Хрипун, удавленник, фагот. История классовых диалектов русского языка почти совсем не изучена. Для иллюстрации можно указать случаи использования слов и выражений классовых диалектов или общенародных слов, но с жаргонными значениями, в языке художественной литературы, особенно часто в речи действующих лиц. Вот один пример из «Горя от ума» Грибоедова. Для социальной характеристики полковника Скалозуба в речи Чацкого Грибоедов использовал слова хрипун, удавленник, фагот в классово-диалектном, армейско-офицерском жаргонном смысле.
В «Горе от ума» Чацкий рисует социальный портрет Скалозуба такими словами:
Хрипун, удавленник, фагот,
Созвездие манёвров и мазурки.
Непосредственно ясно, что слова хрипун, удавленник, фагот употреблены здесь не в своем прямом значении. Они тут выступают как иронические обозначения типических черт представителя внешне вымуштрованного, столичного, привилегированного офицерства царской России начала XIX века. Хрипунами прозывали офицеров-фанфаронов, которые старались иметь хватский и высокомерный вид, стремились отличиться светской ловкостью и выработали у себя своеобразное произношение на французский манер, «сопровождаемое, по словам современника, насильственною хриплостью голоса».
Ср. у А. С. Пушкина в «Домике в Коломне»:
У нас война. Красавцы молодые,
Вы, хрипуны (но хрип ваш приумолк)
Сломали львы походы боевые?
В «Романе в письмах»:
«Охота тебе корчить г. Фобласа и вечно возиться с женщинами. В этом отношении ты отстал от своего века и сбиваешься на cidevant гвардии хрипуна 1807 г.». Ср. у Ф. Булгарина в «Приключениях квартального надзирателя»: «В армии называли хрипунами тех из молодых офицеров, которые говорили между собой по-французски, любили общество и щегольство. Это почти то же, что фанфароны».
Таким образом, Грибоедов пользуется армейским, военно-жаргонным осмыслением слова хрипун.
В этом контексте смысл слова удавленник, примыкающего к образу хрипуна, раскрывается отчасти таким описанием офицеров той же эпохи в повести И. С. Тургенева «Три портрета»: «Военные шею затянули туго-натуго… хрипят, глаза таращат, да и как не хрипеть?»
И слово удавленник употреблено Грибоедовым тоже в жаргонно-офицерском смысле.
Для понимания слова фагот чрезвычайно важен рассказ знаменитого хирурга Н. И. Пирогова в «Дневнике старого врача» о назначенном в начале царствования Николая I попечителе Московского университета военном генерале Писареве: «Не замедлил явиться перед нами в аудиториях и мундирный попечитель, тотчас же при своем появлении прозванный, по свойству его речи, фаготом. Действительно, речь была отрывистая, резкая. Я видел и слышал этого фагота, благодарение Богу, только два раза на лекциях…
У Геймана на лекции фагот, — высокий, плечистый генерал в военном мундире, входивший всегда с шумом, в сопровождении своих драбантов, — встретил моего прежняго нахлебника, Жемчужникова, в странном для него костюме: студенческий незастегнутый мундир, какие-то уже вовсе немундирные панталоны и с круглою шляпою в руках.
— ”Это что значит?» — произнес фагот самым резким и пронзительным голосом, нарушившим тишину аудитории и внимание слушателей, прикованное к химическому опыту Геймана. — ”Таких надо удалять из университета», — продолжал таким же голосом фагот.
Жемчужников встал, сделал шаг вперед и, поднимая свою круглую шляпу, как бы с целью надеть ее себе тотчас на голову, прехладнокровно сказал: — ”Да я не дорожу вашим университетом», — поклонился и вышел вон.
Фагот не ожидал такой для него небывалой выходки подчиненного лица и как-то смолк» (Пирогов Н. И. Соч., 1910, 2, с. 389—390).
Можно припомнить обычные указания на свойственный фаготу — музыкальному духовому деревянному инструменту низкого регистра — хрипловато-гнусавый тембр. Ср. у Гоголя в «Мертвых душах»: «Манилов в ответ принялся насасывать чубук так сильно, что он начал, наконец, хрипеть как фагот».
Следовательно, жаргонное словоупотребление в языке художественной литературы социально-исторически обусловлено, и в то же время оно нередко связано с общенародным словарным фондом языка.
(Виноградов. О трудах И. В. Сталина по вопросам языкознания. М., 1951, с. 65—67).
К слову хрипун В. В. Виноградов обращается в работе «Язык Пушкина»:
«Домик в Коломне» (1830) является теоретическим манифестом новых принципов литературно-просторечного стиля и их иллюстрацией. Разрушается система высокой русско-французской фразеологии, облекавшей основные поэтические символы — рифмы, стиха, Пегаса, Парнаса, Феба, муз (ср. в «Стихах, сочиненных ночью во время бессонницы», образы Парки и Жизни:
Парки бабье лепетанье…
Жизни мышья беготня.
(1830)
Ср. стиль пейзажа в «Евгении Онегине»:
Гулять? Но голы все места,
Как лысое Сатурна темя,
Иль крепостная нищета…
и т. п.). Так, рифмы выступают в образе рекрутов, «мелкой сволочи», к которой раздается команда на языке военного просторечия:
…слушай!
Равняйтеся, вытягивайте ноги
И по три в ряд в октаву заезжай…
Держись вольней и только не плошай.
В исключенных строфах были отражения и военного арго:
У нас война. Красавцы молодые!
Вы, хрипуны (но хрип ваш приумолк),
Сломали ль вы походы боевые?..
Вспоминается характеристика Скалозуба, данная Чацким в образах офицерского арго:
Хрипун, удавленник, фагот…
«Хрипунами прозывали за картавое произношение звука Р тех военных фанфаронов, которые употребляли всегда французский язык вместо русского, имели высокомерно-хватовской вид и старались отличиться светскою ловкостью» (Пыляев М. И., Замечательные чудаки и оригиналы, с. 37; ср. также Пыляев М. И., Старое житье, СПб., 1892: «Офицеров, которые отличались светскою ловкостью и французским языком, называли ”хрипунами», последнее название произошло от подражания парижанам в произношении буквы Р » (101). Кн. П. А. Вяземский приписывает военно-жаргонное значение слова хрип творчеству конногвардейца «лингвиста» Раевского: «Слово хрип также его производства, оно означало какое-то хватовство, соединенное с высокомерием и выражаемое насильственною хриплостью голоса» (Старая записная книжка, 110). По-видимому, определение кн. П. А. Вяземского тоньше и ближе к действительности). И на этом фоне приобретает особый символический смысл противопоставление Ширванского полка «светским», столичным «хрипунам», сравнение октавы, как формы нового стиля, с Ширванским полком:
Видали ль в Персии Ширванский полк?
Уж люди! Мелочь, старички кривые,
А в деле всяк из них, что в стаде волк,
Все с ревом так и лезут в бой кровавой.
(Виноградов. Язык Пушкина, с. 427; см. также: Виноградов. Очерки, с. 224).
«Но бывают от недостаточного знания литературного языка и его стилей ошибки понимания — более общие и более печальные. Скалозуб из ”Горе от ума» Грибоедова нередко хрипит на русской сцене, как фельдфебель с перепою. Кажется, почему бы ему и не хрипеть, раз Чацкий называет его ”хрипуном».
Хрипун, удавленник, фагот…
И может ли человек, думающий, что «хрипун» — это тот, кто хрипит, понять пушкинское противопоставление хрипунов — «красавцев молодых» — «старичкам кривым» из Ширванского полка в таких строках «Домика в Коломне»:
У нас война. Красавцы молодые!
Вы, хрипуны (но хрип ваш приумолк),
Сломали ль вы походы боевые?
Видали ль в Персии Ширванский полк?
Уж люди! Мелочь, старички кривые,
А в деле всяк из них, что в стаде волк.
Смысл этого противопоставления столичных гвардейцев Ширванскому полку станет ясным, если вспомнить или доискаться, что хрипунами прозывали за картавое произношение на французский майер тех офицеров-фанфаронов, которые старались отличиться светской ловкостью, блеснуть французским языком и имели хватский вид (см., например, книги М. И. Пыляева «Старое житье» и «Замечательные чудаки и оригиналы»). Кн. П. А. Вяземский, приписывая жаргонное значение слова «хрип» творчеству конногвардейца Раевского (автора выражения «под шефе»), вносил некоторые дополнительные черты в образ «хрипуна». «Слово ”хрип», — писал он в «Старой записной книжке», — означало какое-то хватовство, соединенное с высокомерием и выражаемое насильственною хриплостью голоса». В связи с этим и два другие эпитета Скалозуба — «удавленник, фагот» — надо понимать как иронические обозначения вымуштрованного, затянутого в мундир столичного офицера — фронтовика: они относятся не столько к голосу героя, сколько к его внешнему облику, к его «портрету» и к его социальному характеру». — Л. А.
История слов. В.В. Виноградов
«…У нас в пятнадцатой дивизии, не дале…»
Критика о Скалозубе
Е. Цимбаева:
«Биография полковника Скалозуба выписана досконально: он выходец из Малороссии, куда явно отсылает его фамилия, и «золотой мешок», но род и состояние его новые… Большинство дворян служило если не в гвардейских полках, то в кавалерийских, на худой конец — в конно-егерских, на крайний случай — в артиллерии. Скалозуб же всю жизнь служил в мушкетёрах или егерях и сделал не такую уж хорошую карьеру. Он вступил в армию в 1809 году, видимо, лет пятнадцати или шестнадцати, как было принято; к 1823 году стал полковником и метил в генералы. Такую выслугу могли бы счесть вполне приличной, если бы не война: в кампанию 1812—1814 годов продвижение офицеров шло гораздо быстрее… Скалозуб отличился на войне очень мало: в окончательном варианте Грибоедов оставил ему только одну награду — «за третье августа». <…> …3 августа 1812 года боевых действий не было, после сражения при Красном 2 августа русская армия передислоцировалась в район Смоленска до 4 августа. <…> Наступление 3 августа было просто отвлекающим маневром, и то, что Скалозуб отличился в этот день, а не в дни великих битв Бородина, Кульма, Лейпцига, свидетельствовало не то чтобы об отсутствии у него храбрости (едва ли Грибоедов хотел изобразить труса, слишком нетипичного в его кругу), но об отсутствии инициативности — в более важных сражениях его отодвигали на задний план быстро думающие и действующие офицеры. <…> Зато исполнительность и безынициативность полковника пришлись кстати в аракчеевские времена с их бессмысленной муштрой и мучением солдат в военных поселениях. Грибоедов это старательно подчеркнул. Скалозуб служил в сорок пятом егерском полку, который существовал в действительности, и в 1819 году был направлен в Кавказскую армию. Истинный карьерист был бы рад такой удаче: на Кавказе чины шли быстро. Но полковник Скалозуб понимал, что главнокомандующий Кавказской армией знаменитый генерал А. П. Ермолов его не оценит, предпочитая решительность и быстроту мышления. Неудивительно, что Скалозуб остался в России, в пятнадцатой дивизии, в мушкетёрском, отнюдь не первостепенном, полку. По данным исследования… в егерских полках периода Отечественной войны 67,5% офицеров умели только читать и писать! <…> Странно ли, что Скалозуб, одетый в простой, без всяких украшений, пехотный мундир, питает неприязнь, замешанную на зависти, «к любимцам, к гвардии, к гвардейцам, к гвардионцам». Их шитые золотом мундиры, конечно, привлекали барышень, но не менее привлекали их некоторая начитанность, умение хоть несколько говорить по-французски и танцевать… Как пехотинец, Скалозуб, видимо, едва умеет ездить верхом, недаром с такой радостью он приветствует падение с лошади Молчалина… <…> Впрочем, полковник получит своё генеральское звание как награду за преданность казарме и фрунту. Но, как и Молчалин, Скалозуб не поднимется слишком высоко.»(Е. Цимбаева, статья «В чём смысл «Горя от ума»?» (Семь не школьных сочинений), журнал «Наука и жизнь», №4, 2013)
Образ Скалозуба в «Горе от ума» не менее ярок, чем фигура Фамусова. «Созвездие маневров и мазурки», – говорит про Скалозуба Чацкий. В лице этого героя Грибоедов карикатурно изобразил тот тип военных, которые обращают внимание главным образом на внешнюю часть военной службы, интересуются формой, отличающей один полк от другого, занимаются муштровкой, «шагистикой», как тогда говорили, и лишены того настоящего военного духа, который создал доблесть русского войска. В Скалозубе воплощена вся пошлость, вся ограниченность такого рода офицеров. Имя его свидетельствует о том, что он постоянно «зубоскалит», шутит, старается острить; но остроты его не смешны, а пошлы. Типичен его рассказ о княгине Ласовой, которая, упав с лошади,
«…на днях расшиблась в пух:
Жокей не поддержал – считал он видно, мух.
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа».
Типичен его ответ на вопрос Фамусова, в каком родстве с ним состоит Настасья Николавна:
«Не знаю-с, виноват:
Мы с нею вместе не служили».
Этой остротой Скалозуб хочет показать, что ничто вне военной службы его не интересует. Что же занимает его? «В мундирах выпушки, погончики, петлички…», – сравнение гвардии с армией, в которой у офицеров «все так прилажено и талии так узки»…
Горе от ума. Спектакль Малого театра, 1977
Стремится Скалозуб только к чинам, наградам, повышениям. Сам он – полковник, но уже «метит в генералы». Интересно узнать, каким образом достиг он высокого чина; он сам совершенно откровенно рассказывает, что повышение по службе получал не за личные заслуги, а по счастливым стечениям обстоятельств:
«Довольно счастлив я в товарищах моих, –
Вакансии как раз открыты:
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты».
Откровенность, с которой Скалозуб говорит о своем повышении, свидетельствует о его крайней глупости:
«Речист, а больно не хитер»,
– характеризует его служанка Лиза. Так же, как и Фамусов, он убежден во вреде науки и желает, чтобы во всех лицеях и гимназиях детей учили бы маршировать.
Я вас обрадую: всеобщая молва,
Что есть проект насчёт лицеев, школ, гимназий;
Там будут лишь учить по-нашему: раз, два;
А книги сохранят так: для больших оказий.
Вот какого зятя желал бы иметь Фамусов! Но его дочери Софье Скалозуб противен – и не только потому, что она любит Молчалина. Софья понимает пустоту и глупость Скалозуба. Когда Чацкий, пытаясь выведать отношение Софьи к возможному жениху, упоминает:
Май-июнь 2016 г.
МАЙ-ИЮНЬ 2016 года
Закрыть окно
Рубрика Вот в чем вопрос
К 185-летию первой полной постановки (1831) пьесы А.С. Грибоедова «Горе от ума» в Александринском театре Санкт-Петербурга
Так отозвался Чацкий о Скалозубе, одном из героев комедии Грибоедова «Горе от ума». Что и говорить, Скалозуб — персонаж малосимпатичный. Между тем у этого «фагота» есть реальный прототип, ничем не похожий на созданный Грибоедовым образ. В Петербурге в 2015 году даже памятник ему был установлен — в сквере у Московских ворот. Так кто же он, полковник Скалозуб?
Его портрет кисти Джорджа Доу представлен в Эрмитаже, в Военной галерее героев 1812 года. Его изображение мы могли бы увидеть и в Русском музее, если бы художник Суриков решил поместить на картине «Переход Суворова через Альпы» рядом с великим полководцем молодого генерала, которого полководец обожал за мужество и бесстрашие. О нем можно прочитать в мемуарах кавалерист-девицы Надежды Дуровой, которая служила одно время под его начальством. И в стихах князя Петра Вяземского, который был его адъютантом. Это он в 1820 году спас от ссылки в Сибирь вольнодумца Пушкина, написавшего антиправительственные стихи.
Итак… Под именем Скалозуба в пьесе скрывается прославленный герой Отечественной войны 1812 года Михаил Андреевич Милорадович. Участник пятидесяти двух сражений (в том числе Аустерлицкого и Бородинского), он никогда не прятался от пуль, был награжден за храбрость шпагой, усыпанной бриллиантами, а генерал Ермолов, как-то раз вместе с ним обойдя под огнем неприятеля русские позиции, сказал, что любому рядом с Милорадовичем понадобится запасная жизнь. И военачальники, и простые солдаты обожали Милорадовича, ценили за храбрость, простоту и широту души. Почему же полководец пострадал от драматурга?
Причиной стала юная воспитанница Театрального училища, «питомица Терпсихоры», балерина Катенька Телешева, блиставшая на императорской сцене. В нее, не сговариваясь, влюбились и герой войны, и талантливый литератор. И когда-то дружеские отношения, которые они поддерживали, переросли во взаимную неприязнь. Раздосадованный драматург вывел своего соперника в образе глупого фанфарона, а раздраженный военачальник, в то время бывший губернатором Петербурга, запретил «Горе от ума» к постановке.
Но главную свою роль Милорадович сыграл не на театральной сцене, а на исторической — 14 декабря 1825 года. В этот день декабристы вывели свои полки на площадь. Перед восставшими предстал Милорадович — на коне, в распахнутом мундире. Он обратился с речью к солдатам. Все, кто участвовал в сражениях той эпохи, знали Милорадовича как честного и отважного героя. И, услышав его голос, восставшие дрогнули. Но героя войны настигла пуля в спину, посланная декабристом Каховским. Упав с коня, смертельно раненый Милорадович прошептал: «Умираю, исполнив долг».
Портрет М. А. Милорадовича кисти Дж. Доу в Военной галерее 1812 года, Эрмитаж
Светлана Головина | Художник Лев Колов | Страничка автора | Страничка художника |