Наталье Степановой 25 лет, она работает редактором, получает второе образование, воспитывает дочь, во всем поддерживает мужа, хочет заняться развитием сайта его храма. Но еще совсем недавно она не могла себя представить не только матушкой, но даже прихожанкой. «Я родилась в семье военных, родители были неверующими и крестили меня по настоянию прабабушки, — рассказывает Наташа. — И за первые 18 лет жизни это был единственный раз, когда я появилась в церкви. Просто не было потребности. Я росла в окружении четырех братьев, и увлечения соответственно были мальчишеские: слушала рок, каталась на скейтборде и BMX, сделала пирсинг. А после окончания школы решила, что уже достаточно взрослая, чтобы жить отдельно от родителей, и поступила в столичный университет. Переезжала я недалеко, из Подмосковья, но сразу поняла, как все изменилось. Никогда раньше я не чувствовала так остро свое одиночество. Старых друзей рядом не было, новые долго не находились, мне даже пришлось перевестись в другой институт – я не сошлась характерами с однокурсниками. Казавшиеся пределом мечтаний свобода и независимость обернулись тотальной депрессией.
Как-то я приехала к родителям, и мне почему-то захотелось зайти в храм и купить колечко «Спаси и сохрани”. На пороге я встретила батюшку. Он сразу распознал во мне новенькую: еще бы, я пришла в джинсах и растерянно озиралась по сторонам. Священник расспросил о том, что привело меня сюда, и предложил петь на клиросе, в церковном хоре. Я испугалась: хоть и закончила музыкальную школу, но ни одной молитвы не знала. Но, подумав, вечером все же вернулась и согласилась. В храме я ощутила необыкновенное воодушевление, будто с меня враз сняли груз проблем. Правда, пришлось искать подходящую юбку, а на первую службу я вообще подпоясалась металлическим ремнем с шипами. Да и от рок-концертов я не отказывалась. Приходила в церковь за поддержкой, а в остальном мой образ жизни оставался прежним. Но вскоре на клиросе появился новый певчий – студент Духовной академии из Санкт-Петербурга. Он приехал погостить к нашему батюшке, и тот нас познакомил. Павел попросил у меня телефон и мейл, и потом почти полтора года мы общались по Интернету. Никакой искры не проскочило, это были дружеские отношения, пока Павел не приехал на рождественскую службу. После нее надо было навести порядок в церкви, мы с ним задержались и… всю ночь проговорили обо всем на свете! Назавтра он уехал, а я поняла, что в моей жизни появился кто-то действительно важный.
Мы продолжили наше виртуальное общение, но его тон изменился – стал более нежным и… открытым, что ли. Павел пригласил меня к себе в Петербург на три дня и, честно говоря, уже тогда намекал на замужество. Я думала, шутит. Так что ему пришлось сделать мне предложение напрямую. Правда, выбрал он для этого не самый удачный момент, день похорон моего дедушки, я не могла сразу дать ответ и попросила время на размышление. И задумалась на целый месяц. Я осознала, что стану не только женой, но еще и матушкой. И непонятно, что из этого поменяет мою жизнь в большей степени. Матушка должна быть мамой не только своим детям, но и всему приходу. А это люди, не связанные общими интересами или профессиональной деятельностью, они просто рядом живут. В этом сложность: надо уметь находить подход ко всем. Кроме того, ты теперь постоянно на виду. По твоему поведению, внешнему облику судят не только тебя, но и твоего мужа, а ведь священнику необходимо иметь безупречную репутацию. Выдержу ли я? Я пошла за советом к маме, и она поддержала меня, сказала, что нас с Павлом свела судьба, значит, все правильно. Я дала согласие на свадьбу, но все равно безумно боялась. Перед венчанием едва смогла застегнуть платье – руки тряслись мелкой дрожью. А на церемонии вдруг успокоилась: поняла, что отныне я не одна и за мужем отправлюсь хоть на край света.
Друзья отреагировали по‑разному. Некоторые отвернулись, но большинство все же постарались принять меня в необычной роли. Они считаются с тем, что у нас православная семья, что нужно соблюдать определенные правила. Я и сама засела за их изучение. Оказалось, церковный этикет такой сложный! Из-за этого часто попадала впросак. А вопрос «Что надеть?” меня, наверное, волнует даже больше, чем любую другую девушку. Раньше я носила джинсы и не заморачивалась, а сейчас, если иду в храм, долго подбираю вещи – не та длина юбки, и пересуды будут длиться до вечера. Конечно, первое время мне было очень стыдно – что-то недоучила, недочитала. Я ругала себя, что согласилась на такую ответственную позицию, практически не подготовившись к ней. Все-таки до замужества я не была такой уж строгой христианкой, а сейчас каждую неделю причащаюсь и исповедуюсь, читаю жития святых и слушаю духовную музыку…
Честно говоря, привыкла не сразу. График батюшки не нормирован, не скажешь же прихожанам: мой рабочий день закончился. Каждого надо выслушать, поддержать. Кроме того, у всех священников свои послушания – одним надо навестить заключенных, другим помочь восстанавливать приход. Мой супруг преподает в семинарии. И в те дни, когда он, безмерно уставший, возвращался домой ближе к полуночи, нет-нет да и проскальзывала мысль: почему мы не выбрали для себя другой путь. Но муж меня ни к чему не обязывал. Он не заставлял меня читать специальную литературу, заниматься приходом, присутствовать на всех службах. Он даже не был против того, чтобы я продолжала ходить на рок-концерты. Говорил, то, что неважно, само уйдет. Так и случилось: почти весь свой прежний гардероб я раздала, рок мне разонравился. Зато я увлеклась дизайном и вышивкой, стала более женственной, уверенной в себе, спокойной. Чем дальше, тем больше я получаю удовольствие от своего положения. Самые главные службы в субботу и воскресенье, и сначала после рабочей недели хотелось отдохнуть. Но сейчас я уже не мыслю себе выходные без храма, мне чего-то не хватает.
Я стараюсь во всем поддерживать супруга. Не припомню, чтобы у нас были ссоры. Всегда руководствуюсь словами «Слушайся мужа своего”. Мне кажется, это правильно, мужчина должен принимать ключевые решения. Это не значит, что он не учитывает мое мнение. И если муж знает, что в каком-то вопросе я компетентна, признает мою правоту. Мне интересно расспрашивать мужа о традициях и догмах, узнавать больше о православии. Мы вместе читаем книги, обсуждаем философские вопросы. Любим выбраться в кафе или в кино, вот «Гарри Поттера” недавно посмотрели. Я начала писать рассказы, муж помогает перепечатывать их на компьютере и придумывает вместе со мной заголовки. О чем рассказы? О любви, конечно. Знаете, муж мне всего один раз сказал: «Я тебя люблю”, но мне и не надо больше. Чувствую любовь в его отношении ко мне, в его голосе, взглядах, поступках. Понимаю, что любовь вовсе не в словах, а в том, что мы вместе и в каждую минуту, в любой ситуации готовы поддержать друг друга”.

Сегодня СМИ распространили информацию о том, что в Подмосковье священнослужитель Николо-Угрешского монастыря заманил в лес свою жену и жестоко убил ее. Znak.com собрал все подробности, известные к этому часу.

Первым о происшествии рассказал телеграм-канал Mash. «Это иерей Дионисий (Денис) Горовой и его жена Анна. Пару дней назад мужчина вывез женщину лес и нанес ей семь ножевых ранений. После этого он спрятал труп Анны и уехал», — говорится в сообщении, которое сопровождалось фото супругов. Чуть позже выяснилось, что на снимке не матушка, а модель Оксана Федорова. Хотя девушки действительно похожи.

Газета «Комсомольская правда» опубликовала материал с подробностями происшествия. По данным издания, мужчина вывез супругу в лес под Солнечногорском, примерно в 100 километрах от их дома. Перед убийством молодая женщина отправила сообщение матери, в котором написала о странном поведении супруга. Мать жертвы и подала заявление о ее исчезновении.

Журналисты издания выяснили, что семейная жизнь Горовых дала трещину два года назад. Муж все свое время и силы посвящал служению. Анне это не нравилось, вскоре она перестала следить за собой и нехотя занималась домашним хозяйством. Посыпались взаимные упреки. «В последние месяцы жена все настойчивее предлагала развестись, но это поставило бы крест на карьере священника», — пишет «Комсомолка».

Источник в следственных органах рассказал, что мужей в таких случаях всегда отрабатывают в первую очередь. «Мужчина вел себя очень странно, заметно нервничал. На вопросы, куда могла уйти его жена, отвечал односложно: «Не знаю». В итоге на первом же допросе он признался в убийстве. Сказал, что не может жить с таким грехом на душе», — рассказал собеседник издания.

О Горовом известно, что ему 30 лет, он родился и вырос в Краматорске. В 2009 году окончил Николо-Угрешскую семинарию, после чего был рукоположен в иерея. В 2012 году был награжден набедренником.

Выпускное фото Дениса Горового

Руководитель пресс-службы патриарха Московского и всея Руси отметил, что наместник Николо-Угрешского монастыря, где служил убийца, в последние полгода стал получать многочисленные жалобы прихожан на странности в поведении батюшки и перевел его служить в монастырь, где он участвовал в соборном служении, не исповедовал и не проповедовал. «Эта неадекватность даже вынудила в какой-то момент пригласить для беседы со священником опытного психотерапевта. О проблемах в семье были осведомлены в монастыре, но на попытки узнать что-то более подробно супруга отвечала решительным отказом со словами, что у них все хорошо», — приводит слова Волкова телеграм-канал «Церквач».

Сообщается также, что несколько дней назад Горовой ушел в отпуск. «В общем, конечно, налицо неадекватность, возможно, что и на медицинском уровне, что, как мне кажется, должно потребовать дополнительных уточнений его психологического статуса в ходе следствия», — заключил патриарший пресс-атташе. Пожалуй, впервые спикер РПЦ так открыто комментирует скандал.

Добавим, что священник-убийца был участником проекта «Батюшка онлайн», однако раздел с его ответами сейчас удален. «Церквач» отмечает, что из ответов следует, что Горовой любил современную духовную литературу, в том числе книги митрополита Тихона (Шевкунова) и протоиерея Андрея Ткачева. Последний известен своим «жестким» отношением к женщинам и семейным проблемам.

В семье Горовых двое детей: старшему сыну Дионисия и Анны 7 лет, младшему — полтора года. Журналистам удалось пообщаться со знакомыми убитой матушки. Они отзываются о ней очень тепло и отмечают, что редко видели отца Дионисия с ней рядом. О проблемах с мужем она не любила рассказывать.

В заключении отметим, что в последнее время в РПЦ обсуждают кризис семей духовенства, из-за которого стремительно растет число разводов. В одном из выступлений, опубликованном в соцсети «ВКонтакте», протоиерей Федор Бородин в числе причин назвал ненормированный рабочий график и отсутствие регулярных отпусков у белых священников, а также часто удаленность места служения от дома.

Ксения, почему книга, которую вы написали, оказалась бестселлером?

Ксения Лученко: Интерес обеспечило пересечение «женской темы» и просто человеческих историй. Соединение жанра «Каравана историй» со свидетельствами эпохи. А недавний невероятный успех книги архимандрита Тихона Шевкунова «Несвятые святые» вызвал спрос и привычку что-то читать на религиозную тему.

Что вас натолкнуло на эту тему?

Ксения Лученко: Началось все с идеи делать программу, похожую на «Пока все дома» только в православных семьях, в семьях священников. Но с этой идеей не сложилось, нам просто стало жалко редактора, который будет обзванивать батюшек, матушек и получать бесконечные отказы. Но мне хотелось показать живую жизнь церкви, мне казалось — люди ждали такого рассказа. Мне всегда обидно представлять, что уходят люди, уходит эпоха, а у нас может ничего не остаться.

Разговаривая со многими знакомыми священниками, с которыми сложились теплые личные отношения, дружба, я часто ловила себя на мысли: вот, батюшка уже дал штук 30 интервью, а то, что говорит матушка, никто не слышал. А там такие интересные женские судьбы!

Кроме того, На волне общественного интереса к Церкви, этих бесконечных скандалов, стали забывать, зачем вообще все это. Мне кажется, такое свидетельство, как живут христиане — без всякого ложного пафоса, без того, чтобы рвать на груди рубашку и кричать «мы православные и не сдадимся», а просто показывать живую жизнь: как и зачем люди живут — в итоге оказалось востребованным.

Книга начинается с рассказа писателя Олеси Николаевой, жены протоиерея Владимира Вигилянского. Вам важно было представить в книге именно матушек образованных, творческих?

Ксения Лученко: Да, все мои героини с высшим образованием. Но и матушкам с яркой профессией, с самореализацией приходилось делать выбор между семьей и карьерой. И для всех них самым серьезным и важным моментом, вехой жизни было решение мужа стать священником.

Церковная семья — это что-то особенное?

Ксения Лученко: Эти браки, как правило, заключаются рано. Закончив семинарию, будущий священник должен определиться — монашество или брак, и выбрать невесту. Конечно, бывают счастливые браки, заключенные и в 18 лет. Но не обязательно. А священник разводиться не может.

У апостола Павла сказано, что он «муж одной жены».

Ксения Лученко: Теоретически да, и на практике это случается, священник может не жить с женой, но, будучи в сане, уже не может вступить во второй брак.

В церковной семье помимо совместной бытовой жизни, кому повезло — дружбы, есть еще и общая церковная жизнь. Это не только накладывает отпечаток на устроение совместного бытия, но и дает дополнительное взаимопонимание. Ну а вообще и церковные браки бывают трудные, и нецерковные люди могут жить душа в душу.

В современном мире довольно трудно жить такой уж традиционной жизнью. У нас же нет патриархального уклада, и никто сейчас не живет, как в книге Шмелева «Лето Господне». А церковная жизнь в некотором смысле этого требует. И вот эта состыковка напряженной современной жизни с совершенно другим ритмом богослужебного круга требует немало усилий.

На женских православных сайтах вроде «Матроны.ру» сейчас много пишут о проблемах православных семей, о трудностях поиска женихов. Много, например, инфантильных мужчин, которые любят перекладывать ответственность за принятое решение на духовника или кого-то еще.

Быть матушкой трудно?

Ксения Лученко: Да. Надо обладать большим тактом, чувством меры, помнить, что ты всегда на виду, что не можешь говорить от себя. По-моему, их положение в этом смысле сравнимо только с женами политиков.

От матушек ждут эталонного поведения?

Ксения Лученко: Да. Если во многие храмы мы уже можем прийти в брюках, то матушка этого себе позволить не может. По матушке часто судят и батюшку. Но в священный сан все-таки рукополагается только батюшка, матушка остается мирянкой. И брать на себя слишком много обязательств, решив во всем быть идеальной, так можно себя и до невроза довести.

Мне в книге хотелось развеять стереотип: мол, у священников в семьях нет проблем… Этот стереотип часто складывается у молодых девушек, только начинающих жить церковной жизнью. Знание, что где-то есть идеальный брак, идеальные жены, и они этому идеалу должны соответствовать, невротизирует их.

Мне хотелось честно показать, что в священнических семьях возникают те же проблемы, что они с ними справляются или не справляются… И нет готовых рецептов. И пути у всех разные. И личности. Объединяет их только то, что их жизнь строится в соответствии с приоритетами мужей. Большинство матушек, обладая яркой индивидуальностью, становятся опорой мужу, но не растворяются в нем, не теряют себя.

Сегодня чуть ли не треть заключенных браков распадаются. Вглядываясь в судьбы матушек, какой опыт можно предложить современной, трудно живущей семье?

Ксения Лученко: Мне кажется, нет рецептов для сохранения семьи. Ни одна семья не застрахована от распада. Поэтому, на мой взгляд, тут можно только молиться.

Каково материальное положение священнических семей?

Ксения Лученко: Оно разное. Кто-то живет очень скромно, а кто-то хорошо обеспечен. Но вообще примерно на среднем уровне, нет ни очень богатых, ни совсем нищих. Нормальное существование, без особых излишеств, но с некоторыми радостями.

Семьи православных священников часто многодетны…

Ксения Лученко: Но их статистически не так много, чтобы они серьезно повлияли на демографическую ситуацию. И мне трудно сказать, что мотивирует многодетность. Это тонкие интимные материи.

Как священнические семьи проходят испытания?

Ксения Лученко: У всех разные точки компромисса, точки баланса. Я знаю одну священническую семью, которую старец благословил никогда не разлучаться вообще. Батюшка на важной встрече, а матушка ждет в машине, вместе едут в гости, вместе обедают. Исключение — в магазин возле дома, наверное, могут друг без друга пойти. А у других, наоборот, есть обязательное частное пространство, и они куда-нибудь обязательно едут по одному — в дом отдыха или в гости к подруге.

Мнения

Ирина Языкова, искусствовед

— В нашей жизни, когда всех интересуют в основном скандалы, хочется нормы. Нормального, которое не зашкаливает ни в одну, ни в другую сторону. Здесь нет историй, когда «ох». Это нормальная, здоровая жизнь. Она разная. Каждая судьба человека достойна романа. Это роман, который пишет Бог вместе с нами. И здесь тоже маленькие истории, в которых открыта целая Вселенная.

Валерий Степанов, священник

— «Матушки» написаны одновременно легким и качественным русским языком. В результате получился не сборник интервью, а полноценное литературное произведение, в котором кроме 9 героинь-матушек, возникает еще и образ 10-й героини — самой Ксении. Через людей, которых она подобрала в своей книге, через вопросы, которые она ставит, на Ксению смотришь по другому. Оказывается, рядом с тобой вырос журналист и писатель с большой буквы.

Андрей Лоргус, священник

— Жизнь жен священников — тяжелая во многих смыслах. Дело даже не в физических лишениях и многодетности, а в специфике, которая накладывает тяжелые обязанности. Чисто организационно — у священника особый ритм жизни. Жена — не только участница этого особого ритма, она призвана ему способствовать, помогать священнику иметь время для молитвы, приготовления к службе, создавать особую тишину.

Семья священника поневоле оказывается изгоем. Она не вписывается в социальные мерки, в некий слой. Жена священника не может поделиться со своими подружками всеми проблемами, потому что это проблемы сугубо семейные, внутренние, а если она начинает с кем-то делиться, она тем самым делает свою семью и своего батюшку ущербным и зависимым.

Быть женой священника — почетно и радостно, но трудно. Потому девушкам, которые ищут брака с семинаристами и будущими священниками, можно сказать только одно: «Поостерегитесь!»

Из книги

Олеся Николаева, поэт, прозаик, эссеист, преподаватель Литературного института им. Горького, жена священника Владимира Вигилянского, мать троих детей

— Самой мне что-то мешало стать человеком церковным. Это «что-то» было, как я теперь понимаю, усвоено мною из той же религиозной философии — во всяком случае, рассуждения Николая Бердяева о несовместимости смирения и творчества произвели на меня впечатление, и я искренне полагала, что надо выбирать что-то одно. Что историческая Церковь не для меня. Что у меня есть Церковь «внутренняя», «внутренняя молельня» по слову Владимира Соловьева.

Господь привел меня самым чудесным образом в Ракитное, райцентр Белгородской области, где служил в Никольском храме архимандрит Серафим (Тяпочкин), человек святой жизни. Я все богослужение стояла, не смея ни присесть, ни выйти из храма, потому что мне казалось, что именно сейчас решается моя судьба.

К вечеру Светлого Христова Воскресения отец Серафим умер. День и ночь в храме шли богослужения, иереи по очереди читали Евангелие над телом усопшего архимандрита. Мы исповедовались, причащались и незаметно влились в церковную жизнь.

Практически весь Великий пост я работала шофером у игуменьи Серафимы (Черной) — настоятельницы Новодевичьего монастыря. Тогда монастырю только-только отдали подворье недалеко от Домодедова. Возила туда и обратно матушку-игуменью, священников, послушниц, а также всякую живность — гусей, коз, которых жертвовали благочестивые миряне.

Анастасия Сорокина, регент, закончила Санкт-Петербургскую духовную академию, жена священника Александра Сорокина, мать двоих детей

— Состояние влюбленности, которое переживается в первые моменты совместного существования, — это самое сильное чувство, это такая вспышка, аванс на всю жизнь, это как рекламный ролик того, что могло бы быть, а потом начинается тернистый путь к тому, что должно бы быть.

Марина Митрофанова, закончила филфак Санкт-Петербургского университета, жена священника Георгия Митрофанова, мать двоих детей

— Жена священника как любая жена, терпеть — терпит, работать — работает. Самое трудное, что человека вечно дома нет. Но ведь это не только про священников, таких профессий очень много. Однажды я сидела на кухне Серафимовской церкви и ждала, когда о. Георгий выйдет из алтаря. А две бабушки что-то там готовят. Сидят и говорят между собой: «Хорошо быть матушкой — ничего делать не надо». Я на всю жизнь это запомнила.

Мне близка фраза Набокова из книги «Другие берега»: «Любить всей душой, а в остальном доверяться судьбе». Я бы выразила чуть-чуть иначе: любить всей душой, а в остальном доверяться Богу».

На глазах столько повредившихся через любовь народную батюшек. Что первое время, как появился приход, я была в ужасе. На самом деле не столько батюшка воспитывает прихожан, сколько прихожане батюшку воспитывают. У нас очень хорошие прихожане — здоровые на голову, потому объяснять ничего не надо, и все попытки превратить батюшку в гуру пресечены самым решительным образом.

Ольга Ганаба, переводчик, закончила Институт иностранных языков им. Тореза, жена священника Александра Ганабы, мать четверых детей

— Любой женщине, и матушке, конечно, может быть и хотелось бы, знаете, чтобы муж, как слесарь на заводе, отработал смену и домой, к жене и детям. А тут — вся жизнь в храме и весь ритм жизни определяется богослужебным календарем. И это как раз то, что роднит семью мужа и мою: вся жизнь — это Церковь, служение Церкви.

Ольга Юревич, архитектор, жена священника Андрея Юревича, мать семерых детей

— Уехал и возвратился через пару недель — месяц уже верующим человеком. Это было явное рождение свыше. Я чуть с ума не сошла. Думала: был муж, было все, и вдруг совершенно чужой человек приехал с такими светящимися глазами… Работать он уже перестал. Как-то быстро там стал пономарем, чтецом, вел воскресную школу. Я себя чувствовала брошенной. Меня бросили ради какой-то идеи, которую я совершенно не принимаю. Я понимала, что тогда модно было верить. Ну и что? Из-за этого нужно что-то менять в жизни? Для меня это было дико. Мужа нет, денег нет, я одна с тремя детьми. Одна, удрученная, я решительно пошла к иконам (я помню, что была совершенно неверующей) и даже не со злостью, а с каким-то отчаянием уже сказала: «Знаешь, Господи, если Ты есть, то давай, являйся и мне». И вот я не помню, в какой момент, но очень быстро я уверовала.

«Издательство «Никея» выпустило уже четвертое издание с тиражами 6, 10, 10 и 8 тысяч. «Но спрос остается, — рассказывает Ксения Лученко. — Недавно мне надо было купить книгу в подарок, в магазине ответили: закончилась».

Досье «РГ»

Ксения Лученко. Родилась 13 июня 1979 года в Москве. В 2001 году получила диплом журфака МГУ, параллельно окончив 3 курса факультета иностранных языков. С 2002 года — сотрудник Издательского совета Русской Православной Церкви, обозреватель газеты «Церковный вестник». Участвовала в разработке многих интернет-проектов (среди них — «Соборность», «Орто-медиа.ру», «Церковный вестник», «Пасха.ру»). В 2004 — 2008 гг. — пресс-секретарь ряда церковно-общественных форумов, в 2006 — 2009 гг. — редактор телепередачи «Русский взгляд». С ноября 2009 года — главный редактор интернет-издания «Татьянин день».

Кандидат филологических наук (в 2009 г. защитила диссертацию на тему «Интернет в информационно-коммуникативной деятельности религиозных организаций России»). Автор-составитель справочника «Православный Интернет». Лауреат конкурса «Православная инициатива» 2005 года.

Замужем, мать двоих сыновей.

-Я увлекаюсь «устной историей», записываю рассказы пожилых людей о жизни, о том, что они помнят, — рассказывает Ксения о себе. — Публиковала их в интернет-издании «Русская жизнь» у Дмитрия Ольшанского. История с матушками отчасти туда вписывается.

В октябре моего мужа рукоположили в священный сан. Я стала женой священника, матушкой. Эти дни не были радостными для меня. Да, они были волнующими, трепетными, но только не радостными. Помню, когда в первый раз подходила к кресту, который давал мой супруг, я плакала. Мне казалось, что я потеряла мужа. Но через два месяца это ощущение прошло. Все встало на свои места. Я была просто женой, а он просто моим любимым мужем. Я осталась все тем же человеком: училась, общалась, мечтала, любила, огорчалась… Я не чувствовала себя матушкой, какой-то особенной. На меня не сошла великая благодать, я не стала прилежнее в молитве, не стала кроткой и смиренной. Господь не отсыпал мне килограммы терпения и веры. Но подруги почему-то настойчиво спрашивали меня: «тяжело ли быть матушкой», «это ведь особое служение» — и все в том же духе. Поначалу я терялась, задумывалась, спрашивала себя: «А что же со мной произошло?», но ответа не находила. Ответа просто не было. Может быть, я какая-то неправильная матушка и христианка, если не чувствую своего особенного положения, ведь мой муж священник, и мы с ним «одна плоть». Но я его действительно не чувствую! Я живу обыкновенной жизнью, а у меня всё пытаются выспросить «каково же это — быть матушкой». Не знаю я!

Как-то мы сидели в трапезной с мужем после службы. А служит он в соборе. Как говорят в таких случаях, «пятая матушка десятого священника». Так вот. За столом сидела женщина, которая спросила обо мне. Я простодушно ответила, что зовут меня Кристина, а вот мой батюшка рядом. Затем я вежливо поинтересовалась, кто моя собеседница. Она ответила мне: «Я матушка N». Я опять же дружелюбно спросила ее: «Женам священников нужно представляться с добавлением «матушка», но это ведь не сан?» Причем я в тот момент задней мысли не имела, как-то оскорбить ее или поддеть, просто меня это удивило! Но после этого я ощутила неприятие с ее стороны.

Хочу добавить, что я никогда не представляюсь матушкой даже среди «своих». Мне кажется, это лишнее, ненужное. Ты как бы подчеркиваешь, что ты вроде не как все. Да, матушка она не как все, но так вышло не из-за ее заслуг или достоинств. Она особенная в глазах других, потому что ее муж особенный. Священство — это особая категория людей, они служат Богу. И нет ничего священнее этого на земле. И как батюшка отличается от тракториста, так и матушка от жены тракториста. Но это не значит, что матушка должна этим гордиться. О, это самое ужасное, что может произойти с такой несчастной, которая будет относиться к другим свысока. Ведь матушка – это действительно не сан.

Мне бы хотелось, чтобы меня любили и уважали не потому, что я жена священника, а потому, что я человек, которого можно любить и уважать. Я работаю в воскресной школе, и самую большую любовь и благодарность я получаю там! Многие из деток, кстати, не знают, что я матушка. Я их прошу называть меня по имени-отчеству.

Вот постепенно в своем рассказе я подхожу к тому моменту, который стал причиной его названия. Вы не подумайте, в храме я всегда в платке. Да, в юбке не в пол, но в платке обязательно. Ведь апостол Павел заповедовал женам, то есть тем, кто замужем, носить платок. Но этот прекрасный и очень женственный, на мой взгляд, головной убор я могу снять на территории храма и не ношу в воскресной школе. Замечу, что остальные женщины из воскресной школы (но они все же в возрасте) носят платки везде и повсюду. Я считаю, это дело каждого: носить или не носить платочек вне стен храма. Здесь не может быть строгого и обличительного: «носи платок!»

Но, к сожалению, я столкнулась с воинствующими «платочковицами», вернее, «платочковцем», если быть более точной. Меня не раз увещали надеть платок, мол, этим я чуть ли не оскверняю детские души, подаю отвратительный пример, и как я вообще могу быть без платка, ведь я же МАТУШКА. По их разумению, матушка и платок — вещи нераздельные, они просто не существуют друг без друга. Каждая порядочная матушка носит платок везде: в храме и в воскресной школе, на работе и дома, спит в нем и даже ходит в ванну (вероятно, существуют непромокаемые платки)! Так как я всего этого не делаю, значит, я — плохая матушка. И пусть так, даже не хочется оправдываться. Хотя я могла бы сказать, что в главном храме страны, храме Христа Спасителя, ученицы воскресной школы аккуратно причесаны и на службе молятся без платков. Интересно, кто им подал такой «плохой» пример?

Честно скажу, мне бы не хотелось, чтобы из моих детей выросли фарисеи. Чтобы они отсеивали людей по принципу длинных юбок и наличию платков. Это грустно. И своим подопечным я все время говорю: главное — что находится в их сердце, а с внешним как-нибудь разберемся.

Скоро годовщина рукоположения моего супруга. И в этот день я уже буду радоваться. Не тому, что исполнилась моя мечта — стать матушкой. И только теперь я это понимаю. Я буду радоваться шуршащим листьям под ногами, высокому голубому небу над головой, звону колоколов… и просто тому, что мы рядом. И мы идем в храм.

Фото Владимира Ештокина

У студентов духовных семинарий вопрос о женитьбе стоит остро. Не успел найти избранницу до рукоположения (постановления в священники) — отправляйся в монастырь. Взял в жены неподходящую девушку, которая, не выдержав всех тягот, подала на развод, то же самое. Матушку выбирают одну и на всю жизнь. «Ангел во плоти», «пример для всех прихожанок», «идеал жены и матери» — эти лестные отзывы матушка получает еще только благодаря своему положению, без учета личных качеств. И потому не удивительно, что каждый год множество православных девушек поступают в регентские школы, приезжают посетить семинарии и даже на некоторое время устраиваются там работать, мечтая найти свою судьбу. Однако, как всегда и бывает, не совсем представляя себе все связанные с этим сложности. Наши героини никогда не думали, что станут матушками. Они просто по‑настоящему влюбились — в человека, а не в его профессию. Они верили, а не выбирали.

Ощущения? Будто моего мужа отправляют в космос

Елена Павловская из Липецка воспитывалась в православной семье, с 6-го класса ходила в воскресную школу и сейчас оканчивает миссионерский факультет. Но о том, что станет матушкой, не думала. «Мы с Максимом познакомились в молодежном православном клубе и сначала не выделяли друг друга, — вспоминает Лена. — Однажды нужно было ехать в деревню провести пасхальную службу, мы с ним вызвались помочь. И во время поездки я поняла, что он мне нравится. О чем-то серьезном я не задумывалась. Я собиралась поступать в Московский университет, стремилась к самореализации. Долго определялась со специальностью, выбирала то, в чем я действительно смогу достичь высот, и не думала отказываться от своих планов. Отношения же в любом случае предполагают ответственность, тем более когда они на расстоянии. Но, как оказалось, я тоже понравилась Максиму, и он начал меня «завоевывать». Своеобразно, конечно: он человек скромный, молчаливый, поэтому просто ходил за мной и внимательно-внимательно смотрел. Потом стал приглашать на прогулки, у нас завязывались невероятно бурные дискуссии. И вскоре мое сопротивление было сломлено. Хотя даже не так: я наконец осознала, что встретила своего единственного. Никаких разговоров о свадьбе не было, мы хотели дождаться моего возвращения из Москвы. Уезжала я со спокойным сердцем, уверенная, что меня любят. Это был непростой период, но мы перезванивались и старались приезжать друг к другу как можно чаще. На втором курсе мне дали свободное посещение в университете, и фактически я вернулась в Липецк. А через полгода мы поженились.
Надо сказать, что к этому моменту Максим долгое время работал программистом, — это была его основная профессия. Духовное образование он получал дополнительно, для души. Вероятность, что он станет священником, была минимальной — примерно такой же, как если бы его отправили в космос. По крайней мере, мне так казалось. И я, по правде сказать, была этому рада — не хотела быть матушкой, ведь она не имеет права на мужа, да он и сам себе не принадлежит. Это огромная ответственность, я не понимала, смогу ли ее вынести. Но человек предполагает, а Бог располагает. Через пару месяцев после венчания кандидатуру Максима выдвинули на рукоположение в дьяконы (первая ступень на пути к священнику). Предложение, от которого, что называется, невозможно отказаться. Но сомнения оставались и у него, и у меня. И тут потрясающее стечение обстоятельств: начался призыв, и именно в этот год отсрочку для дьяконов отменили. Муж отправился рядовым на космодром в Плесецк. Среди военных быстро прошел слух, что с ними служит дьякон, и отныне со всеми бедами, проблемами, за поддержкой бежали к нему. Там больше и не к кому было. В армии вообще психологически сложная обстановка, многое переоценивается, меняются ориентиры. Муж с каждым вел беседы и старался ответить на любые вопросы. Фактически это был его первый опыт проповедничества. Он вернулся через год — уверенный, что быть священником его призвание. И я приняла это и поддержала. Во мне часто кипят страсти, хочется, чтобы он чаще был рядом. Но я стараюсь сдерживаться, иначе зачем мы тогда на это шли? Конечно, он мог бы в ущерб служению посвящать больше времени семье, но я хочу, чтобы он пользовался уважением среди прихожан и был хорошим батюшкой.
Не скажу, что в моей жизни что-то сильно изменилось после того, как я стала матушкой. Скорее, просто появился этот момент гиперответственности за все, что ты делаешь. Внешний вид в том числе: нужно выглядеть достойно, но в то же время не старомодно. Сейчас в храмах много молодых прихожан. Я этому не удивляюсь. Раньше на мировоззренческие вопросы отвечала советская идеология. Сейчас за этим молодые люди приходят в церковь. Многие священники ищут к ним подход: создают рок-группы, организуют патронажную помощь инвалидам и пожилым людям, ездят в детдома. И ребята с удовольствием принимают в этом участие. Они находят единомышленников, которые вдохновляют их на добрые дела. Мой муж стремится помочь молодежи выбрать верный путь. И как я могу его не поддерживать?»
Записала Анна Ступенькова