Я слышал о трех китайских мистиках. Их имена не известны. Они известны как «Три Смеющихся Святых», потому что они никогда ничего не делали — они просто смеялись. Они ходили из одного места в другое, останавливались на рыночной площади и смеялись приятным утробным смехом. Эти три человека были прекрасны, они смеялись, а их животы колыхались. Это было так заразительно, что весь рынок начинал смеяться. Веселье распространялось молниеносно, и через несколько секунд — открыт новый мир! До их прихода на рынке были только печальные, раздраженные люди, завистливые, жадные люди, уставшие, спорящие и торгующиеся. И вдруг все преображалось! Люди начинали смеяться с ними.undefinedИ многие начинали понимать — они могут измениться, и могут сделать это сами.undefinedСмеющиеся святые странствовали по всему Китаю, из одной деревни в другую, просто помогая людям смеяться. Но вдруг, в одной деревне, один из трех умер. Жители деревни сказали:undefined— Уж теперь-то они не смогут смеяться. Их друг умер, они должны оплакивать его. Но эти двое танцевали, смеялись и праздновали смерть.undefinedЖители сказали:undefined— Ну, это уж слишком! Это ни на что не похоже. Когда умирает человек, это просто издевательство — смеяться и танцевать.undefinedНо двое смеющихся сказали:undefined— Вы что, не понимаете, что случилось? Мы всегда загадывали, кто же из нас умрет первым. Этот человек победил, мы проиграли. Всю нашу жизнь мы смеялись вместе с ним. Мы не можем проводить его в последний путь по иному! Как еще мы можем проститься с ним? Мы смеемся, мы радуемся, мы празднуем. Это единственно возможный способ прощания с человеком, который всю жизнь смеялся. И если мы не будем смеяться, он сам посмеется над нами и подумает: «Вот дураки! Они вновь попали в ловушку!» Мы не видим, что он умер. Как может смех умереть, как может жизнь умереть?undefinedНо тело нужно было сжечь, и жители сказали:undefined— Вы должны обмыть его, как предусмотрено ритуалом.undefinedНо те двое сказали, что их друг просил не придерживаться ритуала, не мыть его и не менять одежду, а просто, как есть, положить на погребальный помост. Так что они должны выполнить его пожелания.undefinedИ тут случилось нечто неожиданное. Когда тело положили на огонь, и люди стали грустить, этот старик сыграл свою последнюю шутку. Он спрятал много разных огненных хлопушек и фейерверков под одеждой. Они начали взрываться, лопаться и искриться! Это было очень ярко и красочно! И его два сумасшедших друга стали танцевать, а с ними танцевала и вся деревня, смеясь сквозь слезы.undefinedЭто была не смерть, это было возрождение, новая жизнь.undefinedПотому что смерть — это иллюзия.undefinedВсякая смерть открывает новую дверьundefinedЕсли вы можете свою печаль превратить в празднование, то, вскоре вы будете в состоянии превратить вашу смерть в возрождение.undefinedТак что учитесь этому искусству, пока у вас еще есть время.

Вопрос: Что такое святой смех?
Ответ: Термин «святой смех” описывает явление, во время которого человек бесконтрольно смеется, – как полагается, в результате наполнения радостью Святого Духа. Он характеризуется раскатами неконтролируемого смеха, иногда сопровождаемого обмороком или падением. Описания имевших этот опыт несколько различаются, но все они считают, что это – признак «благословения” или «помазания” Духа Святого.
Опыт святого смеха по своей природе является субъективным. Таким образом, в попытке найти истину относительно данного вопроса, мы должны стараться быть объективными. Когда наше определение истины зависит от собственного опыта, то мы опасно приближаемся к релятивизму в своем мышлении. Выражаясь кратко, чувства не говорят нам, что является истиной. Они не являются чем-то плохим, и иногда совпадают с библейской истиной. Тем не менее, они чаще соответствуют нашему греховному естеству. Непостоянная природа сердца делает его крайне ненадежным компасом. «Коварно сердце человека, оно неисправимо. Кто может знать его?” (Иеремии 17:9; тут и далее – перевод Российского Библейского общества). Этот принцип применим и к явлению, известному как «святой смех”. Нет никаких сомнений в том, что люди действительно начинали бесконтрольно смеяться на встречах возрождения. Это – факт. Но что он на самом деле означает?
Смех в Библии упоминается несколько раз. Часто он используется для описания насмешливой или презрительной реакции, как это было с Авраамом и Саррой, которая рассмеялась, когда Бог сказал им, что они в своем преклонном возрасте дадут жизнь ребенку. В некоторых местах смех обозначает издевательство (Псалом 58:9; Псалом 79:7; Притчи 1:26), а в других мы находим острые высказывания о самой его природе. Соломон, например, сделал следующее наблюдение в книге Екклесиаста 2:2: «О смехе сказал я: «Безумие!», а о веселье: «К чему оно?»”. Затем он продолжает в 7:3: «Горести лучше смеха, печаль на лице – сердцу польза”. В Притчи 14:13 говорится обратное: «Бывает, среди веселья опечалится сердце, и за радостью настает печаль”. Оба текста истинны: грустный человек может смеяться, чтобы скрыть свою печаль, а другой может плакать, будучи счастливым. Таким образом, эмоции не только не демонстрируют истину, но мы также видим, что смех не всегда свидетельствует о радости, но может означать гнев, печаль или насмешку. Кроме того, отсутствие смеха автоматически не подразумевает печаль. Смех является субъективным опытом.
Наиболее убедительный библейский аргумент против того, что называется «святым смехом”, встречается в послании к Галатам 5:22-23. Тут говорится: «А плод Духа – любовь, радость, мир, стойкость, доброта, щедрость, верность, кротость, умение владеть собой. Нет такого закона, который бы это осуждал”. Если умение владеть собой является плодом Духа Божьего, то как может неудержимый смех также быть плодом Его Духа? Лидеры движения возрождения утверждают, что «наполнение” Духом подразумевает, что мы в некотором роде подвержены Его прихотям. Но мысль о том, что Бог заставит людей вести себя, как будто пьяные, бесконтрольно смеяться или издавать животные звуки в результате помазания Духа, прямо противоположна тому, как действует Дух согласно Галатам 5:22-23. Дух содействует развитию самоконтроля внутри нас, а не наоборот. И, наконец, в Библии никто не был более наполнен Святым Духом, чем Иисус, но Библия ни разу не упоминает Его смеющимся.

В свете этих вещей стоит взглянуть на следующие отрывки из 1 Коринфянам 14, где Павел говорит о языках: «Представьте себе, братья, что я пришел к вам и говорил на неведомых языках. Какая была бы вам от меня польза? Я ничего бы вам не поведал, ничего не открыл, ничему не научил, ничего не возвестил, ни в чем не наставил” (ст. 6).
«И если труба подает неразборчивый сигнал, кто станет готовиться к бою? Так и с вами: если не будете с помощью языка говорить что-то вразумительное, как людям понять то, что вы сказали? Вы будете только сотрясать воздух!” (ст. 8-9).
«Так что из этого следует, братья? Когда вы собираетесь вместе, пусть у одного из вас будет гимн, у другого проповедь, у кого-то откровение от Бога, у кого-то весть на языках, у кого-то ее истолкование. Но все должно иметь целью созидание церкви. Если есть говорящие на языках, пусть говорят два человека, от силы три, причем по очереди, а один пусть истолковывает. А если нет никого, кто мог бы истолковать, то пусть говорящий на языках в собрании молчит, а говорит только для себя и для Бога” (ст 26-28).
«…потому что Бог – это Бог не беспорядка, а мира. Как и во всех церквах народа Божьего” (ст. 33).
В те дни многие люди в церквях говорили на языках, которые были незнакомы другим, и, следовательно, Павел говорит, что они были бесполезны в церкви, потому что говорящий не мог наставлять других своей речью. То же самое можно применить и к святому смеху. Какая польза, спрашивает Павел, если мы не обращаемся друг к другу с откровением, назиданием, знанием и истиной? Опять же, он говорит: «все должно иметь целью созидание церкви” и подытоживает свои аргументы словами: «Бог – это Бог не беспорядка, а мира”, что дает нам понять, что Он не желает, чтобы атмосферу в церкви формировала путаница и бессмысленность, но знания и назидание.
В свете слов Павла, становится очевидным, что так называемый «святой смех” не подпадает под категорию того, что является «назидательным” для тела Христова, и, следовательно, его следует избегать. Мы признаем, что а) смех является ненадежной эмоциональной реакцией; б) он может быть признаком различных эмоций и в) он не несет никакой пользы. Кроме того, неконтролируемые вспышки эмоций противоречат природе Святого Духа. Таким образом, «святой смех” не следует рассматривать как средство приближения к Богу или ощущения присутствия Его Духа.

У большинства злодеев, которых мы видим на экранах или в комиксах, есть ряд общих качеств. Прежде всего, они злые. Они коварные. Они часто аутсайдеры, чужаки или психи. Они мутные: вокруг них создается ореол таинственности, чтобы их мотивация и намерения не сразу были понятны – иначе мы можем проникнуться к ним сочувствием вместо интуитивной неприязни. У многих из них есть физические дефекты и даже уродства – естественное отвращение к подобным вещам может влиять на наши суждения о моральных качествах таких персонажей. И конечно, все они злодейски хохочут, злобно смеются, зловеще хихикают. Возможно, именно за этот смех мы в первую очередь и обожаем злодеев.

Смех по природе своей явление социальное, его зачатки можно наблюдать у некоторых млекопитающих, особенно у социальных приматов в контексте игрового поведения, которое смех, по видимости, и призван подчеркнуть, так как многие игры включают в себя элементы угрозы. В человеческом обществе смех функционирует как способ продемонстрировать окружающим хорошее настроение и удовольствие, при этом он может быть искренним (естественным) или показным (социальным). Второй тип развился из первого, они различаются по звуковому профилю и нюансам мимики, социальный смех не отражает эмоционального состояния человека и производится за счет контролируемой мышечной активности, естественный же смех непроизвольный и не требует усилий для своей реализации.

Злодеи смеются, когда планируют, публично анонсируют или непосредственно осуществляют свои подлые козни. От злодеяний они получают чистое удовольствие, потому их смех абсолютно искренний – и оттого особенно зловещий. Наверное, можно сказать, что злодейство для них – своего рода игра, в которой они сеют угрозу и чинят проблемы, а все остальные вынуждены преодолевать эти вызовы. Умер – проиграл. Но это же потрясающе весело! Именно так рассуждают злодеи, которые в большинстве своем являются натуральными психопатами и садистами, не способными к эмпатии и получающими удовольствие от чужих страданий.

Авторы художественных произведений, интуитивно понимая это, используют злорадный смех, чтобы вывести на чистую воду темную натуру своих отрицательных персонажей. Этот прием прекрасно работает всякий раз в силу того, что смех – очень заметный сигнал сам по себе: его хорошо видно за счет характерных телесных подергиваний, его хорошо слышно, у него четкий звуковой профиль – ритмичный, отрывистый, в форме стаккато. Естественный смех сложно симулировать. Это надежный сигнал: если кто-то заливается искренним смехом, то он явно испытывает позитивные эмоции. И если этот позитив вызван откровенно негативными деяниями или намерениями – перед нами несомненный злодей, которого необходимо остановить.

Действительно, люди обычно называют злодеями тех, кто демонстрирует удовольствие от гнусных проделок, а если персонаж не выказывает ясного отношения к своим проступкам, то это скорее признак обыкновенной аморальности, но не злодейства. Злобный садистский хохот в этом плане по-прежнему выполняет исконную сигнальную функцию смеха, но извращенный, недружелюбный контекст, в котором эта функция осуществляется, придает данному сигналу характерные нотки зловещести. Такой сигнал оставляет мало места для сомнений по поводу истинных мотивов персонажа. И публика окончательно убеждается в том, что персонаж – злодей, как только он злорадно рассмеется, потому что злорадно смеются, как правило, именно злодеи.

Помимо прочего, зловещий смех может подчеркнуть ненормальность злодея и его мотивации, если в нем будут различимы оттенки безумия. Злодеи часто смеются с сумасшедшей лютостью, которая предполагает наличие неких психических расстройств. Проблемы с психикой к тому же могут объяснить природу антисоциального поведения такого персонажа.

Все это находит широкое применение в индустрии детских развлечений, где имеются определенные коммуникативные ограничения. Взять, к примеру, ранние компьютерные игры, где восьмибитная графика не позволяет показать эмоции через мимику или жесты пиксельных персонажей. На помощь приходят звуки: злобный хохот – лучший способ обозначить злодея, а через него и конфликт, разрешение которого мотивирует игрока к прохождению игры, включая наказание «босса».

С похожими ограничениями могут сталкиваться и мультипликаторы, но здесь еще добавляется проблема детского восприятия морали. Дело в том, что детишки не способны оценить всю сложность моральных отношений между взрослыми людьми, как и постичь хитросплетения и нюансы злодейских мотивов. Поэтому для них создаются упрощенные и недвусмысленные с точки зрения морали персонажи, которые могут их по-настоящему заинтересовать. Злобный смех отлично раскрывает характер персонажа и помогает юным зрителям понять, что перед ними антагонист, заслуживающий порицания и наказания. Как четкий индикатор зла, такой смех намного чаще встречается в детских фильмах и мультфильмах, нежели во взрослых кинолентах.

В реальной жизни, конечно, хохочущих злодеев не так уж и много попадается, куда больше обычных моральных уродов, аморальных типов и психически нездоровых козлов. Злодей – это скорее архетип, вобравший в себя самые мрачные свойства человеческой природы, дьявол во плоти, не только вершащий злодеяния, но и способный «заразить» злом других. Корни данного архетипа, вероятно, уходят в доисторические времена, когда выживание людей зависело от вклада каждого члена племени, а халявщики и обманщики, задиры и воры, чужаки и дураки создавали определенные риски и потому вызывали неприятие, осуждались, изгонялись или даже уничтожались – в том числе чтобы другим неповадно было. Такая победа добра над злом помогала укрепиться альтруизму и кооперации в древних обществах. Иными словами, демонстрируя темную сторону человеческой натуры, злодеи в конечном счете делают нас лучше.

Текст: Виктор Ковылин. Научные статьи: Evolutionary Behavioral Sciences (Kjeldgaard‐Christiansen, 2016), The Journal of Popular Culture (Kjeldgaard‐Christiansen, 2018)

Все права на данный текст принадлежат нашему журналу. Если вам понравилось его читать и вы хотите поделиться информацией с друзьями и подписчиками, можно использовать фрагмент и поставить активную ссылку на эту статью – мы будем только рады. С уважением, Батрахоспермум.

Вас также могут заинтересовать статьи:
Почему клоуны такие жуткие?
Позитивная музыка побуждает творить зло
Рефлекс испуга как окно вашей души