: ИСТОРИОГРАФИЯ, ПЕРИОДИЗАЦИЯ,ПЕРСПЕКТИВЫ

Характеризуются итоги изучения педагогических идей и деятельности М.В. Ломоносова в отечественной историографии, дается периодизация процесса формирования педагогических взглядов М.В. Ломоносова и его научно -педагогической деятельности.

Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериною II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом A.C. Пушкин

Сейчас, когда закончилось первое десятилетие XXI века и отмечается 300-летие со дня рождения Михаила Васильевича Ломоносова (1711-1765), становится особенно видно, кем он был для российского просвещения и образования на протяжении прошедших веков и, главное, кем стал.

Значение деятельности М.В. Ломоносова для судеб российского образования сопоставимо только с ролью в отечественной истории столь почитаемого Ломоносовым Петра I. Как Петр заложил фундамент современной российской цивилизации, так и М.В. Ломоносов стал основоположником отечественного национального образования, с рельефно выраженной патриотической и культурно-исторической направленностью. Благодаря М.В. Ломоносову наука заговорила на русском языке и была постепенно освоена российской культурой. А в результате этого оказалась подготовлена почва и заложен фундамент для развития

Богуславский М.В., 2011.

на научных основах отечественной педагогики, научно-педагогической терминологии, а более широко — для формирования педагогического самосознания России.

Особенное значение имела столь свойственная М.В. Ломоносову широкая просветительская направленность всей его научной и педагогической деятельности. В частности, это проявлялось в последовательном выстраивании им институционально оформленного ствола светского непрерывного образования: от начальных школ до, говоря современным языком, постдипломного образования. При этом им последовательно отстаивался демократичный всесословный характер возможности получения такого образования.

Другой несомненной заслугой ученого является его плодотворная деятельность не просто по переносу, а по укоренению модели западного образования на русской почве. Центральным контрапунктом здесь выступала ориентация М.В. Ломоносова на универсальный и фундаментальный характер образования.

Все это свидетельствует об уникальном месте и стратегической роли ученого в развитии отечественной педагогики. Педагогические взгляды Ломоносова не только шире прагматичной педагогики петровской эпохи, но значительно мощнее и демократичнее сословной педагогической парадигмы эпохи Екатерины II.

Именно М.В. Ломоносовым заканчивается церковнославянский период российского образования и начинается его вхождение в широкий

государственно-общественный и просветительский мейнстрим.

***

Возвеличивание Михаила Васильевича Ломоносова как российского и мирового гения, выдающегося ученого началось только в начале XX века, когда в России достаточно широко отмечалось 200-летие его рождения. Однако более замедленным оказалось признание оригинальности его педагогических взглядов и значимости его деятельности в сфере образования. И здесь длительное время все в основном сводилось к характеристике выдающейся роли Ломоносова в создании Московского университета.

Характерно, что оценка значимости вклада М.В. Ломоносова в отечественную педагогическую науку возрастала по мере того, как развивалась сама российская педагогика, обретая собственные, все более глубокие смыслы, как усиливалась ее научная рефлексия. По емкой характеристике Т.С. Буториной: «Педагогические идеи Ломоносова следует рассматривать как учение, заложившее основы русской педагогики.

В ней должное место занимает его просветительная программа, в которой он выступил организатором народного просвещения на основе таких принципов, как гуманизм, демократизм, народность» .

Вместе с тем подчеркнем, что для длительной недооценки значения педагогического наследия и деятельности в сфере образования Ломоносова были вполне объективные основания. И главное из них то, что собственно педагогическими трудами Ломоносова могут считаться в полной мере только две его сравнительно небольшие по объему работы «Проект Регламента московских гимназий» (январь-апрель 1755 г.) и «Проект Регламента академической гимназии» (март-май 1758). Конечно, не количеством и объемом работ измеряется вклад исторического деятеля в развитие педагогики. И эти рассуждения приводятся, разумеется, не для того чтобы принизить значение педагогического наследия Ломоносова для современности, а для того, чтобы подчеркнуть ряд серьезных методологических проблем, которые неизбежно встают при характеристике значимости педагогических и взглядов Ломоносова для современного российского образования.

Эти проблемы и трудности рельефно отразились на процессе историко-педагогического изучения идей и деятельности просветителя. В этом процессе можно выделить три историографических периода.

Начальный историографический период охватывает первую полови- \ ну XXвека. В дореволюционный период педагогические взгляды М.В. Ломоносова специально не рассматривались, а его деятельность в сфере образования трактовалась исключительно в связи с его ролью в создании Московского университета. Пожалуй, в отечественной педагогике начала XX века наиболее значима оценка, сделанная известным историком педагогики М.И. Демковым, который считал М.В. Ломоносова «родоначальником научной русской педагогики» и подчеркивал, что Михаил Васильевич «столько сделал для русской педагогии, как редкий из < известных педагогов. Он твердо поставил на ноги русскую науку и тем ( способствовал развитию научной педагогии; его заслуги перед русским языком и литературой неоценимы, а без этого русская педагогия не могла двинуться» .

Второй историографический период включает время с 1955 г. до второй половины 80-х годов XX века. Начальный рубеж этого периода связан с очень широко отмечавшимся в 1955 г. 200-летием открытия Московского ; университета. В данной связи подчеркнем, что характерной чертой разви-тия ломоносововедения является рельефно выраженный дискретно-юбилейный характер. Это имело неоднозначные последствия. С одной

стороны, каждый «круглый» юбилей МГУ и М.В. Ломоносова вызывал очередной всплеск научных и публицистических публикаций. С другой -между юбилеями наступало, иногда затягивающееся на полвека затишье в изучении ломоносововедческой проблематики.

На протяжении рассматриваемого периода в качестве наиболее значимых достижений можно выделить следующие:

Основательно изучена и представлена деятельность М.В. Ломоносова по организации Московского университета. Здесь наиболее значительный вклад внес М.Т. Белявский .

Охарактеризован выдающийся вклад ученого в учебную деятельность Академии наук ломоносовского периода .

Появились содержательные монографии, непосредственно посвященные педагогическим взглядам М.В. Ломоносова и его деятельности в сфере образования .

Главным результатом данного историографического периода стало целостное и целенаправленное изучение педагогической деятельности М.В. Ломоносова, его взглядов. Особенно существенно, что указанные монографии были основаны на широком комплексе источников, зачастую впервые вводимых в научный оборот. В трудах данного периода М.В. Ломоносов правомерно характеризовался как «выдающийся патриот», «великий русский просветитель в самом широком смысле этого слова», «великий борец за просвещение России и замечательный педагог, обогативший передовую русскую педагогику». В них впервые была достаточно полно охарактеризована деятельность М.В. Ломоносова в Академической гимназии и Академическом университете.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Вместе с тем, созданные в конкретно-исторических условиях советской истории педагогики данные научные труды неизбежно содержали в себе ряд деформаций и упрощений, искажавших и примитизировавших педагогические взгляды и деятельность М.В. Ломоносова.

Особенно это касалось политической оценки мировоззрения М.В. Ломоносова, когда он трактовался чуть ли не как страстный борец с самодержавием и убежденный атеист. Как, например, утверждала В.К. Бо-бровникова «научная и педагогическая деятельность М.В. Ломоносова и его педагогические идеи были направлены против господствующей тогда религиозной идеологии и реакционной политики самодержавно-крепостнического государства в области просвещения» .

В учебниках по истории педагогики М.В. Ломоносов рассматривался как феномен, ни с чем и ни с кем не связанный в развитии отечественной педагогики XVIII в. Очень упрощенно трактовалась его философия

образования, в которой всемерно подчеркивался лишь материализм Ломоносова. Среди педагогических принципов выделялись только требования демократизации школы, ее бессословности и общеобразовательного характера.

Третий историографический период начинается с середины 80-х годов XX века и продолжается по настоящее время. Его начало было связано с очередным юбилеем — 275-летием со дня рождения М.В. Ломоносова, отмечавшимся в 1986 году. В целом рассматриваемый период характеризовался качественным прорывом, прежде всего, в переосмыслении всего педагогического наследия М.В. Ломоносова и придании иного, более адекватного характера оценке результатов его педагогической деятельности, выправлению существенных оценочных деформаций предшествующего времени.

Во второй половине 80-х годов были опубликованы обобщающие книги о М.В. Ломоносове и обстоятельные статьи С.Ф. Егорова, Р.Л. Доватор, М.А. Маслина, посвященные педагогическим взглядам М.В. Ломоносова. Значимым событием в ломоносововедении стала состоявшаяся в Архангельске осенью 1986 года представительная Всесоюзная научно-практическая конференция «М.В. Ломоносов и значение его деятельности для развития просвещения». Существенно, что были впервые выпущены избранные педагогические произведения М.В. Ломоносова .

Подводя итоги историографическому обзору, подчеркнем, что в результате охватившего столетие процесса развития педагогического ломоносововедения была создана современная гносеологическая модель трактовки педагогических идей и деятельности М.В. Ломоносова. Имя ученого было не только вписано в современную ему педагогику, но и включен в контекст актуальных педагогических проблем и оценок. В результате стала более рельефно проявляться его значимость для российского образования. Теперь он в духе времени и в силу неоднозначности и широты интересов трактовался как убежденный гуманист и даже оригинальный религиозный мыслитель .

Не умаляя достижения этих и других ученых, подчеркнем выдающийся вклад в ломоносововедение ученого из Архангельска, доктора педагогических наук Татьяны Сергеевны Буториной, для которой изучение педагогического наследия Ломоносова на протяжении почти тридцати лет стало не только научно-исследовательской деятельностью, но жизнью и судьбой. Существенно обоснованное Т.С. Буториной в диссертационном исследовании выделение специального ломоносовского периода (1741-1765) в развитии русской педагогики XVIII века как периода, заложившего основы научной педагогики .

Осуществленный историографический обзор позволяет сформулировать основные методологические подходы к трактовке педагогических идей М.В. Ломоносова и его деятельности в сфере просвещения и образования.

1. Как, пожалуй, никого из педагогических мыслителей, Ломоносова необходимо рассматривать на протяженном историческом контексте ХУШ-ХХ1 веков, поскольку только это дает возможность правильно оценить всю глубину, значимость и прогностичность его идей и взглядов.

2. Для трактовки педагогического наследия Ломоносова необходим целостный подход, поскольку все его работы носили просветительский, а по сути педагогический характер, каким бы проблемам они ни были бы посвящены.

3. Главное значение при оценке вклада Ломоносова в развитие образования и педагогики имеет тот импульс для развития современного российского образования, который заключен в его научном наследии. Этот импульс на широкой картине всемирного историко-педагогического процесса проявляет и порождает у исследователей более широкие смыслы, чем они были в свое время заложены в них самим Ломоносовым.

4. Безусловно, что при характеристике значения жизни и деятельности М.В. Ломоносова необходимо опираться на современные методологические подходы как в трактовке в целом истории XVIII века, так и Ломоносовского периода в развитии российского просвещения.

В контексте рассматриваемой проблематики в жизни и деятельности М.В. Ломоносова выделяются два магистральных периода: подготовка к научно — педагогической деятельности и, собственно, такая деятельность. Первый период охватывает время до 1742 — возвращения Ломоносова из-за границы в Россию, а второй — до года смерти ученого в 1765. Естественно, что каждый из этих мегапериодов включал ряд внутренних этапов.

I. Первый период: подготовка к научно-педагогической деятельности (с 8-9-ти лет, то есть примерно с 1720 г. до 1742 г.).

Михаил Васильевич Ломоносов родился 8 (19) ноября 1711 г. в деревне Мишанинской Куростровской волости Двинского уезда Архангелого-родской губернии (ныне с. Ломоносово). Деревня Мишанинская, позже слившаяся с деревней Денисовкой, находилась на Курострове, одном из девяти островов дельты Северной Двины, примерно в 140 км от места её впадения в Белое море напротив города Холмогоры.

Эта местность совсем не была культурной пустыней. Здесь еще в 1670 г. в Антониево-Сийском монастыре (96 км. к югу от Холмогор)

была открыта типография. В начале XVIII века в Холмогорах — старинном центре просвещения — было учреждено славяно-латинское училище. При отсутствии сети школ поморы учили грамоте друг друга, переписывали и бережно хранили рукописные книги. Среди местных крестьян часто можно было встретить грамотных людей, а у некоторых имелись небольшие библиотеки .

На личность Михаила Ломоносова, какой она сформировалась к 19 годам, оказал влияние комплекс социокультурных, ментальных, биографических и личностных факторов.

Исследователи жизни и деятельности М.В. Ломоносова всегда особо подчеркивали то важнейшее влияние на становление индивидуальности Михайлы Ломоносова, которое оказали уникальная социокультурная среда и весь уклад жизни северной поморской стороны, никогда не испытывавшей гнёта ига и не знавшей крепостного рабства. Историк-славист В.И. Ламанский писал: «В целой России в начале XVIII века едва ли была какая иная область, кроме Двинской земли, с более благоприятной историческою почвою и более счастливыми местными условиями» .

Несомненно, на формировании личности М.В. Ломоносова самым непосредственным образом сказался особый поморский менталитет, который отличали такие нравственные качества, как мужество, настойчивость, самостоятельность в решении жизненных задач, трудолюбие, предприимчивость, хозяйственность и бережливость .

На эти базовые социокультурные и ментальные факторы накладывался собственный жизненный опыт Михайлы Ломоносова, Жизнь среди поморов, пять походов с отцом в море, борьба с лишениями, суровыми природнымиусловиями способствовали появлениюу него необычайных физических и нравственных сил, закалили его характер, приготовили к последующей борьбе, обогатили ум разнообразными наблюдениями.

Все это вместе взятое способствовало проявлению и формированию особых личностных качеств Михаила Ломоносова. Среди них можно выделить: яркое природное дарование, прежде всего, великолепная память, явно выраженные филологические способности, что в тех конкретно-исторических условиях выступало главными необходимыми предпосылками для успешного образования. В нем рано пробудился интерес к чтению, к познанию необычного, нового. Наблюдаемые им явления природы ставили перед любознательным подростком целый ряд вопросов, на которые он, конечно, не мог получить ответы в своем социальном окружении. В результате у Михайлы Ломоносова сформировалась устойчивая

и сильная внутренняя мотивация к познанию и самообразованию и особенно — к последующему обучению.

Подчеркнем, что для подготовки М.В. Ломоносова к научно-педагогической деятельности был задействован весь имеющийся в то время образовательный потенциал. При этом велением судьбы будущий выдающийся ученый и просветитель последовательно прошел весь историко-генетический путь развития российского образования.

В данном процессе можно выделить следующие, сменяющие друг друга этапы:

1. От традиций народной педагогики и семейного воспитания 1Х-ХИ веков (до девятилетнего возраста) — через первоначальное обучение «мастером грамоты» из священников, что особенно характерно для отечественной педагогики ХШ-Х1У веков (1719-1723 гг.) — к самообразованию, свойственному отечественной педагогике ХУ-ХУ1 веков (1723-1730 гг.).

2. Затем его образовательный дискурс проходил через систематичное обучение в Славяно-греко-латинской академии, уходящей педагогическими корнями в 80-е годы XVII века и Киево-Могилянской академии (1731-1735 гг.).

3. Последующим шагом в образовании М.В. Ломоносова явилась подготовка в Академическом университете в Петербурге (1736 г.), созданном в 1725 г. и впитавшем в себя сущностные изменения в сфере образования петровской эпохи первой четверти XVIII века.

4. И, наконец, произошло своеобразное «погружение» М.В. Ломоносова в современную западноевропейскую науку (1736-1740 гг.), находившуюся тогда под воздействием двух сосуществующих и исторически сменяющих друг друга парадигм: рационализма Нового времени и нарождающейся Эпохи Просвещения.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Таким образом, можно утверждать, что будущий ученый и просветитель впитал в себя различные традиции и парадигмы: светскую и церковную; национальную российскую и западную; Рационализма и Просвещения. Более того личность М.В. Ломоносова являла собой синтез всех этих традиций и парадигм.

II. Научно-педагогическая деятельность М.В. Ломоносова (1742-1765 гг.)

В научно-педагогической деятельности М.В. Ломоносова в 1742-1765 гг. можно выделить несколько внутренних этапов.

1. Первый этап (1742-1745 гг.) — пропедевтический, или аналитико-

подготовительный — непосредственно связан с преподавательской работой ученого. Главное его содержание — это разработка Михаилом Васильевичем комплекса учебных пособий на русском языке.

После возвращения на Родину 8 января 1742 г. М.В. Ломоносов был определён адъюнктом физического класса Академии наук и художеств, а 25 июля 1745 г. стал первым русским ученым, избранным на должность профессора (академика] химии. Но поскольку в академии действовала учебная часть, включающая гимназию и университет, то молодому ученому было поручено преподавать, кроме химии, физическую географию, минералогию, «стихотворство и штиль российского языка». С этого времени М.В. Ломоносов начал заниматься активной педагогической деятельностью. В целом огромное стремление М.В. Ломоносова к знаниям совпадало с объективными процессами развития науки, образования и просвещения в современной ему России.

2. Второй этап (1745-1749 гг.) — организационно-методический -связан в основном с методической работой ученого. Одновременно с подготовкой учебных пособий Ломоносов разрабатывает курс лекций на русском языке. На данном этапе начинают формироваться концептуальные позиции М.В. Ломоносова по вопросу о развитии просвещения, науки и образования в России.

Тогда же происходит его вхождение в сложный социокультурный контекст постпетровского времени. Традиционно время между деятельностью Петра I и царствованием Екатерины II дореволюционными историками оценивалось невысоко, а советскими историками — в целом негативно. По выражению С.О. Шмидта, данное время характеризовалось как «бесцветный период, как эпоха социально-политической летаргии, нарушаемой лишь время от времени шумом дворцовых переворотов» .

На самом деле те социокультурные тренды, которые были определены Петром I, продолжали, пусть и с существенным торможением, развиваться. В целом XVIII век — век Эпохи Просвещения, традиционно трактуемый как своего рода «школьный век», когда происходит развитие школы, образования, науки и просвещения, постепенно и в России становился велением времени. В проекции на судьбу М.В. Ломоносова важнейшее влияние оказали такие тенденции, как развитие русской науки; распространение просветительства; формирование элементов системы профессионального образования; развитие процесса подготовки отечественных специалистов за рубежом.

3. Третий этап педагогической деятельности М.В. Ломоносова (1750-1760 гг.) — программно-концептуальный — характеризуется работой

ученого над комплексом документов о развитии среднего и высшего образования в России. Позднее эти материалы были названы исследователями педагогического творчества ученого «Ломоносовской программой организации просвещения в России». Традиционно в научной литературе этот период делят на два самостоятельных этапа (1750-1755 и 1756-1760 гг.), что правомерно, но в значительной степени разрывает логику осуществления деятельности М.В. Ломоносова в сфере образования на протяжении 50-х годов XVIII века.

Новые тенденции развития образования были заданы Петром I в первой четверти XVIII века, и к середине столетия в педагогике уже сложился определенный круг идей, которые М.В. Ломоносову предстояло развивать. Ученый самой судьбой оказался хронологически как бы «посередине» развития отечественного» просвещения, образования и педагогики XVIII в. Его идейными и содержательными предшественниками выступали такие крупные личности и оригинальные педагогические мыслители, как Ф.С. Салтыков, И.Т. Посошков, Феофан Прокопович и, конечно, в наибольшей степени — В.Н. Татищев.

Обобщая интеллектуально-духовный потенциал предшественников Ломоносова, можно следующим образом представить общую картину их представлений о путях и перспективах развития российского просвещения и образования:

1. Направленность образования на масштабную социокультурную модернизацию страны.

2. Ярко выраженный патриотический характер системы образования как фактора социально-экономического и культурного развития России.

3. Соединение западного и российского дискурсов развития просвещения и образования.

4. Прогностизм — в трудах мыслителей были футурологически предначертаны основные тренды процесса развития российского образования Х1Х-ХХ веков.

5. Курс на создание в России стройной и единой системы образования от начальной школы до высшей профессиональной, основанной на принципах бессословности, соединения религиозного и светского, общего и профессионального образования.

6. Фундаментальность и универсализм общего образования, при превалировании его гуманитарной направленности.

Наряду с этими важными и принципиальными положениями подчеркнем и более широкий характер духовно-интеллектуальной

преемственности Ломоносова и его предшественников. В личном плане Михаила Васильевича, безусловно, должны были вдохновлять и стимулировать подвижничество и дерзновенная смелость реформаторов петровской эпохи, включившихся по собственной инициативе в деятельность по поиску оптимальных путей создания российского образования. Вместе с тем совершенно неправомерно было бы полагать, что Ломоносов только воспринял и продолжил идеи и дела его исторических предшественников на ниве российского просвещения. Безусловно, разделяя и развивая основные положения образовательной парадигмы петровской эпохи, Ломоносов совершенно четко обозначил кардинальный сдвиг по всем основным собственно образовательным и педагогическим контрапунктам этой парадигмы. Главное новое, что внес Ломоносов в сферу образования — это национальный тренд, универсальный и фундаментальный характер образования, соединение образования с наукой и развитием промышленности.

4. Четвертый этап (1761-1765 гг.) — завершающий этап — охватывающий последние годы жизни Михаила Васильевича, как обычно и бывает у крупных исторических деятелей, был достаточно тяжелым. Здесь совпало несколько негативных факторов.

1. Со смертью Елизаветы I в 1761 г. закончилась целая историческая эпоха со своими героями и фаворитами, полководцами и царедворцами. В последовавшей Екатерининской эпохе появлялись новые фавориты, а к «героям былых времен» относились негативно. Ломоносов же, несомненно, остался ментально в елизаветинском времени. Более того, закатилась звезда, как бы сейчас сказали «стратегических партнеров» Ломоносова елизаветинских времен — фаворит царицы И.И. Шувалов и канцлер М.Л. Воронцов были удалены от императорского двора, что, по сути, привело к прекращению инвестиций в социокультурные преобразования М.В. Ломоносова.

2. Резко ухудшилось здоровье Михаила Васильевича. В 1762 году он чуть не умер, и вообще 60-е годы были временем физического угасания.

3. Более того физическая смерть Ломоносова на три года опоздала за его смертью как политика и деятеля образования. Екатерина II пришла к власти уже с готовой образовательной парадигмой, целиком построенной на идеях Просвещения, с совершенно четко выраженными политическими и социальными целями. Главные тренды Ломоносовского периода -демократизм, внесословность и заостренный национальный характер сферы образования — были уже не востребованы. На авансцене появился и новый педагогический лидер российского образования — И.И. Бецкой.

Однако не стоит и преувеличивать радикальности смены педагогических парадигм: образовательной и просвещенческой. Эти парадигмы не выступали конкурентами, так как затрагивали разные стороны образовательного процесса, различные структуры и сферы. Сфера общего образования и профессионально-технического по-прежнему относилась к»ломоносовской парадигме», а Бецкой выражал в своей педагогической идеологии сословный дискурс, элитное образование и воспитание.

По убеждению С.О. Шмидта, «Екатерина II была в значительной мере продолжательницей того, что начали прежде, особенно в 1750-е годы, хотя и присваивала себе заслуги не только в завершении этих начинаний, но даже в самой инициативе подобной деятельности. Своей славой Екатерина II во многом обязана делам людей 1750-х годов — прожектеров, академиков той поры. Если бы не было Ломоносова и культурных преобразований его времени, Екатерина II не смогла бы осуществить и сотой доли своих начинаний в области культуры. То, что в литературе называют » веком Екатерины», явилось, по существу, за несколько лет до ее восшествия на престол, то есть в период расцвета деятельности великого Ломоносова» .

Нет оснований и преувеличивать степень опалы, в которой находился Ломоносов в первой половине 1760-х годов. Он оставался на своих постах, как ученый пользовался заслуженным авторитетом — Екатерина II даже удостоила его лабораторию своим посещением. На первую половину 60-х годов пришлось время и международного признания Ломоносова. В 1763 г. Ломоносов стал членом Академии художеств. Его избирают Почетным членом Шведской (1760) и Болонской (1764) Академий наук.

15 марта 1765 г., возвращаясь с заседания Адмиралтейств-коллегии, М.В. Ломоносов очень сильно простудился и ровно через месяц 15 апреля скончался в своем доме на Мойке. Так завершился жизненный путь

российского гения, и началось его бессмертие.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

***

Таким образом, можно констатировать, что, несмотря на сложные исторические условия и тяжелые личностные обстоятельства, Ломоносову удалось на протяжении четвертьвекового периода своей научно-педагогической деятельности разработать и частично реализовать масштабную и перспективную программу развития российского образования, которая осуществлялась затем на протяжении веков и по сути так и остается не завершенной.

Он сформулировал своеобразное «Послание будущим деятелям российского образования», в котором обозначил спектр стратегических

проблем развития российской школы и педагогики, требовавших своего обязательного разрешения. В данной связи существенно, что педагогическое учение М.В. Ломоносова нашло свое продолжение и воплощение в деятельности его соратников и учеников, в трудах последующих поколений российских просветителей.

М.В. Ломоносов глубоко верил в социальную роль российского образования, ее практико-ориентированный характер. Будучи человеком просветительского склада, ученый был убежден, что только распространение наук, культ знаний могут способствовать процветанию российского государства и общества, обеспечить подготовку специалистов для определенного рода деятельности, направленной на удовлетворение нужд государства, исполнения человеком долга перед ним.

В целом, подводя итоги, можно подчеркнуть, что Ломоносовский период в педагогике и просвещении действительно правомерно называют ; новым периодом русской образованности.

— Литература —

1. Буторина Т.С. Ломоносов и педагогика. 2-е изд. — Архангельск, 2001. !

2. Демков М.И. Педагогика западноевропейская и русская // Педагоги- //

11. Перевалова Л.А. Педагогические взгляды М.В. Ломоносова. — М.,

Some moments from the transliterated content of the requisition:

and ask them what the government intends to do regarding such and such issues» .

Библиографический список / References

1. Huseynov Shirmammad. Leaves from our published legacy. Baku, 2007.

2. The ‘Hayat’ (1905-1906).

3. Hajibeyov Uzeyir. Selected works. Baku, 1985.

4. Mammadov Isag, Mammadov Chingiz. The political history. Baku, 2006

5. Seyid-Zadeh Dilara. Roads leading to independence in the early 20th century. Baku, 2004.

Статья поступила в редакцию 22.11.18

УДК 808.5

E-mail: bogdanowa2907@mail.ru

Key words: rhetoric, eloquence, perception, discourse, scientific basis.

Ю.З. Богданова, канд. филол. наук, доц. каф. иностранных языков, ФГБОУ ВО Государственный аграрный университет Северного Зауралья,

г. Тюмень, E-mail: bogdanowa2907@mail.ru

ЛОМОНОСОВ — ОТЕЦ РУССКОГО КРАСНОРЕЧИЯ

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В современной жизни красноречие выступает важным элементом коммуникации и механизмом достижения успеха в различных переговорах. Созданная Аристотелем в IV в. до н.э. риторика была официально признана в России лишь в начале XVII в., когда М.В. Ломоносов определил роль красноречия в образовательном процессе. В изданном в 1748 г «Кратком руководстве к красноречию» Ломоносов раскрыл правила красноречия и поэзии, сформулировал определение риторики. Он считал, что «красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем преклонять других к своему об ней мнению». Риторика Ломоносова риторика непосредственно связана с убеждением. Расширяя научное знание в России, Ломоносов внес огромный вклад в развитие риторики. Его работы в данной области стали прорывом и основой развития искусства красноречия. Ломоносов обращался к красноречию как к инструменту достижения понимания своих научных изысканий. Умение говорить и доносить свои мысли до окружающих стало основополагающим принципом его эффективной деятельности.

Ключевые слова: риторика, красноречие, восприятие, дискурс, научная основа.

Риторика и красноречие Ломоносова, в первую очередь, являлись примером зарождения и развития научного дискурса в России. О Ломоносове писать сложно, поскольку XVIII век, в котором он жил, давно ушел в прошлое, однако его вклад в формирование науки до сих пор считается неоспоримым. Наука XVIII века отличается от науки сегодняшнего дня: фундаментальные законы, кроме законов ньютоновской механики, еще не открыты, половина химических элементов не обнаружена. Периодическая система элементов появится только через сто с лишним лет после смерти Михаила Васильевича Ломоносова.

Честь создания отечественной научной теории риторики на русском языке принадлежит М.В. Ломоносову. Учебники по риторике отсутствуют на Руси до XVII в., хотя риторические знания появились еще с христианско-византийскими сочинениями. Ораторская практика в Древней Руси показывает прекрасную риторическую подготовку, однако упражнение в ораторском искусстве велось на латинском, греческом или церковнославянском языках. Основой русской «Риторики» 1620 года стал учебник немецкого гуманиста Филиппа Меланхтона, который был переведён на древнерусский язык с латинского митрополитом Новгородским и Великолуцким Макарием. До петровского времени это основной учебник риторики в России. До Ломоносова все учебники и материалы по риторике были рукописными, его «Краткое руководство к красноречию» 1748 года стало первым печатным учебником, переработавшим предшествующие сочинения и предложившим стиль риторических описаний в России не только XVIII веку, но векам последующим .

Ломоносов учился у Вольфа, знал великого математика Эйлера, переписывался с Вольтером, одновременно с Бенджамином Франклином ставил опасные опыты по улавливанию атмосферного электричества… Все ломоносовские занятия относятся к ведению истории науки и культуры и принадлежат далекому прошлому. Ломоносов все время движется в поисковом формате, и, несмотря на закономерности, открытые им, все это — не более чем стадии развития эксперимента, который требовал доказательств . Особенности восприятия окружающей действительности Ломоносовым достаточно четко просматриваются в жизнеописаниях, сделанных разными авторами. Например, однажды на Васильевском острове близ академии Ломоносова решили ограбить три матроса. Однако он пришел в такое негодование, что одного уложил без чувств, другого с разбитым лицом обратил в бегство, а третьего решил проучить: снял с него куртку, камзол, штаны, связал узлом и принес «добычу» домой. Недаром Пушкин замечает: «С ним шутить было накладно» .

Ломоносов принадлежал удивительному времени — эпохе барокко. Сейчас от этого времени остались лишь образцы архитектуры и прикладных искусств, однако в гораздо большей степени, чем стиль, барокко есть философия и мировоззрение переходного времени. То есть перехода из Средневековья в Новое время. На грани XVII и XVIII веков, происходит резкий поворот культуры. «Человек барокко» все время живет в нем: до 1739 года он учится химии и горному делу у Христиана Вольфа в Марбурге, но при этом ему вменяется в обязанность «учиться естественной истории, физике, геометрии и тригонометрии, механике, гидравлике и гидротехнике».

В 1724 году по распоряжению Петра I в Санкт-Петербурге учреждается Академия наук. В первоначальном составе академии было 11 профессоров (академиков) по специальностям: математике, астрономии с географией, механике, физике, анатомии, химии, ботанике, красноречию, древностям, истории и праву. На начальном этапе все ученые приглашались из-за рубежа, да и вообще, возраст первых академиков не превышал 30 лет. Все лекции и научные работы излагались на немецком языке или на латыни — международном языке тогдашней науки. Однако академии ни за десять, ни за двадцать лет так и не удалось пустить корни в русскую почву и заинтересовать наукой хотя бы верхушку аристократии .

Лишь с возвращением Ломоносова из Германии положение стало меняться. Прошло несколько лет, прежде чем он, получив в 1745 году должность профессора химии, действительно смог влиять на ход дел в академии. В 1746 году Ломоносов предложил президенту Академии наук, графу Кириллу Разумовскому, прочитать публичную лекцию по физике на русском языке. Это была первая публичная лекция в России, прочитанная не на латыни и не на немецком! Аудиторию составили представители десяти-пятнадцати аристократических фамилий, которые имели хоть какое-то представление о науке. Ломоносов понимает, что так дальше продолжаться не может: страну не повернуть в сторону Европы, если не вырастить себе смену, если не обратиться к исследованиям, которые были бы

жизненно важными для развития государства. Принято говорить, что Ломоносов не столько изобрел, сколько сделал для развития науки. О воссоздает лабораторию своего учителя на Васильевском острове: вычерчивает внутреннее устройство, выписывает оборудование, реактивы. Он читает в ней лекции, проводит опыты, пытается наладить производство оптических стекол, но терпит неудачу и начинает работу по производству цветного стекла, вполне отдаваясь своей «физической химии». Попутно переводит учебники, в частности известную ему книгу немецкого ученого Л.Ф. Тюммига «Вольфианская экспериментальная физика». По этому учебнику и «Грамматике» Ломоносова занимался потом Пушкин, а то, что записки Ломоносова-химика кажутся написанными несколько устаревшим языком и отчасти похож на сочинения алхимиков, объяснить легко: язык химии как науки еще не сформировался. Механика уже обрела в XVIII веке свой язык, а химия — еще нет.

Ломоносов кажется воплощением целеустремленности и силы. Он изучает атмосферу и электрические процессы в ней, создает первый в мире прибор для измерения силы молнии, ударившей в громоотвод. Наблюдая за затмением Венеры, он случайно обнаруживает наличие у нее атмосферы. Долго и упорно работает с окрашиванием стекла и получает «золотой рубин» -античную разработку, секрет которой разгадал, но унес с собой в могилу немецкий стеклодел XVII века Иоганн Кункель, и стекло прекрасного темно-синего цвета, получаемого добавлением оксида кобальта. Сделано много, однако Ломоносов понимает, что без постоянного притока научной молодежи Санкт-Петербургская академия погибнет. Необходимо создание первого в России университета — и для этого ученый едет в Москву. На его плечи ложится поистине титаническая работа. Через несколько лет, когда Елизавета Петровна умерла, вступившая на престол Екатерина II пожелала непременно ехать на Мойку в дом к Ломоносову. И он, готовясь к встрече, набрасывает конспект -«Говорить с государыней», состоящий из 11 пунктов. Он пишет об опасностях, подстерегающих русскую науку, которая еще не вышла из младенческого состояния, и о том, что сделано. Он понимает, что сделано много. Не сомневается в этом и императрица. Ломоносов — ученый с государственным складом ума, прекрасно представляющий, что такое Россия, понимающий, что сильное государство может основываться только на передовых научных знаниях и производстве. Как писал Пушкин: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериной II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был нашим первым университетом». Ему одному удалось то, что не удалось всем немецким академикам, вместе взятым: привить науку в России.

По происхождению Ломоносов был обычный черносошный крестьянин, однако его могучий научный и государственный темперамент поставил его на одну ступень с такими людьми, как граф Петр Шувалов — фактический глава государства при Елизавете Петровне, который, будучи подлинным ангелом-хранителем Ломоносова, позволял ему, хотя бы и в письменной форме, обращаться к себе на «ты»: «Неправо о вещах те думают, Шувалов, // Которые Стекло чтут ниже Минералов…».

В 1751 году Ломоносов получил чин коллежского советника, дававший ему право на потомственное дворянство. «…Впервые в России крестьянин за свои научные достижения стал дворянином, — пишет ученый секретарь Ломоносовской комиссии СПбНЦ РАН Татьяна Моисеева. — Чин и дворянский статус, полученные Ломоносовым, отражали не только признание его самого правящей элитой, но и признание науки в русском обществе к середине XVIII века. В России стал появляться интерес к научным занятиям, появился круг европейски образованных людей, а в среде русской аристократии стали с уважением относиться к научным знаниям и поддерживать научные исследования, направленные на практические цели…». В XVIII столетии перейти из крестьян в дворянство было невозможно, но Ломоносов сумел это сделать . «…В отношении к самому себе он был очень беспечен, и, кажется, жена его хоть была и немка, но мало смыслила в хозяйстве. <…> — пишет о нем Александр Сергеевич Пушкин. — Ломоносов, рожденный в низком сословии, не думал возвысить себя наглостию и запанибратством с людьми высшего состояния (хотя, впрочем, по чину он мог быть им и равный). Но зато умел он за себя постоять и не дорожил ни покровительством своих меценатов. Ломоносов пишет Шувалову: Я, ваше высокопревосходительство, не только у вельмож, но ниже у Господа моего Бога дураком быть не хочу». В другой раз в споре Ломоносов так его рассердил, что Шувалов закричал: «Я отставлю тебя от Академии!» — «Нет, — возразил гордо Ломоносов, — разве Академию от меня отставят» .

Ломоносов изобрел главное: понимание того, что есть жизнь науки, устроенная соответствующим образом, есть человек науки и его знания, есть в каком-то смысле слова интеллигент, который должен работать не покладая рук, быть практиком и одновременно поэтом. Ломоносов научно разобрал очень многие и очень сложные вещи — например, верно (с оговорками, необходимыми для XVIII века) понял строение материи, природу света и цвета, явления, связанные с атмосферным электричеством, по-своему сформулировал закон сохранения массы и энергии. Ломоносов изобрел разговор науки, который для последующих исследователей стал основой научного дискурса. «Краткое руководство к красноречию» М.В. Ломоносова занимает особое место поскольку является восточнославянским риторическим трактатом, синтезирующий отечественное понимание красноречия . Как писал перед смертью М.В. Ломоносов, составляя как бы последний отчет для потомков, «в красноречии ввел в наш язык свойственное стихов сложение и штиль исправил грамматическими

Библиографический список

и риторическими правилами и примерами в разных сочинениях» . Ломоносов рано постарел, и здоровье изменило ему. Умер он в 1765 году от обыкновенной весенней простуды. Ему было всего 54 года… Потрясенный этим известием Семен Порошин, воспитатель десятилетнего Павла I, поспешил во дворец, чтобы сообщить наследнику российского престола о столь печальном событии: «Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал, — сказал царевич..» .

Современная риторика приобрела свои формы и методы, активно реализуется в современной общественной жизни, в школьной и вузовской практике преподавания . Усилия и вклад М.В. Ломоносова в области распространения риторики и культуры речи, стремление воспитать любовь к русскому слову находят постоянное подтверждение в современной научной коммуникации. Умение убеждать с использованием российской традиции и национальной лингвистики навсегда останется заслугой М.В. Ломоносова -отца русского красноречия.

3. Леонтьев Б. На пользу любителям красноречия. Наука и жизнь. 2011; 11: 12 -13.

5. Науменко В.Г Размышления двух филологов о Ломоносове : из истории рус. науки и образования. Обсерватория культуры. 2011; 2: 62 -68.

8. Бухаркин П.Е. «Краткое руководство к красноречию» М.В. Ломоносова как явление литературы. Varietas delectans: Сборник статей. Санкт-Петербург 2012: 106 — 115.

9. Богданова Ю.З. Тренинг профессионально-ориентированных риторики, дискуссии и общения: практикум. Саратов, 2018.

10. Богданова Ю.З. Практикум для самостоятельной работы по курсу «Тренинг профессионально-ориентированных риторики, дискуссии и общения». Тюмень, 2013. References

3. Leont’ev B. Na pol’zu lyubitelyam krasnorechiya. Nauka i zhizn’. 2011; 11: 12 -13.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

9. Bogdanova Yu.Z. Trening professional’no-orientirovannyh ritoriki, diskussii i obscheniya: praktikum. Saratov, 2018.

Статья поступила в редакцию 05.11.18

УДК 821

MULTIDIMENSIONAL SEMANTICS OF ARTISTIC CHARACTER IN THE AVAR OF POETRY (ON THE EXAMPLE OF RASUL GAMZATOV’S WORKS). The

М.Х. Гаджиахмедова, канд. филол. наук, доц. каф. лит. народов Дагестана ДГУ, г. Махачкала, E-mail: uzlipat066@mail.ru

МНОГОМЕРНОСТЬ СЕМАНТИКИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО СИМВОЛА В АВАРСКОЙ ПОЭЗИИ (НА ПРИМЕРЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ РАСУЛА ГАМЗАТОВА)

Статья посвящена осмыслению важного компонента поэтического мышления — символа в национальной поэзии на примерах из творчества Расула Гамзатова. Несмотря на постоянный интерес в литературоведении к творчеству Расула Гамзатова, на обилие сборников статей, юбилейных торжеств, уникальное творчество поэта еще в полной и надлежащей мере не попало в русло академического исследования. Авторы делают вывод о том, что на примере произведений Расула Гамзатова становится очевидным, что художественный символ играет в его поэтической системе активную роль, выполняя этические и эстетические функции, и при этом формируется на основе этических понятий и эстетических традиций национальной жизни. И все это, благодаря приобщенности поэта новой формации, к культурным традициям мира, прорывает этно-локальные контуры, обретает несравненно более широкое и глубокое звучание, емкость «универсальных смысловых рядов», выходит, поднимается на общечеловеческий уровень значения.

Ключевые слова: историческая обусловленность, универсальный смысл, творческий акт, поэзия, символ, литература.