Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Философия славянофилов в современной российской историко-философской литературе»
Актуальность исследования обусловлена тем, что в переломные времена Россия, ее интеллектуальная элита, стремясь найти адекватные ответы на вызовы истории и обрести достойное место в мире, неизбежно обращаются к истокам народной жизни и культуры, самобытным духовным началам и основаниям русского бытия. Лишь на этом пути может быть продолжен процесс развития национального самосознания и идентификации как условие достижения тех результатов, которые соответствуют высоким притязаниям.
Поэтому понятен устойчивый интерес к прошлому отечественной мысли и крупнейшим ее представителям, принадлежащим к различным идейным течениям и философским направлениям. Важное место среди них занимают славянофилы, творчество которых оставило ярчайший след в русской истории и культуре.
Та роль, которую играют идеи славянофильства в духовной жизни современного русского общества, острота вызываемых ими интеллектуальных дискуссий подтверждают актуальность темы данного исследования.
За последние десятилетия к идейному наследию славянофилов обращались профессиональные отечественные и зарубежные философы, литературоведы, историки, культурологи, социологи, религиоведы, представители других областей знания и науки, публицисты. В результате создан значительный массив литературы (монографий, статей, различных сборников), защищены десятки диссертаций, опубликованы новые документы. Исследованы самые различные стороны славянофильства. При этом редкое направление русской мысли вызывало столь разноречивые суждения и оценки.
Появилось немало трудов, в которых видно стремление глубоко разобраться в проблеме, освоить неизвестные источники и материалы, использовать новейшие методы исследования.
В то же время интерес к творчеству славянофилов реализуется в контексте недостаточной разработанности и развитости историографии русской философии как важного подраздела историко-философской науки. В современной отечественной литературе отчетливо наблюдается «крен» в сторону «концептуализма», построения разного рода общих концепций и «моделей», часто не подтвержденных эмпирическим материалом из истории русской философии. Это явление можно квалифицировать как своего рода «историографический дефицит», обнаруживающийся прежде всего в незнании источников.
В результате для современного этапа историко-философской мысли, ряда ее представителей нередко характерны недостаточный учет, игнорирование или вовсе отрицание сложившихся традиций, а также точек зрения и результатов, выработанных предшествующими поколениями исследователей различных тем русской философии. Такие авторы пишут как бы «впервые» на разные темы, включая и славянофильство.
Отсюда очевидны актуальность и важность квалифицированного историографического подхода к изучаемой историко-философской проблеме как необходимого условия и предпосылки эффективного исследовательского процесса. При этом, однако, такой подход не должен трактоваться как простое реферирование, библиографический обзор или указатель источников. Нам известна лишь одна работа, удовлетворяющая этим требованиям — статья Б.В. Емельянова «Историография русской философии» в словаре «Русская философия» (1995) под редакцией М.А. Маслина. Однако она посвящена русской философии в целом, но не историографии философии славянофилов.
Существуют и другие теоретико-методологические трудности. Нередко исследователи, имея в виду специфические задачи различных философских и других дисциплин, сосредоточиваясь на каком-либо одном аспекте творчества славянофилов, иногда изолируя избранный ракурс от остальных и, естественно, привлекая соответствующие источники и материалы, приходят к односторонним суждениям, выводам и оценкам. И сегодня, например, распространенными являются утверждения о приверженности славянофилов патриархальной жизни, попытках вернуть Россию к допетровским временам, неприязни к Западу. Подчас славянофилов отождествляют с теоретиками «официальной народности». Только игнорированием принципа историзма можно объяснить еще встречающееся расширительное толкование термина «славянофильство», когда исследователи ведут начало этого феномена от XVII века, доводят его до 1917 года, а некоторые — даже до наших дней.
Все это убеждает в актуальности научного анализа и обобщения проведенных в последние десятилетия в стране историко-философских исследований славянофильства, а также подведения итогов, систематизации и оценки полученных в них результатов, с тем чтобы точнее и отчетливее наметить ориентиры и направления будущих исследований. В отечественной философской литературе сегодня отсутствуют обобщающие работы, специально посвященные исследованию той разновидности знания, которое ориентировано на анализ философии славянофилов.
Степень научной разработанности проблемы. В отечественной и зарубежной историографии творчеству славянофилов, в том числе философскому, посвящены сотни книг и тысячи статей, начиная с работ их современников.
Прежде всего это огромный корпус литературы по славянофильству дореформенного периода — его идейно-теоретическим основаниям и философским концепциям, различным аспектам диалога с западниками, мировоззрению и деятельности отдельных славянофилов, общественному значению. Несколько меньшее, но все же значительное число работ посвящено пореформенному славянофильству.
Одна из первых дискуссий об этом феномене прошла в виде бурного журнального спора в 1891-1893 гг. Он примечателен не глубиной анализа славянофильского наследия, но оригинальностью и остроумием суждений его участников, разнообразием их позиций. В нем принимали участие B.C. Соловьев, Н.Н Страхов, А.Н. Пыпин, А.А. Киреев, К.Н. Бестужев-Рюмин, П. Виноградов, П.Н. Милюков, Н.П. Аксаков, Н.К. Михайловский, С.Н. Трубецкой, А. Васильев, JI.A. Тихомиров. В конечном счете дискуссия властителей русских дум о славянофильстве, как и сменившая ее полемика народников и марксистов, которая в конце XIX в. воспринималась многими как новый виток спора славянофилов и западников, были выражением исчерпанности традиционного общества, неизбежности наступления для России социальных и идейно-политических перемен, связанных с модернизацией.
После вынужденного отъезда в 1922 году из России большой группы интеллигенции исследование отдельных аспектов славянофильства происходило в зарубежье среди русской эмиграции, в том числе философов, в частности, в работах Арсеньева Н.С., Дорна Н., Зеньковского В.В., Ильина И.А., Левицкого С.А., Лосского Н.О., Милюкова П.Н., Нольдэ Б.Э., Степуна Ф.А., Флоровского Г.В. и других2. Однако как фундаментальное и актуальное направление русской философии славянофильство в целом в среде философов русской эмиграции не рассматривалось.
В советское время состоялись несколько дискуссий о славянофильстве — о соотношении панславизма и славянофилов (30-е гг.); об экономических воззрениях славянофилов в Институте истории АН о
СССР (1941) ; о литературной критике славянофилов в журнале «Вопросы литературы» (1969). Результатом этих дискуссий стали монографии, книги, статьи4 их участников, в которых на фоне идеологизированных и резко критических суждений пробивались здравые мысли о необходимости взвешенного и объективного подхода к феномену славянофильства.
В 1970-1990-е гг. происходил заочный теоретический спор между исследователями философии славянофилов об исторических и сущностных границах и особенностях славянофильства. Он имел по меньшей мере три вектора приложения сил: 1) хронологические рамки славянофильства; 2) «славянофилы и панславизм»; 3) «славянофилы и теория официальной народности». Характер заочных дискуссий и споров носило в последние десятилетия обсуждение на страницах книг и журналов и целого ряда других проблем — теории познания, социальной философии, соборности, общины, социального идеала и т.д.
В значительной мере решают проблему обобщения результатов историко-философских исследований славянофильства ставшие заметными событиями работы под редакцией М.А. Маслина — антология «Русская идея» (М., 1992), словарь «Русская философия» (М., 1995), учебник для вузов «История русской философии» (М., 2001), а также
C.В., Парилова О.В., Петровой М.В., Разумовского И.С., Федотовой И.А. и многих других исследователей7.
Следует обратить внимание, что собственно философские исследования славянофильства пока уступают по объему и масштабу другим — историческим, литературоведческим, общественно-политическим и т.п. Тем не менее в литературе по философии славянофильства накоплен значительный материал.
Однако стремления к его обобщению, анализу самих этих исследований в специфически историографическом виде пока не ощущается. Трудов, более или менее близких по замыслу к настоящему исследованию, нам обнаружить вообще не удалось, не говоря уже о посвященных данной теме непосредственно. В лучшем случае можно говорить лишь об историко-философских обзорах литературы, соответствующих тому или иному избранному исследователем аспекту и умещающихся обычно на нескольких страницах в трудах многих из перечисленных авторов.
До сих пор в нашей философской литературе не предпринят опыт специального, систематического и достаточно полного исследования той области исторического знания, которое обращено собственно к анализу философии славянофилов. Разработка проблем, связанных с историографическим аспектом философии славянофилов, существует пока лишь как исследовательская перспектива.
Настоящее исследование призвано в какой-то мере восполнить этот пробел, представляя собой одновременно попытку как анализа
Цели и задачи исследования. Цель исследования — анализ и характеристика современной отечественной историко-философской литературы, посвященной теоретическому наследию славянофилов; систематизация полученных в ней результатов; определение основных черт трактовки современными авторами философии славянофилов. Под современной мы понимаем литературу, изданную в последние примерно три десятилетия.
Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:
— дать анализ имеющихся интерпретаций истоков и сущности философии славянофилов в современной научной литературе;
— раскрыть специфику славянофильства как идейного течения в свете современных философских дискуссий, и вместе с тем рассмотреть своеобразие и индивидуальные особенности творчества ведущих славянофилов;
— исследовать предложенные российской философской мыслью последних десятилетий трактовки онтологии и гносеологии ведущих славянофилов, их ключевые категории, предложить собственное видение этой проблемы;
— выявить и систематизировать основные позиции и точки зрения современных исследователей на историософию и социальную философию славянофилов, дать обобщенную интерпретацию полученных результатов; церкви и современное православное богословие. Автореф. днсс. . канд. филос. наук. СПб., 1996 и многие другие.
— рассмотреть славянофильство как явление русской общественной мысли в свете ключевых проблем современных дискуссий, подвести некоторые предварительные итоги его изучения отечественными исследователями за последние десятилетия.
Объектом исследования в диссертации является философия ведущих славянофилов А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. и И.С. Аксаковых, Ю.Ф. Самарина, предметом — процесс, состояние и результаты изучения этой философии в современной российской историко-философской литературе.
Теоретико-методологическая база исследования. В основу диссертации положены труды ведущих славянофилов — А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. и И.С. Аксаковых, Ю.Ф. Самарина, индивидуальный подход к философскому творчеству каждого из них.
Диссертант строил свое исследование на основе:
— целостного подхода, принципа системного и комплексного анализа исследуемой проблемы;
— методов философско-концептуального и сравнительно-исторического анализа философии славянофилов и современной историко-философской литературы.
— принципа историографической достоверности, в соответствии с которым анализируются труды как славянофилов, так и занимающихся их философским творчеством современных авторов;
— сочетания принципов исторического и логического;
В работе использованы положения и выводы, сформулированные классической и современной философской, исторической и литературоведческой мыслью, посвященные рассматриваемым в диссертации проблемам.
Научная новизна работы заключается в попытке обобщающего анализа и синтеза результатов исследования философии славянофилов в современной российской историко-философской литературе.
В диссертации получен ряд результатов, обладающих научной новизной:
— осуществлен анализ имеющихся интерпретаций генезиса и сущности философии славянофилов в современной российской научной литературе;
— исследована специфика славянофильства как идейного течения и вместе с тем своеобразие и индивидуальные особенности творчества ведущих славянофилов в свете современных философских дискуссий;
— подвергнуты анализу предложенные российской философской мыслью последних десятилетий трактовки онтологии и гносеологии ведущих славянофилов, их базовые категории, предложено собственное видение этой проблемы;
— выявлены и систематизированы основные позиции и точки зрения современных исследователей на историософию и социальную философию славянофилов, дана собственная обобщающая интерпретация полученных результатов;
— дан анализ славянофильства как явления русской общественной мысли в свете ключевых проблем современных дискуссий, подведены некоторые предварительные итоги его изучения отечественными исследователями за последние десятилетия.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что проведенное исследование обогащает историко-философскую науку новым знанием; способствует ее дальнейшему плодотворному развитию; позволяет глубже осмыслить философское творчество славянофилов. Открываются новые возможности для философского исследования новых аспектов этого многогранного феномена.
Практическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы в лекционных курсах по истории русской философии, а также в качестве составной части различных учебных и научных изданий, освещающих вопросы истории философских идей в России.
Апробация результатов исследования. Отдельные проблемы данной темы нашли отражение в выступлениях автора на днях творчества студентов МГУ «Ломоносов-1998» и «Ломоносов-1999».
Диссертация была обсуждена на кафедре истории философии Российского университета дружбы народов 10 апреля 2003 года и рекомендована к защите.
Основные положения исследования изложены автором в следующих публикациях:
1. О философских аспектах славянофильства в свете современной науки // Вестник МГУ. Серия 7. Философия. 1999, №1. С. 97 — 100. — 0,3 п.л.
ББК 63.3 (2) 5
М. А. Широкова
Место и роль славянофильства в русской философии и общественной мысли: историография проблемы
M. A. Shirokova
The Place and Role of the Slavophilism in Russian Philosophy and Social Thought: the Historiography of the Problem
Рассматривается отечественная и зарубежная историография идей основоположников славянофильства — А. С. Хомякова, И. В. Киреевского, К. С. Аксакова, Ю. Ф. Самарина. Автор выделяет различные точки зрения на определение места славянофильства в истории «русской идеи» и русской философии, а также в российском идейно-политическом спектре. Сопоставляются интерпретации славянофильства как либерального, консервативного и социалистического течения русской мысли.
Ключевые слова: русская философия, русская идея, славянофильство, культура, идеология.
DOI 10.14258/izvasu(2013)2.2-46
Key words: Russian philosophy, Russian idea, Slavophilism, culture, ideology.
Славянофильство следует отнести к наиболее исследованным течениям общественной мысли России, о чем свидетельствуют и количество, и качество вышедшей у нас в стране и за рубежом литературы. Однако обращает на себя внимание почти полное отсутствие работ, в которых была бы представлена развернутая характеристика славянофильской культурноисторической концепции. Значительные затруднения вызывает и определение места славянофильства в российском идейно-политическом спектре.
Попытки толкования и идеологической интерпретации взглядов славянофилов наблюдались уже в период существования славянофильского кружка, а также вскоре после его распада. Сторонники консервативных ценностей (И. С. Аксаков, Д. Ф. Самарин, К. Н. Бестужев-Рюмин, Э. А. Дмитриев-Мамонов и др.) выступали как последователи и апологеты славянофильства, хотя в их трудах славянофильские идеи приобретали все более охранительное звучание, определяющей чертой славянофильства они считали религиозность. Этот подход был продолжен на рубеже веков биографами отдельных славянофилов и близких к ним мыслителей . Что же касается либе-ралов-западников — П. Г. Виноградова, В. И. Герье, П. И. Линицкого, П. Н. Милюкова, А. Н. Пыпина,
А. М. Скабичевского, М. Д Чадова, Б. Н. Чичерина и других, то в их работах подчеркнуто противопоставляются славянофильство и русский либерализм, а идеи славянофилов зачастую смешиваются с кон-
сервативным «охранительством» теории «официальной народности».
Преимущественно критическое отношение к славянофильству, воспринятое во многом у идеологов революционного крыла — западничества — А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, прослеживается и в трудах народников-социалистов. Разделяя основные положения учения славянофилов о русской общине, они резко отвергали славянофильскую модель социально-политического идеала .
В ХХ в. многие русские либералы из противников превратились в апологетов классического славянофильства. Среди них следует назвать Н. А. Бердяева и М. О. Гершензона — авторов так называемого «веховского» взгляда на славянофильство. «Веховцы» рассматривали славянофильство как истинно русское направление общественной мысли, основанное на «народном чувстве», в то время как идеалы революционной демократии объявлялись не присущими русской духовности . Эти мыслители посвятили изучению славянофильства еще ряд своих работ . Н. А. Бердяеву принадлежит знаменательная мысль о том, что славянофильская «социальная идеология» представляла собой «смесь консерватизма с либерализмом и демократизмом» . Кроме того, именно Бердяев определил славянофильство как исторически первый этап русского народничества. «Веховская» концепция в дальнейшем получила раз-
витие в трудах зарубежных исследователей и мыслителей русской эмиграции.
В то же время представители русской консервативно-реакционной историографии начала XX столетия стали обвинять родоначальников славянофильства в недостаточной консервативности, в буржуазном «либеральничаньи» .
Со своей стороны продолжатель идей народников Р. В. Иванов-Разумник, говоря об исторических судьбах славянофильства и западничества, возвестил гибель консервативного (славянофильство) и либерального (западничество) доктринерства «под ударами зарождавшегося русского социализма, народничества» .
Началом марксистской историографии славянофильства следует считать работы Г. В. Плеханова, который, первым из историков поставив вопрос о классовой природе славянофильства, объявил его «реакционной идеологией» . Идеи Г. В. Плеханова стали определяющими в советской литературе на несколько десятилетий (их влияние прослеживается в работах Н. Л. Мещерякова, А. Г. Дементьева,
B. А. Малинина, С. А. Покровского и др.). В связи с господствующей оценкой славянофильства как реакционного общественного течения его изучению уделялось крайне мало внимания.
Ситуация начала меняться после того, как в 1940 г. в Институте истории Академии наук СССР историк
C. С. Дмитриев выступил с докладом о славянофилах, вызвавшим живую дискуссию . Эта дискуссия продемонстрировала, в частности, что известные советские историки Н. М. Дружинин, М. В. Нечкина, А. Шестаков вместе с С. С. Дмитриевым признавали наличие в славянофильской концепции не только реакционных, но и прогрессивных для своего времени положений.
После этого большинство исследователей стали твердо отделять славянофильство от идеологии «официальной народности». Главной линией в оценке классового характера славянофильства постепенно становится понимание его как одного из течений раннего российского либерализма, предложенного С. С. Дмитриевым. «Дворянскими либералами» назвали как славянофилов, так и западников А. А. Галактионов и П. Ф. Никандров. Именно эти авторы вернули в советскую историко-философскую мысль характерное для русских философов начала XX в. и для эмигрантской литературы представление о славянофильстве как о «своеобразной форме национального сознания» .
Немалую роль в стимулировании научного и публицистического интереса к славянофильской проблематике сыграла дискуссия о славянофилах, проведенная журналом «Вопросы литературы» по инициативе
А. Л. Янова в конце 60-х гг. .
С начала 1970-х гг. активно изучаются литературно-эстетические взгляды (К. Н. Ломунов,
А. Д. Сухов). Взгляды славянофилов на государственное и общественное устройство, на политическое развитие России и Запада впервые были систематически проанализированы Н. И. Цимбаевым . Примечательно, что каждый из историков, философов, литературоведов, занимавшихся изучением наследия деятелей славянофильства, так или иначе стремился определить их идейно-политическую принадлежность. Спектр мнений на этот счет достаточно широк.
Вывод С. С. Дмитриева о либерализме родоначальников славянофильства стал господствующим в советской историографии. Он получил дальнейшее развитие в работах Е. А. Дудзинской, В. А. Китаева, К. Н. Ломунова, Т. Ф. Пирожковой, П. С. Рейфмана,
А. Д. Сухова, А. Н. Цамутали, Н. И. Цимбаева и многих других. Относительное меньшинство исследователей продолжали считать славянофильское учение консервативно-реакционным, правда, отдавая должное имеющимся в нем прогрессивным чертам (В. А. Кошелев, С. А. Новиков, Ю. З. Янковский). Имеется и третья точка зрения, хотя и не столь распространенная, как две первые. Часть исследователей относили учение Хомякова, Киреевского, Аксакова и Самарина к христианскому социализму .
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Такое разнообразие трактовок идеологии славянофильства сохранилось и в постсоветский период. Отличительная черта исследований 1990-х — начала 2000-х гг. — усиление тенденции к преувеличению консервативного характера славянофильских идей . На наш взгляд, распространение таких оценок отчасти объясняется стремлением дистанцироваться от советской историографии, а отчасти — влиянием авторов зарубежных исследований по славянофильству, период идейной конфронтации с которыми миновал. Не следует сбрасывать со счетов и постепенно сформировавшуюся в российском обществе «моду» на консерватизм, которая связана с ощущением политической «безродности» или «сиротства» в идейной ориентации и отражает реальные общественные потребности. Так, А. А. Васильев в своей работе «Государственно-правовой идеал славянофилов» признает славянофильство «особой ветвью в консервативном, охранительном русле политико-правовой мысли» .
С другой стороны, не утратил своего значения, в особенности среди историков, и подход, отождествляющий славянофильство с дворянским либерализ-
мом. Основанием для такого сближения служит прежде всего изучение славянофильской публицистики и практической политической деятельности по созданию проектов освобождения крестьян, по устройству земского самоуправления и т. д. . Среди диссертационных исследований последних лет, авторы которых пытаются по-новому осмыслить соотношение славянофильства и либерализма, обращает на себя внимание работа А. В. Шарапова .
Независимо от идеологических определений, общей тенденцией последнего десятилетия можно считать рассмотрение славянофильства как формы национального самосознания и как важнейшего элемента национальной духовной культуры. Тем самым обнаруживается стремление отделить в славянофильском наследии «вечные» вопросы от «временных» и сосредоточиться преимущественно на изучении первых. Появилось достаточно много интересных работ, актуализирующих отдельные стороны славянофильской философии. Внимание исследователей привлекает, в частности, славянофильское учение о соборности. Так, в книге В. И. Холодного «А. С. Хомяков и современность. Зарождение и перспективы соборной феноменологии» проводится мысль, что дальнейшее существование и развитие не только России, но и человечества в целом зависит от возможности воплощения соборного бытия в историко-философском и реальном жизненном процессе .
Через призму идеи соборности С. С. Хоружий анализирует антропологию и богословие А. С. Хомякова. Исходя из этого анализа автор предлагает цельную антропологическую модель, «которая, наряду с древним опытом, учитывает и все реальности наших дней, учитывает те острые кризисы и резкие изменения, что ныне творятся с обществом и человеком» . Антропологии другого родоначальника славянофильства И. В. Киреевского посвящена работа К. М. Антонова .
Несомненную востребованность славянофильского наследия в 2000-е гг. подтверждают материалы международной конференции, посвященной 200-летию А. С. Хомякова, которая состоялась в апреле 2004 г. в Москве в Литературном институте им.
А. М. Горького. В объемном двухтомнике были опубликованы доклады и статьи по вопросам богословия, философии, истории, славяноведения, социологии, эстетики, политической мысли, литературы участников конференции из ведущих академических институтов и вузов России, а также Украины, Латвии, Литвы, Сербии, Хорватии, Франции, Италии, Германии, Финляндии .
Широчайший спектр различных точек зрения русских мыслителей разных исторических эпох на творчество и деятельность славянофилов представлен в антологии «Славянофильство: pro et contra» (2006) .
Нельзя не отметить, что сегодня славянофильская проблематика и терминология возрождаются во многом благодаря деятельности созданного в 2003 г. Института русской цивилизации под руководством
О. А. Платонова. За время существования института были изданы сборники трудов всех ведущих идеологов славянофильства, причем многие материалы опубликованы либо вообще впервые, либо после более чем 100-летнего перерыва. Кроме того, учеными института проделана большая работа по анализу и систематизации славянофильских идей, результаты которой нашли отражение, в частности, в исследованиях А. Д. Каплина «Мировоззрение славянофилов. История и будущее России» (2008) и «Славянофилы, их сподвижники и последователи» (2011), а также в исторической энциклопедии «Славянофилы» (2009).
Некоторые современные исследователи придерживаются мнения о необходимости отказа от противопоставления славянофильства и западничества, словно бы возвращаясь теперь уже на новом витке нашей истории к высказанному более ста лет назад тезису Иванова-Разумника об окончании «великого раскола русской интеллигенции». Так, Н. И. Цимбаев, чьи научные интересы в последние годы сосредоточены на русской философии XIX в. и ее роли в формировании национального сознания, полагает, что постоянно воспроизводимая оппозиция западнического и славянофильского мировоззренческих типов наносит этому сознанию ущерб. Исследователь усматривает общий исток обоих направлений в русском «просветительском европеизме» . О желательности маргинализации «долгого» дискурса российского западничества и «антизападничества» (не используя понятие «славянофильство») пишет и О. Ю. Малинова. Впрочем этот автор признает, что «факторы, обусловившие формирование именно такого дискурса, во многом сохраняются», и поэтому упомянутый дискурс, очевидно, станет еще более «долгим», определяя и в дальнейшем структурирование российского политико-идеологического спектра . На еще более высокий уровень обобщений по поводу антитезы славянофильство — западничество поднимается В. И. Холодный, считающий ее специфическим выражением в определенных исторических и национальных условиях «глобального противоречивого соотношения между спонтанно складывающимся соборным самопониманием человека и социетарной (цивилизаторской) эволюцией общества», т. е. между духовной и материальной сферами человеческого бытия, между культурой и цивилизацией. Эта тема — центральная для любого философского анализа, и философами всегда считают именно тех представителей культуры, которые стремятся к рефлексии субстанциальных проблем, разумеется, «через призму национальной и своей личной специфичности» . Присоединяясь к точке зрения указанного автора, добавим, что, следователь-
но, прекращение дискурса славянофилов и западников означало бы прекращение русского философствования и вообще сколько-нибудь активной умственной жизни России.
Отдельную группу исследований составляет литература, посвященная в целом «русской идее», русскому национальному сознанию (самосознанию), значительное место в которой занимает анализ славянофильской философии. Данная проблематика восходит к трудам русских писателей и философов конца XIX — начала XX в. Ф. М. Достоевского,
B. С. Соловьева, В. В. Розанова, В. И. Иванова,
C. Л. Франка, И. А. Ильина, С. Н. и Е. Н. Трубецких, Н. А. Бердяева и многих других. В конце XX — начале XXI в. к этой теме обращались Ф. И. Гиренок,
A. В. Гулыга, Н. П. Ильин, С. Г. Кара-Мурза,
B. В. Кожинов, А. А. Корольков, М. А. Маслин,
Идеи русских славянофилов всегда вызывали немалый интерес и в зарубежной историографии. В начале 1950-х гг. американский историк Н. Рязановский назвал славянофильскую доктрину «консервативным романтизмом» и «анархизмом специфического сорта» . Данная линия была продолжена в исследованиях П. Христоффа, Э. Глизона, Э. Тадена и других . Однако эти авторы рассматривают славянофильство не как цельное учение, являющееся необходимой составляющей всего развития философской и социально-политической проблематики в России, а как «мысли и действия отдельных людей» . При таких методологических установках внимание исследователя преимущественно сосредоточивается на описании «интеллектуальной биографии» мыслителя, на выявлении его психологических особенностей. «Не существует славянофильства как единого направления, а существует целый ряд отдельных славянофилов», — это положение П. Христоффа стало для многих руководящей идеей .
В то же время западные исследователи славянофильства нередко использовали труды Н. А. Бердяева,
C. Н. Булгакова, В. В. Зеньковского, Н. О. Лосского и других русских эмигрантов, посвященные славянофилам и русской философии в целом. Так, многие зарубежные авторы восприняли бердяевскую оценку взаимосвязи славянофильства и народничества, их воссоединение в одно течение русской общественной мысли. Эта оценка прослеживается, в частности, у французского профессора А. Гранжара , у английского русиста Я. Лаврина, который называл народничество «секуляризованным славянофильством» . Особо следует выделить точку зрения известного польского (а ныне американского) специали-
ста по русской политической истории XIX в. Анджея Валицкого. В своей работе «В кругу консервативной утопии. Структура и развитие русского славянофильства» он определяет народничество как соединение «консервативной утопии славянофилов» и «демокра-тически-либеральной утопии западников» . При этом Валицкий не рассматривает народничество и славянофильство как оригинальные явления, присущие только русской мысли. В книге «История русской философии и общественной мысли от Просвещения до марксизма», являющейся сегодня одним из наиболее часто используемых в США и Англии учебных пособий по русской «интеллектуальной истории», Валицкий пишет, что он «пытался интерпретировать русскую мысль в общеевропейских типологических категориях» . Широко известен доклад Валицкого на международной конференции по русской философии, организованной Транснациональным институтом (США) совместно с Институтом философии РАН. Конференция прошла в Москве в марте 1993 г., и наиболее интересные ее материалы были опубликованы в журнале «Вопросы философии». В своем выступлении Валицкий подчеркивал, что русской философии, «которая все-таки должна решать философские проблемы современности, а не концентрироваться на задаче адекватного воспроизведения архетипов, генотипов и стереотипов», «нет необходимости замыкаться в рамках какой-то «русской идеи», заранее определенной на основании очень выборочного, идеологизированного истолкования традиций прошлого. Вообще, прошлое России до сих пор не способствовало, а, напротив, «очень мешало» достижению «полноценного национального самосознания» .
В еще более концентрированном виде подобное отношение к проблематике «русской идеи» продемонстрировал Дж. П. Скэнлан (США) . На примере его высказываний видно, как изменилась тональность многих выходящих на Западе работ по славянофильству и по русской философии в целом в 1990-2000-е гг. по сравнению с советским периодом. Объединение славянофилов с народниками привело зарубежных исследователей к выводу о том, что русский марксизм-ленинизм был прямым продолжением этой традиции. К сожалению, подобные утверждения выражают не столько академический, сколько идеологический интерес.
Более взвешенную интерпретацию такого подхода можно увидеть в работе представителя современной английской исторической науки и политической философии П. Дункана «Русское мессианство: Третий Рим, революция, коммунизм и последствия». По его мнению, разные идеи русского мессианства выходили на передний план в определенные периоды истории, особенно во времена катастроф .
В июне 1993 г. в г. Мэдисоне, штат Висконсин (США), проходила конференция на тему «Русская
религиозная мысль». Ее научными координаторами были историки русской литературы, философии и общественной мысли Ричард Густафсон (Gustafson) и Джудит Дойч Корнблатт (Kornblatt). В сборнике материалов конференции основное место отводилось рассмотрению идей В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова и С. Л. Франка, но во введении координаторы предприняли попытку обзора русской религиозной мысли с выделением периодов ее существования. По их мнению, современная религиозная мысль России восходит к традициям, заложенным славянофилами в XIX в. При этом
постоянно подчеркивается определяющее влияние на славянофильство философии немецкого идеализма, а также исторический и интеллектуальный приоритет западного христианства по отношению к христианству восточному .
Таким образом, очевидно, что существующие оценки славянофильства весьма противоречивы. С нашей точки зрения, сама возможность настолько разно -образных интерпретаций славянофильской концепции позволяет сделать вывод о ее неисчерпаемо глубоком ценностном содержании и о необходимости ее дальнейшего изучения.
Библиографический список
1. Колюпанов Н. П. Биография А. И. Кошелева. — М., 1892. — Т. 1-2.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
2. Лясковский В. А. С. Хомяков, его биография и учение // Русский архив. — 1896. — № 11.
3. Бородкин М. Славянофильство Тютчева и Герцена. — СПб., 1902.
4. Завитневич В. З. А. С. Хомяков. — Киев, 1905. — Т. 1-2.
5. Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX в. — СПб., 1888. — Т. 2.
6. Чернышевский Н..Г. Очерки гоголевского периода русской литературы // Полн. собр. соч. — М., 1947. — Т. 3.
7. Бердяев Н. А. Философская истина и интеллигентская правда // Вехи; Интеллигенция в России. — М., 1991.
8. Гершензон М. О. Творческое самосознание // Вехи; Интеллигенция в России. — М., 1991.
9. Бердяев Н. А. Алексей Степанович Хомяков. — М., 1912.
10. Бердяев Н. А. Русская идея // О России и русской философской культуре. — М., 1990.
11. Гершензон М. О. И. В. Киреевский // Вестник Европы. — 1908. — № 8.
12. Гершензон М. О. Славянофильство // Вопросы философии. — 1997. — № 12.
13. Таубе М. Ф. Славянофильство и его определения. — Харьков, 1905.
14. Иванов-Разумник Р. В. История русской общественной мысли : в 3 т. — М., 1997. — Т. 1.
15. Плеханов Г. В. Собр. соч. — М. ; Л., 1926. — Т. 23.
18. Вопросы литературы. — 1969. — № 5, 7, 10, 12.
19. Цимбаев Н. И. Славянофильство. Из истории русской общественно-политической мысли XIX в. — М., 1986.
20. Володин А. И. Утопия и история. — М., 1976.
21. Попов А. А. Социально-политические воззрения А. С. Хомякова // Социально-политические науки. —
1992. — № 4-5.
22. Смирнова З. В. К спорам о славянофильстве // Вопросы философии. — 1987. — № 11.
23. Соловьев Э. Г. У истоков российского консерватизма // Полис. — 1997. — № 3.
24. Исаев И. А., Золотухина Н. М. История политических и правовых учений России XI-XX вв. — М., 1995.
25. Филиппова Т. А. Мудрость без рефлексии // Кентавр. — 1993. — № 6.
26. Васильев А. А. Государственно-правовой идеал славянофилов. — М., 2010.
27. Цимбаев Н. И. Московские споры либерального времени… // Русское общество 40-50-х гг. XIX в. Ч. 1 : Записки А. И. Кошелева. — М., 1991.
28. Цимбаев Н. И. «Никто из нас не доживет до жатвы». А. С. Хомяков и славянофилы // Свободная мысль. —
1993. — № 6.
29. Дудзинская Е.А. Славянофилы в пореформенной России. — М., 1994.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
31. Холодный В. И. А. С. Хомяков и современность: Зарождение и перспектива соборной феноменологии. — М., 2004.
32. Хоружий С. С. Современные проблемы православного миросозерцания. — М., 2002.
33. Антонов К. М. Философия И. В. Киреевского: антропологический аспект. — М., 2006.
35. Славянофильство: pro et contra / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. В. А. Фатеева. — СПб., 2006.
36. Цимбаев Н. И. Европеизм как категория национального сознания // Очерки истории русской культуры XIX века. — Вып. 4. — М., 2003.
37. Малинова О. Ю. Зеркальный лабиринт: «долгий дискурс» российского западничества/антизападничества и проблемы формирования национальной идентичности // Современная Россия и мир: альтернативы развития (международный имидж России в XXI веке) . —ТЖЬ: http://ashpi.asu.ru/talks/ths_2007/ths01/mlnva. Ыт1.
38. Гулыга А. В. Русская идея и ее творцы. — М., 1995 . — URL: /http://www.modern1ib.ru/.
39. Кожинов В. В. Грех и святость русской истории. — М., 2006.
40. Маслин М. А. «Велико незнанье России…» // Русская идея. — М., 1992.
41. Русская философия : энциклопедия / под общ. ред. М. А. Маслина. — М., 2007.
42. Гиренок Ф. И. Пато-логия русского ума. Картография дословности. — М., 1998.
43. Панарин А. С. Политология. Западная и Восточная традиции. — М., 2000.
44. Кара-Мурза С. Г. Россия и Запад. — М., 2011.
45. Корольков А. А. Русская духовная философия. Духовный смысл русской культуры. — СПб., 2006.
46. Непомнящий В. С. Пушкин. Избранные работы 1960-х -1990-х гг. : в 2 т. — М., 2001.
47. Сербиненко В. В. Русская философия : курс лекций. — М., 2005.
48. Зимин А. И. Европоцентризм и русское национальное самосознание // Социологические исследования. — 1996. — № 2.
49. Булычев Ю. Ю. Россия как предмет культурноисторического познания. Введение в проблему российской культурно-исторической самобытности. — СПб., 2005.
50. Riasanovsky N. Russia and the West in the Teaching of the Slavophiles. A Study of romantic ideology. — Cambridge, 1952.
52. Gleason A. European and Moscovite: Ivan Kireevsky and the Origins of Slavophilism. — Cambridge, 1972.
53. Thaden E. Conservative Nationalism in Nineteenth — Century Russia. — University of Washington Press. Seattle, 1964.
54. Международный съезд славистов. Материалы дискуссии. — М., 1962. — Т. 1.
55. Lavrin J. Populists and Slavophiles // The Russian Review. — 1962. — V. XXI, № 4.
56. Walicki A. W kregu konservativnei utopii. Struktura i przemiany rosjiskiego slowianofilstwa. — Warszawa, 1964.
57. Walicki A. A History of Russian Thought from the Enlightenment to Marxism. — Stanford, 1979 and Oxford, 1980.
58. Валицкий А. По поводу «русской идеи» в русской философии // Вопросы философии. — 1994. — № 1.
59. Скэнлан Дж. П. Нужна ли России русская философия? // Вопросы философии. — 1994. — № 1.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
ФИЛОСОФИЯ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
УДК 140.8 Е. В. Демидова
A.C. Хомяков как один из основателей славянофильского двияюния
в России XIX века
В статье рассматриваются общественные и философские взгляды АС. Хомяков, характеризующие его как славянофила. Особое внимание уделяется месту A.C. Хомякова в русской философской традицииХ1Х века.
Ключевые слова: A.C. Хомяков, славянофильство, соборность, русская религиозная философия
Говоря о закономерностях возникновения славянофильства в России, следует задуматься о начале русской философии вообще. Где искать его? Если говорить о построении философских систем, то мы обратимся к концу XIX века, к работам Соловьёва и Бердяева, и тогда творчество Хомякова окажется стоящим ещё до философии, как бы не входящим в философию. Справедливо ли это? Разумеется, нет. Если началом русской философии считать осознанный интерес к ней, сформировавшийся у части передовой интеллигенции, то мы должны обратиться к началу XIX века, к кружку «Любомудров» (к нему был близок и Хомяков), участники которого впервые поставили целью коллективных и регулярных занятий изучение философских трудов, выработку русского понятийного аппарата, анализ путём диспутов трудов того или иного философа, тогда получится, что начало русской философии практически совпадает с началом философии Хомякова. И это будет ошибкой, ведь мы знаем, на какие мощные источники опирался Хомяков в своём творчестве. Его можно назвать человеком, обобщившим и обозначившим в терминах огромный
умственный и духовный труд многих поколений предков, а отнюдь не первым русским философом.
В XVIII веке секуляризация в России приводит к появлению трёх широких и значительных по своему влиянию на общество проявлений светской философской мысли. Во-первых, это «русское вольтерианство», которое, как часто бывает в России, отвлечённые построения Вольтера попыталось сделать практикой жизни. Увлечение сочинениями Вольтера выродилось в преклонение перед всем французским, в отрицание всего отечественного, наконец, в увлечённое «богохульство и кощунство», говоря словами Д. И. Фонвизина. В. О. Ключевский заметил по этому поводу: «Потеряв своего Бога, заурядный русский вольтерианец не просто уходил из Его храма, как человек, ставший в нём лишним, но, подобно взбунтовавшемуся дворовому, норовил перед уходом набуянить, всё перебить, исковеркать, перепачкать «.
Во-вторых, XVIII век являет нам пример интеллектуального движения, которое обращается к поиску новой национальной идеологии взамен разрушенной церковной идеологии. Идеал «Святой Руси» для деятелей этого движения заменился идеалом «Великой России», к чему подталкивала их личность Петра I и сам ход истории в его правление. Перечислим имена Кантемира, Татищева, Прокоповича, чтобы понять ход мыслей таких людей. Их младшие современники (и опять достаточно перечислить несколько имён — Ломоносов, Державин обогатили идеи «Великой России» идеями европейского Просвещения, что привело к примечательному явлению — русскому гуманизму, знаменем которого стал Радищев.
В-третьих, XVIII век дал нам такое явление как русское масонство. В нём умственное движение интеллигенции, хотя и стоит на путях секуляризации, но словно боится отбросить проверенную многовековым опытом подпорку церковного сознания. Поэтому масонство (примером может служить Новиков) питалось гуманистическими идеями и основной философской темой своей выбирает учения о сокровенной жизни в человеке, о сокровенном смысле жизни вообще.
Итак, к началу XIX века русская философия приходит вполне светской, черпает идеи из философской литературы Европы, утверждает необходимость гармонии между верш и знанием (за исключением нигилистической ветви «русского вольтерианства»). Темы морали особенно занимают русских людей, склонных к философствованию; они, в частности, очень интересуются социальными вопросами на фоне общего антропоцентризма мысли.
Очевидно, что гигантская по продолжительности и влиянию традиция церковного сознания не могла не качнуть маятник мыслительной деятельности в противоположную сторону — в сторону возврата к религиозному мышлению.
Через увлечение мистицизмом в начале правления Александра I, через напряжение, вызванное войной 1812 года, через морально-политическую деятельность, вершиной которой стало выступление декабристов, русская мысль приходит к религиозной идее как основе новой идеологии. Появляется мыслитель, для которого идея Церкви получает настолько главенствующее положение, что без идеи Церкви не может быть раскрыт смысл самой истории. Этот мыслитель — Чаадаев.
Не будем вдаваться в оценку взглядов Чаадаева, отметим только, что, при всём антагонизме его и Хомякова, корень воззрений обоих философов, несомненно, общий.
«.. .Вслед за Чаадаевым выступают другие мыслители, которые так же горячо и вдохновенно защищают примат идеи Церкви, только «истинную» Церковь они находят не в католичестве, исторически чуждом России, а в Православии, с которым срослась Россия «.
Хомяков приходит к мысли, ставшей исходным пунктом для целого ряда мыслителей: путь России по существу другой, чем путь Запада, т.к. дух православия иной, чем дух западного христианства.
«Понятие культуры отрывается, — пишет Зеньковский, — от внутренней связи с её западной формой…» За попытку реализовать идею православной культуры через философскую систему, а затем и через практическую деятельность и взялись «славянофилы».
Итак, мы видим, что идеология «славянофильства» возникает как закономерный продукт развития русской мысли; возникает своевременно, имеет свои предпосылки и последствия. Одним из отцов этой идеологии стал А. С. Хомяков.
Очевидным является тезис: насколько «славянофильство» было характерным и показательным явлением для своего времени, настолько же фигура А.С. Хомякова (1804-1860) была естественна для «славянофильства».
Жизнь А.С.Хомякова почти идеально укладывается в тот исторический отрезок, который, по периодизации В.О.Ключевского, начался со смертью Екатерины II и закончился с
кончиной Николая I. Данный отрезок русской истории, таким образом, начался в 1796 и закончился в 1855 году. Великий историк отмечает, что в этот период не происходило коренных перемен, государственное и общественное устройство оставалось незыблемым, но постепенно вызревали новые идеи и стремления относительно как внешней, так и внутренней политики. Пример Российской империи вдохновил на борьбу за свое политическое бытие народности Балканского полуострова, имеющие с Россией племенное, религиозное либо религиозно-племенное родство. И этот внешнеполитический фактор отразился и в поэзии А.С.Хомякова, и в его философии, и в самом наименовании «славянофильства».
Во внутренней политике перед русским народом и государством стояла двоякая задача: с одной стороны, уравнять в правах и обязанностях все сословия, а с другой стороны, призвать эти сословия к дружной совместной деятельности во имя расцвета России и русской нации. Идеи А.С.Хомякова находятся полностью в контексте разрешения указанной задачи. Как и все «славянофилы» он понимал необходимость устранения крепостного права, видел идеал во всеобщей любви и взаимопомощи всех членов общества.
Символичным представляется то, что именно в год рождения А.С.Хомякова мы встречаемся с первыми (во всяком случае — с первыми зафиксированными в документах формулировками того, с чем будет связана вся жизнь Алексея Степановича.
Первая из этих формулировок, кстати, была выношена не в России. Уже год, как продолжалось одно из сербских восстаний против поработителей. И вот в Петербурге получают записку
митрополита австрийских сербов Стратимировича, в которой иерарх указывал на сходство языка, религии и образа жизни сербов и русских и призывал «добрых славяно-русских родичей» к политическому содружеству.
В том же 1804 году, но уже в частной переписке, в письме И.И.Дмитриева к Д.И.Языкову, впервые встречается термин «славянофил».
Попутно необходимо отметить, что это наименование не является удачным. В работах «славянофилов» нет какой-то сугубой любви исключительно ко всему славянскому. Термин «славянофилы» возник и использовался их оппонентами в сатирических целях. Правда, не менее комично звучали бы неологизмы, которыми призывал оперировать Кошелев -«самобытники» и «туземники». Точнее всего называть направление, главой которого стал А.С.Хомяков, православно-русским направлением, ибо в сочетании начал православия и традиций русского народа видели деятелей этого движения магистральное направление развития современной им России. Впрочем, сам А.С.Хомяков «благословил» использование неудачного термина, написав: «Некоторые журналы называют нас насмешливо славянофилами, именем, составленным на иностранный лад, но которое в русском переводе значило бы славянолюбцев. Я со своей стороны готов принять это название и признаюсь охотно: люблю славян «.
Такими «знамениями» — первой попыткой осознать славянское единство в государственно-политическом аспекте и общей формулировкой термина, в будущем неотделимого от фамилии Хомяков,- сопровождалось рождение Алексея Степановича, хотя
он, вероятно, и не знал об этом. Но вся его жизнь, казалось, подталкивала мыслителя к тому, чтобы развиваться на путях «славянофильства».
В годы учебы в Московском университете (1818-1820) Алексей сближается с молодыми людьми, составившими кружок «Любомудров», знакомится с философской литературой. Тогда же стал и сам заниматься творчеством — пока только литературным.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Позже А.С.Хомяков начинает офицерскую карьеру, начинает успешно: каждый год его повышают в звании. Однако вскоре Алексей уходит в отставку. Может быть, одной из причин стала неуютная для юноши духовная атмосфера в полках, где он служил? В этом отношении любопытны воспоминания его командира, генерала Д.Е.Остен-Сакена: «В то время было уже значительное число вольнодумцев, и многие глумились над исполнением уставов Церкви, утверждая, что они установлены для черни. Но Хомяков внушал к себе такое уважение и любовь, что никто не позволял себе коснуться его верования «. Легко ли было убежденному христианину среди деистов, даже уважающих его лично?
Вернувшись в 1826 году из — за границы в Москву, А.С.Хомяков с головой уходит в литературную жизнь. Его собственные сочинения, дела множества журналов захватили Алексея Степановича. Достаточно перечислить издания, в которые привлекали Хомякова («Московский вестник», «Московский наблюдатель», достаточно назвать фамилии тех, с кем общался в те годы А.С.Хомяков (Пушкин, Мицкевич, Баратынский, Погодин, Шевырев), чтобы понять, что он находился
в самой гуще интеллектуальной и эстетической жизни своего времени.
Подводя итог, следует еще раз отметить неоценимый вклад А.С. Хомякова в становление и развитие славянофильского движения и русской философской мысли в целом. А.С. Хомяков является не только идейным основателем движения, но и духовным лидером для многих поколений последователей. Идеи А.С.Хомякова живы и актуальны в современном для нас мире.
Литература:
1. 3авитневич В.З. Место А.С.Хомякова в истории русского национального самосознания. Харьков, 1904.
2. Аксаков К.С. О русском воззрении // Русская идея. М., 1992.
3. Хомяков А.С. О старом и новом. Статьи и очерки. М., 1988.
4. А.С. Хомяков: Теология, философия, этика. Юбилейный сборник. Тула, 2003.