Расходы
«Епархиальный сбор» — важнейшая статья расходов каждого храма (15-25% бюджета). Деньги уходят правящему архиерею. Сумма определяется специальными письмами, которые рассылаются по приходам. Для маленьких храмов сбор составляет минимум несколько десятков тысяч рублей в месяц. Как рассказал Daily Storm священник одного из московских храмов отец Алексей, в последние годы настоятели столкнулись с кризисом — пожертвований не хватает. Поэтому приходы обращаются к спонсорам, чтобы оплатить сбор.
Если отчисления в епархию — самая важная, обязательная статья расходов, то крупнейшая — выплаты «техническому персоналу», то есть людям, которые работают в храме. «Это сторожа, это певчие, это служащие церковных лавок, это уборщики и рабочие — постоянные или временные. Эти расходы занимают примерно 70% бюджета», — рассказал Всеволод Чаплин, отметив, что часть сотрудников в храме оформляют по трудовому договору, а часть работают бесплатно как волонтеры.
Реклама
Как сказано выше, если храму требуется серьезный ремонт, то без поиска спонсоров настоятелю не обойтись. Но и на содержание храма тоже нужны деньги. Большая часть хозяйственных затрат складывается из коммунальных платежей, особенно в зимний период. Как выяснил Daily Storm, для маленьких храмов это десятки тысяч рублей, для крупных — сотни тысяч в месяц.
Сколько получают сами священнослужители, зависит от настоятеля. В Москве зарплаты священников составляют от 20 до 40 тысяч рублей. В регионах — меньше. За каждого священника РПЦ платит государству подоходный налог.
Церковная зарплата не может полностью обеспечить священника и его семью, поэтому приходится подрабатывать: совершать по заказу требы, то есть мелкие обряды: крещение, отпевание, освящение автомобиля или квартиры, благодарственные молебны. Обычно за это можно получить от нескольких сотен рублей до десяти-двадцати тысяч, если заказчик обеспеченный человек.
«Жизнь священника — это жизнь фрилансера. Как потопаешь, так и полопаешь… Часто приходится слышать, что приходишь освящать особняк на Рублевке, а тебе дают сто рублей. Иногда у священника есть люди, которые просто помогают. Помощь может быть целевая, например, детей к морю свозить», — рассказал Daily Storm Андрей Кураев.
Плата за требы остается у священника в большинстве случаев, но возможны исключения. Например, если покойника отпевали в храме, то священник по договоренности с настоятелем отдает часть денег в приходской бюджет. В любом случае основные требы — крещение и отпевание — в церкви обязаны проводить бесплатно.
Реклама
«Если бы Церковь хотела зарабатывать деньги, то мы бы служили требы для всех: и атеистов, и католиков, и баптистов, лишь бы деньги давали. А так мы отпеваем только наших, крещеных православных», — сказал Daily Storm настоятель одного из московских храмов отец Алексей.
Как рассказали собеседники Daily Storm, сегодня многие настоятели заметили проявления экономического кризиса и многие храмы уходят в минус, так как прихожане, «захожане» и даже иностранные туристы стали скромнее в пожертвованиях. Случается, что и в центре Москвы у церквей не хватает средств.
Свечные ящики, церковные и свечные лавки
Свечным ящиком или свечной лавкой называют предмет церковной мебели размерами с невысокий поставец. На столешнице свечного ящика расположены лотки для разноразмерных свечей, а также имеется место для написания записок и предусмотрена прорезь для пожертвований, соединенной с кружкой. Кружка находится под столешницей за запирающимися дверями. Церковная кружка предназначена для сбора пожертвований. До нашего времени дожило небольшое количество таких предметов. Как правило, они находятся в музеях. Они включены в каталоги русского прикладного искусства. Все старые свечные ящики изготавливались из дерева с большим количеством геометрической резьбы с фурнитурой из кованного метала. Потребность в них осталась для использования в часовнях или небольших храмах. Сегодня актуальны церковные лавки, в которую интегрировался свечной ящик.
Церковная лавка
Церковная лавка ? это целый мебельный комплекс, который расположен у западной стены или в отдельном помещении, стоящим рядом с храмом. Самая старая иконная лавка, которая нам встречалась, была сделана в конце XIX века. Она была изготовлена из дуба в лучших традициях краснодеревного дела. Современные свечные лавки напоминают хорошую икеевскую мебель, которая попала в не предназначенное для неё помещение. Новодельные лавки, редко радуют глаз, как правило, они простые и не красивые. Свой полный функционал они не выполняют, но стоят не дорого. Однако через несколько лет дешевый свечной ящик будет подлежать замене на новый. Стоит ли многократно заказывать дешевую церковную лавку? Очевидно, что нет.
Мы разработали и исполнили несколько старинных предметов, немного интерпретировав по-своему. Эти предметы заняли свое достойное место. Также мы разработали и исполнили несколько своих проектов. У нас разработан и продуман проект, который как мы надеемся, в разной компоновке и с небольшими стилизационными изменениями будут изготовлены для многих храмов. Чертежи мы разместим на своем сайте. Жаль, что ни один чертеж не передает детальную проработку и вид конечного результата. Тем не менее, в живой беседе мы постараемся объяснить заинтересованным людям основную концепцию своего проекта.
«Здесь продаются предметы для исполнения желаний. Одна свеча – одно желание», – так объяснял китайский экскурсовод назначение свечной лавки в православной церкви группе своих туристов. Как мы помним из Евангелия, Иисус изгнал торгующих из храма. Это место в священном писании часто приводится как аргумент против церкви в ее современном виде – встречающей нас рядами ценников. «Все это второстепенно, – утверждает Людмила, не первый год работающая за церковным прилавком. – Моя главная задача – привести человека в храм». Что же на самом деле такое свечная лавка в храме? Чтобы ответить на этот вопрос, пришлось погрузиться в проблему с головой. По благословению настоятеля храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» игумена Нектария мне была предоставлена возможность провести один день за прилавком «свечного ящика» (так правильно называется церковный прилавок). Результатом эксперимента стало несколько, на мой взгляд, интересных открытий.
8.00. Первое испытание
В воскресенье храм открывается в семь утра – первой утренней литургией. Но мне, учитывая мой нездоровый журналистский образ жизни, разрешили прийти ко второй, она начинается в восемь. Сразу оговорюсь: несмотря на обещанную настоятелем самостоятельность, наедине со свечами и иконами меня не оставили – весь день за мной наблюдала напарница Людмила. Впрочем, чистоту эксперимента это не нарушило – мое стремление общаться с прихожанами никто не сдерживал.
«Проходите, точнее, пролезайте», – извиняющимся тоном встречает меня Людмила. Дело в том, что свечная лавка в «Утоли» представляет собой крошечное пространство, еле-еле втиснутое в промежуток между двумя приделами (залами). Чтобы попасть за прилавок, приходится проползать под ним практически на четвереньках. После «первого испытания» следует короткий инструктаж, в процессе которого я узнаю, что называть меня теперь будут «матушка» или «сестра», а не «девушка», как в обычном магазине. Что на каждое «спасибо» я должна отвечать не «пожалуйста», а «во славу Божию». Меня просят использовать калькулятор (я сразу предупредила, что счет денег – не моя сильная сторона) и если что звать на помощь семинариста. В этот день в лавке дежурит семинарист Леша. Его задача – помогать при возникновении нештатных ситуаций. «Всякое бывает – то пьяный в храм зайдет, то милостыню просить, а здесь нельзя», – объясняет он мне свою миссию.
9.00. «Продвинутые» прихожане
Вторая литургия подходит к завершению. Верующие причащаются и выходят с просветленными лицами, держа в руках кусочки просфор. Делаю первое открытие – в утренние часы выходного дня храм посещают в основном прихожане со стажем (как сказали бы компьютерщики, «продвинутые пользователи»). Еще не ощутившие благодать храмовой службы и только вступающие на этот путь в такое время еще мирно спят. Поэтому утром работы в свечном ящике хотя и хватает, но сводится она в основном к механическим действиям – отсчитать свечки, принять записки на молебен и обедню. Вопросов утренние прихожане не задают и даже, наоборот, порой недовольно демонстрируют стажеру свою «ученость»: «Я же просил дать отдельный акафист, а вы мне сборник предлагаете!». Многие удивляются, увидев незнакомое лицо: «А вы что, новенькая?». Как выяснилось, круг постоянных прихожан невелик. «Человек двадцать-тридцать», – прикидывает Людмила.
11.00. Ликбез перед крещением
Звуки хора умолкают, верующие разбредаются по храму – кто-то идет поговорить со священником, кто-то изучает книжный ассортимент церковной лавки. Судя по улыбкам и разговорам, для многих время после утренней службы – возможность встретиться с друзьями-единомышленниками. За ними начинается паломничество «новоначальных». Выстраивается целая очередь желающих записаться на крещение. За ними приходят те, кто записался заранее и уже готов к принятию таинства. Возникает настоящее столпотворение. Записывать «крещаемых» мне не доверяют – надо иметь опыт. В специальный журнал заносятся имена, переписываются данные из свидетельства о рождении. Будущих христиан инструктируют, что взять с собой, как одеться. «Тапочки, рубашку, полотенце», – в очередной раз перечисляет Людмила. («Утоли моя печали» – один из немногих храмов, где есть купель для крещения взрослых с полным погружением.) «И пусть женщины в юбках придут», – кричит она им вслед. «Все надо объяснять, люди же не знают, как и что. Один раз даже собачку пришли крестить, говорят: «Ну она же болеет», – рассказывает моя напарница. «А если у меня палец болит, – перебивает ее дотошная бабушка, решившая покреститься на 70-м году жизни, – можно мне забинтованным креститься?».
12.00. Детский концерт
Следующая литургия – вечером, но жизнь в храме продолжает кипеть. По субботам в «Утоли моя печали» крестят взрослых, по воскресеньям в 11.30 – детей. Время специально рассчитано так, чтобы было поменьше народу – к 12 часам храм, как правило, пустеет. Остаются только крещаемые с крестными родителями и сопровождающие их группы. Постепенно небольшая церковь наполняется пронзительными звуками – истошно кричат младенцы. Мы с Людмилой оставляем семинариста Лешу наслаждаться этим концертом в одиночку (посетителей все равно почти нет) и уходим обедать. На время работы меня ставят на полное довольствие. Сотрудники храма (уборщицы, бухгалтер, сторож и др.) получают четырехразовое питание в семинарской трапезной. Завтрак очень скромный – тарелка макарон и сосиска. Обедом, как выяснилось позже, тоже не объешься – те же макароны, три крохотных кусочка мяса и супчик на воде.
13.00. Стол справок
К полудню я делаю второе открытие. Оказывается, работать в храме физически тяжело. Из-за постоянно горящих свечей и большого количества народа воздух в церкви беден кислородом. И хотя с этим пытаются справляться – в помещении установлена современная вентиляционная система, в часы наплыва народа и она не спасает. У меня начинает кружиться голова. От непрерывного стояния ноют ноги. Присесть есть где, но во второй половине дня это нереально. В церковь начинает подтягиваться самая многочисленная группа прихожан – те, кто ходит от случая к случаю, расписание служб не знает, поэтому выбирает время, «чтобы не ошибиться» – днем. Это самый беспокойный контингент, задающий самые каверзные и неожиданные вопросы, интересующийся всем: как, где, почему? Благодаря им происходит еще одно открытие. Свечной ящик – настоящий церковный ресепшн – стол справок, как в гостинице. И своеобразный спасительный островок. Особенно он необходим тем, кто только начинает свое плавание в бурном море религиозных догм и традиций. «Не подскажете, свечку куда можно поставить?» – спрашивает меня юная девушка. «У нас человек умер, объясните, что купить, какие молитвы заказать», – интересуется заплаканная женщина. Встречаются и ставящие в тупик. «К какой иконе пойти помолиться, чтобы руки на себя не наложить?» – вопрос задает угрюмого вида мужчина преклонных лет. «К батюшке пусть подойдет», – шепчет мне испуганная напарница. «Всякое бывает, – говорит она, когда старика отводят в священнику, – с кем-то поплачешь, с кем-то про детей поговоришь». То, что Людмиле часто приходится выполнять функции психолога, тоже открытие для меня. Пока батюшки заняты службой, «матушка» в свечной лавке становится той соломинкой, за которую хватается утопающий. Как после этого назвать эту должность? Уж точно, не продавец.
14.00. «Любители»
Обнаруживаю еще одну разновидность дневных прихожан. Я бы назвала их «любители». Это мужчины в золотых перстнях, небрежно бросающие сотку: «Сестренка, дай мне свечей на все», парочки, забежавшие, чтобы «найти икону, к которой можно свечку за экзамен поставить», мамаши, говорящие детям: «Иди пока посмотри, как дяденька с бородой поет, а я свечей куплю». Объединяет их одно – желание приобщиться к церковной благодати за короткое время с минимальными усилиями. В свечном ящике им стараются помочь. Лично я потратила целый час на «обслуживание» двух дам. Одна загорелась идеей купить иерусалимских свечей – «а они точно со святой земли?». Вторая долго выбирала серебряный крестик – «Мне, девушка, подберите, пожалуйста, что-нибудь посолидней». Уже уходя, они вдруг вспоминают: «Ой, а к иконам пойдем?».
Вдоволь пообщавшись с «любителями», я пришла еще к одному неприятному открытию: работа церковного продавца, так же, как и обычного, чревата нервными срывами и озлобленностью, которой грешат многие люди этой профессии. Не спасает даже святость места. Мне, например, стоило серьезных усилий не сорваться на мужчину, долго рассматривавшего крестики, а потом спросившего: «А скидки у вас есть?». «Вы где- то видите объявление о скидках?» – начала я терять терпение. «Может, вы просто забыли его написать», – как ни в чем не бывало заявил он.
15.00. Зарубежные гости
Благодаря своему местоположению храм «Утоли моя печали» очень популярен у туристов. Мне повезло на итальянцев и поляков. Темпераментные южане промелькнули как молния – тараторя что-то по-своему, они деловито обежали залы, схватили свечи прямо с прилавка, порушив всю устроенную Людмилой витрину, расставили их около икон и так же молниеносно исчезли. Поляки вели себя более чинно, как в музее – удивленно оглядывались, восхищались иконостасом, свечи «желаний» покупать не стали.
16.00. Про это
Воспользовавшись затишьем перед вечерней службой, Людмила предложила «посчитаться» – перебрать свечи, записки на молитвы, навести порядок в кассе. Это часть ее будничной работы. Правда, от денежной темы меня отстранили. Бухгалтер храма попросила не акцентировать на ЭТОМ внимание: «Это же не продажа, а пожертвования». Не нарушая данное ей обязательство, могу лишь сказать, что слухи «о невероятных храмовых доходах» за время моей работы никак не подтвердились. Средний чек, как говорят рестораторы, составлял от 50 до 100 рублей. Дешевые свечи – ценой в два, пять рублей – расходились быстрее дорогих. В кассе отделение для десяток было плотно набито купюрами, а в отведенном для тысячных болталось всего несколько бумажек.
Зарплату сотрудника лавки мне тоже не назвали. «Небольшая, – определила ее бухгалтер, – плюс то, что прихожане приносят на «канун» (специальный столик, на который можно положить продукты, вещи). Моим заработком стали пачка печенья и чай. Спасибо верующим.
18.00. Купить чудо
Вечерняя служба собирает всех – и «продвинутых» прихожан, и любителей, поэтому в это время в храме не протолкнуться. Заняты даже проходы. Мы с Людмилой стали напоминать осьминогов, так быстро приходилось работать руками – подавать платки женщинам, пришедшим с непокрытой головой, принимать записки, отсчитывать свечи, искать нужные иконы, показывать книжки. Погрузившись в эту канитель, я пришла к очередному открытию. Многие приходят сюда с очень конкретной целью – за материальным эквивалентом чуда. Таким, чтобы его можно было пощупать, поставить на полку, надеть. Ассортимент свечного ящика к этому готов. Кольца с молитвами, кулоны с ликами святых, картонные иконки с надписями «Для помощи в торговле», «Для защиты дома», «Для помощи в учебе» расходятся, как горячие пирожки.
20.00. «Учет»
К концу дня я уже сроднилась и с облепленным воском свечным ящиком и с пространством лавки размером со шкаф. Как заправская «матушка», натренировалась отвечать: «Во славу Божию». Одним словом, стажировку прошла успешно.
Заканчивался храмовый день беседой с настоятелем. Вокруг отца Нектария в опустевшем зале собрался кружок прихожан – из постоянных.
Но даже в этот час, несмотря на близящееся закрытие, люди продолжали осаждать наш прилавок. В последнем рывке потребительского экстаза они покупали, покупали, покупали. А для Людмилы наступило самый ответственное время – подведение итогов, пересчет товара, заполнение журнала учета.
– Отец Пахомий, когда речь заходит о церковных финансах, часто употребляют слово «пожертвование». Какой смысл вкладывают в это понятие?
– Это слово подчеркивает – все, что человек отдает в храм, будь то бескорыстная передача какой-то суммы, оплата треб или приобретение литературы, является его жертвой Богу. Старец Паисий Святогорец часто в своих поучениях говорит о том, что все сделанное человеком для Бога духовно обогащает его самого.
Вообще, христианство – глубоко жертвенная религия. Христианин должен учиться не только принимать, но и отдавать, причем и в самом земном, жизненном смысле этого слова. В советские годы в храмах существовала традиция так называемого «тарелочного сбора», когда бабушки с тарелочками ходили по храму и собирали пожертвования на реставрацию, на общую свечу. С одной стороны – их движение по храму отвлекало прихожан от молитвы, нарушало тишину и благоговение. Но с другой стороны, эти бабушки напоминали прихожанам, что свечи в алтаре, утварь в храме, строительные материалы не появляются сами собой.
История свидетельствует нам о том, что лишь в обществе, где граждане способны не только заботиться о своих нуждах и прихотях, но и жертвовать чем-то ради общего блага, возможно настоящее процветание. К примеру, все мы привыкли к общественному водопроводу. А вот в Коломне первый водопровод был сооружен и содержался на средства почетной гражданки города Марии Николаевны Шевлягиной. Казалось бы, чего ради ей было тратить на чужих людей столько личных денег?
А в селе Кукобой Ярославской области на средства купца Ивана Агаповича Воронина был построен величественный собор в честь Спаса Нерукотворного Образа. Разбогатев, купец не забыл своих односельчан, предложив им на выбор – строительство нового храма или железной дороги до Пошехонья, которое отделяли от села десятки верст непроходимых болот. Тогда сельчанами единодушно был сделан выбор в пользу храма, хотя в селе уже была действующая церковь. Миллиона рублей, щедро выделенных меценатом, хватило и на храм, и на новую школу, и на три каменных здания для больницы и богадельни. Так жертвенный настрой, не только купца-мецената, но и самих сельчан, привел к общественному благу.
В советское время, несмотря на идеологию материализма, дух жертвенности был еще достаточно силен. Например, все мы помним традицию субботников, когда работники той или иной организации приходили потрудиться в выходной день. Кто-то относился к ним с насмешкой, кто-то серьезно, но практически все советские люди добросовестно трудились на субботниках.
Сегодня дух потребительства, расслабленности все больше проникает в нашу жизнь, и даже церковные люди порой воспринимают бесплатный труд в храме или необходимость жертвовать средства на его содержание как тяжкую повинность.
Интересно, что в Русской Зарубежной Церкви просто не может быть построен храм там, где прихожане не готовы или не способны его содержать. А в нашей Церкви жители села или города обращаются к архиерею, чтобы он построил им храм и содержал его. И вот настоятель вынужден искать средства на строительство, просить деньги у людей, далеких от Церкви, идти на большие или малые компромиссы. А церковные люди не дают себе труда задуматься, откуда же у Церкви деньги? На какие средства строятся и восстанавливаются храмы, содержатся приюты и воскресные школы, выплачивается заработная плата священнослужителям и сотрудникам?
– В наши дни многие, даже церковные, люди думают, что государство полностью или частично финансирует Церковь. Так ли это?
– Удивительный парадокс. С одной стороны, все в нашей стране знают, что Церковь еще с 1918 г. отделена от государства, и как только речь заходит об активном участии Церкви в общественной жизни, все об этом вспоминают. Например, когда встает вопрос о преподавании ОПК или Закона Божия в школах. Но с другой стороны, очень многие, в том числе церковные, люди уверены при этом, что государство содержит Церковь за счет налогоплательщиков. И когда начинаешь таким людям объяснять, что храмы существуют за счет пожертвований частных лиц, это вызывает немалое удивление.
В настоящее время никакого постоянного финансирования со стороны государства Церковь не получает. Едва ли не единственный случай, когда государство выделяет средства, связан с реставрацией храмов и монастырей, являющихся памятниками истории и культуры федерального или областного значения. Но для того, чтобы добиться этого финансирования, настоятель и его помощники должны потратить колоссальное количество времени и сил. По точному замечанию нашего владыки Лонгина, для того чтобы получить рубль государственных денег, нужно истратить килограммы бумаги на кипы документов.
Получается, что государство сначала отняло у Церкви имущество – храмы, церковную утварь, довело его до жалкого состояния, а теперь с трудом возвращает, да еще и на уровне законодательного регулирования требует, чтобы реставрация и восстановление велись на профессиональном уровне.
Но при этом стабильных источников дохода у Русской Церкви нет. Между тем во многих европейских странах Церковь владеет недвижимостью, за счет которой осуществляются реставрационные, благотворительные и образовательные проекты. А в нашей Церкви и содержание храмов, и внешняя деятельность осуществляются за счет пожертвований прихожан и спонсоров.
– Когда речь заходит о пожертвовании, чаще всего мы воспринимаем его в денежном или, по крайней мере, в материальном эквиваленте. Но не секрет, что большинство прихожан православных храмов имеют доход средний и ниже среднего, а кто-то вообще живет за чертой бедности. Что делать такому человеку? Ведь даже если он отдаст половину своего дохода, его пожертвование вряд ли будет для кого-то заметным.
– Ничего подобного. Мне вспоминается случай, рассказанный моим знакомым священником из Кишинева. Его назначили настоятелем разрушенного храма, над восстановлением которого трудились все прихожане. Кто-то принимал личное участие в строительных работах, кто-то жертвовал деньги, кто-то – стройматериалы. И вот к батюшке подошла одна старенькая прихожанка и спросила, что ей делать. Сил для работы у нее нет. Пенсию она получает столь маленькую, что даже если она отдаст ее целиком, на эти средства ничего нельзя будет сделать. На что священник ей ответил: «А ты поди, сядь возле храма и молись». И кто знает, может, благодаря ее молитве кого-то Бог уберег от несчастного случая на стройке, а чье-то сердце смягчилось, и он решил пожертвовать денег на строительство.
Что-то – деньги, время, силы, таланты, знания – может жертвовать абсолютно каждый, независимо от уровня дохода, возраста и обстоятельств жизни. Дорого личное сердечное участие в судьбе храма, его настоятеля, священнослужителей, прихожан, а не размер пожертвованной денежной суммы.
Не всегда жертвенность, способность отдавать зависит от уровня дохода человека. Порой бывает так, что богатый, облеченный властью человек приходит в храм, чтобы окрестить своих детей или обвенчаться, и жертвует на храм сумму, несоизмеримую с его доходом. А люди среднего и ниже среднего достатка расстаются с деньгами гораздо легче.
Например, недавно прошедшая в нашем соборе акция «Посади свое дерево!» позволила многим прихожанам принять деятельное участие в благоустройстве территории. Очень приятно было видеть, что все наши прихожане приняли в акции живое участие. И неважно, на какую сумму были приобретены человеком деревья или кустарники, важно, что очень многие не захотели остаться в стороне от благого дела.
– Настоятель стремится узнать, кто его помощники на приходе, кто жертвует на благоустройство храма и другие нужды. Но ведь многие прихожане, по слову Спасителя, хотят совершать пожертвование втайне. Как это соотнести?
– Если человек не хочет, чтобы кто-либо знал о его лепте, он может опустить деньги в кружку для пожертвования на храм. Собственно, эти кружки и предназначены для тайных пожертвований. Но если у человека есть желание помочь в конкретном деле: реставрации храма или организации воскресной школы, нужно посоветоваться с настоятелем. Ведь он лучше кого бы то ни было на приходе знает, в чем на данной момент нуждается храм, его сотрудники и прихожане. Ни в коем случае не нужно самому что-то закупать, минуя настоятеля, без совета, по собственному разумению. Иначе вред, нанесенный таким самочинием, может быть больше пользы.
Что же касается личного участия в жизни храма, помощи в уборке, благоустройстве территории и других дел, тут настоятель всегда видит и знает, кто из прихожан постоянно откликается на призывы о помощи, а кто с таким же постоянством остается равнодушным. И священнику бывает очень больно и трудно, когда в решении приходских проблем, в борьбе за возрождение своего храма он остается один, а прихожане становятся сторонними зрителями или, что еще хуже, придирчивыми критиками.
– Чаще всего человек готов пожертвовать какие-либо средства, если видит явную нужду. А как объяснить прихожанам, почему нужно жертвовать на свой храм, в котором, на первый взгляд, и так все благоустроено?
– Тут можно провести аналогию с семьей. Порой получается так, что родители бьются из последних сил, работают на нескольких работах, чтобы обеспечить своим детям достойное существование. А ребенок воспринимает свое благосостояние как должное и не только не помогает своим родителям, но даже не испытывает к ним никакой благодарности. Безусловно, в этом вина и родителей, и ребенка.
Так же и на приходе. Священник должен объяснять, откуда берутся средства на содержание храма. Он должен воспитывать в своих прихожанах дух жертвенности, потому что в первую очередь это нужно им самим, их духовному развитию.
Но и сами прихожане должны стараться увидеть, что стоит за относительным благополучием в их храме, к которому они так привыкли. И стараться принять участие в его достижении.
Безусловно, дух жертвенности в наши дни слабее, нежели, например, в девяностые годы прошлого века. Тогда сотни людей в свои отпуска или каникулы ехали в Оптину Пустынь или другие монастыри для того, чтобы потрудиться во славу Божию на восстановлении обители. В то время стоило священнику кинуть клич о помощи храму, и все прихожане (а порой большую их часть составляли немощные старушки) готовы были работать до изнеможения. Причем эта работа воспринималась не как одолжение, а как величайшая честь для самого трудящегося в храме человека. А сейчас даже у верующих прихожан не вызывает энтузиазма необходимость поработать во славу Божию.
Конечно, это происходит в том числе и по причине относительного, по сравнению с прошлыми десятилетиями, благополучия в наших храмах. А вместе с ростом уровня благополучия уходит из нашей жизни дух жертвенности. Но и в наши дни каждый прихожанин должен задуматься: «А что лично я сделал для своего прихода?» Если в твоем храме, где ты исповедуешься, причащаешься, где венчаешься и крестишь своих детей, все устраивается помимо тебя, разве это не обидно? Ведь только тогда человек по-настоящему может почувствовать себя прихожанином, когда принимает личное участие в судьбе прихода.
Беседовала Марина Шмелёва
«Троицкий листок»