Морфологические и синтаксические свойстваПравить

падеж	ед. ч.	мн. ч.
Им.	ке́лья	ке́льи
Р.	ке́льи	ке́лий
Д.	ке́лье	ке́льям
В.	ке́лью	ке́льи
Тв.	ке́льей ке́льею	ке́льями
Пр.	ке́лье	ке́льях

ке́-лья

Существительное, неодушевлённое, женский род, 1-е склонение (тип склонения 6*a по классификации А. А. Зализняка).

Корень: -кельj-; окончание: -я .

ПроизношениеПравить

• МФА: ед. ч. , мн. ч.

Семантические свойстваПравить

ЗначениеПравить

1. религ. отдельная комната или отдельное жилище монаха, монахини в монастыре ◆ В этой самой келье, может быть уже сорок или пятьдесят лет, ещё при прежних старцах, собирались посетители, но всегда с глубочайшим благоговением, не иначе. Ф. М. Достоевский, «Братья Карамазовы», 1880 г.
2. перен. небольшая комната одинокого человека ◆ Отсутствует пример употребления (см. рекомендации).

СинонимыПравить

АнтонимыПравить

1. —
2. —

ГиперонимыПравить

1. комната, помещение; жильё, жилище
2. комната, помещение

ГипонимыПравить

Родственные словаПравить

Ближайшее родство

• существительные: келейник, келейница, келейность
• прилагательные: келейный
• наречия: келейно

ЭтимологияПравить

Фразеологизмы и устойчивые сочетанияПравить

отдельная комната или отдельное жилище монаха, монахини в монастыре

• Английскийen: cell; monastic cell
• Польскийpl: cela ж.
• Эсперантоиeo: ĉelo

небольшая комната одинокого человека

Для улучшения этой статьи желательно:

• Добавить примеры словоупотребления для всех значений с помощью {{пример}}
• Добавить синонимы в секцию «Семантические свойства»
• Добавить хотя бы один перевод для каждого значения в секцию «Перевод»

Монастырь- это источник духовной и нравственной чистоты. Многие люди, попадая в монастырь, как будто заново открывают для себя мир. Находясь в Отечестве земном, монастыри призваны напоминать нам об Отечестве Небесном – горнем Иерусалиме, куда стремится попасть каждая истинно христианская душа. Преподобный Иоанн Лествичник (один из святых отцов VI – VII вв., в своей книге «Лествица» аккумулировавший духовные и аскетические традиции древних египетских монастырей) писал: «Общежитие есть земное Небо».
Наличие на территории монашеского корпуса, в котором живут насельники (насельницы) – одно из важных отличий монастыря от Церковного прихода. Всякий монастырь имеет свою, не схожую с другими историю возникновения и развития монастыря, которая бережно хранится и оберегается его насельниками и насельницами.
В архитектурный комплекс нашего женского общежительного монастыря органично входит административно-келейный корпус, находящийся рядом с храмом в честь иконы Божией Матери «Всецарица», немного северо-западнее от храма. Здание келейного корпуса строилось по проекту архитектора Ижикова В.Н. одновременно с храмом – с 2001 г. по весну 2003 г. В плане корпус прямоугольной формы, а само здание по форме напоминает Ноев ковчег и символизирует корабль спасения в житейском море. Большая часть окон келейного корпуса выходит в сторону храма «Всецарица», и таким образом насельницы монастыря могут все время видеть храм с его старинной архитектурой XV в., красивыми иконами в стиле флорентийской мозаики и колокольней – это помогает сестрам сосредоточиться на молитве. В отличие от храма с его сложной византийско-русской архитектурой, келейный корпус не имеет никаких украшений – белые гладкие стены, окультуренный диким камнем цоколь, узкие арочные одностворчатые окна, металлическая арочная дверь, простое крыльцо из 7 ступенек и перила с кованой решеткой. Вход в корпус находится с южной стороны, у входа – цветник, окаймленный диким камнем, и бочка со святой водой. С отдельного крыльца – вход в монастырскую лавку и в помещение охраны. Перед входом в монастырскую лавку размещены щиты с информацией о Церковных Таинствах, совершаемых в монастыре. Перед корпусом разбиты цветники, за которыми заботливо ухаживают. В корпусе, имеющем коридорную планировку, расположены помещения жилого и хозяйственного назначения. На 1-м этаже корпуса расположены: игуменская келья, гостевая комната, бухгалтерия, компьютерная и раздевалка. На 2-м этаже – сестринские кельи, ризница, библиотека и бытовые помещения. На 3-м этаже – сестринские кельи, рукодельная и помещение для репетиций хора, бытовое помещение. В цокольном этаже находятся: кухня, трапезная, просфорня и прачечная. Сестринские кельи обустроены очень просто, в них вся обстановка располагает к молитве: любимые иконы и книги, лампада и подсвечник со свечой перед иконами, ниша или шкаф для облачений, кровать, тумбочка или комод, стул, небольшой коврик на полу – и больше ничего в маленькой сестринской келье нет, чтобы не рассеивалось внимание, необходимое для молитвы и духовного чтения. Во всех помещениях сестры поддерживают чистоту и порядок. Во всех помещениях (кроме бытовых), в холле, в коридорах и на лестничных площадках установлены иконы. В трапезной имеется Святой угол с небольшим старинным иконостасом и неугасимой лампадой перед ним. Трапеза и каждое послушание в монашеском корпусе начинаются с молитвы и молитвой заканчиваются. Постоянно звучит Иисусова молитва.

Вид на обитель ,,Всецарица,, сверху. Монашеский корпус — слева.		Административно-келейный корпус монастыря ,,Всецарица,,
Зимой во дворе обители. Монаш. корпус — слева.		Архитектура монаш. корпуса простая и строгая, без украшений
Строгий архитектурн. стиль келейн. корпуса контрастирует со сложной архитектурой храма		Форма здания напоминает Ноев ковчег, что символизирует корабль спасения
Вход в келейный корпус, цветник, бочка со святой водой		Южный фасад корпуса. Слева за синими щитами — вход в монаст. лавку
На щитах перед келейным корпусом размещена информация о Церковных Таинствах		Вид на келейный корпус с ул.Димитрова. Северная стена. За корпусом — купол храма
Восточная и северная стены келейного корпуса. Вид из окна онкодиспансера		Вид на келейный корпус с востока
Вид на келейный корпус из-за пруда. Весна.		Монашеский корпус окружен деревьями, декорат. кустарниками и цветами
Цветник рядом с келейным корпусом в мае		Цветник у входа в келейный корпус ранней весной
У святой воды. Вид с колокольни		Крыша келейного корпуса находится на уровне колокольни храма
Монашеский корпус зимой. Вид с колокольни		1-й этаж монашеского корпуса
Икона Б.М. ,,Охранительница,, на 1 этаже, подарен. матушке игумении митрополитом Исидором		Гостевая комната
Внутренняя лестница. Почаевская икона Божией Матери		Сестринская трапезная с византийской росписью в цокольном этаже
Святой угол в трапезной		Потолок трапезной также расписан в византийском стиле
Прачечная		Коридор 2-го этажа, справа — двери сестринских келий
Библиотека для сестер на 2-м этаже		Ризница
Кельи сестер на 3-м этаже. На каждой двери — молитва		Сестринская келья
В сестринской келье		Фортепиано для занятий хора на 3-м этаже
В рукодельной		Аквариумы с декоративными рыбками в трапезной
Рыбки в аквариуме		Иконы на 2 этаже корпуса, монастырское било, колокольчик
К окну сестринской кельи прилетел голубь		Голубь на окошке

Святки продолжаются. А госдумовские новогодние каникулы закончились. Народ возвращается к жизни, а мы возвращаемся к трудам на Леушинском подворье. Рабочие-труженики вернулись из Великого Новгорода.
Митрополит Варсонофий поставил перед нами задачу в кратчайшие сроки подготовить Леушинское подворье к открытию Леушинского монастыря. Дел много. Не знаешь, за что взяться сначала. Но что самое главное на этом этапе? Монастыря не бывает без монахинь, а монахинь — без монашеских келий. Вот мы и бросили все усилия на ремонт келий.
Сколько келий — и соответственно — насельниц было на Леушинском подворье?
Тут невозможно невозможно обойтись без исторических разысканий. Пришлось порыться в архивах.
В РГИА удалось обнаружить «Список сестер, проживающих при подворье Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря в С.-Петербурге за 1910 год», по которому здесь проживало 2 мантийных монахини, 6 «указных послушниц» и 33 «проживающих на испытании». Всего 41 насельница.

В том же архиве храниться еще один список сестер уже за 1914 г. Подворье уже называется «Петроградским». По этому списку здесь проживало 6 мантийных монахинь, 26 «указных послушниц» и 24 «испытуемых послушниц». Всего 46 насельниц. Этот список ценен тем, что в нем указаны послушания каждой насельницы. Больше половины сестер исполняли послушание певчих. По этому факту видно, какое большое значение придавала церковному пению на подворье настоятельница обители игуменья Таисия.
Оба списка поражают количеством проживавших сестер. Сейчас такими цифрами могут похвастаться только очень больше монастыри: Дивеево, Шамордино, Пюхтицы.
Этот факт меня как удивил, так и озадачил. Удивил тем, что в центре Санкт-Петербурга уже тогда по сути существовал целый монастырь. А озадачило тем, где же они располагались? На подворье не так уж много места. Видимо, сестры жили довольно плотно — по несколько человек в келье.
Сама игумения Таисия писала, что подворье «состояло из каменного 3-х этажного дома, выходящего во двор пристройкою флигеля с правой стороны, в том числе, и Церковь в 3-м этаже, а внизу со входа Часовня, во втором этаже помещаются кельи». В настоящее время на втором этаже имеется шесть келий, три из них выходят окнами на улицу Некрасова (историческое название — Бассейная), а три — внутрь подворского дворика. Четыре кельи были восстановлены раньше. В одной из них мы обустроили и открыли Мемориальную келью-кабинет св.Иоанна Кронштадтского. В двух живут сестры Иоанно-Таисиинского сестричества. Еще одна келья зарезервирована как гостевая. Т.о., на втором этаже храмового корпуса остаются еще две кельи, которые мы сейчас и восстанавливаем. Буквально в эти праздничные дни — в канун праздника св.Иоанна Кронштадтского — закончили их восстановление.

Что мы знаем о монашеской келье? Уже от самого слова «келья» веет чем-то таинственным и загадочным. Жизнь людей, отрекшихся от мира, всегда всегда вызывала интерес общества. Вот и у нас на подворье посетители спрашивают, как живут наши сестры, чем занимаются, смотрят ли телевизор? Многим интересно заглянуть в келью.
Давайте духовно заглянем в жилище монахини, и попытаемся понять, что же такое монашеская келья? В классическом понимании это отдельная жилая комната в монастыре, собственно и греческое слово κελλίον, происходящее от латинского сеllа, означает ни что иное как «комната».
Но келья не просто комната, это целый мир монашеской жизни: мир тишины и покоя, которая на монашеском языке называется исихией. Отцы монашества учат любить свою келью, стремиться в нее, не покидать ее. Преп.Антоний Египетский говорил: «Как рыбы, оставаясь долго на суше, умирают, так и монахи, находясь долго вне кельи или пребывая с мирскими людьми, теряют любовь к безмолвию».
Келья для монаха/монахини — это не «комната отдыха», а прежде всего Дом Молитвы, «лаборатория непрестанной молитвы», место духовных трудов и послушаний: здесь ежедневно вычитываются келейные молитвы, совершается четочное правило Иисусовой молитвы, совершается духовное чтения. В наше время, конечно, не обойтись без «интернет-правила». В своей келье насельницы могут исполнять рукодельные послушания. В общем, келья — средоточие жизни монахини, поэтому авва Моисей и сказал: «Келья твоя всему тебя научит».

Понимание того, что такое келья, будет не полным, если не вспомнить об одном важном моменте. Посетители в келью инокини допускаются лишь по благословению игумении, причем пребывание женщин в кельях мужских монастырей, а мужчин, соответственно, в женских категорически запрещено.
Не скрою, восстанавливать монашеские кельи белому батюшке не просто. Сам никогда в них не жил. Бывал пару раз у знакомых монахов. Первой в памяти встает келья старца Иоанна Крестьянкина в Псково-Печерском монастыре.
Возникает много технических, дизайнерских, да и духовных вопросов. Какой должна быть келья монахини? Какие подобрать обои? Какие выбрать цвета? Какие повесить светильники? Какую поставить мебель? Дизайнера по монашеским кельям в природе еще не существует (хотя, кто его знает?!) Все приходится решать самому, конечно, в совете с сестрами.
В итоге я составил такую характеристику идеальной (леушинской) кельи:
1. Келья должна быть простой и уютной, ведь здесь постоянно будут постоянно жить. Для кого-то она на многие годы, а может и навсегда, станет родным домом.
2. Келья должна быть не броской, скромной, не отвлекающей внимания, помогающей внутренней сосредоточенности, ведь совершается молитва, богообщение.
3. В келье должно присутствовать только самое необходимое, без излишеств, чтобы не обременять жизнь лишними вещами.
4. Считаю, что келья должна быть немного старинной, чтобы в ней быть вне вне времени сего.
5. В то же время келья не должна быть убогой, все таки наш монастырь хотя и леушинской, но при этом находится в центре Санкт-Петербурга. Келья должна быть достойна этого города.
6. Одним словом, келья должна быть такой ,чтобы пребывание в ней приносило насельнице духовную пользу, чтобы она стремилась в нее возвращаться.
7. Необходим святой угол, место для земных поклонов.
Кажется, ничего не забыл (может «специалисты» что-нибудь подскажут или дополнят).
Но как известно, построить теорию легче, чем воплощать ее на практике. Я отнесся к этому делу как к художественному творчеству. Подбирал светильники под старину, ручки и дверную фурнитуру. Особая проблема была подобрать обои, которые во многом определяют лицо кельи. Пришлось обойти не один обойный магазин. Как во всяком творчестве были и черновики. В одной келье я полностью заменил уже наклеенные обои на новые. Моей помощницей была замечательная мастерица обойных дел Светлана, которую я нашел через музей Достоевского. Она там клеила обои во время последнего ремонта.

Считаю своей заслугой то, что удалось сохранить исторические двери леушинского монастыря. Был выбор: демонтировать или ремонтировать, сделать новые или сохранить старые. Второй вариант требовал реставрации, которая оказалась значительно дороже изготовления новых дверей. Но все старое леушинское для нас представляет историческую и духовную ценность. Ведь эти двери открывала сама игумения Таисия, ими пользовались леушинские сестры, а двери гостевой кельи отворял Иоанн Кронштадтский. Для этого пришлось двери демонтировал вместе коробкой, доставить на производство, где их практически полностью разбирали, выравнивали, протезировали, сняли несколько слоев краски. Когда их через месяц привезли назад, трудно было узнать. Если не знать, можно принять за новые. Но мы то знаем, что это те самые — наши леушинские. Открываем их с трепетом и памятью о тех, кто здесь подвизался до нас.

Также удалось спасти все окна на втором этаже, выходящие на Бассейную, а это 7 окон. С ними проделали ту же процедуру, что и с дверями. Если буду проходить по Бассейной (Некрасова) мимо Леушинского подворья, посмотрите на красивые на 2-м этаже, знайте, что они подлинные, настоящие, еще те. (Окна во двор сделали новые — стеклопакеты).
У нас не было особого дня открытия новых келий, но ощущение праздника не покидает, когда заглядываешь в них. Они еще пустые, в них нет мебели (это еще один творческий вопрос, который надо решать).
Кельи ждут своих насельниц. Кстати, в связи с этим встает вопрос, сколько насельниц может быть в одной келье? В разных монастырях разный опыт. В современных греческих женских монастырях, в частности в известной обители Ормилия, монахини живут только по одной. Но у нас есть своя леушинская традиция. Игумения Таисия в составленном ею «Уставе Леушинской обители» определила следующее: сестры «по внешнему порядку живут в общих кельях, т.е. не по одной, как пустынники, а по две или по три, по усмотрению настоятельницы (только непременно старшая с младшими для руководства, а не равные по возрасту и преуспеянию)». Поэтому кельи на подворье рассчитаны на двух насельниц. У них все еще впереди…
Как известно, в монашеские кельи вход посторонним строго воспрещен, но, желая поделиться своей радостью, хочу вас пригласить заглянуть одним глазком, пока еще эти кельи не заселены и не обставлены.
В общем получается как в кино: добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен.
Что ж, давайте осторожно постучим, как и положено, произнесем Иисусову молитву, откроем исторические двери и вот перед нами леушинская келья, которая ждет своих насельниц…

Ранние христ. егип. подвижники в кон. III — нач. IV в., уходя от мира в поисках уединения и молитвенного делания, селились в естественных и рукотворных пещерах, в старых гробницах, в заброшенных поселениях, в руинах языческих храмов и т. д. (см.: Badawy. 1953; Brakke. 2008). Основоположник егип. монашества прп. Антоний Великий в начале своего подвига поселился в шалаше на окраине родного селения, по мере же продвижения в пустыню, жил в гробнице, в заброшенном укреплении, в пещере (Athanas. Alex. Vita Antonii. 3, 8, 12; Hist. mon. Aeg. 24. 2). Некоторые монахи не оставались на месте и, перемещаясь по пустыне, ограничивались временным приютом (Достопамятные сказания. С. 47, 101-102; Palladius. Lausiac. 37. 1); подвижники могли жить и под открытым небом (свт. Иаков Нисибинский, прп. Марон, прп. Мария Египетская); однако большинство из них все же старались обустроить в пустыне жилище. В конструкции первых К. не было единообразия. Уже к сер. IV в. егип. монахи начали строить для себя не только примитивные шалаши, но и полноценные дома из глины, кирпича или камня. К. могли иметь вид обычной хижины с окнами и с деревянной дверью или чаще с плетеной циновкой, закрывающей вход (Реньё. 2008. С. 62). Вместе с тем К., особенно у отшельников, могли отличаться от привычного жилья. В случае строгого затворничества дверные проемы заделывались, подвижник не выходил из К. и общение с ним осуществлялось через небольшое окно. Так в своей К. безвыходно прожил более 30 лет прп. Иоанн Ликопольский (Palladius. Lausiac. 35). Нередко жилище отшельника не имело ни окон, ни дверей, т. е. подвижник был замурован в своей К. Для сообщения с внешним миром оставлялось лишь маленькое отверстие в стене. В такой К. сир. подвижник Акепсим провел 60 лет. Любой человек мог подойти к его К., однако он ни с кем не разговаривал. Пищу он принимал через отверстие в стене, к-рое было «просверлено не совершенно прямо, но сделано несколько извилистым, дабы любопытствующие не могли заглянуть внутрь» (Theodoret. Hist. rel. 15. 1). Нек-рые подвижники сооружали для себя весьма причудливые жилища, предназначенные больше для самоистязания, нежели для отдыха. В таких К. часто нельзя было выпрямиться или лечь (Ibid. 3; Evagr. Schol. Hist. eccl. I 21). Так, К. Фалалея Сирийского († ок. 460) представляла собой 2 старых колеса, скрепленных между собой неск. досками. Держалась эта конструкция в подвешенном состоянии на 3 вбитых в землю кольях, соединенных между собой. В этой К., напоминавшей клетку, подвижник провел 10 лет (Theodoret. Hist. rel. 28).

Даже когда монахи селились группами, как, напр., в Нитрии, Келлиях, Ските и др. егип. мон-рях, их жилища первоначально находились на значительном расстоянии одно от другого. По свидетельству Руфина, егип. монахи «обитают в пустыне, рассеянные и разделенные по кельям, но соединенные любовью. Разделяются жилищами для того, чтобы никакой звук, никакая встреча, никакой праздный разговор не возмущали наслаждающихся покоем безмолвия и священной сосредоточенности ума» (Rufin. Hist. mon. Praef.). В IV в. К., как правило, были небольшого размера и чаще однокомнатные (μονοκελλίον), однако с течением времени в связи с усложнением быта подвижников и с увеличением численности братии в известных монашеских центрах Египта конструкция К. стала усложняться. В монашеской лит-ре IV — нач. V в. упоминается «внутренняя», или «задняя», К. (Apopht. Patr. (Guy). II 18; Достопамятные сказания. С. 38 и др.), где монах спал и молился, тогда как в «передней» работал и принимал посетителей (Реньё. 2008. С. 61). К., в к-рой затворился прп. Иоанн Ликопольский, состояла из 3 комнат: «В одной комнате молился, в другой работал и принимал пищу, третья была назначена для телесных потребностей» (Palladius. Lausiac. 35. 1). «История египетских монахов» сообщает о нитрийском авве Аммонии, к-рый имел «особые кельи с двором и колодцем и всем, что нужно для хозяйства» (Hist. mon. Aeg. 20. 9). Раскопки, произведенные в предполагаемом районе Келлий, показали, что в VI-VII вв. такой тип К. был обычным: на огороженном стеной участке располагалось жилище монаха, состоявшее из неск. комнат и кухни, колодец, возможно, небольшой огород. Строились эти К., вероятно, квалифицированными мастерами и имели различные удобства, вплоть до гидравлических приспособлений и санитарных узлов (Le site monastique des Kellia, Basse-Égypte: Recherches des Années 1981-1983. Lovain, 1984. P. 21-27; Реньё. 2008. С. 64).

В связи с угрозой нападения кочевников или грабителей в монашеских поселениях возводили укрепление. В рассказе о мученичестве 49 монахов Скита упоминается башня, в к-рой спаслась часть иноков. Подобные набеги совершались в V и VI вв. Скорее всего в сер. VII в., после очередного разграбления, монастыри Скита были обнесены стенами, в пределах к-рых существуют поныне (Реньё. 2008. С. 64).

Киновийная жизнь монахов, основателем к-рой является прп. Пахомий Великий, восходит к отшельничеству и усвоила присущие ему термины, благодаря чему, несмотря на исходное значение слов, монахом стали называть не только отшельника, но и киновита, а мон-рем — не только уединенную К., но и общежительную обитель (Читти. 2007. С. 33). В начальный период существования мон-ря Тавенниси (основан ок. 320-325) монахи жили в отдельных К. Иероним Стридонский в «Послании к Евстохии» писал, что «живут они раздельно, но в кельях, связанных друг с другом» (Hieron. Ep. 22. 35; Греческое «Житие Пахомия»: Версия G1 // Хосроев А. Л. Пахомий Великий. 2004. C. 228, 261, 283). 20 и более таких К. объединялись в т. н. дом (Читти. 2007. С. 51). Пахомиевы мон-ри в зависимости от количества подвизавшихся там монахов состояли из различного числа таких домов (Rousseau Ph. Pachomius: The Making of Community in Fourth-Century Egypt. Berkeley; L., 1985. P. 78-79). Новая форма организации жизни монахов, связанная с постоянным пребыванием в коллективе, потребовала введения особой внутриобщинной дисциплины. Так, без благословения братья не могли посещать К. друг друга: «И никто вообще, если на то нет приказа старшего, не смеет входить в келью другого» (Pachom. Praecepta. 112). Монах не имел права запираться в своей К.: «Никто не должен спать в закрытой келье, и никто не должен иметь комнаты, которую можно было бы закрыть…» (Ibid. 107). Из К. нельзя было выходить после вечерней молитвы и до общей утренней молитвы (Ibid. 126). К. могла состоять более чем из одной комнаты. Кроватей у монахов пахомиевских мон-рей не было; существует предположение, что спали они полулежа на специальном стуле с наклонной спинкой, подстелив циновку (Ibid. 87, 88; Coquin. 1991. Р. 477), укрывались также циновкой. В общежительном мон-ре монах мог иметь в К. только самые необходимые предметы, предусмотренные уставом и выданные назначенным монахом (Ibid. 81), такие как глиняный масляный светильник (Греческое «Житие Пахомия»: Версия G1 // Хосроев А. Л. Пахомий Великий. 2004. C. 268) или кувшин для воды (Pachom. Praecepta. 88, 125). Ко времени, когда мон-рь Тавенниси посетил Палладий (90-е гг. IV в.), из-за большого числа насельников в каждой К. жили уже по 3 монаха (Palladius. Lausiac. 32). По данным археологических раскопок, в VII-VIII вв. монахи жили по неск. человек не в отдельно стоящих К., а в комнатах одного большого здания. Двери всех К. выходили в общий коридор или во двор. По такому принципу были организованы и др. общежительные егип. мон-ри (Хосроев А. Л. Пахомий Великий. 2004. С. 111-112; Grossmann P., von. Christliche Architektur in Ägypten. Leiden; Boston; Köln, 2002. S. 274-275).

Лавра прп. Саввы Освященного. Палестина
Лавра прп. Саввы Освященного. Палестина

Своеобразный компромисс между отшельническим и киновийным типами устройства монашеской жизни представляли лавры, где отдельно стоящие К. были объединены в единое поселение, имеющее в центре церковь, а также трапезную, кухню и др. хозяйственные и адм. постройки. Живя по сути отшельнически и подвизаясь независимо друг от друга в будни и во время постов, монахи собирались в конце недели и в праздничные дни для совместного богослужения, общей трапезы и решения текущих бытовых вопросов, напр. продажи изделий, изготовленных ими. Монашеские поселения такого типа существовали и в Египте (напр., Келлии), однако название «лавра» возникло в Палестине. Первые лавры здесь были заложены основателем палестинского монашества прп. Харитоном Исповедником († ок. 350), впосл. известные лавры были основаны св. Евфимием Великим († 473) и прп. Саввой Освященным († 532). Раскопки Новой лавры (ок. 507) прп. Саввы проводились в 1981-1982 гг. Был обнаружен ее центр и хорошо сохранившиеся остатки более чем 40 К. в радиусе 500 м. Каждая из них имела, как правило, небольшое жилое помещение, цистерну для воды и садовый участок. Нек-рые цистерны были устроены под полом. К. в Новой лавре были небольшими и простыми по планировке. Площадь самой большой К. составляла 56,2 кв. м, а самой маленькой — 8,4 кв. м. К. в лавре Иеремии, основанной учеником прп. Саввы ок. 531/2 г., были столь же просты, как в Новой лавре, их площадь составляла ок. 15 кв. м. В Саввы Освященного лавре К. были больших размеров, вплоть до 100 кв. м, и состояли из пещерной части и пристройки. Такие К. могли быть не только одноэтажными, поскольку помещения надстраивались одно над другим на склоне горы (Hirschfield. 2001. Р. 325, 330, 333, 340-342). Лавра прп. Харитона была построена на высокой скале, занимала площадь ок. 54 тыс. кв. м и имела в центре огороженную стеной с 3 башнями треугольную киновию с церковью, кухней, трапезной, гостиницей и др. общественными постройками, а также К. для монахов, несших послушание в киновии. Остальные К. располагались вне стен киновии на значительном расстоянии друг от друга (ок. 35 м) для сохранения уединения, они были соединены между собой и с центром мон-ря узкими тропами, подчас прорубленными в скалах. Каждая из этих К. имела рядом участок земли и цистерну для воды; нек-рые из них были разделены на 2 комнаты. Средняя жилая площадь К. составляла 20 кв. м (Tzaferis. 2001. P. 319).

В столичном Студийском мон-ре, вероятно, не было индивидуальных К., кроме К. игумена или старших монахов, остальные насельники спали в общих помещениях (κοιμητήριον) (см.: Theod. Stud. Iambi de var. arg. 20). Поведение в К. регламентировалось: «Если кто… переменит свое место в спальне или останется вне без разрешения игумена, тот должен быть отлучен на одну неделю» (Idem. Poen. monast. II 24 // PG. 99. Col. 1752). После повечерия монахам не дозволялось общаться и выходить из К. без крайней нужды. Это время предназначалось для келейной молитвы и сна (Доброклонский А. П. Прп. Феодор, исповедник и игумен Студийский. Од., 1913. Ч. 1. С. 520).

Пещерная келья. Киево-Печерская лавра
Пещерная келья. Киево-Печерская лавра

Студийский устав, а также монашеские традиции Св. Горы Афон оказали значительное влияние на становление раннего рус. монашества. Вместе с распространением христианства в Киевской Руси появились и основные формы монашества: общежительная, отшельническая, келлиотская. В течение неск. веков визант. аскетическая традиция была приспособлена к новым географическим, климатическим и социокультурным условиям. Первые монастыри не были стихийными образованиями, они создавались ктиторами, обычно князьями, к-рые на свои средства строили и содержали обители и сохраняли над ними власть. Креститель Руси св. вел. кн. Владимир Святославич (978-1015) и его ближайшие преемники основали целый ряд монастырей (Синицына Н. В. Русское монашество и монастыри. X-XVII вв. // ПЭ. 2000. Т.: РПЦ. С. 305-306). Подобные мон-ри скорее всего не имели строгого внутреннего устава, являясь своего рода святынями семьи ктитора, часто были княжескими или боярскими родовыми усыпальницами, местом пребывания представителей рода в старости. Зачисление в мон-рь в X-XI вв. и образ жизни в нем зависели, вероятно, от вклада, к-рый был готов внести новый насельник. Об этом упоминается в Житии прп. Феодосия Печерского в рассказе о том, как он, желая стать монахом, обходил киевские обители, но не мог найти себе места по причине бедности и незнатного происхождения (Успенский сборник XII-XIII вв. / Ред.: С. И. Котков. М., 1971. С. 79-80). Немного было мон-рей, основанных самими монахами. Летописец замечает: «Мнози бо манастыри от цесарь, и от бояр, и от богатьства поставлени, но не суть таци, каци суть поставлена слезами, пощеньем, молитвою, бденьем» (ПВЛ. Ч. 1. С. 69). В первом крупном рус. мон-ре — Киево-Печерском изначально, когда вместе с прп. Антонием подвизалось лишь 12 монахов, их К., так же как и монастырская церковь, находились под землей — в пещере (Успенский сборник XII-XIII вв. М., 1971. С. 86; см. ст. Киево-Печерская лавра в честь Успения Пресвятой Богородицы). Пещерные мон-ри в дальнейшем получили широкое распространение в России. Среди известных обителей, имеющих пещерную часть,- нижегородский Печерский в честь Вознесения Господня муж. мон-рь (1328 или 1330), Псково-Печерский в честь Успения Пресв. Богородицы муж. мон-рь (ок. 1470), Саровская в честь Успения Пресв. Богородицы муж. пустынь (нач. XVIII в.), Гефсиманский в честь Черниговской иконы Божией Матери муж. скит Троице-Сергиевой лавры (1844) и др.

Кельи в Троице-Сергиевой лавре. Миниатюра из Жития прп. Сергия Радонежского. Кон. XVI в. (РГБ. Ф. 304/III. 21/М 8663. Л. 90)
Кельи в Троице-Сергиевой лавре. Миниатюра из Жития прп. Сергия Радонежского. Кон. XVI в. (РГБ. Ф. 304/III. 21/М 8663. Л. 90)

В 1062 г., при преемнике прп. Антония прп. Феодосии Печерском, когда число братии Киево-Печерского мон-ря достигло 100 чел., были возведены надземная ц. Успения Пресв. Богородицы, многочисленные братские К. и ограда. В монастыре был введен студийский общежительный устав. Киево-Печерский мон-рь стал первым известным рус. мон-рем, организованным на основании общежительства. По правилам монашеской жизни прп. Феодосия инокам не позволялось держать в К. пищу, одежду, кроме положенной уставом, и к.-л. личное имущество. Келейные занятия состояли из молитвы, чтения и рукоделия. После повечерия инокам было запрещено посещать друг друга. Прп. Феодосий каждую ночь обходил все К., следя за соблюдением благочиния (Макарий. История РЦ. Кн. 2. С. 185). Идеал личной бедности и строгой дисциплины сохранялся в традиции рус. общежительных мон-рей и зафиксирован в различных уставах или духовных завещаниях известных основателей обителей, таких как прп. Иосиф Волоцкий, свт. Дионисий Суздальский, прп. Кирилл Белозерский (Там же. Кн. 3. С. 137-138). В одном из первых документов этого типа, правилах монашеской жизни, составленных, вероятно, прп. Афанасием Высоцким Старшим в 1381 г., говорится: «И ничто же имей в кельи, не сбирай тайных имений… но делай рукоделье монастырю на потребу… и делай рукоделье не сребролюбно, елико точью тело свое питаеши, а инем не стяжай» (ГИМ. Син. № 193. Л. 220; Клосс. 2002. С. 63-65).

Строительство келий монахами. Миниатюра из Жития прп. Сергия Радонежского. Кон. XVI в. (РГБ. Ф. 304/III. 21/М 8663. Л. 205 об.)
Строительство келий монахами. Миниатюра из Жития прп. Сергия Радонежского. Кон. XVI в. (РГБ. Ф. 304/III. 21/М 8663. Л. 205 об.)

Наряду с общежительным в рус. обителях XII-XV вв. был распространен т. н. особножительный устав (см. в ст. Особножительный монастырь), при к-ром каждый монах самостоятельно заботился как о своей К. и материальном положении, так и об аскетическом делании (Макарий. История РЦ. Кн. 3. С. 136). Вместе монахи собирались за богослужением и имели единого духовного руководителя. Напр., к «особь сущим» относился московский в честь Богоявления муж. мон-рь. Троицкая обитель прп. Сергия Радонежского в первый период своего существования (до введения общежительного устава в 50-х гг. XIV в.) была особножительной. Преподобный не возбранял желающим совместного подвига и наставления селиться рядом с ним. Новоприходящий насельник мог один или при помощи братьев строить для себя К. в мон-ре (Там же. С. 111).

Прп. Серафим Саровский в ближней пустыньке. Посл. четв. XIX в. Хромолитография
Прп. Серафим Саровский в ближней пустыньке. Посл. четв. XIX в. Хромолитография

Помимо особножительных мон-рей, имевших ясный статус и внутреннюю организацию, существовали и менее упорядоченные формы «особных» монашеских поселений: скиты, пустыни, погосты, отходные К. и др. (Синицына. 2002. С. 116). В кон. XIV — нач. XV в. на Руси получил распространение Скитский устав, предназначенный «на внешней стране пребывающим иноком», т. е. подвизающимся вне монастыря, в скитах и пустынях, где «каждый только в своей келье бодрствует и печется о себе и о своем правиле» (Фрагменты Скитского устава (по ркп. РГБ. Погод. 876) // Монашество и мон-ри в России, XI-XX вв.: Ист. очерки / Отв. ред.: Н. В. Синицына. М., 2002. С. 160). В практике скитского жительства была предпринята попытка воспроизвести в рус. условиях тип келейного устройства древних Скита и Келлий. Так, напр., в Сорском скиту К. были расположены на таком расстоянии одна от другой, чтобы иноки могли видеть не более одной К., но не могли слышать друг друга, дабы не рассеивалось их внимание. Для большей изоляции К. строились не на открытой площадке, а среди леса. В К. жили поодиночке. В соответствии со Скитским уставом братья собирались вместе в церкви дважды в неделю — в воскресенье и в среду. В остальное время каждый инок молился келейно и трудился, чтобы заработать себе на пропитание. Одним из существенных отличий скитского жительства от общежития было то, что в скиту монах должен был обеспечивать себя своим трудом или жить на пожертвования; в особножительных монастырях, владевших землей с крестьянами, монахи имели долю в общемонастырском доходе. В скиту не совершались пострижения в монашество, принимались лишь те, кто уже имели опыт жизни в киновии. Каждый приходивший монах мог поставить свою или купить существующую К., в случае ухода из обители он не мог продать или передать ее кому-либо, К. оставалась в распоряжении братии (см.: Романенко Е. В. Нил Сорский и традиции рус. монашества: Нило-Сорский скит как уникальное явление монастырской культуры Руси XV-XVII вв. // Ист. вестн. 1999. № 3/4. С. 89-152). Обычная К. в скиту представляла собой небольшую избу. Отапливалась такая К. по-черному. Внутреннее убранство было скудное. Обязательным был иконостас, перед к-рым совершалось протяженное келейное правило с каждением (Она же. Повседневная жизнь русского средневекового монастыря. М., 2002. С. 272-277; Макарий. История РЦ. Кн. 4(1). С. 250).

Распространенной практикой, которая нашла отражение в житийной лит-ре, был уход за ограду общежительного мон-ря для аскетических подвигов. Место уединения, «отходная келья», могло располагаться недалеко от обители либо в глухой и безлюдной «пустыне». Многочисленные пустыни нередко становились впосл. мон-рями, некоторые из них сохранили слово «пустынь» в названии (Карбасова, Руди. 2011. С. 225). Цель пребывания подвижника в «отходной келье» — безмолвие и общение с Богом, как об этом говорит Житие Павла Обнорского: «Бе святый любя зело молчание, темже въ отходной своей келии пребываше въ безмолвии, всех земныхъ вещей и человеческаго съвокуплениа отлучаяся, исхождаше от братии, единь затворяяся, любя и желая конечное безмолвие, и упражняшеся въ молитвах и слезах выну» (Жития Павла Обнорского и Сергия Нуромского: Тексты и словоуказ. / Сост.: И. В. Азарова и др.; под ред. А. С. Герда. СПб., 2005. С. 93; Карбасова, Руди. 2011. С. 230). Характерным примером такого рода К. являются ближняя и дальняя «пустыньки» прп. Серафима Саровского. В дальней «пустыньке», находившейся в неск. километрах от Саровской обители, в к-рой был пострижен святой, он прожил с 1794 по 1810 г. С пребыванием в этой К. связаны известные эпизоды жизни прп. Серафима, такие как 3-летнее стояние на камне, нападение на него разбойников. В ближнюю «пустыньку» преподобный в 1825-1826 гг. ежедневно приходил из Саровской обители для уединения и молитвы (Серафим (Чичагов), архим. Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря. М., 2002. С. 193). После кончины святого обе его К. из «пустынек» как реликвии были перенесены в Серафимов Дивеевский во имя Святой Троицы женский монастырь.

Келья прп. Иринарха, затворника. XVII в. Борисоглебский мон-рь в Ростове Великом. Фотография С. Прокудина-Горского. Нач. ХХ в.
Келья прп. Иринарха, затворника. XVII в. Борисоглебский мон-рь в Ростове Великом. Фотография С. Прокудина-Горского. Нач. ХХ в.

Со 2-й пол. XVII в. в связи с борьбой с расколом пустынножительство не поощрялось. Начиная с правления имп. Петра I, гос-во стремилось контролировать все формы монашеской жизни. Постановлением, содержащимся в «Прибавлении к Духовному регламенту» 1722 г., строго запрещалось строительство «скитов пустынных»; отшельники-одиночки стали подвергаться гонениям как со стороны гос-ва, так и со стороны монастырских властей. Появилась тенденция к укрупнению мон-рей. «Прибавление…» запрещало игуменам держать в обителях «затворников-ханжей». После смерти монаха его К. и др. имущество переходило во владение мон-ря. Новый монастырский порядок исключал любые возможности самовольного отшельничества. Монастырский приказ был обязан разыскивать беглых и бродячих монахов и заковывать в кандалы.

Гос. финансирование монастырей и введение монастырских штатов, ставшие результатом секуляризации церковных имуществ, проведенной имп. Екатериной II, существенно изменили строй монашеской жизни. К нач. XIX в. преобладали особножительные мон-ри (Смолич И. К. Русское монашество. М., 1997. С. 288). Вновь поступавший насельник либо обеспечивался К. мон-рем бесплатно или за определенный взнос, либо должен был строить К. за свой счет (см., напр.: Игнатий (Брянчанинов), свт. Письмо к девице Анне Дементьевне // Полное собрание творений. М., 2007. Т. 8. С. 157). В крупных штатных мон-рях К., как правило, находились в общих корпусах. Кроме общей трапезы, все необходимое для жизни монахи должны были покупать самостоятельно (Смолич И. К. Русское монашество. 1997. С. 288). Доходы в таких мон-рях разделялись на общемонастырские, братские — для всей братии и поручные — принадлежавшие каждому монаху. Монах имел право на личное имущество в К. и денежные сбережения помимо монастырской казны. Только к нач. XX в. практика особножительства уступила общежительному уставу (Федоров В. А. Монастыри и монашество (1700-1998): Гос-во и монастыри при Петре I и его преемниках (1700-1762) // ПЭ. 2000. Т.: РПЦ. С. 331).

П. К. Доброцветов