Жизнь священника

Конечно, это утрированно, но примерно так с вариациями часто и представляют себе жизнь священников те, кто близко с ними не знаком. Да и как с ними познакомишься, если в обычной жизни их практически не встретить — они или в храме, бормочут чего-то в алтаре, или на своей машине ездят по требам, сшибают деньгу.

Кто такой поп, что у него внутри? Тайна.

А давайте заглянем одним глазом в тайну жизни самого среднестатистического, обычного священника, допустим, настоятеля маленького городского храма (или даже пока еще вагончика, а храм только надо построить), где он служит один и у него очень маленький штат работников на приходе.

Он просыпается ранним утром, когда еще совсем темно, в маленькой съемной квартирке (даже приходского жилья у него и в помине нет), за которую он отдает больше половины своего ежемесячного дохода. Еще в полудреме он бежит на остановку маршрутки или трамвая (в его городе нет метро), чтобы доехать вовремя на службу, которая для прихожан начинается в восемь утра, а для него — в семь. Машины у него нет, ибо заработать честным поповским трудом на «Мерседес» нельзя. Вернее, можно, но обычно нечестным. Тогда придется вкладывать средства не в оформление земли под строительство храма, не в зарплату работникам, не в оплату епархиальных взносов и подарки архиерею… Хотя нет, простите, последние два пункта — святыня: сдохни, но заплати. Иначе белый свет тебе покажется тьмутараканью, куда тебя немедленно и сошлют — за «досаждение архиерею» (есть такой пункт в церковных канонах).

Сегодня будний день, но в церкви — каждый день праздник. Вот и литургия сегодня праздничная, но не так чтобы очень — например, память Владимирской иконы Богородицы или преподобного Серафима Саровского. Батюшка их почитает и обязательно служит в этот день. Но прихожан на службе мало — большинство на работе, приковыляли лишь привычные родные старушки, божьи одуванчики. Службу и батюшка, и старушки любят — два часа тихой молитвы, радостного умиротворения. После службы поют акафист.

Правда, дохода в такой день с гулькин нос — полторы тысячи рублей. Ну да ничего, может, в воскресенье будет больше. Тысяч пять даже. Наверно.

Отслужив, священник торопливо одевается, берет все необходимое и бежит сквозь грязные дворы в соседнюю больницу — он ее «окормляет», то есть обеспечивает религиозные нужды страждущего населения. Там у него крещение младенца в реанимации (тут же его ловят и просят заодно покрестить второго, в соседнем кувезе), соборование старушки в палате — душной, тесной, пахнущей скорбью и дезинфекцией. Параллельно еще надо умудриться встретиться с главврачом, в десятый раз попробовать уломать того на разрешение открыть при больнице хотя бы молитвенную комнату, чтобы было куда больным зайти, да и священнику удобнее базироваться, не таскать с собой все время поповские принадлежности.

Наконец требы закончились. Разумеется, он ничего на них не заработал, потому что брать с родителей ребенка, жизнь которого в опасности, или с больной старушки — грех, а говоря человеческим языком — нехорошо, недостойно.

После обеда у него в храме намечена беседа с будущими крестными и родителями ребенка, которого хотят крестить (крестит он тоже всех бесплатно, хотя и не будет возражать, если кто кинет что-то в приходскую кружку в качестве благодарности). Есть немного времени перекусить. Правда, до дома ехать далеко, на кафе денег нет, но ведь можно купить мороженку в киоске или даже какой пирожок в маленькой пекарне, где батюшку уже знают и всегда улыбаются, как старому знакомому. Или два пирожка… хотя священник давно понимает, что с лишним весом у него проблема.

А с беседами перед крещением всегда тягота. «Нормальные» попы не заморачиваются болтовней — оплатите в кассе три тыщи и приходите в назначенный час макать вашего младенца в воду. Чики-поки — и все довольны. А ненормальный наш — нет, не хочу профанации, хочу, чтобы люди серьезно относились к душе и к жизни. Объясняет чего-то, спрашивает: зачем вам это надо, верите ли вы в Бога, в Христа. «Ну-у, это, конечно, — тянут с недоумением те, кто будет воспитывать будущего христианина, — наверно, ТАМ есть что-то… Крестим зачем?! Ну, э-э, чтобы защита была… Евангелие? Не-а, не слышали… А нельзя ли побыстрее нам? А то мы уже гостей на воскресенье созвали…»

Но сегодня батюшке не повезло (или повезло?): никто на беседу не пришел, хотя и договорились. Позвонить, предупредить — ну что за блажь, все же уверены, что батюшка если и не живет в храме, так все равно сидит там с восьми и до вечера, как в офисе, скучает…

Впрочем, заняться батюшке есть чем: приткнувшись в своем тесном кабинетике за столом, который пожертвовали добрые люди из соседней общаги, он заполняет очередной отчет — то по социальной деятельности прихода (ага, на какие шиши?), то по миссионерской. С каждым годом отчетов становится все больше. Вот недавно за ним закрепили аж две общеобразовательные школы, которые как бы «на территории его прихода». Что он должен сделать? Ну как: провести среди них работу. Ходить к директорам — продавливать «взаимодействие», ходить на родительские собрания — продавливать, чтобы выбирали для детей не «светскую этику» или «религиоведение», а «Основы православной культуры». Правда, директриса атеистка, а классная руководительница — грымза комсомольской закалки. Ну ничего, надави посильней, поработай промеж них активнее — воцерковь, убеди, продави. Но главное — отчет нарисуй красивый, чтобы каждый год — рост надоев и урожая нравственности с духовностью…

Ага. А самое главное-то: взнос пора епархиальный отдавать за этот месяц! Просрочишь день — взгреют в епархиальной бухгалтерии, просрочишь два — благочинный выбьет ногой дверь в алтаре и благословит тебя словом неписаным… Просрочишь три — ой, не стоит об этом. Надо платить. «Марьиванна, что у нас там в кружке?.. Да?.. Ну выгребайте все, да сегодняшний доход приложите, да с прошлой недели что отложено… Ну вот, набрали. Ах, блин, еще надо на именины владыченьке… Чтоб ему пусто было (но это не вслух, конечно)!»

Отчеты заполнены, в алтаре прибрано, вечереет, пора и домой. Но тут как раз заглядывает прихожанин Василий — так-то он ходит редко, не чаще одного раза в месяц, потому что работает по вахтам, но теперь ему надо срочно поговорить с батюшкой, рассказать о семейных проблемах, спросить совета. Прихожанин старше своего духовного отца на двадцать лет, поэтому священник садится с ним рядом, молча слушает, кивает, вместо советов — вздыхает. Слава богу, тот уже забыл, что хотел совета: вскакивает, улыбается: «Батюшка, спасибо, что выслушали — вот как камень с души!» Убегает.

А священник убежать не успел: теперь захожанка, мадам в облаках душного парфюма, просит крестик освятить. Ну куда деваться — освятил.

Уже совсем стемнело, священник торопится на трамвайную остановку. Еще надо зайти в супермаркет, хорошо хоть подрясник снял, оставил в храме, а то и так весь заляпан грязью, не настираешься, тем более что денег на новый нет, было бы на что купить семье на завтра продуктов…

В трамвае слегка расслабляется: когда он обычно едет в общественном транспорте в поповской «спецодежде» — чувствует себя то ли космонавтом в скафандре, то ли клоуном на арене: все смотрят, кто с любопытством, кто с презрением, дети показывают пальцем на «дяденьку в платьице», а очередной пьяный опять докопается с «духовными разговорами» о богатствах патриарха и спасении России. Но сейчас на него никто не пялится, и даже свободное место есть. Можно прислониться головой к стеклу и смотреть на огни унылого города, в котором он живет всю жизнь и кроме которого он почти нигде не бывал — не для него отдых за границей или у моря. Впрочем, в деревне у тестя вполне себе ничего, природа, рыбалка…

Это был обычный день, даже не самый тяжелый — он прошел без эксцессов, трудных разговоров, никто не умер в больнице, священника не вызывали на ковер к архиерею и не заставляли присутствовать на отчетном мероприятии на консервном заводе, у него не болеют (о чудо!) дети, и даже его собственная спина после курса таблеток целые две недели не ноет, когда он встает с постели.

Алексей Плужников

Как люди, далекие от церкви представляют себе священников? Унылые страстотерпцы, фанатики, строгие судьи. В лучшем случае, печально и осуждающе взирающие на нас, грешных. А может священник быть современным, смелым и открытым молодым человеком? Католический может. Кстати, в католической церкви никакого дресскода нет, платок на голову повязывать не нужно, одежда может быть любая, и такая демократичность располагает с порога.
Отец Станислав — настоятель прихода римско-католической церкви в Харькове. Он родом из Запорожья, ему 30 лет. Разговор начинается с шуток : — Молодо выгляжу? Это потому, что я не женат. А если серьезно, нет, католические священники не могут жениться. Этот выбор делаешь перед рукоположением.
В 16 лет решил стать священником. Пришел, посмотрел и захотел. Учился в семинарии в Польше 6 лет. Польша хорошая страна на пороге западного мира. Хотя поляки — славяне, у них больше порядка. В отличие от украинцев, все они патриоты, это с молоком матери и без вопросов. Были некоторые моменты конфронтации, хотя и в шуточной форме… В Польше по-настоящему осознал себя украинцем.

Первое назначение было в Кафедральный собор в Харькове. Настоятелем прихода назначен в феврале 2014 года. Выбор о месте служения делает епископ. Священник обещает послушание епископу, поэтому мнение епископа выше. Перевод в другой храм может случиться в любой момент. А может его не будет никогда. Это зависит от епископа.
Католики Харькова. Разные люди, кто-то приехал из западных областей Украины, или их родители приехали. Есть приход, где много иностранцев, для них ведутся службы на разных языках. Кто-то сам пришел. Вас ведь не удивляет, что кто-то пришел к буддизму или у чему-то еще. Просто пришел и ему стало хорошо.
Полной бездуховности не может быть, потому что человек постоянно ищет. И если человек не ищет искренне Бога, внедряются опасные подмены — целители, предсказатели, бабки, то, что не Божье, а наоборот. Католическая церковь не навязывает никому ничего. Если человек ищет, он найдет. А навязывание пользе не служит.
Латынь уже не является необходимостью. Когда Папа Бенедикт объявил о своем отречении на встрече с кардиналами, он сделал это на латыни, и некоторые кардиналы его не поняли. Я знаю священников, которые могут говорить на латыни, но это уходит.
Католическая церковь старается держаться в стороне от политики. Мы молимся за мир в Украине.
Не думаю, что все религии могут соединиться в одну. Идеология нью эйдж размывает границы и говорит, что все религии об одном. Но на самом деле такой подход затуманивает, и теряется понимание того, что представляет собой церковь на самом деле. Объединение с восточными религиями невозможно. А в рамках христианства такой диалог ведется постоянно. Путь к единству — это дело Божье. Тенденции к этому есть. Есть община во Франции — экуменический монастырь, там живут братья разных конфессий — протестантских и католических, православных пока там нет. Они своей жизнью показывают, что такое объединение возможно, но они не отрекаются от своих церквей и не объявляют какую-то новую церковь.
Церковь существует за счет пожертвований. Есть благотворительные фонды. Всё, что нужно делать по хозяйству делаю я и люди, которые приходят. Приход это не то, что сейчас называется религией супермаркета, где ты пришел, бросил пожертвование, как бы заплатил и ушел. Приход — это община людей, которые молятся вместе и вместе отвечают за то место, где они собираются.
Каждый день в 8 утра служба в женском монастыре в Покотиловке. Монастырь образовался почкованием. Кармелитский орден берет начало на горе Кармель в Палестине. В 16 веке орден был реформирован в Испании и было решено, что в кармелитском монастыре могут жить 24 человека. Когда их становится больше, они должны основать новый монастырь. В этом монастыре 13 сестер, их возраст от 19 до 55 лет. Только две из них «внешние сестры», которые могут выходить за пределы монастыря, делать покупки, оплачивать электричество. Еще есть монастырь в Коротиче и при нем Дом для одиноких матерей, туда езжу каждую неделю. Служба в приходе каждое воскресенье в 12.30. Приходит около 20 человек.
Очень строгого расписания нет. Как провожу досуг? Летом езжу на велосипеде… Можно сказать, у меня вся жизнь досуг. Это не работа, это призвание. Жизнь в удовольствие.
Отпуск по церковному закону полагается месяц. Последний раз отдыхал в Греции с друзьями — священниками. Это был отдых с духовной пользой, потому что священники могут обсудить друг с другом свою специфику.
Люди меня давно перестали удивлять. Когда много общаешься, слушаешь исповеди, сложно чему-то удивиться.
Грехи? Каждый человек считает, что именно его проблемы самые серьезные. А преступников тысячелетия я не встречал.
Конечно, бывают и сложные моменты. Но я занимаюсь тем, что люблю. Происходит много неожиданного, разных встреч, событий. Моя жизнь очень интересная. Каждый день спонтанность.

21 декабря 2018 года, выступая с докладом на Епархиальном собрании г. Москвы, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл призвал управляющих викариатствами поддерживать священнические семьи, проявлять больше внимания к супругам священников, в том числе не пренебрегать возможностью приглашать священнослужителей с женами в дни юбилеев или другие памятные дни.

«Опыт показывает, что доброе мудрое участие в судьбе терпящей кризис семьи во многих случаях может изменить ситуацию. Однако важно, чтобы такие встречи не оказались формальными. В особенности следует избегать в их организации методов административного руководства. Избыточное внимание к вопросам семейной жизни со стороны начальства порой воспринимается с опаской и недоверием как вмешательство и попытка неоправданного контроля. Деликатность в этой чувствительной сфере не будет излишней», — сказал Святейший Патриарх Кирилл.

«Особое значение, дорогие отцы и братия, имеет добросердечное внимание друг к другу собратьев по алтарю, тех, кто видит друг друга почти каждый день. Ведь раздор в семье не наступает в одночасье. Разрыв между самыми близкими людьми начинается с охлаждения, угасания любви, нарастающего потока обид и невнимательного отношения друг к другу, а иной раз — просто с усталости, вызванной самыми разными причинами. Видишь помрачневшего собрата — поинтересуйся, что с ним происходит, искренне помолись о нем и его близких, предложи помощь и дружеский совет, даже походатайствуй о нем и его семье перед приходским или епархиальным руководством», — посоветовал Святейший Владыка.

«Благополучная семейная жизнь, возрастание во взаимной любви — это христианский подвиг, аскетическая и — в нашем случае — пастырская задача, — подчеркнул Патриарх. — Излишне говорить, что крах семейной жизни священника неизбежно ложится мрачной тенью и на его пастырское служение. Как он будет чистым сердцем служить Церкви Христовой, когда его домашняя церковь распалась?»

«Обыденному сознанию свойственно судить о христианской аскезе как о каком-то наборе ограничений, пусть даже принимаемых добровольно, как о необходимом средстве обуздания зла. Но ведь за хорошо известными словами Псалмопевца Уклонись от зла следуют другие: И сотвори добро, взыщи мира и устремись к нему (Пс. 33:14). И если о том, как уклониться от зла, мы размышляем и говорим много и охотно, то о второй части этого императива Священного Писания бываем склонны забывать, считая, что благо в нашей жизни совершается само собой. А ведь именно стремление к благу, к миру Христову требует подвижнических усилий обеих сторон супружеского союза и особенно главы семьи, облеченного священным саном», — сказал Святейший Владыка.

По словам Предстоятеля, «общая молитва, сохранение взаимной любви и возрастание в ней, обретение общего взгляда на мир, способность хранить внимательное, благодарное и признательное отношение друг к другу, великодушное терпение, умение слушать и слышать — все это должно быть содержанием ежедневного духовного подвига священнослужителя и его супруги, причем не только в период становления молодой семьи, но и — это не менее важно — много позже, в годы зрелости и даже в преклонном возрасте».

«Мы говорим о жертвенности в пастырском служении. Жертвенность пастыря — это в первую очередь готовность жертвовать собой, своими силами, своим вниманием, своим отдыхом и временем. Но это не означает, что следует полностью жертвовать ближними! Всегда ли отцы внимательны к своим супругам? Не бывает ли так, что занятый пастырскими трудами священник не смотрит на настроение жены, на ее нужды, не замечает ее усталости, оставляет ее наедине со скукой и однообразием домашних дел? Внимательное и чуткое отношение к прихожанам есть норма пастырского поведения. А ведь не в меньшей мере в таком внимательном и чутком отношении нуждаются домашние священника и в первую очередь — та, кто связала с ним и его служением свою жизнь. Она вместе с детьми — в первых рядах его паствы», — сказал Патриарх.

Не всегда супруга священника или диакона с первых дней может вполне понести связанные с ее положением обязанности и определенные ограничения. «Но там, где есть подлинная общность жизни и не угасает взаимная любовь и привязанность, там рано или поздно формируются и мировоззренческое единство, общий взгляд на вещи, единомыслие и готовность к несению тягот друг друга и исполнению закона Христова (ср. Гал. 6:2)», — отметил Святейший Владыка.

«Традиция избрания на диаконское и пресвитерское достоинство состоящих в браке людей — это не просто древний обычай нашей Церкви. Это свидетельство ее мудрости, вдохновленной Духом Святым; это широко распахнутое окно возможностей для деятельного распространения правды Христовой в мире. Именно поэтому апостол Павел в послании к Тимофею (см. 1 Тим. 3:4) напоминает нам, что способность хорошо управлять своим домом есть один из критериев доброго пастырского служения», — сказал Патриарх.

«Воспользуюсь случаем, чтобы передать мою глубокую признательность матушкам — супругам наших священников и диаконов, поблагодарить их за молитвы, за деятельную любовь, за преданность Церкви Христовой и своему призванию. Их каждодневный подвижнический труд почти не виден извне, но практически всегда доброе пастырское служение в значительной мере сопряжено с незаметной, подчас молчаливой, но постоянной поддержкой и участием матушки», — заключил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

Его разбор клипа группы «Ленинград» i_$uss посмотрели на Youtube 700 тыс. человек. А сейчас поп-блогер Владимир Панарин входит в топ самых популярных авторов «Яндекс Дзена». Читать его канал стали после статьи «Как искупить грех аборта». Этот пост собрал около тысячи комментариев и 228 тысяч дочитываний.

Отцу Владимиру 33 года. К этому возрасту он открыл дом для жертв насилия «Центр Берег» и организовал уже второй магазин православного сэконд-хэнда. По популярности уже давно обогнал другого батюшку из Челябинска — Иоанна Карабидовича, который ездит на байке и снимает документалку про монастыри и старые храмы.

У Панарина трое детей. В редакцию он пришел перед тем, как забрать ребенка из детского сада.

Мы все друг для друга камешки

Мария Карелина, «АиФ»-Челябинск: — Отец Владимир, давайте о бухгалтерии поговорим. В такси мне водитель такую историю рассказал. Был он когда-то бизнесменом, денег куры не клевали. А детей не было. Его жена помолилась чудотворной иконе в Турции. Попросила ребёнка. И получилось: ребёнок родился, но бизнес полностью развалился. Люди правы, что Бог не даёт просто так? Что он в обмен что-то забирает?

Владимир Панарин: — Человек вот в большинстве случаев обращается к Богу как потребитель, он хочет от него что-то получить. Но он, наверное, интуитивно понимает, что что-то нужно дать. А Господь заботится о каждом человеке, чтобы ему была максимальная польза.

Отец Владимир служит в Челябинске. Фото: АиФ/ Людмила Ковалева

У нас с Богом отношения ребенка и родителя. У меня трое детей и я замечаю, как дети меня испытывают — они скандалят, требуют, просят. Они ищут границу дозволенного, и задача родителя эту границу ребенку показывать. Иногда приходится быть строгим, чего-то лишать и наказывать, чтобы ребенок понял. Кроме плохого и хорошего есть еще вред и польза для души. Нам кажется, что здоровье, деньги, успех — это и есть счастье. А Господь видит, что без достаточного количества любви и мудрости деньги, здоровье и успех могут привести к катастрофе. Господь видит, что этот ребёнок, когда вырастет, будет избалован, ни в чем не будет нуждаться или родителям не будет до него дела, потому что они будут заняты бизнесом. Господь заранее видит, что этому ребёнку не воспитаться как достойному гражданину небесного Отечества. И Господь создает условия, в которых такому ребенку будет легче стать Человеком.

Я общался с родителями, у которых родился больной ребенок. Отец поначалу мне признался, что никогда не сможет полюбить такого уродца. Но прошло время, и отец мне сказал: «Я понял, что только этот ребенок научил меня по-настоящему любить». Потому что есть продолжение жизни. И туда, в вечность, душа не возьмет с собой ни машину, ни квартиру, ни деньги. Она возьмет с собой свое умение любить, прощать, давать. Получается, о воспитании этих качеств Господь и заботится.

— Получается, ребенок — инструмент, чтобы воспитать отца.

— Мы все друг для друга камешки. Говорят же, что люди притираются друг к другу в семье, в рабочем коллективе. Постепенно острые углы обтесываются. Один человек другому как камень, чтобы обтесаться и стать более гладким.

— Отец Владимир, вы однажды сравнивали семью с монастырём. Поясните, что вы имели в виду.

— Я думал раньше, что семья это антипод монастыря. А оказалось, наоборот. Монастырь и семья — это практически одно и то же. Человек, который не сможет жить в семье, не сможет и в монастыре. Потому что и в семье, и в монастыре человек жертвует своими интересами. Мне хочется, допустим, что-нибудь поесть вкусненькое, но смотрят дети, я не могу себе позволить каких-то слабостей. Дети меня заставляют быть сильным. А про монашество люди как думают? Вот уйду в монастырь — буду целыми днями акафисты читать, молиться. А то тут мама, папа, брат и сестра не дают мне нормально общаться с Богом. И вот такой человек приходит в монастырь, ему дают лопату и говорят: иди и разгребай туалет. Человек десять лет может разгребать туалет и думать, ну когда же начнётся настоящая жизнь? А вот настоящая жизнь-то как раз и была тогда, когда ты делал то, что нужно другим. Жить для себя — это очень короткий смысл жизни. Человек очень быстро эту цель достигает и не знает, куда двигаться дальше. Счастье — это не иметь что-то, а быть кем-то. Когда ты отец или мать, муж или жена, христианин, когда ты учитель, врач, сотрудник.

— Ходит такое мнение, что уход людей через онкологию – это тоже в какой-то степени счастье. Это возможность здесь закрыть все вопросы, подготовиться к смерти, понять что-то важное.

— Когда одному афонскому старцу задали вопрос про онкологию и несправедливость такого ухода из жизни через тяжелую болезнь, он ответил: «За последнее время только благодаря онкологии наполнился рай». Человек попадает в аварию и гибнет моментально в машине, не имея возможности ни покаяться, ни отдать долги, ни попросить прощения родных и близких. А вот когда у него онкология — есть время подготовить свою душу к вечности. С точки зрения христианства Господь совершенно не кровожаден, потому что он воскресит человека вновь совершенно здоровым.

— «Медицина сделала людей больнее — раньше слабые умирали, а теперь они выживают и дают слабое потомство». Поясните эту фразу из вашего блога. Слабый — это плохой или лишний?

— Я прочитал письмо одного немецкого врача, который признался, что врачи-реаниматологи всё чаще стали делать жетончики с надписью «Не реанимировать». То есть сами врачи, наблюдая людей в реанимации, поняли, что пациенты не живут, а страдают. Я против эвтаназии, но сейчас медицина достигла такого уровня, когда может поддерживать жизнь организма и человеческого тела в негуманных уже для человека условиях, где человек не чувствует себя человеком. А медицина говорит: у нас есть все возможности, чтобы твоё тело продолжало существовать. Человечество, достигнув невероятных высот в медицине, уперлось в потолок, когда медицина стала неким условием существования человечества. На мой взгляд, человек может уже самому себе сказать: «Я устал от лечения, я хочу побыть с родными и близкими, для меня это важнее, чем продлить свои годы здесь, на Земле». Именно так, например, поступил Михаил Задорнов: он лечился, но когда он понял, что уже всё, он отказался от лечения. Человек интуитивно чувствует, что его душа бессмертна, он интуитивно чувствует, что счастье — это необязательно здоровое тело. Счастье — это когда ты любишь, умеешь любить и любим.

«Тема с деньгами — очень болезненная для церкви»

— У нас в «АиФ» было интервью с актером Петром Мамоновым. Он сказал такую вещь: «Мне страшно не умирать, мне страшно понять, что я не готов к смерти». У вас в блоге комментаторы написали: «Если человек регулярно не размышляет о смерти, то значит он тупой». Вы согласны?

— Вы не задумывались, почему полевой хомяк набирает себе корма на одну только зиму, на один год? А люди? На счетах богатых людей космические суммы денег, на которые можно себе покупать футбольные команды, острова, самолеты, и ещё в десять раз больше останется. Возникает вопрос, почему человек такой дурак, да? Почему он копит- то? С собой не заберёшь, это же очевидно. Потому что человек глубоко в душе ощущает себя бессмертным. Но без чтения Библии и познания Бога не может понять, что бессмертна душа, а не тело.

— Отец Владимир, зачем вам блогерство? Разве это по чину священнику?

— Когда я понял, что моими статьями интересуются люди, то осознал, что это миссия. И владыка мне при знакомстве сказал, что блогерство — дело хорошее. Патриархия эту деятельность одобряет.

— У вас к постам прикреплён донат. Можно пожертвовать любую сумму, и вы помолитесь за человека. Разве можно священнику быть таким предприимчивым?

— Тема с деньгами — очень болезненная для церкви. Есть некоторые священники (их единицы), которым благотворитель подарил Mercedes или дом. И вот по таким священникам судят обо всех в церкви. Думают, что священники вот такие жадные, они на деньги со свечек себе дворцы строят и т.д. Это одна крайность, одно заблуждение. Другое заблуждение: священник не может зарабатывать (получать еще где-то деньги), а раз он это делает, то это в очередной раз подтверждает, что он жадный.

Апостол Павел написал: «Я от вас не брал ничего». То есть, живите как-то своим трудом. Любой апостол или священник должен питаться от благовествования. И вот, собственно говоря, с тех пор все священники питаются от благовествования. Но потом церковь разрешила заниматься социальным служением, делами милосердия, преподаванием, педагогикой.

— У священника есть зарплата?

— Да. Правда, это называется довольство. Мы как военные служим, мы на служении. Священник, когда рукополагается, подписывает присягу. Один из пунктов присяги: ничего не требовать от верующих людей, довольствоваться доброхотным подаянием прихожан.

— Почему батюшки пишут на храмах объявления «Свечи, купленные вне стен этой церкви, в ней не действуют»? Почему свечи в деревнях дороже?

— Объяснение простое. Свеча – это не просто светильник. Это жертва. Расходы храма делятся на количество купленных в прошлом месяце свечей. И человеку так предлагается пожертвовать на содержание храма. Прихожанин, не купивший свечи, лишает конкретный приход возможности заплатить за свет и тепло в этом месяце. Такой человек придёт через полгода с новой нуждой и снова со своей свечкой, а в храме другой батюшка. Прежнего отправили куда-то — он не справился, не смог обеспечить приход всем необходимым для службы. Поэтому батюшки в отчаянии и пишут подобные вещи. Я знаю, что священники, даже находясь в сане, когда становится голодно, например, подрабатывают в такси. Это не одобряется, но что делать тому, у кого приход совсем крошечный?

— А вы сами жертвуете? Много? Кому?

— У меня правило такое: если есть в кармане 100 рублей и я вижу человека, копающегося в мусорке, я ему их обязательно отдам. Потому что мне просто стыдно пройти мимо. Если кто-то из моих знакомых просит на лекарство пожертвовать, я тоже перечисляю. У меня есть свой благотворительный фонд «Центр Берег». С моей карты шли отчисления в Фонд живой природы. Но потом карта прекратила свое существование. Вы знаете, что срок жизни благотворителя — 3 года в среднем? То есть, столько, сколько у него действует карта. Потом люди забывают переподписаться.

— Что вы говорите человеку, который потерял веру в Бога? Допустим, он говорит: «Батюшка, всё, не верю. У меня вчера умерла собака, а сейчас умирает мама. Зачем Бог создал этот ужасный мир, где так много зла?»

— Я такому человеку не верю. Я считаю, любой человек верит в Бога, просто он пытается таким образом Господа шантажировать. Я считаю, что он в любом случае снова вернется к вере и я считаю, что человек себе создает рай и ад сам в своей жизни.

Владимир Панарин к 33 годам открыл дом для жертв насилия «Центр Берег» и организовал уже второй магазин православного сэконд-хэнда. Фото: АиФ/ Людмила Ковалева

— Что вы чувствуете, когда вам целуют руку?

— Я не обращаю на это внимания. Помню историю про царя, которому священник отказал давать целовать руку. Царь сказал: «Дурак ты, я не тебе, а Христу целую руку!»

— Вы пишете: «Священник — это Человек-паук». Объясните.

— Когда-то в детстве, когда я еще не верил в Бога и не ходил в храм, я восхищался таким супергероем как Человек-паук. Сфера благотворительности и священнослужения стала как раз ответом на мой детский восторг. Теперь у меня свой костюм, я прихожу на помощь людям. Все тайные желания ребенка Господь, когда он взрослеет, всё-таки старается исполнить.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *