Здравствуйте, уважаемые читатели!

Сегодня вы узнаете о близком родственнике Будды Шакьямуни, который совершил несколько непростительных с точки зрения буддистов злодеяний.

За них нарушителю обетов полагалось неисчислимое количество лет пребывать в самом нижнем из восьми буддийских адов — Авичи, умирая от нестерпимых мук, причиняемых огнём, и рождаясь там вновь и вновь.

Сюда попадали те, кто не смог побороть в себе враждебность, невежество и алчность, в результате чего происходили:

• умышленное убийство родителей или архата;
• пролитие крови Будды;
• раздоры в монашеском сообществе.

Вот в таком окружении оказался и Девадатта Ганди, будучи замешанным в каждом из вышеназванных преступлений.

Родственные связи и отношения

Девадатта являлся отпрыском короля Шуппабуддхи и Памиты, тёти Сиддхартхи. Яшодхара, жена Будды, приходилась ему сестрой. Исходя из вышесказанного, Девадатта приходился Будде двоюродным братом и шурином.

Когда Гаутама, уже будучи мужем Яшодхары и отцом их маленького сына, ушёл из дворца в поисках просветления, ни его тесть, ни шурин не простили такого поступка. Тем самым Будда лишил их дочь и сестру возможности быть царицей в государстве шакьев – Капилавасту.

Вернувшись в зрелом возрасте на родину, Будда не раз сталкивался с попытками со стороны родственников жены унизить или оскорбить его.

Один раз он отправился собирать милостыню. Монахам в те времена положено было уступать дорогу, но Шуппабуддха дерзко преградил ему путь. Будда молча пошёл в другую сторону.

Шуппабуддха не ожидал, что царский сын не ответит на такое оскорбление. Удивило это и монахов, они боялись, что репутация их общины может пострадать из-за проявлений их терпимости к негативным поступкам.

Будда сказал им, что царя и так ждет наказание: не пройдёт и семи дней, как его настигнет смерть — он упадёт с лестницы у себя дома. Эти слухи дошли до тестя Будды, и он решил сделать всё, чтобы пророчество не сбылось. В роковой день он приказал убрать лестницу и наблюдал из окна за происходящим вокруг.

Вдруг его конь внезапно отвязался от привязи и помчался прочь. Он бросился ему вслед, забыв, что лестницы нет, и, по легенде, упал прямо в ад.

Положение в Сангхе

Девадатта же вредил Будде по-своему. Он присоединился к Сангхе в то же время, как и Ананда, и другие принцы шакьев. Будда тогда только приступил к своей проповеднической деятельности.

Святость не была коньком Ганди, тем не менее, он выделялся среди других монахов магическими силами. Девадатту поддерживал царь Аджаташатру, который даже построил для него монастырь.

Поначалу Девадатта вёл такую образцовую жизнь, что даже Шарипутра, один из двух главных учеников Будды, восхвалял его в Раджагахе – тогдашней столице царства Магадхи.

Позже, находясь под воздействием достигнутых успехов и оказываемых почестей, и одолеваемый усиливающимся чувством зависти, Ганди настолько изменился, что стал злейшим противником Просветлённого.

По мере того, как его враждебность к Учителю усилилась, его сверхъестественные способности угасли. Но несмотря на дурной нрав и безнравственный образ жизни, Ганди имел много последователей и почитателей, часть из которых ставили его выше Шарипутры.

Один раз, по случаю, он подошёл к Учителю и попросил назначить его главой Сангхи по причине преклонных лет Будды. Будда сразу же отказался. Девадатту этот отказ привёл в бешенство, и он пообещал себе взять реванш.

Он сговорился с Аджаташатру убить Просветлённого. План состоял в том, чтобы Аджаташатру избавился от своего отца и незаконно взошёл на трон, в то время как сам Ганди собирался покончить с Гаутамой и стать духовным лидером Сангхи.

Аджаташатру успешно справился со своей частью плана, что привело и к смерти его матери. Два этих отвратительных преступления в дальнейшем помешали ему достичь просветления.

Покушения на убийство

Шурином были предприняты три попытки убить своего зятя:

1. Ганди нанял лучников, чтобы они покончили с Буддой, но всё пошло не так, как было задумано, и все наёмники стали последователями Будды.
2. В то время, как Просветлённый прогуливался по склонам Гридхракуты, Девадатта поднялся на самый верх и безжалостно швырнул оттуда каменную глыбу на Учителя. К счастью, она ударилась о скалу и разбилась. Осколок только слегка ранил ступню Учителя, и потекла кровь. Дживака, врач и друг Просветлённого, вылечил его.
3. Ещё одно неудачное покушение было предпринято при помощи слона Налагири, которого Ганди распалил алкоголем. Когда свирепый слон приблизился к Учителю, Ананда выступил вперёд, чтобы погибнуть вместо Будды. Но Будда сказал Ананде отойти в сторону и укротил животное при помощи метты – посланной ему любящей доброты. И Налагири низко склонился перед ним в смирении.

Новый коварный план

Из-за своих подлых поступков Девадатта стал настолько непопулярен и восстановил против себя монашеское сообщество, что даже Аджаташатру был вынужден перестать ему покровительствовать.

Ганди приобрёл дурную репутацию, никто теперь не оказывал ему почестей, и он задумал действовать хитростью. Его изобретательный ум составил другую, на первый взгляд, мирную программу действий.

При поддержке ещё одного зловредного бхикшу Кокалики он запланировал расколоть Сангху. Он предложил Учителю внедрить несколько новых правил среди монахов:

• Бхикшу следует до смерти не выходить из леса.
• Они должны жить только на полученную милостыню.
• Бхикшу следует шить рясы из лохмотьев, найденных на свалках и кладбищах.
• Им нужно жить под деревьями.
• Всю свою жизнь они не должны есть рыбу или другую плоть, то есть, соблюдать вегетарианство.

Девадатта придумал это, будучи уверенным, что Будда не согласится на такое. Ганди собирался использовать его отказ в качестве предлога, чтобы принизить Будду перед тёмными народными массами.

Сострадательный Учитель объявил своим сторонникам, что они вольны сделать свой выбор: принимать или нет эти правила. Они были предложены в качестве рекомендации, и не были обязательными.

Ганди тут же воспользовался его отказом, чтобы расколоть монашеское сообщество. Он обратился к бхикшу с такой речью: «Братство, чьи слова благороднее, Гаутамы или произнесённые мною? Желающие освободиться от страдания, идите за мной».

Послушники, плохо сведущие в Дхарме, преимущественно из новичков, последовали за ним к горе Гайясисе. Но Шарипутра и Маха Маудгальяяна, по совету Будды, пошли туда и сумели объяснить Дхарму так, что они вернулись.

Раскаяние

Сразу после этого у Девадатты наступила чёрная полоса в жизни. Он тяжко заболел и перед тем, как умереть, почувствовал искреннее раскаяние и возжелал повидаться с Буддой. Едва он вошёл в помещение монастыря, где тогда обитал Будда, как земля раздвинулась, и Ганди угодил в самый нижний ад под названием Авичи.

Его плохая карма послужила причиной ужасной смерти. Девадатта так и не смог повидаться с Учителем на прощанье.

Надежда есть

Хотя Ганди и страдает в Авичи за свои гнусные преступления, в отдалённом будущем ему суждено стать одним из Будд. Возможно это благодаря святым годам его раннего монашества.

В Сутре Лотоса Будда упоминает о том, что даже Девадатта со временем обретёт просветление.

На этой позитивной ноте прощаемся с вами, друзья. Если вам понравилась статья, рекомендуйте её для прочтения в социальных сетях.

И подписывайтесь на наш блог, чтобы получать свежие посты себе на почту!

До новых встреч!

7. Shnitke A. Tembrovoe rodstvo i ego funkcional’noe ispol’zovanie. Tembrovaja shkala // Alfred Shnitke. Stat’i o muzyke. M., 2004.

И. В. Арсентьева

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ БУДДЫ ШАКЬЯМУНИ В ТРАДИЦИОННОЙ ТИБЕТСКОЙ ЖИВОПИСИ ТАНКА

Статья посвящена тибетским иконам танка с изображением биографии Будды Шакьямуни. Рассмотрены живописные свитки XII — XIX веков, выявлены и проанализированы основные типы воплощения жития Будды Шакьямуни: иконы и серии икон с изображением полного жизнеописания, циклы танок с изображением отдельных эпизодов. Отмечены характерные особенности изображения биографии Будды, которые во многом обусловлены соответствующими каноническими литературными источниками. Определены основные изобразительные элементы, которые характерны для житийных танок Будды Шакьямуни.

Ключевые слова: Будда Шакьямуни, тибетская живопись, танка, буддийская житийная икона.

I. Arsentieva

THE HAGIOGRAPHY OF THE BUDDHA SHAKYAMUNI IN THE TRADITIONAL TIBETAN PAINTING THANGKA

Keywords: Buddha Shakyamuni, Tibetan painting, thangka, Buddhist Life Story icons.

Жизнеописание Будды Шакьямуни является одним из самых распространенных сюжетов в тибетской иконописи и воплощено во множестве различных живописных образов. В процессе развития в тибетской традиционной живописи танка сложились определенные типы изображения биографии Будды. Это прежде всего живописные свитки с воспроизведением полного жизнеописания Учителя. Еще одним типом воплощения жития Истинносущего являются серии икон. Существуют циклы

танок, композиция каждой из которых объединяет несколько биографических эпизодов. Серии также составляют свитки с изображением одного из событий биографии Татхагаты, как правило, относящихся к группе двенадцати деяний. Формирование изобразительных типов житийных танок протекало неодновременно, и, возможно, каждый из них был связан с определенными этапами развития тибетского искусства, но, возникнув, они продолжали существовать параллельно друг другу. Однако не-

смотря на разнообразие художественных решений, а также на распространенность рассматриваемого сюжета в тибетском изобразительном искусстве, следует отметить его недостаточную изученность, как, впрочем, и житийного жанра тибетской иконописи в целом, который зачастую находится на периферии научных интересов исследователей буддийского искусства.

Основой для создания житийных танок Будды Шакьямуни служили его полные биографии, такие как «Буддхачарита» и «Лалитавистара», а также литература класса сутр («Абхинишкрамана-сутра», «Ачч-харияббхута-дхамма-сутта» и другие). Особо в тибетской традиции принято выделять определенные эпизоды жизнеописания Будды — его двенадцать деяний. Фиксация данных биографических моментов в каноне изображения жития Татхагаты обусловлено тем особым значением, которое им придается в тибетской буддийской традиции. Согласно доктринальным представлениям буддизма, жизненный путь Будды Шакьямуни следует делить на три этапа: «…в начале жизненного пути — порождение бодхичитты, или стремления достичь просветления ради блага всех живых существ, в середине — накопление заслуг и мудрости, и в конце — достижение просветления и поворот Колеса Дхармы. Жизнеописание Будды Шакьямуни излагают таким образом потому, что в буддизме не существует учителя, который был бы просветленным изначально, напротив, просветление является кульминацией развития человека» . Форма изложения жития Учителя в виде двенадцати деяний была распространена в тибетской буддийской литературе.

Двенадцать деяний Будды Шакьямуни составляют следующие события его жизни: пребывание в мире Тушита и его нисхождение; вхождение во чрево; рождение Бод-хисаттвы; состязания в физической ловкости; жизнь Бодхисаттвы в кругу благородных женщин; уход Бодхисаттвы из дома; практика аскетизма; победа над Марой;

достижение пробуждения; вращение колеса Учения; уход в нирвану.

Деяния, совершенные Буддой Шакьяму-ни до момента достижения пробуждения, демонстрируют духовный подвиг во имя освобождения живых существ из круга сансары и воплощают религиозный идеал махаяны — путь Бодхисаттвы (санскр. бод-хичарья). События, определяемые буддийскими авторами как деяния Будды — достижение пробуждения, поворот колеса Учения и паринирвана , — имплицитно связаны с основополагающими идеями буддизма (прежде всего с учением о причинно-зависимом происхождении и карме, с Четырьмя Благородными Истинами, с учением о мгновенности). Этапы духовного пути зафиксированы в иконографии образа Будды Шакьямуни, в его внешнем облике. Как бодхисаттва он изображается в одеждах и украшениях принца; аскет

— в монашеском плаще, Будда — с ман-дорлой, как правило, двойной.

Житийные иконы Будды Шакьямуни с изображением одновременно многочисленных эпизодов его биографии являются наиболее подробными и полными вариантами воплощения жизнеописания Будды в тибетской живописи.

Одним из самых ранних и известных произведений с воспроизведением жития Будды Шакьямуни в тибетской живописи является танка XII века из коллекции семьи Циммерман (илл. 1). Этот образ известен в буддийской иконографии как Будда Вад-жрасана, или Будда на алмазном троне. Танка выполнена в архаичном стиле и имеет характерное композиционное построение с делением всего изобразительного пространства иконы на «клейма» прямоугольной формы. Но своей живостью в решении фигур житийных сцен, которые расположены по периметру иконы, это произведение тибетской живописи напоминает об иллюстрированных рукописях периода пала. Темный фон подчеркивает орнамен-тальность танки, одномерность плоскост-

ного решения компенсируется живыми разнообразными позами и проработкой деталей. Помимо своих несомненных художественных достоинств, эта икона примечательна тем, что содержит, по замечанию исследователя танки М. Хандингтона, две различные иконографические традиции: «.первую, рассказывающую о восьми больших знаменитых чудесах в искусстве пала, и вторую, группу двенадцати известных деяний из другой биографии Будды, Лалитавистары» .

В тибетской живописи последующих столетий широкое распространение получила вторая из двух названных традиций: основополагающими для иконографической схемы житийной танки Будды Шакь-ямуни становятся его двенадцать деяний. Основные эпизоды, деяния дополнены другими сценами из биографии.

Особенностью житийных танок Учителя Х1У-ХУ веков является включение в ком-

позицию изображения архатов, первых учеников Будды. Последовательность образов и число святых (группа шестнадцати или восемнадцати архатов) варьируется в зависимости от школы буддизма, в традиции которой выполнено произведение. Образы Хэшана и Дхарматалы, которые обычно являются семнадцатым и восемнадцатым арха-том, известны в тибетском искусстве с конца XIV — начала ХУ века .

Примером идеального воплощения жизнеописания Будды Шакьямуни согласно тибетским представлениям является танка XIX века из коллекции Музея искусств Дональда Рубина (илл. 2), на которой представлены все основные вышеперечисленные биографические эпизоды — двенадцать деяний Будды. В центре композиции на лунном диске и лотосе с разноцветными лепестками восседает Будда Шакьямуни в ваджрасане (в позе лотоса), правая рука — в бхумиспаршамудре, жесте «прикосновения к земле», левая — держит патру с ми-робаланом. Его одеяние, уттарасангха, красного цвета с зеленым поясом украшено изящным орнаментом из цветков лотоса, плечи Татхагаты покрыты монашеской накидкой оранжевого цвета. Ладони и ступни с изображением колеса учения окрашены в оранжево-красный, этот элемент внешнего облика восходит к индийской живописной традиции изображения будд и бодхисаттв. С обеих сторон лотосовый трон окружает свита Будды Шакьямуни, в которую входят небожители, наги, божества и монахи. Среди них — его два великих ученика Ша-рипутра и Маудгальяяна, которые прославились своей мудростью и мистической силой соответственно.

Изображение первого деяния Будды Шакьямуни — пребывание на небесах Ту-шита во дворце и нисхождение на землю — помещено над фигурой Учителя на центральной оси всей композиции. Таким образом, развертывание повествования происходит по часовой стрелке начиная с верхнего края танки. Некоторые сцены,

Илл. 1

как, например, рождение Сиддхартхи Гау-тамы, окружены дополнительными сценами, которые соответствуют описаниям обстоятельств этих событий в канонических текстах. Эпизод появления на свет из правого бока Майи в саду Лумбини на иконе сопровождают изображения первых шагов в четырех направлениях принца Сиддхарт-хи и встречи с отшельником Аситой.

Илл. 2

Композиция танки представляет собой структуру с четко выраженной вертикалью. Устремленная вверх изящная ступа цвета слоновой кости на красно-оранжевом цветке лотоса, изображенная в сцене срезания волос в нижней части иконы, является значимым элементом композиции, который визуально разделяет изобразительную

плоскость танки на две части. В этом эпизоде, который символизирует вступление

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

на путь к пробуждению, Будда изображен сидящим в лалитасане (в «односторонней позе») с поднятыми вверх руками, окруженный синей мандорлой овальной формы. Рядом с ним Индра, который, согласно жизнеописанию, предстал в образе охотника и поднес царевичу монашеские одежды в обмен на его изысканные шелковые одеяния. Эта группа, которая вместе с изображением принца Сиддхартхи на коне относится к седьмому деянию — к уходу Бодхисаттвы из дома, в рассматриваемой танке разграничивает деяния Бодхисаттвы (слева относительно оси танки) и деяния Будды (справа).

В рассматриваемой иконе как в частном примере одного из типов визуального воплощения жития биографические сцены вокруг центральной группы персонажей расположены в хронологической последовательности, но не связаны единым местом действия и времени. Этот принцип соблюдается на протяжении развития данного типа житийной иконы, представляющей биографию в полном объеме, при этом композиционное построение таких танок разнообразно: от геометрически четко выстроенных структур обособленных друг от друга эпизодов до объединенных единым ландшафтным фоном свободно скомпонованных сцен, что, по мнению К. М. Герасимовой, отражает » . ступени развития художественного мышления этих народов» .

Циклы икон с изображением эпизода или группы эпизодов жизнеописания Будды Шакьямуни представляют еще один тип воплощения жития в тибетской иконописи. Танки, входящие в цикл, объединены единым житийным сюжетом и представляют собой произведения с завершенной композиционной структурой. Воспроизведение биографии Учителя в форме цикла танок предоставляет возможность дифференциации житийных эпизодов согласно определенной иконографической программе. Интересным примером серии икон с житием Будды является памятник из коллекции Музея Дома Тибета Нью Дели (илл. 3).

Цикл состоит из семи танок, шесть из которых с изображением жития Татхагаты сгруппированы попарно. Композиция идентична для всех шести икон: в центре

— фигура Будды в позе важрасана на лотосе, правая его рука в бхумиспаршамудре, в левой — патра; вокруг на общем ландшафтном фоне свободно расположены сцены из его биографии, отделенные друг от друга группами деревьев, холмами и гирляндами облаков. В композицию первой и второй иконы, составляющих пару, включены соответственно следующие эпизоды жизнеописания: пребывание в мире Тушита и нисхождение на землю; изображение состязаний в физической ловкости и рождение, первые шаги Будды, жизнь во дворцах. Третья и четвертая танки — четыре встречи, уход из дома и размышления принца Сиддхартхи, практика аскетизма. Пятая и шестая иконы из этого цикла содержат изображения победы над Марой, достижения пробуждения, сцены проповеди Будды, нирваны и кремации. Очевидно, что в данном случае изображения биогра-

фии Будды Шакьямуни эпизоды сгруппированы на основе традиции разделять жизненный путь Будды на несколько этапов.

В тибетской живописи наряду с иконами, в которых воспроизведены многочисленные эпизоды биографии Будды, существуют изображения каждого из двенадцати деяний. «Зачаток качественного осмысления событий жизни можно увидеть в тех случаях, когда из сюжетного полотна выделяется эпизод и компонуется крупным планом в трехмерном пространстве. Таким образом, эпизод тяготеет к превращению в самостоятельную картину… » .

В состав многих коллекций буддийского искусства входят как иконы с изображением двенадцати деяний, составляющие серию, так и отдельные танки с воспроизведением одного из них. При этом утверждать их существование в качестве самостоятельных произведений, вне циклов, не представляется возможным из-за отсутствия свидетельств, в полной мере подтверждающих данный факт.

Илл. 3 211

Основу композиции такой танки составляет максимально крупно изображенная ключевая сцена в окружении дополняющих ее эпизодов жития. Повествовательное начало, что свойственно танкам с полным житием Будды Шакьямуни, здесь присутствует в наименьшей степени. Следует отметить, что иконографические схемы изображения каждого из деяний появились в иконах с воплощением всего жизненного пути Учителя, причем характерные позы и пластические решения образов можно видеть уже в ранних памятниках тибетской живописи Х11-ХУ веков.

Так, в изображении рождения будущего Будды из Музея искусств Дональда Рубина (илл. 4) главной, центральной фигурой всей композиции является мать принца Сиддхартхи — Майя. Ее облик (характерный изгиб тела в позе трибханга, поднятая к ветке дерева правая рука), изображение справа крохотной фигурки Шакьямуни в складках белого полотнища, удерживаемого божествами, первые шаги Будды в четырех направлениях в совокупности формируют выразительный и узнаваемый образ исключительного по своей значимости в буддийской традиции события. Особое значение воспроизводимого эпизода подчеркнуто включением в композицию изображений радуг, разноцветных облаков и лотосов, многочисленных божеств в украшенных одеждах и буддийских символов.

Также следует отметить, что биография Будды Шакьямуни в тибетской живописи воплощена не только в житийных иконах. Значимые события жизни Учителя кодифицируются в системе жестов, поз и атрибутов образов-символов, функционирование которых как житийных образцов происходит на уровне воссоздания в уме адепта канонического текста. Основные и одни из самых распространенных образов Будды, которые зафиксированы в иконографическом каноне и непосредственно связаны с его биографией: призывание земли в свидетели — поза ваджрасана, правая рука — в бхумиспарша-

мудра, в левой — патра; поворот колеса Учения — поза ваджрасана, жест дхармача-краправартанамудра; достижение пробуждения — поза ваджрасана, жест самадхимудра. Такие образы Учителя, как, например, Сандаловый Будда и Будда Мучалинда, также можно отнести к условно биографическим, так как семантика этих образов восходит к жизнеописанию Будды Шакьямуни.

Илл. 4

Различные типы изображений биографии Будды и формы визуализации житийной темы в тибетской живописи свидетельствуют о существовании различных уровней воплощения канонических биографий с различной степенью «проявленности»

агиографического первоисточника. Следуя определенному сложившемуся канону изображения биографии Будды Шакьямуни, житийные тибетские танки при этом обладают определенной вариативностью художественно-композиционных решений.

Илл. 1. Житие Будды Шакьямуни. Танка. Центральный Тибет, XII век. Ткань, клеевые краски. Собрание семьи Циммерман.

Илл. 2. Житие Будды Шакьямуни. Танка. Тибет, XIX век. Ткань, клеевые краски. Музей искусств Д. Рубина.

Илл. 3. Житие Будды Шакьямуни. Две танки из цикла. Тибет, XIX век. Ткань, клеевые краски. Музей Дома Тибета.

Илл. 4. Рождение Будды Шакьямуни. Танка. Тибет, XIX век. Ткань, клеевые краски. Музей искусств Д. Рубина.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Андросов В. П. Будда Шакьямуни и индийский буддизм. М.: «Восточная литература» РАН, 2001.

2. Ашвагхоша. Жизнь Будды / Пер. с санскрита К. Бальмонта. М.: Художественная литература, 1990.

3. Будон Ринчендуб. История буддизма. СПб.: Евразия, 1999.

4. Герасимова К. М. Вопросы методологии исследования культуры Центральной Азии. Улан-Удэ: Издательство БНЦ СО РАН, 2006.

5. Далай-лама XIV. Гарвардские лекции. М.: Цонкапа, 2003.

7. Терентьев А. А. Определитель буддийских изображений. СПб.: Нартанг, 2004.

8. Pal P. Idoles du Népal et du Tibet. París, 1996.

9. RhieM., Thurman R. Weisheit und Liebe. 1000 Jahre Kunst des tibetischen buddhismus. Bonn, 1996.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

1. Androsov V. P. Budda Shak’jamuni i indijskij buddizm. M.: «Vostochnaja literatura» RAN, 2001.

2. Ashvaghosha. Zhizn’ Buddy / Per. s sanskrita K. Bal’monta. M.: Hudozhestvennaja literatura, 1990.

3. Budon Rinchendub. Istorija buddizma. SPb.: Evrazija, 1999.

4. Gerasimova K. M. Voprosy metodologii issledovanija kul’tury Central’noi Azii. Ulan-Udje: Izdatel’stvo BNC SO RAN, 2006.

5. Dalaj-lama XIV. Garvardskie lekcii. M.: Conkapa, 2003.

7. Terent’evA. A. Opredelitel’ buddijskih izobrazhenij. SPb.: Nartang, 2004.

8. Pal P. Idoles du Népal et du Tibet. Paris, 1996.

9. RhieM., Thurman R. Weisheit und Liebe. 1000 Jahre Kunst des tibetischen buddhismus. Bonn, 1996.

О. С. Безручко

ЦИТАТНЫЕ ФОРМЫ В ГРАФИЧЕСКОМ ДИЗАЙНЕ КОНЦА XX — НАЧАЛА XXI В.

В статье раскрывается актуальная тема классификации цитатных форм в современном графическом дизайне. Ведь, как известно, цитация выполняет значительную роль в образовании визуального языка графического дизайна рубежа веков и является характерной чертой дизайна постмодернизма. Цитатные формы находят свое описание, отмечаются их отличительные особенности.

Ключевые слова: цитатные формы, цитация, стилизация, аллюзия, рекламная пародия, реминисценция, графический дизайн

Рождение и юность при дворе

Взгляд на жизнь Будды приблизит нас к его Учению. Будда родился около 2560 лет назад в королевской семье, и хотя большинство изображений представляет его азиатом, он больше походил на европейца: его род несколькими веками раньше – в эпоху великого переселения народов – перебрался в Северную Индию с территории нынешней Украины. Будда принадлежал к касте воинов, и в текстах говорится, что он был высоким, сильным человеком с голубыми глазами.

Cтрана его родителей располагалась у южных границ современного Непала, вокруг города Капилавасту. Это была удивительно богатая область Индии, не страдавшая от перенаселенности. Судя по раскопкам, здесь имелась подземная система канализации и центральное отопление, что большая редкость даже в современном Непале. Будда появился на свет не в результате непорочного зачатия – для своих родителей он был последним шансом обрести престолонаследника и спасти страну от исчезновения.

Весьма необычный, яркий сон возвестил матери о том, что она беременна, и как же велика была радость, когда на свет появился чрезвычайно крепкий красивый малыш. Однако постепенно отца и мать начали одолевать сомнения: много необъяснимого происходило вокруг их сына. Например, когда он делал свои первые шаги, там, где его нога касалась земли, вырастали цветы – такое было под стать поэту, мечтателю или философу, но никак не молодому воину или полководцу, державшему в руках будущее государства.

И вот на помощь призвали трех мудрецов, чтобы предсказать судьбу королевского сына, которому родители дали имя Сиддхартха Гаутама. Мудрецы проявили единодушие в своем суждении: «Мальчик действительно особенный. Если он не соприкоснется со страданиями мира, то исполнится все, чего вы от него ждете. Воин и герой, он покорит соседние королевства, и вы будете им гордиться. Однако если ему доведется узнать, что мир обусловлен и в нем нельзя найти настоящее, вечное счастье, то он от всего отречется и откроет новое, просветляющее видение».

Родителям нужен был как раз правитель, а не чудак или гений искусства, поэтому они не замедлили принять меры к тому, чтобы обеспечить сына всем, что по нраву любому здоровому юноше. Принца окружали пятьсот женщин самой утонченной красоты, в его распоряжении было все для занятий спортом и боевыми искусствами, любые развлечения и лучшие условия для образования, и он быстро все осваивал. Стоило юному наследнику лишь указать на какую-то вещь, как он тут же ее получал. И поскольку в его подсознании не было ничего тревожащего из прошлых жизней, то и изнутри не всплывало никаких неприятных впечатлений. Так королевский сын провел первые 29 лет, переживая лишь сменявшие друг друга уровни радости.

Но в один прекрасный день его мир перевернулся. Разочарование и поиски смысла Молодого Сиддхартху Гаутаму на протяжении всего времени тщательно оберегали от тех вещей, которые могли его омрачить, пока в 29 лет он не очутился за пределами дворца. Довольно поздно столкнулся принц с неприятными сторонами жизни, но зато он узнал все и сразу. За три дня ему попались на глаза сначала безнадежно больной человек, охваченный страданием, затем совершенно дряхлый и немощный старик и, наконец, – мертвец. Осознание того, что эти страдания являются неотъемлемой частью жизни, лишило принца покоя.

Ночью, по возвращении во дворец, ему не спалось, он все время думал о прибежище, которое можно было бы дать своим близким. Ни на что нельзя по-настоящему положиться: слава, род, друзья, богатство – все это когда-нибудь исчезнет. И снаружи, и внутри одно лишь непостоянство, нет ничего действительно и вечно существующего.

На следующее утро Сиддхартха увидел человека, который сидел в состоянии глубокого самопогружения. Когда встретились их глаза, будущего Будду, словно молнией, поразило: он сразу понял, что напал на след, – в глазах незнакомца отражалось то, что было вне времени. Так принц приблизился к светящемуся зеркалу за картинками, к океану под волнами. «Обязательно должен быть воспринимающий. Конечно, только ум способен охватить как мысли и чувства, так и внешние ситуации и миры!» Вдруг стало ясно, что должно быть что-то между представлениями и впечатлениями.

Теперь в руках принца была нить: он начал догадываться, что доверять можно лишь этому воспринимающему, а не тому, что воспринимается; постоянному, а не изменчивым объектам восприятия; зеркалу, а не картинкам. Вид медитирующего пробудил понимание того, что воспринимающий ум неразрушим, делает все возможным и все знает и что его сияющая сила, свободно играя, позволяет всему происходить, а его неограниченная любовь все скрепляет. Вот оно!

В одно мгновение к Сиддхартхе пришло осознание, что необусловленная истина, которую он искал, есть не что иное, как его собственный ум. Но просто знать об этом было недостаточно. Будда видел цель – нужно было найти путь к ней. В то время еще не существовало полос обгона, позволяющих включать в духовный путь обстоятельства жизни: любовь, сон, учебу, езду на автомобиле и все остальное, – такие мощные средства дал миру уже сам Будда после своего Просветления. Поучения, благодаря которым сегодня можно использовать все ситуации как зеркало для ума, называются «Великая печать» (на санскрите – «Махамудра») – это ядро Алмазного пути.

Итак, поскольку тогда не было возможности жить интересной жизнью и, оседлав тигра непосредственного опыта, мчаться к постижению, выбора у принца не оставалось. Ему пришлось пойти гораздо более медленным путем отречения: имело смысл ограничить количество впечатлений, поступавших в ум. Он резко оборвал свою богатую жизнь в обществе, однажды ночью тайно бежав из дворца в леса и холмы Северной Индии. Теперь у него была великая цель – постичь вневременную природу ума.

Будущий Будда горячо желал полностью познать ум для блага всех существ и не боялся никаких упражнений – учился всему без малейшей гордости. Следующие шесть лет оказались очень тяжелыми, но зато они принесли зрелость. Например, как-то раз Сиддхартха впал в крайность: посчитав, что тело плохое, постился до тех пор, пока от него не остался один только скелет. Ослабление чувственных впечатлений должно обострить ясность ума. Однако вместо ожидаемого результата принц обнаружил, что в таком состоянии невозможно быть полезным ни для себя, ни для других, – тогда он снова начал нормально питаться, и его тело обрело былую силу.

В то время в Северной Индии, как и в Греции, примерно тогда же переживавшей духовный расцвет, уже существовали все известные ныне философские течения. Сиддхартха не только учился у выдающихся учителей, но и быстро превосходил своих наставников. Однако их дуалистические воззрения не приближали его к цели. Во всех культурах даже самые одаренные учителя выдвигали бессчетное множество недоказуемых причин происхождения мира и всех событий в нем, и только Будда, а также его европейский современник Гераклит нащупали единственное убедительное решение: само пространство радостно играет и содержит в себе все возможности.

Поэтому когда выяснялось, что очередной учитель ничего не знает о вневременной природе воспринимающего и не может показать нечто постоянное и достойное доверия, Будда говорил ему «спасибо» и шел дальше – к следующему знаменитому лесному гуру.

Северная Индия 2500 лет назад

В Индии той поры царила атмосфера необычайной духовной открытости – как в Древней Греции, Италии эпохи Возрождения или в 60-е годы на Западе. Конечно, многие лучшие представители последней волны поиска смысла стали жертвами наркотиков, однако их широкое наступление на власти, запреты и материализм не прошло бесследно и до сих пор продолжает влиять на развитие общества. Настроение 60-х – это искренность, стремление, даже если и не всегда дальновидное, привести всех существ к счастью. Высокие идеалы, вера в изначальную доброту человеческой природы затмевали материализм и снобизм. И пусть во времена Будды еще не изобрели противозачаточных средств и люди не знали такой раскованности в сексуальном плане, однако в том, что касается глубины и ясности мировоззрения, многие слушатели той далекой эпохи были гораздо более внимательными и сосредоточенными.

Широкое распространение имели материализм и нигилизм, а также все известные сегодня воззрения, которые пытаются объяснить происходящее внешними причинами, например, богами. Однако в любом случае и при любом выборе индийцы прежде всего ожидали, что их духовный настрой позитивно скажется на их повседневной жизни.

Представление о том, что мировоззрение может пронизывать все аспекты жизни до самых мелочей, сделалось чуждым западной культуре во времена инквизиции и сопутствовавших ей невообразимых пыток и казней. Взамен начали появляться такие умозрительные дисциплины, как логика и этика, которые скорее приносили интеллектуальное удовлетворение, нежели улучшали повседневную жизнь.

Апофеозом этого процесса стало декартовское разделение тела и ума, до сих пор сохраняющее значительное влияние на западную культуру. Дальнейшее дробление гуманитарных наук на дисциплины породило невероятное количество экспертов в различных узкоспециальных областях, но лишь немногие удерживали в фокусе все человеческие устремления и обладали пониманием путей, приносящих счастье, равно как и осмысленных целей.

В эпоху Будды, напротив, люди еще не были отмечены клеймом абсолютизма или религиозного давления и поэтому ожидали от мировоззрения чего-то большего: оно должно было являть собой жизненную философию и, выводя за пределы личных желаний и ожиданий, давать доступ к вневременной истине. Учение должно было иметь логичную основу, применимые средства и достижимую цель. Кроме того, все крайне осторожно обращались с различными заявлениями: если чье-то воззрение оказывалось опровергнутым, проигравший становился учеником победившего – такова была духовная честность эпохи.

Просветление

Через шесть лет изучения и медитации в этой тогда еще приятной, поросшей лесом низменности Северной Индии у молодого принца созрели обещания из бесчисленных жизней. Он хотел наконец познать суть ума для блага всех существ. Для осуществления задуманного Сиддхартха выбрал место под названием Бодхгая, которое сегодня представляет собой оживленную деревню, полную азиатских храмов, западных туристов, последователей буддизма и индийских нищих, но где до сих пор сохраняется мощное поле силы.

В последнее время окрестности Бодхгаи стали весьма опасными, так что посещать святые места лучше только в светлое время суток и в составе больших групп, поскольку здесь могут убить просто ради вещей и денег. Бодхгая находится на юго-востоке от Дели в двух третях пути до Калькутты в штате Бихар, который в настоящее время безнадежно перенаселен. Придя туда, Сиддхартха сел под большим деревом с пышной кроной, твердо решив оставаться в состоянии самопогружения до тех пор, пока не будет достигнута цель – пока он не станет способным приносить пользу всем существам.

После шести полных самых разных переживаний дней и ночей, на утро седьмых суток принц достиг Просветления. Это майское полнолуние – примерно 2525 лет назад – было его тридцать пятым днем рождения, а через 45 лет стало днем его смерти. В уме мгновенно растворились последние завесы жестких представлений, и осталось только всеобъемлющее «здесь и сейчас». Исчезли все разделения во времени и пространстве – и прошлое, настоящее и будущее слились в состоянии сверкающего блаженства, содержащего в себе все. Сиддхартха стал светящимся осознаванием – знал все и был всем каждой клеткой своего тела.

В уме мгновенно растворились последние завесы жестких представлений, и осталось только всеобъемлющее «здесь и сейчас». Исчезли все разделения во времени и пространстве – и прошлое, настоящее и будущее слились в состоянии сверкающего блаженства, содержащего в себе все. Первые семь недель после окончательного постижения Будда продолжал сидеть под деревом – очевидно, для того, чтобы тело привыкло к огромным потокам силы Просветления.

В этот период к нему приходили боги – получали от него благословение и принимали в нем Прибежище. Как впоследствии и самые одаренные из людей, они видели в нем не человека, но зеркало своей собственной Будда-природы. Благодаря примеру Будды они получили возможность обратиться к ценностям, на которые действительно можно положиться.

Прибежище

Позднее Будда учил своих учеников опираться на три столпа и принимать Прибежище в так называемых Драгоценных и Редких, или в Трех драгоценностях: в Будде, Дхарме и Сангхе. Это внешнее Прибежище является общим для всех направлений буддизма: оно необходимо для узнавания ума. Не важно, дается ли оно очень подробно или человек просто повторяет несколько коротких фраз за Учителем, в результате возникает связь и мы оказываемся на пути к Постижению. С этой поры растет убежденность в том, что мы, как и Будда, несем в себе все просветленные качества и сможем обнаружить их с помощью его средств. Хотя впервые полное осознание смысла Прибежища приходит лишь в момент Просветления, его сильное позитивное влияние начинает сказываться с самых первых минут.

Прибежище дает ясное направление в жизни и значительно усиливает все наши действия, а медитации, на которые оно нас уполномочивает, эффективно устраняют болезненные впечатления в сознании-хранилище. И в силу того, что наш ум тогда функционирует уже без помех и более гибко, мы начинаем больше думать о других.

Итак, мы принимаем Прибежище в Будде как в цели – полном раскрытии ума и воплощении Просветления. Это состояние – неразрушимая, вневременная природа истины, или Будда-природа, – внутренне присуще всем, даже если не все это осознают. Кроме того, мы открываемся Учению Будды – Дхарме – как пути, который ведет к цели. А еще нам нужно по возможности находиться в окружении людей с похожими ценностями, ведь лучше всего мы развиваемся, когда у нас есть связь с освободившимися от страданий или стремящимися к этому близкими друзьями на пути – их называют «Сангха». Это тоже Прибежище.

В тех школах, или линиях передачи, где основной акцент делается на медитации, самым главным Прибежищем считается Будда. Здесь мы пытаемся найти доступ к состоянию, в котором уже нет изменений, и учимся (прежде всего с помощью Учителя) этому состоянию доверять. Что же касается буддийских школ, опирающихся в первую очередь на концептуальный подход, то они особо выделяют Прибежище в Учении, поскольку оно ведет к Просветлению. Их последователи приближаются к совершенству постепенно и очень осмотрительно.

Чем выше уровень методов, тем большее значение приобретают друзья на пути – во-первых, потому, что они дают нам доступ к Учению. Без них мы едва ли смогли бы использовать путь и достичь цели. Со временем такие друзья становятся еще и полезным примером – в этом случае их называют стремящимися к Просветлению, или Бодхисаттвами. Они ставят развитие других выше собственного, одновременно обретая власть как над обусловленным миром, так и над своим умом.

Можно выделить два типа друзей: непоколебимых и бесстрашных, на которых всегда можно положиться и которые выводят нас из обусловленных состояний к Освобождению и Просветлению, и тех, кто пока еще на пути. И хотя ум последних может быть по-прежнему весьма спортивным и скакать вверх-вниз, их настрой ничем не отличается: они тоже хотят стать просветленными для блага всех.

Если такие друзья готовы к неличностному восприятию событий своей жизни, то мы легко можем принять их в качестве попутчиков, и тогда каждый будет учиться благодаря развитию других. Для всех школ буддизма принципиально необходимы цель, путь и помощники. Более чем десяти процентам населения мира они приносят то, что требуется для осмысленной и независимой жизни.

Многие школы принимают Прибежище и в Учителе – это главное Прибежище в Алмазном пути, той разновидности буддизма, которая передавалась в Тибете, а также в японском Дзэн– и китайском Чань-буддизме. Учитель дает непосредственный доступ к богатству Просветления. Его также называют «Лама» – он должен испытывать ко всем существам ту же любовь, что чувствует мать к своему ребенку.

От Учителя кроме Прибежища в Будде, Учении и друзьях на пути мы получаем «Три корня» быстрого роста: благословение, которое пробуждает доверие; средства, открывающие ум; и защиту, наделяющую активностью и превращающую все в шаги на пути. Таким образом, Учитель воплощает собой практически все Прибежище. Чем глубже воздействие методов, тем важнее Учитель. Бегать умеет всякий, учиться водить машину стоит с помощью учителя, но полететь точно никто не сможет сам. Для всех школ буддизма принципиально необходимы цель, путь и помощники. В буддизме, как и вообще в жизни, нет ничего важнее ценностей, на которые мы ориентируемся. И преемники Будды сообщают другим – в той степени, в какой ученики способны это понять, – что неизменным Прибежищем может быть только ум.

Из книги Ламы Оле Нидала «Каким все является: психология свободы – опыт буддизма»