Жертвенное животное должно быть здоровым и без изъянов. Во-первых, это отражает искренние намерения человека перед своим Творцом. Известно, что ни плоть, ни кровь жертвы не нужны Всевышнему, и только благочестие человека достигает Его. В то же время, когда человек ищет здоровых животных для жертвоприношения, он совершает богослужение.

Во-вторых, это поднимает дух бедных людей. Вместо того, чтобы подавать мясо животного, имеющего изъяны, благим делом является подать мясо здорового животного. Этим нуждающиеся люди почувствуют проявление уважения к себе.

Поэтому, для того, чтобы жертвоприношение было принято, шариат ставит следующие условия касательно жертвенного животного:

1. Приносить в жертву баранов, коз, крупно-рогатый скот или верблюдов.

Дозволено закалывать животных обоих полов. Лучше приносить в жертву мясистое животное, которое будет иметь хороший вкус.

Овец и коз закалывают от имени одного человека. Если человек закалывает двух овец, то получает сауаб как за два жертвоприношения. Верблюдов и крупный рогатый скот закалывают от имен от одного до семи человек. Об этом свидетельствуют слова Джабира (да будет доволен им Аллах): «Вместе с Посланником Аллаха мы закололи верблюда в Худайбии от имени семи человек и одного крупно-рогатого скота от имени семи человек» . У всех семерых должно быть намерение совершить жертвоприношение и раздать мясо в качестве милостыни.

1. Приносить в жертву животное без изъяна

Недопустимо приносить в жертву слепое, одноглазое, хромое, слишком худое, не имеющее зубов животное, у которого отрезаны уши, хвост или более трети ушей. Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Животные со следующими изъянами не пригодны для жертвоприношений: с явным косоглазием, явной болезнью, хромые и истощенные» .

Животные без рогов, со сломанными рогами, проколотыми ушами могут быть принесены в жертву. Также дозволено забивать кастрированное животное. Мясо таких животных бывает жирным и вкусным, и это не является чем-то предосудительным .

Если выяснилось, что жертвенное животное имеет какие-либо недостатки, то его меняют на здоровое животное. Дозволено приносить в жертву животное, если во время забоя животному случайно выкололи глаз, или сломали ногу.

1. Приносить в жертву животное определенного возраста

Овцам и козам должно быть не менее одного года. Разрешено приносить в жертву шестимесячную крупную овцу, похожую на годовалую. Крупному рогатому скоту должно быть не менее двух лет, а верблюдам – ​​пять лет .

Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Не закалывайте ни что иное, кроме как «мусинну». Только тогда, когда у вас возникли сложности, можете заколоть «джаза`а-овцу» .

«Мусинна» это категория зрелого животного – для верблюда это пять лет, для крупно-рогатого скота – два года, для овец – один год. По словам имама Абу Ханифы, рахматуллахи алейхи, «джаза`а» применительно к овцам обозначает их шестимесячный возраст.

Хасан АМАНКУЛ,

Заместитель руководителя Отдела шариата и фетвы

ЖЕРТВОПРИНОШЕ́НИЕ (קָרְבָּן, корбан, мн. число קָרְבָּנוֹת, корбанот), форма религиозного культа, существовавшая в религиях древнего мира; преследует цель установления или укрепления связи личности или общины с божеством путем принесения ему в дар предметов, обладающих реальной или символической ценностью для жертвователя.

Широкое распространение жертвоприношения в древности свидетельствует о том, что оно отвечало глубоким психологическим потребностям людей древних цивилизации. Вплоть до разрушения Второго Храма жертвоприношение являлось основной формой еврейского культа.

Обычай жертвоприношения восходит к глубокой древности. Остатки антропоморфных представлений встречаются в Библии в виде таких выражений, как «благоухание, приятное Господу» (Лев. 1:17; 2:9 и др.). Формы жертвоприношения у древних израильтян были близки к формам ханаанского (см. Ханаан) культа, однако Библия решительно отвергает и сурово порицает изуверские и оргиастические элементы этого культа, в первую очередь — человеческое жертвоприношение (Лев. 18:21; 20:2; Втор. 12:30–31 и др.). В политеистических религиях жертвоприношение часто сводилось к попыткам умилостивить богов с помощью подношения им даров, кормления их и т. п. Однако в иудаизме библейского периода, так же как и в некоторых других развитых древних цивилизациях, обычай жертвоприношения приобретает все более возвышенный смысл. В еврейской религии он становится выражением покорности и благодарности Богу, но главным образом — основным средством искупления грехов и очищения от скверны (см. Ритуальная чистота). Ритуальное заклание животного в качестве главной формы жертвоприношения следует, по-видимому, рассматривать как символическую замену жертвования собственной жизни. Возлагая руки на голову животного, жертвователь символически переносил на него свои грехи. Жертвоприношение служило ритуальным выражением представлений о неразрывной связи жизни и смерти.

В Пятикнижии многократно подчеркивается запрет употребления крови в пищу (Быт. 9:4; Лев. 3:17 и мн. др.). Кровь жертв должна была истечь на жертвенник. Людям (не только евреям) запрещалось употреблять кровь в пищу, ибо кровь — это, согласно Библии, «душа плоти» (Лев. 17:14). Она должна вернуться к Создателю. Жертвоприношение есть данное Богом средство очищения души за пролитие крови животного (Лев. 17:11).

Центральная роль жертвоприношения в еврейском культе библейской эпохи объясняет то большое внимание, которое уделяется Библией подробностям ритуала этой церемонии. В книге Бытия жертвоприношение обозначается общим термином минха (буквально `дар`), получившим впоследствии значение специфического жертвоприношения (см. ниже), также упоминаются два вида жертвоприношения: ола (`всесожжение`) и зевах (буквально `заклание`). Ола целиком предназначалась Богу и сжигалась на жертвеннике, зевах шел в пищу жертвователю и его гостям, а сожжению подвергалась лишь некоторая его часть. Зевах часто сопровождался пиршеством в ознаменование какого-либо торжественного события (например, примирения врагов), с чем, по-видимому, связано другое наименование этого вида жертвоприношения — шламим (`мирная жертва`).

Из двух основных видов жертвоприношения выросла впоследствии сложная система, которая предусматривает все случаи и события общественной и частной жизни, связанные с обязательным или добровольным жертвоприношением, и определяет их ритуал. К двум первоначальным видам жертвоприношения прибавились искупительные жертвы: хаттат — жертва за грех, совершенный по неведению, и ашам — повинная жертва за грех, совершенный сознательно. Мясо этих жертв отдавалось совершавшим жертвоприношение священникам (см. Кохен), и лишь некоторая его часть подвергалась сожжению. Размер жертвы за невольный грех устанавливался в зависимости от достатка жертвователя. Малоимущим, например, разрешалось приносить в жертву пару голубей или даже ограничиваться мучным приношением.

Главным элементом жертвенного ритуала было приношение в жертву животного. Для жертвоприношения годился только одомашненный крупный или мелкий скот, выращенный специально на убой и не имеющий физических дефектов, хотя допускалось и приношение в жертву птиц (голубей). Дикие или нечистые животные (см. Кашрут) и рабочий скот для жертвоприношения не годились.

Приношение в жертву животного обычно сопровождалось мучным приношением (которое обозначалось тем же термином, что и жертвоприношение в целом, — минха), представлявшим собой смесь муки, оливкового масла и ладана, а также возлиянием вина (несех). К бескровным жертвам относится и воскурение (кторет), составлявшее неотъемлемую часть ритуала как в скинии, так и в Храме (см. Фимиам). Обязательным дополнением к каждой жертве являлась соль. Особую обязанность представляла собой поставка дров для поддержания огня на жертвеннике, от которой следует отличать принесение в жертву дров как особый вид жертвоприношения.

Наряду с обязательными жертвоприношениями, имевшими общественный характер, в библейский период широко практиковались частные жертвоприношения — искупительные, очистительные, благодарственные и добровольные (см. выше о хаттат и ашам). Типичными жертвоприношениями первой категории были всесожжения, совершавшиеся в Храме дважды в день (олат ха-тамид, или просто тамид). По субботам, в дни новолуния, паломнических праздников, в день Рош ха-Шана и в Иом-Киппур совершались дополнительные жертвоприношения мусаф. К числу благодарственных жертв относились, наряду со специальной жертвой тода, приносившейся в благодарность за ниспосланное свыше благо, например, избавление от опасности, жертва первого приплода домашнего скота (бхорот) и десятина (ма‘асер) его ежегодного приплода (см. Трумот у-ма‘асрот).

Добровольные жертвы приносились либо в силу обета (недер), либо в знак особого усердия в служении Богу (недава). Очистительные жертвоприношения преследовали цель восстановления нарушенной по каким-либо причинам ритуальной чистоты. Они совершались после выздоровления от некоторых болезней, женщиной после родов, а также назореем, нарушившим обет аскетизма. Пасхальный (см. Песах) ягненок (или козленок), приносившийся в жертву каждой семьей, представлял собой особый вид жертвоприношения, носившего одновременно и общественный, и частный характер.

История жертвоприношения характеризуется постоянной тенденцией к централизации этого культа. После прихода евреев в Эрец-Исраэль жертвоприношение, первоначально совершавшиеся в различных местах, постепенно централизуются. Давид учредил новый культовый центр в Иерусалиме, где после освящения Соломонова Храма в основном сосредоточилось жертвоприношение (I Ц. 8:5, 62–65; II Хр. 5:6; 7:4–9); однако жертвы продолжали приноситься и в других местах вплоть до реформы царя Иошияху (II Ц. 22–23; II Хр. 34–35).

В эпоху Второго Храма единственным местом совершения жертвоприношений в Земле Израиля вновь стал Иерусалим, хотя за ее пределами жертвоприношения совершались также и в еврейской колонии Элефантины и в Ониаса храме в Египте. Возобновленный с постройкой Второго Храма ритуал жертвоприношения в основном соответствовал установленному в Пятикнижии, с незначительными добавлениями (например, введено было возлияние воды на жертвенник в праздник Суккот).

Ессеи воздерживались от жертвоприношений в Храме, так как храмовый ритуал не соответствовал представлениям этой секты о ритуальной чистоте. Однако они надеялись, что в конце времен Храм попадет в их руки и они возобновят жертвоприношения в нем.

Дата последнего жертвоприношения в осажденном римлянами городе точно зафиксирована в Талмуде (Та‘ан. 4:6) — 17 таммуза (70 н. э.). Ту же дату сообщает и Иосиф Флавий (Война, 6:94).

После разрушения Храма законоучители Талмуда стали усматривать в теоретическом изучении подробностей ритуала жертвоприношения замену его фактическому отправлению. В Талмуде сохранены мельчайшие подробности этого ритуала, главной частью которого были две ежедневные жертвы тамид. В одноименном талмудическом трактате подробно описан ритуал утреннего жертвоприношения, указаны обязанности священников и порядок сожжения тамид, принесения мучной жертвы, возлияния вина, воскурения благовоний и т. д. Обряд жертвоприношения сопровождался игрой на музыкальных инструментах и пением левитов.

В дни Песаха и паломнических праздников в Иерусалим стекался народ со всех концов Эрец-Исраэль для участия в праздничных жертвоприношениях. В Талмуде повествуется о том, как по просьбе царя Агриппы первосвященник извлек по почке у каждого пасхального ягненка и их оказалось 600 тыс. пар (Псах. 64б). Исходя из количества ягнят, принесенных в Иерусалиме в жертву на праздновании Песаха 65 г. н. э., Иосиф Флавий заключил, что в этом торжестве участвовало более трех миллионов человек.

Централизация жертвоприношений в Иерусалимском Храме подготовила почву для полного отмирания этой формы культа и замены его другими формами, когда совершение жертвоприношений стало невозможным. Академические споры законоучителей Талмуда о деталях ритуала, фактическое отправление которого давно прекратилось, способствовали обострению исторической памяти еврейского народа — основы непрерывности его многовекового существования.

Прекращение жертвоприношений привело к замене этого центрального элемента древнего культа молитвой. Этот процесс начался еще в эпоху Первого Храма, когда, наряду с жертвоприношениями, молитва стала одной из форм богослужения, и приобрел особое значение в период пленения вавилонского, когда Иерусалимский Храм не существовал. Утренняя и предвечерняя молитвы (см. Шахарит, Минха) стали рассматриваться как замена утреннего и вечернего жертвоприношения (тамид). Дополнительным жертвоприношениям соответствовали дополнительные молитвы, носившие то же наименование — мусаф. Тем не менее, еврейство продолжало уповать на восстановление Храма и возобновление жертвоприношений и рассматривало их как неотъемлемые признаки прихода Мессии.

На протяжении веков еврейская религиозная и философская мысль стремилась выяснить духовный смысл жертвоприношения. Свойственная древнему ритуалу жертвоприношения печать первобытного антропоморфизма находилась в резком противоречии с этическим монотеизмом пророков эпохи Первого Храма. Они неоднократно осуждали склонность придавать жертвоприношению чрезмерное значение и порицали формальное соблюдение ритуальных предписаний, не подкрепленное нравственным поведением (Хош. 6:6; Миха 6:6–8; Ис. 1:11–17; Иер. 7:21–22). Призыв пророка Хошеа стремиться к милости, а не к жертве, к богопознанию, а не к всесожжениям (Хош. 6:6) следует понимать не как полное отрицание ритуала, но как утверждение примата этического начала над ритуальным. Аналогичные идеи содержатся в некоторых псалмах (Пс. 40:7; 50:8–15) и в книге Притч Соломоновых (15:8; 21:3, 27). Провозглашенный пророками примат моральных ценностей над культом жертвоприношения — беспримерное явление в древних цивилизациях Ближнего Востока, сыгравшее важную роль в мировой истории.

Жертвоприношение чужим богам и проникновение чужеродных языческих элементов в храмовый ритуал сурово осуждались пророками (Иер. 7:17–18; 8:6–17; Хош. 2:15; 4:11–13).

Еврейская философия давала жертвоприношению различное — символическое или рациональное объяснение. Филон Александрийский, Иехуда ха-Леви, Аврахам Ибн Эзра и Нахманид склонялись к символическому пониманию жертвоприношения, в то время как Маймонид полагал, что Бог лишь терпел заимствованный евреями у идолопоклонников обычай. Централизация жертвоприношения должна была подготовить евреев к отказу от этого обычая и переходу к другим, более возвышенным формам культа (Наст. 3:32).

Каббала придает жертвоприношению мистико-символическое значение. В самом раннем тексте каббалы «Сефер ха-бахир» слово корбан считается производным от корня קרב — `приближать`, `соединять`: жертвоприношение соединяет совершающего его с Божественным миром. Самое подробное изложение символического понимания жертвоприношения содержится в книге Зохар, где говорится, что жертвоприношение соединяет высший и низший миры, верующего и Бога, а также мужское и женское начала в самом Боге. Принесение в жертву животных интерпретируется символически как искупление грехов плоти. По мнению некоторых каббалистов, мясо жертвенного животного достается силам зла; Богу нужна лишь каввана (см. Молитва) — доброе намерение совершающего жертвоприношение.

Монотеистическая основа иудаизма и беспрецедентная в истории религий централизация его культа сделали жертвоприношение невозможным после разрушения Второго Храма. Поэтому в иудаизме, единственном из древних религий, основной ритуал храмовой службы заменили другие формы служения Богу: молитва, изучение Торы и строгое следование ее ритуальным и этическим предписаниям. Христианство, в отличие от иудаизма, превратило жертвоприношение в центральный элемент не только культа, но и догмы: добровольное самопожертвование Иисуса выступает в качестве искупительной жертвы за грехи мира. В преобразованной форме евхаристии (вкушения плоти и крови Христовых) жертвоприношение остается главным таинством христианской церкви, основой всего церковного культа.

Реформистское направление в иудаизме (см. Реформизм в иудаизме) исключило из своих молитвенников всякое упоминание об обряде жертвоприношения. Некоторые консервативные общины (см. Консервативный иудаизм) упоминают в молитвах о жертвоприношении лишь применительно к прошлому. Ортодоксальный иудаизм продолжает придерживаться традиционной идеи о возобновлении жертвоприношений в восстановленном Храме.

] ЛЕХАИМ СЕНТЯБРЬ 2013 ЭЛУЛ 5773 – 9(257)

Ксендз Пранайтис, эксперт. Из альбома «»Дело Бейлиса” в рисунках и фотографиях художника В. Кадулина». Киев, 1913 год

Дело Бейлиса, каббала и русский оккультизм

Константин Бурмистров

В конце XIX — начале XX века можно было выделить три основные модели восприятия каббалы в европейском эзотеризме: 1) каббала понимается как древняя еврейская традиция, сохраняющая элементы первоначального откровения, дарованного праотцам человечества и сбереженного евреями (такое представление есть и в масонстве, и в школах типа «Каббалистического ордена розового креста» Ст. де Гуайты); 2) еврейская каббала понимается как медиатор, посредник в передаче тайного знания других народов, как правило давно исчезнувших, прежде всего египтян или протоариев (в теософии, в австрийско-германской ариософии); 3) каббала воспринимается как специфически еврейская и вредоносная разновидность магии (в кругах антисемитов).

Именно проявления последнего, достаточно редкого отношения к каббале будут вкратце охарактеризованы ниже. Отметим, что явление это представляется нам специфически российским, а кроме того, оно вообще осталось (по нашему мнению, совершенно незаслуженно) вне поля научных исследований.

Знаменитый исследователь каббалы Гершом Шолем (1897—1982) так писал в своей автобиографии о том, что подтолкнуло его в ранней молодости к занятиям иудаикой: » побудило меня принять решение, которому не сочувствовал практически никто из моих знакомых, как тогда, так и впоследствии: я начал читать старую и новую антисемитскую литературу… Погрузившись в такого рода сочинения, я вскоре понял, что бессмысленно занимать в их отношении апологетическую позицию… Очень рано я получил отвращение к апологетике со стороны евреев… Я убежден, что такая позиция оказала косвенное влияние на всю мою последующую работу, посвященную объективному изучению феноменов, не замеченных апологетической еврейской историографией того времени или ей противоречивших».

В данной статье излишне останавливаться на подробностях дела Бейлиса, этого громкого процесса, который осенью 1913 года всколыхнул и расколол на два лагеря все российское общество. Подробности его хорошо известны, и нас в данном случае интересует лишь один элемент в построении обвинения, касающийся так называемого «тайного учения евреев», или каббалы. Именно о ней на нескольких судебных заседаниях говорил католический ксендз Юстин Бонавентура Пранайтис (1861–1917), приглашенный обвинением для производства «богословской экспертизы». Как известно, инициатором проведения подобной экспертизы выступил известный юдофоб и любитель оккультных наук присяжный поверенный А. С. Шмаков, потративший много сил в попытках доказать существование кровавого ритуала в иудаизме. Экспертиза Пранайтиса, однако, привела скорее к обратному результату: сложные цитаты из еврейских текстов и путаные и маловразумительные объяснения их смысла раздражили даже судью и прокурора, а малограмотных присяжных и просто испугали. К тому же осталось совершенно непонятно, какое отношение все это имеет к конкретному случаю убийства, рассматриваемому в суде. Тем не менее, если в киевском суде споры о значении каббалистических текстов между Пранайтисом и приглашенными защитой гебраистами скорее способствовали оправданию обвиняемого (М. Бейлиса), то в дальнейшем идеи, изложенные Пранайтисом (использовавшим в своей «экспертизе» материалы более ранних немецких источников), оказали значительное влияние на формирование оккультно-антисемитского мифа, причем не только в России, но и в среде русской эмиграции.

Ниже мы укажем лишь наиболее важные моменты в рассуждениях Пранайтиса, касающиеся каббалы.

Каббала, по его утверждению, пользуется среди евреев исключительным уважением, так что они якобы признают ее первенство над Талмудом, т. е. религиозным законом. Пользуясь цитатами из книги «Сефер а-Зоар» (главного текста каббалы, составленного в конце XIII — начале XIV века), а также из других каббалистических текстов, он пытается доказать, что именно каббала (а не Талмуд) учит о необходимости ритуального убийства, а поскольку каббала известна лишь избранным евреям, то и выступления многих евреев против ритуальных обвинений объясняются их невежеством или непосвященностью в «тайны иудаизма».

Пранайтис ссылается на три основных каббалистических источника: это «Сефер а-Зоар»; трактат «Эц хаим» («Древо жизни») одного из крупнейших учителей поздней каббалы Хаима Виталя (1543–1620); а также сравнительно малоизвестное сочинение литовского каббалиста конца XVII века Исраэля Яффе «Ор Исраэль» («Свет Израиля»; Франкфурт-на-Одере, 1701–1702). Не вдаваясь в детали аргументации Пранайтиса (приведенные им еврейские цитаты уже были проанализированы специалистами во время процесса над Бейлисом, хотя ряд материалов хранится в архивах и ждет своих исследователей), отмечу, что она строится на совершенно произвольном отождествлении христиан с клипот — «скорлупами», проявлениями темных сил, которые, согласно наиболее влиятельной в поздней каббале школе Ицхака Лурии, скрывают в себе как в плену искры Б-жественного света. По учению Лурии, необходимо разрушить эти скорлупы (отождествляемые с миром зла), чтобы освободить плененные искры и позволить им вернуться к их Б-жественному источнику. Это возвращение понимается как необходимый момент в мессианском процессе восстановления и гармонизации мироздания.

Пранайтис заимствует из «Сефер а-Зоар» (1:25а-б) представление о так называемом «четвертом пленении» евреев (после плена в Египте, Вавилоне и Персии/Греции) народом Амалеким (метаисторическим врагом Израиля), населяющим царство Эдом. В еврейской традиции Амалек понимается и как одна из пяти сил нечистоты, которые разрушают изнутри еврейский народ (сила Амалека «подпитывается» грехами евреев), однако «ритуальный эксперт» безапелляционно заявляет, что речь здесь идет о непрерывной войне евреев против христиан, отождествляемых с царством Эдома (Римом). Согласно «Сефер а-Зоар», спасение наступит лишь после полного уничтожения Амалека. Каббалистическое обоснование этому тезису заимствуется у Хаима Виталя, учившего, что благодаря уничтожению клипот происходит воссоединение низших сфирот (структур мира эманации) с высшими. В данном контексте уместно заметить, что в каббале имеются намного более подходящие для подобных интерпретаций идеи, о которых Пранайтис попросту не был осведомлен. Так, например, ему пригодилось бы встречающееся в некоторых источниках представление о небесных князьях народов мира, которые отдаляют Израиль от Б-га и будут в конце концов уничтожены Б-гом. Идею о четырех «головах» семидесяти князей народов мира можно найти, скажем, в трактате «Шааре ора» («Врата света») Йосефа Джикатилы (XIII век). Там говорится, что четыре главы гоим — это четыре клипот, которые отделяют Израиль от Б-га и будут уничтожены Им (шаар 5), а потому евреи должны истребить саму память об Амалеке.

Титульный лист книги Хаима Виталя «Эц Хаим» («Древо жизни»), изданной в Шклове в 1800 году

Итак, согласно толкованиям Пранайтиса, убийство христиан необходимо, поскольку между ними и евреями идет война. Однако это война священная, а потому, по логике ученого теолога, необходимо не просто убийство, но — жертвоприношение. Отсюда проистекает следующий шаг в его аргументации: убийство как жертвоприношение. Пранайтис основывается на двух цитатах из каббалистических текстов: «Отнимай жизни у клипот и убивай их, тогда Шхина сосчитает это тебе наравне с воскурением жертвы» (Ор Исраэль, 177б; в действительности на данной странице этих слов нет) и также: «Нет у нас иной жертвы, кроме той, которая состоит в устранении нечистой стороны» («Сефер а-Зоар», 3:227б; после разрушения Храма это единственное дозволенное жертвоприношение). Как мы уже видели, клипот, «нечистая сторона», по Пранайтису, — это вовсе не грехи самих евреев, но это неевреи, а потому убийцам неевреев уготовано место в раю. Таким образом, в мифе, созданном Пранайтисом, речь идет о тотальной священной войне с неевреями.

Как уже говорилось, устранение нечистоты производится не просто так, но прежде всего ради освобождения искр святости, и здесь выступает на первый план учение лурианской каббалы. Согласно Хаиму Виталю, искры Шхины (Б-жественного присутствия в мире) рассеяны по всем мирам, и «нет сферы существования, в том числе в одушевленной и неодушевленной природах, которая не изобиловала бы святыми искрами, смешанными с клипот и долженствующими отделиться от них и вознестись ввысь». В конечном счете все описанное совершается «ради соединения Святого, благословен Он, со Шхиной Его». Пранайтис же излагает эти взгляды следующим образом: «…При создании душ божество перешло в израильские души, но некоторые искры попали и не в израильские, эти искры ждут освобождения… эти искры попали в чужие, так называемые скорлупы… Еврейство всегда называется внутренним ядром, а другие народы скорлупой, это ядро надо освобождать, но освобождаются они путем добрых дел и приношением жертвы, т. е. убиением неевреев, чтобы освободить эти искры и таким образом ускорить пришествие Мессии. Мессия не придет раньше, пока все эти души из скорлупы не будут освобождены».

Далее следует описание самого ритуала, в основу которого была положена цитата из «Сефер а-Зоар» (2:119а), где вообще-то описана печальная участь, которая ждет еврея-невежду (не учившего Тору), если он не раскается, — и, наоборот, его вполне благополучная смерть в случае раскаяния: «И смерть их будет явная, а не скрытая… Но если они (амме а-арец) раскаиваются… то смерть их с закрытым ртом, как смерть животного, умирающего без возгласа и речи… И он (ам а-арец) исповедуется и славит единство Святого, благословен Он, моля Его ежедневно о смерти в Эхаде, подобно животному, зарезанному при двенадцати исследованиях ножа и ножом, что составляет 13 (אח״ד)».

Пранайтис дает неточный перевод этого фрагмента, к тому же совершенно переворачивая его смысл. Согласно его толкованию, здесь как раз и содержится изображение ритуала убиения нееврея: смерть неевреев уподобляется смерти жертвенного животного: с закрытым ртом, «без голоса и речи», путем нанесения 12 ударов ножом и последнего, решающего 13-го удара (число 13 численно соответствует ивритскому слову «эхад», «Один» или «Единый» (это одно из имен Б-га). Считалось, что на виске Андрея Ющинского было найдено именно 13 уколов, а потому «смерть в Эхаде» стала, в сущности, главным аргументом обвинения в ритуальном характере убийства Ющинского.

Таким образом, в «экспертизе» Пранайтиса сначала обосновывается тезис о метаисторическом характере войны евреев с христианами, а потом о ритуальном характере убиения христиан-клипот как борьбы с силами зла ради освобождения из плена искр святости. В дальнейшем эти идеи подробно развивают оккультисты, привлекая самые разнообразные оккультные источники.

Один из русских оккультистов, скрывшийся под псевдонимом Уранус, попытался дать свое объяснение убийству Андрюши Ющинского в брошюре «Убийство Ющинского и Каббала». По мнению Урануса, расположение ран на правом виске убитого мальчика представляет собой «разобщенную звезду Соломона». Смысл нанесения этого «знака» в том, чтобы «отделить Б-га от Его проявления», т. е. причинить смерть какому-то астральному явлению. Уранус пытается дать расшифровку этому «знаку» (этим ранам) при помощи «небесной азбуки евреев» («иератического алфавита») — букв так называемого «ангельского» письма, распространенного в средневековой еврейской магии и заимствованного европейской магией в эпоху Ренессанса (варианты такого письма встречаются, к примеру, в начале XVI века в «Трех книгах о тайной философии» Агриппы Неттесгеймского). Уранус отождествляет группы ран с буквами этого «алфавита» и сопоставляет варианты их интерпретации в оккультной традиции (ссылаясь на таких известных оккультистов XVIII — начала XX века, как Карл Эккартсгаузен, Элифас Леви и Папюс).

В результате у него получается такая расшифровка этой «надписи». Нижние шесть точек (ран) означают: «Во имя каббалистической власти, но не первосвященной, я, знающий, предаю Судье времен тельца сего»; семь верхних: «Власть твоя да воздействует на повергнутое, лежащее тут воплощенное христианство, и да будет оно предано «тебе наоборот”, т. е. дьяволу земли и злу!» Таким образом, заключает ученый оккультист, «…убийство… Ющинского… прежде всего относится к области оккультизма, и удивительнее всего, что экспертами вызваны все, кроме именно оккультистов, ибо к числу таковых нельзя отнести… ксендза Пранайтиса, как священника, признающего себя лишь ученым гебраистом и талмудистом». Далее Уранус подробно распространяется о природе оккультных воздействий, тайнах психики и иудаизме. «Иудейство, — приходит он в конце концов к выводу, — как психический вампиризм, нетерпимо в организме человечества».

Своеобразный ответ Уранусу был написан тогда же, в 1913 году, еще одним знатоком оккультизма, историком из Вильно, директором Виленского учительского института Сергеем Флавиановичем Добрянским. Он был автором нескольких работ о литовском масонстве. Его пространное исследование «Эхад. Тринадцать ран Ющинского» (подписанное псевдонимом С. Д-ский) было включено В. В. Розановым в известный сборник «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» (СПб., 1914. С. 215–261). Вот что писал Добрянский Розанову в октябре 1913 года:

«Дело Бейлиса, которое на днях закончилось оправданием подсудимого, не выяснило в конце концов общего вопроса о ритуальных убийствах… остался невыясненным вопрос об истинном значении 13 ран на правом виске убитого. Брошюра г. Урануса — лишь указала правильный путь для исследователей, установивших основную исходную точку — Каббалистическую науку евреев… Я имею основание полагать, что автор названной брошюры не довел своей работы до конца и исходил из действительно верного соображения, пользуясь не совсем точными данными, основанными не на классической Каббале, а на творениях современных оккультистов. Эти данные привели г. Урануса к неправильным выводам…

Я усматриваю в 13 ранах систему, мне чувствуется, что в них отразился какой-то сложный ритуал, наконец, связь этих 13 ран с Зоаром (Эхад и т. д.) представляется несомненной, т. к. между текстом Зоара об Эхаде и ранами на виске Ющинского — есть ряд звеньев, восстановление которых было целью моей работы…»

Сочинение Добрянского представляет собой развитие идей Урануса с привлечением значительно более широкого круга источников, прежде всего оккультистских. Гипотеза, которую пытается доказать автор, состоит в том, что на виске жертвы (Ющинского) был написан шифрованный текст: «Целью настоящего очерка является установить ту связь между 13 ранами и текстом книги Зоар, которая является как бы рецептом, с одной стороны, и практическим выполнением мистического текста — с другой».

Как и Уранус, он выделяет группы точек-уколов на виске убитого и соотносит их с псевдоивритскими буквами «небесной азбуки» (scriptura coelestis). Затем Добрянский производит оригинальную операцию: каббалистическую схему Древа сфирот (илан а-сфирот), в котором отдельные сфирот соединены друг с другом 22 каналами-цинорот, причем каждому из каналов соответствует одна из букв ивритского алфавита, он накладывает на фотографию уколов на голове жертвы. При этом Добрянский утверждает, что эти уколы «воспроизводят элементы Низшего Мира каббалы. Засим… с точки зрения каббалиста, уколы эти должны трактоваться как магическая буквенная формула».

Титульный лист брошюры Михаила Скарятина (псевдоним Энель) «Жертва», изданной в 1925 году в городе Нови-Сад, Сербия

При помощи различных оккультистских истолкований значения букв «небесной азбуки», буквенной комбинаторики и т. п. им выводится фраза-акроним: «Человек был убит ударами в голову и грудь, как жертвенный телец Ие-овы». Эту зашифрованную фразу Добрянский соотносит с уже упомянутым местом из «Сефер а-Зоар» (2:119а), используя, правда, не неточный перевод Пранайтиса, а буквальный перевод гебраиста и востоковеда Исаака Маркона (1875–1949): «…смерть их (невежд, а по мнению Добрянского — неевреев. — К. Б.) с закрытым ртом, как смерть животного, умирающего без возгласа и речи… подобно животному, зарезанному при двенадцати исследованиях ножа и ножом, что составляет тринадцать». Добрянский приходит к следующему выводу: «Исследование тринадцати колотых ран… на правом виске Ющинского с точки зрения каббалы является графическим воспроизведением… текста книги Зоар в связи с… таблицей десяти сефиротов». Далее он предлагает разнообразные чисто оккультные толкования «надписи» на виске Ющинского и полемизирует с Уранусом на эту тему.

Своеобразие текста Добрянского заключается в соединении реальных цитат из каббалистических текстов — при помощи сомнительных интерпретаций — с оккультно-магическими идеями. Создается некая модель, которая может применяться и действительно впоследствии применялась в различных целях. Мы рассмотрим ниже несколько примеров такого рода из русской эмигрантской литературы 1920-х годов, которая была буквально пропитана оккультизмом.

Евгений Брант в своем трехтомном опусе «Ритуальное убийство у евреев» (Белград: изд-во «Святослав», 1926–1929) подробно разбирает теологические и каббалистические основания идеи о ритуальном убийстве, цитируя «Сефер а-Зоар», лурианские и хасидские источники. Еще показательнее в этом отношении книги Григория Шварца-Бостунича (1883–1945?), русского журналиста и драматурга, убежденного оккультиста и антисемита, впоследствии сделавшего карьеру в СС. В своей книге «Масонство в своей сущности и проявлениях» (Белград, 1922; расшир. изд. 1928; книга выдержала несколько переизданий в немецком переводе в Германии) он подробно разбирает певдокаббалистические аргументы в пользу кровавого навета, обогащая их дополнительными сведениями из области оккультизма и церемониальной магии. Бостунич был главным экспертом по масонству в нацистской Германии, а потому неудивительно, что и в немецких источниках того времени мы встречаем рассуждения о каббалистическом шифре ритуальных убийств. Так, нацистский автор Гельмут Шрамм в капитальном исследовании «Еврейское ритуальное убийство», вышедшем аж в 1943 году в Берлине с посвящением А. Розенбергу, писал: «В тайном учении евреев, так называемой каббале, из которой происходит и масонская символика, число 13 имеет глубокое символическое значение, касающееся еврейских ритуальных жертвоприношений».

Эмигранты-оккультисты вывели из этих идей и более глобальное представление о магической подоплеке всех тех бедствий, которые поразили Россию в начале XX века. Из предисловия к книге Н. Бутми «Тайные общества и иудеи» (1934), изданной русскими фашистами в Шанхае, мы узнаем, что «Учение всех тайных обществ, разрушающих основы религии и государственности, основано на иудейской Каббале…» А в двухтомной энциклопедии «Истоки тайноведения» (1938–1939), изданной перед Второй мировой войной в том же Шанхае Русским оккультным центром, утверждается, что все катастрофические события: революция, кровопролитная Гражданская война, волны большевистских репрессий — все это элементы коллективного жертвоприношения русского народа, совершенного с теми же целями и по той же схеме, по которой был убит в Киеве Андрей Ющинский.

Наконец, еще одним развитием этой темы было представление о каббалистическом характере убийства царской семьи, и прежде всего самого царя как мистического главы народа. Оно нашло выражение, в частности, в книге египтолога и дипломата Михаила Скарятина (1883–1963) «Жертва» (Нови-Сад, 1925). Скарятин производит дешифровку странной надписи, обнаруженной на стене Ипатьевского дома в Екатеринбурге (где произошла трагедия), привлекая весь арсенал оккультных наук: здесь и арканология Таро, и псевдоегипетская магия, и лингвистическая каббалистика французского оккультиста Фабра де Оливе, и вполне реальные учения каббалы о строении человеческой души. Его текст представляет собой изощренный оккультный этюд, в котором он приходит к следующему выводу: 1. Убийство Царя было выполнено слугами темных сил с целью разрушения существующего порядка, людьми, прибегающими к сверхъестественным магическим силам, происходящим от доисторической науки. 2. Надпись на стене означает: «Здесь, по приказу тайных сил, Царь был принесен в жертву для разрушения Государства. О сем извещаются все народы».

Мы видели, к сколь странным и даже пугающим результатам могло привести знакомство с идеями еврейской мистики людей, увлеченных оккультно-магическими учениями. Я намеренно мало комментировал заявления русских оккультистов, поскольку мне представляется существенным показать не конкретные ошибки (каковые можно бы и исправить), но, как мне кажется, принципиальную невозможность адекватного восприятия авторитетной мистической традиции иудаизма силами современного оккультного эклектизма. Ложная доступность переводов и популярных изложений создает иллюзию понимания, которая делает уже окончательно закрытым путь к настоящему знанию. Традиция оберегает себя, и даже опубликованные ее тексты могут служить своеобразными средствами защиты от профанации. Вероятно, вполне уместно поэтому привести в завершение мнение Гершома Шолема, хорошо видевшего эту проблему:

«Публикация главных произведений древней каббалистической литературы — самая надежная гарантия ее тайны… Не имеем ли мы здесь дело с той мистико-анархической политикой, которая лучше защищает тайны их высказыванием, чем замалчиванием? И был ли среди всех когда-либо высказанных миров другой столь сокрытый и погруженный в свою загадочную высказанность, как мир лурианской каббалы?»

Уважаемый, Алекс!

Тора сама определяет, когда, как и каким образом следует приносить жертвы.

Были ежедневные жертвы (тамид, кторет), были жертвы, связанные с определёнными датами (песах, хагига, сэир мишталэах), были жертвы, привязанные к определённым случаям или состоянию народа в целом и каждого еврея в отдельности (ола, тода, шломим, ашам, ашам талуй, хатат). В качестве жертв использовались не только животные, но и определённые виды птиц, а также хлебы, маца, мука и специальные благовония. Всё детально разъяснено, разработано в Торе Письменной и Торе Устной. Вид жертвоприношения зависел от важности момента, от тяжести ответственности, от материального состояния приносившего жертвы.

Были жертвы общественные, были жертвы индивидуальные, жертвы очистительные, искупительные, благодарственные, мирные и т.д. То есть, каждое из жертвоприношений имело своё особое неповторимое назначение, смысл и путь принесения. Все их объединяло одно значение, связанное с самим термином корбан (жертва) — от корня куф-рейш-бэт, означающего «приближение» — приближение народа Израиля к своему Создателю. Пока народ Израиля имел возможность приносить жертвы, как это предписано Торой, связь Творца с Его народом была очевидна и открыта всем.

Из сказанного в Торе (Дварим 12, 9) Мудрецы делают вывод, что после воздвижения царём Шломо (Соломоном) Храма в Иерусалиме вступил в силу абсолютный запрет приносить жертвы где-либо, кроме жертвенника в Иерусалимском Храме.

Таким образом, принесение жертв связано с Храмом, или, по крайней мере, с точным знанием места, где располагался жертвенник в Храме. К сожалению, Храма нет, а относительно места расположения жертвенника Мудрецы разошлись во мнениях.

Есть и другие проблемы. Нельзя совершать жертвоприношения в состоянии ритуальной нечистоты, вызванной прикосновением к мёртвому телу, а она снимается водой, настоянной на пепле «красной» коровы. Кроме того, требуется безусловное подтверждение родословной коэнов, то есть потомков Аарона, а это под силу лишь пророку и специальному суду.

Все эти «технические» проблемы, препятствующие принесению жертв в наши дни, выявляют проблему главную: Всевышний пока ещё не решил возвратить нам Своё полное благоволение, знаком которого были жертвоприношения животных в Храме.

Это должно заставить нас задуматься и попытаться исправить то, что ещё можно исправить.

Таким образом, в наши дни евреи не приносят животных в жертву. А как же тогда та роль, что исполняли жертвоприношения? Как быть с искуплением, благодарностью, раскаянием, как быть с работой в Храме, олицетворявшей связь народа Израиля с нашим Небесным Отцом?

Эту роль, согласно решению Мудрецов, с момента разрушения Второго Храма исполняют молитвы. Именно молитва — «приношение» наших мыслей и чувств, нашего раскаяния и благодарности — продолжает поддерживать нашу связь с Творцом.

Именно молитва в наши дни называется работой. Нет, мы не отказались от жертвоприношений, как это предписано Торой. Мы ждём с нетерпением, день за днём, когда вновь удостоимся приносить жертвы в Храме в Йерушалаиме, и мы твёрдо верим, что день этот настанет. Просто мы должны пройти определённый путь, называемый Галутом, чтобы исправить «повреждения», приведшие к разрушению Храма. Чтобы наши жертвоприношения в Храме никогда уже не иссякли.

С уважением, Александр Красильщиков

Читайте: Неужели вы пойдёте воскуривать ягнёнка?