Ориентировку на поиски 8-летнего мальчика, пропавшего в одной из деревень Гусь-Хрустального района, днем 12 октября поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт».

В управлении МВД Владимирской области Зебра ТВ подтвердили, что заявление о розыске ребенка 2012 года рождения поступило утром 12 октября в дежурную часть от его родителей. Следственный комитет Владимирской области в настоящий момент проверяет информацию.

По имеющимся данным, 11 октября ребенок не вернулся с прогулки. Восьмилетний мальчик худощавого телосложения, волосы светло-русые, глаза карие. Был одет в чёрную кожаную куртку на молнии, чёрные спортивные брюки, белые кроссовки, чёрную шапку. Мальчика собираются искать и в черте населенного пункта, и в городе.

Добавим, это уже второй ребенок, который пропал во Владимирской области за короткое время: две недели назад, 28 сентября, в Камешковском районе бесследно исчез первоклассник Савелий Роговцев, который возвращался из школы на автобусе, но домой так и не пришел. Пока поиски не увенчались результатом, штаб волонтерского движения «Лиза Алерт», который две недели круглосуточно работал в поселке Горки, где пропал Савелий, был свернут 11 октября, теперь мальчика ищут следственные органы и отдельные группы волонтеров.

Казахстанские школы и вузы закрыли свои двери для учеников и перешли на дистанционное обучение еще в марте, когда власти объявили режим чрезвычайного положения и ввели ограничительные меры из-за коронавируса. В начале карантина министерство образования и науки отмечало, что у 300 тысяч школьников нет своих компьютеров. Тогда чиновники обещали закупить 80 тысяч планшетов и компьютеров, а также передать в семьи школьную технику.

После летних каникул, по данным ведомства, компьютеров все еще не хватало 185 тысячам учеников и 24 тысячам учителей. Особенно острой проблема стала «в многодетных и малообеспеченных семьях».

Премьер-министр Аскар Мамин поручил к 1 сентября выделить школьникам и педагогам 500 тысяч компьютеров, а министерство образования объявило благотворительную акцию Oqyshyny qolda. Уже через неделю вице-министр Шолпан Каринова отчиталась, что «ни один ребенок без обучения не остался» — ученики, по ее словам, получили 435 тысяч компьютеров.

«Как хотите, так учитесь»

У 37-летней Нелли Петровой из Алматинской области шестеро детей, трое из них школьники — они ходят во второй, четвертый и пятый классы. Когда весной все перешли на дистанционное обучение, школа передала многодетной семье компьютер, но он оказался старым и «глючил», вспоминает Петрова. На время летних каникул его пришлось вернуть, а к новому учебному году технику для школьников не выдали.

Петрова признается, что не может себе позволить купить каждому ребенку по компьютеру — семья живет на пять тысяч тенге в месяц (12 долларов) в частном доме, который отапливается дровами; ради утепления дома пришлось взять кредит. В августе Петрова обратилась за помощью в школу: «Я сказала завучу, что у меня на сотовом телефоне разбит экран, на нем невозможно учиться. Мне ответили: «Как хотите, так учитесь. Вы их рожали для нас?». Говорю: «Конечно, нет. Извините». Ругаться я не могу».

После того, как 28 августа на телеканале «Астана» вышел сюжет о Петровых, казахстанцы организовали сбор денег на покупку новой техники для семьи и выплату кредитов. «Я так и знала, что от школы ничего не будет», — вздыхает женщина.

Жительница Уральска Эльмира Жантурина, которая воспитывает троих детей, получила компьютер к 1 сентября, но пользоваться им нет возможности: в квартире не проведен интернет, и учиться приходится со смартфона. «Уроки у всех идут одновременно, но учатся по очереди. Сначала старший, потом остальные. Учителя отправляют сообщения в вотсап. Садимся за уроки сразу после завтрака и заканчиваем в семь вечера», — рассказывает Жантурина.

По ее словам, администрация школы обещала помочь с подключением интернета, но когда это будет, неизвестно; пока компьютер просто стоит дома. «Мы даже боимся к нему подходить: сказали его не трогать, не ломать, только учиться», — признается Жантурина.

Мать восьмерых детей из Уральска Юлия Ваймер получила от школы два компьютера. Ваймер объясняет, что работать на них невозможно: компьютеры «старенькие, платформа Kundelik виснет, хотя у нас интернет хороший». Ваймерам пришлось купить в кредит три телефона на общую сумму около 180 тысяч тенге (420 долларов). Еще четверо детей продолжают учиться по вотсапу.

«Жизнь ужасно изменилась. Я вообще в шоке. У нас утро начинается со скандалов. Учителя просят детей зайти , загрузить задание. У них не получается, компьютер не работает, дети берут телефон — там все грузится, но на Kundelik не зайти с телефона», — смеется женщина.

«Что это за программа Zoom такая?»

Как долго школьники будут учиться дистанционно, точно неизвестно. Возвращаться к офлайн-обучению министерство образования планирует по согласованию с главным санитарным врачом в каждой области отдельно. Минздрав же считает, что говорить о стабилизации эпидситуации в школах рано, к тому же ведомство ожидает роста заболеваний ОРВИ и гриппом.

Каждый день в Казахстане проходят два миллиона уроков, которые ведут 500 тысяч учителей. 70% уроков проходят дистанционно. Родители школьников жалуются, что онлайн-уроки срывают — включают музыку, показывают школьникам порно или просто «непристойно разговаривают». В Минобразования сообщали только о двух таких случаях в астанинских школах: 3 сентября пятиклассникам показали порно на уроке математики, а восьмиклассников на уроке самопознания обматерили «посторонние лица».

О показанном на уроке порно рассказала жительница Астаны. «У моего ребенка шок, у остальных одноклассников шок. Меня всю трясет. Что это за программа Zoom такая?» — цитировало ее слова издание Tengrinews.

В городском управлении образования подтвердили, что «в процесс обучения <…> вмешались посторонние лица». Школа провела онлайн-совещание с детьми и родителями, где им «объяснили важность соблюдения этики» в чатах. После инцидента полиция начала досудебное расследование по статье 311 УК РК.

Подобные срывы происходят, скорее всего, при помощи телеграм-каналов. В самом популярном из них, доступном в общем поиске мессенджера, почти пять тысяч участников. Авторы канала каждый день выкладывают по 5-10 ссылок на онлайн-уроки в зуме вместе с кодом доступа или списком класса — «посторонние лица» переименовываются в одного из учеников, и ничего не подозревающий преподаватель подключает их к занятию.

Скриншот популярного телеграм-канала

По словам вице-министра образования и науки Кариновой, ведомство занимается повышением «IT-компетенции» преподавателей. Она добавила, что педагоги и дети должны быть начеку и «закрывать за собой комнаты дверей на площадках». После нескольких срывов уроки стали проводить в приложении Microsoft Teams.

Кроме того, школьники столкнулись с техническими проблемами. В первый день учебы появились проблемы с доступом к казахстанской платформе дистанционного обучения Online Mektep — она не выдержала нагрузки из-за «большого количества людей». Позже разработчики проекта рассказали, что сайт «подвергается массированной DDoS-атаке, исходящей из ресурсов вне Казахстана»; они считают, что атака на ресурс «направлена на подрыв доверия пользователей».

Тем временем родители требуют пустить детей обратно в школы. Петицию о возврате к штатному обучению, адресованную президенту Касым-Жомарт Токаеву и министру образования Асхату Аймагамбетову, подписали более 25 тысяч человек.

«На наших глазах цифровые технологии окончательно разрушают традиционную школу. Дети лишены коммуникации, их вынуждают взаимодействовать не с живыми людьми, а с бездушной машиной. Мы пришли к выводу, что такое положение породит малообразованное поколение», — настаивают авторы петиции.

Онлайн-уроки критикует и многодетная мать из Уральска Юлия Ваймер. «Дети тупеют. Раньше у них были СОЧи, СОРы в классе. Им давалось 40 минут. А сейчас им разрешают до вечера скинуть . Они весь интернет перероют, или один у другого спишет. Филькина грамота это обучение», — возмущается она.

Найти подходящую школу для ребёнка с особенностями или проблемами в поведении непросто. Люди склонны быстро обвинять родителей — дескать, сами виноваты, что плохо воспитывают. Или требовать, чтобы такого ученика отправили в коррекционный класс. Мама троих детей Ксения Букша уверена, что даже самого трудного ребёнка, во-первых, нельзя осуждать, а во-вторых — выгонять из класса.

Недавно я написала статью, в которой рассказывала, как непросто найти подходящую школу для ребёнка с проблемами в поведении. В комментариях к статье некоторые читатели возмутились, что я отстаиваю права маленьких паршивцев, которые мешают жить «нормальным детям».

• «Мне не жаль атипичного ребёнка, это проблема его родителей, а не других детей в классе».
• «Просто матери всё равно. Чужих детей ей не жалко, все должны под неё подстраиваться».

Такие высказывания для меня — признак огромной проблемы нашего общества. У людей нет сил, нет ресурсов, чтобы сделать даже небольшой шаг навстречу другому. А ведь этот шаг может быть совсем не трудным.

Только кажется, что надо «плясать с бубном вокруг этих ужасных негодников в ущерб страдающим нормальным малюткам». Нет. Достаточно просто отказаться от прямолинейного осуждения ребёнка и родителя. А в идеале — постараться настроить взаимодействие так, чтобы не страдал никто и чтобы никто не оказывался козлом отпущения и неисправимым демоном.

Итак, как жить детям с нормальным поведением, ежедневно страдающим от поведения непростых одноклассников, и как быть их родителям?

Не осуждать и не обвинять заранее

(Дочитайте этот пункт, пожалуйста, до конца.)

Когда мы говорим, что ребёнок «плохо воспитан», мы упускаем из виду, что у всех детей и родителей разные стартовые площадки. Легко воспитывать ребёнка из профессорской семьи с баллами 9/10 по Апгар, ничем особенным не болеющего, окружённого заботой с малых лет. Трудно его испортить.

А ребёнок, который дал вашему в глаз, может быть, месяц назад был взят в детдоме, где жил всё детство. Или провёл первые два месяца на искусственной вентиляции лёгких, и родителям давали прогнозы вроде «никогда не встанет, не заговорит, не будет есть самостоятельно».

А может быть, его мама сама из детского дома, но не пьёт, не колется, зарабатывает честным трудом. Только вот о воспитании детей знает немножко меньше, чем люди с высшим образованием.

Конечно, глаз вашего ребёнка не станет болеть меньше, если вы предположите, что мальчик-агрессор — не злой демон, а его родители — вовсе не обязательно равнодушные и плохие воспитатели. Но это поможет не осуждать его (или её) и родителей с ходу. Сначала узнайте, как обстоят дела. Что приводит нас ко второму пункту.

Если возможно, наладьте контакт с родителем ребёнка

Когда «не такой» ребёнок учится в вашем классе, гораздо продуктивнее пытаться взаимодействовать с ним и с его родителем, чем шарахаться и оставлять их в полной изоляции. Поговорите с мамой или папой не с позиции «этот ваш, гад такой, мою кровиночку обижает, а вам плевать, горе-мамаша». Попробуйте понять, кто перед вами на самом деле. Возможны три варианта.

Первый вариант: этот родитель такой же трудный, как ребёнок. (Богатый дяденька, которому наплевать на своего высокомерного отпрыска. И папа, и сын считают, что все вокруг — грязь под ногами. Или мама-хабалка, вечно пьяная, ничего не слушает и первой начинает орать.) В этом случае смело переходите к пункту три.

Второй вариант: родитель признаёт, что у ребёнка проблемы, но беспомощен и не справляется с ними. В этом случае стоит вместе поразмыслить, можно ли как-то помочь ребёнку и семье. Возможно, мама искренне хочет получше воспитывать его и решать проблемы, но не понимает как. В этом случае можно:

• Найти им хорошего психолога (они бывают и бесплатными или недорогими).
• Дать прочесть что-то о тех проблемах, с которыми она столкнулась.
• Посоветоваться: может быть, кто-то из родителей уже преодолел что-то подобное со своими детьми.
• Рассказать, какие собрать документы, чтобы ребёнку дали тьютора (или даже оплатить часы работы помощника, скинувшись всем классом, — но это уже, конечно, торжество гуманизма).
• Рассказать, как пройти ПМПК, развеять страхи по поводу коррекционной школы, если у кого-то есть этот опыт.

Иногда выясняется, что проблемы ещё глубже. Например, трудный ребёнок растёт в семье с пьющим отцом, который лупит и детей, и мать. В этом случае мы мало чем сможем помочь — разве что эмоционально поддержать человека и дать телефон кризисного центра.

Третий вариант: родитель хорошо понимает, в чём трудности ребёнка, и старается справиться с ними. Например, у ребёнка СДВГ, расстройство аутистического спектра или тревожное расстройство, а может быть, это приёмный ребенок, недавно (или даже давно) взятый в семью. С мамой он ведёт себя неплохо, а вот вне дома добиться нужного поведения удаётся не всегда.

В этом случае родителю нужно только одно: понимание окружающих. Оставлять ребёнка на семейном обучении или отправлять в коррекционную школу не всегда хороший выход.

В какой-то момент любой человек должен выходить в большой мир. Но чтобы выход состоялся, хорошо бы, чтобы этот мир был дружественным

Не «плясал вокруг ребёнка и во всём угождал ему», но демонстрировал некоторый уровень понимания его проблем.

Часто родители сами стремятся всячески облегчить другим людям общение с ребёнком. Одна моя знакомая написала небольшую памятку по взаимодействию с её дочкой: что может спровоцировать её трудное поведение, как себя вести с ней, чтобы этого не происходило. Правила несложные, но если соблюдать их, с ребёнком будет гораздо проще.

Возможно, у мамы трудного ребёнка, который мешает жить вашему классу, тоже есть лайфхаки, как избежать подводных камней в общении с её отпрыском. Пусть она расскажет о них учителю, а тот тактично, в нужной форме донесёт эти знания до ребят.

Например: «У Вити есть особенность — он не может сидеть за партой весь урок. Мы договорились, что он иногда будет тихо ходить сзади парт, чтобы не мешать другим учиться. Витя постарается не шуметь, а вы постарайтесь не отвлекаться на него и не дразнить». Или: «Петя может ударить, если вы его коснётесь. Он не любит, когда его трогают. Просто не делайте этого, и Петя не будет драться».

На этом месте недовольные родители опять могут спросить: «А какого чёрта мой нормальный ребёнок должен стараться ради какого-то психованного урода?!»

Мы готовы строить пандусы для колясок. Мы жертвуем деньги детям, больным раком. Мы не возражаем (надеюсь) против адаптации людей с синдромом Дауна. Почему же нам так трудно сделать небольшой шаг навстречу, когда человек ведёт себя не совсем так, как мы хотели бы? И почему вы думаете, что вашему ребёнку вредно учиться понимать других — даже тех, кто пока не научился вести себя в обществе?

Найдите способ общения с трудным одноклассником

Предположим, что мы имеем дело не только с трудным ребёнком, но и с трудным родителем. Он не хочет сотрудничать и не желает признавать, что проблема есть; ведёт себя грубо; хамит, отказывается от коммуникации. В этом случае вы вправе посоветоваться с учителем и понять, как вместе оградить своих детей от трудного одноклассника.

Но и здесь мы продолжаем помнить, что перед нами именно ребёнок, а не демон из преисподней.

Мы не наказываем и не воспитываем «малолетнего засранца», а только добиваемся безопасности для своих детей

Что можно сделать? В отличной книге Светланы Кривцовой «Учитель и проблемы дисциплины» приведено множество мер, позволяющих школе иметь дело с действительно трудными детьми и подростками. Меры эти идут по восходящей и направлены не на то, чтобы изолировать или изгнать «негодника», а на то, чтобы ввести учебный процесс и общение в мирное русло.

«Я посоветовалась с учителем, и мы решили, что придётся в течение пары недель оставлять Сашу на переменах в кабинете ОБЖ. Учитель, отставной полковник, с удовольствием научит Сашу мыть и скоблить парты, которые он изрисовал в прошлой четверти. А потом попробуем опять и вынесем предупреждение. Вдруг на этот раз ему удастся с собой справиться?»

Помогите учителю и школе защитить детей от ребёнка, на которого всем наплевать. Это важно не только для «обычных» детей, но и для самого трудного ученика: ему нужно почувствовать, что он не сильнее всех на свете и существует крепкая рука, которая может удержать его от пакостей. Но при этом никто его не стыдит и не изгоняет.

Самый трудный ребёнок — это ребёнок одинокий. И ему действительно безумно трудно с самим собой и с другими.

Придумайте правила для своего ребёнка

Теперь поговорим о том, «что делать моему нормальному ребёнку, который страдает от поведения мелкого гадёныша». Итак, вот что он может сделать, чтобы защитить себя.

1. Хорошо знать, на что способен его товарищ

Если в классе кто-то ворует, рюкзаки во время физкультуры лучше оставлять под присмотром вахтёра или где-то ещё. Об этом можно договориться со взрослыми. Если трудный одноклассник может вырвать из рук дорогую игрушку и уничтожить её, лучше не носить в школу ценные вещи и не играть с ними при этом ребёнке. Сюда же относится и уважение к чужим особенностям, потому что понятие нормы невероятно размыто.

Нормально ли материться в первом классе? Один раз сказать матерное слово? Вообще знать их? Нормально ли быть троечником, левшой, заикой, начать говорить в два года и восемь месяцев? А в три года и два месяца? Подраться один раз в году? Нормально ли в пять лет решать задачи за шестой класс, но не уметь играть с другими детишками на детской площадке?

Особенности есть почти у каждого ребёнка.

2. Отстаивать свои границы

Иногда это означает «давать сдачи», но в большинстве случаев — подходить к учителю и сообщать, что произошло. Дети не должны разбираться с трудным поведением других детей самостоятельно. Иначе это будет зона или джунгли. Принимать меры должны взрослые, и для этого они должны знать, что именно происходит.

Впрочем, если ребёнок даёт сдачи обидчику — это не криминал. Особенно если дело происходит в начальной школе и драки не очень серьёзны.

3. Не замечать поведения, которое не затрагивает самого ребёнка

Не дразнить за странности. Не возмущаться, «почему он имеет право, а я нет». Не травить одного всем классом, даже если этот один очень противный. В идеале хорошо бы добиться того, чтобы дети нормально относились к товарищу, когда он ведёт себя хорошо, и спокойно игнорировали его трудное поведение. В конечном итоге это самая перспективная и воспитывающая стратегия.

Любой ребёнок хочет научиться общению и дружить, а трудный, у которого нет друзей, хочет этого особенно сильно. Поэтому, когда одноклассники настроены правильно, а взрослые ведут себя твёрдо, властно и понимающе, трудности помаленьку начинают рассасываться.

И отпадает нужда стыдить, показывать пальцем, противопоставлять ребёнка «нашим нормальным», выдавливать «этого психопата» из коллектива и отправлять «в специальное место для таких, как он».

В обществе приняты выработанные многими поколениями правила, определяющие поведение человека в различных ситуациях. Эти правила называются социальными нормами. К ним относятся и нормы вежливости, и принятые формы поведения в общественных местах, и воинский устав. Часть этих норм давно потеряла свой изначальный смысл, и сегодняшний их смысл состоит в том, что человек, их соблюдающий, демонстрирует свою принадлежность к цивилизованному обществу и готовность следовать его требованиям. Если, заходя в помещение, человек не здоровается, физического урона он никому этим не наносит. Тем не менее он показывает, что не относится к людям и обществу с уважением.

Школа – это не только уроки

Для ребенка это новый образ жизни, когда его обязывают подчиниться строгой системе правил. Во время урока следует сидеть за партой спокойно и внимательно слушать учителя. Нельзя просто так выходить из класса, даже если урок совсем наскучил. Если есть что сказать, сначала необходимо поднять руку и дождаться позволения учителя. Школьные правила совсем не таковы, как в детском саду. Там они направлены на удобство воспитателей, и потому их смысл детям хорошо понятен. В школе – это правила школьной жизни и общественные нормы, определяющие поведение ученика, соблюдать которые нужно не потому, что их нарушение кому-то повредит, а просто потому, что в стенах школы так полагается. Принятие этих новых правилам есть первый опыт вхождения ребенка в общество. В дальнейшем сталкиваться с подобными правилами ему придется неоднократно, а умение подчинять им свое поведение приобретается именно на начальной стадии школьного обучения.

Первый учитель

Учитель в жизни ребенка – самый первый представитель общества. Наверняка, после такого утверждения у многих возник естественный вопрос: «А когда ребенок ходил в детский сад? Там ведь тоже был свой представитель – воспитатель».

Что ж, давайте зададимся вопросом: на кого больше всего должна быть похожа воспитательница? Естественно, на маму, и роль ее состоит в том, чтобы временно заменять маму, а не представлять общество. Так какой же она должна быть? В первую очередь – доброй. А учительница? Справедливой. И она вовсе не должна походить на маму, которая хвалит своего ребенка невзирая на то, сделал ли он уроки, освоил ли счет до десяти и выучил ли наизусть стихотворение.

Школьный класс

Школьный класс становится для ребенка первой социальной группой – группой людей, занятых одним делом. В данном случае это учеба. Младшеклассники в отличие от школьников постарше склонны придавать большое значение оценке учителя, поэтому от учительской оценки (в первую очередь учебной) зависит статус ребенка в классе и отношение к нему одноклассников. Школа является первой для ребенка моделью общества. Школьные правила – модель социальных норм. Взаимоотношения с учителем – модель будущих взаимоотношений с начальниками и руководителями. Взаимоотношения с одноклассниками – модель последующих взаимоотношений с коллегами и друзьями.

Первая учительница – первая любовь

Как уже говорилось, для школьника младших классов учительница – первый в жизни «полномочный представитель» общества, чем и объясняется совершенно особое к ней отношение многих детей. Это и любовь вплоть до обожания, и уважение вплоть до почитания, и восхищение вплоть до преклонения. Такие проявления со стороны детей особенно заметны в первом классе. Во втором чувства становятся уже более осмысленными. Разумеется, так к своей первой учительнице относятся не все дети, но очень многие из них, и для благополучного вхождения ребенка в общество такие чувства имеют немалое значение. Дети, у которых это отсутствовало, впоследствии в своих взаимоотношениях с обществом часто испытывают серьезные затруднения. И это вполне естественно, так как их первый контакт с социальной средой был неудачным.

Если учительница не права

Сохранение учительского авторитета в глазах ребенка важно не для учителя и не для школы, а для нормального развития самого ребенка. Однако, что же делать, если учитель не соответствует своей высокой роли? Такое, к сожалению, случается. Имеет место пристрастное отношение к детям: одних любят, а других недолюбливают, причем, по причинам, от детей совершенно не зависящим. Бывают и случаи использования непедагогичных методов воспитания. Одному учителю недостает профессионализма, у другого не выдерживают нервы, в результате чего он «срывается», третий просто выполняет свою работу кое-как. В таких случаях выход существует только один: объяснить ребенку, что учитель — обыкновенный живой человек, такой же как и все, просто в данной конкретной ситуации его действия по той или иной причине не совсем верны, но не допускать, чтобы в целом у ребенка сформировалось отрицательное отношение к учителю.

Чего нельзя говорить ни в коем случае:

1. Учитель тебя не любит.

2. Учитель ставит оценки несправедливо.

3. Ваш учитель – глупый.

4. Требование учителя выполнять не нужно – оно неправильное.

5. Поступать так учитель не имеет права.

То, что можно сказать ребенку, но лишь в крайнем случае:

1. Если учитель тебя ругает чаще других, несмотря на то что вы все ведете себя одинаково, значит — он просто боится, что ты слишком быстро забудешь то, что он тебе уже говорил.

2. Отметка ставится не только за знания, но и за отношение к делу. Наверное, учитель решил, что, если бы ты не ленился, то выполнил бы работу гораздо лучше.

3. Каждый может иногда о чем-то забыть или чего-то не заметить.

4. Возможно, в этот раз учитель случайно ошибся. Иногда такое бывает со всеми.

5. Мы ведь с тобой не знаем точно, почему учитель так поступил, поэтому лучше давай не будем разбирать его поступок.

Разумеется, это – лишь отдельные примеры. Их вовсе не нужно заучивать и воспроизводить дословно — важно только придерживаться общего принципа, включающего три главных условия:

1. Недопустимо, чтобы действия учителя или ваше обсуждение их с ребенком привело к падению самооценки последнего и формированию у него мнения, что он «плохой», «глупый» и, вообще, «какой-то не такой».

2. Следует поддерживать в ребенке правильные представления о справедливости, о добре и зле. Если вы уверены, что учитель неправ, то нужно сделать так, чтобы ребенок не воспринял его действия как образец для подражания.

3. В любом случае, учительский авторитет следует поддерживать, и даже если учитель допускает серьезные просчеты, объяснять их детям следует ситуационными причинами, а не ее недостатками педагога как личности.

А.Л. Венгер, детский психолог, доктор психологических наук, профессор