В нашем сознании укрепился образ Средних веков, как тысячелетия диких суеверий, полнейшего невежества и бескультурья — «мррачное Средневековье», «темные века»! Но у медиевистов, специалистов-историков, погруженных в этот период, вырываются порой непривычные нам эпитеты — «яркие и светлые столетия», а монахов, которые были «лицом» той эпохи, называют «людьми из огня и железа»…

Современное сознание начало формироваться за три столетия до нашего рождения — в 18 веке, в век Просвещения. У «просветителей» позже оказались свои огрехи, стоившие Европе миллионы жизней, и многие из их идей явно устарели, но то, что они решительно и громогласно отринули, так и осталось отринутым современным человеком — а отношение «властителей дум» того века к Средневековью было уничижительным, откровенно презрительным. Но сколько же можно жить представлениями «века Разума»? Не пора ли относиться к жизни прошлых поколений так, как они того действительно заслуживают?!

Уход от мира в жизнь духовную ради достижения религиозных целей было характерно для всех религий. В христианстве первые монахи появились конце 3-го века в египетских пустынях. «Слухом земля полнится» — десятки, сотни, тысячи людей шли поклониться «святым» отшельникам, скудно питавшимися и прикрывавшимися лишь пальмовыми листьями, но зато полностью, без остатка посвятившим жизнь служению Господу, молившимся о душах — своей собственной и всех людей.

Сознание своей греховности, почти неизбежной «в миру» со всеми его соблазнами, осознание неизбежности вечных адских мучений за жизнь «не в Боге» гнало в эти почти непригодные для жизни места все больше христиан, жителей обильных оазисов и городов, этих рассадников смрада и погибели. Они строили в горных ущельях и пустынях свои новые жилища, объединялись, чтобы помогать друг другу спастись от вечным мук, — так появлялись монастыри.

Тем временем христианство из отверженной секты превратилось в господствующую, государственную религию обеих Империй (4 век). Если раньше переход в новую веру сам по себе был подвигом, чреватым мученичеством и смертью, то больше христианину не грозили земные кары — и для избавления от кары небесной, для вечного блаженства нужны были новые подвиги. Именно в 4-5 веках уход от мира в монастыри становится явлением относительно массовым. Монашеское движение распространилось тогда и по Восточной, и по Западной Европе, но его пути в Византии (православии) и в «варварских королевствах» (католичестве) были различны.

На Востоке ромейские императоры, установив плотный контроль за Церковью, пристально следили и за монастырской жизнью — государственными законами регулировалась не только экономическая их деятельность, но и их внутреннее устройство. Пристальный государственный «пригляд» за религиозной жизнью населения существенно ограничивал самодеятельность и в монашеском движении.

Главной задачей «восточного» монастыря было предоставлять убежище от мира, где можно было бы вести праведную жизнь. Монастыри выступали как благотворительные учреждения, оказывая помощь сиротам, старикам, больным и другим обездоленным слоям населения. Но, в отличие от «западных» обителей, «восточные» монастыри мало занимались образованием. Может быть, это было связано с тем, что в Ромейской империи были очень сильны традиции античной культуры и высокой степени грамотности населения. Но в результате церковной экспансии Византии такой тип монастырей распространился и на относительно «дикие» в культурном отношении районы, включая Русь.

Совсем в другой обстановке монашеское движение зародилось и развивалось на бывшей территории Западной Римской империи. По сути, перед ним стояла задача не столько увести людей из «мира», сколько «победить мир». Оно имело неизмеримо больше самостоятельности, — в «лоскутном одеяле» полудиких «варварских королевств» не было никого, кто бы мог контролировать религиозные инициативы. Катастрофическое опрощение «западной» цивилизации, отсутствие элементарной грамотности даже у родовой аристократии сделало монастыри чуть ли не единственными хранителями культуры во всех ее проявлениях.

Западное монашество постепенно переходило от пассивности, созерцательности к активной деятельности, к воздействию на окружающий мир. Уже первые монастырские уставы настоятельно рекомендуют монахам, помимо молитв и благотворительности, неустанно заниматься физическим трудом. Его презирали и в бывшей Империи, считая физический труд рабским занятием, и в «варварских королевствах», аристократия которых превыше всего ставила войну. Поэтому проникнутые уважением к мирному труду монахи пользовались высочайшим авторитетом у масс «простого» народа. Не только проповедь, но и весь строй их жизни помогали им христианизировать языческие племена, «новых европейцев».

Другим необходимым монаху занятием было чтение. Для этого он, прежде всего, должен был научиться грамоте, многие монахи хорошо знали не только латынь, но и греческий, а то и арабский языки. Они были абсолютно необходимы для переводов и чтения всей той литературы, которая накапливалась в библиотеках монастырей (скрипториях). Монастырские книжные коллекции не лежали в хранилищах мертвым грузом — их переписывали, над текстами свитков думали.

Именно монастыри стали к концу тысячелетия средоточиями культуры, образованности, именно они не дали погаснуть едва не затухшему огоньку цивилизации, именно монахи впервые занялись научными исследованиями (анализ которых специалисты продолжают и по сию пору), именно монахи становились учеными помощниками и пап, и светских правителей.

Монастыри создавались для молитвы, которая была главным делом жизни монахов (один из древних отцов Церкви сказал, что молитву совершать труднее, чем тесать камни). Им полагалось молиться в то время, когда не молится никто другой, молитвами они должны были ограждать мир духовным щитом. Однажды корабль французского короля в 12 веке был застигнут на море бурей, и король повелел всем молиться, заявив: «Если нам удастся продержаться до того часа, когда в монастырях начнется утреня, мы будем спасены, ибо монахи начнут богослужение и сменят нас в молитве».

Но создать свой особый, автономный мир молитвы было невозможно без самообеспечения физического существования обитателей этого мира, даже при самых минимальных их потребностях. Монахи забирались в самые глухие уголки Европы, устраивали свои обители в горах и на болотах. Они валили лес и расчищали места для будущих своих поселений, рыли каналы и осушали болота, строили свои первые хижины и сеяли на отвоеванных у природы площадях зерно, сооружали хлевы для домашней живности и водяные мельницы для помола нового урожая.

Монахи добывали уголь и торф, мрамор и сланцы, свинец и гипс, соль и железную руду. У них были кузницы, дубильное, кожевенное и суконное производства, маслобойни, мельницы, черепичные мастерские, они давили виноград на вино и варили пиво (горожане тогда из-за загрязненности источников практически не пили воду). Некоторые монастыри специализировались на изготовлении стекла, витражей, кирпичей, «ювелирки». Они строили дороги и мосты, делали порох и вытапливали воск, возводили плотины, отвоевывая у болот пахотные земли, и устраивали системы канализации.

На протяжении столетий монополией монастырей были гостиницы, больницы, приюты, лепрозории, аптеки. Чуть ли не при каждом монастыре была своя школа, где детей учили читать и писать на латыни, арифметике, пению и Псалтири. До 13 века книги переписывались исключительно монахами. Это был тяжелый труд, но и самое почитаемое, «святое» занятие в монастыре. За свою жизнь монах мог переписать до сорока книг.

Монахов в Европе было сравнительно немного, но их небольшие обители (в среднем два-три десятка «братьев») были повсюду. Их воздействие на население не зависело от их числа — в каждом уголке Европы они были элитой — интеллектуальной и, что ценилось несравненно выше, моральной, нравственной — они были зримым образцом истинно христианской жизни.

Постепенно тяжелый коллективный труд начинал давать плоды, монастырь становился независимым от окружающего мира буквально во всем. Вокруг насаживались плодовые деревья и виноградники, устраивались рыбные пруды, умножался скот, монахи ткали холсты и шили для себя одежду. Накапливались излишки, которые монахи раздавали окрестным крестьянам или продавали на ближних ярмарках. Отстраивался и сам монастырь — с церковью, спальнями, кухней, складами, гостиницей и богадельней (домом престарелых). Тут же была и библиотека с главными драгоценностями того времени — книгами! Обязательно к ней примыкали мастерские для переписчиков, для переплетчиков.

Монастырь превращался в маленький городок, в котором было от десятка до тысячи человек, спаянных общим делом, равенством и суровой дисциплиной уставов. Он становился центром, к которому тянулась вся округа. Приезжали и издалека — исповедаться, получить духовное напутствие, благословение, помолиться вместе с братией.

Далеко не все монахи были готовы к святости — приходившее богатство и влияние, конечно же, портило монастырские нравы. Монахи начинали делать себе послабления, не так строго соблюдали свой устав, позволяли себе роскошества, не столь рьяно молились, переставали трудиться в поте лица. Но всегда находились «братья», которых возмущала такая порча. Они собирали единомышленников и уходили на новые места, чтобы все начинать сначала, основывать и обустраивать новые обители, еще больше устрожать новые монастырские уставы, неукоснительно соблюдать принятые на себя обязательства, умерщвлять плоть. Таких крупных «волн» обновления монашества было несколько. В результате почти вся Европа покрылась сетью многочисленных монастырей.

Схожие по уставам и принятому направлению деятельности новые монастыри объединялись в ордена. Так появлялись августинцы и камальдулы, кармелиты и картезианцы, премонстранты и цистерцианцы — таких орденов в истории монашества можно насчитать более семи десятков. Во времена Крестовых походов возникли духовно-рыцарские ордена — тамплиеры, госпитальеры, тевтонский орден. Суровые условия жизни, которые принимали для себя монахи-рыцари, дополнялись постоянными упражнениями во владении оружием и несением воинской службы.

Но практически у всех монашеских орденов был схожая судьба: яркое рождение, упорный труд, приобретение богатства авторитета и влияния — и постепенное внутреннее разложение. Даже крайние формы монашества — нищенствующие ордена (францисканцы и доминиканцы) — в которых монахи должны были жить подаянием, не помогло — в Риме разрешили этим ставшими очень популярными орденам накапливать общее имущество…

Роль монастырей, как единственных хранителей культуры, цивилизации, поколебалась, когда из сохраненных ими зерен с 11 века начали появляться, расти и множится городские университеты. Затем, в 14 веке, «властителями дум» становятся гуманисты, с их светскостью, интересом к человеку и равнодушием к религии.

Страшный удар по всему монашеству нанесла Реформация. Много монахов стали протестантами и перешли к светской жизни, разъяренные толпы различных сект громили монастыри. Суровый кальвинистский идеал «монашества в миру», вне стен монастырей, в обычной, светской жизни был принят сотнями тысяч людей.

Но удар не был смертельным — католическое монашество выжило, сохранилось. Сегодня число монахов разных орденов более двухсот тысяч. Среди католических монахов можно встретить всевозможные течения, начиная с крайнего консерватизма и заканчивая крайним либерализмом. По-прежнему в католическом монашестве сильно стремление найти общий язык с современным миром.

ОРДЕНА МОНАШЕСКИЕ — ин­сти­ту­ты мо­на­ше­ст­вую­щих в Рим­ско-ка­то­лической церк­ви.

Ордена монашеские объ­е­ди­ня­ют мо­на­хов, при­нёс­ших веч­ные, или «тор­же­ст­вен­ные», мо­на­ше­ские обе­ты (це­ло­муд­рия, по­слу­ша­ния и бед­но­сти), в от­ли­чие от других форм ка­то­лического мо­на­ше­ст­ва (кон­гре­га­ции ре­ли­ги­оз­ные, се­ку­ляр­ные ин­сти­ту­ты, об­ще­ст­ва апо­столь­ской жиз­ни), пре­ду­смат­ри­ваю­щих при­не­се­ние вре­мен­ных, или «про­стых», обе­тов. Для Орденов монашеских ха­рак­тер­на осо­бая струк­ту­ра, пред­став­ляю­щая со­бой объ­е­ди­не­ния об­щин (мо­на­сты­рей, при­ора­тов, бо­га­де­лен и т. п.), чле­ны ко­то­рых свя­за­ны об­щим ус­та­вом, ут­вер­ждён­ным па­пой Рим­ским, под­чи­ня­ют­ся че­рез сво­их глав (су­пер­ио­ров), ми­нуя дио­цезаль­ных епи­ско­пов, не­по­сред­ст­вен­но Свя­то­му Пре­сто­лу. Ордена монашеские от­ли­ча­ют­ся осо­бен­но­стя­ми в бо­го­слу­же­нии и ду­хов­ной тра­ди­ции. Чле­ны Орденов монашеских име­ют осо­бый от­ли­чи­тель­ный ха­бит (одея­ние).

В современной ка­то­лической Церк­ви, по­ми­мо Орденов монашеских в уз­ком смыс­ле, дей­ст­вую­щих на ос­но­ве древ­них мо­на­ше­ских ус­та­вов , в по­ня­тие Орденов монашеских в ши­ро­ком смыс­ле (хо­тя и не­точ­ном с точ­ки зре­ния като­лического ка­но­ни­че­ско­го пра­ва) мо­гут вклю­чать­ся так­же ор­де­на ре­гу­ляр­ных ка­но­ни­ков (ав­гу­стин­цы, пре­мон­ст­ран­ты и другие; смотри так­же Ка­но­ник), ни­щен­ст­вую­щие ор­де­на (до­ми­ни­кан­цы, фран­ци­скан­цы, ав­гу­стин­цы-эре­ми­ты, кар­ме­ли­ты и др.) и ор­де­на ре­гу­ляр­ных кли­ри­ков (ие­зуи­ты и др.). В сред­ние ве­ка су­ще­ст­во­ва­ли и другие раз­но­вид­но­сти Орденов монашеских, например ду­хов­но-ры­цар­ские ор­де­на (ио­ан­ни­ты, там­плие­ры, Тев­тон­ский ор­ден и др.), чле­ны ко­то­рых, по­ми­мо при­не­се­ния обыч­ных мо­на­ше­ских обе­тов, обя­зы­ва­лись так­же с ору­жи­ем в ру­ках за­щи­щать хри­сти­ан­ст­во. Ти­по­ло­ги­че­ски эти Ордена монашеские от­но­сят­ся к ре­гу­ляр­ным ка­но­ни­кам (Тев­тон­ский ор­ден) ли­бо к ни­щен­ст­вую­щим ор­де­нам (напр., ио­ан­ни­ты).

Пер­вая по­пыт­ка соз­да­ния осо­бой мо­на­ше­ской ор­га­ни­за­ции, объ­е­ди­няю­щей отдельные мо­на­сты­ри, от­но­сит­ся к началу IX века — ре­фор­ма Бе­не­дик­та Ани­ан­ско­го, стре­мив­ше­го­ся соз­дать сеть мо­на­сты­рей, объ­еди­нён­ных иде­ей чис­то­ты ис­пол­не­ния ус­та­ва преподобного Бе­не­дик­та Нур­сий­ско­го. Цен­тром этой мо­на­ше­ской ор­га­ни­за­ции ста­ло аб­бат­ст­во Ин­ден (близ Ахе­на, ос­но­ва­но в 814 или 817 году), соз­дан­ное императором Лю­до­ви­ком Бла­го­чес­ти­вым для Бе­не­дик­та Ани­ан­ско­го, а гла­вой — сам Бе­не­дикт. В 817 году он со­звал в Ахе­не со­бор аб­ба­тов, на ко­то­ром ре­ша­лись су­гу­бо мо­на­стыр­ские во­про­сы, без пря­мо­го уча­стия епи­ско­па­та. Ре­фор­ма Бе­не­дик­та Ани­ан­ско­го ещё не под­ра­зу­ме­ва­ла изъ­я­тия мо­на­сты­рей из юрис­дик­ции ме­ст­ных епи­ско­пов, а гла­вен­ст­во Бе­не­дик­та ба­зи­ро­ва­лось на его лич­ном ав­то­ри­те­те и под­держ­ке им­пе­ра­то­ра и не име­ло юри­ди­че­ски за­кре­п­лён­ных ос­нов. По­доб­ные ре­фор­мы про­во­ди­лись в X веке в Ло­та­рин­гии Гер­хар­дом Бронь­ским и Ио­ан­ном из Гор­це, так­же соз­дав­ши­ми объ­е­ди­не­ния ре­фор­ми­ро­ван­ных ими мо­на­сты­рей. Эти дви­же­ния не име­ли даль­ней­ше­го раз­ви­тия и при­хо­ди­ли в упа­док со смер­тью их вдох­но­ви­те­лей. Ос­но­вой бе­не­дик­тин­ско­го ор­де­на ста­ла ре­фор­ма бур­гунд­ско­го аб­бат­ст­ва Клю­ни, по­лу­чив­ше­го (в 909 или 910 году) пап­скую эк­земп­цию (пря­мое под­чи­не­ние Ри­му). Все при­сое­ди­няв­шие­ся к Клю­ний­ской ре­фор­ме мо­на­сты­ри так­же вы­во­ди­лись из юрис­дик­ции ме­ст­ных епи­ско­пов, а их на­стоя­те­ли под­чи­ня­лись аб­ба­ту Клю­ни и че­рез не­го — па­пе. Аб­бат Клю­ни был гла­вой все­го сло­жив­ше­го­ся во­круг Клю­ни объ­е­ди­не­ния мо­на­сты­рей. Од­на­ко при­сое­ди­няв­шие­ся к Клю­ни мо­на­сты­ри, ко­ли­че­ст­во ко­то­рых не­ук­лон­но рос­ло с рас­про­стра­не­ни­ем ре­фор­мы за пре­де­лы Фран­ции и Бур­гун­дии, име­ли свои обы­чаи (consuetu­di­nes), от­лич­ные от тра­ди­ций Клю­ни. По­пыт­ки рим­ских пап в XIII-XIV веках соз­дать цен­тра­ли­зо­ван­ный ор­ден бе­не­дик­тин­цев фак­ти­че­ски не при­нес­ли ус­пе­ха и при­ве­ли к рас­па­ду бе­не­дик­тин­цев (XV-XVII веках) на ряд внутренних под­раз­де­ле­ний — кон­гре­га­ций, от­ли­чаю­щих­ся уст­рой­ст­вом (по­жиз­нен­ная или вре­мен­ная долж­ность аб­ба­та) и ду­хов­ной на­прав­лен­но­стью (ак­цент на мо­лит­ву или учё­ные за­ня­тия).

Од­но­вре­мен­но на­чи­ная с XI века от бе­не­дик­тин­цев на­чал от­де­лять­ся ряд Орденов монашеских, чле­ны ко­то­рых стре­ми­лись к боль­ше­му ас­ке­тиз­му и стро­го­му при­ме­не­нию бе­не­дик­тин­ско­го ус­та­ва. Так, в 1-й половине XI века в Ита­лии в рам­ках бе­не­дик­тин­ской тра­ди­ции сло­жил­ся ор­ден ка­маль­ду­лов (ка­маль­ду­лен­ских эре­ми­тов), тя­го­тев­ших к от­шель­ническому и за­твор­ническому об­ра­зу жиз­ни, — в про­ти­во­вес клю­ний­ским об­ще­жи­тель­ным бе­не­дик­тин­цам с их идеа­лом об­ще­ст­вен­ной мо­лит­вы. Ор­ден ка­маль­ду­лов был ос­но­ван святым Ро­му­аль­дом (умер в 1027 году) и по­лу­чил раз­ви­тие бла­го­да­ря Пет­ру Да­миа­ни. Его цен­тром ста­ло аб­бат­ст­во Фон­те-Авел­ла­на близ Ра­вен­ны. Сход­ные идеа­лы ис­по­ве­до­ва­ли и чле­ны ор­де­на кар­ту­зи­ан­цев, сло­жив­ше­го­ся в конца XI — первой 1-й половины XII веков.

Во 2-й половине XI века от бе­не­дик­тин­цев от­де­лил­ся ор­ден цис­тер­ци­ан­цев, по­лу­чив­ший на­зва­ние от аб­бат­ст­ва Си­то в Шам­па­ни, став­ше­го их пер­вой оби­те­лью. Осо­бое рас­про­стра­не­ние ор­ден по­лу­чил в середине XII века бла­го­да­ря дея­тель­но­сти Бер­нар­да Клер­во­ско­го. Цис­тер­ци­ан­цы вы­сту­па­ли за воз­ро­ж­де­ние су­ти бе­не­дик­тин­ско­го ус­та­ва, ко­то­рую они ви­де­ли в фи­зическом тру­де мо­на­хов и их со­ци­аль­ном слу­же­нии и мис­сио­нер­ст­ве. Ор­ден по­лу­чил стро­гую струк­ту­ру внутреннего управ­ле­ния. В Но­вое вре­мя от цис­тер­ци­ан­цев от­де­ли­лись ор­де­на фель­ян­тин­цев (1577, уп­разд­нён в конце XVIII века) и трап­пи­стов (1664), от­личав­шие­ся тре­бо­ва­ни­ем бо­лее стро­го­го ас­ке­тиз­ма.

К XVIII веку в основном сло­жи­лись так­же ор­га­ни­за­ции восточно-ка­то­лических (уни­ат­ских) мо­на­хов: мхи­та­ри­стов (ар­мя­не-униа­ты), ва­си­ли­ан (униа­ты греческого об­ря­да) и ан­то­ни­ан (ма­ро­ни­ты).

Боль­шин­ст­во Орденов монашеских име­ют и жен­скую ли­нию, ав­то­ном­ную, но на­хо­дя­щую­ся в оп­ре­де­лён­ной юри­дической за­ви­си­мо­сти от муж­ской.

К Орденам монашеским в уз­ком смыс­ле близ­ко при­мы­ка­ют ре­гу­ляр­ные ка­но­ни­ки, ос­но­вой жиз­ни для ко­то­рых слу­жит ус­тав блаженного Ав­гу­сти­на. Тра­ди­ция кли­ри­ков, ве­ду­щих мо­на­ше­ский об­раз жиз­ни, вос­хо­дит к IV веку. В 816 году бы­ла сде­ла­на по­пыт­ка объ­е­ди­нить в по­до­бия мо­на­стыр­ских об­щин ка­пи­ту­лы со­бор­ных церк­вей. Эта ини­циа­ти­ва при­нес­ла пер­вые пло­ды в конце XI века. К это­му вре­ме­ни от­но­сит­ся воз­ник­но­ве­ние ор­де­на ре­гу­ляр­ных ка­но­ни­ков- ав­гу­стин­цев. Уже в XII веке сре­ди ав­гу­стин­цев поя­ви­лись различные кон­гре­га­ции (ка­но­ни­ки аб­бат­ст­ва Сен-Вик­тор в Па­ри­же; смотри Сен-вик­тор­ская шко­ла) и ме­ст­ные ка­пи­ту­лы. Ав­гу­стин­цы не име­ли един­ст­ва управ­ле­ния, и толь­ко на ме­ст­ном уров­не оно осу­ще­ст­в­ля­лось со­б­ра­ни­ем ка­питу­лов. В про­ти­во­по­лож­ность им пре­мон­ст­ран­ты (ор­ден ос­но­ван святым Нор­бер­том Ксан­тен­ским в 1-й половине XII века в Северной Фран­ции) за­им­ст­во­ва­ли у цис­тер­ци­ан­цев стро­гую сис­те­му цен­тра­ли­зов. кол­ле­ги­аль­но­го управ­ле­ния.

К XIII веку от­но­сит­ся рас­цвет ни­щен­ст­вую­щих ор­де­нов (они от­ка­зы­ва­лись от вся­кой соб­ст­вен­но­сти и су­ще­ст­во­ва­ли толь­ко за счёт ми­ло­сты­ни): до­ми­ни­кан­цев (ос­но­ван в 1-й четверти XIII века), фран­ци­скан­цев (ут­верж­дён в 1209 году), сер­ви­тов (1233), ав­гу­стин­цев-эре­ми­тов (воз­ник в 1244 году, ут­верж­дён в 1256 году), три­ни­та­ри­ев (1198) и др. Ни­щен­ст­вую­щие ор­де­на име­ют 3 вет­ви: мо­на­ше­ские (муж­ская и жен­ская) и ми­рян, ве­ду­щих ас­ке­тическую жизнь, так называемых тер­циа­ри­ев («тре­тий ор­ден»). Наи­бо­лее чёт­ко эта струк­ту­ра про­сле­жи­ва­ет­ся у до­ми­ни­кан­цев. У фран­ци­скан­цев бы­ст­ро про­изош­ло раз­де­ле­ние (окон­ча­тель­но за­кре­п­ле­но в 1517 году) на кон­вен­туа­лов, до­пус­кав­ших смяг­че­ние тре­бо­ва­ний ор­ден­ско­го ус­та­ва, и об­сер­ван­тов, на­стаи­вав­ших на их стро­гом со­блю­де­нии. Ор­ден кар­ме­ли­тов воз­ник в XII веке в Па­ле­сти­не как ор­га­ни­за­ция эре­ми­тов (от­шель­ни­ков), од­на­ко позд­нее был ре­фор­ми­ро­ван как ни­щен­ст­вую­щий ор­ден (1247), хо­тя и с ак­цен­том на стро­гом уда­ле­нии от ми­ра и со­зер­цательной жиз­ни, в про­ти­во­вес другим ни­щен­ст­вую­щим ор­де­нам, ко­то­рые ак­тив­но за­ни­ма­лись про­по­ве­дью хри­сти­ан­ст­ва и пас­тыр­ской дея­тель­но­стью. Чле­ны ор­де­на три­ни­та­ри­ев по­свя­ти­ли се­бя в пер­вую оче­редь по­пе­че­нию над хри­стиа­на­ми, на­хо­дя­щи­ми­ся в пле­ну у ино­вер­цев. Сход­ную цель пре­сле­до­ва­ли и чле­ны брат­ст­ва мер­се­да­ри­ев.

Ор­де­на ре­гу­ляр­ных кли­ри­ков на­ча­ли воз­ни­кать в эпо­ху Контр­ре­фор­ма­ции (пер­вый из них — ор­ден теа­тин­цев, 1524; наи­бо­лее из­вест­ный — ие­зуи­ты). Их чле­ны, не свя­зан­ные, в от­ли­чие от мо­на­хов, обя­зан­но­стью пре­бы­вать в за­тво­ре и со­вер­шать об­щин­ную ли­тур­гию ча­сов, по­свя­ти­ли се­бя пас­тыр­ской дея­тель­но­сти, об­ра­зо­ва­нию и де­лам ми­ло­сер­дия.

Ду­хов­но-ры­цар­ские ор­де­на, воз­ник­шие в XI-XIII веках в Па­ле­сти­не, При­бал­ти­ке и на Пи­ре­ней­ском полуострове, сыг­ра­ли важ­ную роль в со­бы­ти­ях кре­сто­вых по­хо­дов и Ре­кон­ки­сты. Од­на­ко к Но­во­му вре­ме­ни все они бы­ли ли­бо уп­разд­не­ны (там­плие­ры), ли­бо пре­вра­ти­лись в кор­по­ра­ции свет­ской ари­сто­кра­тии (испанские и пор­тугальские ор­де­на), ли­бо пе­ре­клю­чи­лись на бла­го­тво­рительную дея­тель­ность (ио­ан­ни­ты, Тев­тон­ский ор­ден).

С раз­ви­ти­ем Ре­фор­ма­ции со­кра­ти­лась дея­тель­ность Орденов монашеских в Северной Ев­ро­пе, од­на­ко бла­го­да­ря Ве­ли­ким гео­гра­фи­че­ским от­кры­ти­ям Ордена монашеские рас­про­стра­ни­лись в других рай­онах ми­ра, пре­ж­де все­го в Аме­ри­ке, где они ста­ли основной си­лой хри­сти­ан­ской мис­сии. За­мет­ную роль как в мис­сио­нер­ской дея­тель­но­сти, так и в про­ти­во­стоя­нии Ре­фор­ма­ции иг­ра­ли ие­зуи­ты, а так­же ни­щен­ст­вую­щие ор­де­на до­ми­ни­кан­цев и фран­ци­скан­цев. По­доб­ная ак­тив­ность в XVIII веке при­ве­ла Ордена монашеские к кон­флик­там с пра­ви­тель­ст­ва­ми многих го­су­дарств, в ре­зуль­та­те че­го ряд ор­де­нов был уп­разд­нён (не­ко­то­рые воз­ро­ди­лись в XIX веке). В эпо­ху Про­све­ще­ния и в XIX веке чле­ны Орденов монашеских ста­ли уде­лять всё боль­шее вни­ма­ние учё­ным за­ня­ти­ям и пуб­ли­ка­ции древ­них хри­сти­ан­ских па­мят­ни­ков (например, мав­ри­сты), со­ци­аль­ной ра­бо­те, соз­да­нию различных бла­го­тво­рительных уч­ре­ж­де­ний. Ре­фор­ма ка­но­нического пра­ва (1983), ли­к­ви­ди­ро­вав ряд фор­маль­ных осо­бен­но­стей, ха­рак­тер­ных для Орденов монашеских, сбли­зи­ла их с другими ви­да­ми ре­лигиозных ин­сти­ту­тов Рим­ско-ка­то­лической церк­ви.

Дополнительная литература:

Кар­са­вин Л.П. Мо­на­ше­ст­во в сред­ние ве­ка. СПб., 1912. М., 1992;

Dizionario degli istituti di perfezione / Ed. G. Pellicia, G. Rocca. Roma, 1974–2003. Vol. 1–10;

Leyser H. Her­mits and the new monasticism: a study of reli­gious communities in Western Europe 1000–1150. L., 1984;

По книге: Лео Мулена «Повседневная жизнь средневековых монахов
Западной Европы. X-XV вв.»

Книжная миниатюра 14 века

Мир монахов на протяжении столетий вдохновлял и формировал цивилизацию европейского Средневековья. Что же известно нашим современникам о повседневной жизни монашества, о том, как они молились, как готовились к смерти, что читали, чем питались, как спали? Лео Мулен — признанный специалист в области истории и социологии религии. Он изучил множество самых различных источников: хроник и сборников обычаев, посланий основателей орденов и житий святых, а также научных трудов, посвященных этой проблематике. Автор убедительно и живо показывает, как, уповая на Промысел Божий, жили в эпоху Средневековья эти люди огня, железа и веры.

История вообще никому не ведома, кроме специалистов, да и то при условии, что они способны осваивать область своих исследований. Еще менее нам известно об истории Церкви. Что же касается истории монашества, то, за исключением григорианского пения и архитектуры, а также нескольких не особенно древних шуточных и фольклорных сюжетов, это — настоящая «терра инкогнита» на материке истории Средневековья.

ДОЛГИЙ ДЕНЬ МОНАХА
Распорядок

Колокол отметил полночь. В звучащих молитвами сумерках люди спешат к хорам, бесшумно ступая по полу. Начинается долгий день монаха. Час за часом, он будет протекать в ритме утрени и заутренних служб, первого, третьего, шестого и девятого канонических часов, вечерни и повечерия.

Невозможно установить точно, как монах использовал время. Прежде всего, потому, что сведения о Средневековье в этом плане весьма приблизительны, а сама эпоха, по сравнению с нашей, была менее чувствительна к ходу времени и не придавала ему большого значения. Затем, потому что распорядок дня был различным в разных монашеских орденах и конгрегациях, как во времени, так и в пространстве. И, наконец, потому что в одном и том же монастыре время суток варьировалось в зависимости от времени года и церковного круга богослужения. Можно привести много разных примеров, но мы ограничимся тем, что, следуя книге отца Кузена, рассмотрим распорядок, типичный для клюнийского ордена в период равноденствия, то есть на первую половину апреля — начало пасхального времени, а также распорядок дня на вторую половину сентября.

Примерно половина первого ночи (в среднем) — Всенощная (с утреней).
Около 2.30 — Снова ложатся спать.
Около 4 ч. — Утреня и службы после заутрени.
Около 4.30 — Снова ложатся спать.
Около 5.45 до 6 часов — Окончательный подъем (с восходом солнца), туалет.
Около 6 ч. — Индивидуальная молитва (с 23 сентября по 1 ноября).
Около 6.30 — Первый канонический час.
Капитул (собрание монастыря):
1) богослужебная часть: молитвы, вторая часть первого часа, чтение главы из устава или Евангелия на сегодняшний день с комментариями аббата, или, в отсутствие последнего, приора;
2) административная часть: отчет должностных лиц монастыря, сообщение аббата о текущих делах;
3) дисциплинарная часть: обвинение монахов, нарушивших дисциплину один раз за неделю: они каются сами, и их обвиняют их братья — это обвинительный капитул.
Около 7.30 — Утренняя месса, на которой монастырская братия присутствует в полном составе.
С 8.15 до 9 ч. — Индивидуальные молитвы — это обычное время от праздника Всех Святых до Пасхи и от Пасхи до 13 сентября.
С 9 ч. до 10.30 — Третий час, за которым следует монастырская месса.
С 10.45 до 11.30 — Работа.
Около 11.30 — Шестой час.
Около 12.00 — Трапеза.
С 12.45 до 13.45 — Полуденный отдых.
С 14 ч. до 14.30 — Девятый час.
С 14.30 до 16.15 — Летом работа в саду, зимой, а также в плохую погоду — в помещениях монастыря, в частности, в скриптории.
С 16.30 до 17.15 — Вечерня.
С 17.30 до 17.50 — Легкий ужин, за исключением постных дней.
Около 18 ч. — Повечерие.
Около 18.45 — Отходят ко сну.

После повечерия зимой один монах должен был совершать обход помещений с горящим фонарем в руках, чтобы его узнавали. Ему предстояло последовательно проверить все постройки, приемную, хоры, кладовую, трапезную, лазарет и закрыть входные ворота во избежание поджога и проникновения воров, а также чтобы никуда не выходили братья…

СОН, ДНЕВНОЙ ОТДЫХ, ПРОБУЖДЕНИЕ

…Помимо желания умерщвлять свою плоть существуют и иные причины, которые, несомненно, влияют на режим дня монахов. В Средние века люди просыпались с восходом солнца и даже еще раньше. Тому, кто хотел вести правильную жизнь, надлежало вставать очень рано, в тот час, когда все остальные еще спят. Кроме того, монахи всегда испытывали особое расположение к ночным часам и первой заре — предрассветным сумеркам. Св. Бернар восхваляет часы бодрствования в прохладе и тишине, когда чистая и свободная молитва легко возносится к Небу, когда дух светел, а в мире царит совершенный покой.

В монастыре источники искусственного освещения были редкими. Как и крестьяне, монахи предпочитали работать при дневном свете.

Монахам полагается молиться в то время, когда не молится никто другой, они должны петь вечную славу тем самым ограждая мир подлинным духовным щитом. Однажды корабль короля Филиппа Августа был застигнут на море бурей, и король повелел всем молиться, заявив: «Если нам удастся продержаться до того часа, когда в монастырях начнется утреня, мы будем спасены, ибо монахи начнут богослужение и сменят нас в молитве».

Другая особенность монашеской жизни, способная поразить наших современников, — это время трапезы: вкушать пищу дозволяется не раньше полудня. А некоторые варианты распорядка дня монахов-бенедиктинцев X века предусматривали одно-единственное вкушение пищи в течение суток: зимой — в 3 часа дня, а Великим постом — в 6 часов вечера. Нетрудно представить себе, какое это испытание для людей, которые с двух часов ночи были на ногах. Становится понятным, почему французские слова «diner» — «обедать, ужинать», «dejeuner» — «завтракать» буквально означают «прервать пост» — «rompre le jeune».

Летом распорядок предусматривает две трапезы: обед в полдень и легкий ужин около 17–18 часов, отменявшийся в дни поста.

Другая характерная черта распорядка монашеской жизни: занят целый день, нет ни одной свободной минуты, хотя монахи мудро чередуют часы большого напряжения и часы отдыха. Нестойкому духом просто не оставалось времени на праздные мечтания и уныние.

Во всех старых уставах дозволен дневной отдых. Это объясняется краткостью ночного сна монахов, утомительностью бодрствования и трудов, а также жарой (не надо забывать, что бенедиктинский устав составлялся в Италии). «Сиеста» летом длилась в среднем от одного до полутора и даже двух часов. В разных монастырях было заведено по-разному.

Изначально картезианцы отдыхали на скамьях во внутренних помещениях монастыря. Дневной отдых предусматривался главным образом для стариков и болезненных монахов. Затем постановили, что «сиеста» разрешается «из сострадания к человеческой слабости», как гласит один картезианский текст. Ложиться предписывалось в строго установленное время — тотчас же после повечерия; бодрствовать без особого разрешения старшего не дозволялось (из страха зайти слишком далеко в умерщвлении своей плоти). После утрени отцы не ложились спать снова, за исключением дней кровопускания, о которых мы расскажем дальше. Они были обязаны носить пояс, не снимая его даже во время сна. Этот пояс служил как бы напоминанием евангельского призыва: «Пусть чресла ваши будут опоясаны» и свидетельствовал о готовности монахов в любой момент подняться по слову Божию, с одной стороны, а с другой — намекал на соблюдение монашеского обета целомудрия. Кто же не хотел отдыхать после полудня, тот мог читать, править рукописи или даже упражняться в монастырском песнопении, но при условии, что не помешает другим.

Если монах не вставал с постели при первом же звуке колокола («без промедления», как писал св. Бенедикт), это считалось проступком, который рассматривался на обвинительном капитуле. О том, чтобы снова уснуть, не могло быть и речи! Монах должен был непрестанно двигаться, с фонарем в руках отыскивая того, кто в нарушение порядка продолжал спать. Когда таковой находился, в его ноги ставился фонарь, и, наконец, разбуженный любитель поспать в свою очередь обязан был с фонарем в руках обходить весь монастырь, пока не отыщет другого провинившегося. Итак, следовало проворно подняться и ни в коем случае не опоздать к утрене. Рассказывали, что однажды ночью Петр Ноланский, основатель ордена мерседариев, проспал. «Поспешно облачившись, он направился по темным коридорам к хорам. И каково же было его удивление, когда он увидел там яркий свет, а вместо монахов, которые не проснулись с ударом колокола, ангелов в белом, восседающих на церковных скамьях. Место же генерального магистра ордена занимала сама Пресвятая Дева с раскрытой книгой в руках» (Д. Эме-Азам).

Гиг, мудрый наставник картезианцев, говорил, что перед тем, как лечь, нужно выбрать себе какой-либо предмет для размышления и, думая о нем, засыпать, дабы избежать ненужных грез. «Таким образом, — добавляет он, — твоя ночь будет светлой, как день, и ночь эта, ее озарение, которое тебя осенит, будет тебе утешением. Ты уснешь мирно, ты будешь отдыхать в тишине и покое, ты проснешься без труда, ты встанешь легко и с легкостью же вернешься к предмету своих размышлений, от которого не успел отдалиться за ночь»…

ЦЕЛОМУДРИЕ

Понятия «жизнь в святости» и «целомудрие» — синонимы. Канонические источники мало говорят о нем, поскольку это вещь очевидная. Иногда речь заходит о «целомудренных», о «добродетели воздержания», о непорочности. Собственно обет целомудрия появляется в период монастырских реформ XI-XII веков, а теория трех обетов — только в XIII веке.

Неужели обет целомудрия соблюдался всеми и всегда? Поверить, что это было так, можно лишь забыв, что речь идет о живых мужчинах и женщинах, хотя при чтении хроник и создается впечатление, будто нарушения этого обета случались гораздо реже, нежели вспышки насилия, случаи бегства из монастыря, проявление алчности, небрежение повседневными обязанностями.

Говорится не столько о борьбе с искушением, ибо исход этой борьбы всегда неясен, сколько о том, как удалиться от причины искушения, ведь, по мнению гранмонтанцев, если даже искусный Давид, мудрый Соломон и могучий Самсон попадались в сети женщин, кто из простых смертных устоит перед их чарами? Недаром в отсутствие женщины лукавый использует ее образ для искушения мужчины, кто же устоит, когда она рядом? Дабы соблюсти непорочность, мудрец спасается бегством. Наполеон говаривал, что это из любви.

…Согласно сборнику обычаев Эйнсхема монах может избавиться от вожделений плоти, призвав на помощь следующие «духовные блага»: устав, молчание, пост, затворничество в монастыре, скромное поведение, братскую любовь и сострадание, уважение к старшим, прилежное чтение и молитву, памятование о прошлых ошибках, о смерти, страх перед огнем чистилища и адом. Без уважения к этим «множественным и прочным связям» монашеская жизнь теряет чистоту. Молчание «хоронит» пустые и праздные слова, пост смиряет дурные желания, а затворничество удерживает от разговоров на городских улицах. Памятование же о совершенных в прошлом ошибках в известной мере предупреждает ошибки будущие, страх перед чистилищем устраняет мелкие грехи, а страх перед адом — грехи «преступные».

ПЕНИЕ

Цистерцианцы следили за тем, чтобы псалмы не исполнялись слишком поспешно. Другие же впадали в противоположную крайность и пели, торопливо глотая слова. Ги де Шерлье, ученик св. Бернара, составил трактат «О пении», в котором советовал монахам петь «энергично и чисто, во весь голос, как подобает и по звучанию, и по выражению». В то же время он рекомендует вновь избранному аббату запевать Veni Creator* в воспоминание о своем предшественнике «умеренным» голосов, «источавшим бы раскаяние и сокрушение сердца», нежели красоту пения.

УМЕРЩВЛЕНИЕ ПЛОТИ

Некоторые примеры как индивидуальной, так и коллективной практики умерщвления плоти, вменявшиеся в обязанность уставом и обычаями, все еще продолжают представлять интерес. А пример подвига некоторых аскетов при всей их героичности или, может быть, именно благодаря этой героичности, всегда достоин подражания.

И этот пример, как следует отметить, особенно сильно поражал воображение умов грубых, недоверчивых и простых. Ему следовали люди, тело и душа которых с детства были привычны к постам, терпеливому превозмоганию бед, к холоду и голоду, к неизлечимым болезням, к бесчисленным превратностям социальной жизни.

Вот почему истовая вера монахов часто приводила к крайностям из благочестия, к поведению дервишей, к действиям, в которых отчасти проглядывал мазохизм.

Не будем останавливать внимание на прутьях с шипами или на горячих углях, на которые ложатся, дабы победить «страсти». Или на чтении наизусть всей Псалтири с крестообразно раскинутыми руками (crucis vigilia), так что у практиковавших это ирландских монахов само слово «figill» в итоге стало обозначать «молитву». Но что сказать о могильной яме, куда ежедневно после канонического третьего часа бросают горсть земли аббат и монахи бригиттинского ордена, чтобы всегда помнить о приближении смерти? Или о гробе, который с той же целью поставлен у входа в их храм? Этому ордену было на что опираться. Его основательница, св. Бригитта Шведская (XIV век) — единственная шведская святая — «каплю за каплей проливала на свое тело горячий воск, чтобы таким образом памятовать о страданиях Сына Божьего» (Элио). Конечно, следует признать, что между каплями горячего воска и Голгофой есть немалая разница. Для нас же главное — уяснить, к каким странным упражнениям может привести людей стремление умертвить свою плоть.

У валломброзанцев новиции* должны были голыми руками вычистить свинарник. Давая обет, они в течение трех дней в облачении лежали распростертыми на полу неподвижно и храня «сугубое молчание». Это именно устав, плод коллективного опыта, а не индивидуальное воображение. Но результат тот же.

Другой аспект монашеской веры и того тщательного соблюдения порожденных ею правил: в аббатстве Бек, если пресуществленное вино, кровь Иисуса Христа, проливалось на камень или на дерево, то нужно было соскрести это пятно, смыть его, а эту воду выпить. Точно так же следовало выпить воду после стирки одежды, на которую попало это вино.

Вера в реальное присутствие Иисуса Христа на Божественной литургии была необычайно сильна. Кальме рассказывает об обычае, существовавшем в церкви еще в его время: причастившимся прихожанам давали по кусочку хлеба и глотку вина, чтобы ни одна частица святого причастия не выпала изо рта и была запита.

ИСПОВЕДЬ

К середине XI века исповедь еще сохраняла в себе некоторые черты древнего таинства, а именно, открытость перед духовным отцом, форму публичного покаяния, ритуал примирения с ближними и с самим собой без вмешательства священника.

В XII веке исповедь обогатилась благодаря тому, что религиозная жизнь стала более внутренней, связанной с расцветом индивидуальной личности. Исповедь означала эсхатологическое предвосхищение Страшного суда и одновременно прославление Бога, признание перед Ним своих грехов — перед Единым Безгрешным. Во второй половине XII века и в XIII веке исповедь сделалась обязательной, что дало повод формального отношения к ней. Тогда же была разработана умозрительная доктрина таинства исповеди, определявшая предмет самой исповеди, частоту ее совершения, процедуру проведения, священника, который может принять ту или иную исповедь, и т. п. В монашеских орденах исповедь считалась обязанностью. Визитаторы и капитулы контролировали строгое соблюдение ее правил.

В рамках католической церкви существует целый ряд монашеских орденов. Основных монашеских уставов в римско-католической церкви пять – устав святого Василия Великого, святого Бенедикта Нурсийского, святого Августина, святого Франциска и святого Игнатия Лойолы. Некоторые ордены имеют общий устав. Устав монашеского ордена несколько отличается от устава армейского, поэтому мы попросили аббата ордена Премонстратов отца Михаила растолковать нам это понятие и рассказать об уставе Премонстратов.

— У нас устав святого Августина. Это был очень интересный человек. Особенность заключается в том, что он из светского человека, который жил очень свободным образом, стал святым. Это был ученый, оратор, философ. В его жизни произошло радикальное изменение. Он стал верующим и начал вокруг себя собирать людей, у которых были подобные взгляды и которые хотели жить вместе. Для совместной жизни этих людей он и написал правила. Вначале образцом служила жизнь того, кто общину основал, только потом Августин написал правила. Эти правила называются устав.

Орден Премонстратов основал святой Норберт в начале XII века.
В 1126 году Папа Horonius III орден утвердил.
Первый монастырь, в котором святой Норберт жил находится в Премонтре, во Франции, поэтому орден и получил такое название.
В Чехию Премонстраты пришли уже в 1143 году, то есть спустя 9 лет после смерти святого Норберта. В 1627 году останки святого Норберта были перевезены из Германии в Пражский Страховский монастырь.
Орден быстро распространился во всей Европе.
В XVIII веке монахи премонстраты организовывали миссии в Америку и Африку.
Сегодня чешские премонстраты пытаются снова ожить. В 1990 году, через год после Бархатной революции, ордену Премонстратов был возвращен Страховский монастырь.

— Господин аббат, в чем заключается деятельность Премонстратов?

— Когда кто-то приходит на Страхов, он обязательно посетит нашу библиотеку. По ней можно судить, что Премонстраты всегда имели хорошее отношение к науке, к образованию и к книгам. Самая старая книга в нашей библиотеке относится к 9 веку, это Страховское Евангелие. Основная деятельность Премонстратов заключается в том, что мы живем вместе, вместе молимся и восхваляем Господа Бога.

— Существуют два типа орденов – монашеские и священнические. Монахи занимаются, прежде всего, физическим трудом и молитвой.

— Так как мы являемся священническим орденом, вместо физического труда мы работаем в приходском управлении. Однако это не значит, что среди монахов нет ксендзов. Разница только в принципе жизни. Бенедиктинцы и цистерцианцы всегда обрабатывали землю. Мы, доминиканцы и редемптористы работаем в приходском управлении. Редемптористы больше занимались миссиями, организацией лекции и т.п.

Следующий орден с августинианским уставом – это Доминиканский орден, основанный святым Домиником. Первый монастырь был женский, его открыли в 1206 году, а в 1215 возникла первая община братьев. Однако орден был утвержден папой только в 1216 году. Он возник как реакция на все более распространяющиеся еретические движения, которые выступали против учения церкви. После смерти святого Доминика в 1221 году орден насчитывал уже более, чем 60 монастырей в восьми провинциях. В Чехию доминиканцы пришли в 1226 году, и лишь в 1232 был открыт первый монастырь. С харизмой Доминиканского ордена нас познакомит отец Ян Райлих, доминиканский монах.

— Коротко можно сказать, что это харизма слова, т.е. служба проповеди. Мы — мужи молитвы и монахи, т.е. в нашем ордене находит продолжение традиция отшельнических отцов, а так же мы учителя и ученые. Учеба нашему ордену свойственна. Третья сфера нашей деятельности – это активное распространение веры: идти и проповедовать слово Божье.

— Отец Ян, каким образом орден проникает во внешний мир­?

— У нас в Чехии мы в самом начале пути. Время доминиканского ордена должно еще прийти. Самой большой проблемой является наше существование. Не то, чтобы нас было мало, но отсутствуют определенные институты внутри ордена. Наш орден должен принимать интенсивное участие в интеллектуальной жизни нашей страны и церкви. Наша позиция не крайняя, а в самом центре, т.е. там, где рождаются идеи, литургия, искусство и т. п. Следующая задача ордена — это миссии, направленные на распространение веры. Доминиканские миссии должны быть для неверующих, для тех, кто ищет веру, и для тех, кто верит, но хотел бы верить более глубоко.

Последний орден, с которым мы Вас в сегодняшней передаче познакомим – это орден Францисканцев, и сопровождать нас будет отец Доминик. Отец Доминик, когда возник орден Францисканцев?

— Францисканский орден принадлежит к одному из новых течений монашеской жизни в католической церкви, конкретно к течению нищенствующих орденов. Это 13 век. Орден возник в 1208 году, когда нашему основоположнику Святому Франциску Ассискому папа устно утвердил первый устав. Сначала орден насчитывал всего 12 человек из Ассиси и окрестностей. Через несколько лет Францисканский орден распространился по всему миру.

— Когда появились первые Францисканцы в чешских землях?

— В Чехии францисканцы появились уже в 1226 году, через год после смерти святого Франциска. Практически можно сказать, что это было еще при его жизни. Чешские Францисканские ордены связаны с именем святой Анежки. Ей понравился новый, только что возникший орден и его идеалы. Первые братья пришли в Прагу уже в 1226 году. Это были всего 3 брата. Первый монастырь был основан в Йиглаве. Сегодня этот монастырь уже не существует.

Говоря о францисканцах, необходимо точно понимать, что сегодня это слово имеет специфическое значение. Святой Франциск из Ассисси основал духовное течение, определенного рода монашескую семью, которая в течение 8 веков очень бурно развивалась, и в ее рамках образовалось много ветвей. В сегодняшнем мире решающим фактором являются деньги, а францисканцы нищенствующий орден. Нищета один из главных идеалов святого Франциска. Каким образом повлияла борьба за нищету на сторонников святого Франциска?

— В ордене эта проблема возникала постоянно. Братья хотели учиться. Возникали университеты, в создании которых большую роль играли нищенствующие ордены. Однако для этого были нужны книги. А книги в средние века были дороже, чем сарай. Значит, необходимо было сделать скидку в нищете. Многие протестовали против этого, так как это нарушало идеалы святого Франциска. Таким образом, возникали новые ветви ордена, которые приобретали самостоятельность. На сегодняшний день существуют 3 ветви ордена, которые в нашей стране, называются минориты, францисканцы и капуцины.

Францисканская ветвь возникла из ветви обсервантов, это на латыни «observare», что обозначает сохранять. Обсерванты хотели сохранить изначальную версию устава. Сегодня меж этими ветвями нет существенной разницы. Францисканская ветвь была в Чехию принесена святым Яном Капистранским. Первый францисканский монастырь был основан в 1452 году.

— В чем заключается миссия Францисканского ордена сегодня?

— Миссия францисканского ордена – это очень трудный вопрос. Традиционно говорят, что францисканцы характерны тем, что ничем не характерны. Это очень упрощенно. В первой главе нашего устава написано — сохранять Святое Евангелие нашего Господина Иисуса Христа. Это очень обширная формулировка. Эту радикальность, в подчинении своей жизни Евангелию, наверное, можно назвать харизмой францисканского ордена.

На этом наша сегодняшняя рубрика заканчивается. Но мы не прощаемся с аббатом ордена Премонстратов отцом Михаилом, отцом Яном – доминиканским монахом и отцом Домиником – монахом Францисканского ордена. В рубрике «Разговор напрямую», мы зададим нашим собеседникам один и тот же вопрос: Почему они стали монахами?