* * *

Одно из самых больших заблуждений человеческих состоит в том, что мы отказываем в разуме остальным обитателям нашей планеты, включая растения.
Человеческий материал, из которого строится искусство, тоже может быть разной кондиции: грубое сукно, тонкая шерсть, штапель…
Старик Городецкий пришел в ЦДЛ, где в большом зале шло обсуждение стихов молодых поэтов. Современник Блока, человек, вводивший в литературу Есенина, живой обломок истории, слушал, слушал потом вышел на трибуну и сказал: «Гляжу я на вас, какие вы все грамотные, какие вы все умные, какие вы все образованные, какие вы все культурные и как вам скучно».
Экс-чемпион СССР по боксу Виктор Пушкин однажды учил меня:
– Главное в боксе – уметь расслабляться. Ведь какая-нибудь твоя мышца напряжена, хотя бы и без дела, значит, она работает, берет энергию, как включенная лампочка или электроплитка. Этой энергии может не хватить в конце боя. Ты выдохнешься раньше времени. Главное в боксе – уметь быть расслабленным, и только в момент удара мгновенно собирать всю силу, сосредоточивать ее в пучок и посылать в одну точку.
Наука хорошая. Точно так же нужно уметь вести себя в искусстве. Интересно, что эта наука боксера в точности перекликается с легендой об апостоле Иоанне. Вот ее смысл так, как его передает Ф. Фаррар.
Однажды молодой охотник увидел Иоанна, играющего с ручной куропаткой, и спросил:
– Как же можешь ты унижать себя столь тщетным развлечением?
– Что это у тебя в руке? – в свою очередь спросил Иоанн.
– Лук.
– Почему же он не всегда натянут?
– Потому что от постоянного напряжения он утратил бы свои свойства, и когда нужно с усилием пустить стрелу в дикого зверя, то невозможно было бы это сделать: лук не имел бы силы.
– Не удивляйся же, молодой человек, что я даю временное отдохновение уму своему: если он будет постоянно в напряжении, то также утратит свою крепость и ослабеет, когда по необходимости потребуешь от него усилий.
Когда читаешь Паустовского много, собрание сочинений, создается впечатление, что очень большую картину рассматриваешь по фрагментам на близком расстоянии. Чувствуешь, что фактура великолепна, а цельного впечатления не получается.
Никакого прогресса формы художественного произведения нет и быть не может. Чем джазовая музыка прогрессивнее Бетховена? Кто объяснит, почему симфонии Прокофьева нужно считать более прогрессивными, чем симфонии Чайковского? Можем ли мы сказать, что мелодия «Подмосковных вечеров» более прогрессивна, чем мелодия «Во поле березонька стояла»?
Когда я писал роман, это было для меня, как езда в автомобиле, ночью, с фарами, по незнакомой дороге. Фары четко высвечивают вперед на сто метров, дальше мрак, неизвестность. Лишь умозрительно знаешь, что должны попадаться такие-то деревни или такие-то города.
Так вот, когда я писал роман, я четко, с подробностями видел страниц на двадцать вперед. Остальное умозрительно, в общих чертах, с ощущением основных пунктов.
Проедешь эти двадцать страниц, прояснится следующий отрезок.
Литература более всего имеет право называться машиной времени. Она дает нам почти реальную возможность (не менее реальную, чем реальность отчетливого сновидения) присутствовать на королевских балах в Версале, на Бородинском поле во время сражения, на необитаемом острове среди дикарей, на дружеских пирушках среди гусар и студентов, в парках русских поместий, на улицах и площадях Парижа, в лесах и замках Шотландии и даже на эшафотах.

Так называемый реализм сравнивают с фотографией (в противовес абстракции). Но разве можно назвать фотографией «Боярыню Морозову» Сурикова, «Пустынника» Нестерова, кустодиевского «Шаляпина» (казалось уж вовсе – портрет) и врубелевскую «Царевну-Лебедь», и вообще всего Врубеля, и Левитана, и Рериха… Ну какая же фотография рериховский «Гонец»!
Отчего при одном и том же формальном методе одни произведения живописи хочется заклеймить определением «фотография», тогда как по отношению к другим это сделать невозможно, даже и при желании?
Оттого, что одни одухотворены, а другие не одухотворены.
Человечество прошло такую историю, что вполне заслужило право, чтобы мы – люди – говорили о себе и о своем пути, пройденном сквозь века, с оттенком иронии или даже юмора.
Когда пишется стихотворение, на одно вакантное место просятся двадцать или тридцать слов. Все они как будто хороши и годятся. В меру своего таланта поэт выбирает лучшее, похуже, совсем плохое, совсем хорошее или единственное.
У Пушкина были варианты:
На берегу варяжских волн…
На берегу свинцовых волн…
На берегу холодных волн…
На берегу безбрежных волн…
И наконец, появилось:
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн.
Можно научить поэта тому, что нужно искать слова, но найти свое единственное слово может лишь сам поэт. Этому научить нельзя. А между тем степень единственности найденного слова есть единственная мера таланта.
Конферансье, прежде чем объявить номер, рассказывает анекдот. Вот он от слова до слова. Два иностранных туриста с фотоаппаратами на улицах Москвы. Выискивают нищету. Вдруг видят – идет старушка с кружкой в руке. Один иностранец подбежал и кинул в кружку монету, другой в это время щелкнул затвором фотоаппарата.
– Идиот, – закричала старушка. – У меня ведь а кружке-то сметана!
Вот и весь анекдот. Я подумал: ехал бы этот известный между прочим, конферансье в купе поезда или сидел бы с друзьями за столом и рассказывал бы анекдоты. Неужели он решился бы рассказать эту чепуху? Ни за что и никогда. А на публике, оказывается, можно. На публике все идет.
Можно экранизировать роман и сделать из него фильм. Можно из романа сделать несколько фильмов. Можно из нескольких романов сделать один фильм. Но все же наиболее нормальным образом в односерийный фильм ложится рассказ. Односерийный фильм и рассказ – вот адекватные жанры.
Нужно учесть и то, что, когда фильм создается из романа и повести, их приходится урезывать, следовательно, обеднять.
Писатель дает мне свой недавно написанный рассказ и просит:
– Прочитай, пожалуйста, с карандашом.
– А у тебя карандаша, что ли, нет?.
Смотрю на прекрасное женское лицо, как бы излучающее некий свет. Да, в процессе эволюции, из-за соображений целесообразности, могли укоротиться руки, мог выпрямиться позвоночник, из второй пары рук могли образоваться ноги. Но какая целесообразность сделала из обезьяньей морды прекрасное, божественное лицо?!
В доме отдыха каждая партия отдыхающих живет двенадцать дней.
А я жил и работал там два месяца, то есть в течение пяти двенадцатидневных циклов.

В каждой партии появлялись у меня знакомые люди, хотя бы по обеденному столу. Они привыкали к новой обстановке, потом чувствовали себя как дома, потом исчезали. И вот мне стало казаться, что я пережил несколько поколений. Это ощущение переросло в некий психологический гнев. Я как бы устал. Первые мои соседи по столу стали мне казаться такими же далекими и нереальными как древние греки.
Ямб существовал и при Пушкине. Что делает стихотворение современного поэта, ну хотя бы Твардовского, современным? Неужели только словарь? Вот некоторые строфы из Твардовского:
Я еду Малый дом со мною,
Что каждый в путь с собой берет.
А мир огромный за стеною,
Как за бортом вода ревет.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я видел, может быть, полсвета.
И вслед за веком жить спешил.
А между тем дороги этой
За столько лет не совершил.
Хотя считал своей дорогой
И для себя ее берег,
Как книгу, что прочесть до срока
Все собирался и не мог.
В этих трех строфах нет ни одного слова, которое было бы порождено двадцатым веком и принадлежало бы только ему. Все эти слова мог употребить и Пушкин, и все до одного он их употреблял: дом, стена, книга, борт, дорога, прочесть, век, путь и т. д.
И все-таки эти стихи не припишешь к прошлому веку. Что-то неуловимое разлито в них, что говорит о принадлежности нашему времени. В чем же тут дело? Вероятно, в современном складе ума и души поэта, которые невольно кладут свою печать на стихи.
Если сто лет назад поэт мог созерцательно говорить, что земля прекрасна, то в современной поэзии всегда за этими словами стоит тень. Всегда подразумевается, что прекрасная земля может превратиться в голый, обугленный камень.
Банально, но все-таки, если прислушаться, самый зловещий из всех земных звуков – тиканье часов.
Меня возил по Болгарии Станислав Сивриев. Оказывается, до этого он возил в этом же самом «Москвиче» Константина Георгиевича Паустовского.
В первый день пути Станислав все время вспоминал предыдущую поездку: «Паустовский сказал… Паустовский говорил… Паустовский хотел… Паустовский сделал…
Паустовский, конечно, личность яркая. Но все же в следующий раз, если Станислав будет путешествовать с кем-нибудь по Болгарии, скажет ли он хоть однажды: «Солоухин рассказывал… Солоухин мечтал… У Солоухина была поговорка…»
Я поймал себя на том, как хочется оставить след в человеческом сердце и как не просто!..
Раньше гусиными перьями писали вечные мысли, теперь вечными перьями пишут гусиные.
Однажды произошел курьез, объяснить который я до сих пор не умею. Я принес в журнал перевод превосходного лирического стихотворения. Оно состояло из трех сложных девятистрочечных строф и было построено на трех парадоксах.
«Знают ли хоть что-нибудь о солнце те, кто рожден в южных странах, – спрашивала поэтесса в первой строфе и тут же отвечала, – нет, о солнце больше знают те, кто живет на севере и кто радуется каждому проблеску солнца».
«Знают ли хоть что-нибудь о дожде те, кто живет в дождливом и туманном Лондоне, – спрашивала поэтесса во второй строфе и отвечала, – нет, о дожде больше знают те, кто ждет его во время засухи».
«Знают ли хоть что-нибудь о любви люди, избалованные любовью, – спрашивала поэтесса в третий раз и отвечала, – нет…» И так далее и тому подобное, одним словом, прозрачное лирическое стихотворение.
Поэт, работавший тогда в журнале заместителем главного редактора, прочитал стихотворение и сказал, что оно ему очень нравится, но вдруг совершенно огорошил меня:
– Только знаешь, неясно, о ком идет речь.
– То есть как это о ком?
– Ну да. Вот здесь написано «они», «они», а кто они-то?
– Ясно сказано:
О, знают ли они, как солнце жарко греет,
Они, кто в южных странах рождены?
– Но все-таки неясно, кто они?
– По-русски же сказано:
О, знают ли они хоть что-то о дожде,
Рожденные в приморских низменных долинах…
Вот, значит, о них и идет речь. О тех, кто ничего не знает о дожде.
– Это понятно. Но все-таки кто они такие?
Я начал подозревать, что меня разыгрывают, потому что я знал поэта давно, знал его стихи и знал, что такую ерунду он говорить не может. Разве что нашло как будь затмение. Я попросил арбитража. Мы пошли в кабинет главного редактора. Я с выражением прочитал свой перевод. Редактор задумался и, к моему ужасу сказал:
– Все хорошо. Непонятно только – кто они.
Я схватил стихотворение и в панике убежал из редакции. Я подумал, что, может быть, в этот момент какие-нибудь неизвестные космические гипнотические силы облучали тот участок земного шара, на котором находилась редакция, ибо невозможно, чтобы два человека, не сговариваясь, говорили одну и ту же чушь. Но позже я сообразил, что космические силы должны были бы подействовать и на меня, находившегося там же. Таким образом, эта загадка до сих пор мной не разгадана.
Высшее счастье человека, хоть это и банально, – в принесении радости другим людям.
Я иногда вижу, как во время оживленного разговора один из собеседников вынимает записную книжку и скорее записывает в нее только что произнесенную фразу или только что рассказанный случай; я удивляюсь: что интересного нашел он в этом?
В другой раз я записываю то, что не заинтересовало никого из присутствующих.
Каждый берет свое.
Разговор об искренности (всерьез) может возникнуть только между людьми, которые постоянно лгут.
Нужно было увеличивать скорость самолетов. Конструкторы годами бились над усовершенствованием машин и в первую очередь мотора: меняли число цилиндров, уменьшали вес, отвоевывали еще десять-двадцать километров скорости, но вновь наступал предел.
Потом какой-то конструктор, которого можно было бы назвать гениальным, решил: не надо усовершенствовать мотор, надо его выбросить. И поставить нечто качественно новое. Турбореактивные двигатели. Черта предела скорости сразу отскочила за горизонт. Когда-нибудь то же самое может произойти и с формами нашего искусства.
В Жерехове было имение князей Оболенских, а еще раньше Всеволжских. Дом построен в 1622 году. Крыша у него сделана похожей на крышку гроба. На церкви на крестике – венчальный венец. В парке есть Катина аллея и Катин пруд.
Теперь в имении дом отдыха, и затейник, или, как его еще называют, «культурник», рассказывает каждому заезду отдыхающих легенду.

Катя была горничная в барском доме. Сын барыни полюбил Катю. Они тайно обвенчались. Венец на крестике – память об этом венчании. Но сына все же услали в Париж. Катя с тоски засохла и умерла. Сын, возвратившись, переделал дом, придав ему очертания гроба, и поставил четыре башни по углам – как бы свечи. В одной из палат дома отдыха, в которой стоят теперь шесть железных коек, показывают на потолке лепное изображение – будто бы портрет Кати.
Я видел немало барских имений, переделанных то под дом отдыха, то под совхоз, но ничего не известно было об их давнишних обитателях. Понадобилась сильная, необыкновенная любовь, которая, словно вспышка магния, осветила нам глубину веков и породила легенду, дожившую до сих пор.
Бывает, что сидишь с друзьями в ресторане и выпиваешь и бываешь пьян. Идет интересный разговор. Отпочковываясь от разговора, в голове рождаются как будто бы интересные мысли. Записываешь их на ресторанных салфетках, кладешь в карман. Радуешься, что пришли такие оригинальные мысли, предвкушаешь, как завтра будешь переписывать их в тетрадь.
Утром посмотришь на салфетки и подивишься: все неинтересно, бесцветно, банально.
Существует ли язык кино, кинематограф в его чистом виде?
Ведь когда на экране актер поет – это вокальное искусство. Когда на экране танцует балерина – это балет. Когда с экрана произносят речь – это искусство оратора.
Декламация, живопись, музыка, архитектура, элементы драматического, мимического, хореографического, литературного (в огромной степени) искусств берутся напрокат кинематографом.
А между тем у него есть свой язык, не доступный ни музыке, ни театру, ни живописи. Рене Клер сказал: «Хорошо, если в фильме на тридцать минут есть тридцать секунд настоящего кинематографа». Это преувеличено. Но в этом есть доля правды. Когда я смотрю фильм, я стараюсь выудить из него эти самые драгоценные секунды.
В свое время я возмущался (по-профессиональному, конечно) тем, что Семен Кирсанов, описывая раненного в кабине самолета летчика, употребил инструментовку строки на Р. «Рана кРовью маРлю кРасит». Свое возмущение я основывал на том, что кровь пропитывает марлю бесшумно и, значит, Р ни к чему.
Позже я понял, что инструментовка этой строки на Р удачно передает прерывистое, как бы захлебывающееся кровью рычанье мотора.
Антоний Слонимский (Польша), обращаясь к молодым авангардистам, сказал: «Я допускаю, что стихи могут быть без ритма, я допускаю, что стихи могут быть без рифмы, я допускаю, что стихи могут быть без смысла, но нельзя, чтобы все сразу в одном стихотворении».
Активный, живой писатель перенасыщен впечатлениями жизни точно так же, как бывает в химии перенасыщенный раствор какой-нибудь соли.
Рождение замысла подобно процессу кристаллизации когда растворенное ровным образом, невидимое вещество начинает на глазах формироваться в строгую и стройную систему кристаллов.
Чтобы начался процесс кристаллизации, необходимо бывает опустить в раствор хотя бы крохотный готовый кристаллик.
Роль такого кристаллика для писателя играет обычно новый яркий факт, свежее резкое наблюдение, высказанная кем-нибудь свежая яркая мысль.

Маяковский не должен был называть свою статью «Как делать стихи». Он должен был ее назвать «Как я делаю стихи».
Если я, как писатель, скажу: «Я шел и увидел разрушенную церковь», этим я еще ничего не скажу. Может быть, ее надо было разрушить, может быть, хорошо, что она разрушена. Или, напротив, может быть, разрушение ее есть проявление варварства, уничтожение истоков культуры целого народа… Ничего нельзя понять из фразы «Я шел и увидел разрушенную церковь».
Непозволительно и кричать: «Ах, как хорошо, что церковь разрушена!» или: «Ах, как плохо, что ее не стало!»
Задача художника – написать такую фразу или ряд фраз, чтобы читатель сам воскликнул: «Вот хорошо!», или: «Вот безобразие!», или просто побежал бы на площадь бить в рельс.
Любовь, несомненно, болезнь, изученная меньше всех болезней и даже, может быть, совсем неизученная. Как и в результате почти каждой болезни, у человека возникает невосприимчивость, иммунитет. Тяжелой формой любви человек болеет один-два раза, в остальном дело обходится более легкими формами.
Одна красивая женщина, которой многие признавались в любви, рассказывала, что она всегда заранее могла отличить признание искренне влюбленного сердца от искусственных признаний завзятого сердцееда. Оказывается, в одних случаях она испытывала невольное волнение, в других – оставалась спокойной.
Точно так же, если был взволнован писатель, когда он писал, то и читатель невольно будет волноваться. Это волнение передается между строк. Оно, как аромат цветка, который нельзя ни увидеть, ни потрогать.
Говорят: «Вы с ним помягче, он талантлив, как бы не отпугнуть».
Но нет, талант не отпугнешь, его можно лишь разозлить.
В языках иных отсталых племен бывает так: есть слова, обозначающие отдельно те или иные травинки, но нет одного обобщенного понятия «трава». Есть отдельное слово для снега падающего, отдельное слово для снега, лежащего на земле, отдельное слово для снега несомого ветром или тающего. Но нет общего слова «снег».
Большой художник стоит на таком же уровне над толпой, как наш современный цивилизованный человек, знающий слово «трава», над первобытными племенами.
Люди знали отдельно графиню Зубову, графиню Апраксину, княжну Оболенскую, княжну Олсуфьеву, но знали общего понятия «Наташа Ростова».
Самовыражается ли колодец, из которого берут, или, скажем по-другому – который дает свою воду людям? Бесспорно. Но колодец сначала должен собрать воду из окружающих водоносных пластов, отстоять ее в себе, а потом уж и предлагать. Поэт годами и десятилетиями по крупице вбирает в себя, впитывает, копит и отстаивает в себе все характерное для своей эпохи. Для чего же мы будем говорить ему: не смей раскрывать своей души, а раскрывай только души своих современников. Он-то разве не современник? Отчего душа человека по профессии «поэт» должна быть менее типична, менее характерна для эпохи, чем души людей иной специальности: доярки, бетонщика, сталевара, ученого?
Известно, что писатели разделяются на работающих ночью и на работающих с утра. Толстой говорил, что он, читая книгу, может точно определить, по утрам или ночам она писалась.
Так, по Толстому, Джек Лондон писал только ночью, а Диккенс только днем. Сам Толстой, как известно, работал в утренние часы.
Очень возможно, что жителям Земли никогда не удастся установить и наладить связь с обитателями других галактик, так как не найдется общего языка. Возможно, они давно уж посылают нам какие-нибудь сигналы, но мы не понимаем их, точно так же, как они не понимают наших сигналов.
Очень возможно, что муравьи, например, давно уж пытаются установить и наладить связь с человечеством и при помощи своих усиков-антенн посылают нам свои сигналы, которые для нас остаются недоступными.
Бывает стихотворение, как раунд в боксе. Наскоки, увертки, уходы в глухую защиту, опять наскоки. Стихотворение выигрывает по очкам.
Но есть стихи, как один удар, как нокаут. Стихотворение – нокаут. В нем нет лишних движений, подступов к теме, близкой тактики и дальней стратегии. Все, каждая буква, каждая запятая бьют в цель. И вот – нокаут. Большинство стихов выигрывает лишь по очкам.
Всегда существует непреодолимая пропасть между тем, что писатель хотел сказать, и тем, что у него получилось на самом деле, вернее, тем, что прочитал читатель. Эта пропасть обусловлена свойством слов вмещать в себе несколько понятий, в то время как кажется, что оно вмещает одно-единственное понятие.
Я сказал слово «поляна» и думаю, что сказал то, и хотел. Но я, говоря это, имел в виду совершенно определенную поляну. Сначала я ее видел, держал перед глазами, нарисовал воображением, а потом уж и сказал о ней. Читатель же, прочитав мое слово, неизбежно увидит некую свою поляну, виденную им когда-либо. Это и ей пропасть.
Я начинаю пропасть сужать, я конкретизирую поляну, я говорю, что она залита лунным светом, я говорю, что елочка, выбежавшая из лесу на эту поляну, бросает черную тень и сверкает зелеными огоньками от недавно прошедшего дождя.
Так я сужаю пропасть. Но свел ли я ее на нет? Конечно, не свел. Полностью то, что увидел я, читатель все-таки не увидит. Что-то он увидит не так, по-своему. Узость пропасти и есть мера таланта. Чем талантливее писатель, тем уже щелочка, отграничивающая его, внутренний мир его, от читательского восприятия. Стремление ликвидировать или хотя бы сузить эту щелочку и есть так называемые муки творчества…
Муки творчества есть стремление, чтобы тебя поняли именно так, как ты хочешь, чтобы увидели то, что ты видишь, чтобы почувствовали именно то, что чувствуешь и ты.
Впрочем, давно уже я не слышал в нашем литературоведении самого понятия «муки творчества».
Про хорошего шахматиста говорят: у него свои стиль игры. Про хорошего борца говорят: у него свой стиль борьбы. Про хорошего конькобежца говорят: у него свой стиль бега.
Конечно, очень хорошо и красиво, когда у шахматиста, борца и конькобежца свой стиль, своя манера. Но их вполне могло бы не быть. Гораздо важнее, чтобы шахматист выиграл партию, борец положил противника на лопатки, а конькобежец первым пришел к финишу, если бы даже это не было красиво и своеобразно.
Но писателя (настоящего писателя, а не среднего московского литератора) без своего особенного стиля, без особенной манеры – быть не может.

Стихотворными опытами заниматься, вероятно, нужно, но, так сказать, дома, в порядке тренировки, для наращивания поэтической мускулатуры.
Вот тренируется штангист. Он прыгает, бегает, кувыркается, ходит на руках, выжимает штангу не с груди, а из-за плеч, из-за головы, кладет штангу на плечи и нагибается или приседает с ней, берет в руку двухпудовую гирю и то играет ею, как мячом, то крестится… Мало ли что делает штангист дома.
На арене же мы видим только, как он подходит к штанге и при помощи самых экономных и разумных движений поднимает штангу над головой.
Смешно было бы так же боксеру на ринге прыгать через детскую прыгалку-веревочку, хотя всем известно, что дома большую часть тренировки боксер затрачивает на такое прыгание.
Брюсов, правда, издал однажды свои домашние упражнения. Но книжечка так и называлась «Опыты».
Писатель Иван Р. всю жизнь встает в четыре часа утра и садится за письменный стол. Я спросил, сколько же страниц в день он пишет. Одну – был ответ. Но зачем же ради одной страницы вставать так рано. Ее можно написать и после завтрака.
Литератор должен работать широко. С годами на складах души и разума накапливается такой материал, который может не умещаться в узкие рамки какого-нибудь одного жанра, в частности в стихи. Он требует иных, более спокойных жанров. Волга не могла бы уместиться в русле горной реки.
Величие архитектуры вовсе не в размерах, не в количестве этажей. Трехэтажный или даже двухэтажный дворец может быть величественнее стоэтажного небоскреба.
Лебедю, для того чтобы казаться величественным, незачем быть величиной с носорога или слона.
Журналист Н., проживший большую часть жизни в эмиграции и возвратившийся после войны, является большим знатоком и тонким ценителем изобразительного искусства всех времен и народов. Он пишет об искусстве весьма компетентные статьи, но я ловлю себя на том, что в них всегда чего-то не хватает, как в супе не хватало бы соли.
Я подумал и понял, что в этих статьях не хватает позиции автора. В самом деле, от одних своих позиций он отказался, переехав жить в СССР. В отстаивании же других позиций, если они у него есть, существует определенная деликатность: могут не поверить.
Например, я, родившийся и выросший в СССР, могу возмущаться тем, что уничтожили храм Христа Спасителя, а ему было бы не совсем с руки, ибо что же еще ждать от бывшего эмигранта. Точно так же ему было бы неловко откровенно восторгаться, например, Кукрыниксами.

Основной объект языкознания — естественный человеческий язык в отличие от искусственного языка или языка животных. Следует различать два тесно связанных понятия — язык и речь.

Соотношение языка и речи и их отдельных элементов

Язык Править

Язык — орудие, средство общения. Это система знаков, средств и правил говорения, общая для всех членов данного общества. Это явление постоянное для данного периода времени.

Основные функции языка:

• коммуникативная — передача от одного лица другому определенной информации с определенной целью
• когнитивная (экспрессивная) — язык предназначен быть средством выражения, передачи и хранения содержания. Подвиды этой функции:
  • информативная
  • эмотивная
  • волюнтативная
  • интерогативная
• аккумулятивная — способность накапливать знания, отражать их и сохранять
• речевая — практическое применение языковых средств, осуществляемое посредством речевого акта
• социальная — интегрирующая и дифференцирующая.

Речь Править

Речь — проявление и функционирование языка, сам процесс общения; она единична для каждого носителя языка. Это явление переменное в зависимости от говорящего лица.

Язык и речь — две стороны одного и того же явления. Язык присущ любому человеку, а речь — конкретному человеку. Речь и язык можно сравнить с ручкой и текстом. Язык — ручка, а речь — текст, который записан этой ручкой.

Функции речи

• коммуникативная (референтивная) — cоответствует контексту, который понимается как предмет сообщения, иначе называемый референтом. Это функция передачи какого-либо сообщения, ориентации на контекст сообщения. В процессе коммуникации она самая важная, так как передает информацию о предмете. В тексте эту функцию подчеркивают такие, например, фразы: как сказано выше, внимание, микрофон включен, различные ремарки в пьесах.
• экспрессивная (эмотивная) — соответствует отправителю, т.е. отражает отношение говорящего к высказываемому, прямое выражение чувств отправителя. При использовании экспрессивной функции важно не само сообщение, а отношение к нему. Эмотивный слой языка представлен междометиями, которые представляют собой эквиваленты предложений («ай», «ох», «увы»). Важнейшие средства передачи эмоций — интонация и жесты.
• поэтическая (эстетическая) — cоответствует сообщению, т.е. основную роль играет направленность на сообщение как таковое вне его содержания. Главное — это форма сообщения. Внимание направляется на сообщение ради него самого. Как видно из названия, эта функция используется прежде всего в поэзии, где большую роль играют стопы, рифмы, аллитерация и т.д., играющие важную роль в его восприятии, а информация часто второстепенна, причем зачастую содержание стихотворения нам непонятно, но нравится по форме.
• апеллятивная (директивная) — соответствует получателю сообщения, на которого ориентируется говорящий, пытаясь тем или иным образом воздействовать на адресата, вызвать его реакцию.
• фатическая (контактоустанавливающая) — соответствует контакту, т.е. цель сообщения при этой функции — установить, продолжить или прервать коммуникацию, проверить, работает ли канал связи Эту функцию дети усваивают первой. Стремление начать и поддерживать общение характерно для говорящих птиц. Фатическая функция в языке — единственная функция, общая для животных и людей.
• метаязыковая функция — соответствует коду, т.е. предметом речи служит сам код. Это язык о «языке». Метаязыковая функция предполагает проверку канала связи, выясняется, понятен ли язык, особенно в разговоре с иностранцами. При этом часто прибегают к толкованиям слов и выражений. Эта функция реализуется в высказываниях о языке, лекциях по языкознанию, в грамматиках, словарях и т.д.

Речевой акт — отдельный акт речи, в нормальных случаях представляет собой двусторонний процесс порождения текста, охватывающий говорение и протекающие параллельно и одновременно слуховое восприятие и понимание услышанного. При письменном общении речевой акт охватывает соответственно писание и чтение (зрительное восприятие и понимание) написанного, причём участники общения могут быть отдалены друг от друга во времени и пространстве. Речевой акт есть проявление речевой деятельности.

В речевом акте создаётся текст. Лингвисты обозначают этим термином не только записанный, зафиксированный так или иначе текст, но и любое кем-то созданное (всё равно — описанное или только произнесённое) «речевое произведение» любой протяжённости — от однословной реплики до целого рассказа, поэмы или книги. Во внутренней речи создастся «внутренний текст», то есть речевое произведение, сложившееся «в уме», но не воплотившееся устно или письменно.

См. также Править

• Реформатский А.А., «Введение в языкознание», § 4. «Язык и речь»
• Маслов Ю.С., «Введение в языкознание», §§ 8-9

Урок русского языка в 1 классе

Тема урока: «Что мы знаем о словах».

Цель урока: вспомнить

Цель: Систематизировать знания о роли слова в речи.

Задачи:

• развивать умение различать понятия: слово, часть речи, член предложения;

• повторить, что главное в слове – его значение, вспомнить с каких точек зрения можно смотреть на слово;

• развивать речь, наблюдательность, орфографическую зоркость, память, внимание, мышление;

• создать условия для достижения следующих метапредметных результатов:

• продолжать формировать навык каллиграфического письма;

Личностные:

— развивать учебно-познавательный интерес к новому учебному материалу и способам решения новой учебной задачи, путем создания «ситуации успеха»;

— формировать потребность и умение отстаивать свои взгляды и убеждения, эмоциональную отзывчивость учащихся.

Метапредметные результаты

Познавательные Общеучебные:

— понимать заданный вопрос, в соответствии с ним строить ответ в устной форме;

— осуществлять поиск и представление информации;

— осознавать и произвольно строить речевое высказывание в устной и письменной форме;

— проводить рефлексию способов и условий действия, осуществлять контроль и оценку процесса и результатов деятельности.

Логические: — анализировать и синтезировать изучаемые факты языка с выделением их отличительных признаков;

— сравнивать, обобщать.

Регулятивные:

— ставить учебную задачу на основе соотнесения того, что уже известно и усвоено учащимся, и того, что еще неизвестно (целеполагание);

— принимать и сохранять учебную задачу;

— планировать свои действия в соответствии с поставленной задачей и условиями её реализации, в том числе и во внутреннем плане;

— осуществлять оценку и контроль результатов деятельности.

Коммуникативные: — формировать умение договариваться,

— владеть диалогической формой коммуникации.

Оборудование:

• ноутбук;

• проектор;

• карточки со словами на каждую парту;

• смайлики трёх цветов на каждого ученика;

• коробка – сундучок с ключиками

• карточки со словами

• карточки с буквами

• Мяч

Ход урока:

Примечания:

1.Организационный момент.

2.Мотивация к деятельности

Рефлексия настроения и эмоционального состояния «Смайлики»

Друзья мои, я очень рада

Приветствовать сегодня Вас

И для меня уже награда

Сиянье ваших умных глаз.

— Подарите это сиянье всем вокруг, улыбнитесь друг другу и нашим гостям. Я желаю вам успехов в работе на уроке. Садитесь.

— Мы начинаем урок русского языка.

Девиз урока: «Хочешь быть грамотным, учись думать и мыслить».

— Поднимите зелёный смайлик, если у вас хорошее настроение, красный, если плохое, и жёлтый, если нейтральное.

3.Чистописание:

4.Актуализация имеющихся знаний.

Проблемная ситуация- приём целеполагания

Приём целеполагания – подводящий диалог

4.Сообщение темы урока.

— Откройте тетради. Начнём работу с минутки чистописания.

Тетрадь с наклоном положу

Ручку правильно держу,

Сяду прямо, не согнусь,

За работу я возьмусь.

Зз Зз Зз Зз Зз – Заболели у зебры зубы.

-Послушайте стихотворение и попробуйте определить, о чём мы будем говорить на уроке.

Всему название дано – и зверю, и предмету

Вещей вокруг полным-полно, а безымянных нету.

И все, что может видеть глаз – над нами и под нами,

И все, что в памяти у нас – означено словами:

Они слышны и здесь, и там, на улице, и дома,

Одно давно привычно нам, другое – незнакомо.

Цель: узнать, что называется словом, и какое значение имеют слова в жизни человека.

— О чем мы будем сегодня говорить?

— О словах.

— Что вы знаете о них? Расскажите.

— Как вы думаете, всё ли мы знаем о словах? (нет)

— Для чего они нужны? (чтобы общаться, передавать информацию, получать много новых знаний и т.д.)

— Чем отличается слово от предмета? (предмет можно увидеть, поиграть с ним, потрогать, а слово услышать, произнести)

— Что обозначают слова?

— На эти вопросы нам предстоит сегодня ответить. Тема нашего урока «Что мы знаем о словах».

5.Работа по теме урока

6.Игра в мяч. ФИЗМИНУТКА

Физминутка (презентация)

Отгадайте загадку:

У отца был мальчик странный

Необычный — деревянный.

Но любил папаша сына.

Что за странный

Человечек деревянный

На земле и под водой

Ищет ключик золотой?

Всюду нос сует он длинный.

Кто же это?..(БУРАТИНО)

— К нам пришёл Буратино за помощью найти золотой ключик. Поможем ему?

— Буратино нужно справиться со многими заданиями, чтобы найти ключик. А вы готовы?

— Итак, отправляемся за ключиком!

— Посмотрите ребята, мы с вами попали на пруд.

— Кто же нас встречает? (Черепаха Тортила).

— Черепаха Тортила знает, где спрятан золотой ключик, но скажет нам только тогда, когда вы выполните её задание. Вам нужно отгадать загадки.

1) Кря-кря-кря, ловите мух!
А потом в водичку — Плюх!
Плавать — это вам не шутка!
Так детишек учит … (Утка)

2) Ползёт, на себе свой дом несёт. (Улитка)

3) Гладит все, чего касается,
А дотронешься — кусается. (Утюг)

— Ребята что обозначают эти слова? (обозначают предмет)

— Задайте каждому слову вопрос.

Ученик называет слово — названия предметов, бросает мяч другому ученику, ученик называет признак предмета и передает следующему тот называет действие этого предмета и так три раза.

— Молодцы, Черепаха очень довольна и даёт вам подсказку. (Получают подсказку «ЗОЛОТОЙ КЛЮЧИК В СУНДУЧКЕ»)

— Мы отправляемся дальше. Посмотрите, кто же нам встретился.

— Пьеро решил тоже нам помочь и подсказать, где найти сундучок.

— Посмотрим что в конверте.

— Что это? (Слова)

— Нужно из этих слов составить предложение и прочитать подсказку Пьеро.
Вам поможет девочка с голубыми волосами.

-Как правильно будем оформлять предложения при письме?

— Запишите предложение в тетрадь.

-Оправляемся искать сундучок.

— Кто это нас встречает?!

— Мальвина приготовила для вас задание, если вы с ним справитесь, она скажет, где сундучок.

— Мальвина любит воспитанных и вежливых учеников.

— А что нужно знать, чтобы быть вежливым?

А вы знаете вежливые слова? Сейчас мы это и проверим.

-Перед вами лежат карточки с заданиями, возьмите их в руки и прочитайте стихотворение. Найдите и подчеркните вежливые слова.

Проверка.

Молодцы! А вот и сундучок. Его мы сможем открыть, если справимся с последним заданием.

— Составьте из данных букв слово (КЛЮЧ)

— слово «ключ» — это однозначное или многозначное слово?

— Какие ещё значения имеет это слово?

— Открываем сундучок. А вот и золотой ключик для Буратино.

На доске появляется картинка Буратино

На доске появляется картинка Черепаха Тортила

На доске появляется картинка с правильным ответом

Из конверта достаются слова и вывешиваются на доску.

Индивидуальная работа детей на карточках.

Вручение золотых ключиков.

7.Рефлексия

— Давайте вспомним, какие задания вы сегодня выполняли.

— Что мы знаем о словах?

(Что обозначают слова, как делить слова на слоги, как из слов можно составить предложение, вежливые слова.)

Несколько лет назад, еще до того, как я полностью погрузился в переводы, я работал в Москве, в одной белорусской компании. Мой напарник-менеджер был из Белоруссии и жутко возмущался по поводу того, что мы, русские, отказываемся называть их страну Беларусью. Я, если честно, тогда не знал, что ему ответить, так как сам не знал, правильно это или нет после их внутреннего переименования Белоруссии в Беларусь называть их страну так же. Сейчас я уже, разумеется, нашелся бы что ответить.
Сегодня я наткнулся на одну любопытную статью на одном русскоязычных сайтов, посвященных бывшим южным республикам СНГ, и обнаружил, что проблема тех, кто не согласен с русскими названиями, одной Белоруссией не ограничивается.

Вот не ожидали, что снова возникнет эта дискуссия. Но нет – на встрече Дмитрия Медведева с белорусскими журналистами один из них заявил президенту России, что название Белоруссии следует писать и говорить так: «Восемь букв, четвертая «а», на конце – мягкий знак» (получается «Беларусь» – прим. ред.).
А потом и министерство юстиции Белоруссии заявило, что на территории Белоруссии и России чиновники и журналисты должны использовать «единственно правильную форму названия» страны – Республика Беларусь или Беларусь. Вопрос, как писать: Белоруссия или Беларусь, — сразу вызвал многочисленные дискуссии в российских СМИ. Потому что дело не только в Белоруссии – речь идет о том, менять или нет устоявшиеся формы написания тех или иных слов в русском языке на том основании, что соседние страны сменили государственный язык.
У «Ферганы.Ру» есть свои «Белоруссии». Время от времени мы получаем возмущенные письма читателей, в которых от нас требуют писать «кыргызы», а не «киргизы», Алматы, а не Алма-Ата, Ашгабат, а не Ашхабад, и так далее. Поэтому мы решили еще раз прояснить нашу принципиальную позицию. Электронное периодическое издание «Информационное агентство «Фергана.Ру» является российским средством массовой информации и свои материалы публикует на русском языке.
Язык этот, конечно, постепенно меняется, и изменение его норм фиксируется словарями. То, что принимается сегодня большинством носителей языка как норма, со временем может стать и академической лингвистической нормой (из последних свежих примеров можно вспомнить, что теперь допускается употребление существительного «кофе» в среднем роде). Однако сегодня подавляющее большинство носителей русского языка не говорят «кыргызы», а произносят традиционно – «киргизы». Поэтому мы будем продолжать писать «киргизы» и «киргизский».
Теперь о географических названиях. Если город или населенный пункт был официально переименован (например, Ленинград стал Санкт-Петербургом, Свердловск – Екатеринбургом, а Фрунзе – Бишкеком), то мы пишем новое официальное название города (и иногда, чтобы было понятно, в скобках указываем старое). Если город официально переименован не был, а изменилось его написание, отражающее фонетическую традицию нового государственного языка, — то нас это не касается. Мы можем – имеем право — называть город или страну так, как требует традиция, существующая в русском языке. Мы не пишем Ашгабат и Тошкент. Мы не пишем Бейджин (Beijing). Мы пишем Ашхабад, Ташкент и Пекин. Хотя то, как эти названия произносят русские, наверняка довольно сильно отличается от того, как называют свои города ташкентцы, ашхабадцы и пекинцы. Пекинчане, так сказать…
Взамен мы разрешаем англоговорящим журналистам называть нашу Москву Moscow и не требуем немедленно переименовать ее в Moskva. Не требуем, чтобы латыши срочно прекратили называть Россию «Кривией» (Krievija). Итальянцы, кстати, тоже позволяют нам говорить Рим, а не Рома. Поляки не видят ущемления своего национального достоинства в том, что их Warszawa по-английски пишется Warsaw (а читается вообще как ), а немцы не требуют от поляков изменить польское название Кельна — Kolonia.
Весь мир спокойно относится к тому, что в разных странах одни и те же города могут называться по-разному – и только государства постсоветского пространства видят в сохранении традиционных написаний чуть ли не попытку подрыва собственного суверенитета. Как говорила моя бабушка, «чтобы это было самой большой вашей проблемой».
Наших читателей почему-то очень волнует написание Алма-Аты. В интернете можно найти довольно много различных дискуссий о том, как писать правильно: Алматы или Алма-Ата – мол, это не разные фонетические варианты одного названия, а два разных слова. В полемическом запале люди вспоминают, что Алматы – прежнее название местности, существовавшее еще до названия Верный (старое название Алма-Аты), что Алматы звучит, может, непривычно, но не так уж дико, что «Алма-Ата» — чушь, если перевести на казахский, в отличие от Алматы…
Есть ссылки на то, что официальной смены названия не было, что слово «Алматы» неожиданно для всех появилось в Конституции 1993 года, хотя до этого столица называлась Алма-Ата… Все эти дискуссии – факт освоения (принятия или отторжения) нового названия казахстанским русскоязычным населением. Можно только посочувствовать этим людям, но, повторюсь, «Фергана.Ру» — российское средство массовой информации, и нам, к счастью, не нужно решать вопрос, как сохранить традиционное привычное написание и при этом не нарушить никакие государственные инструкции.
Наверное, сегодня русским и русскоязычным людям, живущим в Казахстане, уже удобней и говорить, и писать Алматы. Потому что во всех документах, на всех местных картах и во всех местных энциклопедиях пишется официальное государственное название города. Но «Фергана.Ру» будет писать название бывшей столицы Казахстана так, как произносит его подавляющее большинство носителей русского языка в России.
А вот в нашей английской ленте возможно и Almaty, потому что носителям английского языка, по большому счету, вообще все равно, как именно этот город называется, у них нет сложившейся традиции, как говорить: Алматы или Алма-Ата. Отлично, если они вообще догадываются, где этот город расположен.
Тут можно вспомнить, как «Берег Слоновой Кости» вдруг превратился в Кот-д’Ивуар, потому что власти этой страны попросили больше не переводить название своего государства. Почему-то в Рунете не кипят страсти, в какой форме лучше употреблять это географическое название. Потому что до этого Берега всем очень далеко… А до Алма-Аты – близко.
И тут мы подошли, как мне кажется, к самому главному. Не нужно видеть в том, как мы пишем название бывшей столицы Казахстана, проявление русского национализма или неуважение к казахстанскому суверенитету. Это не политика, это всего лишь лингвистика. Вопрос правильного или неправильного русского написания географических названий на постсоветском пространстве нельзя трактовать как вопрос «Ты меня уважаешь?» И пора перестать воспринимать тексты, написанные на русском языке в российских средствах массовой информации, за директивные указания. Да, мы пишем Алма-Ата.
А вы у себя в Казахстане пишите Алматы. И никто никого не учит. Главное, что мы все понимаем, о каком городе идет речь. Пока понимаем. В конце концов, это чиновникам необходимы точные указания, как писать название того или иного города, — потому что в случае неверного написания созданные и подписанные документы становятся нелегитимны. И здесь уместны и разъяснения президента, и принятие политических решений на уровне МИДа.
И если когда-нибудь стараниями политиков, чиновников, картографов, школьных учителей географии или мигрантов частота употребления слова Алма-Ата сойдет на нет, а название Алматы станет для большинства россиян наиболее привычным, и это зафиксируют профессионалы-филологи и лингвисты, то и мы, журналисты, подтянемся. За нами не заржавеет.
И последнее, о чем хочется сказать. В текстах «Ферганы.Ру» вы можете встретить разные названия одного и того же города, озера или водохранилища. Мы можем написать как Шымкент, так Чимкент, как Ташауз, так и Дашогуз, и на это у нас несколько причин. Во-первых, большинству россиян что Ташауз, что Берег Слоновой Кости – все едино, и говоря то Ташауз, то Дашогуз, мы не нарушаем устоявшуюся традицию (в отличие от Алма-Аты).
Во-вторых, поисковые системы Рунета смогут найти этот материал «Ферганы.Ру» как в ответ на запрос «Ташауз», так и на «Дашогуз», что для нас немаловажно. В-третьих, различные названия одного и того же города помогают нашим любознательным читателям разобраться, о каком городе все-таки идет речь. И наконец – мы проводим постоянный мониторинг национальных СМИ, и нам-то название Алматы уже давно не режет глаз.
Однако есть некоторые лингвистические правила, которым мы стараемся следовать. Хотя и на старуху бывает проруха. Главное – без звериной серьезности в этих вопросах. Мы далеки от пафосного китча на тему «сохраним тебя, русская речь, великое русское слово». Мы – не учебник русского языка, не сборник классических литературно-художественных текстов и не академический словарь. Мы – живое средство массовой информации. «Не делайте из еды культа», — сказал Остап Бендер Паниковскому — и съел огурец сам.
Мария Яновская, шеф-редактор ИА «Фергана.Ру», кандидат филологических наук

1. Подготовьтесь к проведению конференции на тему «Что мы узнали о словах русского языка». Для сообщения выберите любую группу слов (однозначные и многозначные слова, синонимы, антонимы, омонимы, устаревшие и новые слова, фразеологизмы). Для иллюстрации можно использовать словари, рисунки.

Урок-конференция
«Что мы узнали о словах русского языка»

Тема «Синонимы и антонимы»

Русский литературный язык насчитывает большое количество синонимов. Синонимами называются слова, различные по своему звучанию, но близкие по значению, например: интересный – увлекательный, занимательный (рассказ); бояться – робеть, ужасаться; темнота – потёмки, тьма.

Умелое использование синонимов делает нашу речь более разнообразной, точной и выразительной.

Ярким выразительным средством языке выступают антонимы — слова, противоположные по значению, например: мрак — свет, громкий — тихий, любить — ненавидеть и т. п.

Антонимы служат для более наглядного сопоставления, сравнения контрастных понятий.

Существуют словари синонимов и антонимов. Откройте их. С помощью словарей назовите и запишите синонимы и антонимы слова храбрость, слова вежливость, слова быстро.

Тема «Фразеологизмы»

Мы уже знаем, что наша речь состоит из предложений, а предложения – из слов. Не зная отдельных слов, нельзя понять, о чём говорится в предложении. Но, оказывается, есть предложения, смысл которых складывается не из значения отдельных слов, а только от их сочетания. Такие устойчивые выражения называются фразеологизмами.

Продолжите стихотворение:

У маленького Паши
Ботинки просят…

Дружнее этих двух ребят
На свете не найдёшь.
О них обычно говорят:
Водой …

Ежата – детки хоть куда!
И что же тут дивиться?
Ведь мама держит их всегда
В ежовых…

Как много принято у змей,
Кусают за ногу гадюки.
А потому при встрече с ней
Берите, дети, ноги в…

Отгадайте фразеологизм по рисунку. Запишите их. Запишите значение фразеологизмов.

Сесть в лужу — попасть в неприятную ситуацию.

Жить как кошка с собакой — ссориться, ругаться.

Лить крокодильи слёзы — сильно плакать.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

2. Прочитайте слова. Рассмотрите схему. Объясните, все ли слова состоят из данных значимых частей.

Лесник, подъезд, красный, лесной, полоска, хорошо.

• Запишите слова, соответствующие данной схеме. Выделите в них все значимые части слова.

Лес/ник, крас/н/ый, лес/н/ой, полос/к/а.

3. Прочитайте. Запишите только те слова, в которых одинаковое количество звуков и букв. Докажите, что вы правильно выполнили задание.

Ключ, вьюга, солнце, шмель, яхта, съезд, мяч.

Ключ (4 б., 4 зв.), вьюга (5 б., 5 зв.), съезд (5 б., 5 зв.), мяч (3 б., 3 зв.).

4. Выберите любое правило. Подготовьте сообщение о том, как применить это правило при письме. Назовите слова, в которых есть орфограмма на это правило.

Разделительный мягкий знак (ь)

Раздельный мягкий знак (ь) пишется в корне после букв, обозначающих согласные звуки, перед буквами е, ё, ю, я, и.

В этом случае буквы е, ё, ю, я, и обозначают два звука – согласный звук и последующий гласный звук:

семья – семь, колье – коль,
ружьё – ружь, вьюнок – вьнóк,
соловьи – соловь, судья – судь.

Раздельный мягкий знак (ь) – это орфограмма: платье, эскадрилья, воробьи, чутьё, льют.

Раздельный мягкий знак (ь), как и мягкий знак – показатель мягкости согласного, при переносе слова не отделяется от буквы, которая стоит перед ним: вью-нок, пе-рья.

5. Прочитайте.

К. Паустовский

• Спишите, вставляя пропущенные буквы.

• Укажите над каждым словом, какой частью речи оно является.

Заморозок3 — сущ. (что). Н. ф. — заморозок. Неодуш., нариц., м. р., в И. п., в ед. ч. Подлеж.

Надышал3 — гл. (что сделал?). Н. ф. — надышать. В прош. вр., в ед. ч., в м. р., в 3-м л. Сказ.

Зернистым3 — прил. (каким?). Н. ф. — зернистый. В м. р., в ед. ч., в И. п. Втор. чл.

← Предыдущее

Следующее →

Ответы по русскому языку. 4 класс. Учебник. Часть 1. Канакина В. П., Горецкий В. Г.

Ответы по русскому языку. 4 класс